Текст книги "Восхождение миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Тем временем триста лучников и лучниц с Дексиолом заняли выгодную позицию на Крепости отчаяния – напротив правого фланга. Там без устали махали мечами и секирами последние воины Ордена разбитых оков, отбивались копейщики-южане. Напиравших даймонов, которым конца-края не было видно, встретил ураган стрел. Дико зашипев, нечисть отхлынула от баррикад и, не слушаясь своих вожаков, побежала назад в город, оставляя вдоль главной улицы сраженные тела.

– К Аргосу, на укрепления! Сотники, сделайте что-нибудь с этим проклятым рвом! – кричала королева.

В магический ров полетели вязанки бревен, завернутые в плащи камни, щиты – все, что могло хоть чуть-чуть смягчить огненную магию. Огненные клинки ударили из-под завалов, поразив наповал десятка полтора южан. Прожженные люди посыпались в ров уже мертвыми. Движущиеся за ними воины начали бросать туда тела даймонов и своих павших. Магия постепенно слабла. Второй удар огненных клинков уже никого не убил, лишь опалил ноги бегущим воинам.

Пробираясь под росчерками магических лучей, бьющих из окон и бойниц Аргоса, южане прорвались к предзамковым укреплениям. К даймонам в бойницы полетели горящие факела. Началась рукопашная.

Враг отступал, но все еще был очень силен. Легион Аргоса неплохо сражался и без своего легата. Неприступной стеной стоял и сам дворец, храня в себе невесть каких чудовищ. А далеко в тылу находился пятитысячный Первый легион Хадамарта, так быстро расправившийся с войском колесниц. Когда легат Ксерон, покончив с лагерем, повернет его в тыл истерзанной армии – она будет обречена. Временный успех Армии Свободы грозил обернуться страшным поражением.

* * *

Глава Ордена посвященных Фосферос – как его называли в Армии Свободы, в прошлом – воин жестокого Меча справедливости, меченосец Эфай, казалось, не думал о бое. В это время он проводил молитву, если можно назвать молитвой молчаливый взгляд в небеса. Дозорный лагеря с расширенными от ужаса глазами кричал ему что-то о приближении пятитысячного легиона. Благодарственно подняв руки к небу, Фосферос встал и, ни слова не говоря, пошел к холму перед лагерем. За ним неспешно встали другие отшельники и в полном умиротворении взялись за луки, мечи, щиты, копья.

Пятидесятилетний Фосферос со светлым лицом, словно его освещало яркое солнце, вышел на холм, справа от которого уже готовили к бою баллисты. Все обитатели лагеря, что могли держать оружие, припали к заградительным кольям, но никто из них не собирался воевать – каждый был готов только к бегству.

Начальник баллист тревожно вглядывался в черную тучу, не решаясь отдать приказ к бою. Когда же объятая облаками пыли орда приблизилась на расстояние выстрела, все увидели, что Ксерон надежно обезопасил свой легион от обстрела. Перед даймонами шагали люди, обвесившие себя аделианской символикой, очень распространенной в Геспероне до его падения. Многие были вооружены самодельными пиками, топорами, дубинами и рогатинами. Лица их были перекошены злобой.

– Убирайтесь откуда пришли! Вон! Нас не нужно освобождать! Нам хорошо без вас! Вы нам не нужны!

Живой щит из сотен горожан, на глазах которых враги готовились к резне армейского лагеря, облепляли эриты. В глазах амархтонцев светилась безумная ненависть, через их крики будто сам Ксерон передавал свое презрение к аделианам Армии Свободы.

И вдруг вся одурманенная толпа остановилась и замерла. С холма спускался Фосферос и шел им навстречу – в одиночку против чудовищной орды. Начальник баллист и все кто были с ним, подумали, что глава ордена либо слишком храбр, либо сошел с ума.

Фосферос остановился, не доходя до толпы горожан около ста шагов. Толпа настороженно молчала, лишь немногие перешептывались между собой. Властители тьмы замерли тоже, выжидая, чем закончится эта встреча. Сотни пар глаз даймонов и людей приковались к одинокому отшельнику в песчаного цвета одеждах.

И тут произошло нечто удивительное. Фосферос улыбнулся и гостеприимно развел руки, как хозяин, приглашающий измученных странников войти в дом. Наблюдавшие за ним из лагеря тут же почувствовали, что никогда не смогут этого жеста забыть: в нем было столько неподдельного понимания и любви, что никакая сила в мире не могла сравниться с силой его обаятельного выражения. Сердца многих горожан, ожесточенные бесконечными страданиями, привыкшие ненавидеть весь мир, будто оттаяли. Другие же, напротив, разразились руганью и проклятиями. Началось разделение. «Лицемер! Смутьян! Обманщик!» – кричали одни. «Он за нас! Он не сделал ничего плохого!» – заступались другие. Кто-то заметил снующего под ногами эрита и дал ему пинка.

Ксерон не стал дожидаться, чья сторона победит в споре: на это у него не было времени. Первые шеренги даймонов рванулись вперед, расчищая дубинками дорогу легиону. Над полем раздались крики боли. Охваченные страхом горожане бросились врассыпную, а потерявшие к ним интерес даймоны понеслись на одинокого отшельника.

Фосферос спокойно направился назад к холму, не озираясь на ревущую лавину врагов за спиной. Всего в тридцати шагах были от него даймоны, когда облаченные в такие же одежды посвященных появились на холме. Просвистел единодушный залп из луков, и каждая из стрел нашла свою цель. Десятки даймонов упали на выжженную землю, не добежав до Фосфероса.

Наконец ударили баллисты, воспользовавшись тем, что горожане разбежались кто куда.

– Поджигай! Бей в центр! Узрите падение врага до того, как копье попадет в цель! – командовал начальник баллист, довольный возможностью проявить себя.

Пять огненных копий с глухим свистом влетели в дикие толпы даймонов, пронзая их и разбрасывая. Остальные баллисты предательски молчали. Люди бросали оружие и разбегались. Баллисты успели сделать еще один залп, после чего две сотни двурогих даймонов добежали до защитников лагеря. Им никто не противостоял – воины спасались бегством. Не желая гоняться за убегающими, даймоны повернулись к холму – последнему оплоту лагеря.

Ползущий легион, который охватывал холм как удав, обвивающий добычу, посвященные накрыли градом стрел, не давая никому подобраться к ним ближе, чем на двадцать шагов. Сраженные даймоны скатывались вниз, сбивая с ног сородичей. Ни одна стрела не летела даром.

Видя такое положение, Ксерон дал приказ даймонам-стрелкам – тьма ядовитых стрел понеслась на маленький корпус отшельников. Через секунду отважные защитники лагеря полегли бы, но вопреки этому почти все стрелы упали в десяти-двадцати шагах от вершины холма. В пылу сражения никто не заметил легкого мановения рук Фосфероса, никто не услышал слов, слетевших с его уст. В посвященных ударили слепящие лучи боевых магов – и все отразились от поднятых ладоней обратно. Тотчас прекратилась всякая волшба – сработал неписаный принцип магов: не бейся с той силой, которую не понимаешь.

– Терсит!

Прозвучавшее из уст легата имя было недвусмысленным приказом. Глава четырехсотенного отряда легионеров Терсит нисколько не смутился, что его, смертного, посылают туда, где не могут справиться даймоны. Привычно сжал в руке копье, прикрылся щитом и повел в легком беге легионеров на холм. Он был закаленным военачальником. Ему доводилось подавлять бунты горожан, бороться с подпольем и даже биться с бестиями подземелий, что каким-то образом вышли из-под контроля Темного Круга. Но то, с чем ему пришлось встретиться сейчас, оказалось неожиданностью.

Из-за щитов отшельников его встретил чей-то проникновенно теплый взгляд. Взгляд совершенно неподдающийся осознанию, и в то же время – пробуждающий давно забытые чувства. Сам того не ожидая, глава легионеров остановился. Тьма Гадесова, что с ним? Почему воскресают в памяти эти светлые картины утраченного прошлого?

«Это уловка врага! Ловушка!» – заговорили в нем наложенные перед боем чары кровожадности. Но Терсит уже знал, что не сможет убивать этих людей.

Он обернулся и увидел, что некоторые из его легионеров стоят на коленях, иные, неслыханное дело, плачут! Силы хаоса, что происходит?! За невыполнение приказа Ксерона его ждет в лучшем случае смерть!

– Даймоны моего брата убили! – закричал кто-то из легионеров.

– Мой отец в Подземных копях гниет! – вторил ему другой.

И вопреки всему часть легионеров набросилась на даймонов – чары кровожадности сработали в обратную сторону. Остальные легионеры ошеломленно застыли на месте, не понимая, что с ними происходит и что вообще творится вокруг.

Ксерон тоже впервые столкнулся с подобным противником, но такой оборот его не смутил. Смертные есть смертные, им свойственно поддаваться слабостям. Бросив на усмирение легионеров полтысячи даймонов, легат скомандовал общую атаку. Кем бы ни были те люди на холме, против такого натиска им не устоять.

И в самом деле, стрелы уже не могли остановить навалу. Посвященные выставили копья, обнажили мечи. Врагов встретили в упокоенном молчании.

Первая волна даймонов полегла на выставленных копьях, вторая – разбилась о сверкающие щиты, третья – отхлынула от сокрушительного взмаха мечей. Но уже ничто не могло остановить бурлящую реку нечисти.

Со стороны амархтонской крепости был виден только холм, объятый кромешной пылью, откуда доносился рев и лязг оружия. Вокруг него сжималось и сжималось кольцо легиона, в бой вступали новые рати – одна за другой, так что никто не верил, что в этом чудовищном месиве может выжить хоть один человек.

Решив, что с горсткой отшельников покончено, Ксерон приказал резервным частям легиона уничтожить лагерь – пора покончить с этими беспомощными и направить легион в тыл армии Сильвиры.

Посвященные не увидели, но почувствовали эту атаку, которая через минуту превратится в резню. И тут посреди схватки вспыхнули огненные кольца. Горящие мечи посвященных совершили то самое явление, о котором мечтали многие рыцари – Огонь святости. Словно взрыв прогремел на вершине холма. Сотни и тысячи даймонов шарахнулись. Подобно взрывной волне посвященные перешли в наступление, побежав вниз, разя на ходу бесчисленных врагов. Почти все воины-отшельники были ранены, на многих висели кровавые обрывки одежд и кольчуг, кто-то шел с рассеченным лицом, но падал лишь тот, на ком не осталось живого места, кто был превращен в сплошную рану. Каждый взмах сверкающих мечей сокращал численность легиона, за каждым посвященным пролегал ряд сраженных врагов.

Не ожидавшие такого контрудара, произошедшего вопреки всем законам стратегии и тактики, ибо не может группа воинов теснить армию, превосходящую ее раз в сто, даймоны дрогнули и поползли назад. Но Ксерон, отказываясь верить, что с таким перевесом можно проиграть бой, снова бросил свои войска в атаку, задействовав все резервы легиона.

Две могущественные силы сплелись в едином клубке, не желая уступать одна другой, какую бы цену не пришлось заплатить. Ксерон бросил на кон всех своих даймонов и архидаймонов, посвященные же могли пожертвовать только свои жизни. Редко падал кто-то из воинов-отшельников, но любая потеря для маленького отряда была ощутимой и болезненной. Фосферос неуклонно прорубал себе дорогу к командованию легиона. Валились разрубленные даймоны, рушились как подрубленные пугала изолиты, сыпались искры, летели обломки даймонских копий и топоров, встретившихся с мечами посвященных. Огонь по-прежнему исходил от их оружия, очерчивая отшельников кругом пламени.

Еще никто не знал, чем закончится эта ужасная схватка, как со стороны лесистых болот взвились приближающиеся клубы пыли.

– Ополченцы идут назад! – раздались радостные голоса в лагере.

Они не обознались. Ополченцы, бежавшие с поля боя, теперь возвращались, пристыженные совестью. Правда, из двухтысячного войска вернулись всего около семисот воинов, в основном ополченцев из сожженных селений Мельвии, которые ничего не имели за душой. Но и они произвели на врагов необратимое впечатление. Не сумев справиться с несколькими десятками посвященных, даймоны содрогнулись, увидев, что к их врагу спешит подкрепление. Напрасны были крики властителей, что это всего лишь жалкие крестьяне, ничего не смыслящие в бою. Все еще грызясь с легионерами, даймоны сплошным потоком потекли в отступление. И тут Ксерон увидел прорубающегося к нему Фосфероса. С залитым кровью лицом глава ордена шел, будто сам охваченный пламенем. И в этом огне легат почувствовал неодолимую могущественную силу. Силу, перед которой бессилен даже огонь Гадеса. Не ведающий страха, сам будучи воплощением ужаса, Ксерон содрогнулся. С этой силой нельзя воевать сейчас.

Поле огласил сигнал к отступлению. Потрепанный легион спешно отходил.

Лагерь возликовал, его защитники поспешили с лекарями к победителям. Невзирая на заливающую глаза кровь, Фосферос благодарственно поднял руки к небу. Затем молча приказал собрать убитых и раненых и покинуть амархтонское поле. Орден посвященных исполнил свой долг перед Армией Свободы.

* * *

За крепостными стенами бой продолжался. Прорвав оба фланга, когорты наступающих остановились: нет смысла рваться в город пока Аргос под контролем врага. Без победного знамени на его шпилях вся битва теряет смысл.

Королева это прекрасно понимала. Действие яда момитов в ее крови постепенно ослабевало. То ли противоядие подействовало, то ли сама королевская кровь справлялась с отравой – неважно, в любом случае – хвала Спасителю.

Взгляд ее припал к окнам дворца, из которых то и дело били маги. Ближайшее окно находилось на высоте десяти человеческих ростов – не взять. Штурмовать такую твердыню в лоб означало обильно полить ее подступы кровью сотен людей. Но королеву это уже не могло остановить.

– Этеокл! На штурм!

Тысячи две южан из войск Этеокла и Феланира уже бились на предзамковых укреплениях. Противостоявшие им даймоны отличались небывалым упорством. Королева видела как ее воины выкуривают врагов из укрепленных редутов, как выпрыгивают разъяренные даймоны, бросаясь на осаждающих. Ярость сплеталась с яростью, отчаяние схватывалось с отчаянием. Какой-то южанин, потеряв меч, ожесточенно бил вцепившегося в него даймона кулаком в морду. Катались по красно-черным лужам пары сцепившихся насмерть людей и нелюдей. В один из таких клубков угодило огненное заклятие, но охваченные огнем даймон и человек еще яростней сжали хватку.

Подступ к вратам Аргоса постепенно расчищался. Дорогою ценою.

– Стеноломы! К воротам! – повелела королева.

Две дюжины человек потащили через ров малый таран. И тут потухшая, казалось, магия ударила снова. Сноп огненных клинков вырвался изо рва, охватив пламенем людей. Однако сила магии была уже не та. Стеноломы сбросили с себя горящие одежды и двинулись дальше.

Черные крылатые тени спикировали с высоты раньше, чем кто-либо успел распознать угрозу.

– Момиты! – раздался над площадью отчаянный крик.

В который раз за эту битву целью врага была королева.

Сильвира спрыгнула с коня, надеясь укрыться от черных стрел на земле, но раненая нога подвела ее. Упав набок, королева с надеждой почувствовала, как закрывают ее собою телохранители. Эти умрут за свою владычицу, не задумываясь.

С правого фланга взмыли ввысь серебристые стрелы. Первые два крылатых убийцы рухнули вниз, пронзенные стрелами, остальные ринулись врассыпную.

– Главк! Главк! Рыцари Серебряного Щита! – раздались радостные крики.

Могучие руки начальника рыцарей подняли и поставили королеву на ноги.

– Главк! – королева утерла с лица слипшиеся волосы. – Где ты был?

– Я прикрывал Седьмого миротворца, – ответил рыцарь удивительно спокойным голосом.

– Я тебя спрашиваю, где твои люди? Где все это время были твои рыцари? – голос королевы накалялся. Она слишком долго ждала Главка, и теперь ее охватывал гнев.

– Рыцари ждали моего сигнала. Они уже скачут сюда.

– Почему ты не приказал им идти со мной? Знаешь, сколько людей полегло здесь?! Знаешь, сколько крови пролилось, когда твой отряд мог все изменить!

– Я приказал им не вступать в бой, пока не начнется штурм Аргоса. Я готовил их к схватке с главными силами Хадамарта, когда у остальных воинов не будет сил с ними сражаться…

– Это своеволие! Ты предал меня! Ты предал армию! Ты ничем не отличаешься от Ипокрита и Кенодока! Ты бросил меня и моих людей в самую тяжелую минуту!

Безучастные телохранители окружали их обоих. Главк глянул на королеву как на женщину, у которой сдали нервы и она уже не осознает, что говорит. Он улыбнулся и протянул к ней руки, призывая к спокойствию, и при этом чуть коснулся ее плеча:

– Сильвира…

Миролюбивая улыбка главного рыцаря вывела королеву из себя. Она взвизгнула и бессильно ударила Главка по щеке.

– Не прикасайся ко мне! Я твоя королева! Ты обязан подчиняться мне или предстанешь перед судом, слышишь?! Изменник, ты ответишь за свое самовольство!

Королева смолкла, так как Главк смиренно опустился перед ней на одно колено и склонил голову:

– Я покоряюсь вашему слову, сиятельная королева, и присягаю исполнить все, что вы мне прикажете, даже если это будет последнее, что я совершу в своей жизни.

Это прозвучало так мужественно и кротко, что гнев королевы сразу остыл. Ее верный соратник, только что спасший ее от момитов, снова был рядом, готовый выполнить любой приказ. В чем бы он ни провинился, сейчас от его действий и действий его рыцарей зависел штурм главной цитадели Хадамарта. Разбираться кто прав, кто виноват будем потом.

– На штурм Аргоса, – тихо прошептала королева, и Главк тут же побежал к воротам дворца, где готовились стеноломы.

– Приветствую вас в этот великий день, сиятельная королева!

К ней подходил Теламон с тремя своими соратниками. Что это за черноволосая девушка в следопытской одежде рядом с ним? Королеве показалось, что она ее где-то видела.

– Теламон, где Седьмой миротворец? Почему его нет с тобой? – устало спросила королева.

– Мы расстались в подземельях Аргоса – у Роковой пропасти. Если на Башне мрака протрубил горн, значит, миротворец с дочерью Сельвана достигли цели. Наверное, они уже спрятались в подземельях.

– Нет, они не вышли из Башни! Я чувствую, я знаю… – быстро заговорила девушка.

– Эта девчонка – Флория из Унылой долины, ученица Калигана, сиятельная королева, – доложил Теламон, кисло морщась. – Я хотел отправить ее вместе с моими ранеными в захваченные казематы крепости, но она уверяет, что у нее есть некое послание для вас, сият…

– Довольно! – оборвала королева. – Что ты хочешь сказать мне, ученица Калигана? И где твой учитель?

Девушка опустилась на одно колено, благоговейно склоняя голову перед владычицей.

– Калиган остался в подземельях, но он выберется… я знаю. А Маркос… Маркос и Никта заперты на Башне… как в ловушке, – прошептала она отрывисто.

– Откуда ты можешь это знать? – стребовал Теламон.

– Я слышу. Я знаю. Я чувствую как Никту покидает жизнь. Она умирает. И Маркос в большой беде. Умоляю, моя королева, спасите их! Они исполнили ваш приказ. Прикажите взять Башню мрака.

Теламон фыркнул, очевидно, пожалев, что привел эту девушку к королеве. Однако Сильвира словно оттаяла: с таким доверием, с такой надеждой смотрели на нее эти черные угольки глаз, что она улыбнулась и подняла девушку с колен.

– Твоя просьба невыполнима, моя юная соратница. Пока стоят врата Аргоса, путь на Башню мрака для нас закрыт.

– Умоляю, моя королева…

– Сиятельная королева не бросит на смерть сотни воинов из-за твоих предчувствий, – отрезал Теламон.

Из глаз девушки брызнули слезы. Королева не выдержала и прижала ее к себе.

– У каждого свой путь, Флория. Невозможно научить воина владению мечом, пока он не вступит в сражение. Невозможно помочь взошедшему на Башню мрака – этот путь он должен пройти в одиночку. Даже если мы пробьемся к входу на Башню, она нас не впустит.

Рыдающую девушку королева передала одному из телохранителей.

– Отведи ее в безопасное место.

И посмотрела ей вслед. Присутствие посреди этой бойни, этой смерти, крови и боли юной девчушки, глядящей на мир доверчивыми глазами, пробудили в ней новые силы. Она уже твердо знала, что не упадет от усталости и потери крови, не закроет глаза, а будет стоять и командовать войсками до тех пор, пока знамя Армии Свободы не поднимется над Аргосом.

Внезапно над головой королевы занеслась летящая тварь – стремительно как молния, не успели вскинуть оружие даже ловкие телохранители. В тот же миг воздух рассекла необычная четырехконечная стрела, разложившаяся вдруг на четыре. Раненую тварь добили на земле люди Теламона.

– Благодарю, вольный стрелок, – бросила королева Автолику.

– Ты… – прошипел Теламон.

– Ни слова больше, – стальным голосом оборвала его королева. – Сейчас он под защитой моего слова.

Эмиссар сразу съежился, подавляя в себе под взглядом владычицы все, что испытывал к давнему сопернику. Давалось ему это очень нелегко.

– Благодарю и тебя, Сильвира, – совсем чуть-чуть кивнул головой Автолик, лукаво поглядев в сторону Теламона. – Что прикажешь? На левом фланге моим людям больше делать нечего. Пехотинцы Ивора добивают остатки Легиона Аргоса.

– Сколько у тебя воинов?

– Сто пятьдесят стрелков, способных держать оружие.

Королева не смогла сдержать одобрительного кивка. В этой битве любой военачальник, сохранивший хотя бы половину своих людей, мог гордиться собой.

– Как тебе удалось сберечь три четверти своего отряда?

– Очень просто, Сильвира. У нас, вольных, главное правило: поменьше обременяй воинов приказами и почаще предоставляй их самим себе.

– Славно. Размести их с лучниками Дексиола на Крепости отчаяния.

– Я наперед знал, что ты это прикажешь, – усмехнулся Автолик. – Они уже идут туда… А ну-ка, гляди, твои стеноломы таки добрались до ворот.

Врата Аргоса ждали эту атаку. Первый же удар тарана отозвался страшнейшим шипением защитной магии. От врат ударило сногсшибательным потоком силы. Стеноломов разметало в стороны, таран покатился по людям, разбивая головы и круша кости. Но несмотря на крики боли, таран подхватили десятки других рук. Ударили снова. В ответ полыхнула волна огня. Те люди, что держали таран у основания, не успели даже вскрикнуть – огненная магия сожгла их в одно мгновение, оставив одни обгорелые кости. Остальные бросили таран, падая от страшных ожогов. И все же сплетение человеческой отваги и ярости уже было невозможно остановить.

– Вали ворота! А ну, дружно взяли! Близко уже тварь хадамартская, ох близко! – орали десятники и простые воины.

Королеве оставалось только бессильно сжимать кулаки. Третья бригада стеноломов полегла от пронизывающего вихря холода, от которого заледенели гортани и легкие. Но за ней подхватила таран четвертая бригада. За ней будет пятая, шестая… сколько еще будет таких бригад, пока ворота дадут трещину? Эх, иметь бы два часа времени да пару-тройку таких следопытов как Калиган – ворота бы вскрыли без единого трупа. Но у королевы не было ни часа, ни даже одного Калигана. А потому врата Аргоса будут взяты большой кровью.

В окнах дворца возникли магические вспышки. Маги снова били по войскам слепящими лучами.

– Зеркальные щиты! – прозвучал приказ Главка.

Над площадью прокатился удивленный вздох, похожий на стон, когда глава Серебряного Щита поднял навстречу слепящим лучам круглый серебристый щит зеркальной чистоты, а с ним – и все его рыцари. И тотчас, отбившись как от зеркал, лучи ударили обратно в окна. Во дворце воцарился невообразимый шум: отчаянные крики, проклятия и новые магические вспышки. Ослепленные собственными лучами маги отхлынули от окон.

Южане снова и снова били в ворота, невзирая на то, что каждый удар тарана оглашали новые крики раненых.

Королева оглядела кровавое поле боя. Из пятнадцатитысячной армии с нею оставались едва ли четыре тысячи воинов. На короткий миг Сильвире почудилось, что она осталась совершенно одна среди всех ужасов, крови и смерти. Из редутов предзамковых укреплений валил дым, южане добивали последних сопротивлявшихся даймонов. Таран подхватывали новые руки, каждый раз с новой силой ударяя по вратам Аргоса.

«Почему они так легко хватают таран? Они же видят, что происходит с предыдущими стеноломами, знают, что их ждет и все равно рвутся. Силы небесные, что же ведет этих людей?»

Магия дворцовых врат понемногу уступала человеческому упорству. Огонь и холод, ядовитые брызги и дурманящий дым слабели, уже не причиняя людям большого вреда. Ворота слегка поддались, таран заработал веселее, воины-южане столпились перед входом в Аргос, готовясь ворваться внутрь. Из окон дворца больше никто не стрелял. Главная цитадель Хадамарта, казалось, впала в мрачное безмолвие.

Королева боялась этого безмолвия больше рева даймонов и всех амархтонских бестий. Почему Хадамарт не бросил всех своих магов удерживать ворота? Судя по тому, как жалобно трещат створки, врата Аргоса вообще никто не держит. Неужели… Хадамарт сам хочет, чтоб их поскорей проломили?! Что, если он таит в недрах Аргоса нечто такое, против чего бессильна любая армия? Иначе чем объяснить эту хладнокровную уверенность Владыки Падшего города?

– Сиятельная королева, это небезопасно, – протянул ей руку Теламон. – Поднимемся на крепостную стену.

– Благодарю за заботу, Теламон, но я останусь здесь. Что бы ни появилось из ворот Аргоса, я должна быть рядом со своими людьми.

В эту секунду стеноломы, в конце концов, добились своего. От очередного удара тарана дворцовые ворота распахнулись. Южане и все, кто видел это, испустили радостный крик.

…И мгновенно их крик оборвался. Из темных глубин Аргоса дыхнула неведомая сила. Сила абсолютно не человеческая и не даймонская. Никто из тех, кто был сейчас с королевой, никогда не сталкивался ни с чем подобным. Нечто совершенно неведомое.

Первые ряды копейщиков невольно присели, иные попятились, хотя только что каждый был готов броситься хоть на дракона. Отвага, мужество, стойкость – все отступало перед этой надвигающейся силой.

– Все назад! Назад! Расступитесь! – закричал Главк, бросаясь в сторону. – Коня! Дайте мне коня!

Готовые к штурму южане не сдвинулись с места. Души сковал смертельный страх.

– Несущие смерть! – раздался чей-то истошный вопль.

Из Аргоса вырвались в клубах пыли темные всадники. Жуткие кони трупного цвета издали умерщвляющий хрип. Черные мрачные доспехи всадников покрывали темно-кровавые мантии. Перед ними бежал страх воплощенной смерти – ужас, опережающий мысль.

Громко затрещали щиты под копытами белесых коней, ударило в лица дыхание смерти, рассекла воздух леденящая сталь мечей. Попадали первые жертвы всадников смерти – легковооруженные копейщики. Попадали как подкошенные, без криков и стенаний встретив свой конец. Дух смерти настиг своих жертв, едва мечи всадников коснулись их тел. Кони растоптали тех, кто надеялся спастись под щитами.

Никто и никогда из тех, кому посчастливится выжить, не забудет этого дыхания смерти! Смерть была для черных всадников воздухом, водой, пищей, смыслом бытия – всем. Все известные даймоны и архидаймоны и порожденные магией бестии имели свою цель и предназначение – жуткие, но понятные. Понять же цели этих существ никто не мог. Смерть являлась их жизнью.

– Несущие смерть! Смертеносцы! Смертеносцы! – кричали южане, разбегаясь и прячась. Прошедшие все кошмары Амархтонской битвы, люди в паническом ужасе не могли устоять перед всепоглощающей погибелью.

Мало что было известно о природе всадников смерти. Говорили, что где-то в Темной долине существует их Братство смерти, над которым не властен сам Хадамарт, что они поклоняются и служат Танатосу, божеству смерти. Говорили, что когда-то смертеносцы были людьми – рыцарями-аделианами, изгнанными из своих орденов за непростительную жестокость. Несомненно, были среди них и сторонники Третьего миротворца. Изгнанные нашли новое пристанище в Братстве смерти, где заключили клятвенный договор с Танатосом. С того времени, в обмен на свою бессмертную душу, они могли продолжать земное существование и после смерти, сохраняя в мертвом теле некую имитацию жизни. Но с тех пор стихия смерти становилась их стихией: желая того или нет, они были вынуждены собирать жатву душ для своего божества. О всадниках смерти старались не говорить. Их боялись почти как некромантов. Никто не упоминал о них перед битвой, так как все надеялись, что всадники смерти никогда не выступят за Хадамарта. Но, видимо, и с ними он заключил договор.

С крепостной стены просвистел залп вольных стрелков и лучников Дексиола, но что закованным в волшебную броню всадникам какие-то стрелы! Они неотвратимо двигались прямо на окруженную телохранителями королеву. Их было немного, всего около сорока, но их грозная конница была страшнее полчища даймонов. Не встречая сопротивления, разя каждого, кто оказывался на дороге, они неслись с одной целью – уничтожить королеву и всех ее помощников, обезглавив армию.

– Спасайтесь! – закричал издали Этеокл, не в силах удержать своих людей от беспорядочного бегства.

– Сильвира, беги! – крикнул Автолик, встав вместе с безмолвными телохранителями перед нею. – Спасайся, мы прикроем тебя! Теламон, уведи королеву!

Но было поздно. Даже если со здоровой ногой королева не успела бы добежать до крепостной стены. Теламон мрачно сжал меч и придвинулся к своей владычице.

– Теламон, Автолик, будьте рядом, – шепнула она чуть слышно.

– До конца вечности, Сильвира, – шепнул в ответ вольный стрелок.

И тут, когда дыхание смерти уже лизало щеки королевы и каждого, кто оставался с ней, послышался топот и на городскую площадь вылетели рыцари Серебряного Щита. Все в блестящих серебристых доспехах, размахивающие блестящими мечами и знаменами с изображением волны, разбивающейся о щит, они ринулись навстречу черным всадникам.

– Во имя жизни! – вскричал Главк, вскакивая на гнедого коня королевы. – Рыцари Серебряного Щита! Преображение!

Главный смертеносец несся впереди, ведя за собой свою мертвую конницу. С ним первым предстояло сойтись рыцарям Серебряного Щита.

– Только новая жизнь победит смерть! – выкрикнул Главк слова, понятные лишь его рыцарям.

Как волна находит на волну, как лавина встречается с лавиной, ударились лоб в лоб две железные конницы. Мгновенно рухнули несколько черных и серебристых всадников. Смешались черный и серебристый цвета, образуя неистовый водоворот битвы.

Дух крови и гибели повис в воздухе. Никто из простых воинов не решался вмешаться в эту немыслимую схватку жизни и смерти. Битва не терпела слабодушных. Каждый, кто цеплялся за свою жизнь, был обречен. Но рыцари Серебряного Щита недаром проводили годы в познании Таинства жизни. Разум интуитивно откликнулся на призыв Главка: «Только новая жизнь победит смерть!» Древний принцип Таинства жизни, именуемый Преображением. Умереть до того, как тебя коснется умерщвляющая сталь врага – вот и все, что остается сделать. Это больно, тяжело, невыносимо. Душа вопит, страшась прекращения жизни, тело трепещет в страхе утраты существования. Но сейчас это единственный шанс победить.