Текст книги "Все темные создания (ЛП)"

Автор книги: Паула Гальего

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Кириан замечает это, но, похоже, решил, что я должна поцеловать его сама. Он поднимает руку и кладет ее на мою щеку. Я чувствую его теплую кожу, шероховатость ладони, которая всю жизнь тренировалась с мечом, и, тем не менее, в этом прикосновении нет ничего грубого. Его большой палец скользит по моему скуле, пока он смотрит мне в глаза, как будто хочет запомнить этот момент, запечатлеть каждый миг.

– Быстрее, – тороплю его. – Пока я не передумала.

– Прости, – шепчет он с легкой насмешкой и наклоняется вперед, пока его губы не остаются в нескольких сантиметрах от моих, и я чувствую его дыхание на своих губах. – Так лучше?

Что-то, чего там не должно быть, заставляет мое сердце биться быстрее, и это меня злит. Я задерживаю дыхание и решаю покончить с этим раз и навсегда.

Я его целую.

Сначала он не двигается. Продолжает позволять мне задавать ритм поцелуя, исследовать, пробовать границы, а потом его пальцы скользят к моей челюсти и удерживают ее, пока он обнимает меня за талию свободной рукой. Он прижимает меня к себе, пока мои руки не оказываются на его твердой груди, даже сквозь слои одежды, и отвечает на поцелуй.

Нет ни малейших колебаний, когда его губы захватывают мои и жадно поглощают их, не спрашивая разрешения.

Поцелуй полон страсти. Я чувствую, как из него вырывается желание, и все же его руки остаются на месте. Он не двигает своим телом. Желание остается сконцентрированным между нашими губами, не распространяясь дальше, и эта тонкая грань между самой грубой страстью и абсолютным контролем каким-то образом притягательна.

Я обнаруживаю, что сдерживаюсь, заставляю свои руки оставаться на месте, не продлевая прикосновение к его шее, не исследуя жесткие линии его тела, и это очень сложно, пока поцелуй удерживает в плену каждую часть моего сознания, его язык исследует мой рот, его губы требуют большего.

Не знаю, как долго мы целуемся, сдерживая почти насильственное желание. Я даже не ощущаю, что поцелуй закончился, когда Кириан отстраняется, смотрит на меня сверху вниз и проводит двумя пальцами по своим распухшим губам.

Холодок пробегает к центру моего тела, когда я вижу этот жест.

– Значит, у нас сделка, – шепчет он хриплым голосом. – Я тебе должен последний поцелуй.

Я хмурюсь. Его слова возвращают меня к реальности, разрывают туман чего-то темного и сладкого.

– Прости?

– Поцелуй, – повторяет он, не прочищая горло. – В какой-то момент я тебе его подарю и забуду тебя. Это то, что ты обещала, верно?

Я выпускаю короткий, недоверчивый, резкий смешок.

– Моя часть сделки выполнена, капитан, – напоминаю я угрожающе. – Теперь осталась только твоя.

Не отстраняясь, он нависает надо мной, снова опасно приближая свое лицо к моему.

– Думаю, твои точные слова были: «ты подаришь мне последний поцелуй в обмен на то, что забудешь меня», и, если я не ошибаюсь, это ты сейчас поцеловала меня, потому что сама этого захотела.

Гнев поднимается у меня в горле.

– Ты меня обманул.

Он громко смеется, и с этим смехом я чувствую, как мое лицо начинает пылать.

– Нет, ничего подобного. Это ты меня поцеловала, принцесса. Я почти чувствую себя использованным.

Он театрально прижимает руку к груди, и когда я делаю шаг к нему, Кириан отступает назад из-за предосторожности. И правильно делает, потому что сейчас я могла бы его убить.

Его лицо озаряется озорной улыбкой.

Я подавляю угрозу, которая была бы полностью моей, без капли того, что сказала бы настоящая Лира. Вместо этого я прикусываю язык и наблюдаю, как он делает два шага назад, а затем еще один, пока не поворачивается ко мне спиной.

– Не беспокойся. Я, наверное, скоро тебя поцелую. Не думаю, что смогу долго сдерживаться.

Кириан исчезает за одной из арок, снова направляясь к лесу, а я остаюсь одна возле Фонтана Слез, пытаясь успокоить нервы и вернуть контроль над своими эмоциями, которые стали почти неуправляемой бурей.

Перед тем как уйти, я закатываю рукав платья и с ужасом замечаю, что небольшая зона, там, где меня коснулась отравленная сталь, уже начала краснеть.

– Черт, – шепчу я.

Я наклоняюсь над фонтаном, погружаю запястье в воду и осторожно его тру.

Хотя я и не умру, если мне не повезет, кожа покроется волдырями, как при ожоге, и если я не смогу хорошо её очистить и токсин попадет в кровь, будет еще хуже. Появятся новые волдыри, рана будет кровоточить без остановки, и я закончу, блуждая в лихорадочных бреднях и рвоте. Поэтому я как можно лучше очищаю руку, практически бегу обратно в свои покои и закрываюсь там, чтобы приготовить противоядие как можно быстрее.

Потом я готовлюсь к очень долгой ночи.

Глава 3

Лира

Территория Львов. Королевство Сирия. Королевский дворец.

Сегодня в моих покоях появился подарок: платье вместе с запиской, запечатанной красивой печатью с изображением ворона.

Я не знаю, кто оставил это здесь. Думаю, что это лишь способ защитить личность того Ворона, чтобы я не узнала, кто за мной следит.

Инструкции, которые могли бы показаться всего лишь дружеским подарком, если бы кто-то их нашёл, были ясны: я должна убедить её величество купить определённую ткань для пошива своих платьев; не важно, какой будет дизайн, отделка или швы. Главное – это ткань и человек, у которого её нужно купить.

Я не знаю, какое значение может иметь то, что королева введёт в моду определённую ткань, но не ставлю это под сомнение. Орден работает именно так. Я всего лишь маленькая пешка на огромной шахматной доске, и действие, которое на первый взгляд кажется незначительным, должно что-то изменить в равновесии мира; должно склонить чашу весов в сторону Добра.

Поэтому, даже если они не делятся со мной подробностями, я тщательно исполняю свою миссию.

Я наношу макияж, чтобы скрыть круги под глазами и бледность, оставленные ужасной ночью, и борюсь с тошнотой с помощью лекарства, которое едва её сдерживает.

Платье, нежно-лавандового цвета, достаточно роскошно, чтобы соответствовать моде при дворе Львов. Гипюр, выглядывающий спереди юбки, однако, необычен. На ткани вышиты красивые цветочные узоры, напоминающие плющ, из которого свисают изящные серебряные цветы, и корсет соответствует этим же узорам.

Лире бы оно понравилось; даже гипюр, который достаточно яркий, чтобы привлечь внимание других дам. Я так хорошо знаю двор, что, после небольшой прогулки по саду, уже получила приглашение на чай сегодня после обеда с их величествами.

Остальное – легко.

Я готова быть настойчивой, по крайней мере, несколько дней, но Моргана в хорошем настроении, когда я её посещаю, и после мимолетного комплимента, удовлетворяю её любопытство, объясняя, что ткань была подарком, что она эксклюзивна, и что великие дизайнеры работают с ней, потому что считают, что она станет хитом.

Как только она это слышит, вызывает своего стилиста.

– Кто знает, – говорит Аарон, пока мы ждём, – может быть, её свадебное платье будет из этой ткани.

Он берет одно из изысканных пирожных, которые нам подали, и крутит его в пальцах, прежде чем проглотить и закрыть глаза от удовольствия.

Моргана напрягается, складывает руки на коленях и поворачивается ко мне с натянутой улыбкой.

– Возможно, хотя мода меняется так быстро, что к тому времени, может быть, уже появится что-то новое. – Пауза. – Дорогая, вам не кажется, что ожидание затягивается?

Несмотря на тошноту, каждый раз, когда я пыталась что-то съесть, я выбираю сладость, чтобы использовать её как предлог и обдумать ответ, пока жую.

Истории, о характере наследника и его… наклонностях, были достаточно красочными, чтобы настоящая Лира не захотела выходить за него замуж. Однако, она также не могла проявлять нерешительность.

– А какой невесте нет? – Я делаю вид, что вздыхаю. – Однако, я не хочу отвлекать принца от его обязанностей и прекрасно понимаю, что война – это главное. – Я приглаживаю ткань платья. – Я очень счастлива, наслаждаясь удобствами при дворе Львов все это время.

Моргана довольная кивает. Аарон, более увлеченный закусками, улыбается с набитым ртом, не обращая на меня внимания.

– Он скоро прибудет, – заявляет Моргана, и я стараюсь, чтобы эта угроза не испортила моё приветливое выражение лица. – Не думайте, принцесса, что я не настаиваю на том, чтобы он привел свои дела в порядок и взял перерыв, чтобы завершить свои другие обязанности перед короной.

Способ, которым она произносит слово «обязанности», заставляет мой желудок сжаться.

Я знаю свою судьбу. Я знаю, что эти обязанности также касаются Лиры… касаются меня; моего тела, моего чрева…

Я думаю о том, какой могла бы быть Лира с ребёнком, какой мне придётся стать, чтобы сохранить свою роль. Когда придёт время, потому что я знаю, что оно придёт, я не буду единственной осуждённой. Я много работала над этим, меня готовили к тому, чтобы быть способной отодвигать на второй план приоритетные потребности для обычных людей; настоящих людей.

Эти дети получат лучшее образование, самую ревностную защиту королевства и самых компетентных нянь, всегда готовых к их услугам. Ментальное здоровье Лиры, в свою очередь…

Я решаю не думать об этом. С небольшой удачей, Эрис будет занят некоторое время в Ликаоне. Кто знает. Возможно, его убьют сразу после нашей свадьбы, и я стану вдовой, скорбящей до конца жизни; очень свободной вдовой.

– Принц очень благороден, помогая людям Ликаона в переходный период, – замечаю я. – Уверена, что он предпочел бы быть здесь, дома, поэтому моя обязанность как его будущей супруги – поддерживать его в это столь… напряженное время.

– Да, – соглашается королева. – Управление дикими землями требует постоянных жертв. В Эрэе герцоги тоже сталкиваются с проблемами регентства.

Я прочищаю горло, внимательно прислушиваясь к любой ценной информации.

– С регентством, ваше величество?

Моргана одаривает меня осторожным взглядом. Эрэа – это место, где родилась Лира, королевство, которым она должна была управлять, чтобы стать правительницей Земли Волков. Это принадлежало ей по праву, и, возможно, она интуитивно чувствует, что этот разговор может быть слегка колким, но королева настоль высокомерна и уверена в своей власти, что не колеблется, прежде чем продолжить.

– Герцоги, которые нас представляют, выполняют свою работу хорошо, ведь мы выбирали их с осторожностью.

– Конечно.

– Тем не менее, часто случаются восстания.

– Это всего лишь незначительные стычки, – добавляет король Аарон, пренебрежительно махнув рукой. – Крестьяне, не желающие платить налоги, деревни, слишком привязанные к языческим ритуалам, чтобы отказаться от суеверий, святилища, подожженные подстрекателями…

– Это ужасно, – говорю я, притворяясь возмущённой.

– Так и есть, – отвечает Моргана, выглядя более обеспокоенной, чем её муж. – Конечно, что это никогда не приведет ни к чему серьёзному. Всякая ересь будет вскоре уничтожена. Мы освободили Эрею, так же как освободим и остальные языческие территории. – Она тяжело вздыхает и трет глаза, прежде чем осознать, что делает это на людях, и снова поднимает подбородок. – Но сопротивление дикарей – это неприятность.

– Возможно, Эрис мог бы расширить свое регентство на Эрею, чтобы помочь герцогам, – предлагает Аарон.

– Может быть, когда у него закончатся проблемы в Ликаоне, – отвечает Моргана. Затем она поспешно улыбается мне. – Возможно, после того, как он создаст свой союз.

Я киваю с притворной скромностью и запоминаю всю информацию, полученную из этого разговора, прежде чем стилист входит, чтобы снять мерки с её величества, а король Аарон уходит по делам, которые не кажутся особо срочными.

Я же остаюсь. Я стою, пока художник зарисовывает платье, а Моргана даёт строгие указания стилисту, который, в свою очередь, инструктирует нервную девушку, исполняющую все его указания с завидным усердием.

Затем, сама Моргана записывает данные продавца ткани, и я считаю свою маленькую миссию выполненной.

Моргана продолжает беседовать со стилистом, когда девушка подходит ко мне и делает, возможно, чересчур глубокий реверанс.

– Принцесса, для нас большая честь, что вы выбрали нас для такого новаторского заказа.

– Благодарите за это королеву, – отвечаю я спокойно, готовясь попрощаться и уйти.

Перед тем как я успеваю это сделать, она хватает меня за руку с такой скоростью, что я не успеваю отреагировать. Она сжимает мою руку и смотрит мне в глаза.

– Позвольте вручить вам этот подарок.

Когда она меня отпускает, я обнаруживаю в руке изысканную игольницу; маленькое сокровище, которое Лира бы оценила, но…

– О, нет. Это надо передать королеве. Она же…

– Я настаиваю. – Девушка толкает мои руки к груди, жест настолько неуместный, что я замолкаю, шокированная.

– Хорошо. Спас…

Я не успеваю закончить, потому что девушка бросается собирать свои вещи и уходит, не дождавшись своего наставника.

– Простите её, – говорит стилист, обращаясь к королеве. – Она чрезвычайно трудолюбива, но в последнее время была немного… расстроена.

У меня нет места, куда можно положить маленький подарок, поэтому я сжимаю его в руках, скрещиваю их на коленях и жду, пока смогу уйти.

Вернувшись в свои покои, я рассматриваю изящный игольник на ладони. Верхняя часть покрыта губкой для булавок. Шкатулка внизу могла бы сойти за миниатюрный ювелирный ящик: золотые обрамления, маленькие изогнутые ножки, красивые рисунки цветов и мелкие вставленные драгоценности. Отделка настолько качественная, а дизайн столь утончённый, что меня удивляет, как стилистка, даже работающая в королевской мастерской, может позволить себе что-то подобное.

Я открываю его с любопытством, чтобы заглянуть внутрь, и вдруг что-то выскакивает с такой силой, что я вскрикиваю.

Сердце бешено колотится, пока я наблюдаю, как пять маленьких существ начинают бегать вокруг моих ног, без передышки вопрошая: «Что делаем, что делаем, что делаем…?» Их тела человеческие, но такие крошечные, что умещаются в игольнике; все они одеты в красные штанишки, и тогда я с ужасом понимаю, что произошло.

– Принцесса? – зовёт один из стражников, охраняющих мои покои. – Мы входим, – предупреждают меня.

– Чёрт, – ругаюсь я.

– Прячьтесь, – быстро приказываю я им.

Лепреконы подчиняются, и в тот момент, когда я слышу, как открывается дверь в гостиную, они исчезают из виду. Но в следующее мгновение они снова передо мной, с визгливыми голосами: «Готово. Что делаем теперь, что делаем, что делаем…?».

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.

– Со мной всё в порядке! – говорю, чтобы стражники меня услышали.

У меня нет времени на дальнейшие объяснения, потому что лепреконы продолжают кружить вокруг меня, и очевидно, что стражники слышат не только мой голос.

Так что я быстро соображаю.

– Сейчас по цветам, следуя порядку радуги, разложите все костюмы в моём гардеробе. И молча, – добавляю я самым тихим голосом, на который способна.

Лепреконы исчезают, оставляя меня одну в тот момент, когда стражник появляется в дверях.

Он осматривается, чтобы убедиться, что нет никакой угрозы, и хмурится, увидев меня одну.

Я стараюсь дать ему достаточно везкую причину, чтобы он забыл о том, что, как ему показалось, он слышал после моего крика.

Я выдаю лучшее исполнение роли Лиры.

Я сжимаю кулаки по бокам и поднимаю подбородок.

– Как вы смеете появляться в покоях принцессы без приглашения? – шиплю я. – Вы что, сошли с ума?

Он побледнел.

– Ваше высочество, я не хотел… Я думал, что услышал…

– Мне нужно объяснять вам, что заставило меня закричать? В моей собственной спальне? – Я делаю шаг вперед, молясь о том, чтобы мои новые жильцы были заняты гардеробом достаточно долго. – Я сказала, что со мной всё в порядке.

Его глаза широко раскрыты. Лицо побледнело, только щеки заливаются ярким румянцем.

– Я думал, что была угроза. Я услышал…

– Что? Что вы услышали, стражник? Вон! Вон сейчас же! Я прослежу, чтобы эта дерзость не осталась безнаказанной.

Слышны шаги на входе. Второй стражник, который, должно быть, ждал снаружи, вероятно, поспешил убраться, чтобы это не коснулось его.

– О, Боже мой… – бормочет стражник, удрученно. – Простите. Прошу прощения… Я…

– Вон! – кричу я.

Он покидает спальню, а затем и мои покои.

Сердце бешено колотится, когда я наконец остаюсь одна, и, не успев полностью отдышаться, маленькие эльфы снова появляются передо мной.

– Готово! – кричат они хором. – А теперь что делать, что делать, что делать…?

Я опираюсь на туалетный столик, чувствуя головокружение. Разбираться с этим именно сегодня, после такой ночи…

Я знаю, кто они. Мне никогда не приходилось видеть их вблизи, но в Ордене нам говорили о них.

Они похожи на людей, их называют галцагорри, что на магическом языке означает «красные штаны» потому что они на них надеты. Они кажутся безобидными, так как заклинания обязывают их выполнять любую задачу, которую им поручит хозяин. Однако легенды доказывают, что это злые духи, потому что, однажды попав к новому хозяину, они не могут прекратить выполнять задания для него… никогда.

У меня начинает болеть голова.

– Сосчитайте мазки краски на картине в прихожей, – приказываю я, чтобы выиграть время.

Гальцагорри вылетают из комнаты, пять крошечных существ, движущихся с невероятной скоростью, и я падаю на кровать, пытаясь решить, что делать дальше.

Стилистка, должно быть, попалась на их уловку. Она получила гальцагорри, которые, без сомнения, сшили множество платьев для этого двора, пока она больше не смогла это терпеть.

Лепреконы не отдыхают. Как только они заканчивают задание, они возвращаются к тебе, требуя новых поручений. Ты не можешь попросить их отдохнуть; не можешь попросить их оставить тебя в покое. Они невероятно быстры, и тёмная магия, заключённая в них, позволяет им завершать задачи с невозможной скоростью.

Единственный способ избавиться от них – убить их или передать новому хозяину.

– Чёрт возьми…

Я не успеваю закончить проклятие в адрес стилистки.

– Готово! На картине в прихожей 3578 мазков краски! Что делаем теперь, что делаем, что делаем…?

У меня кружится голова. Я тру лицо руками, чувствуя, что смазываю макияж.

Я не могу отправить их далеко, потому что кто-то может их увидеть, и если узнают, что гальцагорри теперь принадлежат мне, пусть даже непреднамеренно, я получу наказание, которое полагается всем, кто использует магию.

– Распустите покрывало с моей кровати по нитке и сотворите новое… с моим лицом, – приказываю я, надеясь, что так выиграю немного времени.

На самом деле стилистка оказалась очень хитрой. Если она осмелилась передать такое проклятие самой принцессе, то только потому, что знает: Лира ничего не скажет. Похищенная принцесса никогда не решится связаться с языческим миром.

Теперь мне нужно придумать, как избавиться от них, чтобы не быть разоблаченной. Я не могу передать их кому попало, ведь другой человек может не обладать достаточной выдержкой, чтобы не выдать меня.

Я беру игольницу, набрасываю накидку на плечи и направляюсь в сад, когда уже начало смеркаться. Я убеждаюсь, что никто не следит за мной, и иду к Фонтану слёз Мари, который при мягком уходящем свете выглядит ещё более мрачным.

Я уже набрала горсть мелких камешков, когда вдруг раздаются пронзительные голоса, заставляя меня вздрогнуть.

– Готово! Что делаем теперь, что делаем, что делаем…?

Я хватаюсь за грудь и оборачиваюсь, готовая увидеть гальцагорри, но не то, что они принесли с собой.

Я почти теряю сознание, когда вижу покрывало, которое они мне показывают, полностью развернутое; покрывало, которое прекрасно отображает мои черты, и они принесли его сюда, потому что я не сказала им оставить его в моих покоях.

– О, чёрт… Чёрт. Чёрт…

Неужели их видели? Видели покрывало с моим лицом, спускающееся по лестницам дворца?

Я слишком устала от действия яда. Мне нужно сесть хоть на мгновение. Я сажусь на край фонтана, в то время как они продолжают спрашивать, что делать дальше, действуя мне на нервы и лишая меня сил жить.

Возможно, при возвращении меня встретит напуганный двор. Может, они уже вызвали всех священников, чтобы те помогли справиться со Злом. Но с этим я разберусь позже. Сперва, если я не хочу быть сожженной на следующей охоте на ведьм, мне нужно избавиться от них.

Проблема в том, что я понятия не имею, как убить гальцагорри.

Методом проб и ошибок.

– Положите эти камни в игольницу и затем бросьте ее в фонтан Мари, пока не утонете.

Гальцагорри беспрекословно исполняют мой мрачный приказ, и у меня пробегает дрожь по спине, когда я наблюдаю, как они выполняют задание, и как шкатулка падает в воду.

Я наблюдаю, как она мягко тонет, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, когда вдруг слышу шаги и вскакиваю на ноги.

Сначала я вижу его внушительную фигуру. Затем его лицо. Потом поднятую бровь, которая смотрит на покрывало, брошенное на землю, нарушая дикую эстетику места.

Ветер мягко колышет виноградные лозы, растущие на колоннах позади него, шум фонтана – единственное, что слышно, пока он не заговорил.

– Что за чертовщина у тебя тут? – спрашивает он.

Я открываю рот, готовая придумать любую ложь, когда вдруг раздаётся всплеск воды, и глаза Кириана устремляются на что-то за моей спиной. Как в кошмаре, гальцагорри начинают бегать передо мной, мокрые, повторяя свою бесконечную фразу.

Я смотрю на Кириана.

Он смотрит на меня.

– Я могу всё объяснить.

Капитан поднимает бровь, но его выражение лица не меняется, и я не могу понять, о чём он думает. Гальцагорри не останавливаются, не замолкают, и у меня появляется желание растоптать их.

Секунды, пока Кириан заговорил, кажутся вечностью.

– Попроси их срезать все фиалки в лесу неподалёку от дворца и оставить их на месте.

Их пронзительные голоса не дают мне времени на раздумья. Я отдаю этот приказ, и они оставляют нас одних, с покрывалом и игольницей, который теперь покоится на краю фонтана.

– Ты что, собиралась утопить бедных существ? – спрашивает он, с ухмылкой на губах.

– Они вовсе не бедные существа, – возражаю я. – Это…

– Гальцагорри, – заканчивает он за меня. Конечно, он знает. Поэтому знал, как их занять на время. – Только вот что я не могу понять: что ты с ними делаешь?

– Мне их подарили.

– Глупышка, – шепчет он, произнося каждую букву словно мурлыканье.

Я глубоко вдыхаю.

– Меня обманули. Ты же знаешь, что я никогда…

– Глупышка, – повторяет он и наклоняется, чтобы поднять покрывало. – Пойдем, следуй за мной.

Часть меня хочет послать его куда подальше, но я настолько отчаялась, что Кириан понимает: я не буду возражать. Сейчас я схватилась бы даже за горящую спичку.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, пряча игольницу в корсет и подбирая подол платья, чтобы идти быстрее.

Кириан игнорирует мой вопрос.

– Кто тебя обманул?

– Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он понес наказание.

– Правда? Ты так и сделаешь? – Он оборачивается, держа покрывало, которое теперь кажется не таким уж большим в его руках. – И как ты собираешься это сделать? Рассказав, что ты владеешь очаровательными темными существами?

Черт. Он слишком хорошо знает Лиру.

– Как я разберусь с проблемой – это мое дело.

Кириан останавливается, и я тоже, несмотря на то, что мы шли не так уж быстро, я запыхалась.

Мы все еще далеко от дворца, но здесь сад ухожен лучше, чем несколько метров назад. Вокруг нас цветочные клумбы разных форм и размеров, все аккуратно спланированы, круглые вечнозеленые деревца и кустарники с цветами, чей аромат доносится до нас.

– Да, правда? Ты сама разберешься? – Он протягивает мне покрывало.

Я прикусываю губу и сдерживаю протест.

Кириану, похоже, нравится мое выражение лица, потому что он смеется, что злит меня еще больше, и продолжает путь к конюшням.

К счастью, здесь никого нет. В это время конюхи, вероятно, ужинают в служебной столовой. Кириан зажигает фонарь, заходит внутрь и бросает покрывало в ведро.

– Я не спрашивал, хочешь ли ты его сохранить, – говорит он с ухмылкой.

– Уничтожь его, – с нетерпением прошу я.

Боюсь, что гальцагорри слишком быстро выполнят приказ и снова начнут нас преследовать.

Это просто катастрофа.

Кириан берет горсть соломы, подносит её к факелу, чтобы поджечь, и, когда она начинает гореть, бросает её в ведро с покрывалом, которое тоже начинает полыхать.

Он смотрит на меня.

– Что?

– Я думаю…

– О гальцагорри?

Кириан потирает подбородок.

– Я думаю, что я попрошу…

– Ты не можешь их о чем-то просить, Кириан. От них нужно избавиться…

– Что я попрошу у тебя в обмен на свою помощь. – Он улыбается очаровательной, добродушной улыбкой, которую я не ожидала увидеть на его лице.

Я сжимаю губы, позволяя осознанию всех последствий постепенно проникнуть в меня. Кириан подходит ближе, смотрит на меня с ног до головы с нескрываемой дерзостью, не переставая улыбаться той чертовски красивой улыбкой, и я понимаю, что у него все преимущества.

– Ты должен мне помочь, – шепчу я.

– Должен?

Я хмурюсь.

– Если ты когда-либо ценил меня, конечно, должен, – настаиваю я.

Улыбка немного сползает с его лица, но он продолжает смотреть на меня с тем же насмешливым выражением. Затем он поворачивается, берет ещё одно ведро и тушит огонь. Заглядывает внутрь, удостоверяясь, что от покрывала не осталось ничего, кроме кучи вопросов, которые завтра зададут конюхи.

Он снова трогается с места, не сказав ни слова, и мне приходится следовать за ним. Он рыскает в сарае возле конюшен, пока я осматриваюсь и убеждаюсь, что нас никто не видит. Если нас заметят, это будет крайне сложно объяснить, но не так трудно, как волшебных карликов, которые меня преследуют.

Кириан достает что-то из сарая, похоже на какое-то сито. Затем он продолжает идти, и я радуюсь, что мы можем удалиться от дворца.

– Ты знаешь, как их убить?

Кириан хмурится. Даже в темноте его черты выглядят прекрасно, когда улыбка касается уголков его губ, и он говорит:

– Жестокое и безжалостное создание, ну как можно хотеть убить этих бедных существ…

– Если тебе не хочется получить в подарок игольницу, я не вижу другого способа избавиться от них, кроме как убить.

Кириан не отвечает. Я чувствую, как мои нервы напряжены до предела.

– Кирян, куда…

– Доверься мне, – просит он, и я задаюсь вопросом, сколько раз он говорил это настоящей Лире.

Интересно, доверяла ли она ему на самом деле, но всё, что окружает Кириана, – это загадка.

Ночь полностью охватывает нас, пока мы пересекаем сад, оставляем позади фонтан и углубляемся в лес, который растет внутри дворцовых стен.

Хотя небо чистое, а луна почти полная, мне трудно разглядеть дорогу, и каждый раз спотыкаясь я отпускаю по паре ругательств.

Затем я чувствую лёгкое давление внизу спины и обнаруживаю, что Кириан положил туда руку, как будто делал это тысячи раз раньше.

– Мы почти пришли, – говорит он, заметив, что я смотрю на него.

Я вздыхаю, даже не осознавая этого.

– Ты такая из-за гальцагорри? – спрашивает он вдруг.

– Такая это какая?

– Бледная, уставшая…

Он заметил.

Я прочищаю горло.

– Да, это из-за них, – лгу я, думая, как бы ему понравилось узнать, что на самом деле я так выгляжу из-за того, что приняла яд, предназначенный для него.

– Понятно.

Там, вдали, есть каменный мост между деревьями. Мост, покрытый мхом, который, должно быть, давно забыли. Кириан убирает руку с моей спины только для того, чтобы протянуть мне руку, и я хватаюсь за неё, чтобы подняться по скользким ступеням моста.

Наверху он, наконец, останавливается.

Несмотря на тревогу и учащенное сердцебиение, которое испытало слишком много нагрузок с тех пор, как было отравлено, я не могу не забыть на секунду, всего на одну, о гальцагорри.

Свет в этом уголке леса имеет что-то особенное, где ручей отражает его более ярким и голубым. Деревья не слишком высокие, а листья широкие и ярко-зеленые. Земля покрыта опавшими от холода и морозов листьями, и маленькие золотистые блики сверкают там, где отдыхают светлячки.

Сова ухает, и цикады, которые не испугались нашего появления, продолжают петь, пока я опираюсь на холодный и влажный на ощупь камень. И аромат воздуха… пахнет лесом, влажностью, землей и…

Кириан наклоняется, чтобы положить на землю сито, и подходит сзади. Я чувствую, как он заполняет всё своим присутствием, даже воздух, который теперь пахнет немного им, кожей его легкой брони, мылом, которым он, должно быть, пользуется, и чем-то ещё, тёмным и сладким одновременно, чему я не могу дать название.

– Когда мы в последний раз были здесь? – спрашивает он тихо.

Я почти чувствую его грудь у себя на спине, пока он не двигается и не касается моего плеча, чтобы встать рядом. Он должен сильно наклониться, чтобы опереться на предплечья.

Не знаю, ожидает ли он настоящего ответа, но я не могу его дать.

– Кириан, гальцагорри.

– Не переживай, у нас есть время, пока они не закончат.

– Кириан… – настаиваю я.

Он вздыхает, выпрямляется и смотрит на меня, пока я не отхожу от камня и не оказываюсь лицом к лицу с ним.

– Ладно. Когда они появятся, тебе нужно просто… – Он замолкает. Его глаза покидают мои и опускаются ниже, затем еще ниже… – Что черт возьми за розовое чудовище ты на себя надела?

Он осмеливается ухватить пальцами кусок гепюра и потянуть за него, а я отдергиваю ткань.

– Это сиреневый, – отвечаю я, слишком уставшая, чтобы подобрать фразу лучше.

– Сиреневое чудовище. – Он улыбается в темноте и делает шаг ко мне.

Он обхватывает мою талию, прижимая меня к себе, чтобы я не двигалась, и другой рукой поднимается к моей груди. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, его пальцы проникают между моими грудями, и его костяшки касаются моей кожи чуть дольше, чем нужно, прежде чем он находит игольницу.

Он кладет ее в мою ладонь.

– Думаю, я могла бы справиться с этим сама.

– Да. Но тебе так понравилось больше, – без колебаний отвечает он.

Пронзительные голоса нарушают ночную тишину и не дают мне ответить.

– Готово! – кричат они у моих ног; лишь хаотично движущиеся тени. – Что теперь делать, что делать, что делать…?

Я готова разрыдаться.

– Попроси их принести тебе воду из ручья этим ситом, – говорит он, перекрикивая их вопли.

Я моргаю, сбитая с толку, но не сомневаюсь и делаю, как он говорит.

Гальцагорри берут сито впятером. Оно кажется движущимся само по себе, когда они спускаются по каменным ступеням с приличной скоростью, и мы видим, как они бегут к ручью, наполняют его водой и возвращаются обратно.

И тут начинаются крики.

Пронзительные, истеричные… ужасающие крики, когда гальцагорри остаются без воды на полпути.

Они спускаются с единственной ступени, на которую успели подняться, и снова пытаются. На этот раз они наполняют сито больше, но снова сталкиваются с той же проблемой, и мы видим, как маленькие существа сходят с ума, ругаются и проклинают все на свете.

Они пытаются снова и снова, на пятый раз они пытаются закрыть некоторые отверстия сита своими маленькими ручками, но это бесполезно.