Текст книги "Все темные создания (ЛП)"

Автор книги: Паула Гальего

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

К этому моменту все смотрят на меня, но я не останавливаюсь. Передаю жилет слуге и начинаю расстегивать черную рубашку. Шепот удивления проносится по столам, когда я обнажаю грудь, и все видят татуировки: волка и переплетенные вокруг него цветочные узоры. Я почти ощущаю, как их взгляды переходят от чернил к золотому браслету на моем левом бицепсе.

Никто не осмеливается сказать ни слова. Все ждут Эриса, который внимательно меня изучает.

– Завораживает, – тихо произносит он. – Браслет, без сомнения, впечатляет, но интересны и эти татуировки.

– Скажу вам, где их набивали, если они вам так нравятся, мой господин.

Эрис не сводит с меня глаз, его улыбка не дрогнула. Он подносит к губам бокал вина, продолжая за мной наблюдать.

На радость всей публике, я медленно оборачиваюсь вокруг себя, поднимая руки и демонстрируя браслет и татуировки, за которые меня могли бы повесить.

Если он пытается доказать, что может выставить меня на показ, что способен приказать мне все что угодно, должно быть, его раздражает видеть, как я спокойно выдерживаю все взгляды.

Я начинаю прохаживаться между стульями, позволяя всем разглядеть поближе, подняться со своих мест и с любопытством ожидать моего приближения. Однако, прежде чем я успеваю завершить круг по залу, Эрис останавливает меня.

– Этого достаточно, – произносит он. – Можете одеться, капитан.

Я возвращаюсь к своей рубашке и жилету, послушно надеваю их и снова становлюсь рядом с ними.

– Надеюсь, тебе понравилось это зрелище, дорогая, – говорит он ей, наклоняясь так, чтобы это слышали только мы трое. – Боялся, что ты не сможешь появиться на публике сегодня, – добавляет он, беря её за подбородок в жесте, который, если бы не её реакция, мог бы показаться даже нежным, соблазнительным. – Ты великолепно скрыла синяки. Поздравляю.

Всё во мне пылает. Одна часть меня хочет выхватить меч и покончить с этим; другая – преклонить колени рядом с ней, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но я не могу позволить себе ни того, ни другого. Вместо этого я позволяю ярости завладеть мною, выискивая на её лице следы ударов и ожидая объяснений; но в её зелёных глазах вижу лишь удивление.

Эрис берёт её за руку и кладет её поверх своей на стол, одновременно высоко подняв подбородок.

– Дорогие герцоги, друзья, капитаны! У нас есть объявление!

Все сразу замолкают и поворачиваются к принцу, жаждая новых сюрпризов.

– Мне приятно объявить вам, что моя прекрасная невеста и я, наконец, собираемся пожениться.

Его слова падают на зал, как каменная глыба. Несколько секунд царит тишина, и затем гости взрываются аплодисментами и поздравлениями. В шуме и среди голосов кто-то смело выкрикивает:

– Долгая жизнь наследнику Эрису!

– Да здравствуют Львы!

– Да здравствуют молодожёны!

Я остаюсь напряжённым и неподвижным, наблюдая, выжидая, и среди этого шума и хаоса, среди добрых пожеланий, жадных взглядов и смеха Эриса она смотрит на меня.

Это всего лишь миг, но его достаточно.

Я вижу замешательство, удивление и, глубоко в её зелёных глазах, страх.

Я не покидаю зал, пока не уходит она, сославшись на усталость. Я не настолько глуп, чтобы принять это за настоящее приглашение сопроводить её, и вынужден отстать.

Меня перехватывает Нирида, прежде чем я достигаю выхода.

– Что только что произошло? – спрашивает она.

– Знаю не больше твоего, – отвечаю я.

Она хмурится и смотрит на Эриса издалека.

– Лира не говорила тебе, что они собираются пожениться так скоро?

Я обдумываю свои слова.

– Не думаю, что она знала, – признаюсь.

– Мне всё это не нравится, – бормочет она. – Ни одно из этих событий мне не по душе.

– Мне тоже, – отвечаю.

Я вынужден согласиться, хотя капитанша даже не слышала, как принц поздравлял её с тем, что она умело скрыла следы побоев.

Я снова ощущаю вспышку ярости, едва вспоминаю об этом, и понимаю, что мне нужно немедленно уйти. Пробираюсь через коридор и убеждаюсь, что никто не увидит меня входящим в чужие покои, но задерживаться там не имеет смысла, ведь её здесь нет.

Ищу её в малых залах, в комнатах для отдыха и чтения, а также в садах, но её нет ни в одном из этих мест.

Возвращаюсь в свои покои ещё более обеспокоенным, чем был, когда покинул банкет. И испытываю глубокое облегчение, найдя её внутри, стоящей у подоконника и смотрящей на звёзды.

На её лице всё ещё читается потрясение, в глазах – легкая тревога. Когда она поворачивается ко мне с приоткрытым ртом, видно, что она хочет что-то сказать.

Но я не даю ей ничего произнести.

Быстро подхожу к ней и обхватываю её лицо руками, чтобы рассмотреть лучше.

– Он тебя трогал? Снова это сделал? – спрашиваю с яростью.

Она качает головой, но не отстраняется от моего прикосновения.

– Нет. С тех пор, как ты увидел следы на моёй шее, больше нет.

Я пытаюсь вглядеться в её лицо, найти любые признаки, которые могли бы выдать ложь и ещё больше разжечь мою ярость, но её руки останавливают мои.

– Кириан, Кириан… он не трогал меня, – уверяет она. – Всё в порядке, и ты… ты не должен так за меня волноваться.

Её голос слегка дрожит под конец. Мне хочется поспорить, но я этого не делаю, потому что понимаю, откуда рождается эта неуверенность. Каким-то образом мне удаётся успокоиться, и я отступаю на шаг, ведь действительно, похоже, с ней всё в порядке.

– Тогда почему он сказал это? И что это всё было? Когда вы решили пожениться?

Она качает головой и, похоже, собирается сказать, что не знает, когда глубоко вздыхает и прижимает руку ко рту.

– Что случилось?

– Думаю, я поняла, что произошло. – Она зажмуривается, с силой закрывая глаза. – Он думает, что причинил боль мне, но это не так.

Я жду, недоумевая.

– Тогда как же…? – Я не заканчиваю вопрос, потому что вдруг понимаю. – Здесь, во дворце, есть и другие, такие, как ты, не так ли?

Ей трудно ответить.

– Да. – Она отходит в сторону, нервно ходит из угла в угол, но потом, собравшись с мыслями, подходит обратно и уверенно смотрит мне в глаза. – Скажи мне ещё раз, когда ты понял, что Лира мертва.

Я колеблюсь, но её настойчивый взгляд заставляет меня подчиниться.

Когда я называю ночь церемонии Отсайла, она выглядит облегчённой и, кажется, наконец-то вдыхает полной грудью.

Едва уловимый миг – и она снова в движении. Присев, приподнимает подол платья и вытаскивает кинжал, спрятанный у бедра.

– Тебе придётся мне довериться, – бросает она.

Она знает, что я это сделаю. Чёрт, конечно, сделаю. Возможно, однажды это мне дорого обойдётся, но сейчас…

Я позволяю ей подойти ко мне с кинжалом в руке, взять меня за затылок, как дерзкой любовнице, и провести лезвием за ухом. Вырывается ругательство, когда лезвие врезается в плоть, но я не отступаю. Чувствую, как кровь тёплыми ручьями заливает ворот рубашки.

– Ты вылечишь эту рану и никому никогда о ней не расскажешь. Этот шрам станет твоим самым охраняемым секретом. Ни один друг не узнает о нём, ни одна любовница не спросит тебя о нём в постели.

Я прижимаю пальцы к ране в бесполезной попытке остановить кровь и в тот же миг, глядя в её напуганные глаза, понимаю, зачем она это сделала.

– Они могут выдавать себя за меня?

– Они могут делать всё, что захотят, – отвечает она, сглотнув. – И про Отсайл никому не рассказывай.

– Не скажу, – отвечаю. Вглядываюсь в её лицо, в то, как она дышит. – Ты в порядке?

Она моргает, словно очнувшись от транса, и её лицо твердеет, становясь менее уязвимым и… больше похожим на Лиру.

– Да. Это должно было случиться рано или поздно, – бормочет она, вновь отворачиваясь и уходя в свои мысли. – Моё положение меняется, но моя миссия – нет.

– И в чём же твоя миссия?

Она смотрит на меня с осторожностью.

– Стать королевой, – отвечает.

Она разглаживает подол платья и поднимает подбородок. На ней синее платье с длинными рукавами, приталенное, с тонкими шнуровками корсета.

– Почему бы тебе не промыть рану? – предлагает она спустя несколько долгих секунд.

Кровь стекает между пальцами. Рубашка к этому моменту уже промокла.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь? – спрашиваю я.

Она лишь кивает, и я решаю, что, несмотря на сомнения, должен попытаться. Я иду в ванную, снимаю рубашку и жилет, промываю шею и руки, насколько могу, и тщательно стираю все следы крови с груди.

Когда я выхожу, застываю на месте.

Она сидит в одном из кресел.

На ней всё то же платье, но теперь оно уже сидит на ней иначе, потому что это тело принадлежит не Лире.

Затаившееся воспоминание возвращается и с силой захлестывает меня, и мне не нужно спрашивать, это ли она. Я знаю. Знаю это в самой глубине своей души.

Зелёные глаза, яркие, проницательные, и прекрасные. Изящная линия подбородка, мягкие черты лица и длинные волнистые волосы, цвета заката.

– Одэтт, – шепчу я.

Глава 36

Лира

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Мои руки слегка дрожат на коленях. Но я приняла решение и намерена идти до конца. Не знаю, когда именно это произошло, но понимаю, что больше не хочу тащить за собой груз лжи. По крайней мере, не перед ним.

Пусть хотя бы эта ночь, этот момент, станут по-настоящему моими.

– Я сказала, что солгала тебе больше, чем ты можешь себе представить, – шепчу я почти беззвучно.

Кириан делает два быстрых шага ко мне, потрясённый, молча. Его взгляд скользит по мне сверху вниз, и я чувствую себя полностью обнажённой под этими ледяными глазами. В конце концов, я поднимаюсь и подставляюсь под его пристальный взгляд.

– Той ночью, на церемонии, в трактире…?

– Да.

До сих пор не знаю, хочет ли он кричать, уйти или чтобы я ушла.

– Одэтт? – Мой настоящий голос на его устах производит особый эффект, сложный и прекрасный, трогающий самую потаённую и измученную часть меня. – Ты назвала своё настоящее имя?

Почти всё, кем я была, или кем могла бы стать, умерло в тот день, когда мне дали имя Лира; сохранить своё старое, истинное имя, как память, стало единственным способом уцелеть в этом новом мире.

Сказать его кому-то означает очень многое. Возможно, именно поэтому так трудно произнести:

– Да.

Тишина длинная и напряжённая.

И в том, как он смотрит на меня… как его глаза исследуют моё лицо, а затем моё тело: изгиб талии, бёдер, ноги, руки и плечи…

– Скажи что-нибудь, – прошу я. – Ты злишься?

Наконец-то потрясение исчезает с его лица, сменяясь яростным взглядом.

– Я злюсь? – Его голос – холодный шёпот. – На какую из твоих лжи, Одэтт?

Я сглатываю и собираюсь с духом.

– На все.

Кириан издаёт горький смешок.

– Ответь мне на один вопрос, – требует он. – Почему именно сейчас? Почему ты показываешь, кто ты?

Я задерживаю дыхание.

– Ты сказал, что больше не поцелуешь меня в уста, полные лжи, – объясняю я. – Я не хотела, чтобы ты нарушил своё обещание.

Кириан резко втягивает воздух, и на несколько секунд я не знаю, что произойдет дальше. Затем он наклоняется ко мне.

– Это то, чего ты хочешь? – шепчет он.

– Я хочу гораздо большего, – отвечаю я без колебаний.

Без предупреждения он сжимает мое лицо одной рукой, и мне кажется, что вот-вот поцелует меня, пылко, почти жестко, но его губы так и не касаются моих.

– Ты говорила, что не видела свое отражение уже десять лет. Ты уже посмотрела на себя в зеркало?

Медленно качаю головой, не высвобождаясь из его захвата.

– Нет.

– Тогда позволь мне показать, какая ты.

Я не понимаю, зачем он хочет это сделать, но поддаюсь и готова пойти к зеркалу в ванной, когда он внезапно хватает меня за запястье, останавливая.

– У тебя маленький нос, весь в крошечных веснушках, – начинает он.

Я затаиваю дыхание, когда он наклоняется ближе и поднимает пальцы, проводя по моему носу, по переносице и дуге, а затем по левой щеке.

– Кожа словно поцелована солнцем. Брови длинные, темнее волос. Они обрамляют твои глаза, зеленые, но с особым оттенком. Никогда не видел таких глаз.

Его взгляд как будто затерялся в моих глазах, и у меня пересыхает в горле. Я не решаюсь прервать его внимательное изучение и жду, пока он продолжит.

– Они цвета северного леса: глубокие, но не темные. Живые, и если присмотреться… – он наклоняет голову, чрезвычайно сосредоточенный, – можно заметить светлые прожилки. Лучи солнца сквозь чащу.

Я приоткрываю рот. Никто не смотрит на меня так, как ты, думаю я, но не осмеливаюсь произнести это вслух.

– Четкая линия подбородка… – он обводит контур пальцем, затем касается моих губ. Всё мое тело вздрагивает от его прикосновения, – а верхняя губа чуть тоньше нижней, цвета спелых ягод. Это красивые, мягкие губы. – Кириан умолкает, его взгляд застывает на моих губах. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Затаив дыхание, но без малейшего колебания, отвечаю:

– Сначала поцелуй меня.

– А потом?

– А потом отнеси меня в свою постель.

И Кириан целует меня.

Движение резкое, почти дикое. Он тянет меня за талию, прижимая к себе, и я обвиваю его шею, пока он углубляет поцелуй, которого мне недостаточно. Его губы раскрываются, язык исследует меня, и я ловлю каждое ощущение, каждую сладкую вспышку, что тянет меня к нему.

Он тяжело дышит против моих губ, пока мои пальцы блуждают по его плечам и скользят вниз по груди. Он отстраняется лишь на мгновение, чтобы убрать мои волосы ловкими пальцами и нежно целует шею, скользя языком по коже, от чего у меня вырывается стон удовольствия, освобождая что-то в нем.

– Одэтт, – выдыхает он, снова находя мои губы.

Мое имя на его губах заставляет меня таять еще больше. Я поняла, что с той самой ночи он больше не называл меня Лирой. Он отказался использовать имя, которое мне не принадлежало, и теперь, услышав свое собственное имя в его голосе, я задаюсь вопросом, почему так долго ждала, прежде чем признаться.

Кириан пытается расшнуровать корсет, но вскоре просто дергает за ленты и разрывает ткань, прежде чем снять его. Опускает платье с моих плеч и рук, следуя за тканью, пока оно не скользит вниз по бедрам. Он опускается передо мной на одно колено, глядя на меня с лихорадочным блеском, и, не отводя взгляда, целует край моего белья, затем нежно прикусывает, притягивая его к коже, прежде чем отпустить.

Я вздрагиваю от одной лишь мысли о том, что он может сделать то же самое на моем обнаженном теле. Кириан, заметив мою реакцию, понимает, как сильно он меня мучит одним лишь этим жестом, и, зная об этом, улыбается. Его голос, хриплый и грубый, звучит как приказ:

– На кровать.

Он склоняется, обхватывая меня за бедра, и я легко вскакиваю ему на руки, обвивая его ноги. В тот момент, как я это делаю, чувствую его возбуждение, которое сильно давит мне в промежность, и все здравые мысли оставляют меня.

Кириан несет меня в спальню, и через мгновение я оказываюсь на кровати, а он нависает надо мной. По одной руке с каждой стороны моего лица, колено между моих ног, а в глазах пылает такой голодный взгляд, что кажется, будто он меня расплавит, разглядывая мое полуобнаженное тело.

– Ты уверен, что хочешь этого? – шепчу я.

Его признание, то, как он сказал, что ненавидит себя за свои чувства ко мне, все еще греет мою память.

Кириан темно смеется в ответ, затем снова меня целует, поглощая мои губы, словно не может представить себе ничего другого. Когда он отстраняется, в моем взгляде, должно быть, остается тень сомнения, потому что он наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо:

– С тех пор как я узнал, кто ты, я не переставал мечтать об этом. – Он снова немного отстраняется, смотрит на меня. – Но, может быть… может быть, сначала стоит поговорить. Ты этого хочешь?

В его глазах горит желание, и, тем не менее, я знаю, что он готов остановиться, если скажу «да».

В горле пересыхает.

– Нет, – отвечаю я, полностью отдавшись этому безрассудству. – Черт, я не хочу сейчас разговаривать.

Я ищу его руками, тяну за его шею и притягиваю к себе, к своим губам, успев увидеть проблеск улыбки на его лице. Я кусаю его за губу, и он чуть протестует в ответ, но его движения, когда он прижимается ко мне, выдают, насколько он хочет, чтобы я это повторила. Я снова кусаю его сильнее, и Кириан рычит, прижимая мои запястья над головой.

– Тебе придется прекратить это, – хрипит он.

Его бедра совершают резкий, яростный толчок, но контролируемый, и я едва сдерживаю стон.

Он отпускает меня и проводит большим пальцем по моим губам, усмехаясь.

– Ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал о тебе в этом положении.

Внутри меня разгорается огонь, когда я ловлю этот его взгляд, вижу его яростные глаза, затуманенные страстью и похотью. Я поднимаю руку, лаская его поверх брюк, и его взгляд темнеет еще больше.

– Я твоя, – шепчу я. – Возьми, что захочешь.

Кириан содрогается от прикосновения, и это словно освобождает его от какой-то незримой цепи. Вдруг я ощущаю его повсюду: его руки на моем теле, его губы на моей коже, его пальцы, расстегивающие застежки моего белья и убирающие его в хаотичном и прекрасном танце. Когда его ремень падает на пол, и он избавляется от брюк и нижнего белья, я глубоко вздыхаю, что вызывает на его лице самодовольную улыбку.

– А что хочешь ты? – роняет он, глядя на меня.

Картина сильного торса с четкими линиями мышц, его мощных рук, татуировок на груди… Он стоит на коленях, пожирая меня взглядом.

– Хочу тебя, – отвечаю я, почти теряя голос. – Тебя всего, рядом со мной, а потом, может быть, и подо мной. Внутри, как можно больше.

Кириан глухо стонет и не теряет ни секунды, чтобы приблизиться и исполнить мою горячую просьбу.

Кириан опирается на кровать рядом со мной, берет мое лицо в ладонь и целует страстно, исследуя языком каждый сантиметр моих губ. Постепенно его рука начинает скользить ниже.

Он сжимает мою грудь, и его пальцы сдавливают сосок, внимательно наблюдая за моей реакцией и наслаждаясь ею, в то время как моя спина выгибается в ответ. Затем он скользит рукой вниз, по моему телу, вдоль живота, мимо пупка и останавливается там, где пульсирует влага между моими бедрами.

Кириан мягко проводит пальцем по самой чувствительной зоне и усмехается, когда я прикусываю губу, стараясь подавить новый стон. Он останавливается, всё ещё с этой дерзкой улыбкой, и я решаю показать ему, что в играх мы равны.

Моя рука медленно скользит вниз по его животу, к члену, и я обвиваю его пальцами под его восторженным и немного затуманенным взглядом. Я наслаждаюсь гладкостью его кожи, теплом, что излучает его тело, полностью отдающееся мне. На миг он теряет контроль, жадно и пылко целует меня, лишая сил и дыхания, его бёдра поддаются моим ласкам, но затем он снова обретает власть над собой, понимая, что перестал меня касаться. И пути назад уже нет.

Его палец проникает внутрь, пока он целует меня в шею, а затем прижимается губами к моему уху. Потом он вводит второй палец, медленно, дразняще.

– Я хочу слышать этот красивый звук, Одэтт, – признаётся он. Я вскрикиваю, и почти чувствую его улыбку у себя на коже. – Так.

Я целую его и ищу его руками, языком, губами… но он продолжает свою мучительную игру, заставляя меня дрожать на его простынях, не давая того, чего я хочу.

– Кириан, хватит… – выдыхаю я.

На этот раз он не смеется, не улыбается. Его взгляд темнеет, и он отстраняется от моего лица, поглаживая моё бедро и колено, слегка приподнимая его и раздвигая мне ноги, оставляя полностью уязвимой.

– Скажи, если я причиню тебе боль.

Он сглатывает, и я замечаю лёгкое волнение на его чертовски красивом лице. Вид этого дикого, сильного мужчины с едва сдерживаемым порывом трогает меня до глубины души.

Кириан занимает своё место, и я вдыхаю глубже, когда он медленно, невыносимо медленно проникает в меня. Он следит за каждым моим вдохом, каждым движением, а я поднимаю бёдра ему навстречу, соединяясь с ним и заполняясь им.

В этот вечный миг не существует ничего, кроме него. Его тела надо мной, его рук, обожающих мою кожу, его запаха, заполняющего всё пространство вокруг.

Он начинает двигаться быстрее, его движения становятся всё глубже, а моё тело постепенно подстраивается под него, мои бёдра находят его ритм, встречая каждую его волнующую атаку, приближая меня всё ближе и ближе к краю.

Мы становимся единым целым, голодные ласки и поцелуи перетекают друг в друга, каждое дыхание движимо первобытной, неутолимой страстью.

Его руки ищут меня, держатся за мою талию и бёдра, как будто он не может перестать прикасаться. Долгий, неспешный поцелуй, в котором его язык изучает каждый уголок моего рта, поднимает меня к небесам. И когда он замедляет ритм, чтобы провести рукой между нами и скользнуть пальцем по самой чувствительной точке моего тела, я разрываюсь в волне чистого наслаждения.

Его губы поглощают мои стоны, а затем он вновь ускоряет движения, делая их глубже, грубее, и в следующий миг Кириан сам отдаётся этому захлестнувшему его чувству вместе со мной.

Его большое и тяжёлое тело обрушивается на меня, и весь воздух покидает мои лёгкие.

Кириан тут же приподнимается.

– Прости, – шепчет он, смеясь у моего уха.

Он отодвигается на бок, но прежде обнимает за талию и поворачивает меня так, что я оказываюсь рядом с ним, и, притянув меня, укладывается на спину. Его сильная рука обвивает меня, а пальцы начинают неспешно гладить моё плечо, и я опускаю голову на его обнажённую грудь.

С каждым выдохом дыхание становится спокойнее, и холод снова даёт о себе знать, и я непроизвольно прижимаюсь к Кириану, ощущая, как его тело излучает невозможное тепло.

Медленно я возвращаюсь к реальности. Туман страсти рассеивается, оставляя после себя ясность, столь же отчётливую, как и это сильное тело, лежащее подо мной.

– Об этом я тоже мечтал, – тихо произносит он.

Снова угрызения совести цепко хватают меня за запястья и лодыжки.

Я до боли ясно осознаю, что этот единственный акт непокорности ни к чему не приведёт. Когда я выйду из этих покоев, всё снова станет как прежде, за исключением того, что у меня останется воспоминание об этой настоящей, идеальной ночи.

Я цепляюсь за это.

Кириан берёт мою руку и мягко расправляет мои сжатые пальцы. Я даже не заметила, что сжала кулак, держась за него. Он подносит мою ладонь к губам и целует каждый сустав по очереди.

– Что будем делать теперь? – спрашивает он. – Чего ты хочешь?

Я содрогаюсь от множества возможных ответов.

Сквозь моё сознание пробегает болезненный перечень возможностей, проникая в мои кости, моё естество, и какая-то жестокая часть меня останавливается, чтобы обдумать их.

Я могла бы больше никогда не принимать облик Лиры.

Я могла бы сбежать и сделать вид, что никогда не знала о существовании Воронов.

А могла бы просто остаться с ним в этих покоях, пока кто-нибудь не выломает дверь.

Но я знаю, что не сделаю ничего из этого.

Сдерживая вздох, я медленно встаю, проверяя, насколько устойчивы мои ноги, всё ещё немного дрожащие. Стараюсь не смотреть на Кириана. Голый, он – воплощение соблазна.

– Я оденусь и вернусь в свои покои, – отвечаю я, стараясь, чтобы боль не прозвучала в моём голосе.

Возвращаюсь в гостиную и поднимаю с пола платье – то, что от него осталось.

Слышу шорох простыней из спальни и оборачиваюсь, чтобы увидеть Кириана, опирающегося на косяк двери и натягивающего брюки.

– Прости за это, – бормочет он, не выказывая ни капли сожаления. – Слишком много лент.

Он одаривает меня хулиганской улыбкой, в которой, тем не менее, виднеется грусть.

Я ненавижу это.

– Ничего страшного.

Я надеваю платье и завязываю его как могу. Теперь жалею, что пришла сюда без накидки. Если кто-то увидит меня до того, как я доберусь до своих покоев, это будет скандал.

Нежное прикосновение к шее заставляет меня остановиться.

Я закрываю глаза, чувствуя его пальцы, скользящие по моей ключице и плечу.

– Я не хочу уходить, – признаюсь, чувствуя себя слабой.

– Не уходи.

– Рано или поздно взойдёт солнце.

– Когда оно взойдёт, решим, что делать, – спокойно предлагает он.

Его голос звучит так уверенно, а рука такая тёплая, что внутри что-то разжимается. Это нелепо и сентиментально, и я только откладываю неизбежное. Но, может быть, это часть меня, которую я раньше не знала и которой хочу поддаться сегодня, этой ночью.

Я поворачиваюсь к нему, поднимаю руки и обвиваю его шею, а он в ответ обнимает меня за талию, поднимает и дарит долгий, медленный поцелуй. Я обхватываю его ногами, прижимаюсь к нему, и он уносит меня обратно в кровать, не прекращая целовать.

Глава 37

Кириан

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Рассвет не приносит того чувства, которого я ожидал. Вместо этого он дарит нам нечто другое – уводит Эрис и его войско.

Одэтт всё ещё лежит в кровати, укрытая моими простынями, которые теперь пахнут ею.

– Как думаешь, куда он отправился? Новый мятеж?

– Возможно, – отвечаю я, застёгивая рубашку. Останавливаюсь, заметив, как она на меня смотрит. – Я узнаю. Подождёшь меня?

Сквозь окна, занавески на которых я не потрудился задернуть прошлой ночью, уже проникает тусклый свет холодного февральского утра. Свет, к моему сожалению, приносит с собой неуверенность и страхи.

– Обещаю, это стоит того, – ободряю я её.

Одэтт улыбается, но улыбка не достигает её глаз, и она кивает.

– Поторопись.

Я сдерживаю слово и вскоре выясняю, что Эрис отправился в ещё одну горячую точку. Перед тем как вернуться, быстро пишу записку и просовываю её под дверь Нириды.

Не хочу, чтобы она видела меня. Если увидит, то спросит, почему я не сообщил ей новости лично, почему не собираюсь в путь, не собираю сведения, не участвую. И я не хочу отвечать на это, слишком эгоистично.

Я всё сделаю. Через пару минут, но сделаю.

Затем захожу на кухню и запасаюсь пирожными, хлебом и свежими фруктами, прежде чем вернуться обратно.

Одэтт всё ещё лежит в кровати, словно в прекрасном сне.

Когда я вхожу, она поднимается, укрывается простынями, и её лицо озаряется.

Во имя всех богов. Она невероятно прекрасна.

– У меня были немного другие ожидания, когда ты сказал, что это стоит того, – шутит она, откусывая кусочек фрукта.

Я тоже сажусь на край кровати и выбираю одно из пирожных.

– Разочарована?

– Немного, – улыбается она. – Но и это неплохо.

Я проглатываю желание ответить на эту провокацию непристойным комментарием или, возможно, ещё более дерзким поступком – отбросить завтрак в сторону и наслаждаться ею самой вместо еды. Вместо этого снова поднимаюсь на ноги.

– Я компенсирую это позже, – обещаю.

– Куда ты? – Она смотрит в окно. – Ещё рано, и если Эрис не здесь…

– Мне нужно идти, – быстро говорю я. – Вернись в свои покои. Жди меня там. Я приду за тобой, как только закончу. Скоро.

Она слегка прикусывает нижнюю губу, но жест длится лишь долю секунды. Её выражение слегка омрачается, и грудь вздымается, когда она глубоко вдыхает.

Здесь, в тёплой полутьме мира теней и снов, существует вселенная, в которой мы завтракаем вместе после блаженной ночи без сна. А там, за её пределами, трудно понять, есть ли вообще для нас место.

– Я попрошу, чтобы приготовили противозачаточный настой и отнесли его в мои покои, чтобы ты могла забрать его позже, – говорю я.

Она качает головой.

– Я сама его приготовлю.

– Ты умеешь это делать?

Одэтт слегка улыбается, но не так хитро, как, возможно, ей хотелось бы. Возможно, она считает, что я совсем её не знаю и, возможно, никогда не будет времени узнать её полностью.

Мне хочется сказать ей, что всё, что я уже знаю, достаточно для того, чтобы не волноваться, сколько времени уйдёт на познание остального; но она опережает меня.

– А ты? Что знаешь о лекарствах, противоядиях и ядах?

Я поднимаю брови.

– С чего ты взяла, что я что-то знаю?

– Ты же практикуешь иммунитет к ядам, не так ли?

– Как ты…? – Замираю. Конечно, она знает. Это же она. – Я подумал, что это хорошая идея, учитывая… обстоятельства.

– Ты боялся, что я тебя отравлю, – догадывается она.

– Когда мои подозрения относительно твоей личности стали более серьёзными, я вспомнил тот день, когда ведьмы из Лиобе наложили на тебя проклятие, и все эти склянки с растениями, корнями и токсинами, которые ты, казалось, знала вдоль и поперёк. Тебе было бы до смешного легко это сделать.

– Что ты принимаешь?

Из меня вырывается короткий, резкий смех.

– Пурпурный гриб и морный плющ.

Она улыбается.

– Лучше сочетать это с ядом серебристого паука. Так ты будешь более защищён.

– Может, мне прекратить. Мне не нравится ни вкус, ни тошнота, ни удушье…

Одэтт начинает улыбаться, но её улыбка гаснет, сменяясь куда более мрачной гримасой.

– Лучше не прекращай. Пока нет.

Мне хочется спросить, почему и кого мне опасаться. Мне хочется, чтобы она рассказала, кто её враги, и пообещать защитить её; но мне кажется, это слишком серьёзный разговор для этого момента. Поэтому я подхожу к ней, наклоняюсь и дарю поцелуй, слишком быстрый и скромный, чтобы не поддаться искушению.

– Когда вернусь, поговорим о важных вещах, – обещаю я, – например, что будем делать с нашими браслетами.

Одэтт проводит руками по моим плечам и рукам. Её пальцы касаются ткани рубашки, словно в поиске ответа.

– Одна из вещей, что мучает меня сильнее всего, – это мысль, что ты должен нести это бремя вместе со мной, страдать от той же судьбы…

– Ты спасла мне жизнь, Одэтт.

Когда я произношу её имя, её зелёные глаза поднимаются на меня с удивлением, как будто она всё ещё не привыкла его слышать.

– Если бы я могла вернуться назад, я бы заключила сделку иначе, – шепчет она. – Если бы всё зависело только от меня, если бы это было в моей власти, этот ужасный знак исчез бы с твоего плеча прямо сейчас.

Её пальцы сжимают мой бицепс в тёплом, нежном жесте, вызывая в душе огненный отклик, наполняющий каждый уголок моего существа.

Я снова наклоняюсь, чтобы украсть ещё один быстрый поцелуй, и улыбаюсь.

– Позже.

– Позже, – соглашается она.

И я прощаюсь.

На пути к своим покоям я встречаю Нириду с мрачным выражением лица и подозрительным взглядом.

– Что ты там делал? – спрашивает она

Она уже в своей боевой экипировке: в брюках для верховой езды, рубашке и кожаных доспехах, с блестящими ремнями и оружием, готовая к бою.

– Ничего. Разве я не здесь?

– Не слишком подходяще одет, – замечает она.

– Я заскочу в конюшни перед отправлением, не переживай.

Мог бы переодеться и в своих покоях, но не хотел давать поводов для вопросов и сомнений.

Нирида вздыхает, понимая, что ей придётся подождать ещё немного.

– Это недалеко, чуть южнее столицы. Всё становится хуже очень быстро, Кириан.

– Знаю. – Я глубоко вздыхаю. – Мы отправимся вдвоём, без солдат.

Она соглашается, и мы оба отправляемся в путь.

Дочь Мари

Задолго до того, как она создала ведьм, ещё раньше, чем появились Эгузки и Иларги, Мари дарит жизнь дочери: своей первенце.

Несмотря на то, что это её любимица, рождённая из магии и любви, она не может жить рядом с ней, ибо она не совсем божество.

Она смертна, но её магия более могущественна, чем та, что достанется соргинак. Тёмная магия, сотканная из света и теней…