Текст книги "Все темные создания (ЛП)"

Автор книги: Паула Гальего

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Один ответ, но ещё больше вопросов; гораздо больше.

Есть что-то слишком интимное в его взгляде, в том, как он прижимает меня к себе. Я чувствую удары его сильного сердца у себя на груди и приятное тепло, исходящее от его полуголого тела.

Поэтому я решаю задать ещё один вопрос.

– А что насчёт Авроры?

Упоминание его сестры вызывает именно тот эффект, на который я рассчитывала, – он отпускает меня.

Я отступаю на шаг, наслаждаясь этим пространством, даже если до этого была я, кто держал все нити… или думала, что держала.

– Если тебя интересует моя сестра, это не у меня нужно спрашивать.

– Она знает, кто лжёт, да? Каким-то образом, она может чувствовать ложь.

Разговор, который я вела с ней до того, как её брат нас прервал, казался странным, но всё стало на свои места после её вмешательства перед церемонией отсайлы. Она могла понять, когда я врала, или, по крайней мере, догадываться.

– Она всегда была очень проницательной.

– Нет, – улыбаюсь я. – Это не проницательность. Это была уверенность.

Кириан тоже улыбается. Он снова опирается на комод и смотрит на меня сверху вниз.

– Как я и сказал, тебе придётся самой спросить её об этом.

Хорошо. Я спрошу. Я выясню. Но если Аврора действительно может видеть, кто лжёт, если у неё есть какой-то дар… мне придётся быть осторожной.

– Как ты собираешься найти соргинак? – спрашиваю я, хотя подозреваю, что уже знаю ответ.

Если он смог найти ведьм в Лиобе и всё это время был осведомлён о церемонии фонарей, возможно, он уже выяснил, где они находятся, и просто тянет время. Я не понимаю, зачем ему делать это, когда его жизнь в такой же опасности, как и моя.

– Терпеливо, все делая в нужный момент, – отвечает он. – Есть что-то ещё, что ты хочешь узнать?

Я смотрю на него снизу вверх, следя за чёткими линиями его челюсти, за печалью, которая, кажется, внезапно поселилась в его глазах, подобных зимнему льду.

– Ты поцелуешь меня?

Моё сердце бешено колотится. Три слова, но в них сотни вопросов, сотни сомнений.

Я помню, что это обещание, этот украденный поцелуй поначалу был для меня лишь досадной неприятностью, ещё одной проблемой, о которой стоило позаботиться.

Кириан тоже, кажется, сразу возвращается к тому обещанию, к тому саду.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – медленно спрашивает он.

Снова – тысяча вопросов в его словах.

Если он поцелует меня, всё закончится. Это будет последний раз. Если он сдержит своё слово, прекратятся провокации, он больше не будет пробираться в мои покои и смотреть на меня так, как смотрит сейчас.

Никто раньше не смотрел на меня так.

Да.

Нет.

Это был бы не просто поцелуй. Это была бы не просто прощальная история, которую я так и не успела узнать.

Страх переплетается с желанием, и что-то, чего я не должна чувствовать, пульсирует в груди, пока Кириан отходит от комода и делает шаг вперёд.

– Хорошо, – шепчет он, скользя рукой по моей талии.

Ткань слишком тонкая, чтобы я не почувствовала этого, как если бы моя кожа была обнажена. Под его взглядом я тоже чувствую себя обнажённой.

Он кладёт другую руку на моё бедро, осторожно, медленно поворачивая меня, так что теперь моя спина прижата к комоду.

– Новые правила. Я подожду, пока ты сама попросишь. Я отдаю тебе контроль, – шепчет он, прижимая своё тело к моему, и постепенно я чувствую, как теряю весь этот контроль, о котором он говорит. – Попроси меня, и я поцелую тебя. Всё закончится. Власть теперь у тебя.

Его пальцы скользят вдоль моего ребра. Его большой палец касается моего живота, и у меня перехватывает дыхание.

– Ты можешь попросить меня в любой момент, – шепчет он, приближаясь ещё ближе. – Я сделаю это очень просто.

Его голос касается моей шеи, когда он наклоняется вперёд, когда его рука оставляет мою талию и поднимается к шее, к затылку, слегка потянув за волосы назад, чтобы я открыла доступ. Я позволяю ему это, чувствуя, как сердце с грохотом бьётся о рёбра, его удары слишком громкие, чтобы их игнорировать, а движения Кириана – слишком лёгкие, слишком нежные.

Его губы касаются моей шеи, и я закрываю глаза от этого нежного, бархатного прикосновения. Лёгкий поцелуй заставляет меня дрожать. Я не успеваю привыкнуть, как внезапно чувствую его горячее дыхание, когда его рот приоткрывается, а язык лениво скользит по моей коже. Этот более смелый поцелуй пробуждает дикую волну, пронизывающую меня насквозь. Кириан, должно быть, чувствует это, потому что тут же обхватывает меня руками, притягивает к себе, как будто ему нужно, чтобы я была рядом, и продолжает жадно целовать мою шею.

Едва ли я замечаю, как одна из его рук покидает моё тело и начинает играть с узлом халата. Его ловкие пальцы распускают его за мгновение, а затем скользят по обнаженному животу, даря мне ощущения, от которых я теряю рассудок. Я чувствую шершавость его пальцев, грубость его воинских рук на своей коже.

Он останавливается у кружевного края моего бюстгальтера.

Его руки замирают. Его губы болезненно отрываются от моей кожи.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спрашивает он. Его хриплый голос отзывается эхом в каждом уголке моего тела. – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Да.

Нет.

Мучительный стон срывается с моих губ, не дождавшись моего разрешения.

– Понял, – отвечает он.

Я почти вижу его улыбку, когда он вновь погружается в мою шею, и его рука сжимает мою грудь. Пальцы мягко впиваются в мою кожу, а я прижимаюсь к нему.

Всё происходит с головокружительной скоростью. Кириан воспринимает это как приглашение и между поцелуями продолжает спускаться медленно, его губы и пальцы скользят по моему телу.

Он обхватывает меня одной рукой. Другая рука покидает мою грудь и опускается ниже вместе с его губами. Его зубы оттягивают кружево моего бюстгальтера, и мгновение спустя я чувствую его язык через ткань.

Я кусаю губы и сдерживаю проклятие. Открываю глаза и вижу Кириана, склонившегося передо мной, его руки на моём теле, а его губы продолжают сводить меня с ума.

Его пальцы касаются моей бедра. Они скользят по тонкой ткани с намеренной медлительностью, и я тону в ощущениях: губы, кожа, его присутствие заполняют всё пространство вокруг меня, пока что-то не привлекает всё моё внимание.

Я выдыхаю, когда его пальцы прокладывают путь под моё нижнее белье, и я чувствую, как его ласки постепенно заставляют меня терять рассудок.

Я не замечаю, что он перестал целовать мою грудь, пока не слышу его голос – глубокий и хриплый, когда он пристально смотрит на меня.

– Теперь ты уже хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

Его губы так близки, и я настолько потеряна в себе, что почти не осознаю, что делаю.

Это я целую его.

Мои руки тянутся к его затылку, запутываются в его волосах и притягивают его к себе в жадном, слегка агрессивном поцелуе, который заставляет его тихо, с хрипом, удивленно застонать.

Я кусаю его губы в порыве, полностью потерянная в этом прыжке в бездну, из которой, кажется, нет возврата, и снова слышу его стон. Я чувствую его на своих губах, в горле и в центре своего тела, которое жаждет его, хочет его ближе, ещё ближе.

Его пальцы перестают касаться меня, как раньше, потому что его тоже захватывает та же жажда. Он обнимает меня крепче, ищет меня в жадных, беспорядочных прикосновениях, пока не хватает меня за бёдра и не поднимает на комод, снова прижимаясь ко мне, между моих ног.

Я чувствую его руки на своих бёдрах, его губы, пьющие поцелуй, который теперь я украла у него, и вдруг обнаруживаю, как мои пальцы исследуют его грудь, проводят по сильным линиям его живота, спускаясь к его полурасстёгнутым брюкам. Под моими пальцами я чувствую, насколько сильно он меня жаждет, и в ответ на это из его горла вырывается хриплый стон.

Мне нужно больше его. Намного больше.

То, как он на меня смотрит, как он тоже меня жаждет, зажигает во мне нечто, что будет сложно погасить, но, тем не менее, именно этот огонь приносит проблеск осознания, и я понимаю то, что никогда не должна была забывать.

Кириан не знает, что занимается любовью со мной.

Он, конечно, чувствует, что что-то изменилось. Он неоднократно повторял это, и я прекрасно осознаю, что это разрушило что-то во мне, как в ту ночь в галереи Храма. То, что показал мне Ингума, стало напоминанием о том, что я не могу позволить эмоциям управлять собой.

Только когда я собираюсь взять всё, что хочу, попросить всё, что мне нужно, я кладу руки на его грудь и отталкиваю его.

Он смотрит на меня так, будто видит впервые. Возможно, я смотрю на него так же.

Мои ноги слегка дрожат, когда я спрыгиваю на пол и снова накидываю халат.

– Лира… – хрипло шепчет он.

Его губы распухли от поцелуя, который до сих пор заставляет меня трепетать.

– Ты ничего плохого не сделал, – спешно говорю я. Чёрт, я хотя бы это ему должна. – Ты не пересёк черту, которую я бы не захотела пересечь с тобой, но мы не можем. И прости, что втянула тебя в это.

Он не отвечает. Лишь хмурится, явно сбитый с толку, а я не даю ему времени осознать происходящее.

Щёки горят, когда я выхожу из комнаты, а затем и из его покоев. Я так сильно хлопаю дверью, что, возможно, разбудила полдома, но мне всё равно. Я даже не оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не увидел, как я выскальзываю оттуда. Бегу обратно в свою комнату, запираю дверь на ключ и падаю, опершись о неё спиной.

Холод пола немного успокаивает моё тело, но не приводит в чувства. Постепенно осознание того, что я только что сделала, проникает в меня в виде воспоминаний, которые я знаю, что никогда не забуду. Пока я пытаюсь вернуть сердцу нормальный ритм, мне остаётся только гадать, исчезнет ли когда-нибудь это чувство вины… и неистовое желание снова совершить ту же непоправимую ошибку.

Глава 22

Лира

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрэа.

Последние события, должно быть, сильно повлияли на меня, потому что я не понимаю, что делаю.

Кириан сопровождает меня до дверей моих покоев после того, как я взяла его за руку и дала клятву, смысл которой мне до конца не ясен.

– Надень что-нибудь менее заметное и спускайся, когда будешь готова, – говорит он, возможно, слишком серьёзно.

– Кириан, – зову я его, но так и не успеваю задать вопрос.

Я знаю, что он мне ничего не скажет, что по какой-то причине хочет показать мне это сначала. Он смотрит на меня молча, пока не понимает, что я больше не собираюсь ничего говорить, и закрывает дверь, оставив меня наедине.

Зеркало отражает усталый взгляд, который кажется либо старше, либо более сломленным.

Мне не нужно долго думать, чтобы выбрать платье, и я надеваю чёрное, которое так нравилось Кириану. Почему-то все остальные варианты кажутся нелепыми.

Я надеваю это лёгкое платье, такое нежное, как поцелуй полуночи на моей коже, и немного причесываю волосы перед тем, как спуститься вниз.

Они ждут в прихожей: две сестры Кириана, Нирида и сам Кириан. Все они одеты в чёрные плащи поверх своих нарядов, за исключением Эдит, которая стоит, скрестив руки на груди, с высоко поднятой головой и серьёзным выражением лица.

Куда бы они меня ни вели, она явно не согласна с этим решением.

Если они действительно собираются показать мне что-то компрометирующее, я могу понять почему. Настоящая Лира не захотела бы слушать ничего, что могло бы поставить её положение под угрозу, и если бы что-то такое произошло, даже самое незначительное, она бы, вероятно, побежала рассказать об этом Львам, чтобы убедиться, что её голова осталась на плечах.

Все ждут в тяжёлом молчании, в котором я чувствую напряжение; однако это напряжение не исходит от Кириана.

Он делает два широких шага ко мне и набрасывает чёрный плащ на мои плечи, не отводя от меня взгляда. Его ловкие пальцы нежно вытягивают мои волосы из-под плаща, а затем снова касаются моей шеи, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

– Ты великолепна, – шепчет он, – но тебе не хватает одной детали.

Его пальцы достают цепочку с егузкилоре, которую я ношу под платьем, и оставляют её видимой на нежной ткани.

– Теперь ты готова.

Сердце бешено колотится. Может быть, из-за подвески, которую никто не должен был видеть, из-за церемонии, на которую меня ведут, или из-за пальцев Кириана на моей коже. Возможно, из-за всего этого, но мне всё равно.

Сегодня я намерена плыть по течению.

Он протягивает мне руку, и я снова беру её.

Он ведёт меня наружу, и я замечаю, что Нирида и Аврора тоже берут по лошади. Эдит, напротив, остаётся в доме. Кириан подаёт мне поводья моей лошади, и я хватаю их, словно во сне. Мы садимся в седла и отправляемся в путь. Мы покидаем сад и земли имения, а впереди сгущаются сумерки, оставляя за собой оранжевый след закатного солнца на небе, которое постепенно темнеет.

Мы привязываем лошадей в лесу, когда темнота становится такой густой, что я едва вижу свои ноги. Холод пронзителен, несмотря на плащи, и пробирается сквозь тонкую ткань моего платья, когда мы идём по снегу.

Вдруг я замечаю другие следы, идущие по тому же пути. Десятки, если не сотни ног прокладывают путь через чащу и поднимаются на ту же самую гору.

Нирида и Аврора сопровождают меня в молчании, следуя за Кирианом, пока деревья не уступают место вершине холма с видом на долину, через которую течёт река, шум её воды слышен даже отсюда, из этой тишины.

И тогда, посреди этой темноты, я вижу их.

Люди стоят на холмах вокруг долины. Километры и километры зеленой земли, на которой собрались сотни людей, ожидающих в темноте, как и мы; фигуры, едва различимые под светом полной луны.

– Где мы? – шепчу я. – Что это?

Нирида подносит палец к губам, приказывая мне молчать. Облачко пара вырывается из её рта, который изгибается в доброй улыбке. Даже Аврора, всегда такая сдержанная и мрачная, тоже улыбается.

– Не переживай, – шепчет Кириан, его дыхание щекочет мой затылок, от чего по спине пробегает дрожь. – Тебе понравится.

Я жду, обеспокоенная, пытаясь угадать, сколько из этих теней – люди, сколько собралось здесь сегодня. Но проходят минуты, и ничего не происходит, и я начинаю терять терпение.

– Что происходит? Почему никто ничего не делает? – шепчу я.

Люди находятся слишком далеко, чтобы услышать нас, но лесная тишина кажется настолько особенной, что я боюсь нарушить её и не решаюсь поднять голос.

– Они ждут.

– Чего?

– Скоро узнаешь, – отвечает он.

Вдруг я чувствую лёгкое давление в нижней части спины и замечаю, что его рука оказалась там, излучая приятное тепло.

Я должна бы отстраниться, или отодвинуть его руку, но…

– Ты замёрзла? – спрашивает он тихо.

Я не двигаюсь.

– Всё хорошо, – отвечаю я.

Кириан медленно скользит рукой вверх и вниз, и я позволяю ему. Сегодня мне не хватало поддержки, прикосновения. Мне нужен был кто-то, кто возьмёт меня за руку, так же, как Нирида держала его руку на том ужасном представлении. Поэтому я принимаю его жест и не позволяю себе думать о том, что это не для меня, и что я краду этот момент у кого-то другого. У Лиры. И у него.

Я даже чуть ближе прижимаюсь к нему, наслаждаясь мягким теплом его тела, тем чувством безопасности, которое он дарит своим присутствием в этой темноте.

Всё остаётся тихим, неподвижным и спокойным, пока вдруг не раздаётся вой, перекатывающийся по долине.

А затем ещё один.

И ещё.

Я понимаю, что это не волки. Это люди, подражающие им.

Я напрягаюсь, тревога и ожидание захватывают меня, и я выпрямляюсь, когда Кириан убирает руку, и я снова чувствую себя одинокой, хотя он всё ещё рядом.

Тишина покрывает всё. На несколько мгновений воцаряется абсолютная неподвижность; ни один звук не нарушает покой леса. Кажется, что даже ветер замер, боясь потревожить тишину.

Тогда вдали зажигается огонёк – маленький, мерцающий, – и постепенно он растёт, всё больше и больше, пока… не взлетает.

Я провожаю его взглядом, зачарованная, пока ещё один свет не загорается на холме напротив нас, затем третий, четвёртый… И вдруг всё пространство покрывается огнями, которые поднимаются в небо, уносимые ветром, парят в темноте, заполняя ночное небо десятками огоньков.

Это бумажные фонарики. Они плывут, колеблясь, как блуждающие огоньки в лесу.

Один зажигают совсем рядом с нами, среди деревьев, и я вижу пару рук, которые толкают его вверх, к небу, пока ветер не подхватывает его, и он не пролетает мимо нас.

Аврора делает шаг вперёд, и свет фонарика освещает её лицо, когда она поднимает руку и лёгким движением отправляет его дальше в путь, обратно в темноту.

Я уже погружена в созерцание огней, когда внезапно что-то меняется.

– Сейчас, – шепчет Кириан. – Это тот момент.

Кажется, что всё это время они ждали, как будто предыдущие огни были лишь репетицией. Сотни огней зажигаются одновременно, поднимаются в небо и заполняют его. Их так много, что я не знаю, куда смотреть. Они появляются на холмах, у берегов реки, в лесу за нашими спинами… Они горят, озаряя тьму неба. Некоторые сталкиваются и кажутся танцующими друг с другом. Они качаются, дрожат и плывут на потоках воздуха.

Это кажется невозможным.

Нереальным.

Я вижу свет рядом со мной и замечаю руки Авроры, держащие маленький фонарик, который она растягивает, пока Нирида поджигает его в центре. Я не свожу глаз с её рук, пока они отправляют его в ночное небо, и затем ищу другие руки, другие фонарики.

Мы – сотни людей, делящихся мгновением, которое я не до конца понимаю, но которое, кажется, не требует объяснений.

Здесь, наверху, всё приобретает смысл. Я теряюсь в этих огнях, в необъятности ночи, которая теперь кажется менее тёмной, и одновременно чувствую себя и маленькой, и великой; как крошечный, но необходимый мазок в идеальной картине золотистых и сияющих тонов.

Это то, что я видела с королевского дворца в Эрее: три блуждающих огонька; три огонька, которые казались жалкими.

Если бы герцоги увидели это, если бы короли осознали силу, которую они имеют… Я не могу удержаться от удовлетворённой улыбки, представляя их лица, их страх.

Не знаю, что заставляет меня повернуться, что может отвлечь от этого зрелища, от истинной церемонии Оцайла, но я отвожу взгляд от неба и смотрю на него.

Кириан наблюдает за мной. Небо взорвалось золотыми звёздами, но он смотрит на меня.

Взгляд его голубых глаз перехватывает дыхание. Они блестят, и по какой-то причине это задевает во мне струну, которую не смогло затронуть даже это впечатляющее зрелище долины.

Он быстро проводит пальцами по глазам, и поднимает голову. Всё случилось так быстро, что я задаюсь вопросом, плакал ли он на самом деле, были ли это слёзы в его глазах. Его дыхание превращается в пар на холодном рассвете, и я перестаю задавать себе вопросы, просто поддаюсь чувствам.

Ночь. Темнота. Сотни огней, танцующих в пламени.

Обратный путь домой проходит в тишине.

Нирида смотрит на меня так, будто не может поверить, что я не задаю вопросов.

Я же тщательно выбираю те, которые хочу задать.

Я разрываю молчание, когда мы поднимаемся по ступеням главного входа. Экономка открывает нам дверь, впуская в тёплый дом, где чувствуется жар очага.

– Зачем проводится эта церемония? – спрашиваю я.

– Раньше она служила, чтобы осветить ночь перед Гауэко, властелином тьмы, и таким образом показать ему, что мы его не боимся.

– А теперь? – уточняю я.

– Всё ещё, чтобы показать, что мы не боимся.

Но уже не перед языческим существом, я понимаю. Теперь это символ сопротивления против Львов.

– Как они делают так, чтобы Львы не видели это? – продолжаю я.

– Фонарики редко долетают до дворца в Эрее, – отвечает Кириан.

– Сколько людей…? – Мне трудно закончить, его рука на моей спине, пока он ведёт меня внутрь, отвлекает меня тёплым прикосновением. – Сколько людей там было?

Я замечаю слабую улыбку.

– Очень много.

– Откуда вы знаете, что никто из этих людей не выдаст вас?

– Мы не знаем, – отвечает он.

Он чуть сильнее толкает меня внутрь, где Нирида и Аврора уже снимают свои накидки, передавая их служанке.

– Разве стражники в этой зоне не видят фонарики?

– Я бы сказал, что они, наверное, хотя бы раз но видели их, – отвечает он, небрежно.

– И как…?

– Лира, – прерывает он меня. – Уже поздно, все спят. Как насчёт того, чтобы поговорить завтра?

Нирида прощается простым жестом, а Аврора некоторое время смотрит на меня, прежде чем подняться по лестнице и исчезнуть.

Аврора.

У меня тоже есть вопросы о ней.

Экономка и служанка ждут, вдруг нам что-то ещё понадобится.

Я даже не знаю, который час, но, должно быть, уже поздно.

Я киваю, стараясь успокоиться и постепенно вернуться к своей роли. Даже если это даёт мне ценную информацию, я не могу забыть, какую маску ношу. Лира не стала бы задавать такие вопросы, особенно в присутствии других.

Поэтому я позволяю Кириану попрощаться и иду в свои покои.

Первое, что я делаю – подхожу к окну и ищу фонарики, но это крыло дома выходит на другую сторону.

Я задаюсь вопросом, пока готовлю себе ванну, которую собиралась принять до этого, сколько раз они собирались среди ночи; сколько ночей в этом месяце озарятся этими огнями в небе.

И хотя я не хочу этого, когда погружаюсь в горячую воду и закрываю глаза, снова вижу образы тех женщин, лишённых лиц и голосов, умирающих перед толпой в молчаливых муках.

Сегодня я вышла из своей роли, и это опасно, потому что я даже не знаю, куда меня это ведёт. Всю жизнь я готовилась к тому, чтобы заменить Лиру, чтобы добросовестно выполнить свою миссию. Её решения были моими, её мысли – тоже. Пространство, которое принадлежало мне самой, почти не существовало; я позаботилась о том, чтобы в последние годы перед тем, как меня выбрали, так и было.

А сегодня я нырнула в это крошечное пространство; нырнула так глубоко, что обнаружила другие границы, другие линии, проложившие неизведанные пути, землю более обширную, чем должно быть…

Я не знаю, кто сегодня встал на ноги в театре.

Я не знаю, кто сказал, что это казнь – варварство.

Я прекрасно понимаю, как Львы завоёвывают территории. Знаю, сколько людей они убили, и знаю, как они обеспечивают отсутствие магии.

Однако видеть это так было слишком.

Ошибка в расчётах. Я переоценила свою сдержанность. И этого больше не повторится.

Ночь проходит так, что я не могу заснуть больше чем на мгновения, с беспокойными кошмарами, в которых ужас смешивается с золотыми и мерцающими огнями.

До рассвета я уже на ногах.

Я закутываюсь в шёлковый халат тёмных и пурпурных оттенков, не надевая ничего более тёплого, чтобы защититься от холода, и не утруждаю себя обувью, прежде чем на цыпочках направиться к комнате Кириана, замерзая в пути, и тихо постучать в дверь.

Сначала он меня не слышит, и мне приходится повторить, с сердцем в горле, размышляя, что скажу, если сейчас откроется какая-то из дверей в коридоре или если какая-то служанка или камердинер решат подняться в этот момент.

Может быть, не нужно ничего скрывать. Возможно, все здесь уже знали о связи между Лирой и Кирианом.

Я снова стучу, и на этот раз слышу шаги за дверью.

Дверь открывается, и передо мной предстаёт заспанный Кириан, с растрёпанными волосами и полуприкрытыми глазами, брюки плохо застёгнуты на бёдрах, обнажённый торс, татуировки Севера, которые прошлой ночью обрели новый смысл.

– Пригласишь меня войти? – мурлычу я.

Он колеблется дольше, чем я могла бы предположить, и не спешит сказать «да». Я даже не допускала возможности, что он ответит «нет», и всё же, на мгновение это кажется для него вероятным.

Наконец, он отходит в сторону.

– Рано. Что тебе нужно?

Он остаётся у двери, и это странно.

Я была готова к намёкам, к непристойным предложениям или невинным провокациям, к которым он привык, но в нём есть что-то…

– Я хочу поговорить. Ты сказал, что мы могли бы сделать это сегодня.

– Ещё не рассвело, – отвечает он, не двигаясь с места.

Я решаю последовать его манере, столь раздражающей для меня, и вхожу в его покои без разрешения. Обхожу гостиную и прохожу в спальню. Задёрнутые шторы, одинокий свет на тумбочке, рубашка на комоде, смятые простыни, и его запах, пронизывающий всё вокруг, заставляют меня замереть на мгновение.

Я поворачиваюсь к нему.

– Мне уже нужны ответы.

Кириан внимательно наблюдает за мной, но в его взгляде нет того огня, что я видела раньше в похожих ситуациях. Или, может быть, я себе это накрутила?

– Спрашивай.

– Почему тебе разрешают участвовать?

– Все могут прийти посмотреть, – отвечает он. – Лес общий.

– Не капитанам, которые устраивают массовые убийства для Львов, – возражаю я, и понимаю, что была слишком резкой, когда вижу его горькую, вынужденную улыбку, которая, однако, не портит его прекрасное лицо.

– Вчера было темно. Не думаю, что кто-то меня узнал.

– Тебя узнали на рынке в столице, – настаиваю я. – И меня тоже узнали. Почему людям всё равно? Почему они не хотят убить тебя, как ведьмы из Лиобе пытались убить меня?

– Многие хотят меня убить, Лира, – отвечает он, и кажется усталым.

Он идёт к комоду и опирается на него, расставив руки по обе стороны своего тела. Я замечаю, как напрягаются его мышцы, как выделяются на спине и плечах, пребывая в напряжении.

– Ты не отвечаешь на мои вопросы.

– Разве? – Он медленно поворачивается ко мне, скрещивая руки на груди и тяжело вздыхая.

В его глазах появилось что-то, чего не было раньше – что-то более тёмное, тяжёлое. И у меня мелькает мысль.

– Ты жалеешь, что взял меня с собой вчера?

Возможно, в этом дело. Может быть, эта дистанция, которую я чувствую между нами, вызвана сомнениями или сожалением. Меня это не должно волновать. На самом деле, я должна радоваться, что он не пытается затащить меня в ту кровать за нами, как я ожидала. Но сейчас его отсутствие интереса лишь раздражает.

Его лицо становится злее.

– Нет.

– Твоя сестра Эдит не хотела, чтобы ты меня брал. – Я делаю паузу, не зная, стоит ли продолжать. – Она упомянула Тристана, твоего брата.

Я сразу подумала об этом.

Его брат был достаточно взрослым, чтобы иметь свои убеждения, когда Львы уничтожили их семью. Ему предложили выбор, и он был настолько верен своим принципам, что предпочёл смерть.

– Эдит заботится обо мне и Авроре. Она защищает нас, как считает нужным.

– Потому что боится, что с тобой случится то же, что с Тристаном? – уточняю я.

У него напрягается челюсть.

– Это не вопрос, принцесса.

Я подхожу к нему, пока наши лица не оказываются совсем близко. Забавно оказаться на другой стороне, быть той, кто тянет за верёвку, кто настаивает и приближается, в то время как он выглядит таким… уязвимым.

– Ты не боишься этого?

Вдруг его пальцы касаются моей щеки. Он медленно проводит подушечками по коже, по линии подбородка, и не останавливается.

– Что ты на самом деле хочешь спросить? – шепчет он. – Что хочешь узнать? Верен ли я короне? Есть ли у меня достаточно связей с севером, чтобы моя голова оказалась под угрозой? Посмотри на меня.

Я пытаюсь отшагнуть назад, но он не даёт мне этого сделать.

Его пальцы обхватывают моё запястье, а другой рукой он берёт меня за подбородок.

– Нет. Посмотри на меня. – Он направляет мой взгляд на свои руки, грудь, сложный узор татуировки с извилистыми линиями, где цветы и природа переплетаются в опасный рисунок. – Что ты видишь?

Он позволяет мне взглянуть ему в глаза, но не отпускает.

– Что ты видишь? – настаивает он.

Я вижу воина.

Любовника.

Я вижу опасность.

– Я вижу похищенного мальчика.

– Это то кто я есть, – отвечает он, не отпуская меня. – Я завоёвываю, граблю и убиваю ради них. Но есть часть меня, которая всегда будет принадлежать только мне, и никто не сможет этого изменить. Даже если мне отрубят голову, повесят или сожгут, моё безжизненное тело всё равно будет принадлежать Волкам.

Один ответ, но ещё больше вопросов; гораздо больше.

Есть что-то слишком интимное в его взгляде, в том, как он прижимает меня к себе. Я чувствую удары его сильного сердца у себя на груди и приятное тепло, исходящее от его полуголого тела.

Поэтому я решаю задать ещё один вопрос.

– А что насчёт Авроры?

Упоминание его сестры вызывает именно тот эффект, на который я рассчитывала, – он отпускает меня.

Я отступаю на шаг, наслаждаясь этим пространством, даже если до этого была я, кто держал все нити… или думала, что держала.

– Если тебя интересует моя сестра, это не у меня нужно спрашивать.

– Она знает, кто лжёт, да? Каким-то образом, она может чувствовать ложь.

Разговор, который я вела с ней до того, как её брат нас прервал, казался странным, но всё стало на свои места после её вмешательства перед церемонией отсайлы. Она могла понять, когда я врала, или, по крайней мере, догадываться.

– Она всегда была очень проницательной.

– Нет, – улыбаюсь я. – Это не проницательность. Это была уверенность.

Кириан тоже улыбается. Он снова опирается на комод и смотрит на меня сверху вниз.

– Как я и сказал, тебе придётся самой спросить её об этом.

Хорошо. Я спрошу. Я выясню. Но если Аврора действительно может видеть, кто лжёт, если у неё есть какой-то дар… мне придётся быть осторожной.

– Как ты собираешься найти соргинак? – спрашиваю я, хотя подозреваю, что уже знаю ответ.

Если он смог найти ведьм в Лиобе и всё это время был осведомлён о церемонии фонарей, возможно, он уже выяснил, где они находятся, и просто тянет время. Я не понимаю, зачем ему делать это, когда его жизнь в такой же опасности, как и моя.

– Терпеливо, все делая в нужный момент, – отвечает он. – Есть что-то ещё, что ты хочешь узнать?

Я смотрю на него снизу вверх, следя за чёткими линиями его челюсти, за печалью, которая, кажется, внезапно поселилась в его глазах, подобных зимнему льду.

– Ты поцелуешь меня?

Моё сердце бешено колотится. Три слова, но в них сотни вопросов, сотни сомнений.

Я помню, что это обещание, этот украденный поцелуй поначалу был для меня лишь досадной неприятностью, ещё одной проблемой, о которой стоило позаботиться.

Кириан тоже, кажется, сразу возвращается к тому обещанию, к тому саду.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – медленно спрашивает он.

Снова – тысяча вопросов в его словах.

Если он поцелует меня, всё закончится. Это будет последний раз. Если он сдержит своё слово, прекратятся провокации, он больше не будет пробираться в мои покои и смотреть на меня так, как смотрит сейчас.

Никто раньше не смотрел на меня так.

Да.

Нет.

Это был бы не просто поцелуй. Это была бы не просто прощальная история, которую я так и не успела узнать.

Страх переплетается с желанием, и что-то, чего я не должна чувствовать, пульсирует в груди, пока Кириан отходит от комода и делает шаг вперёд.

– Хорошо, – шепчет он, скользя рукой по моей талии.

Ткань слишком тонкая, чтобы я не почувствовала этого, как если бы моя кожа была обнажена. Под его взглядом я тоже чувствую себя обнажённой.

Он кладёт другую руку на моё бедро, осторожно, медленно поворачивая меня, так что теперь моя спина прижата к комоду.

– Новые правила. Я подожду, пока ты сама попросишь. Я отдаю тебе контроль, – шепчет он, прижимая своё тело к моему, и постепенно я чувствую, как теряю весь этот контроль, о котором он говорит. – Попроси меня, и я поцелую тебя. Всё закончится. Власть теперь у тебя.