Текст книги "Все темные создания (ЛП)"
Автор книги: Паула Гальего
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Дочь Мари не просто смертная, не просто ведьма и тем более не просто тёмное создание. Она одновременно всё это, и ничто из этого.
Девочка обладает силой штормов, моря, земли и огня. Однако она не может использовать её, если не остаётся собой; это её единственное ограничение. На неё не распространяется закон троекратного возмездия, который будет сдерживать чары соргинак, которых Мари создаст позднее, и это не коснётся ни её детей, ни их потомков.
Мари больше не создаст магическое существо с такой силой.
Дочь Мари вырастет, полюбит смертного и родит от него троих детей, которые унаследуют всю её мощь. Она не растворится в крови смертного и из поколения в поколение останется неизменной.
Создания, рождённые из магии и тьмы, распространятся по Земле. Сперва все они будут помнить Первую Дочь и возносить молитвы её матери и отцу, осознавая истоки своих даров.
Но время пойдёт вперёд: наступят войны, катастрофы, на свет явятся новые существа, изменяющие мир и его людей, и постепенно Первая Дочь начнёт исчезать из памяти поколений. Сначала она станет легендой, рассказываемой во время отсаила. Затем она окажется запертой в стенах домов, где старики будут вспоминать её в сказках на ночь. Когда боги перестанут ходить среди смертных, а магия станет чем-то редким, ценным и даже опасным, только самые древние шабаши будут помнить Первую Дочь и начнут называть её ведьмой, хотя она и не ведьма.
В этом неестественном разделении между магическим миром и миром смертных, в разделении, рожденном страхом, шабаши примут существ, рождённых из магии и тьмы, и те найдут в них свой дом. Они будут править шабашами, ведь станут самыми могущественными ведьмами, свободными творить и разрушать по своему желанию, почти как древние боги.
Так будет, пока некоторые смертные не создадут ложного бога и не придумают лживые истории, оправдывающие их страх и зависть к неизвестному и тому, что они не могут обрести.
Спустя годы одна королева прикажет убить любовницу своего мужа, а вскоре после этого знахарка, под пытками солгав, признается, что она соргина, спровоцировав новую войну с магией, которая начнётся в лесу Нирия.
Многие потомки Первой Дочери, лидеры самых могущественных шабашей, соберутся, чтобы защитить лес, но ничто не остановит резню, унесшую тысячи жизней, и это место станет известно как Лес Гнева.
Десятки шабашей будут уничтожены. Одни соргинак сбегут на север, другие спрячутся. И в хаосе войны, в ужасе, некоторые Львы, знающие правду о тех, кто сильнее соргинак, увидят в этом возможность… и украдут десятки детей.
Детей, рождённых из магии и тьмы, детей с первозданным даром Первой Дочери.
Детей, которые окажутся в Ордене, вырванные из семей, лишённые корней и обречённые жить взаперти в клетке из плоти и костей.
Они вырастут, оставаясь не теми, кто они есть на самом деле, пока одна из дочерей Мари не вернётся домой, не разорвёт цепи ради любви и, не осознавая, совершит чудо с помощью своей силы; всего лишь малую часть того, на что она способна.
И будет так, потому что дочь Мари – не просто смертная, не просто ведьма и не просто тёмное создание…
Будет так, потому что дочь Мари также – моя дочь.
Дочь Мари.
Дочь Гауэко.
Глава 38
Лира
Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.
Кириан не возвращается к обеду; его нет и весь оставшийся день. Солнце садится, начинается снегопад, и холод загоняет всех, кто прогуливался в садах, обратно в замок.
Когда наступает ночь, я начинаю беспокоиться.
«Скоро» может значить как пару часов, так и несколько дней. Я пытаюсь не делать поспешных выводов, но мысли постоянно возвращаются к той ночи, когда он признался, что помогает повстанцам, и я не могу перестать задаваться вопросом, насколько сильно он рискует сегодня.
Должно быть, это сложно. Вероятно, сложнее, чем я себе представляла. Он сражался за Львов, завоевывал земли, но кара Эриса настолько жестока, что Кириан вынужден был провести черту именно здесь. Как и Нирида.
Я прошу новости о восстании и узнаю, что оно вспыхнуло здесь, к югу от Уралура, столицы королевства. Похоже, на этот раз повстанцы оказали куда большее сопротивление, чем могла предположить королевская стража, и теперь все ждут подкрепления из войска Эриса.
Этой ночью Кириан и Нирида тоже не вернулись.
Я решаю выскользнуть из своей комнаты, прокрасться к их солдатам, которые расположились на этаже для слуг, и спросить, что они знают.
Мне отвечают лишь, что им приказано оставаться во дворце. Никто не хочет говорить больше. Возможно, они и не могут.
Я встречаю рассвет, почти не сомкнув глаз, всё ещё в теле Лиры, которое теперь кажется мне чужим. Смотрю на него в зеркало: на эти черты, которые были моими так долго, на отточенные с годами выражения и на мысли, что теперь живут здесь, и я уже не уверена, мои они или её.
Есть те, которые принадлежат только мне. Я знаю это и цепляюсь за них, даже если они причиняют боль. Мои – это тревога за капитанов, сожаление о лжи и та неопределённость, которая крадёт мой сон.
Моё – и клеймо Тартало, этот толстый золотой браслет, ставший частью моего существа. Проклятие, вероятно, однажды погубит меня, но оно моё. Я выбрала его, чтобы спасти его.
Эрис возвращается к закату. Он привозит с собой гораздо больше солдат, чем увозил, и у меня сжимается сердце, когда я вижу его из окна, спешивающимся и входящим в замок в полном обмундировании.
Я жду там целую вечность, не двигаясь, надеясь увидеть Кириана и Нириду, благоразумно следующих за всеми остальными.
Но их нет, и кто-то настойчиво стучит в дверь.
– Принцесса, наследник требует вашей явки.
Это Алия.
Я бросаюсь к двери и, хотя уже ждала чего-то подобного, застываю, поражённая, когда вижу её. Она в платье с длинными рукавами и высоким воротником, скрывающим большую часть кожи, и я задаюсь вопросом, нет ли ещё следов. Её губы разбиты, а весь макияж не может скрыть полностью заплывший глаз.
Я беру её за руку и втягиваю в комнату. Она корчится от боли, что подтверждает, что и под одеждой у неё есть раны, которые я не вижу.
– Что ты натворила? – шиплю я.
– Я сделала то, что считала нужным в тот момент, – отвечает она, слегка поднимая подбородок.
От меня не ускользает её выбор слов. Учитывая, что это Алия, я отказываюсь думать, что это случайность.
– А теперь? Что ты снова натворила?
Она приподнимает брови.
– Думаешь, я только об этом забочусь? – Она качает головой. – Ты ничего не знаешь, пташка. Ни обо мне, ни о своих друзьях. Знаешь, почему наследник зовет тебя?
Леденящий страх пробегает по моему позвоночнику.
– Что случилось?
– Ты ведь даже не представляешь, правда? – Она криво улыбается, и эта улыбка совсем не весёлая. – Капитана Нириду схватили за сговор с врагом.
Воздух исчезает из моих лёгких.
Я знаю, что должна промолчать, но не могу удержаться и задаю ещё один вопрос.
– Где она?
– В подземелье замка, – отвечает она. – Ты не хочешь узнать про своего капитана?
Паника накрывает меня, но я сосредотачиваюсь на её словах. Я знаю, что он не попал в плен, и это может значить только одно из двух.
– Он…?
– Пропал, – отвечает она с раздражением, словно разговор напрягает её. – Когда схватили Нириду, подняли тревогу и ожидали что он нападет, но его не было.
Сердце бьётся в невозможном ритме.
– Ты тоже не представляешь, где он, правда? – Она качает головой. – Ты действительно ничего не знаешь, – добавляет она с оттенком разочарования, которого я не совсем понимаю.
Я стараюсь отстраниться от всех мыслей, от ужаса и страшных предположений, поднимаю подбородок.
– И чего хочет наследник?
– Узнать, что знаешь ты, полагаю. – Она бросает на меня быстрый взгляд. – Хочешь вот так же?
Она указывает на свои синяки на лице.
– Он видел меня после того, как ты была мной, и единственное, что его удивило, – это как хорошо я скрыла следы побоев.
Она выпускает грубый смешок, от которого у меня переворачивается в животе.
– Тебе повезло.
Она не показывалась той ночью, ни в последующие дни. Возможно, если такие же раны остались на её теле, у неё просто не было сил двигаться. Странное чувство сострадания заполняет меня, и в то же время меня охватывает ярость от мысли, что мы – всего лишь пешки, послушные, преданные инструменты, обученные служить.
– Трудно видеть в этом честь, – выплёвываю я, не сдержавшись.
Алия могла бы предупредить меня, насколько опасны такие слова, могла бы угрожать или донести на меня Воронам. Вместо этого она молчит и позволяет мне пройти мимо неё, направляясь к Эрису.
Его стражники сопровождают меня до подземелья – тёмного, холодного коридора, где сырость разрушила часть прохода, и в углах слышится топот бегущих крыс.
Когда мы спускаемся вниз, я жалею, что не надела накидку, потому что ткань этого платья слишком тонка для жуткого холода, исходящего от почерневших стен.
Пламя факелов колышется при нашем приближении, а скрип цепей предупреждает меня, что мы уже близко.
Едва освещённый коридор заканчивается, и я вижу Эриса, стоящего рядом с двумя стражниками.
Мой желудок сжимается, когда я замечаю камеру вдалеке: толстые решётки, пол, покрытый грязью… и холод, который проникает под самую кожу.
– Моя дорогая невеста, – напевает он и протягивает мне руку, словно преданный любовник, приглашая присоединиться.
Я не осмеливаюсь сразу заглянуть внутрь. Мне нужно собраться, подготовиться к своей лучшей игре, и я кладу свою руку на его, ни разу не дрогнув, прежде чем становлюсь рядом с ним. Только тогда я вижу, что внутри камеры.
Нирида сидит, прислонившись к стене напротив, колени подтянуты к груди, видимо, чтобы сохранить тепло.
С неё сняли сапоги, оружие и весь кожаный доспех, оставив только брюки и рубашку. Она грязная и покрыта кровью. На её помятом лице тёмные, засохшие корки, а также синяки, и я сомневаюсь, что все они появились во время боя.
С трудом удерживая бесстрастное выражение, я поднимаю взгляд на Эриса.
– Моя служанка сказала, что вы поймали её с мятежниками.
Эрис одаряет меня улыбкой, будто это хорошая новость, повод для радости.
– Она сказала тебе что-нибудь ещё? Может быть, почему на этот раз случился мятеж или чего хотели мятежники?
Я настораживаюсь.
– Нет, ничего больше.
Раз он спрашивает, значит, причина важна. Я решаю сохранить это в памяти. Уверена, Алия знает что-то, и под нужным давлением…
– Ты не выглядишь удивлённой.
– Я удивлена. Мне и в голову не могло прийти, что капитан…
– Нет? Серьезно? Ты ни о чём не подозревала?
Я яростно качаю головой.
– Если бы я что-то подозревала, то не позволила бы ей сопровождать меня на север, – отвечаю твёрдо.
Эрис внимательно меня изучает. Стражники, что привели меня, как и те, что уже здесь, стоят выпрямившись и молча.
– Значит, ты ничего не подозревала? Даже после того времени, что вы провели вместе с ними?
– Никогда. – Я подношу руку к сердцу, словно потрясена.
– Посмотри на неё, – приказывает он. – Посмотри, Лира.
Сжав челюсти, я поворачиваюсь к ней. Нирида смотрит на меня, несмотря на побои, её взгляд остаётся ярким и полным огня. В нём есть злость, ярость, которую я уважаю.
– Как ты думаешь, что нам следует с ней сделать?
Я напоминаю себе, что сейчас я ничем не могу ей помочь, и холодно принимаю это, как меня учили.
– Показательное наказание, чтобы предостеречь других.
Улыбка удовлетворения расползается по лицу Эриса.
– Я думаю так же. Может, сделаем это в день нашей свадьбы? Что скажешь? Казним нескольких и помилуем мелких преступников в качестве подарка.
Ледяные когти сжимают мое горло, но теперь я знаю, что это не кошмар и не проделка Ингума.
Эта темница реальна, Эрис реален.
Мой голос звучит уверенно, когда я отвечаю:
– Это отличная идея.
– Превосходно.
Эрис кладет руку мне на поясницу. Я чувствую его прикосновение сквозь ткань платья, но тепло его пальцев совсем не вызывает приятных ощущений; наоборот, от него меня подташнивает, особенно когда его рука опускается чуть ниже, и он легонько подталкивает меня, заставляя пройти по ледяному коридору.
Мы едва успели сделать несколько шагов, плотно прижавшись друг к другу, как шум шагов и возбужденные голоса вынуждают нас остановиться.
Неужели привели ещё одного пленника? В сам дворец?
Я напрягаюсь, когда Эрис раздраженно отступает в сторону, а несколько солдат спускаются по лестнице, неся носилки и…
– Кириан!
С моих губ срывается крик, который я не в силах сдержать. Маска рушится, весь образ трещит по швам.
Кириан лежит без сознания на носилках, без рубашки, весь в крови. Я вижу множество повязок, пропитанных кровью, прикрывающих рану, вероятно, ужасающую.
На нём всё ещё кожаные брюки доспехов, но его разоружили. Ничто в его лице или в расслабленной позе не говорит о том, что он просто потерял сознание, но я цепляюсь за единственную мысль: если его принесли сюда, значит, он всё ещё жив.
– Что случилось? – требовательно спрашивает Эрис рядом со мной.
Его рука сильнее сжимается на моей спине.
Страх снова сшивает трещины маски. Стежок за стежком он восстанавливает её, возвращая мне достаточно самообладания, чтобы не броситься к груди Кириана, не закричать его имя снова и не умолять спасти его.
– Мы нашли его в городе, – объясняет один из стражников, – он серьёзно ранен, но дышит.
Моё сердце ускоряется, стучит так громко, что это почти оглушает.
– И вы несёте его в темницу? – спрашиваю я с возможно самым нейтральным тоном, на который способна.
Эрис бросает на меня оценивающий взгляд, затем поднимает голову к стражникам.
– Кто-нибудь видел его на месте восстания?
Леденящий страх пробегает по моей спине, пока я наблюдаю за тем, как солдаты отрицательно качают головами. Кириан в беспокойстве шевелится во сне. Его лицо искажает тяжёлая боль, от которой моё сердце сжимается. Мне хочется снять бинты, понять, насколько серьёзна рана и есть ли другие. Я хочу пройтись взглядом по его телу и…
Земля под ногами уходит, когда я замечаю нечто, что при других обстоятельствах бросилось бы в глаза сразу же.
Я поднимаю лицо к Эрису.
– Это произошло не во время восстания, – спокойно говорю я. – Капитан Кириан пытался снять проклятие Тартало и, похоже, преуспел в этом.
Эрис хмурится и следует за моим взглядом, когда я указываю рукой.
Не представляю, как это случилось, но браслета больше нет. Он исчез.
– Принцесса, он сообщал вам о своих намерениях? – осторожно интересуется Эрис.
Я киваю, сохраняя хладнокровие и спокойствие.
– Я не знаю, когда он отправился, но он упоминал, что нашёл зацепку неподалёку от столицы. Полагаю, что раны – это цена, которую ему пришлось заплатить.
Эрис сверлит меня взглядом с такой яростью, словно едва сдерживается. Отсутствие веской причины, чтобы бросить его в темницу, должно бесить его до крайности.
– Поднимите его наверх, в его покои, – рявкает он. – И позовите лекаря, прежде чем он отдаст Богу душу, – добавляет с нескрываемым раздражением.
Колени подкашиваются, когда напряжение уходит, и я едва не падаю прямо там. Силы покидают меня, и я вынуждена схватиться за руку Эриса, который принимает мою ладонь с явным удовольствием.
– Жаль, что тебе пришлось видеть это, – мурлычет он, приближая губы к моему уху. Его тёплое дыхание вызывает у меня отвращение. – Не все зрелища подходят для глаз принцессы.
Я сглатываю, но не отвечаю.
Мы выходим первыми, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не обернуться и не убедиться, что Кириана поднимают наверх должным образом.
Эрис провожает меня до моих покоев, в которых Алии уже нет, и даёт указания двум своим стражникам.
– Охраняйте принцессу, – говорит он. – Никто не должен входить или выходить из этих покоев, кроме меня. Даже её личная служанка.
Беспомощность взбирается по моей спине, когда его рука касается моего лица, а большой палец скользит по нижней губе.
– Сейчас неспокойно, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось до нашей свадьбы.
Я сжимаю кулаки так, что костяшки белеют.
– Понимаю.
– При данных обстоятельствах тебе лучше оставаться здесь до свадьбы.
Желчь подступает к горлу.
– До каких пор?
Эрис одаривает меня змеиной улыбкой, полной яда.
– Ненадолго, обещаю. Сейчас попробуй отдохнуть. Я загляну к тебе позже.
Я остаюсь одна в своих покоях с мрачным предчувствием его возвращения и жуткой перспективой надвигающейся свадьбы.
У меня нет ответов и нет возможности их получить. Я не знаю, как схватили Нириду, что требовали мятежники – для Эриса это, по-видимому, было важно. Я также не знаю, что делал Кириан, и как получилось, что браслет исчез. Это не произошло случайно, ведь мой по-прежнему здесь, сияющий, словно часть моей кожи.
Я провожу остаток дня, готовясь к визиту Эриса.
Если Алия в теле Лиры, дала ему то чего он хотел, он может подумать, что снова получит это.
Одна только мысль об этом пугает меня так сильно, что трудно осознать.
Однако, даже застывшая от страха, я понимаю, что это наименьшая из моих проблем. Кириан был тяжело ранен, а Нирида будет казнена в день, когда Эрис решит жениться на мне. Если капитан выживет… Я отгоняю эту мысль. Нет. Он должен выжить. И когда оправится, он найдёт способ помочь Нириде. А до тех пор мне нужно тянуть время, продумать план и воплотить его в жизнь.
Ночь длинная и тяжёлая, усталость одолевает меня, и я пару раз засыпаю в одном из кресел в гостиной, слишком нервная, чтобы попытаться уснуть на кровати.
Я жду и жду, но Эрис этой ночью не появляется.
На следующее утро его тоже нет, хотя приносят щедрый завтрак, а позже – обильный обед.
Я спрашиваю стражников, что им известно, но получаю лишь уклончивые ответы. Я умоляю привести мою служанку, но они отказываются нарушить приказы Эриса. Я не могу винить их.
Вторая ночь проходит в ещё более мучительных ожиданиях и кажется бесконечной.
Перед глазами вспыхивают образы безжизненного тела Кириана, снова и снова. Кошмары смешивают воспоминания о казни трёх ведьм, и искажают их, показывая смерть Нириды в тысяче ужасных вариаций.
По-прежнему нет никаких вестей, Эрис всё ещё не появляется, и на утро я чувствую, что могу сойти с ума.
Два стука в дверь вырывают меня из полудрёмы на рассвете, и сами стражники вручают мне большой свёрток.
– Принц требует вашего присутствия.
Я беру свёрток трясущимися руками и возвращаюсь внутрь покоев, бросаю его на стол и разворачиваю.
Внутри – свадебное платье.
Глава 39
Лира
Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.
Свадебное платье идеально облегает тело Лиры.
Это уникальное изделие, украшенное изящными цветочными узорами по всей ткани. Без корсета, оно кажется немного более откровенным, наивно небрежным. Легкая ткань обнимает мою грудь, спускаясь глубоким V-образным вырезом, а затем обвивает талию в несколько слоев. Нет возможности спрятать амулет эгузкилоре, поэтому я снимаю его, делаю небольшой надрез в подушке и прячу внутри. Потом заберу его. А может, нет. Может быть, Эрис заберет меня в свои покои, и я не вернусь сюда. Если так, то кулон будет моей наименьшей заботой.
Пышная юбка, открывает бёдра с обеих сторон, обнажая мои ноги, так что спрятать кинжал там невозможно.
Рукава длинные, но ткань настолько тонкая, что мне приходиться перевязывать руку бинтом, скрывая браслет Тартало.
Я даже не пытаюсь уложить волосы. Надеваю туфли, которые прислал принц, и иду на встречу со своей охраной – без оружия и без плана.
По пути в тронный зал я обдумываю возможность оправдаться, притвориться больной или даже принять каплю яда Морного плюща, чтобы парализовать себя и выиграть время; но сомневаюсь, что Эриса остановит моя агония.
Меня удивляет, что он не празднует этот союз в банкетном зале, но еще больше поражает вид, который предстает за дверью, украшенный замысловатыми деталями..
Нет зрителей. Только несколько солдат по обе стороны зала, образующих коридор.
Это не большое помещение. Высокие окна впускают тусклый утренний свет, открывая вид на заснеженный сад, на который вновь начинает падать снег. В центре – трон.
После пяти ступеней из белого мрамора, как снег, возвышается трон, который когда-то, должно быть, принадлежал родителям Лиры.
Рядом с ним, на коленях и с кляпом во рту, находится Нирида.
Я глубоко вдыхаю, и один из стражников подталкивает меня вперед, когда я останавливаюсь. Не могу избавиться от ощущения, будто меня ведут, как послушную жертву, к эшафоту.
От Эриса ни следа, но, несомненно, он скоро появится.
Я медленно поднимаюсь по пяти ступеням, растягивая каждый момент, и бросаю Нириде взгляд, полный понимания. Я помогу ей, хотя пока не знаю, как.
Страх проникает между моими пальцами, но колени не дрожат, когда я встаю между троном и Ниридой и сглатываю.
Секундой позже боковая дверь открывается, и из-за спин королевских солдат появляется принц, тоже одетый в белое, за ним идет старший священник в нескольких шагах позади.
Эрис сияет ослепительной улыбкой, которая не предвещает ничего хорошего, и идет ко мне, приложив руку к груди с показным обожанием.
– Ты восхитительна, – громко произносит он.
Его шаги эхом раздаются по всему залу.
Я замечаю, взглянув на другую сторону, что узнаю солдат в первом ряду – они в униформе, отличающейся от королевской, без видимого оружия, стоящие напряженно и неподвижно. Это люди Кириана и Нириды, те самые, что сопровождали нас сюда: преданные солдаты, которые должны были знать, чем занимаются их капитаны. За ними стоит еще один ряд вооруженных стражников, следящих за каждым движением.
Привести их сюда, если он намерен казнить Нириду, даже без оружия – это крайнее высокомерие, даже для него.
– Я думала, что это будет публичная церемония, – говорю я, нервничая.
Замечаю, что главный священник не подходит ближе. Он стоит в углу, рядом со стражниками, сжимая дрожащими, старыми руками тяжёлый том священных писаний.
– В нынешних обстоятельствах немного сдержанности – лучшее решение. Но не бойся, ты будешь окружена подходящими людьми. Самый важный еще не прибыл. – Эрис делает паузу, садится на трон и поворачивается к своим солдатам. – Стража! Приведите его!
Зловещее предчувствие пронизывает меня, пока я жду.
Та же дверь, через которую вошел Эрис, открывается, и двое стражников быстро входят.
Сердце замирает, когда я осознаю, кого они привели.
Кириан.
Его волосы растрепаны, он только в брюках. Рубашку с него сняли, и, вероятно, целитель перевязал его грудь, сначала горизонтально, затем по диагонали. На бинтах просачивается кровавая линия, где, кажется, открылась большая рана.
Каждый из стражников поддерживает его за плечи, практически волоча по мраморному полу, пока не бросают его у подножия лестницы, ведущей к трону, к ногам Эрису.
Кириан падает на одно колено. Его лицо искажено болью, когда он пытается подавить стон, и ему не хватает сил поднять голову.
Ощущение облегчения от того, что он жив, быстро сменяется горечью, зарождающейся в груди.
– Ах! Личный охранник моей невесты! Капитан Кириан! Теперь, полагаю, все в сборе.
– Эрис, – поворачиваюсь к нему, волнуясь. – Отпусти его. Посмотри на него. Он все еще ранен.
– Чепуха, – возражает он. – Капитан достаточно силен, чтобы выдержать это, правда же?
Кириан не отвечает. Он продолжает сидеть с опущенной головой, одной рукой упираясь в колено, а другой – в ступень перед собой, едва удерживаясь на ногах.
– Что здесь происходит? – напряженно спрашиваю я, стоя рядом.
Эрис вооружен, и я думаю, есть ли у меня шанс отобрать у него собственный меч раньше, чем он попробует добраться до меня.
В любом случае, его стража убьет меня за секунду.
Мне трудно дышать.
– Это, дорогая, наша свадебная церемония. – Он указывает на Нириду, стоящую на коленях на полу, наблюдающую за происходящим с яростью. – А это – мой подарок. Ты всегда ревностно защищала интересы Львов, поэтому я решил, что это будет уместно. Как я и говорил, мы казним ее, но после церемонии, чтобы она могла стать свидетелем.
Кириан содрогается.
– Хотя идея хорошая, – медленно говорю я, прощупывая почву, – мне кажется, Моргане было бы больно это пропустить.
Эрис улыбается широкой, зубастой улыбкой.
– Моя мать будет рада узнать, что я уже женился. Она устроит торжество в нашу честь в Сирии, и все обиды будут заглажены. – Внезапно он хлопает в ладоши. – Ах! Чуть не забыл! Какой я невежливый! Стража! Оружие капитана!
Двое стражников снова исчезают и вскоре возвращаются с поясом Кириана, перевязью на грудь и несколькими ремнями и лентами.
Я не понимаю, зачем Эрису вооружать Кириана, пока один из стражников не передает пояс Эрису, а другие двое поднимают капитана на ноги.
– Позвольте, я помогу вам, – мурлычет он, медленно спускаясь по ступеням, чтобы закрепить сталь на его бедре.
Кириан едва держится на ногах. Двое других поддерживают его, не давая коленям подогнуться под тяжестью ремня.
Самое ужасное начинается потом. Эрис затягивает ремень на его раненой груди, и Кириан издает крик боли, разрывающий мое сердце и заставляющий некоторых из его людей обеспокоиться. Сам капитан замечает это и поднимает руку, чтобы никто не вмешивался. Кто знает, что мог бы сделать им Эрис.
Принц с удовольствием улыбается и похлопывает его по спине.
– Держись, друг. Мы же не хотим, чтобы ты предстал на церемонии безоружным и бесчестным. Если понадобится, тебя поддержат, чтобы ты оставался на ногах.
Эрис жесток и имеет свои причины желать унизить Кириана, но я думаю, что здесь дело не только в ревности, и эта мысль тревожит меня, пока я осторожно наблюдаю за каждым его нарочито медленным движением. Нашел ли он способ доказать, что Кириан был с Ниридой во время мятежа?
Он закрепляет каждую пряжку, затягивает каждый ремень на его обнаженной коже, и Кириан стойко это выносит, пока внезапно не вырывается из рук стражников резким движением, чуть не падая на землю.
Но он удерживается на ногах и поднимает голову.
Эрис смотрит на него сверху, вновь восседая на троне, и улыбается с истинным удовлетворением.
– Так-то лучше. Ты не согласна, Лира?
Сердце бьется так сильно, что мне требуется несколько мгновений, чтобы ответить.
– Я действительно считаю, что это…
– Тихо, – резко обрывает он, без малейшей улыбки. Принц вновь превращается в безжалостную холодную статую, полную лишь ярости. – Ты уже выяснила, чего требовали мятежники? Что они выкрикивали, пока мы их убивали?
Я сжимаю челюсти.
– Как я могла узнать, если ты держал меня взаперти в моих покоях два дня?
Принц одаривает меня презрительным взглядом и наклоняет голову.
– Позволь мне тогда просветить тебя, дорогая Лира. Или, может, это сделает твой капитан? Хотя, возможно, он слишком занят, проводя время у тебя в постели. – Он снова оборачивается ко мне после взгляда на него. – Мятежники умирали, выкрикивая твое имя.
Слова долго доходят до меня. Они висят в воздухе, без определенной цели, пока не оседают тяжестью на моих плечах.
Я открываю рот, но не могу ничего сказать.
– Язычники считают, что именно ты должна править, – смеется он презрительно, как безумец. – Они считают, по какой-то причине, что ты более достойна трона, чем я, чем Моргана, чем любой Лев. Они верят, что трон принадлежит тебе по праву и что ты поведешь их в завоевание, которое освободит все оккупированные земли.
Ледяной коготь скользит по моей спине. Я смотрю на Кириана, но его лицо – лишь красивый и побитый холст, не выражающий ничего, кроме ярости и гордости.
Мой взгляд невольно устремляется к Нириде, все еще стоящей на коленях рядом с троном, и я осознаю, что она смело улыбается поверх кляпа.
Это правда.
Клянусь всеми Воронами.
Эрис говорит правду. Мятежники кричали мое имя. Они хотят видеть меня королевой, и Нирида с Кирианом… они знали об этом.
В последнее время они не уставали повторять, что однажды я стану королевой. Холодный трепет пробегает по спине, когда я осознаю, что речь шла не о моем союзе с наследником Львов.
Солдаты капитанов уже не стараются сохранять спокойствие. Они обмениваются взглядами, затем смотрят на вооруженных стражников, чьи руки лежат на рукоятях мечей.
Кириан с трудом поднимает руку в их направлении, как будто всерьез считает, что они готовы ввязаться в бой столь неравный, что это стоило бы ему жизни.
Эрис медленно поднимается и подходит ко мне так близко, что нас разделяют лишь считанные сантиметры. В его взгляде отвращение.
Он слегка наклоняется ко мне, приближая свое лицо к моему. Я остаюсь твердой и стараюсь выпрямиться.
– Не думай ни на секунду, что я сомневаюсь в твоей причастности к этому позору. Я знаю, что ты мечтала о захвате трона и была достаточно глупа, чтобы поверить, будто шайка заблудших сможет даровать тебе победу. Но не беспокойся, дорогая, я не стану сообщать об этом Моргане. Украденная принцесса, предавшая свой народ, – это слишком легко и предсказуемо, и к тому же, что это оставит нам? Нет. Я не превращу тебя в жалкую мученицу или героиню трагической любовной истории. – Он поднимает руку и сжимает мою челюсть пальцами. – Твое наказание будет заключаться в том, что ты будешь видеть, как я правлю, находясь рядом каждый день, с короной, что не будет стоить и гроша на твоей голове, вечно запертая, лишенная всякой власти, и ночью…
Его презрительная улыбка вызывает у меня тошноту. Я яростно отталкиваю его руку.
Эрис отступает на шаг, смеется и смотрит на меня, словно на надоедливое насекомое. Он обнажает зубы в ухмылке и переводит взгляд на Кириана, стоящего у подножия лестницы, с рукой, опирающейся на согнутое колено, как будто он вот-вот упадет.
Он необычно молчалив. Раны, должно быть, причиняют ему невыносимую боль. Но у него все еще хватает сил встретить его взгляд с небывалой яростью. Его голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, полны дикого гнева.
Эрис высокомерно поднимает подбородок.
– Тебе я прикажу отрубить голову, – обещает он, затем с темным наслаждением смотрит на меня. – А тебя буду избивать каждую ночь до тех пор, пока ты не пожелаешь занять его место.
Я не успеваю среагировать.
Открываю рот, чтобы ответить, но гнев застывает в горле, когда замечаю движение у подножия лестницы.
Кириан с трудом опирается на колено, и его волчья усмешка – единственное предупреждение о том, что должно произойти.
Обещание жестокой расплаты.
Он выпрямляется, делает два длинных шага и, взмахнув обеими руками, наносит точный удар мечом.
Это происходит быстро и смертоносно.
Одно мгновение – и принц стоит напротив меня, в следующее – я покрыта кровью. Кровь повсюду: на белом платье, на моих руках, на груди и лице. Я чувствую привкус железа во рту.
Голова Эриса падает к ногам Кириана, тяжело дышащего от усилий. Вся его фигура источает смертельную ярость.
Время словно останавливается.
Тело принца обрушивается на трон, на белый мрамор, теперь залитый кровью.
Шок парализует меня, и я наблюдаю, как будто это всего лишь часть кошмара, как Кириан, с усилием преклонив одно колено, снимает окровавленную корону с головы Эриса.
