Текст книги "Все темные создания (ЛП)"
Автор книги: Паула Гальего
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
– Принцесса… – предупреждает он.
– Кириан, – настаиваю я.
Я не могу поверить, что мой голос звучит так уверенно.
Наконец, Кириан реагирует и целует меня. В его поцелуе нет ни капли нежности, когда он прижимает меня к двери и пожирает в жадном, яростном поцелуе, от которого перехватывает дыхание.
В этот момент это всё, что имеет значение: его тело, прижатое к моему, его грубые руки, его требовательный рот.
Нет ни игры, ни соблазна. Поцелуй беспощаден и почти жесток. Глухой стон вырывается из его горла, и мои ноги подгибаются. Он чувствует это и отвечает, сжимая меня ещё крепче.
Он прижимает свои бёдра к моим, и я ощущаю его желание, несмотря на всю ту ненависть, которую он, должно быть, ко мне испытывает.
Прежде чем я успеваю даже помечтать о том, чтобы почувствовать это снова, на этот раз без одежды между нами, возможно, прямо здесь, у этой двери, на трюмо или под его телом на кровати, Кириан резко отстраняется.
Он крепко хватает меня за подбородок.
– В следующий раз, когда я поцелую тебя, это будут не эти губы, полные лжи.
Его слова режут, и я тысячу раз проклинаю себя за то, что думаю об этом сейчас. Я не должна была об этом думать.
Этот поцелуй был последним.
Долг оплачен, и на этот раз я выполнила все его условия, все его уловки и требования. Я попросила, и он меня поцеловал.
Больше ничего не осталось.
Прежде чем я успеваю это сказать, Кириан с силой дёргает за дверную ручку и выходит из комнаты, яростно покидая её.
Я не знаю, куда он направляется, ведь это его покои, и несколько долгих секунд я стою одна, глядя в пустой коридор, не думая о том, что кто-то может увидеть меня здесь.
Собравшись с силами, я возвращаюсь к себе, и этой ночью лишь усталость позволяет мне уснуть беспокойным сном, прерываемым то кошмарами, то странно сладкими сновидениями, которые пугают меня ещё больше.
Гуарги
Из всех тёмных существ, возможно, самыми непонятыми являются гауарги. Это не их вина, а проблема смертных, которые слишком буквально воспринимают всё вокруг и не замечают тонкостей.
На языке магии gau означает «ночь», а argi – «свет». Полное имя этих существ переводится как «свет ночи». Их задача – быть светом в темноте для заблудившихся смертных.
Гауарги являются не каждому, но они испытывают симпатию к тем, кто сильнее всего сбился с пути.
Кириан видит их уже много лет, но редко правильно толкует их знаки.
Однажды ночью, после неудачной охоты на хиру, гауарги упорно показывают ему путь, ведущий обратно в лес, из которого он только что вышел. Хотя Кириан всегда доверяет магическим силам, на этот раз он считает, что они ошибаются, и уходит из леса.
Сегодня ночью, после того как он пробрался в покои Лиры, принцесса в сердцах злится на его замечание и решает быть жестокой с ним: насмехается над его татуировками и кожаным ремнём, которым он стягивает свои волосы; называет его «глупцом» и «сентиментальным». Она оскорбляет Нириду, осуждая Кириана за дружбу с грубой и вульгарной женщиной. Затем она спрашивает его, спал ли он с его последним завоеванным мужчиной, который хвастался тем, что попал в постель капитана, так как Кириан уже не способен соблазнить других «дешёвых девок».
Кириан уходит. Или, по крайней мере, пытается уйти; но тут Лира, признавшись, что выпила слишком много вина, просит прощения. Она говорит, что её последнее замечание было неуместным и что он волен спать с кем захочет, даже если это противоречит правилам Львов. Она уверяет, что ей не нравятся его татуировки лишь потому, что они подвергают его опасности, и она боится за него. Затем она снимает нижнее бельё, приподнимает подол ночной рубашки и садится на капитана.
Гауарги всё ещё стоят на краю леса, надеясь, что Кириан вернётся и последует за ними прочь от дворца, прочь от этих покоев… прочь от Лиры.
Глава 32
Кириан
Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.
Рано утром ювелир присылает к нам посыльного.
Золотой гребень готов.
Тем не менее, мы не можем отправиться в путь до вечера, пока Эрис не покинет дворец, чтобы председать на очередном суде над ведьмами. И Лира… Она задерживается дольше, чем я ожидал, прежде чем присоединиться к нам.
Меня пронзает укол боли при мысли о том, что у меня даже нет её настоящего имени, чтобы вызвать её образ в мыслях, но у нас есть гребень, который нужно передать, и Нирида не должна ничего об этом знать; пока нет. Я не лгал, когда сказал, что не открыл ей правду.
Ставки слишком высоки, чтобы рисковать.
– Опаздываешь, – встречает ей Нирида.
Она подходит, закутавшись в накидку, капюшон которой скрывает её лицо. Она держит поводья своей лошади, пока не убедится, что деревья защищают её от любопытных глаз из дворца, и с издевательской лёгкостью вскакивает в седло.
Она натренирована и умеет ездить верхом.
– Моя горничная не сводила с меня глаз, – отвечает она, готовясь к отъезду. – Гребень у вас?
Нирида достаёт его из сумки, и она берёт его, чтобы рассмотреть поближе. Это тонкая работа с красивым рельефом, изображающим изгибы реки и дикие цветы, которые растут по её берегам.
– Отлично. Теперь можешь возвращаться во дворец, – заключает она.
Нирида напрягается, и её лошадь, почувствовав это, начинает беспокойно ерзать.
– Что? Нет. Я собираюсь сопровождать вас до пещеры.
– И речи быть не может, – повторяет она, не оставляя места для обсуждения. – Мы не позволим тебе снова приближаться к Ламии, и меня удивляет, что ты настолько глупа, что хочешь этого.
«Мы». Она сказала: «мы не позволим».
– Я могу пройти путь вместе с вами, – настаивает капитан, бросая на меня взгляд, надеясь на мою поддержку.
– Зачем? – холодно интересуется она. – Ты нам не нужна.
Лире было бы безразлично, если бы Нирида пошла с нами. Возможно, ей даже было бы спокойнее, если бы она была рядом – чтобы у Ламии была более соблазнительная жертва, чем она сама.
О боги…
– Ты останешься здесь, – говорю я, возможно, слишком резко, судя по тому, как обе на меня смотрят. – Лира права, – вынужден добавить я.
– Но… – начинает капитан.
– Ты бы хотела зайти в эту пещеру к Ламии, Нирида? – внезапно спрашивает она.
Нирида открывает рот, застигнутая врасплох.
– Отвечай честно, – побуждает она.
В конце концов Нирида фыркает, снимает сумку, в которой несла гребень, и бросает её ей.
– Я буду ждать вас в первой таверне у въезда в Сир.
– Что тебе делать в Сире? – удивляется она.
Это местечко недалеко от дворца, и я знаю, что в последнее время там неспокойно, но сам не понимаю, к чему это.
– Расскажу потом, – отвечает она, возможно, в отместку за то, что мы не позволяем ей идти с нами.
Она подгоняет свою лошадь и уезжает галопом среди деревьев, оставляя нас одних.
Она смотрит на меня. В её зелёных глазах много вопросов, требующих ответов, и я тут же поворачиваюсь к ней спиной и двигаюсь вперёд, пока она не решит их задать.
Дорога напряжённая и тихая. Когда мы привязываем лошадей к еловому дереву, чтобы продолжить путь пешком по более крутому склону, я замечаю, что уже обогнал её, сам того не осознавая, и она не решается ничего сказать.
Ламия на том же месте, где мы оставили её вчера.
Кажется, прошла целая вечность, а прошло лишь несколько часов.
Она расчёсывает свои длинные волосы пальцами, напевая печальный и зловещий мотив, и наблюдает за нами, пока мы подходим по руслу реки.
– У нас есть твой гребень, Ламия, – медленно говорит она.
Ламия перестаёт расчёсываться и наклоняется к ней, когда она достаёт гребень из сумки. Существо делает ей знак рукой, чтобы она подошла ближе, и после короткого колебания она заходит в воду, погружаясь по бёдра, чтобы приблизиться к скале, на которой её ждут.
Она храбрая. Этого у неё не отнять.
Возможно, она храбрее меня, ведь я осторожно кладу руку на бедро, готовясь к возможной атаке.
Ламия берёт гребень в свои тонкие пальцы и поднимает его, чтобы рассмотреть. На её губах появляется мягкая, едва заметная улыбка, и самозваная принцесса спешит вернуться ко мне, не теряя времени.
– Вы выполнили свою часть сделки, – тихо произносит Ламия. – Взамен вам будет даровано одно желание.
Ламия кладёт гребень к себе на колени. Она не расчёсывается им, просто остаётся на месте и внимательно на нас смотрит.
Моя спутница снимает накидку, открывая обнажённую руку, на которой тут же начинает мерцать магический браслет – символ нашего договора.
– Мы заключили сделку с Тартало и хотим её разорвать, – объясняет она. – Ты можешь это сделать?
– Только тот, кто заключил сделку, может её расторгнуть. Для этого нужно лишь немного магии и правильные слова.
Разочарование накрывает её тяжёлой плитой, она закрывает глаза и шумно вздыхает.
Мгновение чего-то вроде угрызений совести накатывает на меня, когда я понимаю, что всё это не трогает меня так, как должно было бы.
– Значит, ты не можешь разорвать этот договор?
– Нет. Прости меня, – отвечает Ламия, тихо продолжая плакать. – Вы мне помогли, и я желаю помочь вам. Есть ли что-то ещё, о чём вы хотите попросить?
В этот момент она смотрит на меня. Всего на мгновение.
– Ты можешь вернуть умерших к жизни?
– Нет, – отвечает существо, с глазами, полными слёз, которые катятся по её щекам.
Она глубоко вдыхает.
– Есть что-то, что тебе нужно? – снова обращается ко мне.
Я качаю головой, не понимая, откуда в её взгляде этот блеск.
– Нет никого, кого бы ты хотел забыть? – предлагает она.
Грудь сжимается лишь от одной мысли об этом.
– Нет, – отвечаю резко.
Если она говорит о Лире, то забыть боль, которую мне приносила её любовь, означало бы также забыть всё, чему она меня научила. А если речь идёт о ней самой… злость охватывает меня лишь от одной мысли об этом.
– Только одно предупреждение, – говорит нам Ламия. – Вам следует быть осторожными с вашими желаниями. Мы часто не осознаём силу своих стремлений до тех пор, пока они не сбываются.
Честно говоря, мне всё равно, что она попросит. Если я сам не прошу о чём-то великом, если я не прошу о чём-то для Эреи, то именно из-за того, что сказала Ламия. Я не готов менять важное с помощью магии, не понимая всех последствий.
Моя спутница сглатывает, и я готовлюсь услышать её желание.
В последний момент мне приходит в голову, что, возможно, она могла бы пожелать, чтобы я забыл её, забыл её секрет или то, что я к ней чувствую, и меня охватывает паника. Но то, что она произносит, оказывается совсем другим.
– Тогда мы желаем, чтобы ты обрела свой настоящий гребень.
Ламия наклоняет голову и перестаёт плакать.
Я замечаю, что на её коленях вдруг оказывается два гребня.
Новый меньше нашего, его золото темнее, а зубья выглядят старше, и всё же он прекраснее. Я не могу сказать почему.
Ламия берёт его в руки с тёплой, потрясённой улыбкой, прежде чем встать, бросить фальшивый гребень в воду и подойти к нам… нет, к ней.
Существо смотрит ей прямо в глаза, и меня охватывает беспокойство, пока я не замечаю, что в её взгляде светится лишь благодарность.
Ламия осторожно кладёт руку на её щёку и встаёт на цыпочки, чтобы поцеловать её в лоб.
– Спасибо, дочь Мари.
Её глаза широко раскрываются от этих слов, но она не отвечает. Мы оба наблюдаем, как Ламия разворачивается и молча уходит обратно в пещеру.
Теперь от её присутствия остаётся лишь та призрачная атмосфера, что она оставляет после себя.
– Пойдём, – вдруг говорит она.
– Почему она так тебя назвала? – хочу я узнать.
Она идёт быстро, стараясь как можно скорее уйти отсюда. Низ её мокрой юбки прилипает к ногам, пока она пытается пробираться между камнями и папоротниками.
– Я не знаю, – отвечает она, не оборачиваясь.
– Это та сущность, которой ты являешься? Ты дочь Мари? Как Эгузки и Иларги? Как ведьмы?
Она останавливается на бегу и становится передо мной, сжимая юбку как может, и бросает на меня взгляд, который сильно отличается от тех, что бывали у Лиры.
– Я не какая-то сущность, – бормочет она обиженно. – Я человек, как и ты.
– Мари дала тебе эти способности?
– Конечно, нет, – отвечает она, как будто мои вопросы абсурдны и возмутительно невежливы. – Я уже сказала, что не знаю, почему меня так называют.
Я поднимаю брови.
– Кто ещё так тебя называет?
Ей требуется несколько секунд, чтобы осознать, что она сказала.
Она ругается – тоже не в духе Лиры.
– Тартало назвал меня так, когда я заключала договор, – наконец признаётся она. – Некоторые легенды утверждают, что ведьмы – дочери Мари. Возможно, они чувствуют магию во мне и думают, что я одна из них.
– Но ты ведь не одна из них.
Ветер звучит, как шёпот среди ветвей деревьев.
– Нет, – качает она головой. Не похоже, что она лжёт. – Я не ведьма.
– А кто ты?
Глубокий вздох, и она снова идёт между густыми деревьями, ловко обходя шиповник, который тут и там пробивается сквозь листву, и перепрыгивая через самые большие корни.
– Вчера ты разговаривала со мной намного осторожнее. Кажется, ты быстро забываешь свои обиды, – замечаю я.
Она замирает, всё ещё не поворачиваясь, и кладёт руку на шершавую кору дерева.
– Вопрос не в том, кто я, а в том, во что я могу превращаться. – Я вижу, как она смотрит на свои пальцы на мгновение. – Я могу менять форму по своему желанию.
– Могу предположить, что есть и другие, как ты, и что именно поэтому ты здесь, подменяя будущую невесту наследника.
Она бросает на меня осторожный взгляд через плечо и снова направляется вниз по склону к нашим лошадям.
– Я не могу рассказать тебе больше, ради твоего же блага.
– Какая ещё ложь может мне навредить?
– Я серьёзно, – резко отвечает она. – Ты не должен этого знать. Поверь мне. Так будет лучше.
Я проглатываю ответ, который хочется ей дать, и вместо этого решаю слегка подтолкнуть её к продолжению.
– Ты можешь стать кем угодно?
Она бросает на меня быстрый взгляд, и, не останавливаясь, я замечаю, как что-то меняется в ней. Её кожа темнеет, волосы становятся темнее, руки, придерживающие подол платья, неожиданно грубеют, и когда она наконец поворачивается ко мне, на её лице появляется высокомерная усмешка, которую я хорошо знаю, – моя собственная.
– С практикой, тренировкой и энергией – да. Кем угодно, – отвечает она моим голосом.
– Хватит, – говорю я, не в силах сдержать дрожь. – Прекрати это.
– Почему? Тебе же было интересно, разве нет?
Она разворачивается вокруг себя.
Её тело меньше моего. Формы те же, но структура более миниатюрная. Рост тоже не изменился. Возможно, она не может этого сделать. Вот почему я чувствовал, что она чуть выше…
– Это отвратительно, – говорю я. – Остановись, пожалуйста.
Она хмурится. Хмурится настолько, что её взгляд становится тёмным. И я не понимаю, что она хочет сделать, пока не осознаю – это моё собственное выражение лица.
Мне хочется её убить.
– У меня есть кое-что ещё, – говорит она насмешливо и вдруг кривится в ухмылке, немного жестокой и вызывающей. – В следующий раз, когда я поцелую тебя…
Я не даю ей договорить. Шагнув вперёд, я хватаю её за подбородок.
– Какая же ты дерзкая и бесстыжая тварь.
Она меняется у меня на глазах. Очертания шеи, подбородок, скулы, нос – и взгляд, в котором я вдруг вижу нечто ужасно опасное для меня.
Я отпускаю её и отступаю, и, кажется, только тогда она наконец делает вдох.
– Как ты сам видел, я могу копировать любую форму, но не могу изменить свою фигуру. Поэтому плечи были уже, а волосы длиннее. Я также не могу повторить шрамы.
– У тебя есть все шрамы, которые когда-то были у неё, – замечаю я.
Она задерживается на пару секунд, подбирая слова.
– Потому что я тоже получила эти раны.
Судя по её тону, я решаю, что сегодня не стоит углубляться в этот разговор. Вероятно, она и сама не готова сказать мне больше.
– Покажи мне, как ты выглядишь на самом деле, – прошу я, когда мы подходим к лошадям.
– Нет, – отвечает она без колебаний.
– Почему?
Она взбирается в седло и слегка подтягивает мокрую юбку, которая, должно быть, её охлаждает.
– Ты думаешь это игра?
– Ещё пять секунд назад трудно было бы в это поверить.
Она фыркает, убирая с лица непослушную прядь, и подгоняет лошадь, отправляясь по пути в Сир. Я спешу вскочить на своего коня и обгоняю её, чтобы возглавить процесс, ведь вряд ли она знает дорогу.
– Я не видела себя уже десять лет, – признаётся она, глядя прямо перед собой.
– Что ты имеешь в виду?
Её взгляд теряется где-то среди деревьев, в низких ветвях, которые слегка качает ветер.
– Ровно то, что сказала. Я не видела свою настоящую форму уже целое десятилетие.
Значит, это правда, что всё это время она была Лирой. У меня возникает множество вопросов, но её откровенность останавливает меня от дальнейших расспросов.
По крайней мере, на сегодня.
Мы прибываем в Сир после очередного молчаливого путешествия, которое ни один из нас не решается прервать вопросами.
Когда мы подходим к первой таверне у входа в деревню, готовой принять путешественников, я замечаю странную атмосферу. Лишь пара мужчин сидят за стойкой, пьют в одиночестве. Бармен рассеянно протирает стеклянные кружки, а ещё один парень подметает углы, которые и так выглядят чистыми.
В глубине зала, у окна, нас ждёт Нирида.
– Вы справились? – спрашивает она, как только мы подходим.
– Ламия не может разорвать договор, – отвечаю я, усаживаясь напротив Нириды.
Нирида тяжело вздыхает и запрокидывает голову.
– Мы найдём другой способ, – говорит она, поняв, что ни один из нас не собирается ничего добавлять.
Она смотрит на нас поочередно. Прежде чем она сможет понять, что мы что-то скрываем, моя спутница по проклятию кивает.
– Да, что-нибудь придумаем.
Я ни на секунду ей не верю, но звучит она убедительно.
Ламия была моей последней картой, когда она считала, что уже проиграла всё. Не думаю, что теперь у неё хватит сил продолжать бороться, когда всё выглядит ещё мрачнее.
Но сейчас не время беспокоиться об этом.
– Почему мы здесь собрались?
Нирида встаёт, оставляет несколько монет за недопитое пиво и кивает нам, чтобы мы последовали за ней из таверны.
Она не берёт свою лошадь, и мы тоже оставляем своих.
– Эрис вчера хвастался, что стал рукой Божьей справедливости, и я решила проверить, насколько правдивы его похвальбы.
Мы идём по улице, которая также кажется необычно пустой: закрытые рыночные лавки, запертые магазины, пустующая площадь…
У меня появляется плохое предчувствие.
– Эрис убивает невинных, – тихо говорю я.
– Всё хуже, чем мы думали, – отвечает Нирида и смотрит прямо на ту, кого считает Лирой. – Массовые суды, казни, заключения… Они ничего не сделали, Лира. Я боялась, что кто-то из них действительно переступил черту, что они сделали шаг вперёд, когда не должны были… но это не так. Пара праздников, несколько ритуалов – и Эрис с его генералами окончательно потеряли рассудок.
– Я знаю, – признаётся она, к нашему с Ниридой удивлению. – На банкете он похвалялся, что приказал убить двадцать семь человек из одного и того же поселения.
– Это ещё не всё, – говорит Нирида, обнимая её за плечи, когда мы поворачиваем в переулок.
– Что может быть хуже? – спрашивает она.
Нирида останавливается в конце улицы, не давая ей пройти дальше.
– Я хочу, чтобы ты знала: я привела тебя сюда, не для того чтобы причинить боль, – говорит она.
Я смотрю через её плечи. Могу различить только часть площади.
– Нирида… – предупреждаю я, чувствуя напряжение и начиная догадываться, почему она привела сюда именно её и не рассказала мне обо всём этом наедине.
– Она должна это увидеть, Кириан. – Капитан кусает губы и снова смотрит на ту, кого считает своей принцессой. – Раньше я действительно думала, что ты можешь закрыть на такое глаза, и не стала бы приводить тебя сюда; но сейчас всё иначе. Сейчас я знаю, что ты обязана это увидеть.
Она с трудом вдыхает, пытаясь заглянуть через плечо, нетерпеливая и… испуганная. Страх светится в её зелёных глазах.
– Ты не обязана это делать, – говорю я, кладя руку на её поясницу, чтобы привлечь её внимание. – Нирида расскажет тебе, что здесь происходит, и тебе не обязательно всё видеть самой, верно? – мягко подталкиваю я капитана.
Нирида нехотя кивает и снова смотрит на неё, положив руки ей на плечи.
– Я расскажу, если ты чувствуешь, что не сможешь это выдержать.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но слова ей не даются.
Наконец, она кивает, и я тихо чертыхаюсь.
Когда Нирида отступает в сторону, позволяя ей пересечь улицу, я бросаю на капитана укоризненный взгляд.
– Мне не нравится, когда играют нечестно, – предупреждаю я.
– Я ещё даже не начинала играть нечестно, – парирует она. – И в данной ситуации это необходимо.
Хотя я догадываюсь, какие ужасы нас ждут на площади Сир, я всё равно оказываюсь не готов к этому зрелищу.
Лишь в немногих войнах, которые я вёл, мне доводилось видеть нечто столь жестокое.
Вся площадь окружена ужасающими жертвами: погребальные костры с обгоревшими телами, пики с насаженными на них мертвецами и доски, к которым буквально прибиты тела.
Её ноги подкашиваются, и, пока я слишком ошеломлён сценой, чтобы удержать её, Нирида успевает подхватить её, не дав ей рухнуть на землю.
– Осторожно, – бормочет она.
По крайней мере, в её голосе слышатся нотки сожаления.
Я быстро обхватываю её за талию, беру за руку и притягиваю к себе, разворачивая лицом к своей груди.
– Думаю, достаточно.
Хотя она с силой сжимает мою руку, она не принимает мою ложную защиту и едва заметным толчком высвобождается из объятий. Полагаю, у неё просто не хватает сил сделать это более решительно.
– Зачем? – спрашивает она.
Её взгляд снова устремляется к кострам и телам.
Некоторые из досок, к которым прибиты тела, имеют священную форму двуглавой змеи.
Площадь пуста, все окна закрыты, занавески опущены. Этот спектакль продлится ещё несколько дней, пока солдаты не разрешат людям снять своих мёртвых и оплакать их.
– Предполагаемое восстание мятежников, – говорит Нирида. – Это неправда, Лира. Их единственное преступление – протест против сожжения ведьм. Люди злятся, а Эрис потерял контроль.
Она пытается смотреть на капитана, но её взгляд всё равно блуждает по жутким зрелищам на площади.
– Что могу сделать я? – спрашивает она.
Нирида бросает на меня быстрый взгляд.
– Ты будешь будущей королевой, – говорит Нирида. – И, возможно, пришло время…
– Нет, – резко прерываю её.
Нирида выдерживает мой взгляд, словно размышляя, сколько успеет сказать, прежде чем я смогу её остановить.
– Сейчас не время, – предупреждаю я.
В воздухе витает угроза.
– Что она имеет в виду? – спрашивает она.
Её взгляд всё ещё не находит моего.
– Ты уже достаточно увидела. Нирида привела тебя сюда в надежде, что ты вмешаешься, но она забывает, что в данный момент ты ничто для наследника, – объясняю я.
Девушка, которая станет королевой, кажется достаточно потрясённой, чтобы не оспаривать мои слова и оставить это так. Я вздыхаю с облегчением, но чувство тяжести в груди остаётся, пока я кладу ей руку на спину и веду обратно в переулок.
– Думаю, нам пора уходить.
– Да, не стоит, чтобы нас видели здесь, – соглашается капитан.
Мы проделываем большую часть пути обратно в молчании, моя рука остаётся на её спине, и она не показывает, что ей это не по душе. Более того, кажется, что она почти прислоняется к моей руке, как будто ищет моего прикосновения.
Возможно, я себе это просто воображаю.
Когда мы подходим к таверне, она останавливается.
– Нирида, я понимаю, зачем ты привела меня сюда, – внезапно произносит она. Что-то загорается в глазах капитана, но она сдерживается и молчит. – И я ничего не могу сделать. У меня нет реальной власти.
– Насколько я помню, ты подписывала приказы на казнь в прошлом как будущая королева-консорт, – отмечает Нирида с тактичностью, насколько это возможно при таких словах.
Она глубоко вдыхает.
Нет. Это сделала не она. Это сделала Лира.
– Да, так и было, – признаёт она, оставаясь в роли. – Но это было символически, в столице, под руководством и надзором Моргана. Если ты предлагаешь мне сделать то же, чтобы помешать казням, мои приказы лишь временно их задержат, вызвав замешательство и заставив перепроверить моё право на это, но при этом сильно разозлят Эриса.
В глазах Нириды мелькает хитрый огонёк.
– И ты бы была готова сделать это? Даже если это выиграет нам только немного времени и навлечёт на тебя гнев Эриса?
– Да, – отвечает она без раздумий. Затем, словно борясь с собой, качает головой. – То есть, если бы это принесло пользу, я бы сделала это, но… это не поможет.
Её второй ответ более соответствует её сущности, но это уже не важно. Нирида увидела колебание, поняла, что её первый порыв был спасти людей, пусть даже это бесполезно, непрактично и почти наивно.
– Мы не просим тебя что-то делать, – заверяю её. – Нирида и я убили гораздо больше людей, чем на этой площади, по приказу королей, верно?
С предостерегающим взглядом Нирида кивает.
– Я просто хотела, чтобы ты знала. Возможно, однажды у тебя появится сила что-то изменить.
Она оглядывается через плечо. Отсюда площади не видно, не видно даже зданий, которые её окружают; но в её взгляде что-то темнеет, словно она продолжает видеть эти ужасы снова и снова.
Она пускает свою лошадь галопом и обгоняет нас по дороге обратно во дворец, и в этот момент Нирида слегка натягивает поводья своей лошади и кивает мне.
– Мы должны сказать ей. Сейчас, – бормочет она настолько тихо, чтобы она не услышала.
– Нет, – отвечаю твёрдо. – Она не готова.
Нирида смотрит на меня с упрёком.
– Я вижу её более готовой, чем когда-либо.
Меня пронзает чувство вины за то, что скрываю от неё всю правду. Но я должен подойти к этому осторожно, если не хочу, чтобы всё разлетелось на куски.
– Скоро, – твёрдо произношу я.
Мы продолжаем путь в молчании, погружённые каждый в свои мысли.
Глава 33
Лира
Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.
Кириан снова поддерживает меня за спину, когда я спешиваюсь и едва не спотыкаюсь.
Чёрт.
То, что они сделали на площади, потрясло меня сильнее, чем я готова признать. Я тут же выпрямляюсь и разглаживаю юбку платья, которое до сих пор не начало сохнуть.
Между нами повисает вопрос: а что теперь?
Мы уже отвергли все наши планы по разрыву договора с Тартало, и у нас больше ничего не осталось.
Тем не менее, кажется, что оба мы слишком устали, чтобы думать об этом сейчас всерьёз.
Я прощаюсь с двумя капитанами всё ещё шокированная, с чувством бессилия, гнездящимся в желудке, и угрызениями совести, грызущими меня по пятам, и без конца повторяю себе, что это не моё дело.
Когда я подхожу к коридору, ведущему к моим покоям, позади слышатся шаги.
– Принцесса, – приветствует меня Алия с лукавой улыбкой.
– Уходи, – рычу я, не в силах справиться с ней сейчас.
– Но у меня для вас сообщение, – мурлычет она. – И мне кажется, вам понадобится моя помощь, чтобы подготовиться.
Я останавливаюсь перед закрытой дверью своих покоев и раскрываю записку, которую она мне протягивает. Она подписана Эрисом.
У меня перехватывает дыхание, оно становится холодным, как лёд.
– Что это? – удаётся мне вымолвить.
– Это ответ на ваш вопрос, – отвечает она с явным удовольствием. – Он написал, что ждёт вас в королевских покоях прямо сейчас. Может быть, вам стоит поменять юбку, – добавляет она, с лёгкой насмешкой поднимая бровь.
Гнев захлёстывает меня. Я распахиваю дверь, хватаю Алию за руку и затаскиваю её внутрь, пока мы не остаёмся одни. Я прижимаю её к стене.
– Что ты сделала? – шиплю я.
– То, что должна была сделать ты, – отвечает она, не скрывая упрёка. – Моргана хочет, чтобы её сын женился и остепенился, а Эрис особенно заинтересован в Лире. Орден это знает и задаётся вопросом, что ты делаешь всё это время. С небольшим толчком в нужном направлении вы будете счастливо обручены уже через несколько недель.
Я отстраняюсь от неё.
– Они слишком наивны, если в Ордене думают, что я могу заставить Эриса жениться так скоро.
В её глазах мелькает холодный блеск, совсем не свойственный Дане.
– У принца уже есть сомнения. Всё, что тебе нужно, это появиться в его покоях и направить эти сомнения в нужное русло. Думаю, ты понимаешь, о чём я.
Она улыбается, и у меня переворачивается в желудке, но я напоминаю себе, кто она и кем, как предполагается, являюсь я.
Возможно, её прислали следить за мной и напомнили, что моя основная цель – выйти замуж за наследника; но, конечно, не просили её проявлять инициативу.
– Ты вмешиваешься туда, куда тебе не положено, Алия, – произношу я медленно. – Будь осторожна, потому что я уже устала от твоих попыток вмешаться в мою миссию.
– Меня послали, чтобы убедиться, что ты не свернёшь с пути, – отвечает она, ничуть не испугавшись. – И сейчас ты сходишь с него. Ты знаешь, что должно быть следующим шагом.
– Я не собираюсь спать с Эрисом.
– О, конечно, ты это сделаешь, но прежде тебе следует избавиться от одной помехи. – Она делает паузу, не сводя с меня взгляда. – Убей своего капитана.
По спине пробегает ледяной холод.
– Каждое решение, которое я принимала, будучи Лирой, было тщательно обдумано, – отвечаю я без колебаний. – Я не собираюсь убивать Кириана, и ты больше не вмешаешься в мою работу, иначе я позабочусь, чтобы тебя казнили за измену.
Алия ухмыляется с самодовольством.
– Как бы то ни было, думаю, сейчас тебе стоит встретиться с наследником. Он, должно быть, с нетерпением ждёт, что ты собираешься ему сообщить.
Я сдерживаю проклятие, чтобы не показать ей, насколько меня злит вся эта ситуация, и хватаю её за руку, чтобы проводить к выходу.
– Ты предупреждена, – говорю я.
– Ах, благодарю за предупреждение. В ответ скажу, что и тебе следует быть осторожнее с… этим.
Она указывает на что-то на моём лице.
– Хватит игр, Алия.
Она весело смеётся и освобождается от моего захвата, оставляя меня в замешательстве.
– Ну надо же, как интересно. – Она улыбается. – Ты ведь делаешь это не нарочно, правда?
Меня охватывает дурное предчувствие. Возможно, именно поэтому я позволяю ей взять меня за запястье и подвести к зеркалу на туалетном столике.
– Видишь? – спрашивает она.
Зная Алию, это вполне может быть уловкой, но в её поведении есть что-то, что заставляет меня засомневаться.
– О чём ты?
Она поднимает брови и качает головой. Затем, медленно, превращается в Лиру. Подходит к зеркалу и затем берёт моё лицо в свои руки, приподнимая его так, чтобы наши отражения были на одном уровне.
– Теперь видишь?
Сердце начинает колотиться, когда я понимаю, что она имеет в виду.
Глаза.
Глаза совершенно другие. И это не её глаза оказались неправильными.
Чёрт! Я быстро сосредотачиваюсь и возвращаю им прежнюю форму.
Алия выпускает презрительный смешок и направляется к двери.
– Будь осторожна с этим, пташка. И веди себя хорошо с принцем, – мурлычет она. – Я узнаю, если ты поступишь иначе.
Дверь закрывается за ней, и я слышу, как её шаги удаляются по коридору. Записка, которую она принесла, валяется на полу – я, видимо, уронила её.
