Текст книги "Сочинитель убийств. Авторский сборник"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 47 страниц)

– Я тот, с кем Уинкуп подрался в субботу, – сказал Роберт.

Полицейский в Риттерсвиле крайне заинтересовался.

– Где вы?

Роберт ответил

– В доме своей приятельницы Дженни Тиролф, возле Хэмберт Корнерз.

Полицейский сказал, что хотел бы послать к нему кого–нибудь, и Роберт объяснил как найти дом.

– Ох, Роберт! – воскликнула Дженни.

– Ничего не поделаешь, – сказал Роберт и повесил трубку. – Не сейчас, так все равно когда–то пришлось бы. Это надо было сделать, Дженни. Чтобы добраться сюда, им потребуется полчаса. Мы можем…

– Пироги с курицей не будут готовы за полчаса, – сказала Дженни.

Роберт остановился в дверях кухни.

– Прости, Дженни. А нельзя их вытащить, а потом поставить обратно?

– Нет, что ты! Ну что такого ты можешь рассказать полиции? – она рассердилась.

Роберт некоторое время смотрел на нее, потом повернулся и медленно пошел к дивану.

Дженни прибавила огня в плите. «Пусть быстрее прогреются», – подумала она. Если их есть после того, как уйдет полиция, они никуда не будут годиться. Снова Грег ей мешает – живой или угодивший в реку, ей это все равно. Она сердито взбила соус для салата и полила им овощи, горкой лежавшие в салатнице. Потом позвала Роберта к столу.

– Сначала будет салат, – объявила она.

И Роберт покорно принялся за еду.

Дженни спохватилась, что на столе нет вина. Обед не удался. Когда Дженни наливала кофе, на подъездной дорожке остановилась полицейская машина. Роберт встал из–за стола и пошел открывать дверь.

Вошли полицейские и сыщик и представились: Макгрегор и Липпенхольц.

– Роберт Форестер, – сказал Роберт. – А это – Дженни Тиролф. Он рассказал о том, что произошло в субботу вечером. Объяснил, что утром узнал от Дженни об исчезновении Грега, но не стал обращаться в полицию, считая, что Грег объявится сам

– Три пуговицы – это с рукава моего пальто.

Полицейские слушали спокойно и вежливо. Потом Макгрегор – рослый увалень, спросил:

– Из–за чего произошла драка?

Роберт глубоко вздохнул.

– По–моему, мистер Уинкуп был недоволен, что я вижусь с мисс Тиролф. Она разорвала их помолвку. Он и раньше мне угрожал. Я предполагал, что будет драка ждал, что рано или поздно он ее затеет.

Липпенхольц кивнул

– Мы слышали об этом от друзей Уинкупа. Довольно горячий парень, верно?

– Да. Кстати, мы с мисс Тиролф не помолвлены. Она говорила Уинкупу, что их разрыв не имеет ко мне никакого отношения. Но Грег видел все в ином свете.

Макгрегор делал пометки в блокноте.

Липпенхольц взглянул на Роберта.

– Вы говорите, когда вы ушли, он сидел на берегу. На каком расстоянии от воды?

– Ну, я бы сказал, не меньше, чем в четырех футах, – ответил Роберт. – Было довольно темно. Точно сказать не могу.

– Сидел? А не то, чтобы вы сбили его с ног и он лежал не земле?

– Несомненно, сидел. Не знаю, насколько он был пьян.

– Настолько, – продолжал Липпенхольц, – что за две минуты до этого вам пришлось вытаскивать его из воды? Он ведь не сам вылез?

– Нет. Сам бы он не смог.

Наступило молчание, один из полицейских что–то записывал

– А как вы думаете, мог он встать и снова упасть в реку? – спросил Роберт.

– Может, и мог, – ответил Липпенхольц. Это был невысокий худощавый человек со светло–голубыми глазами и со следами оспы на левой половине лица. – Посудите сами, вряд ли кто бросит открытую машину на дороге…

Оба полицейских внимательно посмотрели на Роберта, потом медленно перевели глаза на Дженни, словно хотели понять, как она реагирует на их слова.

– А вы звонили в Филадельфию его родителям, может быть, он там? – спросила Дженни.

– Ну конечно, – ответил Липпенхольц – Им мы первым делом позвонили. И с друзьями его в Хэмберт Корнерз побеседовали. Никто его не видел.

Роберт облизал губы

– А какая река в том месте? В темноте я ничего не разглядел. По–моему, там камни…

– Камни, и очень близко к берегу. Их немного, – ответил Макгрегор. – А за ними сразу довольно глубоко. Футов десять.

– Ну, а эти камни возле берега, разве они не задержали бы того, кто упал в воду? – спросил Роберт.

– Задержали бы, при условии, что человек не был оглоушен, – ответил Липпенхольц – А если упавший лишился сознания, он мог застрять в камнях, захлебнуться, и тогда его могло унести течением, – Липпенхольц нахмурился. – Что вы говорили Уинкупу, когда он вам угрожал, мистер Форестер? И как он вам угрожал?

– Ну, грозился свернуть мне шею или что–то в этом роде, если я не перестану встречаться с Дженни.

– А что вы ему отвечали?

Роберт пожал плечами.

– Говорил что все понял, и прочее в таком духе. Я ему не угрожал, если это вас интересует.

– Вы держались хладнокровно, – подсказал Липпенхольц

– Да, наверно, это его и раздражало.

– И не обещали, что перестанете встречаться с мисс Тиролф?

– Нет, – ответил Роберт.

– Где он вам угрожал?

– На автомобильной стоянке возле «Лэнгли Аэронотикс», где я работаю. Грег позвонил и сказал, что хочет меня видеть, и мы договорились там встретиться.

– Когда это было?

– С месяц назад.

– А потом вы с ним еще разговаривали?

– Нет. До того субботнего вечера.

– А ваше пальто здесь? – спросил Липпенхольц.

Роберт достал из шкафа пальто. Липпенхольц поднял рукав, на котором не было пуговиц, и стал его рассматривать, потом осмотрел другой рукав, на котором были три пуговицы, и кивнул.

– Ладно. Будем искать в реке, – уныло вздохнул он.

Зазвонил телефон. Дженни извинилась и вышла в гостиную. Полицейские остались в кухне, с интересом поглядывая на нее через дверь.

– А привет, Митч… Нет, потому–то я тебе и звонила… Ты говорил со всеми, кого он, по–твоему, знает? – Дженни видела что полицейские разочарованно переминаются с ноги на ногу. – Позвони мне, если что–нибудь услышишь, ладно? Не знаю, Митч… Пока

Дженни вернулась в кухню.

– Звонил приятель Грега – объяснила она – Он ничего не знает. Я вот что хочу сказать, – продолжала она, глядя на полицейских – Грег, бывает, пускается в загул. Может, он где–то прячется все эти дни и просто пьет.

– И с кем, по–вашему, он мог бы пить? – спросил Макгрегор.

– Не знаю. Поэтому я и позвонила Чарлзу Митчелу в Риттерсвиль. Из тех, с кем Грег пьет, я только его знаю. Я хочу сказать, – она нервно откинула назад волосы, упавшие на лицо, – с Грегом это случается нечасто, но сейчас, после такой драки, все возможно.

– М–м–м, – протянул Макгрегор, – мистер Форестер, мы должны задать вам обычные вопросы. Вы когда–нибудь имели дело с полицией?

– Никогда – ответил Роберт.

– Как вы считаете, кто из вас победил в драке?

Роберт пожал плечами.

– Да ни тот ни другой. Не думаю, что я также изукрасил Грега, как он меня.

– Ну хорошо, спасибо вам, мистер Форестер, – сказал Липпенхольц, – И вам, мадам.

Все пожелали друг другу спокойной ночи, и полицейские удалились.

– А я не знала что ты видел Грега месяц назад, – заметила Дженни. – Почему ты мне не сказал?

– Не хотел тебя огорчать.

– И он угрожал тебе? Поэтому ты и стал реже со мной видеться?

– Да нет, Дженни. Мы стали реже видеться до того, как Грег угрожал мне, – он отвел глаза от ее огорченного лица. – Можно попросить у тебя горячего кофе?

– А тогда он тоже пытался затеять драку?

– При том, что вокруг было человек двести? На Грега это не похоже, – Роберт зажег горелку под кофейником.

– Роберт, ты не думаешь, что Грег действительно упал в реку?

– Нет. Если бы думал, так бы и сказал. Насколько мне удалось разглядеть эти камни, сильного течения там нет. Нужно довольно далеко проковылять по ним, чтобы попасть в глубокое места. Мало просто скатиться с берега. А самое–то главное, я сомневаюсь, что Грег и правда был без сознания.

Но Дженни не сомневалась Куда он тогда отправился? Куда делся, раз его до сих пор не могут найти? Она представляла себе, как, едва Роберт ушел, Грег встал и, горя желанием продолжать драку, ничего не соображая, шатаясь, пошел совсем в другом направлении. Она понимала что Грег, конечно, был в бешенстве. Дженни посмотрела на серьезное лицо Роберта, который следил за кофейником. Хотелось бы ей знать, о чем он сейчас думает. Одно можно сказать наверняка не о ней.

– Зачем ты поспешил довести до их сведения, что мы не помолвлены? – спросила она

– Потому что мы не помолвлены, и мне казалось, это несколько уменьшит мелодраматичность ситуации. Может быть, я действительно поспешил. Но и вреда ведь тоже нет, правда?

– Какого вреда?

– Ну, Дженни, я не знаю. Но обычно в таких делах полиция интересуется всякими частностями.

– Что значит «в таких делах»? – упрямо допытывалась она, сама не понимая, откуда и почему берутся эти вопросы, и зная только, что их нужно задать.

Теперь хмурился Роберт, он рассердился, ее вопросы его озадачили.

– Пропал человек. Допустим, что пропал. Полиция меня не знает, в городе я чужой. Почему бы не решить, что я избил Грега и нарочно оставил на берегу, чтобы избавиться от соперника? – Роберт выключил плиту и налил кофе сначала Дженни, потом себе. – Я думаю, он объявится после своего запоя, но до тех пор не слишком приятно, когда тебя выспрашивают и, возможно, подозревают во лжи, – он сел за стол и взял в руки чашку.

– А тебе показалось, тебя подозревают во лжи?

– Да нет. Я этого не думаю. А ты?

– Не знаю. Они ведут себя так уклончиво. Но мне кажется, не нужно было посвящать их во все подробности.

– Что ты имеешь в виду? Что мы не помолвлены?

– Да, – уверенно сказала она и почувствовала, что упрек справедлив. – Их это не интересовало. Их интересовала действительно ли Грег оставался сидеть на берегу и был ли в состоянии выбраться на дорогу.

– Да, знаю. Я ведь уже пытался объяснить тебе, Дженни, почему я сказал, что мы не помолвлены. По–моему, я прав. Если ты со мной не согласна, очень жаль.

Он говорил мягко, стараясь ее успокоить, но за этими его словами Дженни чувствовала какую–то непреклонность, которая удивила и расстроила ее. Да, они не помолвлены. Может, никогда и не будут. В душе у нее вдруг стало пусто, сердце сжалось от предчувствия надвигающейся беды и в воображении возникла картина: Роберт отчаянным ударом кулака сбивает Грега с ног, тот летит в реку, на камни, а Роберт спускается к самой воде, желая убедиться что Грег упал туда, где поглубже.

– Что с тобой? – спросил Роберт.

– Ничего. А что?

– У тебя такой вид…

– Я тебя не понимаю, – сказала Дженни.

Роберт встал.

– Дженни, что с тобой сегодня? Скажи мне. Ты устала, правда? Конечно, это все нелегко, – он подошел к ее креслу, остановился, но его протянутая к ней рука опустилась. – Что значит, что ты меня не понимаешь?

– То и значит. Ты по–прежнему для меня загадка.

– Ну, Дженни! Загадочного во мне не. больше, чем в этой стеклянной перегородке.

– А уж об этом судить мне, правда? Для меня ты загадка.

– Дженни, в чем дело? Ты хочешь сказать, что не веришь тому, что я тебе рассказал об этой драке? Я ведь не утаил от тебя ничего. Рассказал все в точности.

Но Дженни тревожило совсем не это. Она видела, что Роберт теряет терпение, но сейчас ей было все равно.

– Тебе что–то хочется сказать мне? Что? – спросил он.

– Еще не знаю. Но скоро буду знать, – она увидела что глаза у него сузились.

Роберт зажег новую сигарету и стал ходить по кухне. Обошел вокруг стола и сказал:

– Я пойду, Дженни. Тебе надо спать.

Она почувствовала что ему в тягость этот разговор – в нем нарастает недовольство ею, раздражение и безразличие, и в ней тоже вскипала обида.

– Ладно.

Роберт взглянул на нее.

Еще никогда они не были так близки к размолвке. «Ведь мы сейчас рассоримся, – сообразила Дженни, – хотя почти ничего не сказана только самая малость выражена словами». Роберт достал из шкафа пальто. Надел его и подошел к ней совсем близко.

– Ну что ж, Дженни, спокойной ночи. Извини, если я погорячился.

Вдруг ей стало стыдно.

– Ах, Роберт! Я вовсе не хотела сердиться на тебя, честное слово, не хотела.

Роберт улыбнулся и указательным пальцем быстро дотронулся до своей распухшей губы.

– Да ладно! Давай забудем об этом. Позвони мне завтра, если что–нибудь узнаешь, хорошо? Или сегодня. Сейчас ведь всего четверть одиннадцатого.

– Ну, конечно, позвоню, Роберт.

14

Грег не появился ни на следующий день – во вторник, ни в среду. Выходящая в Лэнгли «Газетт» и даже филадельфийский «Бюллетень» поместили его фотографии – последние и старые, полученные, должно быть, у его родителей. Было напечатано интервью с его отцом и матерью. Они преисполнены надежды, они молятся, но их все сильнее мучает страх – что, если их сын и впрямь утонул в Делавэре.

Начиная со вторника, имя Роберта тоже замелькало в газетах. Описывалась их драка и приводилась ее причина – ревность отвергнутого любовника. Грега обвиняли в том, что драку затеял он. Судить о мотивах Роберта предоставлялось самим читателям в меру их воображения и, как полагал Роберт, средний читатель придет в выводу, что Форестер влюблен в Дженифер Тиролф и занял место Грега, став ее женихом.

Во вторник утром на работе к Роберту подошел Джек Нилсон. В понедельник он поинтересовался, почему у Роберта подбит глаз и рассечена губа, и Роберт объяснил, стараясь, чтобы его рассказ звучал как можно более беззаботно и забавно, что столкнулся в темноте со старым другом Дженни – парнем, куда более сильным, чем он. Во вторник утром Джек уже прочел обо всем в газетах. Роберт рассказал ему, что оставил Грега сидящим на крутом берегу Делавэра.

– Все, что случилось, в газетах описано точно, – добавил Роберт. – Должен отдать им должное, они ничего не исказили.

– Не исказили? Что ты имеешь в виду? – удивился Джек.

– Ну, они же свободно могли написать, что я кулаками загнал Грега в воду, а теперь не признаюсь в этом.

– М–м–м. Да, но все, кто тонет в Делавэре, в конце концов обнаруживаются. Может, в Трентоне, может, ближе, но где–нибудь тело выплывет. Спроси Шривера. Он тебе не рассказывал…

– Рассказывал, – ответил Роберт. Это как раз и была история о том, как Шривер обнаружил труп у себя на заднем дворе.

– Не волнуйся – сказал Джек. – Наверно, Грег засел где–нибудь у своих дружков, чтобы подвести тебя под неприятности или чтобы тебе досадить. Если он способен затеять драку по такому поводу… – Джек покачал головой.

– У меня ведь никаких видов на Дженни нет, – продолжал Роберт. – Все это совершенно зря.

– Знаешь, я слышал об Уинкупе. Он избил уже двух–трех парней, они увели у него девушек или что–то в этом роде. Было такое?

– Да Недаром говорят, слухами земля полнится.

– В маленьких городках особенно, – добавил Джек, улыбнувшись. – А что об этом думает Дженни?

– По–моему, она думает, что Грег запил.

К концу недели общее настроение изменилось. Грег не объявился. На реке иногда днем, иногда поздно ночью выли и визжали сирены и будили Роберта. Он уговаривал себя, что не обязательно там ищут Грега. Но обычно сирены выли раза два в неделю по ночам, а теперь их вой слышался еженощно, и Роберт невольно связывал его с розысками Уинкупа В газетах дважды помещали описание одежды Уинкупа – серое пальто, темный костюм («откуда кому знать, как он был одет?» – удивлялся Роберт). Исчерпав все сведения о Греге, его родителях и друзьях, газеты взялись перепечатывать то, что уже сообщали прежде.

– Мы молимся и надеемся, – сказала миссис Уинкуп, и в ее глазах блестели слезы.

– Лучшего друга у меня в жизни не было, – заявил Чарлз Митчел из Риттерсвиля, как будто уже установили, что Грег и в самом деле погиб.

На работе у Роберта ничего не происходило, вопросов ему никто не задавал, но Роберт чувствовал: его стали сторониться, как бы выжидая, чем кончится дело, и Роберт подозревал, что почти все, кроме Джека Нилсона, втайне ждут, когда в реке обнаружат труп Уинкупа. В четверг Роберт отменил свидание с Дженни, он позвонил ей в шесть часов и сказал, что ему некогда, у него срочная работа, пришлось взять домой кое–какие чертежи. Так оно и было, но Дженни рассердилась. До этого в половине шестого ему позвонила Никки, она была навеселе и держалась нагло:

– Ну что, Бобби, во что ты теперь вляпался? Кажется, доигрался до убийства?

В результате ему пришлось бросить трубку, потому что, когда он попытался объяснить ей, как было дело, она начала громко хохотать. На реке всю ночь снова гудели сирены. Уснуть под их вой было просто невозможно, и Роберт принял таблетку секонала – в первый раз с тех пор, как Дженни купила ему снотворное.

Днем в пятницу Роберта склонившегося над чертежной доской, позвала одна из секретарш. В приемной его ждут два джентльмена с улыбкой сообщила девушка подняв брови. Девушку звали Нэнси, она была блондинка и обожала всех разыгрывать.

– Джентльмены? – переспросил Роберт, вставая. Он сразу понял.

– Да нет, полицейские, – объяснила Нэнси – Забыли, небось, заплатить за стоянку?

Роберт выдавил улыбку.

По проходу между длинными столами, освещенными лампами дневного света он вышел в застекленную приемную. Там стояли Макгрегор и Липпенхольц. Те самые Макгрегор и Липпенхольц, которые приходили в понедельник вечером к Дженни. Забавно, что он запомнил их фамилии.

– Добрый день, – сказал Липпенхольц.

– Добрый день.

Липпенхольц оглядел приемную, словно хотел убедиться, что их никто не подслушивает, и сказал:

– Труп пока не нашли, если вообще этот труп существует, но мы ищем и в конце концов найдем. А теперь хотелось бы услышать от вас поподробнее, что именно произошло, – он произнес это медленно и внушительно. – В худшем случае, это непредумышленное убийство. Уинкуп на вас напал. Тут мы верим вам на слово, потому что на девятнадцать тридцать у вас было назначено свидание с мисс Тиролф, а нам известно, что Уинкуп – любитель затевать драки с теми, кто ему не нравится. Все это так. Но мы хотим знать, сталкивали вы его в реку или нет? – Липпенхольц говорил почти шепотом.

– Я уже рассказывал вам, как все было, – тоже тихо ответил Роберт. – Мне нечего добавить. Он пробыл в воде примерно минуту, и я его вытащил. После этого мы больше не дрались. Когда я ушел, он сидел на берегу. Может быть, потом он встал и опять угодил в воду. Я не знаю.

– Почему вы нервничаете? – спросил Макгрегор.

– Нервничаю? Нисколько.

– Утром мы беседовали с вашей бывшей женой мистер Форестер, – сказал Липпенхольц. – Она кое–что рассказала нам о ваших м… м… м… особенностях.

Роберт нащупал сигареты в кармане пиджака.

– Например?

– Ну, она говорит, что вы неуравновешенны. Склонны к насилию. Вы согласны с этим?

Роберт погасил спичку и сунул ее в ящик с песком возле лифта.

– Моя жена может говорить обо мне, что ей вздумается. Знаете, когда люди разводятся, они не всегда сохраняют хорошие отношения.

Полицейские пристально смотрели на него. «Глаза у них решительные, но ум в них не светится, – подумал Роберт, – а это не предвещает ничего хорошего».

– Что же касается насилия, то нападал Уинкуп.

– А вы не забыли, может, вы схватили палку и хорошенько огрели его по голове? – спросил Липпенхольц.

– Мы дрались на кулаках, – терпеливо объяснил Роберт.

Липпенхольц кивнул и взглянул на Макгрегора.

– Как вы познакомились с мисс Тиролф?

– Какое это имеет значение? – спросил Роберт.

– Может, и имеет. Будьте добры ответить, – с подбадривающей улыбкой сказал Липпенхольц.

Роберт пожал плечами.

– Я не вижу, какое– – он заколебался.

– Мисс Тиролф тоже на захотела рассказывать, как вы встретились. Как вы считаете, мистер Форестер, почему? Мы говорили с ней утром. Это что, секрет?

«Интересно, что подумала Дженни, услышав такой вопрос?» – промелькнуло в голове у Роберта. Он не решался уклончиво ответить Липпенхольцу: «Через общего знакомого. Через девушку по имени Рита». Роберт ведь даже не видел Риту.

– Ваша жена рассказала нам историю о подглядывании, – продолжал Липпенхольц – По ее словам, Уинкуп говорил ей что за мисс Тиролф некоторое время кто–то подглядывал. Мисс Тиролф, мол, слышала какой–то шум возле дома. А потом, когда она познакомилась с вами или вы познакомились с ней, шум прекратился. Скажите, может, вы именно так с ней и познакомились? Подглядывали за ней в окно?

– Нет, – ответил Роберт.

– А ваша жена считает это возможным Уинкуп…

– Моя бывшая жена – поправил Роберт.

– Да, конечно. Простите. Так она говорит, что Уинкуп хотел выяснить, как вы познакомились с мисс Тиролф, и та утверждала, будто через общих знакомых, но Уинкуп установил, что это неправда

Роберт повернулся к ящику с песком и стряхнул в него пепел с сигареты.

– Можете поблагодарить мою жену за ее добрые слова. За то, что она не вмешивается в мою жизнь и за все прочее.

– Почему вы сердитесь? – спросил Липпенхольц.

Макгрегор, видно, считал, что ему есть что записывать, и не отрывался от блокнота

– Я не сержусь. Но с какой стати вы пытаетесь мне что–то навязать? Какое отношение ко всему этому имеет моя бывшая жена?

– Она вас знает, мистер Форестер, а мы, естественно, хотим получить о вас как можно больше сведений, – мягко сказал Липпенхольц.

Но они не просто спрашивают его, они проверяют версию, которую подкинула им Никки, Роберт был в этом уверен. Она ведь не задумываясь могла приписать ему страсть к убийству. Шли секунды, а оба полицейских не сводили с него глаз.

– А вы проверили гостиницы, где мог бы укрываться Уинкуп? Там его нет? – спросил Роберт. – Разумеется, под вымышленным именем.

– Конечно, все проверили, – ответил Липпенхольц, – Скажите, вы ведь лечились в связи с психическим расстройством, не так ли?

Снова Никки. Роберт начал было отвечать но в это время в приемную с лестницы вошел один из чертежников, фамилию которого Роберт не знал, и все посмотрели на него. Роберт подождал, пока тот не скрылся за дверью конструкторского бюро.

– Я некоторое время посещал психотерапевта, – сказал Роберт, – посещал по собственной воле, ни в каких больницах не лежал. И два года назад, нет, год назад, повторил курс. Если хотите, я могу назвать фамилии врачей.

Липпенхольц только взглянул на него.

– Ваша жена рассказывала нам, что вы целились в нее из ружья. Она говорит, вы выстрелили, но промахнулись.

Роберт глубоко вздохнул и вдруг первые слова, которые он хотел произнести, сами собой растворились у него в мозгу.

– Это правда Да, я в нее целился. Но ружье не было заряжено. А выстрелил я… я выстрелил в камин совсем в другой раз. Она меня сама спровоцировала.

– Спровоцировала? – переспросил Липпенхольц.

– Кажется, она сказала, что у меня не хватит смелости выстрелить или что–то в этом роде.

– Из охотничьего ружья, – подсказал Липпенхольц.

– Да, – подтвердил Роберт.

– А вам раньше приходилось стрелять из охотничьего ружья? Вы охотились?

– Нет.

«А сами–то Макгрегор и Липпенхольц наверняка охотятся», – подумал Роберт.

– Ружье принадлежало моей жене. Она иногда охотилась.

– Разве не опасно держать в доме заряженное ружье?

– Опасно. Зарядила его жена. У нее есть разрешение. У меня нет.

Липпенхольц оперся боком на стену рядом с лифтом и скрестил ноги, одна нога упиралась носком в пол.

– Ваша бывшая жена мистер Форестер, излагала эту историю совсем по–другому.

Роберт поймал себя на том, что рассматривает дыру в тонком синем носке Липпенхольца над самой пяткой Он моргнул и взглянул на полицейского.

– Я вам уже сказал – я не отвечаю за то, что говорит моя жена.

– Похоже, и мисс Тиролф знает эту историю. Она сказала что, по вашим же словам, ружье было заряжено, но вы не выстрелили. Чему же нам верить, мистер Форестер?

– То, что я вам сейчас рассказал, правда.

– То есть? – явно забавляясь, спросил Липпенхольц.

– Когда я целился в жену, ружье не было заряжено.

– Так кто же все–таки лжет? Мисс Тиролф или ваша жена? Или обе? Или вы? – Липпенхольц засмеялся, как будто трижды тявкнула собака.

– Это я сказал Дженни Тиролф что ружье было заряжено, – стал объяснять Роберт. – Поэтому, естественно, она вам так и передала. А моя жена прекрасно знает, что оно было не заряжено.

– Тогда почему вы сказали мисс Тиролф что оно было заряжено? – спросил Липпенхольц продолжая улыбаться.

– Не знаю. Наверно, так было занятней.

– Разве?

– Но ведь моя бывшая жена тоже, видима так считает.

– А зачем вы рассказали об этом мисс Тиролф?

Они завязли, как в болоте.

– Не знаю.

– Да порядком все запутано, – сказал Липпенхольц и покачал головой, как будто, что бы там ни выяснилось о прошлом Роберта он и так подозрителен – дальше некуда, его уже уличили, остается только протянуть руку и схватить его, когда понадобится.

– Ну что, Мак, довольно? – обратился Липпенхольц к Макгрегору, который все еще записывал что–то в блокнот.

– Угу! – ответил Макгрегор.

– Мы бы хотели, чтобы в этот уик–энд вы никуда не отлучались из города мистер Форестер, – сказал Липпенхольц, отдаляясь от стены – Надеюсь, вы никуда не собираетесь уезжать? За эти дни что–нибудь может выясниться.

– Надеюсь, – ответил Роберт.

Макгрегор вызвал лифт.

– Пока все. Большое спасибо, мистер Форестер, – Липпенхольц отвернулся, кивнув головой и слабо улыбнувшись, что должно было означать вежливое прощание.

– Пожалуйста, – отозвался Роберт.

Он вернулся в чертежную, направился было к своему столу, потом круто развернулся и пошел в дальний конец коридора, в уборную. Некоторое время он ничего не мог сообразить, хотя мозг лихорадочно работал. Потом мысль о Никки, как об олицетворении опасности, вытеснила остальное. Никки сделает все, чтобы погубить его, это совершенно ясно, и теперь уже нет смысла задаваться старым вопросом, почему. «Просто всегда имей это в виду, – сказал он себе. – Вот дрянь». Он решил было сразу ей позвонить, но тут же раздумал. Все равно он не сможет вставить в разговор ни одного слова. Никки будет хохотать над его бедой, над его страхами, и он знал, что спокойно говорить с ней ему не удастся. Можно написать, но он ничего не хотел доверять бумаге, даже если написанное нельзя будет обратить против него, даже если по письму нельзя будет судить, как он относится к тому, что Никки наговорила полиции. Само по себе письмо уже будет свидетельствовать о том, что он серьезно обеспокоен.

Роберт понимал, отчего ему тревожно, – он начинал бояться, что тело Грега действительно могут обнаружить в реке, не сегодня завтра оно может оказаться на чьем–нибудь заднем дворе, и кто тогда поверит, что он не сбросил Грега в Делавэр? Или, во всяком случае, не оставил его тонуть? Роберт плеснул себе в лицо холодной воды, стараясь смыть выражение, которое увидел в зеркале. Он посмотрел на часы. До пяти, когда можно будет позвонить Дженни домой, еще часа полтора. Пожалуй, Филадельфия на завтра отпадает, так как из города уезжать нельзя. Да к тому же у него и нет настроения подыскивать дом.

Весь оставшийся день у него дрожали руки. До чего это похоже на Никки – она так захвачена его неприятностями в Лэнгли, что поспешила рассказать полиции даже о подозрениях Грега, будто Роберт – тот самый маньяк, который ходил вокруг дома, когда за окном слышался шум, и вообще неизвестно, как они с Дженни познакомились. Поспешила сообщить, что он дважды лечился у психиатров, и кто ее знает, может, даже сказала или дала понять, что Роберта возили к врачам в смирительной рубашке? До чего же она верна себе – выложила полиции историю с охотничьим ружьем, да еще украсила собственными измышлениями! Никки столько раз живописала этот случай их общим знакомым, что Роберт понимал в конце концов она сама поверила в свои выдумки, будто он был в бешенстве, будто она боролась с ним и ей едва удалось отвести ружье в сторону. Роберт еще тогда заметил что она не рассказывает это людям, близко его знающим, или тем, кто относится к нему лучше, чем к ней, например, Кэмпбеллам. На самом деле произошло вот что, хотя никаких свидетелей не было: однажды ночью Никки заявила, что он психопат, не способный выстрелить из ружья, потому и охотиться не любит. Другое дело, если бы пришлось стрелять в человека. Затем она зарядила ружье, сунула ему в руки и спросила, хватит ли у него смелости застрелить ее. Выйдя из себя, Роберт взял ружье, прицелился в камин и выстрелил: то ли стремился избавиться от пули, то ли хотел, чтобы после громкого выстрела хоть на несколько секунд воцарилась тишина. Словом, сам не знал, зачем, но выстрелил. Никто из соседей по дому не забарабанил в дверь, ничего не случилось, только Никки получила новую пищу для своих россказней. Она отыскала отметину от пули на задней стенке камней и обожала показывать ее гостям. Роберт помнил, как чопорная фигура Ральфа склонилась у камина чтобы разглядеть след на кирпиче, – это было, наверно, при их втором свидании, когда намерения Никки по отношению к Юргену еще не вполне определились.

– Вы стреляли? – спросил Ральф.

– Да – ответил Роберт. – Стрелял в камин. Надеюсь, вы не думаете, что я стану стрелять в собственную жену?

Никки тогда как раз вышла из комнаты. Зачем он так ответил? Чтобы позабавиться или просто от скуки? «Пожалуй, тут годится и то и другое объяснение», – подумал Роберт. Он так и не узнал, как отнесся к его словам Ральф, да его это и не интересовало. «А не пора ли начать интересоваться?» – подумал он.

И вдруг его осенило: Грег скрывается у Никки. Она его прячет или помогает прятаться. Это ей как раз по душе. Роберт бросил чертить и уставился в сияющий белый лист, лежавший перед ним. А как же Ральф? Неужели он с этим мирится? Конечно, все зависит от того, что Никки ему рассказывает, а она способна придумать, что угодно. Но ведь и Ральф читает газеты. Или он такой слабак, что и протестовать не пытается? Роберт плохо знал Ральфа Юргена, но считал его бесхарактерным. И кроме того, Ральф сейчас на первых порах сгорает от страсти к Никки. Пожалуй, следует допустить, что он поддержит все, что она захочет.

В пять часов, перед тем как уйти с работы, Роберт зашел в одну из телефонных кабин в конце главного коридора и позвонил Дженни домой. Говорила она как–то скованно.

– Ты одна? – спросил Роберт.

– Да. Попозже придет Сузи. А сейчас одна.

– Что–нибудь случилось? Ты что–нибудь узнала?

– Нет. А что?

– Ты как–то странно говоришь. Сегодня со мной беседовали полицейские. Те же двое Сказали, что говорили с тобой.

– Да – ответила Дженни

– Что случилось, Дженни? Ты не можешь говорить со мной?

– Ничего не случилось Почему ты все время спрашиваешь?

Роберт провел рукой по нахмуренным бровям.

– Они сказали, что спросили тебя, как мы познакомились Интересно, что ты ответила?

– Сказала, что это их не касается.

– Вот как! Плохо, что мы не условились говорить, будто познакомились в аптеке, пока пили газированную воду. Что–нибудь в этом роде.

– Я считаю, что это не их дело, – упрямо повторила Дженни.

– Знаешь, похоже, они раскапывают сейчас историю с подглядыванием. Грег рассказал об этом Никки. А уж она постаралась наболтать полиции. Я… – Он решил не говорить Дженни о своих подозрениях что Никки помогает Грегу скрываться и что он решил поехать в Нью–Йорк повидаться с ней.