Текст книги "Король ничего не решает (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

7.39.25 Министр Шен в пыточной

Она осторожно сделала шаг, стала медленно поднимать глаза от высокого деревянного порога, по ломаным линиям рисунка камня пола, к деревянным ножкам странного стола… в форме креста. Это был операционный стол, массивный и старый, обитый металлом сверху, с креплениями для цепей и ремней, и на этом кресте был распят министр, мокрый и часто дышащий, с цепью на руках, и с лицом, искажённым жадной злостью.

– Где Вера?

– Я здесь, господин министр.

Он медленно выдохнул и закрыл глаза, всё тело расслабилось, как будто до этого он был под напряжением, а теперь отключился. Она внимательно слушала, казалось, что он вообще дышать перестал, но он дышал, ей стало легче, она посмотрела на Дока, он улыбался с таким видом, как будто знает секрет. Закатил глаза, шутливо воздел руки к потолку, благодаря богов за облегчение, тихо сказал:

– Посиди с ним, а? Я через время буду заходить. Я вас закрою на всякий пожарный. Ты говори ему, что все здесь, как я говорю этим. Побегу, а то уже опять начинается.

– Хорошо.

Она переступила порог, Док кивнул и закрыл за ней дверь, щёлкнул замком. Вера опять не с первой попытки смогла посмотреть на эту жуткую картину – распятый министр Шен. Он уже открыл глаза, взгляд был сосредоточенный и недовольный, привязанные к столу руки сжались в кулаки, цепь звякнула. На нём был ниндзя-комбинезон, верхняя половина была снята и болталась сбоку, Вера подумала, что лежать на ней должно быть ужасно неудобно. Наверху была чёрная безрукавка с оторванной завязкой, на голых руках трескалась корка из засохшей крови и пыли, ладони были изодраны так, как будто он пилой по ним прошёлся.

– Вера? – требовательно позвал министр, она сделала один шаг, сказала:

– Я здесь.

Он нахмурился и задумался, руки расслабились. Она смотрела на металл стола и куталась в одеяло, посмотрела на свои ноги, грязные от пыли – босиком пришла, Док не дал ей обуться.

«Спасительница, блин. В трусах и одеяле, это даже круче, чем в платье и на каблуках. Берёте новые вершины, госпожа Призванная.»

– Вера?

– Вера здесь.

– Докажи, что не двойник.

– Каким образом?

– Скажи… какой чай мы пили в первый раз, с Бартом?

– Первый чай мы пили вдвоём, это был чай из моего мира.

Он медленно улыбнулся и закрыл глаза, прошептал:

– Хвала богам, вы живы. Вы не представляете, что мне чудилось. Я вам не расскажу, верьте на слово. Мы столкнулись с невероятно сильным магом, тем самым, я не видел его лица, но почти уверен, что это Анвар Шариф, манеры у него… не спутаешь. Я не помню, я его достал или нет?

– Док сказал, вы успели там кому-то навешать, уже после атаки мага.

– Хорошо бы… Все вернулись?

– Я не знаю, Док не говорил. Полный лазарет. Всем страшно, но забинтованных мало.

– Хорошо, если так. Где Кайрис?

– В лазарете, отдыхает.

– Хорошо. И я отдохну тогда, – он закрыл глаза и дёрнулся, как будто хотел лечь на бок, но ничего не получилось, он поморщился и расслабился.

Стало тихо, Вера слушала его дыхание и осматривалась – слева от входа маленькая жаровня на подставке, внутри угли; дальше узкий металлический стол, на нём что-то, накрытое тканью, похожее на столовые приборы и столярные инструменты. Дальше на стене сетка с крючками, на крючках инструменты, похожие на хирургические и слесарные, иногда мясницкие. В дальнем левом углу письменный стол с лампой, там уютненько, мягкое кресло, полка с книгами, карандаши цветные. В центре стол-крест, и на нём министр, уже не спокойный, а мрачно смотрящий в потолок.

Он дышал всё чаще, на руках вздувались вены, Вера позвала:

– Господин министр, всё в порядке?

Он расслабился, с сомнением спросил:

– Вера?

– Вера, да. Вы не замёрзли?

– Нет, я закалённый… – он задумался, она скорее отвела глаза, на него было больно смотреть, даже без особого чутья, эта картина даже на фото вызывала бы в ней те же чувства – так не должно быть, это ужасно. Она стала рассматривать комнату дальше, просто чтобы отвлечься, хотя изучать пыточную и было довольно спорной альтернативой.

На стене напротив входа висели цепи, такие же, как на министре, ещё одна свисала с потолка в дальнем правом углу, там из стены выступали краны, а в полу были отверстия для слива воды. У стены справа стоял шкаф, Вера подумала туда заглянуть и поискать одежду, но её отвлёк министр, опять зазвенев цепью. Она сказала, пытаясь изобразить убедительный голос Дока:

– Господин министр, всё хорошо. Все отдыхают, и вы отдыхайте.

Он расслабился, повертел головой, осматриваясь не особенно осмысленным взглядом, спросил:

– Где я?

– В лазарете.

– Почему?

– Потому что вам надо отдохнуть.

– Нет, – медленно покачал головой он, нехорошо ухмыляясь, – врёшь!

Он дёрнулся, задышал чаще, безрукавка соскользнула с груди, Вера увидела на его животе пятна крови, судя по всему, чужой. Он рванулся сильнее, мышцы проступали под кожей с болезненной чёткостью, раздуваясь так, что в это было сложно поверить, как будто это была какая-то фантастическая трансформация в Халка. На натянутом до звона ремне, охватывающем его запястье, стали проступать светлые растяжки.

«Док запер меня в комнате с невменяемым человеком и горой острых инструментов – отличный план, надёжный, как швейцарские часы, что вообще может пойти не так?»

Она сняла с себя одеяло, подошла и накинула его на министра. Он замер, удивлённо округлив глаза, нахмурился и лёг спокойно, спросил:

– Вера?

– Вера, кто же ещё, – она стала расправлять одеяло, укрывая его до шеи, больше не для того, чтобы согреть, а для того, чтобы не видеть. Она всю жизнь считала, что сказки про то, что девушки не любят пересушенных качков, потому что считают их вид пугающим – бредовая отмазка для ленивых диванных хлебушков, но сегодня передумала, он действительно её пугал. Эта картина воплощённого напряжения была похожа на приступ какой-то страшной болезни, ему одновременно хотелось помочь и сбежать.

– Вера, ты ещё здесь?

– Здесь, – она поправила одеяло на его груди, увидела амулеты, взгляд зацепил "амулет против Веры", любопытство стало подначивать его снять, хотя бы на время, пока не придут специалисты и не снимут заклинание.

«Нет, двое невменяемых на одну пыточную камеру – уже перебор.»

Министр в первый раз посмотрел на неё, взгляд был затуманенный, она сомневалась, что он видит её. Но его было ужасно жалко, она погладила его плечо поверх одеяла, тихо сказала:

– Всё будет хорошо, скоро придут специалисты и всех вылечат.

– Чьи специалисты?

– Даррена.

– Они уже работают?

– Барт работает, остальные собираются.

– А где Кайрис?

– Примерно там же, где и вы.

– Где? – он нахмурился и попытался осмотреться, Вера вздохнула:

– В лазарете.

Он кивнул и закрыл глаза, как будто уснул, но почти сразу же дёрнулся и потребовал:

– Где Вера?

– Вера отдыхает, и вы отдыхайте.

– Где она?

– Здесь рядом спит, будете орать – разбудите.

Он замолчал, спросил шёпотом:

– А где Кайрис?

– Кайрис отдыхает, и вы отдыхайте. Все отдыхают, ночь на улице, приличные министры спят.

Он усмехнулся:

– А я неприличный министр. Вера? Ты думала, я тебя не узнаю? Ха. Ты так обалденно пахнешь…

Она закрыла глаза, надеясь, что хотя бы здесь у стен нет ушей, и завтра он это не прослушает в хорошем качестве.

– Вера? Ложись ко мне.

– Это неприлично.

Министр рассмеялся и замолчал, закрыл глаза, расслабился. Потом вскинулся:

– Где Эйнис?

– Отдыхает. И вы отдыхайте.

Он прищурился с сомнением, она гладила его плечо, он опять закрыл глаза, в этот раз надолго, у Веры ноги затекли стоять, но как только она решила, что на этом всё, и пошла к креслу, министр опять подал голос:

– Вера?

– Здесь.

– Где Двейн?

– Отдыхает. И вы отдыхайте.

– Он же на больничном, чёрт… А кто принял командование?

– Док.

– Да? Ну ладно.

Он опять уснул, она подтащила кресло к нему поближе, села и почти уснула, когда в двери провернулся ключ и в комнату заглянул Док, осмотрел картину и шутливо шепнул:

– Дрыхнете, что ли? Халявщики.

Министр открыл глаза и спросил:

– Док?

– Я, роднуля, кому ты ещё нужен, кроме меня и Веры, – министр усмехнулся и промолчал, Док подошёл к нему, осмотрел разодранные ладони, мрачно крякнул и пошёл мыть руки, сказал через плечо: – Там халаты рабочие в шкафу, бери любой, Кайрис не жадная, вернёшь потом. И сходи, наверное, к ней, она примерно как он – то туда, то сюда. Иногда в детстве, иногда здесь. Я пока этого подлатаю, а ты с ней поговори, а? Она во втором коридоре от портального, третья палата от угла. Сходишь?

– Хорошо, – Вера пошла копаться в шкафу, нашла халат застиранного цвета и наконец-то оделась, и пояс завязала, что позволило не придерживать всё время рукой свою бесценную тетрадь. Док одобрительно окинул её взглядом и махнул рукой:

– Сойдёт по военному времени. Иди, Кай там одна в палате, я её тоже привязал, а то ей прилетело не сильно, она может и встать, если сильно захочет. Не отвязывай, от греха.

– Хорошо. Что ей говорить?

– Да как всем, что всё хорошо, мама рядом, сестра в порядке. Можешь попытаться её в "сейчас" вытащить, она в "сейчас" меньше боится.

Док подошёл к министру, и Вера скорее отвела глаза – она не боялась крови и хирургии, но только тогда, когда это не касалось министра Шена. Кивнув Доку, она вышла из пыточной и пошла искать Кайрис, по дороге благословляя всех без разбора, включая каких-то незнакомых сутулых ботанов в мундирах и с пачками бумаг, которые шли по коридору толпой и спорили о математике.

Кайрис нашлась точно по адресу, и тоже вызвала у Веры короткий ужас своим видом – связанная, мокрая и перепуганная, Вера не привыкла видеть её такой. Утром казалось, что ей под тридцатник, а сейчас ей было сложно дать больше восемнадцати, она была похожа на битого жизнью подростка на заместительной терапии, вся серая, тощая и дрожащая.

– Привет, Кайрис, – тихо сказала Вера, закрывая дверь и садясь на кровать напротив, Кайрис вздрогнула и сказала:

– Уходи, он сейчас вернётся.

– Нет, он не вернётся, – убедительно заявила Вера, Кайрис нахмурилась, спросила:

– Точно?

– Стопудово.

– А если вернётся?

– То ты ему наваляешь, ты сильная.

Кайрис задумалась и перестала дрожать, лицо немного разгладилось, на нём появился румянец, она недоверчиво уточнила:

– Да?

– Конечно.

– Я сильная?

– Очень. Ты закончила школу боевых магов спецкорпуса.

– Они узнали про мой дар? – перепуганно вскинулась Кайрис, Вера ответила всё тем же медленным добродушным тоном:

– И все были очень рады.

– Нет… Нет же?

– Рады, конечно! С даром можно много зарабатывать, и быть самостоятельной сильной женщиной, которую вообще никто пальцем не тронет, потому что она в ответ так звезданёт, что на всю жизнь хватит. Все это знают, и поэтому никто не лезет.

– Я правда сильная?

– Очень сильная.

– Сильнее него?

– Намного.

– А если магия кончится?

– Тогда ты достанешь пистолет, ты отлично стреляешь.

– Да ладно?

– Отвечаю, я видела.

Кайрис начала улыбаться, Вера тоже расслабилась, вспомнила, что Кайрис, вообще-то, читает мысли, и стала ярко представлять их вечеринку на острове персонально для неё, особенно упирая на её шикарный внешний вид и дерзкие манеры. Прокручивала в голове, как Кайрис стреляет, огрызается с парнями, отбирает у Артура последний шашлык, заявляя ему, что он и так толстый. Лицо Кайрис расслаблялось, дыхание выравнивалось, через время она спросила совсем другим тоном:

– А ты кто?

– А я Вера.

– А я Кайрис.

– А я знаю, – Вера начала улыбаться, Кайрис тоже, в глазах появилась осмысленность, она осмотрелась и нашла глазами Веру, спросила:

– А где Шен?

– У тебя в гостях, ему там комфортно. Тебе лучше?

– Не особо. Но я хотя бы понимаю, где я. Что я… не там. Мне это снится или чудится?

– Тебя заколдовали, специальное заклинание, которое пробуждает очень старые детские страхи. Тебе кажется, что ты маленькая и всё плохо. А на самом деле ты взрослая и всё уже хорошо, осталось с остатками заклинания разобраться, и всё будет вообще хорошо. Над этим работают специалисты, а ты можешь пока отдохнуть, ты сегодня много работала.

– А что за заклинание? Может, я разберусь? – она попыталась сесть, но ей мешали кожаные петли на запястьях, она их как будто не видела. Вера успокаивающе сказала:

– Ты для этого слишком устала, ты вчера втрое переработала, и сегодня уже отхватила, так что тебе решили дать отдохнуть.

Кайрис расстроилась, Вера добавила:

– Меня скоро сменят, я попрошу, чтобы тебе принесли то, до чего специалисты докумекали, если будет желание, подумаешь тоже. Я разбужу тебя, когда буду знать точно, спи.

– Хорошо, спасибо, – она закрыла глаза и задышала ровно, Вера тоже легла и отключилась на неопределённое время, потом её разбудил щелчок двери и заглянувший Док, который осмотрел Кайрис, показал Вере большой палец и отправил её обратно в пыточную.

Она дошла на автомате, вроде бы даже кого-то благословила по дороге, но не помнила, кого. Как только она открыла дверь в пыточную, её оглушил требовательный хриплый голос министра Шена:

– Где эта сука?!

– Отдыхает, – сквозь зевок ответила Вера, – и вам рекомендует.

– Да конечно, отдыхает, – фыркнул министр, – козни строит, знаю я её.

– Хотите, я ей ноги переломаю?

– Хочу. Хочу её ноготь. И хочу её зубы в коробочке. И голову её хочу. Пусть сдохнет, сука.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Утром. А сейчас я буду отдыхать, и вам рекомендую. Будете мешать мне спать, останетесь без зубов в коробочке, ясно?

Он тихо рассмеялся, вздохнул:

– Вера-вера… бесценное ты приобретение. Убей их всех.

– Хорошо, убью. Завтра. Спите.

– Можно не всех. Хотя бы Йори убей. Слышишь, Вера? Я тебе куплю… всё. Карету куплю. И зеркало. Всё вообще куплю. Убей Йори, она меня бесит.

– Хорошо. Отдыхайте.

– Правда убьёшь?

– Да.

– Каким образом?

– Она к вам придёт выяснять про деньги, я кину в неё персик, она вызовет меня на дуэль. Я сломаю ей руки, потом ноги, потом шею. Я не пробовала шею, но я потренируюсь. Потом отрежу от неё, что вам захочется.

– Голову хочу.

– Значит, голову.

– Вера… ты обезбашенная полностью, я тебя обожаю. Демоница. Я тебе всё просто так куплю. Завтра.

– Ага. Спите.

– Ага, – он задышал спокойно, она тоже отключилась, проснулась от щелчка двери, увидела входящего Дока и Даррена, Док быстро что-то колданул, буркнул: "Благослови" и убежал, Даррен хмуро изучил комнату, стараясь не смотреть на Верины ноги, шёпотом спросил:

– Что у вас тут?

– Спокойно, периодически. А у вас?

– Работаем. Вы можете благословлять на расстоянии?

– Если знаю человека.

– А если не знаете?

– Пусть приходят, я благословлю.

– Сейчас пришлю, – он кивнул и развернулся уходить, Вера спросила:

– Он сломал ему челюсть?

– Кто кому? – нахмурился Даррен.

– Министр супермагу. Он обещал сломать ему челюсть. Он как-то болезненно ответственно относится к своим обещаниям, если он смог до него дотянуться, то я почти уверена, что сломал.

– И что из этого следует?

– Из этого следует травма, которую надо лечить срочно, у сильного мага не такой уж большой выбор тех, кто может его лечить, подозреваю, что большая их часть была здесь в день нападения на сына Дока.

– У вас есть подозрения? – Даррен впервые на неё посмотрел, она мрачно развела руками:

– Откуда? У меня нет информации. Я просто его видела, он красавчик, и он очень следит за собой, такие идеальные зубы не доверят кому попало, там должен быть семейный проверенный врач, и скорее всего, он у этого врача прямо сейчас. Я бы вообще проверила всех хороших врачей всех столиц, если у вас хватит на это сил, а у парня хватит мозгов не идти к семейному и не подставлять его.

Даррен нахмурился сильнее:

– Вы подозреваете Анвара Шарифа?

– Это министр его подозревает. Он не видел лица, но узнал манеры. И Док сказал, что после магической атаки министр ещё успел пошуметь.

– Я займусь этим, – кивнул Даррен, вышел и запер дверь. Министр тихо позвал:

– Вера?

– Что?

– Спи.

– Отличный план, – фыркнула она и уснула.

* * *

7.40.1 Утренние газеты и люди, которых не жалко

Ей снилось, что она спала. В большой мягкой кровати Дворца Наследника, под пуховым одеялом, свернувшись кольцами и сквозь сон слушая мышей. Мимо дворца несколько раз проходили собаки, чуяли её, но молчали, один раз пришёл белый тигр, приветливо кивнул и ушёл обратно. Она подумала, что раньше его здесь не видела, но думать дальше было лениво, и она опять уснула.

* * *

Она проснулась на кушетке в кабинете Дока, протёрла глаза, увидела сидящего за письменным столом министра Шена, он выглядел хорошо, даже почти расслабленно – чистые сухие волосы, пушистый халат, ровно разложенные папки с документами на столе, он что-то сверял и делал пометки, а она делала вид, что спит, и любовалась сквозь ресницы. Он тихо сказал, не отрываясь от бумаг:

– Утречко, доктор Вера. Как самочувствие?

– Нормально, – вяло отмахнулась она, он спросил:

– Чего-нибудь хотите? Есть, пить?

– Спать хочу.

– Спите, – великодушно разрешил министр, она не поверила своим ушам:

– Можно?

– Да. У вас на утро был запланирован рынок, а у меня все бойцы в неадеквате, некого к вам приставить. Я озадачил Даррена, он обещал решить вопрос после обеда, так что вы на ближайшие пять часов совершенно свободны, можете их все проспать.

– Офигенно, – прошептала Вера, закрывая глаза, и отключилась.

* * *

В следующий раз её разбудили голоса в коридоре, шаги и скрипы петель, стеклянный звон банок. Открыв глаза, она увидела Дока, который копался в своих богатствах на полках, а когда заметил, что она проснулась, виновато вжал голову в плечи и прижал палец к губам, как будто его кто-то мог наказать за то, что он шумит в собственном кабинете. Вера сделала понимающее лицо и кивнула, безмолвно обещая его не сдавать, и опять закрыла глаза. Док вышел, через минуту вошёл министр и поставил себе стул рядом с Вериной кушеткой, ей пришлось приоткрыть один глаз и изобразить готовность слушать его предложения.

Он выглядел уже не так свежо и аппетитно, как утром, ей стало на секунду стыдно за то, что она бессовестно сладко спала, пока он работал. Министр сменил халат на костюм, один из бесчисленной армии клонов серых костюмов с бездонными внутренними карманами и зашитым под подкладкой оружием, обе ладони были забинтованы, Вера скорее отвела от них глаза. Министр спросил:

– Выспались?

– Да.

– Готовы к утренним газетам?

Она не смогла понять, шутит он или нет, опять попыталась заглянуть ему в глаза, опять себя за это отругала, потому что он заметил и улыбнулся. Взял со стола Дока несколько тонких сероватых листков, изобразил пафос, откидываясь на спинку стула, и стал читать с выражением, с каждого листа по строчке:

– "Гир-си выходит из джунглей на каблуках", "Принцессам тоже бывает страшно", "Хроника женских дуэлей от Золотой Госпожи Кан до Радужной, история ходит кругами", "Дуэль в день дебюта – госпожа Вероника переплюнула Тэдди", "Госпожа Вероника завещала всё девочке-волшебнице", "Госпожа Вероника предпочитает рубины и кровь", и моё любимое, "Госпожа Вероника продемонстрировала всему Оденсу потрясающую кровожадность и изящество лодыжек". Как вам? По-моему, шедевр.

– М-да, – выдала вердикт Вера, потягиваясь и устраиваясь поудобнее, с сомнением посмотрела на бумаги в его руках и спросила: – У вас реально запрещено демонстрировать ступни?

– Такие, как у вас – запрещено. Вас вообще всю демонстрировать запрещено. Пусть не законом, но моралью.

– В смысле?

– Женщины Карна не особенно красивые, в большинстве своём. Они только недавно смирились с существованием северянок, они красивые почти все, но их извиняет то, что они толстые по карнским меркам. Цыньянки тоже грешат красотой, но эти по карнским меркам тощие. А вот вы… приготовьтесь к женской ненависти, в общем.

– А, это, – она отмахнулась, – это везде происходит одинаково, поверьте. В моём мире тоже бывало, я это переживу.

Он усмехнулся и убрал бумаги, сел обратно, Вера изо всех сил пыталась не заглядывать ему в глаза, в итоге смотрела на руки, нервно мнущие бинты. Он неуверенно спросил:

– Вы ещё не проголодались?

– Пока нет. А что?

– Время обеда.

Он замолчал, она подождала продолжения, подтолкнула:

– И?

Он молчал и напряжённо думал, выглядел неуверенно, мрачно и нервно, Вера решила немного разрядить атмосферу и изобразила шутливо томный голос:

– Вы хотите пригласить меня на обед?

– Нет.

"Дзынь."

Он нервно усмехнулся, посмотрел на часы на своей руке, такие же беззвучные, как и Верины, с грустной улыбкой сказал:

– В смысле, конечно, хочу. Но дело не в этом.

– А в чём?

Он опять замолчал, она изобразила маленькую вредину и невинно пропела:

– Начните со слов "я хочу", это очень удобно.

Он собрался и признался:

– С Артуром никто не сел.

Вера молча подняла брови, министр продолжил, как неприятный отчёт о собственном провале:

– За его стол не сел ни один человек. Все знают, что вчерашний маг – его брат, и что его семья пропала из Оденса, и что он всегда теперь под подозрением. Никто ничего не предъявляет прямо, но между собой все уже по разу обсудили, что его место в тюрьме, просто на всякий случай. Ему никто ничего не говорил, но он сильный менталист, он и так знает. И они об этом знают, почти все бойцы обратились на склад с просьбой о более мощных ментальных щитах.

Вера молчала, потому что видела, что это не всё. Почему молчит министр, она пока не понимала, но готова была подождать. Он немного собрался и продолжил:

– Он всегда был душой компании, за его столом никогда не было свободных мест. Стоило ему начать что-то рассказывать, вокруг толпа собиралась, стоило начать что-то делать, как сразу набегали советчики и болельщики. А теперь он один. И если это будет продолжаться, он может передумать… оставаться здесь. Я не учёл его социальную зависимость, не думал, что это для него настолько важно. И теперь эта мелкая ошибка, моя ошибка, может всё испортить. Эйнис я отослал из столицы. Барт занят, да и они всегда не особенно ладили. Двейн на больничном, но собеседник из него тоже не ахти. Эрик ранен, в столовую не пойдёт. Док работает, ему нельзя отходить. Кайрис я уже просил, она сказала, что не будет с ним сидеть, потому что никогда не сидела, если сядет сейчас, это будет похоже на милостыню.

Он замолчал, Вера тихо сказала:

– А если я сяду, не будет?

– Нет.

"Дзынь."

Он посмотрел на часы и нахмурился:

– Надеюсь, что нет. Это должно выглядеть непринуждённо. Так что принуждать не буду. Но попрошу. И в долгу не останусь, – он посмотрел на неё нагловатым взглядом клиента ресторана, который планирует потратить очень много денег, и поэтому ждёт царского отношения, но за этой бравадой просвечивал неловкий страх отказа, настолько сильный, как будто они решали судьбу страны, а не обеда.

Вера поняла, что смотрит ему в глаза слишком долго, когда он первым отвёл взгляд и сказал:

– Вы говорили, вам его не жалко. И тут же говорили, что он вам нравится. Я не понимаю вашего отношения, если честно.

– Почему не понимаете? Всё логично. "Не жалко" – это не плохо, это хорошо.

– Очень странная логика, – нахмурился министр, Вера усмехнулась:

– Нет, она очень простая. Он мне нравится как раз потому, что принадлежит к такой редкой и приятной породе людей, которых не жалко.

– В смысле?

Она загадочно улыбнулась и потянулась, села, завернувшись в одеяло поудобнее, особо не скрывая, что готовится к спектаклю одного зрителя и одного актёра. Села удобно и стала рассказывать, как сказку, с активной жестикуляцией и полным комплектом личного министерского цирка:

– Есть такие люди, которые всю жизнь "несчастненькие", даже если они радуются и смеются, то где-то внутри у них всегда живёт грусть. Такие, типа… как король – от природы слабенькие, больные, обиженные, недолюбленные и обойдённые вниманием удачи. Обычно рядом с ними живёт кто-нибудь вечно виноватый, кто одарён всеми благами чрезмерно и несправедливо.

Министр пытался изображать скептика, но улыбался невольно, она продолжила:

– И вот, такой человек идёт себе, споткнулся, упал. И он такой изо всех сил сдерживает стоны боли, корчит стоические рожи, говорит – "я в порядке, не беспокойтесь обо мне, я смогу дойти". Встаёт, и такой хромает, ножку подволакивает. И все вокруг него бегают, "а может, тебя понести", "а может, тебе в больницу"? Он отбивается, всем стыдно, что его не предупредили, что там скользко, не поддержали, когда он падал, все пытаются его затащить в больницу, он огрызается, всем ещё сильнее стыдно, все начинают думать – "мы на него слишком давим", "нельзя на него обижаться, ему же больно", "какой я плохой человек, можно было и помягче". И при любом раскладе, как ты себя с ним ни веди, он всегда вызывает чувство вины во всех, кто рядом, вне зависимости от того, что они делают. Даже если он будет лежать в больнице и говорить – "ах, я тебе так благодарен, ты мне так помог, я тебе должен так феерично, что в жизни не расплачусь" – опять чувство вины, в долги вогнал человека.

Министр улыбался и не мешал, Вера продолжала выступать:

– А бывают другие люди – шёл, споткнулся, упал, встаёт, задницу отряхивает и говорит – "блин, я жвачку проглотил". И все начинают ржать, он вопит – "это не смешно, вы придурки, а вдруг она в кишках застрянет!" И все думают – "ы, лох, как он смешно упал". Он дальше идёт и ругается со всеми, они ржут, и через минуту уже никто не помнит. А потом выясняется, что у него перелом, и все опять такие – "придурок, не мог в больницу сходить, что ли? Вообще дебил, так грохнулся, ясен перец, что надо было пойти сделать снимок, сам не сделал – сам дурак". И его вообще не жалко, и никакого чувства вины, хотя он пострадал сильнее. И вот этот второй тип мне очень нравится, потому что я страшно ведусь на вот эту жалость, это практически единственное, на что меня можно поймать и ездить на мне. Так что я стараюсь от этих "несчастненьких" держаться подальше, но их слишком много, они повсюду. А нежалких мало, и поэтому я их очень ценю. Артур нежалкий, и это очень круто. У него ситуация – полная жопа по всем фронтам, а мне как-то фиолетово, если честно. Я бы действительно наняла его телохранителем, но не потому, что он в жопе, а потому, что я и раньше считала, что его навыки подходят для такой работы. А то, что он свинья, этому не препятствует, мне с ним всё ещё детей не крестить, мне плевать на его манеры, пока они мне лично жить не мешают. Я с ним пообедаю, если вам это нужно, даже, возможно, получу от этого удовольствие, я уже выспалась, размялась и ощутила мощь, должно и дальше хорошо пойти. Какие-нибудь особые пожелания будут?

Он улыбнулся, кивнул:

– Было бы прекрасно, если бы к нему за стол вернулись остальные. Но это уже программа максимум, если вы этого добьётесь, это будет чудо.

– Я подумаю, что можно сделать. Идём? Сколько у нас времени? – Она осмотрелась в поисках часов, но их здесь не было, министр посмотрел на свои и сказал:

– Я вызвал его срочно на задание, когда понял, что он за столом один. Он ещё работает, я отпущу его, как только вы будете готовы. Придёте чуть раньше, и сядете за его стол, там накрыто на одного, это будет единственный свободный стол. Он сядет к вам, у него не будет выбора.

– Хорошо, – она собралась вставать, но поняла, что он не торопится, решила подождать. Он ещё немного пособирался с духом и спросил:

– Как прошла ночь?

– Вы не помните?

– Никто не помнит, Док сказал, это защитная реакция.

Часы молчали, но Вера была почти уверена, что он врёт. Сделала пофигистично-жизнерадостное лицо и сказала:

– Нормально ночь прошла. Вы попросили у меня голову Йори, я пообещала.

– Серьёзно? – он выглядел таким удивлённым, как будто правда не знал, Вера кивнула:

– Серьёзно, я не шучу с такими вещами. Вообще, вы просили сначала "убить их всех", но потом ограничились только Йори.

– И вы согласились? – министр улыбался, хотя и выглядел так, как будто надеется, что это шутка. Вера изображала всё больше равнодушной обезбашенности:

– Мне её не жалко. Если вам не жалко, мне не сложно.

– Вперёд, – великодушно кивнул он.

– Хорошо. Вы что-нибудь узнали про супермага?

– Да. Это Анвар Шариф, теперь это точно. Его нашли у семейного врача. Не поймали, он ушёл неизвестным телепортом, тем же самым, которым работали по вашим перчаткам. Ваш телепорт пока не готов, обещают вечером, сейчас тестирование и оптимизация.

– Бойцы в порядке?

– Да. Все живы. Но последствия магической атаки у всех. Его сила беспрецедентна, он накрыл всех людей, животных и птиц, на огромной территории, там до сих пор звери на земле лежат, живые, просто лежат и орут.

– Его самого, значит, хорошо испугали, что он так психанул.

– Мало, – он изобразил натужно-легкомысленную улыбку, посмотрел на часы: – Будем ещё пугать, попозже. На него выдан ордер на ликвидацию, за государственную измену, хищение собственности короны в особо крупных размерах, и покушение на персону государственного значения, на вас.

– Какое хищение?

– Библиотека Шарифов официально принадлежит Георгам, они всю историю Шарифов платили за все их исследования и за покупку книг, бумаги, чернил и любой ерунды. Прадед Артура требовал покупать ему драгоценное масло одного редкого цветка с ридийских островов, потому что ему хорошо думалось, когда он ощущал этот запах. И король платил. А теперь они взяли всю библиотеку и вывезли неизвестно куда, одно это – приговор. Но мастер Касим пока не нагрешил на казнь, его просто приказано доставить в столицу и судить. А вот Анвар и второй брат Артура уже всё. Жалко, конечно, терять таких специалистов, я бы с ними ещё поработал, но в случае такого уровня силы, к тому же, магов-менталистов, в успешности перевербовки никогда нельзя быть уверенным, так что проще убить. И когда мы их убьём, Артур останется единственным потомком рода Шариф, последним. Жаль, что у него нет детей.

Вера отвела глаза – она видела на руке Артура ребёнка, тогда на острове, когда делала вид, что гадает ему. Но говорить об этом министру не хотелось, она даже не была уверена, знает ли об этом сам Артур.

Министр на её молчание отреагировал странно, настолько нервно, как будто сказал что-то не то, и теперь ему до ужаса стыдно, а как выкрутиться, он не знает. Посмотрел на часы и ровно сказал:

– Собирайтесь и приходите в столовую, пообедаете, потом пойдёте на рынок, вас многие хотят увидеть. Наденете цыньянский костюм, вас ждёт госпожа Виари, во время визитов к ней надо выглядеть прилично.

– Хорошо.

Ей показалось, что он рад, что она не стала спорить, хоть он и пытался скрыть своё облегчение. Вера готова была вставать, но не хотела выбираться из-под одеяла при нём, халат смялся и перекрутился, задравшись выше пояса, ей хотелось, чтобы он сперва вышел, он вроде бы собирался, но как-то медленно.

В повисшей тишине его попытки тянуть время стали выглядеть окончательно нелепо, она молчала и ждала, он не уходил. Мялся, осматривался, как будто искал что-то. Наконец собрался, и тихо сказал: