Текст книги "Любовь и ненависть (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– Эй…
Он шагнул ближе, и его пьянящий горячий аромат окутал меня.
– Во-первых, возраст не имеет значения. Ты больше не ребёнок, Несс. Ты женщина, а я мужчина, и это всё, что имеет значение. Только это должно иметь значение. И если кто-нибудь когда-нибудь сделает уничижительный комментарий по поводу нашей разницы в возрасте, отправляй их ко мне, и я сделаю им внушение. Во-вторых, ты мне не родственница, следовательно, ты не моя младшая сестра. И да, я держал тебя на руках в родильном отделении, и да, тогда я не думал, что держу свою пару, но, похоже, так оно и было. Как много людей могли бы сказать, что видели, как человек, предназначенный им, пришёл в этот мир? Не много. Так что я всегда буду дорожить этим, и нет, это не меняет того, как я сейчас к тебе отношусь.
Его слова прозвучали так тихо, что смешались с его дыханием.
Дыханием, которое я почувствовала на своих приоткрытых губах.
– Вот дерьмо.
Его зрачки слились с его золотисто-зелёными радужками.
– Как долго мы должны держаться подальше друг от друга?
Я улыбнулась, хотя мой пульс бился так, словно я гоняла сейчас на реактивном истребителе.
– Ты уже отдал своей маме ту сто долларовую купюру?
Его зрачки сузились.
– Ещё нет. Я ждал тебя, чтобы ты могла стать свидетелем этого пожертвования.
Он кивнул головой в сторону дома.
– Нам лучше зайти внутрь, пока я не нарушил все правила и не отвёз тебя обратно к себе домой.
Из меня вырвался хриплый вздох, и этот тихий звук заставил Августа опустить взгляд на мой рот.
Он покачал головой, как будто пытался очистить её от любых грязных мыслей. Я предположила, что он начал мотать ею так резко именно поэтому, так как у меня у самой в голове прокручивалось огромное количество совершенно новых пылких сценариев.
По пути к дому мы не разговаривали. Он жестом пригласил меня войти внутрь, пропуская меня вперёд. Запах кипящего томатного соуса и карамелизованного лука ударил мне в ноздри, пробудив во мне голод к чему-то ещё, кроме Августа.
Изобель, стоявшая у плиты, улыбнулась мне.
– Нам наконец-то удалось уговорить тебя приехать.
Она отложила деревянную ложку и подошла ко мне, протянув руки. Я не знала, хотела ли она обнять меня или взять цветы из моих рук, поэтому я осталась стоять неподвижно, точно статуя.
Она обхватила меня руками и притянула к себе.
– У вас тут так хорошо пахнет, – произнесла я в тёмно-каштановые волосы Изобель.
Несмотря на то, что эти волосы были натуральными, они ей не принадлежали. И у них был такой же химический кератиновый запах, как у всех париков. Я вспомнила, как мы с мамой ходили в магазин за париком до того, как она решила, что парик ей не понадобится. Напоминание о её раке заставило меня отодвинуться и осмотреть лицо Изобель в поисках признаков болезни.
– Как вы себя чувствуете? – спросила я.
– Живой. Очень даже живой.
Она улыбнулась своей яркой улыбкой, которая могла бы рассеять самый густой туман.
Я отдала ей букет, всё ещё выискивая в ней признаки ухудшения состояния или усталости. Она провела костяшками пальцев по моей щеке.
– Не начинай волноваться раньше времени, милая девочка. Я обещаю, что со мной всё в порядке.
Я кивнула.
– Август, милый, не мог бы ты снять одну из ваз с полки?
Август прошёл мимо меня и открыл один из кухонных шкафов. Почти не напрягаясь, он дотянулся до верхней полки и снял рифлёную хрустальную вазу как раз в тот момент, когда его отец вошёл в дом через открытые двери, выходившие на мощёную террасу.
– Привет, Несс.
– Привет, Нельсон.
Держа пару щипцов так, чтобы обугленные жирные кусочки не попали на моё платье, он наклонился и обнял меня одной рукой. Я вдруг пожалела, что Август им всё рассказал. Тогда они были бы просто Нельсоном и Изобель, лучшими друзьями моих родителей, а не родителями, на которых я должна была произвести впечатление. Моя нервозность была такой сильной, что воздух, вероятно, дрожал от неё.
– Наверное, нам не следует предлагать тебе алкоголь, но всё же, не желаешь бокал вина? – спросил Нельсон. – Я открыл одну из бутылок с нашей свадьбы. Вино в ней созрело и стало таким же прекрасным, как и моя невеста.
Улыбнувшись, Изобель покачала головой.
– Я тоже созрела, да?
– Ты стала еще более восхитительной, что само по себе уже подвиг, учитывая, какой красивой ты была тридцать лет назад.
Когда он поцеловал пылающую щеку своей жены, у меня на глаза навернулись слёзы. Они так сильно напоминали мне моих родителей. Родителей, которые любили друг друга так сильно и беззаветно, что сопротивлялись парной связи, чтобы остаться вместе.
Мой взгляд наткнулся на обеспокоенные глаза Августа, после чего перескочил на зазубренные яйцевидные головки тёмно-бордовых тюльпанов.
– Итак, вино? – спросил меня Нельсон, хотя его взгляд был прикован к Августу. – Или мой сын будет снова доставать нас по поводу спаивания несовершеннолетних?
Август поднял ладони.
– Она сегодня не за рулем, так что я молчу.
Я подозревала, что даже если бы я приехала сюда на своей машине, он не стал бы возражать против того, чтобы я пила алкоголь, так как единственный раз, когда он поднял шум из-за этого, это когда мы были у Фрэнка, и Август разозлился на меня из-за Лиама.
Нельсон указал на террасу.
Прежде чем пойти туда, я поставила свою сумку на крапчатую гранитную столешницу.
– Могу я помочь что-нибудь принести?
– Ты можешь взять кувшин с водой из холодильника, – сказала Изобель, помешав томатный соус, а потом сняла кастрюлю с плиты.
Я достала воду из холодильника и направилась на террасу, где поставила кувшин между двумя гигантскими свечами, мерцающими в стеклянных подсвечниках.
Я оглядела мощёную веранду. Тут ничего не изменилось: вокруг каменного очага всё так же стояли пять бордовых кресел; а сама терраса была окружена небольшой каменной стеной, усеянной маленькими фиолетовыми цветами.
Когда я была младше, я обычно прыгала по этой стене, раскинув руки, как канатоходец, представляя под собой яму с голодными аллигаторами. Тогда у меня было живое воображение. Не то чтобы это изменилось. Моё воображение всё ещё было достаточно живым, за исключением того, что в эти дни оно работало совсем на другой частоте.
– Ты в порядке? – спросил Август, подходя ко мне сзади.
– Твои родители… Они так сильно напоминают мне маму и папу.
Он обнял меня за плечи и прижал к себе, и хотя мы не должны были прикасаться друг к другу, я не сопротивлялась его объятиям. Несмотря на то, что его пальцы касались только моей руки, мне казалось, что они легли прямо на моё сердце, соединяя один оторванный кусочек с другим.
Через некоторое время он быстро прошептал в мои волосы «прости», после чего отпустил меня.
Я ни о чём не сожалела.
Его рука, возможно, и оставила след на моём теле, но она также оставила след на моём сердце.
Я снова подумала о маме и её словах о том, что правильный мужчина может собрать разбитое сердце. Август мог прикоснуться к моему сердцу, и это было волнующе, но одновременно страшно, потому что это означало, что он мог не только починить его, но и разбить.
ГЛАВА 8
Ужин был вкусным и непринуждённым.
Ни Изобель, ни Нельсон не стали заводить разговор о парной связи, и ни один из них не стал спрашивать о моих намерениях по отношению к их сыну или его намерениях по отношению ко мне.
Но после ужина… Ну, после ужина была совсем другая история.
Пока мужчины убирали остатки нашей трапезы, Изобель заварила ромашковый чай, после чего отвела меня к очагу. Пламя пылало в центре каменного круга и согревало прохладный ночной воздух, отбрасывая тени на её измождённое лицо.
Она обещала мне, что с ней всё в порядке, но глубокие морщины вокруг её глаз и губ всё равно беспокоили меня. Когда она откинулась в бордовом кресле, я тихо помолилась о том, чтобы её усталость не была признаком того, что её двойная мастэктомия не помогла.
– Август поговорил с нами до твоего приезда, – сказала она, выдернув меня из моих пессимистичных размышлений.
Сжимая кружку, я сосредоточилась на танцующем пламени в очаге.
– Мы с Нельсоном не хотим вмешиваться, но твоих родителей больше нет с нами, так что мы чувствуем ответственность перед ними и хотели бы обсудить это с тобой. Эта… связь, она имеет судьбоносное значение и не может пройти без последствий для тебя или для нашего сына.
Как бы мне хотелось, чтобы огонь мог выскочить из очага и испепелить что-нибудь, что угодно, просто чтобы отвлечь внимание от меня.
– Я не знаю, известно ли тебе, но твоя мать… она была предназначена для…
– Хита. Я слышала.
– О.
Последовала многозначительная пауза, но затем она добавила:
– Причина, по которой я говорю о твоей маме, заключается в том, что я хочу напомнить тебе, что у тебя есть выбор в этом вопросе. У вас с моим сыном может быть связь – у вас всегда была связь – но я пытаюсь сказать, что эта связь уже переросла в нечто… большее.
В этот момент, если бы пламя решило испепелить меня, я бы вообще не возражала.
– Август испытывает к тебе сильные чувства, но ты так молода, поэтому, если ты не ответишь взаимностью на его чувства, он поймёт. Может быть, не сразу, но со временем.
Она коснулась моего предплечья, и я подпрыгнула, пролив чай себе на колени.
– Ой, прости.
– Всё в порядке.
Чай просочился сквозь красную шелковую ткань, отчего она потемнела.
– Мать хочет в жизни только одного – счастья для своего ребёнка. Ты всегда делала Августа счастливым, но теперь ты находишься в центре его внимания. И хотя он утверждает, что это не из-за связи, связь, несомненно, усиливает то, что он чувствует. И это, определённо, также усиливает то, что чувствуешь ты.
Несмотря на то, что мне хотелось просочиться сквозь рейки кресла и исчезнуть, я всё же посмотрела на Изобель. Её зелёные глаза были нежными, а не укоризненными, как я боялась.
– Я хочу лучшего для вас обоих, и, может быть, вы и должны быть вместе. Но тебе всего семнадцать.
Через две недели мне должно было исполниться восемнадцать, но в марте Августу исполнялось двадцать восемь, так что наша разница в возрасте всегда составляла девять лет и несколько месяцев.
Голос Изобель смешался с хриплыми нотами джазовой песни, льющейся из уличных динамиков:
– Мы с Нельсоном встретились, когда мне было шестнадцать, а ему двадцать два. А Мэгги было…
– Тринадцать. А папа был на три года старше, и это заставляло многих людей противиться их отношениям.
Она улыбнулась.
– Насколько я помню, да. Но Мэгги была такой энергичной и волевой, что всякий раз, когда кто-нибудь упоминал о разнице в возрасте, она знала, что им ответить.
Изобель перевела взгляд на пламя и вздохнула.
– Думаю, что возраст, в конце концов, не имеет значения.
Она убрала руку с моей руки.
– Однако, что действительно важно, так это принятие обоснованного решения. У тебя есть выбор. Август – одно из них, но есть ещё Зимнее солнцестояние.
Я бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что мужчины всё ещё были вне пределов нашей слышимости. Август вытирал тарелку у раковины, в то время как Нельсон складывал стаканы в шкаф. Они, казалось, были глубоко погружены в свой собственный разговор.
– Изобель, вам с Нельсоном было бы неприятно, если бы я выбрала Августа?
Она перевела взгляд на меня.
– Неприятно? Нет! Абсолютно нет. Несс, мы любим тебя. Мы всегда любили тебя и всегда будем любить. Что бы ты ни решила. Единственная причина, по которой я заговорила об этом, заключается в том, что мы очень переживаем о тебе, и не хотим, чтобы ты чувствовала себя вынужденной принять решение, к которому ты не готова.
Я покрутила кружку, словно она могла согреть не только мои пальцы.
– Я понимаю, какие у меня есть варианты, и не собираюсь торопиться, принимая такие кардинальные решения.
– Хорошо.
– Что хорошо?
Я взглянула на Августа.
– Чай, – солгала я, поднося его к губам.
Он подозрительно посмотрел на меня. Да… Он не купился на это.
– Девушки, я принёс вам одеяла.
Он протянул одно своей матери, которая положила его себе на колени, затем дал мне другое одеяло, сложенное прямоугольником, которое на ощупь напоминало кучевые облака. Я поставила кружку на край очага и обернула мягкое одеяло вокруг плеч.
Август опустился в кресло рядом со мной, а затем появился Нельсон с бокалом, до краёв наполненным вином, и сел рядом с ним.
– Вы только посмотрите на это небо, – задумчиво произнёс он.
Мы все подняли глаза к сверкающей тьме над головой. Волшебно. Просто волшебно.
Август слегка наклонился ко мне.
– Ты нашла Кассиопею?
Я уставилась на тёмные веснушки под его левым глазом, где виднелся тонкий бледный шрам, появившийся там после того, как мой волчий коготь царапнул его по лицу. Как же мне хотелось провести пальцем по этим веснушкам, напоминающим созвездие. Вместо этого я зарылась пальцами в кашемировое одеяло.
– Я всегда нахожу Кассиопею.
Его глаза сверкали так же ярко, как и огонь.
Но затем в наши головы проник голос, и жар в его глазах сменился холодом.
«В этом месяце мы не будем собираться на полнолуние. Я приношу извинения старейшинам, и призываю вас всех оставаться в человеческом обличье».
Голос Лиама вырвал меня из этого звёздного вечера, который был долгожданной паузой в моей бурной жизни.
«Завтра утром я уезжаю на встречу с речными и вернусь на следующий день. Пожалуйста, освободите вечер понедельника для собрания».
Я ждала, когда он упомянет, что я буду сопровождать его. Но когда прошла целая минута, и больше ничего не было сказано, я тихо выдохнула.
– Речные, хм? – сказал Нельсон.
– А что насчёт них? – спросила Изобель.
Изучая моё лицо, Август сказал:
– Лиам собирается встретиться с ними.
– Это та стая, которая заказывала тебе строительство конференц-зала? – спросила Изобель. – Разве Хит не доставал тебя из-за того, что ты работал с ними?
Нельсон взболтнул своё вино.
– Так и есть. Но теперь, когда мы потеряли сосновых, Лиам, должно быть, отчаянно нуждается в новом союзнике.
– Ты знала, что он собирался поехать на восток? – спросил меня Август.
Я кивнула. Я почти уже сообщила ему о том, что должна буду сопровождать Лиама, но не смогла выдавить из себя ни слова. Я боялась, что моё признание вызовет ревность Августа.
Кроме того, если Лиам не упомянул меня, то, возможно, он всё же не собирался брать меня с собой. Я цеплялась за эту возможность до конца вечера. Но как раз в тот момент, когда я собирался вызвать такси, в моей голове зазвучал голос Лиама: «Я буду у тебя в 7 утра». Кто бы сомневался
Август кивнул на мой телефон.
– Ты ведь не собиралась вызывать такси?
Я заставила свои черты лица разгладиться.
– Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
Сидеть вместе в замкнутом пространстве было против правил Лиама.
– Ты не хочешь, чтобы неприятности были у меня или у него? – медленно спросил он.
Я сглотнула.
– У вас обоих. У любого из вас. Я не хочу, чтобы у кого-то из вас были неприятности.
Нельсон и Изобель всё ещё были снаружи во внутреннем дворике и тихо разговаривали. Может быть, о нас? Несмотря на то, что она дала мне своё благословение, её страдания были ощутимы.
– Это короткая поездка.
Я вздохнула и убрала телефон.
– Хорошо.
Я молилась, чтобы Лиам не узнал и не бросил вызов Кассандре, чтобы наказать меня за непослушание.
Пока мы шли к пикапу, Август продолжал бросать обеспокоенные взгляды в мою сторону.
Только когда я устроилась в машине, он спросил:
– Что сказала мама? Она пыталась отговорить тебя быть со мной?
Я начала теребить подол своего платья, не осмеливаясь взглянуть на него.
– Она напомнила мне, что у меня есть выбор.
– Выбор? – его голос прозвучал низко и грубо.
– Она сказала мне, что я могу пропустить Зимнее солнцестояние, прежде чем приму решение, – я снова подняла на него взгляд. – Что ты поймёшь.
А понял бы он?
Его губы слегка приоткрылись, а затем плотно сжались. Я чувствовала, что он не хотел, чтобы я выбирала этот вариант. Я чувствовала, что он боялся, что исчезновение связи приведёт к исчезновению моих чувств к нему.
Думаю, никто из нас не мог быть уверен в том, что этого не произойдёт.
Похоже, завтрашняя поездка не была теперь такой уж нежеланной. По крайней мере, это пролило бы свет на то, что я на самом деле чувствовала к нему, так как связь исчезла бы.
Когда мы подъехали к моей квартире, я не стала задерживаться в машине, боясь, что кто-нибудь заметит нас и доложит Лиаму.
– Что ты делаешь завтра? – спросил Август после того, как я выскочила из машины.
Моё сердце, бившееся с удвоенной силой с тех пор, как мы покинули дом его родителей, замерло.
Стоило ли мне рассказать ему?
– Я хотел тебе кое-что показать, – сказал он.
Я открыла рот.
Чтобы соврать.
Или, по крайней мере, таково было моё намерение, но он почувствовал бы, что я покинула Боулдер. Кроме того, я не хотела ему врать.
– Я еду с Лиамом.
Его кадык внезапно сделался ещё острее.
– Если бы я не спросил, ты бы мне сказала?
– Нет.
Он опустил взгляд на освещённую приборную панель, черты его лица напряглись.
– Я боялась, что ты будешь мучить себя тем, что я могу делать с ним там, где связь не влияет на моё тело.
Его волк, должно быть, был близок к тому, чтобы выйти наружу, потому что его глаза засияли, как изумруды. Едва шевельнув челюстью, он пробормотал что-то вроде: «Если Кассандра не убьёт его, то я могу».
– Я знаком с речными. Я тогда тоже поеду.
Моё сердце снова ожило.
– Август…
– Если только ты не хочешь, чтобы я был там.
Я сжала губы. Я хотела, чтобы он был там, но я также хотела, чтобы он доверял мне. Кроме того, мне нужно было знать, как расстояние влияло на нас. Если не сейчас, то потом, только потом могло оказаться ещё больнее.
Его зрачки начали наступать на его радужную оболочку.
– Ты не хочешь, чтобы я был там.
– Чего я хочу, так это чтобы ты мне доверял.
– Я доверяю тебе.
Я вцепилась в край дверцы его машины.
– Тогда поверь, что я смогу справиться с Лиамом.
– Милая, – его ноздри раздулись, – ты просишь от обычного мужчины сверхчеловеческих вещей. Я не уверен, что способен на это.
Мои губы изогнулись в улыбке.
– И это говорит оборотень.
Мой юмор немного смягчил его гнев. Хотя и не полностью. Наша связь была сейчас такой жёсткой, что, казалось, состояла из металла, а не из магии.
– Будем надеяться, что речные знают что-то, чего не знаем мы, – сказал он.
Моему затуманенному разуму потребовалась секунда, чтобы понять, что он говорит о выкрутасах Морган.
– Да. Будем надеяться, что они что-то знают.
Мы смотрели друг на друга ещё долгое мгновение. Я почувствовала, как он дёргает за связь, пытаясь притянуть меня к себе. Мне пришлось крепче вцепиться в дверь, чтобы не споткнуться.
– Август, – мягко упрекнула его я.
– Что?
– Из-за тебя я могу упасть.
Давление на мой живот уменьшилось так внезапно, что я чуть не упала назад.
– Прости, – сказал он.
Было уже поздно, а Лиам должен был прийти рано. Чем дольше я оставалась рядом с Августом, тем больше у нас было шансов оказаться пойманными.
– Мне, правда, нужно идти…
Когда я обогнула бампер машины, Август опустил стекло.
– Только вернись ко мне, хорошо?
Удовольствие и трепет в равных долях потекли по моим венам. Потому что его привязанность ко мне была настолько абсолютной, что я вдруг испугалась того, что может принести завтрашний день.
Отвернувшись, я сказала:
– Я вернусь.
Я быстро поднялась по лестнице, а затем ещё быстрее вошла в дом.
Связь вибрировала от его боли.
Боли, которую я причинила ему, не сказав, что вернусь именно к нему.
Но что если отсутствие магии могло повлиять на силу моего влечения?
ГЛАВА 9
Когда на следующее утро за мной приехал Лиам, я уже сидела на нижней ступеньке своего крыльца. Я закинула на плечо лямку рюкзака, который позаимствовала у Джеба и наполнила самым необходимым, и подошла к пассажирскому сиденью.
После того, как я устроилась, Лиам спросил:
– Весело провела ночь?
На нём были тёмные солнцезащитные очки, из-за которых невозможно было прочесть выражение его лица.
– Так и есть.
Он тронулся с места.
– Я уже подумываю отменить поездку и позвонить Морган. От тебя разит им.
Стараясь сохранять спокойствие, насколько это было возможно для ликантропа, я сказала:
– Он подвёз меня от своих родителей. Ничего не случилось.
Лиам не схватился за телефон и не развернул машину, чтобы высадить меня. Я не знала, было ли это связано с тем, что он понял, что единственным, кто пострадает, будет он сам, или с тем, что мой тон был таким ровным. Мои голосовые связки всегда выдавали мои эмоции. Чувство вины сделало бы тон моего голоса более визгливым. А я не чувствовала себя виноватой за прошлую ночь. По крайней мере, не так, как на то намекал Лиам.
И всё же я чувствовала себя виноватой. Я была так измучена, что почти не спала. Я положила локоть на подлокотник, обхватила пальцами пульсирующий лоб и закрыла глаза.
Медный свистящий звук разбудил меня. Я хотела отдохнуть, а не поспать. Как долго я была в отключке?
Я потёрла веки и уставилась на закрытую взлётно-посадочную полосу.
– Мы летим частным рейсом?
Кивнув, Лиам опустил стекло и нажал на кнопку снаружи. Ворота с лязгом открылись, и мы проехали прямо к сверкающему серебристому самолёту.
Я уставилась на него, разинув рот.
– Он принадлежал папе, но сейчас он в распоряжении стаи. Если тебе когда-нибудь понадобится им воспользоваться, всё, что тебе нужно сделать, это попросить.
Всё волшебство тут же исчезло. Я так сильно презирала отца Лиама, что моя ненависть распространялась на всё, к чему он прикасался или чем владел.
Мужчина в тёмно-синем костюме открыл мне дверцу машины.
– Доброе утро, мисс.
– Доброе утро, – сказала я, схватив свой рюкзак и выбравшись из внедорожника.
– Доброе утро, капитан, – сказал Лиам, обойдя машину спереди.
На нём были джинсы – как и на мне – и чёрная футболка с V-образным вырезом, что убедило меня в том, что моя белая майка и толстовка на молнии были не слишком ужасным выбором.
Мужчина в костюме кивнул Лиаму.
– Доброе утро, мистер Колейн. Мы готовы вылетать, когда вы будете готовы.
Лиам указал на трап, который вёл в брюхо гладкого крылатого зверя. Я двинулась к нему, и моя волчица ощетинилась под моей кожей, как будто пыталась вонзить когти в асфальт, чтобы не взлетать в небо.
В конце концов, мы были наземными животными.
Я поборола её нежелание и поднялась по трапу. В воздухе пахло кожей и цветочным освежителем воздуха, что мало помогало успокоить мою беспокойную волчицу. Мои ногти начали удлиняться. Я остановилась в узком проходе, сосредоточившись на том, чтобы подавить её. Я сомневалась, что капитан или стюардесса, улыбающиеся мне из задней части самолёта, знали, кто мы такие.
– Это безопасно, – прошептал Лиам позади меня, его слова пробежались по густым волосам у меня на затылке.
Он положил руку на мою поясницу и усадил в одно из лоснящихся кресел бежевого цвета.
Заняв место напротив меня, он сказал:
– Мне тоже никогда не нравилось летать.
И это мы ещё даже не поднялись в воздух. Какой тогда могла быть моя реакция после взлёта? Пилот убрал трап, и дверь закрылась, издав свистящий звук.
– Дай мне знать, если почувствуешь, что теряешь контроль, – сказал Лиам, изучая моё лицо.
Я кивнула и сглотнула.
Стюардесса с важным видом направилась к нам, её губы были такого яркого оттенка фуксии, что почти ослепляли.
– Я подам вам завтрак после взлёта. Чего желаете, кофе или чай?
– Кофе, – сказала я.
Она не стала дожидаться ответа Лиама. Должно быть, она уже знала о его предпочтениях.
Она упорхнула обратно в заднюю часть самолёта, оставив после себя едкое облако розового парфюма, которое напомнило мне о моей тёте и её драгоценных кустах роз.
– У тебя есть какие-нибудь новости о Люси?
– Люси? – Лиам нахмурился.
– Я о своей тёте-изменщице.
Губы Лиама изогнулись в кривой улыбке.
– Ах… эта Люси.
Я закатила глаза.
Пилот завёл двигатель, и весь самолёт задребезжал. Или, может быть, это дребезжала я? Я вцепилась в подлокотники.
«Дыши». Приказ Лиама шокировал меня до дрожи.
А затем, вслух, он сказал:
– По последним данным, она всё ещё работает в гостинице.
– Зачем ей работать на Эйдана? После того, что она сказала на похоронах Эвереста… о том, как она ненавидит нам подобных… зачем ей добровольно работать на ручейных?
– Скорбящие люди могут говорить и делать нехарактерные для них вещи. Это может быть её способ отомстить нам.
– Но мы не убивали Эвереста.
Лиам должен был это сделать, но Алекс опередил его.
– Она всё ещё считает, что это наша вина. Как я уже сказал, горе может свести людей с ума.
Самолёт покатился мимо других блестящих самолётов разного размера. Я задумалась, а не принадлежал ли один из них ручейным? Может быть, и не один. А потом я задумалась, не владеют ли также и Ватты самолётом?
– Я слышала, что Август и его отец вели дела с речными два года назад, – сказала я, в основном для того, чтобы отвлечься от длинной пунктирной полосы перед нами.
Самолёт резко остановился, а затем развернулся и понёсся так быстро, что моё сердце прилипло к позвоночнику.
«Тише-тише».
Когда мои когти врезались в лоснящуюся кожаную ткань, я оторвала руки от подлокотников и сжала бёдра. Я сделала глубокий вдох, затем выдохнула. Я делала это снова и снова, пока нос самолёта не поднялся, и колёса не оторвались от земли.
– Ты в порядке, Несс. Всё будет хорошо.
– Не говори так, – огрызнулась я, – потому что, когда люди так говорили, всё сразу начинало идти не так, как надо.
Он слегка откинул голову назад.
– С чего это?
Я закрыла глаза, воздух пульсировал у меня в носу.
– Папа сказал мне это, а потом его застрелили. Ты сказал мне это, а потом отвернулся от меня. Я ненавижу эту фразу.
Через мгновение он сказал:
– Прости.
Я откинула голову назад, мои глаза всё ещё были зажмуренными.
– У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение.
Когда зашуршала бумага, я подняла веки. Большой белый конверт упал мне на колени. В верхнем левом углу я увидела переплетенные буквы «У» и «К».
– Документы из колледжа, – объяснил Лиам, ошибочно приняв моё удивление за замешательство. – Занятия начинаются через неделю. Ты уже знаешь, что будешь изучать?
– Бизнес.
– Практично.
Я уставилась на конверт, чувствуя себя одновременно мошенницей и счастливицей. Я поступила благодаря деньгам и связям стаи, а не благодаря своим отличным оценкам.
– Там есть каталог курсов. Я тоже специализировался на бизнесе, так что могу помочь тебе выбрать лучшие.
Вернулась стюардесса с белой скатертью, перекинутой через руку. Она вытащила столик, спрятанный в стене между нашими сиденьями, затем разгладила хрустящую скатерть, после чего вернулась в заднюю часть самолёта. Пока она накрывала завтрак и расставляла посуду из настоящего фарфора и раскладывала столовые приборы, я открыла конверт и прочитала своё приветственное письмо, затем пролистала каталог, в то время как Лиам рассказывал мне истории о своих студенческих годах, о своём посвящении в студенческое братство, которым управляли волки из Боулдера на протяжении нескольких поколений. Несмотря на то, что братство было открыто для всех студентов мужского пола – людей и сверхъестественных существ – во главе него всегда стоял оборотень, который следил за тем, чтобы посвящение было «насыщенно событиями».
– Что они заставили тебя сделать? – спросила я.
Его улыбка сделалась задумчивой.
– Драка на ринге, выстланном собачьими экскрементами. Проигравшего окунули в дерьмо.
– Готова поспорить, что ты не проиграл.
Он одарил меня улыбкой.
– Я не проиграл.
Меня накрыло благодарностью и воодушевлением. Пока я ела слоёную выпечку и пила горький кофе, я внимательно изучила каждый лист материалов, лежащих у меня на коленях.
– Большое тебе спасибо за это.
Лиам поднял ладонь.
– Перестань. Это пустяки.
– Это не пустяки. Это моё будущее.
– Нет, твоё будущее – это спасти мою задницу, забыла?
Улыбка тронула мои губы, и я закрыла каталог.
– А теперь расскажи мне о речных.
Я знала, что они были крупнейшей и самой влиятельной из восточных стай. Они сыграли свою роль в дуэлях на востоке, но не были заинтересованы в расширении на запад или на север – на территорию Ледниковой стаи, члены которой были потомками инуитов2 и жили в иглу.
– Я удивлён, что Август не рассказал тебе о них. Он довольно близко знаком с дочерью Альфы.
Мой внезапный вдох заставил Лиама уткнуться подбородком в шею.
– Ты же не думала, что он мальчик из церковного хора, не так ли?
– Конечно, нет, – ответила я чуть более резко, чем следовало.
Само собой я знала, что он им не был, но это не означало, что я хотела знать обо всех девушках, которых согревал в постели Август, и обо всех телах, которые он ласкал.
Ревность подняла свою мелочную голову, и я перевела внимание на океанские просторы неба, окружающие нас. Так же резко, как появилась ревность, возникло и осознание того, что мой пупок больше не покалывало – даже немного – и это поразило меня.
Связь пропала.
ГЛАВА 10
Занятая разговорами о речных и своими мелочными ревнивыми размышлениями, я не заметила, как самолёт начал снижаться к взлётно-посадочной полосе, растянувшейся у подножия Смоки-Маунтинс3. Однако, как только колёса подпрыгнули, коснувшись асфальта, я полностью сосредоточилась на самолёте. Когда пилот затормозил, ремень впился мне в живот, отправляя то, что я съела, обратно мне в рот. Я сжала губы и сглотнула так сильно, что чуть не подавилась слюной, но зато я смогла не забрызгать Лиама с ног до головы.
Глаза Лиама блестели, как будто его забавляли мои мучения.
Голос пилота затрещал в громкоговорителе и объявил, что мы приземлились, как будто мы каким-то образом могли это пропустить.
– Ты можешь оставить свой конверт из колледжа на борту, – сказал Лиам, вставая. – Мы полетим домой этим же самолётом.
Когда я отстегнула ремень, дверь с выдвижным трапом распахнулась, впустив внутрь поток горячего, влажного воздуха. Я последовала за Лиамом из самолёта, и как только мои белые кроссовки коснулись твёрдой земли, я едва не замурлыкала. Лиам бросил на меня ещё один удивлённый взгляд, но затем черты его лица застыли, превратившись в маску Альфы.
Два внедорожника для сафари без крыш пробирались мимо нескольких припаркованных частных самолётов. Люди, сидящие внутри машин, смеялись и болтали.
– Неужели вся стая приехала поприветствовать нас, – пробормотала я сквозь гул приближающихся машин.
– Их около трёхсот, так что нет.
Я всего лишь пошутила, но Лиам был слишком сосредоточен, чтобы уловить мой юмор. Едва не врезавшись в нас, они остановились, и пассажиры перепрыгнули через борта. Мужчина с густой тёмно-каштановой бородой протиснулся сквозь плотную паутину оборотней, окруживших нас.
– Лиам! – прогремел он, хлопнув моего Альфу по спине, как будто они были старыми приятелями.
Несмотря на то, что тело Лиама было твёрдым, точно гладильная доска, он одарил крупного мужчину напряжённой улыбкой.
