Текст книги "Бойся пламени (ЛП)"

Автор книги: Оливия Роуз Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что часто самые жестокие люди могут быть самыми нежными? Может быть, это потому, что они знают, насколько ужасен мир, и сделают все, чтобы оградить от него тех, кто им дорог. – Финниан ставит локти на колени и смотрит на меня сверху вниз через всю комнату, как только я заканчиваю одеваться. – Вот такую любовь ты мне даешь. Как будто ты свернула бы горы, чтобы убедиться, что я в безопасности. А теперь я задам тебе вопрос, и мне нужна правда.

Я киваю, ожидая продолжения.

– В договор с Вараветом входят твои драконы?

Я сглатываю, зная, что этот разговор назревает, как буря, надвигающаяся на горизонт.

– Мои драконы не упомянуты в договоре, но мы с Кейденом проникнем в замок Имират, как только он будет подписан, чтобы вернуть их. Несколько дней назад мы проникли в тюрьму Каллистар, чтобы выковать ключ от комнаты, в которой они заперты.

Он проводит руками по волосам, затем наклоняет голову и вздыхает.

– Пожалуйста, не проси меня пересматривать свои планы.

– Дело не в этом. – Он снова смотрит на меня. – Ты должна знать, что мысль потерять тебя из-за всего этого ужасает меня. Ты стала моей семьей в тот день, когда я проснулся в Эстеллиане и увидел тебя сидящей у своей кровати. Ты сестра, о которой я молился богам после того, как потерял свою в огне.

Он опускается передо мной на колени, пока я пытаюсь скрыть эмоции в своих глазах.

– Я не смог защитить тебя той ночью, но я не подведу снова. У тебя есть мой лук и бессмертная преданность, всегда. Я помогу тебе вернуть твоих драконов любым возможным способом.

Я падаю на колени и обнимаю его, зарываюсь лицом в его шею, когда он притягивает меня ближе.

– Я люблю тебя, брат.

Я вытираю слезы с его лица, и мы улыбаемся сквозь боль, которую нам причинила жизнь, сквозь страхи, которые проистекают из нашей травмы. Но неважно, что жизнь отняла, она также дала. Я не знаю, кем бы я была без Финниана, и я благодарю богов, что никогда этого не узнаю.

– Хватит слёз, дорогая. Можешь умыться, прежде чем я отведу тебя вниз, где ждут твои ножи и все остальные. – Он указывает на открытую дверь. – Я также скажу Кейдену надеть рубашку, чтобы ты не превратился в клубнику.

* * *

Финниан ведет меня по коридорам очаровательного дома. Среди замысловатой резьбы, каменных каминов, роскошных тканей, ошеломляющих лестниц и окон высотой с деревья это место великолепно. Личные покои Кейдена, это целое крыло, зарезервированное для него.

Кейден проделал долгий путь от того, чтобы быть совсем ненужным.

Мы продолжаем путь к открытым двойным дверям в конце оконного зала, ведущего к одинокой башне с остроконечным потолком. Мягкий свет омывает нас, когда солнце садится за горы, и у меня перехватывает дыхание, когда мы заходим в библиотеку с большим количеством книг, чем я когда-либо видела. Эта комната, идеальное сочетание роскоши и комфорта, дополненное кожей и мебелью из темного дерева, покрытой темно-красной тканью, которая сочетается с различными коврами. В камине ревёт огонь, на столе виски, а перед несколькими окнами с видом на пруд позади дома стоит рояль из черного дерева.

Саския и Райдер приветствуют меня, когда я вхожу, последний говорит мне, что он точил мои ножи, пока я была без сознания, но Кейден тихо сидит за пианино, наблюдая за мной, как будто он смерть, принимающая человеческий облик, тихо, но постоянно. Я не думаю, что смогу отвести от него взгляд, даже если армия войдёт в дверь, и мои ноги несут меня к нему без приказа моего разума. Его взгляд, это противоречие, которое одновременно парализует меня и манит ближе. Поймать его взгляд, опасная игра, в которую я не должна играть, но я, похоже, не могу остановиться.

Его волосы взъерошены, как будто он слишком часто проводил по ним руками, а темные круги затеняют его налитые кровью глаза. Его длинные ноги широко расставлены, и он опирается локтем на закрытые клавиши, но я не путаю его неторопливую позу с расслабленностью, его глаза говорят мне, что он жаждет крови того, кто пытался меня убить.

– Ангел, – приветствует он меня.

– Демон. – Мой транс прерывается, когда я обхожу стул с высокой спинкой и замечаю, сколько отчетов разбросано по столу. Я даже не вижу дерева под ним. Я бросаюсь вперед, чтобы наверстать все, что я упустила, но руки обхватывают мою талию, поднимая меня. – Какого черта?

Кейден игнорирует мой протест и сажает меня на скамейку, наклоняясь и шепча мне на ухо:

– Ты была прижата ко мне три дня. Сейчас не время стесняться, Эл.

У меня нет времени придумать ответ, прежде чем он хватает мои ножи, которые Райдер, должно быть, разложил на пианино, и падает на колени передо мной. Мое дыхание становится поверхностным, а его взгляд падает на мои губы, когда я облизываю их и наполняются большим жаром, чем я когда-либо видела.

– Твоя память может запутаться, если ты будешь читать отчеты. Расскажи мне, что произошло, пока Саския делает записи, – говорит он хриплым голосом, кладя один из моих ножей в кобуру на бедре и обхватывая мое бедро другой рукой, слегка приподнимая мою рубашку, чтобы провести большим пальцем по моей коже.

Желание, пронизывающее меня, становится невозможным игнорировать, поэтому я закрываю глаза, чтобы профильтровать свои воспоминания. Непроницаемый туман окружает мои мысли, как туман, окружающий Эстеллиан. Но туман вокруг Эстеллиана защищает его, туман в моем мозгу мешает мне.

Я пересказываю вечер, насколько могу, останавливаясь, чтобы разобраться в беспорядке в голове несколько раз. Но каждый раз, когда я останавливаюсь, Кейден гладит мое бедро и вставляет еще один нож в мою кобуру в молчаливом ободрении. Ручка Саскии продолжает строчить, пока она сидит на диване, и она, Райдер и Финниан вмешиваются в важные детали, которые я упускаю.

– Ты помнишь, как выглядел этот человек? – спрашивает Кейден, скользя моим последним ножом по верхней части моей ноги, его пальцы опасно близко к вершине моих бедер. Я хватаюсь за скамейку и вытаскиваю изображение из темных глубин.

– У него шрам. – Я открываю глаза и провожу пальцем по лбу Кейдена, задерживаясь немного дольше, чем нужно, поскольку его горло сжимается, а глаза впиваются в мои. – Боюсь, это все, чем я могу помочь. Я была больше сосредоточен на том, чтобы убить их.

Кейден кивает, сжимая мои недавно вооруженные бедра, прежде чем встать и прислониться к пианино позади меня. Я более расслаблена после того, как передала свой отчет, но количество сообщений все еще беспокоит меня.

– Сколько людей видели меня, когда я была под кайфом?

– Трудно сказать, – говорит Саския. – Каждый солдат в таверне был готов сражаться, как только я передала ему эту новость, и по пути к нам присоединилось еще больше.

Я прикусываю внутреннюю часть щеки, чтобы не поморщиться.

– Тебе не стоит беспокоиться о восприятии слабости. – Я поворачиваю голову на голос Кейдена. – Ты отбилась от трех убийц, будучи под кайфом. Если кто-то назовет тебя слабой, я сам пошлю его к трем ассасинам под кайфом.

– Я поддерживаю это, – заявляет Райдер, но напряжение между ним и Кейденом ощутимо.

– Мне следует встретиться с Аллиардом и сообщить ему, что со мной все в порядке.

– Я пойду с тобой, – предлагает Саския, но она, должно быть, замечает неловкое выражение на лице, которое я пытаюсь скрыть, потому что добавляет: – Я буду твоим оправданием, если ты слишком устанешь и захочешь уйти отдохнуть.

Ее предложение, соблазн, завернутый в бант. Несмотря на трехдневный сон, я не отдохнула и не готова к словесной перепалке.

– Ты уверена?

– Мы отправимся в замок через несколько минут. – Она встает на ноги, и ее простое синее платье развевается позади нее, когда она выходит из комнаты. – Ты мой союзник против моих идиотских братьев, самое меньшее, что я могу сделать, это проявить такую же преданность к тебе.

Я смеюсь, и ее улыбка становится шире.

– Мне нравится эта композиция.

– Грубо! – кричит Райдер, прежде чем они с Финнианом следуют за ней из комнаты, сообщая нам, что они собирают свои вещи, хотя я не уверена, насколько это правда, учитывая, что Финниан никогда здесь не был.

Библиотека вскоре окутывается густой тишиной, которая неприятно ложится на мою кожу. Я перекидываю ноги через скамейку и опираюсь руками на закрытое пианино.

– Пожалуйста, не сердись на Райдера из-за меня.

Он кусает внутреннюю часть щеки и умудряется выглядеть еще более сердитым.

– Если бы я не считал его своим братом, он был бы мертв.

– Но он твой брат. – Я тянусь вперед, чтобы схватить его за руку. – Миссия в порядке. Не трать свою энергию.

Он опускается на локоть, чтобы наклониться к моему лицу.

– Почему ты не веришь, что стоишь моего гнева?

Я отдергиваюсь и поднимаю крышку пианино, чтобы занять руки, постукивая по клавишам. Он вздыхает, встает позади меня, когда понимает, что я не собираюсь отвечать. Мой затылок упирается ему в плечо, и по рукам пробегают мурашки, когда его большие руки накрывают мои. Он двигает нашими руками вместе, играя такую мягкую и легкую песню, что она напоминает мне тихое утро.

В этом прикосновении нет ничего случайного. Нет другого способа его раскрутить, кроме как то, что он хочет прикоснуться ко мне, а я не отстраняюсь. Я говорю себе вытащить свои руки из-под его, не класть на него голову, не позволять его запаху опьянять меня. Но мою кожу покалывает, и его близость явно сводит меня с ума.

– Спасибо, что остаешься со мной, – шепчу я.

– Я дал тебе слово, – его голос танцует с прядями моих волос.

– Я знаю, но Финниан был здесь. Тебе не нужно было быть рядом.

– Что ты знаешь о том, что мне нужно?

То, как он произносит слова, заставляет меня повернуть голову. Его пальцы сжимаются вокруг моих, и песня становится темнее, когда наши взгляды сталкиваются. Я знаю, что он чувствует, как я двигаюсь на скамейке, и опускает голову в ответ. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда его дыхание касается моих губ.

Песня останавливается, когда его пальцы скользят по моим и крепко сжимают их.

Он заставляет меня чувствовать себя так, будто я балансирую на краю обрыва, готовая к свободному падению. Мои глаза закрываются, но его жаждущее выражение выжжено в темноте, которая меня ждет. Он отпускает одну из моих рук, чтобы обхватить мое лицо, и стон застревает в моем горле, когда он проводит большим пальцем по моей коже.

Я поднимаю голову, давая ему разрешение, которого он ждал.

– Вы двое идете? – кричит Саския из коридора.

Я бросаюсь вперед и невежливо хлопаю руками по клавишам, прежде чем подняться со скамейки и быстро направиться к двери. Кейден лениво шагает рядом со мной, засунув руки в карманы, и кажется, что его это совершенно не затронуло. Я несколько раз открываю рот, чтобы что-то сказать, хотя и не совсем уверена, что именно.

– Не нужно терять дар речи из-за того, что ты почти меня поцеловала.

– Это была ошибка с моей стороны. – Он ухмыляется, когда я смотрю на него. – Я все еще презираю тебя.

– Разве? – щелкает он пальцами. – Скажи мне, дорогая, ты часто целуешь людей, которых ненавидишь?

– Не знаю. Пожалуй, схожу в таверну, чтобы проверить эту теорию.

– Проверяй, кого хочешь. – Он пожимает плечами, кладет руку мне на спину, чтобы направить меня к входной двери. – Это даст мне немного развлечения, когда я их пристрелю.

ГЛАВА 27

Вернувшись в замок, я обнаружила, что вечер прошёл без происшествий, как только Финниана и Саскию утащили на встречу советников. Время стоит нервирующе неподвижно, несмотря на то, что была половина четвертого утра. Я вырою траншею в полу, если продолжу ходить, но Кейден не вернулся, и моя тревога бьет во мне, как боевой барабан.

Задачи Кейдена как командующего Варавета окутаны опасностью. Ему пришлось связать концы с концами на границе, но он сказал, что вернется. С тех пор, как мы встретились, он всегда появлялся, когда обещал. Большую часть времени я чувствую, что не могу избежать его присутствия. Но тишина в покоях оглушительная.

Я не могу перестать представлять его истекающим кровью в какой-нибудь канаве, зная, что у меня есть навыки, чтобы найти и исцелить его. Он единственный человек, которому я доверяю достаточно, чтобы провернуть кражу драконов. Доверять ему, это более чем идиотизм, и я не могу сделать это полностью, но нас объединяет наше общее стремление к мести. Ассасины, кажется, прячуться за каждым углом, но я так устала прятаться и позволять «а что, если» определять мой выбор. Если я представляю угрозу для мира, то я дам им повод для беспокойства.

Единственное утешение, которое я нахожу в горечи потребности в нем, это то, что он тоже нуждается во мне. Мы два независимых, властолюбивых человека, застрявших вместе в этой петле взаимозависимости. Освобождение моих драконов требует, чтобы Кейден остался жив, а использование этих драконов в войне требует, чтобы я тоже была жива.

Дверь в его комнату заперта и заперта на засов с обеих сторон, но это не мешает мне привязывать ножи к ногам. Люди, которых когда-либо запирали в клетках, умеют находить выходы, которые никто не видит, поэтому охранники у моей двери будут пребывать в блаженном неведении о том, что королева ускользает у них из рук.

Ночной воздух поглощает меня, когда я распахиваю балконные двери. Это смертельно опасное падение на землю внизу, но я прыгала с крыши на крышу в поисках информации, денег или крови большую часть своей жизни. Возможно, это научит Кейдена пунктуальности, если я умру.

Я ставлю стол и стул на краю балкона для дополнительного подъема и заправляю выбившиеся пряди волос за уши, глядя в щель. В глубине души я знаю, что он будет здесь, если только не возникнет что-то важное, и я не буду сидеть в замке, как послушная принцесса, ожидая его.

– Кейден Велес, если ты не истекаешь кровью, то я заставлю тебя истекать кровью, – клянусь я луне и звездам, прежде чем пуститься наутек, чтобы убежать от логической части моего мозга, кричащей мне остановиться.

Мой ботинок ударяется о стол с громким лязгом, прежде чем я подпрыгиваю в воздух. Ветер хлещет меня по лицу и сквозь плащ. Я не спускаю глаз с балкона Кейдена, подходя ближе, не допуская возможности неудачи.

Я приземляюсь на корточки и ухмыляюсь через плечо, поднимаю средний палец и бормочу проклятие гравитации, прежде чем вытащить из кобуры два маленьких ножа и взломать замок его балконных дверей. Не так эффективно, как отмычки Кейдена, но вскоре дверь распахивается, и я сталкиваюсь с доказательством его отсутствия.

Я прижимаю ухо к личной двери в покоях Кейдена, чтобы убедиться, что ни одна стража не заметит меня, когда я войду в зал. Это единственный другой способ войти в апартаменты, и им в основном пользуются слуги. Я обхватываю ручку рукой и вздрагиваю от звука открывающегося засова. Дверь мягко закрывается за мной, и я делаю свои шаги легкими и опускаю голову. За эти годы я научилась ходить как тень. Тьма не может тебя напугать, если ты один из монстров, которые в ней таятся.

Влажная земля смягчает мой прыжок, когда я проскальзываю через окно на самом нижнем уровне замка. Это самое большое развлечение, которое у меня было с тех пор, как мы с Кейденом проникли в тюрьму. Я бросаю камни, чтобы охранники отвернулись от меня, и быстро иду к лесу, ведущему к Ладиславе.

Мое горло горит, когда я бегу по лесу, как будто меня настигает призрак пустоты. Годы, проведенные в Террвине, приучили меня оставаться начеку, когда я быстро двигаюсь. Я провела большую часть своей жизни, убегая от опасности, и теперь я понимаю, что наслаждаюсь погоней. Я не хочу драться, но не отказалась бы от драки по пути.

Я тихо пробираюсь через Ладиславу, взбираясь на здание и скрываясь над головами ничего не подозревающими солдатами с широкой улыбкой на лице. Луна, единственный свидетель моей секретной миссии, и я наслаждаюсь своим баловством с опасностью.

Я спускаюсь в переулок и сажусь на золотистую кобылу, оседланную и готовую к езде. Саския рассказала мне о загонах в Ладиславе, где всегда есть отдохнувшие лошади наготове на случай, если солдату понадобится лошадь в чрезвычайной ситуации. Я цокаю языком и веду ее через деревья, не доверяя главной дороге, и через несколько мгновений натягиваю поводья, чтобы подать сигнал к спринту.

Время здесь летит быстро, разматываясь, как клубок пряжи, за которым гонится котенок. Я знаю, что время драгоценно, и что мы должны беречь его, пока можем, но отказ от жизни в пользу безопасности кажется пустой тратой. Когда я приветствую вечную тьму, я пойду туда, зная, что я жила.

Кобыла пугается, когда громкий грохот сотрясает землю. Я провожу рукой по ее гриве и шепчу успокаивающие слова, чтобы успокоить ее, продолжая наше путешествие в более медленном темпе. Любопытство и трепет смешиваются во мне, заставляя мое сердце колотиться, а горло сжиматься.

Я сползаю с лошади и, опустив голову, иду в лагерь, привязываю ее к столбу недалеко от главной дороги. Больше людей, чем я ожидала, не спят и бродят. Я сжимаю ремень сумки между влажными руками и пробираюсь сквозь ряды, пока не натыкаюсь на самую большую черно-зеленую палатку.

Она зовет меня, как моряк, смотрящий на землю с корабля, задыхающегося от шторма.

Я поднимаю подбородок, не заботясь о том, узнает ли меня кто-нибудь сейчас, в чем я уверена, учитывая удивленные шепотки. Но я не обращаю на них внимания, когда я распахиваю вход, не представляясь, и нахожу Кейдена, покрытого кровью.

– О боги. – Мои колени слабеют, когда я бросаюсь к нему. Он бросает взгляд на свой виски, прежде чем снять очки для чтения и медленно моргнуть мне. – Тебе следует сесть.

Он напрягается, когда я провожу руками по его туловищу. Кровь на ткани увлажняет их, мешая моему поиску, поэтому я засовываю их ему под рубашку и продолжаю. Когда я снова заговариваю, мой голос гораздо более отчаянный, чем я предполагала.

– Где рана? Почему здесь нет целителя?

Его большие руки обхватывают мое лицо и поднимают мою голову, когда его шок проходит. В его глазах мелькает смесь беспокойства и подозрения, сопровождаемая чем-то темным.

– Зачем ты здесь? С тобой все в порядке?

– У тебя кровь! – Я провожу пальцами по складкам в его мышцах и ничего не нахожу.

– Это не моя кровь.

– Ч-что? – Теперь моя очередь медленно моргать.

– Это. Не. Моя. Кровь.

Я резко отталкиваюсь от него, вытирая окровавленные руки о штаны в надежде стереть из памяти ощущение его кожи. Мое разочарование усиливается, когда это не срабатывает.

– Почему ты мне не сказал?

– Мне понравилось чувствовать твои руки на себе. – Он улыбается, но его глаза остаются безрадостными. Я бросаю свою сумку ему в лицо, но он ловит ее и кладет на стол. Его глаза преследуют меня, пока я бросаю свой плащ на стул. – Тебе не следует здесь находиться.

– Эагор приказал тебе держаться подальше, а не мне, – выдавливаю я, и его челюсти сжимаются. – И, похоже, ты не обращаешь внимания на это предупреждение.

– Похоже, ты не обращаешь внимания на нескольких ассасинов, покушающихся на твою жизнь, учитывая, что ты бродишь по улицам, как простолюдинка.

– Я думала, ты ранена! – Я впиваюсь ногтями в ладони, чтобы заземлиться. – Если бы я могла сделать это без тебя, я бы это сделала. Это избавило бы меня от головной боли.

– Анологично, принцесса, – усмехается он. С тех пор, как мы встретились, мы тянем и толкаем друг друга, как луна управляет приливами, но сегодня нет тяги, только толкание.

– Я тебя терпеть не могу! – Я подавляю желание ударить его ножом, когда он указывает на несколько пустых мест в комнате.

– Ты понимаешь, насколько близко ты сейчас стоишь к Имирату? – Звук его тяжелых сапог приближается, заполняя пространство между нами. – Ты не думаешь, что это меня беспокоит?

Я не позволю тому, как он смотрит на меня, запугать меня.

– А как насчет мысли о том, что другой ассасин попытается убить тебя, когда абсолютно никто не знает, где ты находишься сегодня вечером?

Я открываю рот, чтобы заговорить, но он останавливает меня, приподняв мой подбородок пальцем.

– Мы также можем обсудить твою блестящую идею пойти в чайную, как будто ты не потерянная принцесса Имирата, связанная с пятью драконами. – Он идет вперед, когда я отступаю назад, прижимая меня к своему столу.

– Если ты на меня из-за этого сердишься, то тебе следовало сказать об этом раньше, – говорю я.

– Когда? – Свет свечи скользит по его лицу, освещая кровь и гнев.

– Ты была под кайфом и напугана, поэтому я отложил свой гнев ради тебя.

Я вздрагиваю от его слов.

– Возможно, Эагор и Аллиард правы. Расстояние может пойти нам на пользу. Я хочу, чтобы в покоях со мной остался другой охранник.

– Элоин, да помогут мне боги. – Он проводит рукой по волосам, но это простое действие удерживает мое внимание. – Единственный способ, при котором другой мужчина останется в твоих покоях, это если я умру, и даже в этом случае придется вести какие-то переговоры.

Я обхватываю его запястье, отвечая на его взгляд такой же злобой. Засохшая кровь запеклась на каждом суставе. Я уверена, что под этим беспорядком есть синяки.

– Или ты мне скажешь, что случилось, или я выйду из этой палатки и узнаю все сама.

Когда он смеется, это не улыбка, а оскаленные зубы. Бумаги шуршат подо мной, когда он резко наклоняется вперед и поднимает меня на стол, вставая между моих раздвинутых ног и охватывая меня своим телом, пока я откидываюсь назад на руки.

– Ты моя, чтобы защищать, нравится тебе это или нет.

– Аналогично. – Он может справиться с моим гневом так же хорошо, как я могу справиться с его, поэтому даже когда его глаза бросают кинжалы в мою сторону, я знаю, что он метнет клинок в любого, кто пожелает мне зла. – Ты знаешь так же хорошо, как и я, что мы застряли вместе, а это значит, что я хочу знать, где ты, в порядке ли ты, если…

– Следи за своими словами, Эл. Ты начинаешь звучать так, будто заботишься обо мне.

– Я забочусь о своих драконах.

Он наклоняет мое лицо к себе.

– Тогда почему ты опустила глаза, говоря это?

Забота о нем, это язык, которым я окружена, но не знаю, как говорить. Встреча с ним взглядом, словно кинжал, пронзающий мою грудь, и все же я не могу остановиться. У его глаз когти, которые впиваются в мою плоть и держат меня в заложниках. Мой разум умоляет меня вспомнить все причины, по которым то, что он заставляет меня чувствовать, запрещено, но он так близко, и все, что я могу вспомнить, это то, как сильно я хотела, чтобы он сократил расстояние между нами несколько часов назад.

Он наклоняется ближе, чтобы дотянуться до меня, и не отводит взгляда, делая глоток виски.

– Я нашел убийцу, который сбежал. – Я впитываю новости и судорожно вздыхаю, впиваясь ногтями в его стол и ожидая, когда он продолжит. – Это был один из моих солдат. Он работал с ассасинами из Имирата и пропустил их через границу. Полагаю, я потерял счет времени, обучая свою армию тому, что произойдет, если они даже подумают причинить тебе вред и предать меня.

Я медленно киваю, а мой желудок скручивается при упоминании Имирата.

– Полагаю, некоторые из твоих солдат пожелают мне смерти за то, что я принцесса Имирата.

Его лицо не меняется, когда он прямо заявляет:

– Тогда они умрут.

Если бы я его не знала, я бы подумала, что он спокоен, но его глаза выдают тугой поводок, который он держит на своем гневе, готовый выпустить его на волю и превратить в оружие, когда захочет. Иногда мне кажется, что его гнев сожжет его изнутри.

Я рассматриваю засохшую кровь на его щеках, шее, предплечьях и костяшках пальцев. Мое сердцебиение учащается, пока тишина затягивается, и я прихожу к осознанию. Он ласкает мое горло и проводит большим пальцем по моему пульсу, выглядя жутко красивым.

– Ты пришел в замок, не для того чтобы пытать своего солдата. – Шепчу я.

– Закончи предложение.

Я сглатываю.

– Из-за меня.

– Хорошо. – Он снова проводит большим пальцем по моей шее, и его губы кривятся, когда он чувствует, как у меня учащается пульс. Его лицо приближается к моему, но я не двигаюсь, зарабатывая еще один удар его большого пальца. – Знаешь, что случается с предателями в Варавете?

– Нет, – уверенно отвечаю я, несмотря на то, что чувствую себя совершенно не так.

– Обычно командир выбирает солдата, который будет сражаться вместо него, но я предпочитаю сам приводить приговор в исполнение. Церемония начинается с возможности физически сразиться с предателем без оружия и доспехов, а после этого командир может выбрать формы пыток и казни.

Он смотрит на меня сверху вниз, словно ждет, что я его оттолкну, но мысль о том, что он будет сражаться за меня до тех пор, пока костяшки его пальцев не будут запекаться в крови, производит на меня противоположный эффект. Может быть, это потому, что я никогда не видела, чтобы кто-то терял себя, когда мстил за меня или дичал от перспективы моей боли.

– Что ты с ним сделал? – Я чувствую, что едва могу набрать воздуха в легкие, пока жду его ответа. Он следит за моей реакцией, как хищник, выслеживающий свою добычу из кустов.

– Он сказал о тебе несколько вещей, которые я отказываюсь повторять, поэтому я отрезал ему язык, чтобы продолжить казнь без его отвратительного лепета. Затем я очень медленно вырезал эти слова на его спине. Я собрал свою армию для демонстрации. Он был другом для некоторых, но я позаботился о том, чтобы он закончил эту ночь врагом для всех.

Он делает еще глоток виски.

Мои слова плетутся по грязи в моем сознании. Мне нечего ему предложить, кроме тишины.

– Прошу прощения, что не отправил письмо в замок, но я ждал галлокрылов после того, как бросил его в лесу. – Я никогда не видела этих тварей, но слышала истории о змееподобных тварях. Яд в их клыках заставляет кожу гореть и медленно парализует вас. – Мне удалось дождаться, пока их безумие пройдет, и отрубить ему голову, чтобы принести в лагерь. Работы было не так уж много, но я сделал так, чтобы он чувствовал мучительную боль до последнего вздоха.

– Но публичная казнь от моего имени означала бы… – Я качаю головой, не в силах осознать это.

– Я поклялся защищать тебя, Элоин. Я предан тебе, и теперь это знают все остальные. – Он скользит рукой к основанию моего черепа.

– Но Эагор…

– Перестань говорить об Эагоре, – резко говорит он.

– Этот договор нужен моему народу, чтобы выжить.

– И они выживут. – Интенсивность его взгляда приковывает меня к месту так же, как и его тело. – Но я не буду стоять в стороне ради дипломатии. Я всегда буду преследовать любого, кто причинит тебе боль, даже если ты меня отталкиваешь. Я не жалею ни об одном крике, который я украл у него смакуя их.

Я не могу понять, как он думает, что его действия могут вызывать у меня отвращение, когда я знаю, что поступила бы так же, если бы была на его месте. Я могу показать Кейдену самые темные стороны себя, те извращенные стороны, которые я скрываю, и найти утешение в осознании того, что та же тьма живет в нем. Он никогда не был моим врагом. Он первый, кто сразился с моим врагом и вместе со мной, и за меня.

Я разберусь с последствиями, когда приземлюсь, но сегодня я устала ходить по тонкой грани. Я отвернулась от него после того, как мы проникли в тюрьму, но я не отвернусь сейчас. Я облизываю губы, выпрямляя спину, чтобы приблизиться к нему. Его губы раздвигаются, и дрожь пробегает по нему, когда я обхватываю его покрытую шрамами щеку. Кейден не хочет брать у меня, поэтому я хочу отдать ему.

Его рука метнулась к моему бедру, крепко прижимая меня.

– Эл?

Мои губы в нескольких дюймах от его губ, и тяга почти больше, чем я могу вынести.

– Да?

– Осторожнее, ангел. Ты даешь человеку вкус спасения, и он может вернуться за добавкой. – Его руки трясутся от сдержанности.

– Это то, что я для тебя? Твое спасение? – шепчу я, касаясь его губ своими.

– Если тебе суждено стать моим проклятием, я с радостью встречу этот конец.

Он сокращает расстояние между нами, и наши губы встречаются в столкновении сдерживаемой страсти. Все остальное вокруг меня исчезает из мира, как будто его никогда не существовало, единственное, что остается, это он. Мои руки обвивают его шею и перебирают его волосы, углубляя наш поцелуй. Стон срывается с моих губ, когда его язык проникает в мой рот, и вся его привязь исчезает. Он тянет мои бедра вперед и прижимает свою твердость к пульсирующему месту между моих ног, которое жаждет его. Я всхлипываю от нового ощущения, и он стонет мне в губы. Боги, это лучший звук, который я когда-либо слышала.

Я выгибаю спину, обхватывая его талию ногами, и получаю награду в виде еще одного восхитительного гортанного стона. Он целует меня, словно я последняя женщина в этом мире. Его тело идеально подходит моему, когда он укладывает меня на стол, а я вращаю бедрами по его затвердевшей длине. Я задыхаюсь ему в рот, и он пользуется этой возможностью, чтобы поцеловать меня в шею, покусывая и посасывая, как ему нравится, одновременно вращая бедрами по моим, повторяя те же самые жадные движения, которые я ему даю.

– Кейден, – стону я, когда он сосет чувствительную часть моей шеи. Мои пальцы сжимают пряди его волос, а мои ноги сжимают его талию.

Он стонет мне в шею.

– Ты погубишь меня.

Боги, это правда, что запретный плод на вкус самый сладкий. Меня уже целовали, но никогда так. Это тот поцелуй, за который я бы убила. Я убираю руки с его волос и провожу ими под его рубашкой, чтобы схватить его мускулистую спину.

– Скажи мое имя еще раз, – требует он, покусывая мочку моего уха. Но его имя застревает у меня в горле от подавляющего сочетания его губ, наших тел, трущихся друг о друга, и его веса на мне. Я так близка к тому, чтобы оттолкнуться от этого стола и потащить его на кровать. – Я же сказал тебе произнести мое имя, – снова командует он, скользя руками вниз, чтобы крепко схватить меня за задницу и сильнее прижаться ко мне.

– Кейден, – выдыхаю я, извиваясь под ним.

– Идеально. – Его зубы скользят по чувствительной коже на моей шее, а пальцы перебирают мои волосы. – Тебе понравилось, как я стою на коленях, ангел? – Я стону, когда он кусает и впиваюсь ногтями в его спину.

Моя спина выгибается от стола, когда он облизывает свой путь к моему рту. Он снова врезается своими губами в мои, и я тяну его за плечи, желая, чтобы он был еще ближе. Он наклоняется еще сильнее, чтобы подчиниться, насколько это возможно, учитывая, что стол слишком мал для него, чтобы забраться на меня сверху. Его руки лихорадочно блуждают по моему телу, как грешник, хватающийся за искупление.

Он всегда будет вторить моей интенсивности, и подталкивать меня к большему. Он вызов, союзник и соперник в одном лице. Я провожу по выпуклым шрамам на его спине кончиками пальцев, и меня вознаграждает еще один стон. Ощущение его голой кожи заставляет меня чувствовать себя живой. Я никогда не реагировала на кого-то так. Это затягивает, и я не могу удержаться от желания большего.