Текст книги "Бойся пламени (ЛП)"

Автор книги: Оливия Роуз Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Кейден? – бормочу я невнятно, словно выпила слишком много.

– Я здесь, – отвечает он, вставая позади меня, чтобы я не упала. – Боги, ты замерзаешь.

Тепло его груди привязывает меня к комнате, хотя я не могу ее видеть. Тени плывут за моими глазами, как тонкая ткань, развевающаяся на фоне ночного неба. Он кладет подбородок мне на голову и проводит рукой по моей неповрежденной руке, удерживая меня другой рукой. Сквозь тени сияют вспышки зеленого, лавандового, желтого, синего, красного, розового, золотого и серебряного.

Цвета моего сердца.

Цвета, запечатлевшиеся в моей душе.

– Драконы, – шепчу я. – Мои драконы.

– Элоин. – Он произносит мое имя с не меньшим почтением. – Твои глаза снова светятся.

Тени за моими глазами становятся зеленым дымом.

– Сорин.

Дым рассеивается в центре, и я вижу спящее лицо Сорина, покрытое зеленой чешуей. Мои щеки мокрые, а сердце колотится в груди. Его голова намного больше, чем в последний раз, когда я его видела, и я хотела бы, чтобы видение позволило мне увидеть остальную часть его тела. Я хочу увидеть его отметины, его рога, его когти. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

– Венатрикс. – Дым становится красным, и я смотрю в красные глаза Венатрикс и впитываю ее кроваво-красную чешую. – Венни, ты меня слышишь? – Она наклоняет голову набок, и в ее глазах появляются золотые искорки. – Это Элоин. Я тебя вижу.

Земля трясется под моими ботинками, но я не могу оторваться от видения, не тогда, когда Венатрикс фыркает в знак признания. Я не могу отпустить этот кусочек счастья.

Дым становится голубым, и я вижу Дельмиру. Вспыхивает лавандовый, и я вижу Базилиуса. И, наконец, становится серебристым, и я вижу Калитею.

Грохот усиливается, и соленые слезы окрашивают мои губы.

– Я вернусь за вами. Я обещаю. Мы увидимся так скоро. Просто держитесь за меня, пожалуйста.

– Ключ выкован. Пора отпустить, – шепчет мне на ухо Кейден.

Я хватаюсь за каменный столб дрожащей рукой.

– Сорин еще не проснулся. Я не видела его глаз. Он не видел меня.

– Ты скоро его увидишь, ангел. Мне нужно, чтобы ты отпустила его сейчас.

– Я не могу! – рычит в отчаянии Базилиус. – Пожалуйста, не заставляй меня снова их покидать.

Но Кейден отрывает меня от колонны, и мои драконы исчезают. Я остаюсь с пустотой глубже, чем самая черная часть моря. Пол не трясся, мое тело тряслось и все еще трясется, пока рыдания не сотрясают меня. Я не осознаю, что рухнула, пока не пытаюсь встать, и темнота, окружающая меня, не из видения, а из моего лица, уткнувшегося в шею Кейдена, когда слезы стекают по его коже. Он гладит меня по спине и притягивает к себе, проводя пальцами по моим волосам.

– Мы исправим эту ошибку, Эл. – Его голос хриплый, грубый. – Ты снова увидишь своих драконов. – Он ослабляет хватку на мне, чтобы оторвать кусок своей рубашки, но мой нож оказывается у меня в руке прежде, чем он понимает, что я делаю. Лезвие даже не прокалывает мою кожу, прежде чем он обхватывает руками мои запястья, чтобы удержать меня.

– Еще один взгляд, и мы сможем уйти.

– Нет, – его тон окончательный.

– Мне нужно увидеть глаза Сорина.

– Элоин, эта колонна зачарована. Твой отец искал множество способов держать тебя подальше от твоих драконов, и я не сомневаюсь, что он создал бы что-то подобное, намереваясь заставить тебя истечь кровью. Если бы ты была одна, ты бы так и сделала.

– Я не истеку кровью. – Я вырываюсь из его хватки, изо всех сил стараясь порезать его руку ровно настолько, чтобы высвободить меня. – Еще одну секунду.

– Эл, – рычит он, прижимая меня к стене и приближаясь достаточно близко, чтобы лишить меня возможности двигаться. – Не проси меня стоять рядом, пока ты причиняешь себе боль. Это магия крови. Это не по-настоящему.

– Это было реально! Я их видела. Они меня почувствовали.

– Я знаю, дорогая. Я знаю. – Его большие пальцы втираются в мои запястья, где он их прижимает, стараясь не травмировать меня во время подъема. – И ты проведешь с ними остаток своей жизни, которая начнется с того, что ты выберешься из этой тюрьмы. Я отпущу и перевяжу твою руку. Могу ли я доверять тебе?

Я с тоской смотрю на колонну, позволяя его словам впитаться, проглатывая комок в горле, когда я смиренно киваю. Просто так трудно скучать по ним, тосковать по ним и иметь их образ на кончиках пальцев. Но я знаю, что Кейден прав. Я бы истекла кровью с надеждой в сердце и ни с чем другим.

Он продолжает говорить, обхватывая мою руку с большей нежностью, чем я думала, что он способен.

– Не сердись на себя или на меня. Злись на каждого ублюдка, который стоит между тобой и твоими драконами. Обрати свои клинки на них и пожни их души. – Его слова пробуждают во мне огонь. – Каждый раз, когда я выхожу на поле битвы, я говорю себе, что это еще одно убийство, прежде чем я доберусь до Гаррика. Его смерть разыгрывалась в моей голове с тех пор, как я был мальчишкой. Даже когда у меня ничего не было, я знал, что твоя сила существует. Я знал, что проживу достаточно долго, чтобы найти потерянную принцессу с драконьей связью и объединить наши силы.

Я встречаюсь с ним взглядом, когда он завязывает узел на моей руке, и он обхватывает мое лицо, чтобы вытереть мою последнюю слезу.

– Ты не умрешь здесь. Ты не будешь снова пленницей Имирата. Мне все равно, если мне придется вынести тебя отсюда, но ты решаешь, как мы покинем эту комнату.

Я позволяю его словам разжигать огонь внутри, пока он не вспыхивает во мне, становясь огненной бурей, воплощенной в плоть, которую пророк из Галакина предсказала много лет назад. Пришло время обратить свой гнев на Имират, непреклонную, беспощадную месть. – Я хочу крови Имирата.

– Вот она. – Кейден отходит от меня, ухмылка играет на его губах, когда он вытаскивает из формы только что выкованный ключ. Моя кровь затвердела в багровый металл, и он мерцает, когда Кейден крутит его вокруг пальца, прежде чем сунуть в карман. – Ты ее получишь.

Я поддерживаю огонь, пока мы выходим из комнаты и проходим мимо глубоко храпящего охранника. Интересно, каково это, спать так глубоко, магически вызвано или нет. Кейден снова укалывает палец, и мы начинаем наше путешествие по извилистым пещерам, чтобы вернуться к нашей лодке. У меня слегка кружится голова, но фрукты, которые я оставила в рюкзаке в рыбацкой деревне Варавет, помогут. Мы на полпути вниз по длинной пещере, когда тени танцуют вдоль стены. Я резко поворачиваю голову назад, но мы не сможем отступить, чтобы они не услышали, как мы бежим. Все здесь отзывается эхом.

– Похоже, ты получишь свою жажду крови Имират гораздо раньше, чем я предполагал. – Кейден усмехается, обнажая два меча. Смешно, насколько он спокоен. Человек, полностью контролирующий любую драку, в которую вступает. Я не могу удержаться от тихого смеха, несмотря на то, что произошло несколько минут назад. Шестеро охранников, сопровождающих заключенного, выходят из-за поворота и моргают в замешательстве, когда видят нас. Я улыбаюсь и машу рукой, а Кейден обнимает меня за плечи. – О, слава богам. Не будете ли вы так любезны и укажите нам правильное направление? Мы не можем найти выход.

Их потрясенные лица усиливают мой смех, и я прижимаюсь к Кейдену, когда они обнажают свое оружие и нападают на нас. Заключенный остается на месте, не то чтобы он мог уйти далеко с кандалами, соединяющими его запястья и лодыжки. Я сбиваю одного охранника ножом, пронзая его глаз, прежде чем обнажить свой меч. Лезвие становится продолжением меня, и я двигаюсь вместе с ним, как прилив, толкающий и тянущий окружающие нас скалы. Кейден убивает с эффективностью бога, идущего против армии смертных, едва вспотев, когда он орудует своими двумя мечами, рубя двоих.

В вихре клинков и крови я не осознавала, что предлагаю Кейдену свою спину. Это знак доверия, который я действительно оказала только Финниану. Меня слишком много раз предавали, чтобы доверять свободно, но, возможно, союз между нами двумя не должен стоять на шаткой почве. Нас связывают общие враги, но это первый момент, когда я счастлива сражаться с ним. Не из-за его силы, а потому что я знаю, что ни один клинок не пронзит мою спину, пока он стоит.

Я бросаю еще один нож из-за спины Кейдена, когда он собирается убить последнего охранника, и он резко разворачивается, чтобы встретиться со мной. Его губы расплываются в сокрушительной улыбке, а кровь стекает по его щекам, принимая во внимание мое похожее расположение духа.

– Ты, мерзкое маленькое создание, – говорит он, прокалывая палец, чтобы создать еще одну каплю крови, которая вытащит нас отсюда.

Я изогнула бровь.

– Боишься?

– Ни в малейшей степени.

Наш момент прерывается, когда пленник поднимает меч с земли и заносит его над нами. Он выглядит так, будто не ел и не мылся неделями, и невозможно увидеть в нем угрозу, учитывая, что его клинок шатается, как хрупкое дерево в бурю. Я закатываю глаза и достаю свои ножи. У нас нет на это времени.

– Я-я-я не позволю вам забрать меня обратно, – запинается заключенный. Мы с Кейденом обмениваемся взглядами. Если этот человек больше боится мира за пределами этой тюрьмы, то он, должно быть, сделал что-то, чтобы заслужить свой приговор и сопровождение шестью охранниками, пока он закован в цепи. – НАРУШИТЕЛИ! НАРУШИТЕЛИ!

Кейден делает шаг вперед и взмахивает клинком с достаточной силой, чтобы обезглавить его. Тело заключенного дергается, когда его голова ударяется о землю. Тишина тяжело повисает между нами, но она не длится долго. Сотни шагов эхом разносятся по горе, топот по гальке вдоль стены пещеры. Кейден бросает заключенного на плечо и поднимает голову, прежде чем немного отбежать, доверяя мне следовать за каплей туда, куда нам нужно. Надеюсь, Гаррик думает, что мы проникли в тюрьму, чтобы освободить заключенного. Не редкость освободить заключенного из других тюрем, чтобы столкнуться с гневом главаря банды или кого-то еще, кому они причинили вред.

Мы добираемся до пещеры, через которую вошли, и Кейден бросает пленника в океан. Он смотрит вниз, словно хотел бы приказать морю выплюнуть этого человека обратно, чтобы он мог пытать его за то, что он поставил под угрозу нашу миссию. Волны бушуют гораздо агрессивнее, чем когда мы прибыли, полностью поглощая небольшой пляж, по которому мы шли. Наша лодка все еще плавает, но не долго, если мы не спустимся туда вовремя.

Кейден вонзает кирку в гору и начинает вязать сложные узлы, чтобы привязать себя к ней. Закончив, он делает шаг ко мне и хватает меня за плечи.

– Насколько ты мне доверяешь?

Ненавижу этот вопрос.

– Я верю, что ты не дашь мне умереть.

– Я могу с этим справиться. – Он тянется ко мне, обхватывает обе мои ноги вокруг своей талии и связывает нас вместе теми же узлами, которые он использовал на кирке. – Прежде чем ты начнешь спорить со мной, знай, что это не обсуждается, принцесса. Прилив поднимается, и стражники снуют по этому месту, как крысы.

Я крепче обнимаю его за шею, когда он переваливается через край и начинает наш плавный спуск, надежно удерживая меня между своих рук, пока наши сердца бьются вместе. Я никогда не боялась высоты, но как только облако густого тумана, окружающее основание тюрьмы, затмевает мой обзор, я зарываюсь головой в шею Кейдена и верю, что он закончит путешествие.

– Ты научишь меня пользоваться отмычками? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься.

Его смешок танцует в прядях моих волос.

– Развращать тебя дальше, это приглашение, от которого я никогда не откажусь.

Сапоги Кейдена плещутся в прибое, когда мы добираемся до дна, и он развязывает узлы одним простым рывком.

– Я бы также хотела научиться этому, – говорю я.

– Договорились.

Я разжимаю ноги вокруг него, но он сжимает руки, не отпуская меня, пока не сажает меня в качающуюся лодку и не выталкивает нас в море. Он замечает мои пылающие щеки, когда гребет нас обратно в деревню Варавет, где мы оставили лошадей и разбили лагерь в лесу.

– Нет смысла нам обоим мочить ноги, – говорит он.

– Никакого скрытого смысла? – спрашиваю я, вспоминая его слова из таверны.

Улыбка, которую он мне дарит, совсем не невинна.

– Никогда, ангел.

ГЛАВА 22

Мой смех преследует меня как призрак, и все вокруг меня, как будто, застряло в сиропе, движется медленно. В Эстеллиане я чувствовала себя застывшей. Но прямо сейчас я чувствую себя в ловушке собственного разума, медленно наблюдая, как рушится замок и разбиваются окна, пока я пытаюсь удержать себя в руках.

Боль в моей груди не от связи, а от потери. Кража времени. Страх неудачи. Ветер дует сквозь скрипучие деревья к Имирату, но я остаюсь здесь, в милях от существ, которых я видела так отчетливо, словно они были передо мной.

У меня непреодолимое желание вернуться домой, но я не знаю, где находится дом. Одеяло накинуто на мои плечи, вырывая меня из мыслей. Я оглядываюсь назад, не замечая, что Кейден отошел от своего места у огня.

– Ты дрожишь. – Он проводит ладонями по моим рукам, и я изо всех сил стараюсь сдержать свои эмоции, ненавидя себя за то, что чувствую, что снова готова расплакаться перед ним.

– Извини, – шепчу я, не совсем понимая, за что именно извиняюсь. За то, что не в порядке? За то, что слишком эмоциональна?

Его губы недовольно опущены.

– Ты никогда не извинялась передо мной до сегодняшнего дня, так что не начинай сейчас. Особенно за то, что ты чувствуешь.

– В следующий раз, когда я увижу драконов, я буду лучше. Я смогу держать себя в руках. Я была просто шокирована и не готова. – Слова вырываются из меня в защиту, хотя я не защищаюсь ни от чего, кроме восприятия слабости, которое воспринимаю только я.

– Я знаю, что ты будешь готова, – говорит он, снова садясь рядом со мной. Он подбрасывает дрова в огонь, и мои глаза бегают по тому, как он подчеркивает его черты. – Но тебе это сейчас не нужно. – Он смотрит на меня, и мой живот сжимается. – Я хочу знать, что здесь происходит. – Он нежно постукивает пальцами по моей голове.

Я качаю головой, поворачиваясь к огню.

– Слишком много.

– Мне судить об этом. – Он снова разжигает огонь, и искры взлетают в ночное небо. – Поговори со мной. – Он делает паузу на мгновение, прежде чем добавить: – Пожалуйста.

Это короткое слово, но оно обладает силой покрыть лес тишиной, кроме далеких воев и грохота волн. Но что-то в том, чтобы быть здесь, вдали от замка и любопытных глаз и ожиданий, фасадов и фальшивого смеха, заставляет мои губы чувствовать себя свободными. Я часто чувствовала, что я слишком интенсивна для людей, поэтому всегда предпочитала держать себя в руках. Мои мысли принадлежат мне, но Кейден смотрит на меня так, словно они сделаны из воздуха, и он жаждет наполнить свои ноющие легкие.

– Я так долго жила с чувством вины, что не знаю, кто я без него. – Я плотнее заворачиваюсь в одеяло. – Когда я была моложе, я почти ничего не чувствовала. Я даже не чувствовала себя человеком. Мне приходилось говорить себе, что нужно проявлять эмоции, чтобы люди не беспокоились обо мне, и я просто притворялась, что со мной все в порядке, чтобы никто не заглянул слишком глубоко и не понял, как мне больно. Я чувствовала себя статуей, высеченной кем-то, пустой и улыбающейся, потому что я не могла испытать ни минуты радости, не думая о том, как страдают мои драконы.

Я чувствую себя как чайник, который вот-вот закипит, и я сжимаю губы, чтобы не болтать. Пальцы тянут кулон вдоль цепочки, и я пытаюсь рассеять, стеснение в груди, глубоко дыша.

– Продолжай говорить, Эл, – мягко говорит Кейден, осторожно проводя рукой по моей спине.

– Мне не следовало бы так много говорить. Я должна быть благодарна за ту жизнь, которая у меня есть.

– Не говори мне эту чушь. – Мои глаза вспыхивают, когда я встречаю его сердитый взгляд. – Не принижай все, что ты вытерпела, ради восприятия себя, в которое кто-то заставил тебя поверить, что ты должна быть такой.

Я сглатываю комок в горле и впиваюсь ногтями в ладони, кивая, когда его рука снова гладит мой позвоночник.

– Мне всегда говорили, что я больше никогда не увижу своих драконов, и от меня ожидали, что я приму это. Но я никогда не могла, и сегодняшняя встреча с ними разорвала рану, которая так и не зажила. – Я вытираю чертовы слезы со щек и продолжаю. – Я притворяюсь, что ничего не боюсь, но я в ужасе. Я не могу снова подвести своих драконов. Я сражалась с Аллиардом, когда он забрал меня из Имирата, чтобы я могла вернуться к ним. Мне было десять лет, и мне было все равно, что возвращение означает наказание или смерть, потому что мои драконы всегда были для меня всем. Они часть меня, и я скучаю по ним… так сильно, – выдавливаю я.

Я никогда не могла поговорить с Аллиардом о моих драконах без того, чтобы он не напомнил мне, что они убили его сестру. Ни с Финнианом без того, чтобы он не перечислил причины, по которым это невозможно, не из злобы, а из страха за меня.

Кейден притягивает меня ближе, кладет мои ноги себе на бедра и прижимает мою голову к своему подбородку. Сначала он напряжен, как будто понятия не имеет, что делает, и двигается, не обдумав это, но, в конце концов, расслабляется. Его пальцы перебирают мои волосы, а мой разум и тело настолько истощены, что я даже не пытаюсь бороться с комфортом. Он теплый на фоне ночи и устойчивый, как раз то, что мне сейчас нужно.

– Мне…

– Перестань извиняться. – Он снова проводит пальцами по моим волосам. – Каждая слеза, падающая с твоих глаз, это еще один умирающий враг.

– Я не хочу, чтобы ты думал, что человек, с которым ты связался, нестабилен.

– Тебе нечего мне доказывать. Я искал тебя. – Когда я отрываю голову от его груди, его взгляд направлен на Имират. – Ты свирепая и решительная. Ты храбрая, стойкая и смертоносная. Ты выживаешь, видела худшие стороны человеческой натуры, и все же каким-то образом никогда не забывала, как далеко может зайти один акт доброты. Ты также милая и мягкая, хотя и пытаешься это скрыть. – Я притворяюсь, что смотрю на него, хотя его слова вызывают новую волну эмоций, и его напряженность дает трещину, когда он усмехается над выражением моего лица. – Иногда выживание, это бремя. Я знаю, что значит жить с чувством вины, как оно тебя разъедает.

– Я не думала, что ты уделяешь мне столько внимания.

– Почему ты думаешь, что я когда-либо отводил взгляд?

Мое сердце замирает в груди.

– Есть ли кто-нибудь, к кому я могу тебе помочь вернуться?

Он бросает взгляд обратно на лес, и его глаза становятся далекими и стеклянными.

– Ты поможешь мне выиграть эту чертову войну, как только мы освободим твоих драконов. Это все, чего я жажду.

– Мы сделаем это. – Я киваю, не в силах оторвать взгляд от его профиля. – Что Гаррик сделал с тобой?

Горестная улыбка кривит его губы, и он откидывается на дерево, его горький смех возносится к луне. Несколько секунд пролетают и превращаются в минуты. Как раз когда я придумываю, что сказать, чтобы разрядить обстановку между нами, он смягчается и заявляет без всяких эмоций:

– Мою мать казнили по его приказу.

Мой взгляд скользит по шраму на его лице и следам от плети, выглядывающим из-под его кожи. Следы тяжелой жизни.

– Сколько тебе было лет?

– Одиннадцать.

Я беру его руку в свою, и он смотрит на нее, как будто утешение озадачивает его.

– Поможет ли тебе поговорить об этом?

– Единственное, что мне помогает, это выход на поле боя, – говорит он.

– Ну, я здесь, если ты передумаешь.

Он снова смотрит на меня, и я чувствую, что если бы я была кем-то другим, он бы набросился на меня. Его глаза горят гневом, но он не направлен на меня, и это меня не пугает. Он смягчается, кивает. Даже если он никогда не примет мое предложение, я никогда не пожалею, что протянула руку дружбы тому, кто, кажется, понимает одиночество и безнадежность так же, как я. Возможно, мы едины не только в нашей способности к гневу и мастерстве владения клинками, хотя осознание этого не приносит мне никакого чувства утешения.

– Расскажи мне что-нибудь, что делает тебя счастливым, – говорю я. Я не хочу, чтобы он затерялся в прошлом, которое явно болезненно.

– Счастливым? – произнесенное им слово наполнено отвращением.

– Боги, я знаю, что ты сварливый, но это уже слишком.

– Большинство людей бесконечно раздражают. – Он бросает веточку в огонь и вздыхает, понимая, что я не смягчусь. – Деньги, виски, драки.

Я хихикаю, и его взгляд устремляется на меня, гнев медленно угасает.

– Я люблю читать. Я воровал книги, когда жил на улице, но до этого я перечитывал одни и те же, пока рос, потому что это было все, что у нас было в доме. Слова давали убежище.

Я его прекрасно понимаю.

– Могу ли я одолжить твою любимую книгу?

Он кивает, и его губы кривятся.

– Боюсь, ты будешь разочарована отсутствием страстной романтики.

– Боги! – Я закрываю лицо руками. – Финниан сказал тебе?

– Ты не единственный, кто любит шпионить, дорогая.

– Я должна была убедиться, что ты не убийца, раз уж мы живем вместе, – фыркнула я. Он медленно моргает и указывает на свое оружие. – Для меня ты убийца.

– И ты сделала какие-нибудь выводы из моей мыльницы и белья?

– Ты приятно пахнешь и очень чистенький. – Я ухмыляюсь и подпираю подбородок кулаками. Он разражается смехом, и я не могу не присоединиться к нему.

– Мне нравится твоя улыбка… твой смех тоже. Ты не даешь мне ни того, ни другого легко. – Он проводит рукой по своим растрепанным волосам, и волны падают обратно туда, откуда он их откинул со лба. Они еще больше завились во влажном воздухе. – Признайся, Эл.

– Выпечка. – Я подталкиваю камень ботинком. – Когда я делаю что-то руками, это успокаивает мой разум. Я люблю плавать летом и загорать на камнях.

Он касается моей ноги своей.

– Мука на щеках и кровь под ногтями, умилительный образ.

Я толкаю его руку, и он качается в сторону, посмеиваясь, потирая плечо, когда он выпрямляется. Я хмурю брови.

– Я тебя ранила?

– Нет. – Он опускает руку. – Я сломал плечо, когда был мальчишкой, и оно до сих пор иногда болит, когда я его перегружаю. Не смотри на меня так. Я понесу тебя в любой чертов день, это заключенный меня ранил. – Я заправляю волосы за уши и становлюсь перед ним на колени. – Что ты делаешь?

– Я целитель. Я могу попытаться облегчить боль.

Он ловит мои запястья, прежде чем я успеваю прикоснуться к нему, и я понимаю, насколько близко наши лица. То, как тусклый свет огня превращает его глаза в раскинувшиеся весенние луга. То, как его волосы выглядят неумолимо черными. Щетина на его челюсти, которая каким-то образом растет вокруг его шрама. И, наконец… Я замечаю его губы, на создание которых боги, должно быть, потратили дополнительное время.

О губах мне думать не следует.

Губы, о которых я не могу вспомнить.

– Тебе следует пойти спать, – говорит он хриплым голосом, поднимая мои глаза к его жгучему взгляду. Он смотрит на меня так, будто хотел бы знать, как отвести взгляд, но остается застывшим во времени. Мое сердце колотится в груди, а мои пальцы зудят от желания прикоснуться к нему так, как я знаю, что не могу.

Я не могу. Я не могу. Я не могу.

Но чем дольше я смотрю на него, тем слабее становится голос в моей голове.

– Я не устала, – шепчу я.

– Эл. – Его горло дергается, а руки сжимают мои запястья. – Мне нужно, чтобы ты от меня ушла.

– Почему?

– Потому что я не уйду от тебя, и мне нужно, чтобы ты была сильнее меня.

То, как его слова заставляют мою кровь бежать, неправильно. Я не могу чувствовать эти вещи. Он мой союзник. Он не может быть чем-то большим.

Я высвобождаю свои запястья из его хватки и встаю. Я могу сделать это для него после того, что он сделал для меня сегодня. Одеяло согрелось у огня, и я лежу на спине, чтобы посмотреть на звезды. Мои веки тяжелеют от сегодняшних событий, но прежде чем сон затягивает меня, я шепчу:

– Спасибо.

– За что?

– Ты единственный человек, достаточно храбрый, чтобы помочь мне освободить моих драконов. – Я знаю, что он делает это не по доброте душевной. В нашем соглашении есть условия. Но его храбрость все равно что-то значит.

Он пожимает плечами.

– Достижение невозможного даст мне повод позлорадствовать, когда я окажусь в аду.

* * *

К тому времени, как мы возвращаемся в замок, я практически тащусь по ступенькам. Все, чего я хочу, это горячая ванна и еда после нескольких часов езды под дождем. Когда я открываю дверь в наши покои, я сталкиваюсь лицом к лицу с Финнианом, Райдером и Саскией, развалившимися на диванах в гостиной. Карты разложены на столе, словно они ждали довольно долго.

О, боже милостивый.

Кейден обхватывает мои плечи сзади и сжимает.

– Ты должен быть на границе.

– Я закончил задание пораньше, поэтому вернулся, чтобы отдать тебе отчет, но обнаружил, что тебя здесь нет, – отвечает Райдер, бросая на стол еще одну карту.

– Приношу свои извинения за ту печаль, которую, должно быть, тебе причинил, – отвечает Кейден.

– Как дела у ассасина, Элоин? – спрашивает Финниан.

– Отлично! – Мой голос громче обычного.

Он ухмыляется.

– Отлично?

– Судя по твоей улыбке, он, должно быть, был очень обаятельным покойником, – говорит Саския.

– Кто-нибудь голоден? Я голодна, – говорю я, направляясь в сторону своей комнаты.

– Если вы двое хотите провести время вместе, вам не нужно лгать, – говорит Райдер, и я спотыкаюсь о собственные ноги, останавливаясь на спинке дивана.

Финниан смеется, выкладывая на стол еще одну карту.

– Мы все знали, что это должно было произойти, в конце концов.

– Прошу прощения?

Кейден смотрит на бутылку виски, которую Райдер, должно быть, взял из своего запаса.

– Как мило с вашей стороны, что вы все так терпимы к тому, как мы решаем проводить свое время.

– А где именно вы проводили время? – спрашивает Саския. – Вы оба исчезли еще до того, как мы это осознали.

– Мы поехали на побережье, – говорю я. Мы же не можем лгать и говорить, что были в городе.

– Побережье? – Саския изогнула идеально вылепленную бровь, и я почувствовала, что сказала что-то не то. – Интересно. – Ее взгляд метался между Кейденом и мной, но Райдер и Финниан были слишком поглощены своей игрой, чтобы замечать происходящее. – Мы поужинаем после того, как ты примешь ванну, и обсудим встречи по договору.

ГЛАВА 23

Он шепчет, что стало еще хуже.

Мои ладони покалывает, когда я смотрю на двух служанок, хихикающих вдоль стены. Кейден был на границе на прошлой неделе, и наша переписка была горячей темой. Интересно, рассказывает ли Гиацинт кому-нибудь, что я прячу письма, которые он мне отправляет, в ящик, а не выбрасываю их вместе с остальной почтой.

По крайней мере, в замке не смогут узнать, как размазались чернила из-за того, что я перечитывала их перед сном.

– Поставки продовольствия в Эстиллиан до наступления зимы должны быть существенными, учитывая, насколько опасны зимние месяцы на севере, – говорит Аллиард. То, как он ведет себя на встречах альянса, заставляет меня задуматься, почему он был стражником, а не советником.

– Насколько велико население? – спрашивает Эагор. – Мы богатое королевство, но я должен знать, необходимо ли отправлять так много.

Аллиард смотрит на меня, ожидая ответа.

– Две тысячи, – отвечаю я. Это меньше, но это значит, что у них будет более чем достаточно еды и еще много в запасе. Аллиард слегка кивает мне в знак одобрения, но расчетливый взгляд Эагора остается прикованным ко мне.

– Могу ли я поинтересоваться, сколько из ваших граждан изначально были моими?

– Если вы не знаете, кто пропал, разве имеет значение, что их больше нет, Ваша Светлость? – вмешивается Саския. Она сидит на стороне Вараветов, но была не чем иным, как союзницей Эстиллиана. – Простите, если я перегибаю палку, но нам следует сосредоточиться на том, какую еду отправить, чтобы помочь им пережить зиму, и в первую очередь подписать договор как можно скорее.

– Я согласен с леди Саскией, – говорит Аллиард. – Ее Величество и я не будем раскрывать не относящуюся к делу информацию, а она приехала сюда с большим риском для своей безопасности.

Эагор кивает после нескольких долгих секунд.

– Я должен снова извиниться за стычку в вашей ванной на прошлой неделе.

Я улыбаюсь еще натянутее.

– Я бы предпочла сосредоточиться на своих людях, а не на прошлом, если вы не против.

Он вздыхает, доставая пергамент с длинного дубового стола, заставленного советниками. Саския и Валиа – единственные женщины на их стороне, а я – единственная на моей, сижу между Аллиардом и Финнианом.

Одной из моих многочисленных жалоб является то, как часто женщины остаются за бортом разговоров, когда именно мы находим логические решения после того, как все испорчено. Можно было бы сэкономить столько времени, если бы большему количеству женщин давали возможность участвовать с самого начала, а не в качестве последнего средства.

– Будет избыток зерна и овса, а также других необходимых вещей. Мы также поставим скот, – говорит Эагор. – Мы устроим бал, чтобы продемонстрировать наш альянс, который Валиа начала планировать.

Валиа оживляется при упоминании своего имени. Это первый раз, когда ее муж признал ее присутствие на этой встрече. Я не могу не пожалеть ее. Она была только снисходительной с тех пор, как я ее встретила, но очевидно, что ее брак не был браком по любви… это даже не дружба.

– Король, королева и наследный принц Галакина были приглашены. Я отправила их приглашения с нашим экспортом сегодня утром.

– Они могут не прийти, если будут штормовые нагоны, которые часто случаются в это время года, – говорит Эагор, вставая из-за стола, и все остальные следуют его примеру. – Эта встреча откладывается. Аллиард, вы и один из моих советников встретитесь завтра со смотрителем скота, чтобы уладить детали.

– Да, Ваше Величество. – Аллиард склоняет голову. – Благодарю вас за вашу щедрость.

Эагор улыбается нам обоим, но его взгляд задерживается на мне. Я заставляю свои губы не кривиться, когда его взгляд опускается туда, где мое платье облегает мое тело. Мои люди важнее моей гордости и комфорта. Никто другой этого не замечает. Он знает, как быть деликатным в этом, и я уверена, что многие сказали бы, что я должна быть польщена, что король смотрит на меня, таким образом, или что я никогда не буду достойна его взгляда, если я отвечу на его поведение.

Валиа обходит стол, и я отхожу от разговора Алиарда и Финниана, чтобы поприветствовать ее. Аллиард подошел ко мне на следующее утро после того, как мы с Кейденом вернулись в замок, чтобы извиниться, и с тех пор мы залечиваем рану, оставшуюся после ссоры.

– Я хотела заранее предупредить тебя, что на балу будет несколько достойных женихов, которые жаждут познакомиться с тобой. – Она широко улыбается и пожимает мне руку. – Я знаю, что ты довольно сблизилась с Командором Велесом, но принцессе нужен мужчина с хорошей фамилией.

Я прикусываю язык.

– Командор Велес и я – союзники.