Текст книги "Заложник зла (ЛП)"

Автор книги: Оливия Александер

Соавторы: Рэйвен Дарк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Голова Спайдера наклоняется, и он втягивает болезненный бутон в рот, осторожно потянув за него. Жжение усиливается, а затем медленно ослабевает, сменяясь толчками удовольствия, которые пульсируют от соска до самых пальцев ног.

Мой рот открывается в судорожном вздохе, и я извиваюсь, моя промежность сжимается.

Низкий, голодный рокот вибрирует от Спайдера. Его язык скользит взад и вперед по моему соску, пока он не начинает болеть до боли, и я почти кончаю. Моя спина выгибается, давая ему больше доступа, в то время как мой зад трется о матрас. Синяки там уже в основном зажили, но натирание оставляет после себя намек на жжение, которое почему-то делает меня еще более нуждающейся.

Еще одно жесткое посасывание, а потом он садится. Страх немного охлаждает мою кровь при взгляде в его глаза. Спайдер кладет пальцы на второй зажим.

Напрягаясь, я закрываю глаза, стискивая челюсти.

Он разжимает зажим.

Боль пронзает мой сосок, когда кровь снова приливает к нему. Я с шипением откидываю голову назад, вцепляясь в спинку кровати так сильно, что удивляюсь, как мои пальцы не хрустят. Мои глаза слезятся, а грудь тяжело вздымается.

Боже, помоги мне, я хочу сломать ему челюсть за это.

— Блядь, — рычит Спайдер, наклоняя голову, — ты бы видела свои сиськи. Они твердые, как пули. Идеально подходят для моего рта, — он втягивает левый сосок в рот, теребит его, сильно облизывая языком.

Я стону, извиваясь, влажная и ноющая, как всегда, и он одобрительно урчит, снова посасывая и облизывая бугристый бутон.

Никогда я не презирала человека так сильно, как ненавижу его. Никогда еще я так не нуждалась в нем внутри себя, как сейчас.

На этот раз, когда он поднимает голову, его лицо совсем не бесстрастно. Оно все еще пугающе жестоко, но огонь в его глазах пылает так сильно, что, кажется, жар исходит от каждого дюйма его огромного тела.

— Тебя бы возбудило, если бы я присоединился к ним? — он урчит, теперь расстегивая мои джинсы.

— Что? — ошеломленно говорю я, застигнутая врасплох.

— Держу пари, тебе бы понравилось видеть, как я трахаю твою подругу на глазах у парней. Душить ее, пока я буду вколачиваться в ее задницу так, как сейчас собираюсь вколачиваться в тебя.

Я пристально смотрю на него. Не в силах понять, буду ли я больше злиться на него или возбуждаться от того, что он берет Сэм, как дикарь, я крепко сжимаю челюсти, ничего ему не давая. Не давая ему понять, как глубоко ранят его слова.

И тут до меня доходит, что он сказал. Он снова говорит об анале, и от этой мысли мой зад сжимается, а по телу пробегает дрожь страха. Он так часто говорил об этом, но никогда этого не делал, что у меня возникает искушение подумать, что он, возможно, просто пытается напугать меня. Со Спайдером вы просто никогда не знаете, что он может сделать.

Он медленно стягивает мои штаны до бедер, а затем рывком снимает их. Он отбрасывает их в сторону, а затем снимает с меня трусики. Те, что он оставил на кровати рядом с собой.

Я отпускаю спинку кровати и протягиваю руку между ног, чтобы снять зажим с клитора. Если будет больно, как от зажимов на сосках, по крайней мере, я сделаю это на своих условиях.

— Руки, — рычит он, отмахиваясь от моих, — ты хочешь, чтобы все в баре видели, как я трахаю тебя?

Он бы это сделал. Он сделал бы меня звездой своего личного порно, а потом, вероятно, позволил бы Рэту раздавать копии всему клубу. Мои глаза закрываются, сердце сильно колотится, когда я снова хватаюсь за спинку кровати.

Каждый мускул во мне напрягается, ожидая, что он снимет зажим, но Спайдер не прикасается к нему. Вместо этого он опускает пальцы между моих ног и скользит ими по моим складкам. Обильное количество моих соков покрывает его пальцы, в то время как пульсация усиливается.

— Блядь, — урчит он глубоко в горле, — ты вся мокрая.

Стыд обжигает мою кровь, и я пытаюсь сдвинуть ноги. Я ненавижу то, что он знает, как возбуждает меня все, что он сделал этой сумасшедшей ночью. Он раздвигает мои колени, издавая предупреждающий звук. Возбуждение в этом звуке вибрирует по моим венам, как яд.

Откинувшись на пятки, Спайдер разжимает зажим на моем клиторе и убирает его. Я хнычу, когда волна наполовину боли, наполовину удовольствия пульсирует во мне, пока мои пальцы не сводит. И снова я почти кончаю, мои бедра отрываются от кровати. Мои руки сжимаются вокруг металлических прутьев изголовья кровати.

— Черт, — рычит он, когда его губы и язык оставляют длинные горячие следы вдоль моего живота, спускаясь все ниже и ниже к моему ноющему лону, — я собираюсь провести ночь внутри тебя, Дикая Кошка. — Его язык скользит по моей коже, обжигая, клеймя меня, как огонь. Мучительно близко к тому месту, где мое тело нуждается в этом больше всего, но не прикасается к нему. — Буду трахать тебя, как животное, часами.

Порочность его обещания сводит меня с ума. Даже страх того, что он вонзится в мой зад, возбуждает меня еще больше, пока я не начинаю страстно желать почувствовать укол боли, который, без сомнения, придет, когда он возьмет меня таким образом. Мои бедра извиваются, как будто мое тело пытается приблизить его рот к моему сердцу по собственной воле. Он издает гортанный, торжествующий смешок, который разжигает мою ненависть.

Наконец, его голова опускается ниже, и его язык скользит по моему пульсирующему клитору. Единственная ласка пробуждает боль, оставшуюся после снятия зажима, и я хнычу, мои бедра дергаются навстречу ему.

Я намереваюсь сказать ему, чтобы он прекратил, но все, что выходит — это шипение сквозь зубы. Он издает горловой звук и втягивает мой клитор в рот.

— Ах! — волна удовольствия захлестывает меня, и я вскидываю голову. Он делает еще одно жесткое посасывание, а затем ласкает языком мой клитор, мучая его, пока я не начинаю задыхаться и извиваться, бесстыдно потираясь о его лицо.

Я никогда в жизни не испытывала ничего более сильного.

Еще мгновение он позволяет мне оседлать волны удовольствия, накатывающие на меня. Затем, как это типично для него, за мгновение до того, как я превращаюсь в корчащееся месиво, он встает на дыбы и снова садится на пятки. Я поднимаю голову, тихие всхлипы вырываются из меня.

— О боже. Я действительно сильно ненавижу тебя.

Спайдер ничего не говорит. Жесткая линия его челюсти заставляет меня сглотнуть. Он скользит пальцами между моих ног и покрывает их моими соками, пока я не начинаю извиваться. Затем он просовывает один палец в мою сморщенную дырочку.

Странное чувство давления не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала. Я моргаю, пытаясь привыкнуть к этому. Я ожидала, что это будет больно, но…

Спайдер просовывает внутрь второй палец, проталкивая оба до упора вперед.

Я расширяю глаза, подавляя стон от боли, которая пронзает мой задний проход.

— Ааа… Спайдер… больно… — я опускаю руку, чтобы оттолкнуть его. Он отталкивает мое запястье, вытаскивает пальцы, а затем засовывает их обратно.

Огненные разряды пронзают мои внутренности, и я громко шиплю.

— Расслабься, и это будет не так больно.

Я тяжело дышу, пытаясь расслабить мышцы, но когда он скользит пальцами внутрь и наружу, я сжимаюсь вокруг них, усиливая жжение. Волны удовольствия рикошетом проносятся внутри меня, и я не могу решить, хочу ли я оттолкнуть его или ответить на его прикосновения.

Убрав пальцы, он расстегивает ремень и штаны несколькими движениями запястья, глядя на меня собственническим хищным взглядом, от которого у меня колотится сердце.

Если так больно всего двумя его пальцами, то насколько будет больно, когда он вонзит в меня свой гораздо больший член?

— Ты, должно быть, шутишь, — говорю я, садясь, — ты не можешь быть серьезным…

— Ложись, — приказывает он.

Ничего не остается, как повиноваться. Моя грудь сжимается от страха и ужаса. Я пытаюсь контролировать свое дыхание и откидываюсь на подушки.

Он оставляет свой порез. Я вижу пятна на коже, напоминающие о том, каким беззаконным, опасным животным он является. Напоминания о том, что я не могу доверять ему, и что я принадлежу мужчине, у которого нет проблем с тем, чтобы причинить мне боль только потому, что он может.

Мне позволено мельком увидеть его длинную, ярко-твердую мужскую плоть, как он гладит себя, прежде чем схватить меня за лодыжку и перевернуть на живот.

Внезапная агрессия вызывает у меня возглас удивления. Его ладонь опускается на мой голый зад, и я не уверена, является ли шлепок платой за мое неповиновение или просто потому, что он может.

О, Боже милостивый. Вот и все.

— Спайдер, — я пытаюсь перевернуться на спину, — подожди минутку…

— Расслабься, — приказывает он. Он устраивается между моих ног, раздвигая свои колени и широко раздвигая мои. — Если ты будешь сопротивляться, ты только усложнишь себе жизнь.

Паника охватывает меня, и я пытаюсь приподняться на руках, намереваясь отползти от него подальше. Спайдер хватает меня за поводок и дергает, пока я не падаю обратно на кровать. Поводок звякает, натягивая ошейник. Его пальцы впиваются в мое бедро, удерживая его на месте, в то время как другая его рука сжимает мои волосы, дергая мою голову назад, пока боль не заставляет меня вскрикнуть.

— Веди себя прилично, или я сделаю еще больнее. Поняла?

Угроза проникает глубоко. Мои глаза слезятся, как от боли в голове, так и от предательства, которое разъедает меня изнутри. Я заставляю себя кивнуть, чувствуя, как мое сердце разрывается на части. Положение, в котором я нахожусь, распростертая поперек его кровати на животе с задранным задом и без возможности бороться с ним, дает ему все преимущество и заставляет меня чувствовать себя слишком уязвимой.

Если и оставалась хоть какая-то надежда на то, что человек, в которого я влюбилась в ту ночь, когда был ранен Кэп, все еще там, она исчезла, исчезла навсегда. Этот человек слишком жесток, слишком мрачен, чтобы в нем могла поселиться эта версия Спайдера. Он был бы сожжен заживо, проглочен демоном внутри него. Человек, который собирается забрать меня сейчас — это человек, который приковал меня в той комнате и порезал. Он Бандит. Абсолютный монстр.

— Я спросил, ты поняла? — спрашивает Спайдер, дергая меня за волосы.

— Ой! Да, — хнычу я, мои глаза затуманиваются от слез.

— Хорошо. Дай мне свои руки.

— Зачем? — мой голос срывается. У меня такое чувство, что я знаю, что он собирается сделать, и от этой мысли мне кажется, что я отдаю последний кусочек контроля.

— Ты слышала меня, — холодно говорит он, — руки. Сейчас же.

Я шмыгаю носом, но вытягиваю руки, протягивая к нему ладони. Спайдер заворачивает их мне за спину и складывает мои руки на пояснице.

— Держи их там. Не заставляй меня их связывать.

Склонившись надо мной, он убирает волосы с моей щеки, а затем скользит головкой своего члена по моим все еще влажным складкам.

— Я бы сказал тебе, что все закончится быстро, но это было бы ложью, — рычит он мне на ухо, — я фантазировал об этом всю неделю, — он толкается в меня, игнорируя мое сердитое ворчание и скользит внутрь и наружу, смазываясь моими соками.

Невольные волны удовольствия сотрясают меня. Каким-то образом угроза и голод в его голосе усиливают мой страх, но также и мое желание.

Его тон говорит сам за себя. Он собирается не торопиться, растягивая это, часами утолять свою похоть, как это сделал Драгон с Сэм в конце той сцены, и ему все равно, насколько это меня задевает.

С каждым толчком я чувствую, как он сдерживается, подавляя желание ударить меня, чтобы освободить, прежде чем он войдет. Его руки раздвигают мои ягодицы, а затем головка его члена оказывается там, надавливая на тугое отверстие, где мгновение назад были его пальцы.

Я подавляю рыдание, мои ногти впиваются в ладони. Только знание того, что он свяжет мне руки, удерживает их там, где они есть.

Спайдер засовывает свою головку члена внутрь и прерывисто дышит, его пальцы впиваются в мой зад. Странное ощущение давления смешивается с обжигающей горячей болью. У меня отвисает челюсть, и я задыхаюсь от крика, когда он скользит немного дальше.

Я дрыгаю ногами, ударяя по матрасу.

— Расслабь мышцы, Дикая Кошка, — хрипло говорит он, — дыши.

— Пожалуйста… Я не могу…

— Да, ты можешь, — он остановился, его бедра неподвижны, — ты можешь, и ты это сделаешь. Это не прекратится, пока я не закончу с тобой, так что тебе лучше принять это.

Снова тяжело дыша, я заставляю свои мышцы расслабиться, заставляя себя оставаться неподвижной.

— Хорошая девочка, — бедра Спайдера двинулись вперед, погружая его член глубоко внутрь.

Боль сильная и подавляющая, но она также посылает волны тепла по моему клитору. Я кусаю подушку, чтобы заглушить крик.

— Видишь? Это не так уж и сложно, не так ли? — он медленно входит и выходит, растягивая меня и посылая волну за волной удовольствия-боли, сотрясающей меня. Его дыхание быстрое и хриплое.

Я беспомощно хнычу, кусаю подушку и рыдаю. Он чувствуется одновременно ужасно и прекрасно, как будто его сжигает изнутри злое, восхитительное пламя. Каждый вольт удовольствия заставляет меня чувствовать, что он затягивает меня все глубже в яму стыда, приближая к вратам ада, в то время как каждый вольт боли заставляет меня ненавидеть его еще больше.

Потребовались недели, чтобы перестать чувствовать, что каждый сексуальный акт, который происходил между нами, не клеймил меня шлюхой, отправленной в ад, но в том, что он делает сейчас, есть что-то настолько бесконечно запретное и грязное, что я практически слышу, как свистит ремень Дьякона Джейкоба, когда он вытаскивает его из петель из его штанов.

Я зажмуриваюсь, когда Спайдер толкается сильнее, сохраняя непредсказуемый ритм, и когда он касается самой глубокой части меня, он издает самый сексуальный звук, который я когда-либо слышала, нечто среднее между стоном и рычанием. Он сжимает мои бедра и впивается в них ногтями.

— Ах, черт. Я знал, что твоя задница будет так хороша, — он зарывается в меня и вращает бедрами, втираясь в меня и следя за тем, чтобы его член скользил по каждому нерву.

Не в силах остановить его, я мотаю головой, кричу и мечусь. Он просто лежит на мне, прижимая меня к матрасу своим весом и втираясь в мой зад, не торопясь.

— Пожалуйста… Пожалуйста, это слишком… Я не могу…

— Заткнись, — он отстраняется и врезается в меня одним собственническим толчком, который причиняет боль, как огонь, и ощущается как раскаленная добела потребность одновременно. Я кричу. Его ладонь скользит по моему горлу и сжимает ровно настолько, чтобы заставить меня замолчать, в то время как он медленно трется своим тазом о мои пылающие ягодицы и резко толкается внутрь и наружу. — Черт. Маленькая сладкая воровка.

Я открываю рот, чтобы проклясть его, и его пальцы сжимаются, пока я не задыхаюсь. Он тяжело дышит и кусает меня за ухо, двигаясь быстрее и рыча от удовольствия.

— Черт, — рычит он, — так хорошо. Это то, для чего ты создана, — он лижет мое ухо, кусает меня за плечо так сильно, что я хнычу, и снова сжимает свою хватку, пока у меня не начинает кружиться голова, — это то, во что ты будешь ввязываться каждую ночь. Жесткий трах в твою задницу.

Боже, помоги мне, он никогда не чувствовался таким диким, я никогда не чувствовала себя такой дикой. Осознание этого наполняет меня смесью беспомощности, страха и потребности. Я обречена на такую жизнь, когда меня используют как его игрушку, не заботясь о том, как сильно он причиняет мне боль.

Когда его хватка ослабевает настолько, что я могу дышать, я хочу сказать ему, что он труп, что я убью его, но он продолжает сжимать свою хватку, перекрывая мне доступ воздуха, иногда достаточно долго, чтобы по-настоящему напугать меня. Удовольствие, которое он вгоняет в меня, раскалено добела и обжигает, ощущение того, что мне перекрывают доступ воздуха, каким-то образом усиливает его. Когда он кусает и посасывает мою шею, сжимая мое плечо почти слишком сильно, это заставляет меня быстрее двигаться к освобождению.

Я выпустила на волю зверя, зверя, чья потребность бесконечна, обрекая меня на муки, которым нет конца. Как будто в этот момент я меньше, чем рабыня. Я даже не человек. Я — дырка для его использования. Его губы терзают мои, без чувств, без тепла.

Я выгибаюсь под ним, извиваясь и воя. Моя ненависть к нему никогда не горела так ярко.

— Привыкай к этому, воровка, — рычит он, яростно вонзаясь в меня.

Я кричу, его пальцы сжимаются, и я задыхаюсь. Спайдер наклоняется, и в следующее мгновение он запихивает мои трусики мне в рот. От запаха моего мускуса и ощущения мокрой ткани у меня кружится голова, а клитор пульсирует.

Он толкается в меня сильнее, и я издаю приглушенные стоны, приглушенные, бесполезные и чертовски горячие.

Спайдер рычит от удовольствия, как будто звуки, которые я издаю, заводят его еще больше. — Ты никогда не уйдешь от меня, — его рука зажимает мой рот, удерживая мои трусики внутри, — это все, на что ты годишься. Принимать меня в свою задницу.

Собственничество, полное унижение в его голосе — это слишком. Еще несколько толчков, и я разрушаюсь, разваливаясь на части с треском и криком. Спайдер дико толкается, а затем рычит, освобождаясь.

Тяжело дыша мне в ухо, он выдергивает мои трусики у меня изо рта, затем приподнимается достаточно, чтобы мои руки соскользнули, прежде чем снова упасть на меня. — Черт. Я не ожидал, что это будет так чертовски хорошо. Ммм.

Шок лишает меня дара речи, и я лежу тут, оцепенев и пошатываясь, пытаясь понять мир, который, кажется, перевернулся с ног на голову.

Долгое время Спайдер лежит, навалившись на меня, его горячая щека прижимается к моей спине. Его руки скользят вокруг меня в том, что кажется пародией на привязанность.

Меня поражает то, что я сделала, и стыд поглощает меня в своих глубинах, смешиваясь с горячей ненавистью к нему. Он сказал, что это все, на что я гожусь. Мои глаза щиплет от горячих слез.

— Ты можешь слезть с меня сейчас, пожалуйста? — огрызаюсь я, приходя в ярость.

— Нет, — интонация в его тоне говорит мне, что он ухмыляется. Глубокое удовлетворение в его голосе высмеивает мой растущий гнев.

— Почему ты так поступаешь со мной? — ворчу я, кладя подбородок на подушку.

— Почему? — он кладет подбородок мне на плечо, — потому что ты чертовски сексуальна. Потому что ты моя. Потому что мне нравится причинять тебе боль.

Я качаю головой. — Ты не можешь так думать. Я отказываюсь верить, что тебе нравится боль. В этом должно быть что-то еще.

Он ворчит. — Ты начинаешь нести чушь о том, что ты знаешь, что во мне есть что-то хорошее? Ты думаешь, что сможешь спасти меня от моих демонов, Эмма? Превратишь меня в хорошего парня своей волшебной киской?

Ладно, теперь он просто намеренно жесток. Я пытаюсь понять его, пытаюсь найти какое-то подобие надежды, но, возможно, нет ничего, за что можно было бы зацепиться.

— Слезь с меня.

Он смеется и обнимает меня крепче. — Здесь для тебя нет ничего хорошего. Перестань искать это.

Но он лжет. Однажды я увидела в нем хорошее. Я провела неделю с мужчиной, который теперь неузнаваем для того, кто лежит со мной в этой постели. Как будто Спайдер похоронил его глубоко внутри, где я не могу до него дотянуться.

Спайдер снова тянется к моему горлу, и меня охватывает паника, но он не душит меня. Вместо этого он отстегивает поводок от передней части ошейника и отбрасывает его в сторону, так что он свисает со столбика кровати. — Иди спать, женщина, — шепчет он мне на ухо, — отдохни. Тебе понадобится твоя энергия для завтрашнего вечера, когда мы сделаем это снова.

О боже.

Беспомощность хватает меня за лодыжки и тянет еще глубже в свои ледяные глубины. Как я могла когда-либо влюбиться в него? Как я могла когда-либо подумать, что между нами что-то есть? Стыд гложет меня изнутри, печаль разрывает мое сердце.

Текила сказала мне принять ту часть меня, которая нуждалась в нем, которая расцветала из-за опасности в нем. Она сказала мне принять тьму внутри него, но я не могу этого сделать. Я не могу принять его, если все, что у меня есть — это боль и разбитое сердце.

Дело в том, что если я не могу принять его, если я не могу принять это как свою жизнь, тогда что мне остается?

Наверное, это прозвучит странно, но я чувствую себя почти обманутой, преданной. Как будто он заставляет меня поверить, что то, что у нас было, было всего лишь иллюзией. Колония обманула меня, заставив поверить, что мир — это злое место, полное опасностей, от которых только они могут меня защитить, и все же Спайдер не так уж сильно отличается от них. Он пытается убедить меня, что то, что у нас было, было ложью, что человека, в которого я влюбилась, там нет.

Я думаю, это тот момент, когда это произошло. Когда я поняла, что обманывала себя, что пыталась сохранить надежду на то, что мужчина, в которого я влюбилась, все еще внутри него, ожидает спасения.

Этот человек не похоронен. Спайдер убил его. Кэп сказал, что мужчинам в клубе нужно и то, и другое, чтобы выжить, но Спайдеру каким-то образом удается делать это без заземляющего, очеловечивающего влияния мужчины. Зверь внутри поглотил его, Бандит прикончил его и похоронил его тело в пустыне, и я никогда не верну его обратно.

Постепенно я чувствую, что наконец-то расстаюсь с надеждой, которую так долго лелеяла. Надежда на что-то большее, на что-то значимое, за что стоит бороться.

Печальное, тяжелое принятие накатывает на меня, опустошая меня.

Когда я засыпаю в его холодных, темных объятиях, мое сердце разбивается в последний раз. Это разрушается, и я тоже хороню кого-то сегодня вечером. Я хороню невинную, наивную женщину, которая совершила ошибку, влюбившись в монстра.