Текст книги "Заложник зла (ЛП)"

Автор книги: Оливия Александер

Соавторы: Рэйвен Дарк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

— Держи ноги раздвинутыми, — слышу я, как говорю ей, — руки по швам, — я рычу и врываюсь в нее быстрее, не в силах сдерживаться. Ноги Эммы подкашиваются, а руки опускаются по бокам, — вот и все. Расслабь свои мышцы. Возьми то, что я тебе дам.

Я ускоряю свой темп. Как будто это слишком тяжело для нее, она пытается выплюнуть кляп. Я не потерплю ничего из этого. Я хватаю ее за челюсть, не оставляя ей другого выбора, кроме как оставаться с кляпом во рту, и трахаю ее в задницу, как дикарь. Она принадлежит мне, ее тело принадлежит мне, и я позволяю каждому прикосновению напоминать ей об этом. Она кричит, и я зарываюсь глубже.

Ее тело расслабляется, как будто она понимает, что из этого ничего не выйдет.

Мой контроль резко ослабевает. Я рычу и представляю, как яростно беру ее в задницу, пока качаю свой член почти в бешеном темпе. Мои бедра приподнимаются над гребаной кроватью, и когда я представляю, что вонзаюсь в ее милое маленькое тело, они колотятся быстрее.

— О, черт возьми, Иисус Христос.

Теплая сперма струится по моему животу, густыми белыми струями.

Тяжело дыша в полумраке, я вытираюсь салфеткой с тумбочки и проклинаю имя Эммы.

Эта женщина превратила меня в животное, зверя, а не в того, каким я должен быть на охоте. Она превратила меня в животное, которое хочет только одного — зарыться в нее и поглотить ее крики.

Я все еще хочу ее, но, по крайней мере, теперь это желание контролируется. Я больше не чувствую, что внутри меня сидит зверь, готовый вырваться наружу в любую секунду. Завтра я снова стану монстром, существом без потребностей, кроме убийства, без эмоций.

— Ты заплатишь за это, Дикая Кошка, — прохрипел я.

Затем перед глазами встает ее образ в больничной палате с кровоточащей головой и выражением агонии в глазах, неумолимым. Мои кулаки сжимаются так сильно, что я могу щелкнуть пальцами.

В следующий раз, когда я увижу свою маленькую воровку, я буду безжалостен, тем человеком, которым я должен быть. С ней я буду бессердечен. Но когда я найду Гэри, я стану смертью.

Глава 19

Слушая грех

Эмма

Прошло три дня после моего марафона «Звездных войн» с Моникой, и все еще нет никаких признаков Спайдера.

Должно быть, хорошо, что он ушел. Если его нет рядом, мне не приходится иметь дело с его постоянной потребностью унижать и контролировать меня на каждом шагу. Он не может причинить мне вреда, если его нет рядом, и все же каждый раз, когда я думаю о нем, мое тело болезненно ощущает его отсутствие. Тоска пускает глубокие корни, и когда я думаю о моей последней встрече с ним, о том, как он ушел, не сказав ни слова, мое сердце необъяснимо болит.

На четвертый день после инцидента в больнице все становится немного легче. Акс позволяет мне вернуться к работе в Каспере, и я рада отвлечься. Я теряю себя, помогая девочкам с уборкой, подавая напитки и обеспечивая мужчин постоянным потоком еды и выпивки, который никогда не заканчивается. Когда я не работаю, я провожу время с некоторыми женщинами, разговариваю с Ди или Моникой, знакомлюсь с другими.

Похоже, то, что Ди и Моника простили меня, изменились отношения и с другими женщинами. Это облегчает переживание всего, что произошло, когда всегда есть другие женщины, с которыми можно поговорить.

Дух товарищества между женщинами в клубе просто потрясающий. Это так же сильно, как и связь между мужчинами, до такой степени, что они, кажется, создали свой собственный маленький клуб внутри MК. Они поддерживают друг друга, некоторые из них больше похожи на сестер, чем на друзей. Они обеспечивают меня постоянным источником утешения, никогда не позволяя мне слишком глубоко погрузиться в депрессивную грусть, которая накатывает всякий раз, когда я остаюсь одна.

С женщинами все почти так, как если бы я никогда не крала эти чаевые, и снова слова Морта о том, что клуб никогда не забывает о хорошем, оказались правдой. То, что я сделала для клуба, окупается многократно. Я вижу это каждый раз, когда смеюсь с женщинами, пока мы смотрим фильмы или готовим обед на заднем дворе с Ди, и каждый раз, когда мы с Моникой обмениваемся шутками. Но есть и обратная сторона того, что у меня есть с ними.

Каждая улыбка, каждый общий смех, каждое объятие напоминают мне, что, хотя я рисковала своей жизнью, чтобы спасти Бена и Пенни, и противостояла Гэри, и это стерло с лица земли прежние отношения с девочками, это не распространяется на Спайдера. Его отсутствие и его молчание говорят о многом. В этом нет никакого смысла, но, похоже, каким-то образом то самое, что исправило положение в женском кругу, только глубже загнало Спайдера во тьму, в которой он живет. И это, скорее всего, не сулит мне ничего хорошего, когда он вернется.

Иногда мне кажется, что я никогда не пойму его, и от этой мысли у меня болит сердце.

— Итак, я кое-чего не понимаю, Эмма, — говорит мне Сасси, когда я заканчиваю мариновать ребрышки, как показала мне Ди, и ставлю их в духовку готовить.

— Что? — я выпрямляюсь, глядя на нее, пока она рвет листья салата для огромного салата «Цезарь».

— Женщины в этой вашей Колонии должны проводить свои дни за приготовлением пищи и уборкой, верно?

В ее голосе нет ни агрессии, ни злобы, которые я так привыкла слышать от женщин, когда они спрашивали о моей жизни в Его Святом Мире.

— Ммм, — я киваю, закрывая дверцу духовки.

— Так как же тогда получается, что ты понятия не имеешь, как готовить? Я имею в виду, ты никогда не переворачивала гамбургер до вчерашнего вечера. Как это работает?

Моника останавливается посреди мытья картошки в раковине, слушая с любопытством. Ди стоит у стойки рядом с ней, свободно скрестив руки на груди, как наседка, руководящая всем.

Чувствуя себя мучительно неловко, я пожимаю плечами. — Мы не едим в Колонии так, как вы, ребята, едите здесь.

— О, я давно хотела это услышать, — говорит Моника, морща нос, — что они заставили вас, ребята, есть?

— В основном каша. Фрукты, овощи, но всегда простые. Тушеное мясо, иногда, но они не используют приправы, которые вы добавляете здесь.

— Другими словами, все на вкус как дерьмо, — говорит Ди.

— Да.

Сасси морщит лицо. — Похоже на готовку Моники, — говорит она с ухмылкой.

Моника поворачивается и с усмешкой плескает на нее воду. — Поцелуй мою сладкую маленькую попку, Сасси.

— Снейк, вероятно, бросил бы меня, если бы я попыталась заставить его так есть, — говорит Ди, начиная резать вымытую Моникой картошку, — хотя это могло бы пойти ему на пользу. У него высокий уровень холестерина, и Акс продолжает читать ему нотации по этому поводу.

Мы разговариваем за ужином, а после еды я направляюсь в комнату Спайдера, чтобы почитать одну из книг, которые мне одолжила Моника. Девочки хотят посмотреть фильм, который не похож на то, что мне понравится, поэтому я вхожу в комнату, скидывая туфли.

Поздний вечер, уже темнеет, поэтому я включаю верхний свет. Лежа на кровати Спайдера, я удивляюсь, насколько удобен матрас, несмотря на его жесткость. После того, как я провела на ногах большую часть дня, приятно расслабиться.

Я тянусь за книгой, которую оставила на тумбочке, но останавливаюсь.

Что это за жужжащий звук?

Я смотрю в потолок. Раздается слабое жужжание, которое звучит так, как будто исходит от светильника, низкое и ровное.

Медленно садясь, я внимательно прислушиваюсь. Свет не мерцает, но, возможно, с ним что-то не так.

Через секунду жужжание прекращается. Я ложусь обратно.

Наступает знакомое одиночество, и я прогоняю его прочь. Я снова тянусь за книгой, но тут раздается стук в дверь, сильный, который я уже давно научилась распознавать как стук Пипа.

Пересекая комнату, я открываю дверь и улыбаюсь ему. Невозможно сразу не представить его с большим количеством нашивок на порезе, выглядящего как-то жестче и старше после того разговора с Моникой на днях. Или не испытывать к ней легкого сочувствия, поскольку мне интересно, что бы произошло между ними, если бы его приняли.

Глаза молодого человека с любопытством сужаются, когда он видит меня, как будто он пытается понять, почему я смотрю на него так, как будто никогда раньше его не видела. — Что не так?

Я качаю головой, чувствуя, как горит мое лицо. — Это пустяки. Что случилось?

— Э-э, я должен был отдать тебе это, — он пожимает плечами и протягивает мне небольшой сверток, — это от Спайдера.

Упоминание имени Спайдера заставляет мое сердце подпрыгнуть. Я медленно беру сверток и рассматриваю его. Это квадратная коробка размером с колоду карт и немного толще. Коробка завернута в серебристую оберточную бумагу. — Что это?

Губы Пипа кривятся, а в глазах пляшет веселье. Этот взгляд заставляет меня нервничать настолько, что я почти отдаю коробку ему обратно.

— Думаю, тебе придется открыть ее и посмотреть. О, и ты должна надеть это, — он протягивает мне Bluetooth-наушник, похожий на тот, который я иногда вижу у Ди, когда она находится в офисе Снейка, — это мое. Я вернусь за ним через час. Но сначала позволь мне войти и показать тебе, как им пользоваться.

Любопытствуя, я возвращаюсь в комнату и надеваю устройство на ухо. Пип следует за мной и показывает, как работать с Bluetooth. Я включаю его. Затем я разворачиваю посылку, темно-черную коробку. На крышке золотая монограмма — причудливая буква «S» в круге.

Я хмуро смотрю на коробку, в равной степени нервничая и заинтригованная. Поворачиваясь к кровати, чтобы сесть, я открываю коробку и моргаю, глядя на содержимое. Я понятия не имею, на что смотрю. На подложке из ярко-фиолетового щелка лежит любопытного вида серебряная цепочка, но она не похожа ни на одно украшение, которое я когда-либо видела.

Медленно вынимая цепочку, я позволяю ей свисать с моей руки. Она имеет форму буквы Y, три цепочки, которые соединяются посередине, каждая с металлическим зажимом на конце. Я смотрю, очарованная зажимами, которые выглядят как модные прищепки. В середине, где сходятся три секции, есть великолепная черная монограмма в кольце. Монограмма черного цвета с серебряной паутиной в центре. Безделушка очень красивая. Я никогда не видела ничего подобного.

Идея о том, что Спайдер покупает мне подарок, делает что-то, что подразумевает, что я что-то значу для него, сбивает с толку. Что-то здесь не так.

Я поворачиваюсь к Пипу, поднимая цепочку. — Что это? — бормочу я.

Как только Пип видит это, он прикрывает рот, фыркая. — Ой. Вау. Он действительно извращенный ублюдок. Выглядит забавно.

Что-то в том, как он произносит слово «забавно», заставляет мой желудок сжиматься от страха. Свет в его глазах заставляет меня бросить цепочку в коробку и захлопнуть крышку с таким чувством, как будто я показала ему что-то неприличное.

— Что это? — резко требую я.

— Я уверен, что он покажет тебе, когда вернется, — теперь Пип сдерживает смех, — повеселишься, — он закрывает дверь, и я слышу, как он хихикает всю дорогу по коридору.

Я опускаю руки по бокам, позволяя коробке упираться мне в бедро. Что, во имя всего Святого, Спайдер сейчас планирует? Какую новую пытку он придумал, чтобы использовать это… что бы это ни было… на мне?

В моем ухе раздается низкое жужжание. Это Bluetooth жужжит во время вызова.

Спайдер.

Стоя у кровати, я облизываю губы, не в силах заставить себя ответить. Однако звонок продолжает жужжать, и я знаю, что, если я не отвечу, скорее всего, все станет только хуже, когда Спайдер наконец вернется.

Как и велел Пип, я ощупываю устройство, пока не нахожу кнопку и не нажимаю ее. — Алло? — дрожь в моем голосе раздражает.

— Привет, Дикая Кошка.

Низкий, рычащий голос Спайдера нагревает мои внутренности, создавая ощущение, похожее на головокружительный прилив адреналина, который возникает прямо в начале нарастающего оргазма.

— Почему ты так долго не отвечала? — собственническое предупреждение в его тоне заставляет меня вздрогнуть.

Я сглатываю.

— Ответь мне.

Не собираясь признаваться, насколько этот мужчина выводит меня из равновесия, я заставляю свой голос хотя бы звучать спокойно. — Потому что я не хочу с тобой разговаривать.

— И всё? — раздается мягкий звук выдоха, и я понимаю, что он делал затяжку сигаретой.

В моем сознании невольно возникает образ его, сидящего на своем байке, выглядящего сексуально и идеально, как всегда. Мое сердце трепещет от осознания его длительного отсутствия. Я прогоняю этот образ.

— Пип передал тебе посылку, которую я послал для тебя?

— Да, — бормочу я, уставившись на нее, — в любом случае, что это за штука?

— Кое-что, с чем мы с тобой немного повеселимся, когда я вернусь.

Я подавляю разочарованный вздох. Переспрашивать бессмысленно. Интонация в его тоне говорит мне, что ему слишком нравится играть со мной, чтобы так легко упустить такую возможность.

Бросив коробку на кровать, я опускаюсь на край матраса. Прошла почти неделя с тех пор, как он выпорол меня, и моя задница уже не так болит, как в то первое утро после этого, но все еще немного покалывает, если я неосторожна, когда сижу. Теперь я могу спать на спине, но только если не буду двигаться.

— Когда ты вернешься, Спайдер?

— А что? Ты скучаешь по мне, Дикая Кошка?

О, этот человек приводит меня в бешенство. Желание причинить ему боль поднимается, на удивление острое. — Даже не мечтай. Было хорошо без тебя.

Он фыркает. — Ты гребаная лгунья, — его тон сочится восторгом.

— Чего ты хочешь, Спайдер?

— Ты сегодня в стервозном настроении, не так ли?

Негодование пронзает меня. В последний раз, когда я его видела, меня чуть не застрелили, Гэри чуть не сделал мне сотрясение мозга, а у Спайдера хватило наглости вести себя так, как будто я сделала что-то не так. А теперь он провел почти неделю в отпуске, занимаясь неизвестно чем. Он, вероятно, утолял свою похоть с каждой женщиной, которую видел, между бог знает какими актами насилия во имя клуба. Я заставляю себя не попасться на его удочку и ничего не говорю.

— Ложись на кровать, — приказывает Спайдер.

— Зачем?

— Ты хочешь, чтобы я отшлепал тебя, когда вернусь?

Я сглатываю при мысли о том, как его ладонь обрушивается на мой и без того покрытый синяками зад. — Нет.

— Тогда делай, как я тебе говорю.

Я вздыхаю и ложусь поперек матраса на живот.

— На спину, Эмма.

Я пожимаю плечами. — Откуда, черт возьми, ты знаешь, что я уже не лежу на спине?

— Потому что ты говоришь слишком уверенно. Твоя задница еще не может быть полностью исцелена. А теперь перевернись на хрен.

Я рычу от злости и осторожно перекатываюсь на спину, слегка морщась, когда нахожу удобное положение. Жжение на моих ягодицах вспыхивает, но в конце концов утихает.

Он хочет этого. Он хочет причинить мне боль, наслаждается тем, что причиняет мне боль. Тогда до меня доходит, что я была права. Хотя то, что случилось с Гэри, изменило отношения с женщинами, это никак не уменьшило ненависть Спайдера ко мне.

— Болит? — мурлычет он, как будто услышал, как я вздрагиваю.

— Почему ты так со мной поступаешь? — спрашиваю я.

— Потому что я могу.

Я сжимаю губы и запускаю пальцы в волосы. Беспомощность грозит захлестнуть меня.

— Я этого не понимаю, — говорю я ему, горячо вспыхивая гневом.

— Не понимаешь что?

— Почему ты злился на меня после того, что случилось в больнице?

— Ты ожидала получить медаль за свой героизм?

Внезапная горечь в его тоне застает меня врасплох. — Конечно, нет! Но ты даже не… — я снова сжимаю губы, не желая платить высокую цену за признание правды. Я могла умереть, а ему все равно, — почему ты так быстро ушел прочь?

Он долго молчит, достаточно долго, чтобы я подумала, не повесил ли он трубку.

— Никто не подвергает опасности то, что принадлежит мне, Эмма. Если бы у меня не было дел, о которых нужно было позаботиться, я бы затащил тебя обратно в свою постель и бил бы, пока ты не взвыла бы от того, что сделала.

У меня пересыхает в горле. Его голос такой же пугающий, как и слова. И все же, несмотря на то, что его угроза пугает меня до чертиков, обладание в его голосе делает странные вещи с моими внутренностями, и в нем есть похоть, которая заставляет меня задуматься, какие грязные вещи он сделал бы со мной, если бы был тут. Моя промежность болит от этой мысли. Реакция не имеет смысла, но она есть.

— Спусти штаны, — приказывает Спайдер, — трусики тоже.

Команды возвращают меня в настоящий момент. — Что? Зачем?

— Потому что я тебе сказал, — рычит он.

Теряясь в догадках, что он может замышлять, я приподнимаю бедра и в ярости стягиваю штаны до колен. Ткань натирает мой зад, жжение заставляет меня пожалеть о своем гневе и напоминает мне о цене неповиновения ему.

— Они внизу?

— Да, — с горечью отвечаю я, откидываясь назад на матрас.

— Хорошая девочка. Теперь задери топ так, чтобы твои сиськи вывалились наружу, и раздвинь ноги.

— Зачем? Не похоже, что ты меня видишь.

— У меня хорошее воображение. Вот как работает секс по телефону.

Секс по телефону! Мои щеки горят. У этого человека нет никакого стыда.

Вчера Моника принесла облегченные джинсы с низкой посадкой и белый топ с открытыми плечами и животом. Очевидно, их заказал Спайдер. Лифчика не было, поэтому, когда я заставляю себя задрать топ выше груди, она освобождается подпрыгивая. Если бы он стоял передо мной, он бы увидел мою грудь во всей ее обнаженной красе, мою промежность, обнаженную для его взгляда. Порезы, которые он оставил на моей груди, зажили, но он бы увидел оставшиеся шрамы, его клеймо в форме паутины, вытатуированное там навечно. От этой мысли я мгновенно становлюсь мокрой.

— Готово, — говорю я ему, — к чему ты клонишь с этим?

Он что-то мурлычет себе в горло. — Ты так чертовски невинна.

— Спайдер.

— Раздвинь ноги.

О, Господи. Его тут нет, и все же стыд и тревога пронзают меня так сильно, как будто он прямо передо мной, упиваясь моим видом.

Я не двигаюсь. Тишина, которую он слышит на другом конце провода, должно быть, заставляет его осознать это, судя по его следующим словам.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя отшлепали, когда я вернусь, раздвинь ноги. Покажи мне свою великолепную киску.

То, что он говорит со мной так, как будто он действительно здесь, может видеть, как я выполняю его команды, не облегчает подавления моего стыда. Желание, которое делает его голос грубым, позволяет легко представить его взгляд на мне.

Я раздвигаю ноги, мое лицо горит от моей наготы. Мои соски напрягаются, умоляя, чтобы их сосали, мой клитор пульсирует до боли, и мне приходится заставлять себя не гладить свою влагу прямо там.

Еще один низкий, голодный гул. — Так чертовски красиво. Я вижу, какая ты мокрая для меня.

Желание спрятаться от его воображаемого взгляда настолько сильно, что я резко поджимаю ноги и начинаю перекатываться на бок. — Я не могу этого сделать. Я…

— Лучше бы тебе не сдвигать ноги, Дикая Кошка.

Я снова вздыхаю и позволяю своим коленям разжаться. — Даже не мечтала об этом, — ворчу я.

На линии раздается шорох, который заставляет меня думать, что он пошевелился на кровати. Этот звук заставляет меня задуматься, где он и что делает. Мысль о том, кто был с ним в этой постели, пока меня там не было, заставляет мой желудок сжаться.

— Хорошо. Дай мне посмотреть, как ты играешь с собой.

Эта команда не должна меня удивлять, но, тем не менее, она вызывает во мне дрожь.

— Спайдер… — его имя вырывается хриплым и дрожащим голосом.

— Делай, как я тебе говорю, — его голос полон желания.

За те недели, что я провела с Спайдером, все глубже погружаясь в мир, настолько отличающийся от того, в котором я прожила большую часть своей жизни, мне, наконец, стало легче находиться перед ним вот так, не испытывая такого непреодолимого стыда, как в тот первый день в Логове Дьявола. Теперь, однако, волна стыда захлестывает меня при мысли о том, что я сделаю что-то, что принесет мне месяц изоляции, если кто-нибудь узнает. Унижение горячее и сильное, и нарастающая боль в моем сердце только усугубляет его.

Я закрываю глаза, сердце тяжело колотится в моей груди. — Я… Я не… Я никогда… Эм.

Он издает тихий смешок. — Я так понимаю, что эти извращенные ублюдки в твоей Колонии устроили бы тебе порку за это.

От этой мысли у меня сжимается горло. Гнев делает его голос грубым, и я знаю, что, должно быть, мне кажется, что я слышу в нем покровительство. Я киваю, понимая, что он этого не видит.

— Ну, ты им больше не принадлежишь. Твое тело принадлежит мне. Я единственный, кто может причинить тебе боль.

— Так приятно, — я облизываю губы, мои пальцы проходятся по голому животу.

— Расслабься, Дикая Кошка. Я скажу тебе, что делать. Ты просто лежишь там и получаешь удовольствие.

— Как?

Я могу сама понять, как это должно работать, основываясь на ноющей пульсации, которая нарастает у меня между ног, облизывая мой клитор. Не раз безумные вещи, которые Спайдер делал со мной, вызывали у меня желание погладить себя, чтобы унять ту же боль, которую я чувствую сейчас. Но есть абсурдная потребность угодить ему, чтобы… отделаться… так, как он хочет, и безымянные страхи заставляют меня чувствовать себя неуклюжей и неуверенной, что делать.

— Ты помнишь, как я лизнул твою киску в первый раз? — говорит Спайдер.

Воспоминание о том, как его язык медленно двигался по моему клитору и вызывал волны удовольствия, пронизывающие меня, делает меня еще более влажной.

Я снова киваю, затем понимаю, что он этого не видит. — Да…

— Используй свои пальцы так же, как я использовал свой язык. Медленно погладь ими свой клитор.

Его язык. Дорогой Господь. Потребность почувствовать, как его горячий, влажный язык жадно ласкает мой клитор, пересиливает мой стыд. Это слишком много, чтобы вынести, и я провожу дрожащими пальцами вниз по животу и между ног.

Первое прикосновение моих пальцев к моим влажным складкам посылает во мне вспышку удовольствия, такую сильную, что я шиплю сквозь зубы.

Рычащий гул, который издает Спайдер, почти убеждает меня, что он может видеть меня, даже если его тут нет. Мои щеки пылают, и я отдергиваю пальцы, наполовину испугавшись, что кто-нибудь из Колонии вот-вот ворвется и утащит меня в Круг Возмездия, извергая, что я шлюха, которая должна быть наказана за свое злодеяние.

— Спайдер, я не могу этого сделать.

— Заткнись и заставь себя кончить.

Я прерывисто выдохнула. Мой палец снова гладит мои складки, медленно двигаясь взад и вперед, как он и сказал. Господи, это так приятно, что не может быть ничем иным, кроме чистого зла.

Мое дыхание учащается.

— Притормози, — приказывает Спайдер, — я не хочу, чтобы ты кончала, пока я тебе не скажу.

Мои движения замедляются.

— Боже, ты такая чертовски сексуальная, Дикая Кошка. Я дрочил каждый день, пока меня не было, думая о том, как трахну тебя.

Мои глаза закрываются, и я тяжело дышу, заставляя себя замедлить движения.

На другом конце провода раздается тихий звон его ремня и звук расстегивающейся молнии.

О, боже. Он тоже собирается это сделать?

Образ его, растянувшегося на спине поперек кровати, с опущенными веками и тем тяжелым сексуальным взглядом, который я так хорошо знаю, заполняет мой разум, и у меня снова пересыхает в горле. В моем воображении он высвобождает свой член, твердый, как сталь, и начинает гладить себя. Мои соски сжимаются до боли, и мои пальцы быстрее потирают клитор.

— Притормози, — рычит он, когда мое дыхание становится хриплым, — я хочу кончить, пока ты будешь трогать себя.

Раздается еще один шорох, как будто он устроился поудобнее, намереваясь не торопиться.

— Ты хочешь знать, что это за штука, которую я тебе послал? — его голос прерывистый и хриплый от возбуждения.

Сглатываю. Я совсем забыла об этом. — Да, — выдыхаю я.

Он замолкает, замолкает на секунду. Затем…

— Это зажимы для сосков.

Очевидно, это заявление должно было подействовать на меня, но все, что я чувствую — это смущение. — Что для сосков?

— Зажимы для сосков, — интонация в его голосе говорит мне, что он улыбается, — зажимы крепятся к твоим соскам. Они сжимаются, и я могу тянуть за них их до тех пор, пока они не будут жечь достаточно, чтобы мой ремень на твоей заднице показался любовным прикосновением.

Мои пальцы замирают на моем клиторе. Страх сковывает мои внутренности, и жар, который накапливался внутри меня, мгновенно остывает.

— Но… Но там три зажима.

— Последний идет на твой клитор, — предвкушение в его голосе заставляет мои внутренности бурлить.

На мой клитор…

Мысль об одном из этих металлических зажимов, сжимающих чувствительный бугорок, который все еще пульсирует у меня между ног, заставляет мое сердце колотиться о ребра.

У меня кружится голова, накатывает паника.

— Ты не используешь эту штуку на мне.

— Черт возьми, я это сделаю.

— Ты не можешь. Ты… Ты не имеешь права, — мой голос срывается. Эти слова глупы. Я знаю, если он решит использовать это устройство для пыток на мне, я никак не смогу его остановить, но паника внутри лишает меня всякой способности мыслить здраво.

— Я имею на это полное право, — рычит Спайдер, — ты принадлежишь мне. Твое тело принадлежит мне, и я могу делать с ним все, что мне заблагорассудится. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя будет.

— Я ненавижу тебя.

Это не ложь, я действительно ненавижу его, но осознание его власти надо мной, что он сделает со мной все, что захочет, и я бессильна остановить его, заставляет остывшую во мне потребность снова подняться, одурманивающую и сильную.

— Черт, — он стонет от удовольствия, и я понимаю, что он гладит себя, что он делал это все это время. Его учащенное дыхание не оставляет сомнений. Мое заявление сделало его еще горячее, и он гладит свой член быстрее, — мне нравится, когда ты так говоришь. Заставь себя кончить для меня.

— Нет, — говорю я угрюмо, игнорируя сводящую с ума пульсацию в моём клиторе. Глупо, но единственный способ бороться с ним — это утаивать то, чего он хочет, а сдаться без сопротивления слишком похоже на слабость.

— Ты что, забыла, каким жестким может быть мой ремень?

Я испускаю дрожащий вздох. Мои пальцы скользят по моим все еще влажным складкам, проходя взад и вперед по чувствительному бутону, пока мои бедра не начинают извиваться. Движение трет мой зад о матрас, и каким-то образом жжение делает меня еще более нуждающейся, даже когда я начинаю хныкать.

— Это моя Маленькая Воровка, — дыхание Спайдера учащается; он явно может определить, что происходит в его комнате, по звукам, которые я издаю, — теперь засунь пальцы в свою киску. Трахни себя так, как я трахаю тебя своим членом.

О, Господи, как горячо. Ненависть к нему обжигает меня изнутри.

Я просовываю два пальца внутрь. Мои мышцы сжимаются, и чистое удовольствие сотрясает меня. Я задыхаюсь, извиваюсь и шиплю сквозь зубы. Легко представить, что это Спайдер внутри меня, медленно проникающий в меня, когда я засовываю пальцы внутрь и наружу.

Спайдер рычит, звук чистой похоти, и я клянусь, что слышу, как он жестко проходится по своему члену. — Черт, ты меня так возбуждаешь. Трогай свою киску, детка. Трахай себя пальцами, пока не кончишь.

Я издаю жадный звук, и мои пальцы входят и выходят из моей влажности, смазывая мою руку соками. Мои бедра приподнимаются над кроватью, угол позволяет мне вонзить пальцы глубже. Я тяжело дышу и хнычу, потирая ладонью свой клитор с каждым движением.

— Трахни меня, — рычит Спайдер, тяжело дыша мне в ухо, подводя меня ближе к краю.

Мои пальцы дико толкаются, и волна удовольствия захлестывает меня, пока я не вскрикиваю. Белые огни прорезают мое зрение, когда я разваливаюсь на части в корчащемся месиве.

Рык освобождения Спайдера наполняет мои уши.

Измученная, я вытаскиваю пальцы и падаю на матрас, мои руки падают по бокам.

— Черт. Ты такая чертовски совершенная. Ни одна женщина никогда не сводила меня с ума так, как ты, Дикая Кошка. Я никогда тебя не отпущу.

Обычная волна стыда за то, что я сделала, захлестывает меня. Я закрываю лицо рукой, как будто он действительно здесь и может видеть мою пылающую ярость. Мои глаза щиплет от беспомощности жизни, когда его слова вонзают в меня свои когти. Я перекатываюсь на бок и сворачиваюсь калачиком.

— Скоро увидимся, — мурлычет он мне на ухо, — о, и еще кое-что, — рычит он, —я не буду снисходителен к тебе за то, что ты подвергла себя опасности, когда я вернусь. И если ты еще когда-нибудь сделаешь что-нибудь подобное, я покажу тебе, что такое настоящая боль.

Звонок обрывается.

——

Через несколько дней после телефонного звонка Спайдера он все еще не вернулся.

Десятки раз после того телефонного разговора с ним я искала способ сбежать, решив быть как можно дальше от Каспера, пока он не вернулся, но возможности так и не представилось.

Не желая сидеть сложа руки и ждать, какую цену Спайдер может потребовать за то, что я подвергла себя опасности, я проверила окно в его ванной в первую ночь после того телефонного звонка, но кто-то, очевидно, вошел и заколотил его, пока я работала в баре, вероятно, по приказу Спайдера. И всегда кто-то был со мной или следил за мной, слишком пристально, чтобы я могла ускользнуть.

Не только мысль о том, что Спайдер может сделать со мной, побудила меня сбежать. Почти каждую ночь, когда мне не снились кошмары о том, как Гэри проникает в спальню Спайдера и целится мне в голову из пистолета, мне снилась Сара, пойманная Колонией и оставленная одна в темном изоляторе на несколько дней. Или, что еще хуже, страдала от боли со свежими рубцами на спине от хлыста дьякона Джейкоба.

Но поскольку выхода из Каспера или из МК не было, казалось, что, что бы ни планировал для меня Спайдер, мне ничего не оставалось, кроме как надеяться, что решение придет ко мне до его возвращения. И надеяться, что, где бы ни была Сара, она в безопасности и невредима, что Его Святой Мир не нашел ее.