Текст книги "Заложник зла (ЛП)"

Автор книги: Оливия Александер

Соавторы: Рэйвен Дарк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

— Иди приведи себя в порядок, — он отпускает меня, берет джин с виски, оставленный для него, и одним глотком опрокидывает напиток, — оставайся в моей комнате, пока я не скажу тебе другое.

Я поднимаюсь на ноги на ослабевших коленях, спотыкаясь, направляюсь к лестнице.

Карабкаясь, чтобы увеличить расстояние между нами, прежде чем я поддамся искушению сломать челюсть Спайдеру, я не могу подняться по лестнице достаточно быстро. Кажется, они отдаляются от меня с каждым шагом, и я проталкиваюсь сквозь группу мужчин, которые, я уверена, специально встали у меня на пути.

Кто-то спешит к лестнице, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть Спайдера, но Рэт с грохотом проносится мимо меня. Он несет на плече женщину, которую я никогда раньше не видела, не оставляя мне другого выбора, кроме как отойти в сторону и пропустить его, когда он мчится вверх по лестнице.

На полпути через бар Кэп как раз пробирается сквозь толпу к двери бара, и я ловлю полный отвращения взгляд, который он бросает на Спайдера через плечо.

Господи, Кэп все это видел. Почему-то мысль о том, что он был там, более унизительна, чем мысль о том, что кто-то еще наблюдает, и на меня накатывает волна унижения.

Все, что я хочу сделать, это подняться по лестнице, где я смогу побыть одна и забыть весь этот день, но Рипер следует по тропинке, проложенной Рэтом, вверх по ступенькам, таща за собой женщину.

Страйкер одаривает меня ухмылкой и хлопает Спайдера по плечу через спинку дивана. — Теперь вернулся Спайди, которого мы знаем и любим. Приятно, что ты вернулся.

Реакция Спайдера — это не то, чего я ожидаю. Он хватает Страйкера за шиворот и приближает его лицо, обнажая зубы. — Отвали.

Не давая себе времени размышлять о гневе Спайдера на его друга, теперь, когда лестница свободна, я бросаюсь бежать вверх по ней.

На секунду мои глаза ловят взгляд этой проклятой камеры на верхней ступеньке лестницы. Я подавляю волну слез и несусь по коридору, не в силах достаточно быстро попасть в спальню.

Как только дверь в спальню закрывается, и я остаюсь одна, я падаю на пол на колени, мои ноги больше не могут меня держать. Ощущение освобождения от Спайдера скользит по моей коже, просачиваясь в поры, его насыщенный мускусный запах наполняет мой нос, наполняет мою голову, пока она не начинает кружиться. Мне очень хочется сбегать в ванную и оттереть его, но мои ноги не выдержат достаточно долго. Аромат заполняет каждую щель моей жизни, разбивая мою решимость вдребезги.

То, что осталось от моей воли оставаться сильной и несокрушимой, разлетается на части, как разбитое стекло.

Мои кулаки колотят по двери, пальцы впиваются в дерево. Мои плечи сотрясаются от рыданий, которые, кажется, сдерживались неделями.

Кэп однажды сказал, что я единственная, кто может уберечь Спайдера от уничтожения его собственными демонами, что я единственная, кто может спасти его. Что я должна спасти его. Сегодня он сказал, что мне придется принять тьму, если я хочу добиться успеха в этой жизни. Сегодня он сказал, что я найду здесь свое место, но он ошибался. Он все неправильно понял.

Здесь для меня нет ничего, кроме боли и разрушения. Тьма в Спайдере слишком велика, ее слишком много, и теперь я знаю, что не смогу спасти его. Я не смогу, и, если я не найду способ сбежать от него в ближайшее время, его демоны не просто уничтожат его. Они уничтожат и меня тоже.

Они уничтожат все, чем я являюсь, а потом сожрут меня целиком.

Глава 15

Поездка с Беном

Эмма

Я просыпаюсь от громкого стука.

Открываю глаза, смятение просачивается сквозь туман сна. Я лежу на боку в постели, и серо-голубой свет проникает через окно.

Слабый, желтоватый свет, это тот свет, который легко может указывать на очень раннее утро или раннюю ночь, прямо перед восходом или заходом луны, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что это такое.

Уже утро. Скоро взойдет солнце.

Оглядев комнату, я обнаруживаю, что она пуста, и от этого факта я испытываю дикую радость.

— Эмма, — еще пара ударов в дверь, а затем голос Пипа, — открой.

Я вытаскиваю себя из постели. Мой зад трется о матрас, заставляя меня вздрогнуть и резко выпрямиться, прежде чем я пересеку комнату.

Без чистой футболки, раздетая до пояса, я приоткрываю дверь на несколько дюймов и заглядываю в проем, протирая усталые глаза.

Пип изучает мое лицо, и его юные глаза весело блестят. — Плохо спалось? — спрашивает он. — Я думаю, пройдет некоторое время, прежде чем ты почувствуешь себя комфортно.

Я сжимаю губы, наклоняю голову и жду.

— Мы скоро уезжаем, — он протягивает стопку одежды, джинсы, футболку и носки, сложенные сверху, — Спайдер хочет, чтобы ты спустилась вниз и была готова через тридцать минут.

Я забираю у него одежду. — Значит, мы возвращаемся в Даймондбек сегодня?

Он кивает. — Поторопись.

Он уходит, и я закрываю дверь.

Глядя в комнату, благодарность за то, что я одна, угасает, уступая место раздражающему одиночеству, которое стало слишком знакомым. Я иду в ванную, скрипя зубами.

После того, как я оставила Спайдера в баре и рухнула на пол, я плакала, пока не уснула прямо там, у двери. Я была слишком потрясена всем, что произошло за последние два дня, чтобы заставить себя лечь в постель.

Когда наступила ночь, я, наконец, приняла душ, смыла семя Спайдера и позволила воде смыть новые слезы. Спайдер не приходил в комнату.

Вскоре после того, как я забралась в постель, Моника принесла ужин, оставив тарелку с тушеным мясом на прикроватном столике. Она ушла, не сказав ни слова, а я даже не обернулась, чтобы посмотреть на нее. Чувствуя оцепенение, я поела в тишине, а затем, спустя некоторое время, провалилась в сон.

Удивительно, но сегодня с этим легче справляться. Мои эмоции кажутся менее интенсивными, запертыми за стеной оцепенения. Прошлая ночь кажется какой-то далекой, как будто я защищена коконом, завесой, за пределы которой ничто не может проникнуть.

Я быстро принимаю душ и вытираюсь полотенцем, затем смотрю на одежду, которую прислал Спайдер.

Слава Богу, сегодняшний наряд гораздо менее откровенен. В нем пара обтягивающих джинс, черная футболка и темные носки. Кружевные черных трусики, все еще с биркой на них, сложены между брюками и футболкой.

Я должна задаться вопросом, чья это одежда. Очевидно, он где-то приобрел нижнее белье. Вероятно, прошлой ночью он отправился по более секретным делам клуба и приобрел их до того, как вернулся в Попс. А остальную одежду он тоже купил?

Я оглядываю ее. Нет, он этого не делал. Джинсы выглядят потрепанными, удобными и выцветшими, какими становятся джинсы, когда их долго используют.

Ди вчера намекнула, что у Спайдера есть другие женщины, и это не первый раз, когда он это делает. Принадлежит ли эта одежда одной из них, как одежда, которую я нашла в его шкафу в тот первый день в Каспере? Делила ли с ним постель одна из девушек из Уайт-Спрингс?

Укол ревности на мгновение пронзает безопасность этого бесчувственного оцепенения. Должно быть, он сегодня спал, но очевидно, не возвращался в комнату ночью, иначе я бы наверняка его услышала. Я предположила, что он где-то катался, но был ли он в постели с какой-то другой женщиной, пока я была здесь одна?

Ревность превращается в ярость, и я дергаю за штаны, почти достаточно сильно, чтобы порвать их.

Я не должна чувствовать ничего из этого, и это сводит меня с ума еще больше, когда я осознаю, что это так. После всего, что он сделал, я должна быть рада позволить этим другим женщинам заполучить его!

Брюки немного свободны в талии и бедрах и на несколько дюймов длиннее в ногах, как будто они предназначены для женщины выше меня ростом с немного более широкими бедрами. Тем не менее, они удобны, и они не те проклятые набедренные, которые едва скрывают мою промежность. Они завышенные — это повод для большого облегчения. Это большая черная футболка, достаточно большая, чтобы быть еще одной из футболок Страйкера, с короткими рукавами. А потом я вижу, что написано на ее лицевой стороне.

Тут есть уменьшенная версия эмблемы Дьявольских Бандитов с названием клуба спереди тем же курсивом, что и на нашивке, которую мужчины носят на своих порезах. Футболка просторная и доходит мне до бедер. По крайней мере, он не заставляет меня носить что-то, что оставляет больше моей кожи открытой. Эта футболка не оставляет мою грудь наполовину вываливающейся из нее, и она не обнажает ту проклятую паутину, которой он пометил меня.

Я провожу расческой по волосам, свирепо думая о том, как Колония отслеживала каждое наше движение, начиная с того, как мы одевались и заканчивая тем, что мы ели. В отличие от того, что Спайдер делает со мной, они выделили определенное количество времени для утренней подготовки к новому дню. В отличие от Его Святого Мира, здесь нет окон, выходящих в каждую комнату в здании клуба, что позволило бы Спайдеру шпионить за мной в любое время. Несмотря на это, его контроль надо мной кажется не менее агрессивным. Меня беспокоит то, что я, вероятно, слишком хорошо осознаю сходство между тем, как он контролирует мою жизнь, и Колонией, из-за наказания, которое он вынес прошлой ночью.

Я раздраженно перекидываю волосы через плечо и чищу зубы, затем спускаюсь вниз.

Бар намного пустее, чем был накануне. Слыша все голоса снаружи, я понимаю почему. Мы скоро уезжаем, и большинство членов Уайт-Спрингс, вероятно, уже там, чтобы проводить нас. Вместо одной из девушек за стойкой стоит пожилой мужчина с окладистой белой бородой. Мне кажется, я слышала, как Спайдер в какой-то момент назвал его Попсом, сделав его владельцем. Увидев меня, он кивает в сторону выхода, как бы говоря: «Он снаружи».

Какое облегчение, что мы возвращаемся в Каспер, особенно когда я вижу, как несколько мужчин, сидящих за столиками и в баре, ухмыляются мне, когда я пробираюсь сквозь них. Я видела половину из них вчера в баре, пока Спайдер… делал то, что он делал со мной. Унижение накатывает на меня при мысли о том, что они видели, в то время как раздражающая боль проникает между моих ног, когда я вспоминаю ощущение кулака Спайдера в моих волосах, его рычание от удовольствия, когда он входил и выходил из моего рта.

Кэп проносится мимо меня, вырывая меня из моих мыслей. Он — единственное дружелюбное лицо, которое я вижу здесь, за исключением того, что, когда я смотрю на него снизу-вверх, он далек от дружелюбия. Он смотрит в мою сторону, как будто хочет увидеть, на кого он наткнулся, его рот хмурится, а затем он проходит через дверь и выходит на улицу.

Мое сердце сильно бьется. Есть только один вариант прочтения выражения его лица — это выражение явного неодобрения.

Вчера я думала, что выражение отвращения, которое я увидела на его лице, было из-за Спайдера. Спайдер потерял свое уважение, но потеряла ли я его тоже? Моя грудь сжимается.

Приближаясь к двери, я больше не даю себе времени подумать об этом, потому что Бен врывается в нее с широкой сияющей улыбкой.

— Привет, Эмма!

Я невольно улыбаюсь и заключаю его в крепкие объятия, пораженная тем, какое утешение нахожу в этом. — Привет, крутой парень.

Его улыбка становится шире, он в восторге от этого прозвища. — Ты пойдешь со мной сегодня навестить мою маму в больнице.

Я расширяю глаза в притворной обиде на его непреклонный тон. Этот парень проводит слишком много времени рядом со Спайдером. И он уже понизил тон альфа-самца.

Выйдя на улицу, на яркий солнечный свет, я оглядываюсь в поисках Кэпа. Мужчины и женщины толпятся, но я нигде его не вижу. Я отбрасываю сжимающее чувство в животе и сосредотачиваюсь на Бене.

— О, точно я? И кто сказал? — я потираю парню спину.

— Я, — Спайдер подходит к нам и нежно берет Бена в свои сильные руки. — Иди сюда, малыш, — он сажает его себе на бедро. Я пристально смотрю на него, в то время как Бен занят, играя с бородой Спайдера и не глядя на меня.

Конечно, я в восторге от того, что иду с Беном. Я обожаю этого малыша, и очевидно, что он хочет, чтобы я была с ним, но мысль о том, что Спайдер решил все за меня, раздражает меня и лишает экскурсию части ее радости. То, что он решил за меня, является неприятным напоминанием о его контроле надо мной. Я не только должна носить то, что он хочет, и есть, когда он мне скажет, но и ходить туда, куда он скажет, в любое время, когда ему захочется.

Я собираюсь бросить Спайдеру какую-нибудь хорошо отточенную фразу, но Бен улыбается мне прежде, чем у меня появляется шанс.

— Я хочу познакомить тебя с моей мамой, — говорит он. — Я спросил его, можешь ли ты пойти. Ты ведь этого хочешь, правда?

О Боже. Как я должна сказать ему «нет»? Спайдер ухмыляется мне, вызывая меня на спор. Заставляя меня быть настолько жестокой, чтобы разбить сердце ребенка.

Я глажу Бена по светлым волосам. — Я бы с удовольствием, милый.

Я имею в виду каждое слово.

Джулс подходит, чтобы обнять Бена в последний раз, говоря ему что-то о том, чтобы вести себя прилично, и что «Рути» собирается забрать его из больницы. Я только наполовину улавливаю слова, потому что Спайдер притягивает меня к себе, заключая в клетку в своих объятиях.

Украдкой взглянув на него, я замечаю, что он не менее сексуален, чем обычно, но он также выглядит усталым, тонкие морщинки прорезали его глаза и щеки. Я хотела бы, чтобы это послужило подтверждением того, что он не спал всю ночь, что он, должно быть, ехал, но это не так. Возможно, ему всю ночь не давала спать какая-нибудь великолепная байкерская девушка.

Я подавляю желание впиться ногтями в его обнаженные руки.

— Значит, вот как все будет? — я бормочу ему в плечо, когда он наклоняется и целует меня в шею, — ты собираешься контролировать все, что я делаю, куда бы я ни пошла?

— Разве ты не хочешь пойти с Беном? — он кусает меня за шею.

— Да. Для Бена, не для тебя, — я вздрагиваю, когда его зубы слегка царапают мою кожу, сильнее, чем в первый раз.

— Прекрати свое нытье, — он немного приподнимает голову, оставляя свои губы в дюйме от моих, так что от его дыхания их покалывает. — Ты скучала по мне прошлой ночью?

— Даже отдаленно нет.

— Лгунья, — его рот дразнит мой, пока мои мышцы не напрягаются от желания полного поцелуя.

— Чья это одежда, Спайдер? — мысль о нем в объятиях какой-то шлюхи прошлой ночью выворачивает мой желудок.

Он снова поднимает голову. Блеск в его глазах говорит мне, что он слышит невысказанный вопрос в моих словах — с кем он спал?

— Ты точно хочешь знать?

— Я ненавижу тебя.

Он смеется, и этот звук такой же злой, насколько и горячий. Его губы скользят по моим. Я жажду оторвать свое лицо, но его пальцы обхватывают мою челюсть, когда его язык проникает внутрь, пробуя мой на вкус. Когда он прерывает поцелуй, он прижимается губами к моему уху.

— Эта футболка моя, — его глубокий голос обволакивает меня. — Мне нравится, как на тебе выглядит наша эмблема.

Он не упоминает, кому принадлежат джинсы.

— Если у тебя была с собой одна из твоих футболок, почему ты вчера отдал мне одну из футболок Страйкера?

Спайдер ухмыляется. — Это его гребаный байк вызвал все проблемы. Я хотел разозлить его.

Но я до сих пор не знаю, откуда взялись эти штаны. И тут меня осеняет очевидный вывод. Они, должно быть, принадлежат женщине, с которой он спал прошлой ночью.

Ух! Я слишком много думаю об этом, особенно когда мне должно быть все равно.

— Давай. Драгон уже жалуется, что пора в дорогу, — он ведет меня через веранду и вниз по ступенькам туда, где припаркованы байки. Фургон, в котором мы перевозили оружие, ждет вместе с ними.

Я закатываю глаза, когда он обнимает меня за плечи. Он держит меня так, как я видела, как Снейк держит Ди, когда они гуляют, как будто я для него больше, чем просто игрушка. Это собственническое, но легкое объятие, и все же я не настолько глупа, чтобы читать это в нем.

Когда я вижу его байк впереди нас, мышцы моей спины сжимаются, жжение в ягодицах, кажется, усиливается при мысли о том, чтобы просидеть на этом сиденье четыре часа. Это будет мучительно.

— Спайдер, пожалуйста, скажи мне, что ты не ожидаешь, что я поеду на этой штуке прямо сейчас.

Он качает головой. — Ты поедешь в фургоне с Беном.

Слава небесам. Дороги здесь часто ухабистые и полны выбоин, и поездка будет более плавной, чем на мотоцикле.

Его улыбка говорит мне, что он видит мое облегчение. — Ди собирается поехать с тобой навестить Пенни, — добавляет он, наблюдая, как Пип забирается на водительское сиденье фургона. Ди помогает Бену забраться в кузов. — Она и Пип будут присматривать за тобой, так что не доставляй им никакого дерьма и держись подальше от неприятностей.

Как только Бен оказывается внутри, Ди забирается на пассажирское сиденье фургона вместо того, чтобы сесть на байк Снейка.

— Ты тоже вернешься в Каспер? — слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. Я полностью игнорирую предположение, что я какой-то нарушитель спокойствия, который намеренно ищет конфликта. Я всю свою жизнь старалась изо всех сил избегать неприятностей. С тех пор как я встретила его, они, кажется, каким-то образом нашли меня.

— Ты говоришь так, как будто была бы разочарована, если бы я этого не сделал, — его пальцы дразнят мой зад, и он игнорирует мое вздрагивание. Его слова ничего не выдают.

— Не льсти себе.

Он игриво дергает меня за волосы и останавливается у все еще открытых задних дверей фургона. Бен сидит на сидении и ждет меня. Там же спрятан байк, привязанный шнурами.

— Чей это байк? — с любопытством спрашиваю я.

— Пипа. Этот идиот сломал его вчера, катаясь. Они не смогли отремонтировать его как следует, так что, я думаю, вам с Беном там сейчас будет немного тесно. Залезай, — он протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

— Подожди, разве Кэпу не нужно ехать с нами? — спрашиваю я.

— Кэп останется здесь, пока мы не вернемся на следующей неделе. Залазь, любопытная.

Прежде чем я успеваю подняться, к нам подходят Джулс и Джин. — Спайдер, мы перекинемся парой слов с твоей женщиной, прежде чем вы уедите? — спрашивает Джулс.

Он рассеянно кивает и отходит к Драгону, который садится на свой байк.

— Привет, — говорю я с любопытством, глядя на них обеих.

— Ты действительно нравишься Бену, — говорит Джулс на удивление дружелюбным тоном, — сейчас он очень заботится о Пенни. Обычно не просит кого-то, с кем он только что познакомился, познакомиться с ней.

Я улыбаюсь. — Я рада это сделать, — потом я вспоминаю, что вчера сказал Пип о том, что произойдет, если она узнает об этом, — если тебе когда-нибудь понадобится кто-нибудь для присмотром за Беном, дай мне знать.

— Я собираюсь обнять тебя за это, — говорит она, и я приветствую ее объятия. Затем, гораздо более тихим голосом, она добавляет, — Спайдер — хороший человек.

— Так люди и продолжают мне говорить, — ворчу я.

Она отстраняется, сжимая мои плечи. — Поверь мне, это так. Я не думаю, что ты понимаешь, как сильно ты уже меняешь его, девочка. Или как ты хороша для него.

Когда она отпускает меня, Джин притягивает меня в свои объятия.

— Приезжай в любое время, — говорит она таким же тихим голосом. Я не уверена, что слышу в ее тоне. Сочувствие? Печаль? — держись там.

Просто смешно, насколько эти девушки умеют утешать. И странно, как я могу чувствовать теплоту чего-то еще в их тоне, кроме уверенности или утешения в отношении Спайдера. Это то, с чем я незнакома, вид семьи и сестринства, которые в подавляющем большинстве распространены среди женщин в Колонии. Когда я обнимаю их, у меня сжимается горло.

С тех пор, как я встретила Спайдера, единственная другая женщина, которую я встретила, которая была такой же дружелюбной, как они — это Сэм. И хотя в Колонии женщины обычно тепло относились друг к другу, это всегда казалось немного искусственным, как будто от них этого ожидали. Доброта Джулс и Джин кажется настоящей.

— Время сплетен вышло, девочки, — Спайдер возвращается к нам и протягивает руку, кивая мне, чтобы я забиралась в фургон. Я пожимаю плечами и машу девочкам, беру его за руку и сажусь в машину.

В нескольких футах от него Моника забирается на байк Дизеля. Интересно, ревнует ли Пип, видя, как она катается с другим мужчиной, даже если она едет с Дизелем только потому, что Пип не на своем байке? Зная, насколько Спайдер собственник, у меня такое чувство, что он ни за что не потерпел бы, чтобы я каталась на чужом байке.

Я медленно опускаюсь на сидение рядом с Беном, но, как бы я ни была осторожна, моя задница все равно горит, как только касается поверхности.

— Что случилось, Эмма? — спрашивает Бен, глядя на меня с очаровательной заботой.

Мои щеки пылают, и я внезапно радуюсь, что внутри фургона слишком темно, чтобы он мог увидеть мой румянец. Меня посещает сильное желание убить Спайдера.

— Ничего, приятель, просто небольшая боль в спине, — это не ложь; моя спина и руки все еще болят от грубости Спайдера две ночи назад.

Спайдер ухмыляется нашему обмену репликами. — Веди себя прилично, — говорит он, закрывая двери.

— Буду, — отвечает Бен, хотя у меня неприятное чувство, что Спайдер обращался ко мне.

Я осторожно откидываюсь на сиденье и испытываю прилив тепла, когда Бен прижимается ко мне. Я обнимаю его одной рукой.

Через заднее окно фургона я вижу, как Спайдер обнимает Джулс, долгим объятием, прежде чем он подходит и садится на свой байк. Я знаю, что между ним и Джулс ничего нет, особенно после того, что она мне сказала, но, когда я думаю, что ее работа — доставлять удовольствие мужчинам в MК, меня пронзает ревность, и я не могу не задаться вопросом, намеренно ли он обнимал ее там, где я могла это видеть.

Мы едем, должно быть, не менее двух часов, но фургон, похоже, не делает много поворотов, как по дороге сюда, так что я предполагаю, что мы возвращаемся назад. Члены МК, должно быть, думают, что на этот раз копы не будут следить за нами.

Голоса Ди и Пипа доносятся из передней части фургона, но я не могу разобрать, что они говорят. Пип смеется над чем-то, что говорит Ди. Кажется, они оба притворяются, что меня тут нет, и меня это вполне устраивает.

Бен в конце концов засыпает, и я позволяю ему свернуться калачиком рядом со мной, положив голову мне на колено. Я лениво глажу его мягкие волосы, в то время как мои мысли бесцельно блуждают, часто в тех местах, куда я бы предпочла, чтобы они не ходили.

Образ меня с растущим животом вторгается в мои мысли, и я яростно встряхиваюсь, отгоняя эту мысль. В Колонии я никогда не хотела детей, не тогда, когда знала, что буду воспитывать их в том мире, и особенно не в последние несколько месяцев там, после того, как узнала, что собираюсь выйти замуж за Сета.

Но со Спайдером?

Мое сердце в панике сжимается при этой мысли.

Проходит секунда, прежде чем я вспоминаю, что забеременеть невозможно с имплантатом, который Спайдер вставил мне в руку.

Воспоминание об этом вызывает волну неизмеримого облегчения. Я не могу сосчитать причин, по которым я не хотела бы иметь детей от Спайдера. Неважно, что этот человек бил меня плетью до тех пор, пока я не взвыла от боли, и не раз пытал меня. Неважно, что он отнял жизнь с холодностью и жестокостью, которые, согласно тому, что говорили и он, и Кэп, являются не только частью жизни MК, но и ее необходимостью. Он преступник, по уши увязший бог знает в какой преступной деятельности. Не говоря уже о том, что моногамия и верность женщине, вероятно, не входят в его лексикон. Жестокость у него в крови, в его венах. Это наполняет все, что он делает. Я никогда не смогла бы привязать себя к нему таким образом, и я никогда, никогда не могла думать о том, чтобы привести ребенка в его мир.

Так почему же мысль о ребенке Спайдера, растущем внутри меня, заставляет мои внутренности сжиматься от тоски?

Дрожа, ужасаясь собственным мыслям, я смотрю вниз на Бена, моя рука застывает на его волосах, пока я наблюдаю, как его грудь расширяется и сжимается в такт его дыханию.

В этом нет никакого смысла. Я должна бояться за Бена, зная, какой образ жизни он ведет, зная, что у мальчика нет выбора. Я должна злиться на Джулс за то, что она позволила ему быть частью этого, но я этого не делаю. Вместо этого я испытываю абсурдное чувство радости за него, что он родился в MК. Его отец отправил его мать в больницу. Откуда я это знаю, я понятия не имею, но Гэри Джеймисон не МК. Он никогда больше не приблизится к нему, не со Спайдером и армией байкеров, чтобы защитить его.

Это безумная мысль, но с ними он, вероятно, в большей безопасности, чем где-либо еще.

Фургон кренится, когда Пип замедляет ход и останавливается на том, что должно быть светофором. Я крепче обнимаю Бена, когда фургон делает поворот, а затем продолжает движение.

По прошествии более двух часов звонит телефон, и я слышу, как Ди берет трубку. Несколько мгновений спустя она ругается.

— Пип, подай сигнал Драгону, что нужна остановка.

Раздается гудок фургона.

Некоторое время спустя фургон подъезжает к заправочной станции и останавливается. Двигатели мотоциклов глохнут, и снаружи доносятся мужские голоса, отдающие приказы. Задняя дверь фургона открывается, и Спайдер машет мне рукой, чтобы я выходила.

— Давай, малыш, — Спайдер помогает Бену спуститься, а потом мне. — Тебе нужно в туалет? — спрашивает он Бена гораздо более дружелюбным тоном, чем обычно спрашивает меня.

— Угу.

— Тебе тоже? — он смотрит на меня.

— Да, — я смотрю на уличный туалет, в стороне от заправки. — Если ты хочешь отвести Бена, я…

— Ни единого гребаного шанса, — он хватает меня за запястье, как будто думает, что я убегу, как только отойду от него на два шага. — Страйкер, отведи Бена в туалет. Ты, пойдешь со мной, — он притягивает меня к себе.

Следуя за ним в туалет, я слышу голос Ди, стоящей с Моникой и Драгоном.

— Тони сказал, что они были бойцами ММА, — говорит Ди раздраженно. — Он сказал, что они создают проблемы для одной из девушек. Один из придурков сломал одной из них руку.

Драгон громко ругается.

— Мне нужна Моника, чтобы заменить ее, — добавляет Ди.

Я понимаю, что она говорит о Логове Дьявола. Я оглядываюсь назад, беспокойство пронзает меня. Я надеюсь, что Сэм не была той, кто пострадала…

— Хорошо, — рычит Драгон, — Дизель может отвезти ее туда. — Спайдер, — зовет Драгон, и Спайдер останавливается у двери в женский туалет, оглядываясь на него через плечо. — Мне нужно, чтобы ты и Страйкер были в Логове с Дизелем, разбирались с тем дерьмом, которое затевают эти бойцы. Пип поедет с воровкой в больницу.

— Конечно, през.

Я сопротивляюсь желанию покачать головой. Я не думаю, что Драгон когда-либо называл меня по имени.

Страйкер исчезает в мужском туалете вместе с Беном. Спайдер открывает дверь в женский туалет, но вместо того, чтобы проверить это место, он заходит и позволяет двери захлопнуться, стоя со скрещенными руками и ожидая.

Женщина выходит из одной из кабинок и смотрит на него с удивлением, которое быстро сменяется шокированным выражением лица, когда она понимает, что он намерен остаться тут. Я поднимаю взгляд, чтобы увидеть его ухмылку, и наблюдаю, как она моет руки, а затем убегает, даже не вытирая их. Вероятно, она слишком боится противостоять огромному татуированному байкеру, который выглядит так, словно может съесть ее на завтрак.

— Что ж, продолжай, — говорит он, кивая на кабинки, — если только ты не хочешь, чтобы я использовал то время, которое у нас есть наедине.

— Ты собираешься стоять тут? — пищу я, — Спайдер, это женский туалет, убирайся!

— Нет, — его широкая улыбка заставляет мои колени дрожать.

В этом туалете нет другой двери и окна, так что я не смогу убежать, но он остается ждать у единственного входа, блокируя его, так как я не слышу его шагов. Либо его не волнует, что кто-то другой может увидеть его здесь и поднять шум, либо он не думает, что у кого-то хватит смелости что-то сказать. Вероятно, это и то, и другое.

Я фыркаю и направляюсь в одну из кабинок, не в силах снова не думать о Колонии. Я делаю свое дело, ненавидя то, что Спайдер может слышать, как я хнычу от боли, когда сижу.

— Больно, Дикая Кошка?

Я стискиваю зубы и с трудом верю словам, которые слетают с моих губ, словам, которые я, должно быть, достаточно часто слышала от женщин и от него в клубе.

— Отвали.

Спайдер разражается смехом, и я слышу в нем шок.

Я вспыхиваю и выхожу. Я не слышу, как он двигается. Как только я мою руки и сушу их под сушилкой, он хватает меня за запястье. Он дергает меня к свободному месту на стене, разворачивает так, чтобы я была к нему спиной, и прижимает меня к ней.

Остается предполагать, что он злится на то, что я сказала, я задыхаюсь и в панике извиваюсь в его хватке. Его пальцы сжимаются на моей шее сзади, заставляя меня прижиматься щекой к шершавому кирпичу.

Его пальцы ослабевают, когда я замираю, но он оставляет свою ладонь на моем затылке. — Разве дочь пастора может так разговаривать? — его голос — низкое рычание, насмешливое и веселое, и совсем не злое.

Не зная, что он собирается делать, я не осмеливаюсь давить на него. Вместо этого я тяжело дышу и жду его следующего шага. Он убирает волосы с моего лица и плеч с этой тревожащей нежностью.

— Ты становишься болтливой Дикая Кошка. Знаешь, это горячо.

— Спайдер…

— Как ты назвала меня прошлой ночью? Жалкий кусок дерьма? — немного гнева или, может быть, желания делают его голос грубым, когда он скользит рукой по моей талии спереди.

Мое дыхание учащается.

Он задирает мою футболку и расстегивает мои брюки.

Паника, поднимающаяся во мне, превращается в смесь унижения и страха. Неважно, как он отнесется ко мне, это будет больно. Я представляю, как его таз болезненно трется о мой покрытый рубцами зад, и я извиваюсь.

— Спайдер, нет, — хнычу я, отталкивая его руку, — пожалуйста, мне все еще больно.