Текст книги "Поцелуй Однажды: Глава Мафии (СИ)"

Автор книги: Ольга Манилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 25

Она выгуливает бриллиантовое кольцо на их свидании в известном городском стейкхаузе «Руна». Здесь шумно и людно, но они с Романом в хорошем настроении.

Радости порой тоже приходят не одни. После того, как Кира отправляет на банковский счет цеха сумму штрафа и увольняется по-английски, Морозов подкидывает ей подработку и обеспечивает контакт с еще одним редактором известной интернет-площадки.

Платят не намного больше, чем в цеху – потому что Кира потянет только переводную редактуру нескольких будних дней, а аналитика нужна изданию лишь три раза в месяц – но теперь она работает из дома и когда захочет.

Это начало, говорит Морозов, и советует работать над эксклюзивной аналитикой, качественной и актуальной, которую пока никто оплачивать не будет. Наработать себя имя.

В «Руне» они, можно сказать, отмечают ее удачный старт на новом поприще. Кира знает, что Рома не горит желанием видеть свою девушку в политической сфере, оттого его искренняя поддержка ощущается весомее.

Кира первой замечает его родителей – потому что сидит лицом ко входу в основной зал. И лицо она это удерживает, стараясь никак не выдать неприятный сюрприз.

Он же быстро обнаруживает их присутствие, небрежно оборачиваясь, когда официант, принесшей стейк, уже уходит.

Возможно, Кира не настолько невозмутимая, как она себе представляет, а, возможно, у Карелина-младшего превосходное чутье.

Градус напряжения нарастает. Мэр и его жена замечают сына со спутницей. Роман продолжает трапезу в ординарном режиме, но разок разделочный нож соскальзывает с розового мяса и проходится сталью по тарелке оглушительно звонко.

– Думаю, мы и дома найдем, чем заняться, – решительно говорит Кира, возвращая с колен салфетку на стол.

Карелин смотрит на нее недоуменно.

– С чего это? Мы никуда не уходим.

Она старается не смотреть в их сторону, но тяжело игнорировать, как они обсуждают их с Ромой. Разговор явно сконцентрирован вокруг девушки сына.

Даже десерты толком не удается рассмотреть, как официант с озадаченным видом приносит Кире этажерку с рукодельными шоколадными конфетами и … записку.

Кира из тех ужасных людей, что равнодушны к шоколаду. Впрочем, будь это алмазы, смотрела бы на подарки столь же пораженным взглядом.

Официант даже понятия не имеет, какой шторм намечается, когда наклоняется к девушке и объясняет, что записку и сладости просили передать… вон с того столика.

Она разворачивает записку механическими тугими движениями пальцев.

«Если вам нужна помощь, дайте знать. Мы вам поможем избавиться от него. Вы либо глупы, либо совершаете ошибку».

Да как… как они вообще смеют! Зашкаливающее высокомерие. Спасать они ее собрались.

Она пытается скомкать бумагу, панически разыскивая глазами куда же ее деть, но Рома выуживает записку из беспокойных рук, разрывая ту в процессе надвое.

Он, видимо, читает содержимое несколько раз.

– Это бред, – вспыхивает она и без стеснения смотрит на седовласого мэра и элегантную ученую с возмущением и злостью. – Я же говорю, поехали домой. Бред полнейший.

– Хм, – произносит он, изображая задумчивость. Отпивает еще бренди. – Ты не глупая, но действительно совершаешь ошибку.

Он тоже возвращает салфетку на стол. Откидывается на спинку стула.

Кира нервно сглатывает.

– Правда, мне совсем не нравится этот снисходительный тон по отношению к тебе. Мне это сильно не нравится.

Она даже не успевает его окликнуть, как Роман бросается к отцу и вытаскивает того из-за стола за ворот.

Седовласый мужчина, на удивление, молниеносно реагирует и заряжает сыну прямо в лицо. Оклемавшись, молодой мужчина отбрасывает пожилого в сторону вешалки, где столиков и нет.

Драка принимает серьезный оборот, когда Карелин-старший запускает бутылкой в противника. Роман пятится несколько мгновений, дыша запутанно и вязко.

Будто берет тайм аут. Будто он еще раздумывает.

Его мать бросается к поднимающемуся мужу, у выхода уже маячит охранник, и Кира поднимается тоже.

– Как тебя вообще сюда пускают, – орет мэр. – Среди нормальных людей!

Рома отправляет отца в гущу столиков слева, гневной мощью кулаков по спине. В одно мгновение кажется, что он способен сломать отцу хребет. Никто не успевает ничего поделать. Гости разбегаются по сторонам, а мэр силится подняться из лужи собственной крови.

Она пытается – всеми возможными и невозможными усилиями, – но Кире не удается скрыть испуганный и потрясенный взгляд на Романа. Тот стоит посреди ресторана, взлохмаченный и потрепанный в превосходном костюме, и захватывает кислород всей мощью своего массивного тела. Поднимает на нее воспаленные глаза и вздрагивает.

– Мы уходим, – она выговаривает охраннику слишком резко, когда тот неуверенным шагом направляется к Карелину-младшему.

Мэр кричит им что-то вслед, но, слава Богу, не разобрать ни слова.

Впервые молчание Романа пугает – своей потерянностью, а не напряженностью. Ни звука не издает: ни следуя за девушкой из «Руны», ни внутри машины, которой управляет Ираклий.

Дома он бредет из кухни в их спальню с бутылкой бренди, усаживаясь прямо на кровать. Кира старается обработать его ссадину – он послушно поворачивает, поднимает и контролирует голову, но продолжает хлебать алкоголь прямо из горлышка.

– Он спровоцировал тебя, – приглушенно заключает она, приглаживая чернявые волосы, даже не отложив в сторону вату.

– Он спровоцировал, еще когда заделал меня, – почти что смеется он горько, но прямого контакта в глаза избегает.

Кира возвращается через некоторое время, уже с бокалом, чтобы налить бренди и себе тоже. Невесомыми, словно призрачными, касаниями намеревается повернуть его голову так, чтобы встретиться взглядом, но Рома неожиданно вырывается и сам смотрит на

нее.

Глазами чумными и разбитыми.

– Я не собирался его бить. Я не собирался, – твердит он яростно.

– Я знаю.

Мысли о том, что завтра об инциденте не напишет только ленивый, окончательно улетучиваются, потому что Кира не ожидала от него отчаяния глубокого и неразрешимого. Все остальное уже не имеет значения.

Она собирается отойти – надо раздеться и натянуть ночнушку – но Карелин хватается за нее, притягивая за талию. Выдыхает ей в живот, с хрипом и дерганьем, и дико кричит.

Бархатная ткань поглощает мощь протяжного крика, и Кира гладит его по голове. Волна за волной, ладонь выравнивает послушные волосы лаской.

Его боль просачивается даже до ее костей. Вспоминается его вопрос ледяным тоном тогда, на судостроительном заводе. Про ее отца. Как же глубоко это все в нем сидит. Глубже, наверно, только само ДНК. Кире хотелось забрать хотя бы половину угнетения и разочарования. Или хотя бы унять.

Затем лихорадочно стянутое с нее платье он мнет в своих руках, словно не зная что с ним делать, и вздыхает уже в обнаженную кожу возле ее пупка.

Кира протягивает ему бутылку, а сама забирается на кровать с бокалом. Через некоторое время он закуривает прямо в комнате, наполняя пеплом забытый стакан на прикроватной тумбочке. Поглаживает ее бедро, будто хочет оставить там след собственной руки навсегда.

Кира наблюдает, как за стеклом потухают сигаретные угольки, обращаясь пеплом.

– Это конец, я думаю. – Хрипит он и едва слышно гундосит. Бутылка в хватке пятерни уже необычайно легкая. Затем он позволяет себе смех. – Блядь, кто бы мог подумать. Мне все равно. Это все. Даже забывать не надо. Закончилось вот так.

– Ты… ты надеялся помириться с ними. Хоть когда-нибудь?

Она сжимается вся внутри, ожидая шквала яростных эмоций, но он качает и качает головой вместо того, чтобы сказать «нет».

– Пр кой мириться с тем, с кем не ссорился, а? Они просто вышвырнули меня. Слишком проблемный. Слишком слишком. Ну а Арам… Арам – это ведь всегда был только предлог. Я все время хотел, чтобы они почувствовали. Я хотел уничтожить его и его карьеру, чтобы они почувствовали. Каково это, когда это делает… семья.

Кира думает, что если Карелин хотел по-настоящему уничтожить мэра, он бы давно преуспел.

Он поворачивается и смотрит на Киру своими потрясающими глазами, леденцовая зелень которых таит тысячи тайн и откровений под влажным и блестящим покровом. Роман проводит большим пальцем по ее щеке и она закрывает глаза, пытаясь остаться в этом моменте навсегда.

– Арам – это мой друг. Был. Покончил с собой в школьном колледже. Меня долго допрашивали, потому что пистолет был моим.

– Что с ним случилось?

Вытирая рот рукой, он наконец опускает бутылку на пол. Сжимает белую плоть ее бедра еще крепче.

– Быстрая дурь, проблемы в семье. Консервативный мусульманский род. Арам был… был больше, чем все это. Больше, чем дурманы скорости, правила, законы, традиции. Они все хотели засунуть его в что-то одно, что-то малометражное.

– Мне очень жаль, – шепотом она целует щетинистую щеку.

Роман слепо сжимает ее за бок, а потом за грудь и поднимается к шее. Словно проверяет на месте ли она вся. Или заземляет себя, и нужно за нее держаться.

– Да, Арам всегда был просто предлогом… – Он обращается больше к себе, чем к девушке. – Удобным таким, ведь оправдано презирать того, кто виновный. Убийца. Монстр. Даже если он… Даже если это твой с…

Он ищет бутылку, но Кира забирает беспокойную ладонь в свою.

– Не оправдано. Не оправдано никогда. Ты был подростком.

Она заваливает Рому на спину, и расстегнув рубашку, высчитывает сложные уравнения у него на груди. Царапает короткие волоски, закусывая губу.

– У этой истории хороший конец, – он поворачивает голову к Кире, и ловит хрупкую ладонь, сдвигая ее влево и удерживая там крепко-крепко. – Кто бы мог подумать. Реально хороший. Мне просто плевать теперь.

Он пьяно смеется и вдруг смотрит на руку у себя на груди, словно что-то в ней обнаружил.

– Я пойду заварю тебе чай. И принесу сюда, в нашу комнату, – она улыбается, уже поднявшись на ноги и натягивая ночную рубашку.

Он только пожирает ее глазами, не двигаясь и ничего не отвечая.

На кухне Кира готовит заварку и на сегодня, и на завтрашнее утро. Дожидаясь щелчка чайника, она просматривает новостные чаты.

На одном региональном сайте, больше специализирующемся на антикоррупционных заметках, сегодня опубликована сплетня, которая Кире высвечивается только потому что у нее заранее настроен определенный тег.

Прокуратура округа рассматривает Василия «Кулака» Кулакова, так называемого столичного короля, как причастное лицо к смерти регионального криминального авторитета в городе Долинске.

Авторитета нашли с простреленной головой.

Обвинений официальных нет.

Кира хмурится, пытаясь собрать мысли в логическую кучу. Какое отношение столичный Кулак может иметь к тем разборкам, и почему прокуратура вдруг занимается тем, кто всегда был неприкасаем.

Она откладывает телефон в сторону. Как и откладывает размышления по поводу неприметной сплетни на потом.

Глава 26

На Мальдивах ноябрь – начало сухого сезона, и так как они решают не праздновать там Новый Год, то целесообразнее съездить раньше, пока народу собирается меньше. Тем более, Кира прониклась рекламной кампанией Фрезя и не может дождаться семидневного ничегонеделанья на одном из островов.

При вылете у нее, на удивление, возникает проблема. Пограничник, заглянувший на борт, как всегда, на несколько минут, сообщает о запрете на выезд для Киры. Точную причину он не знает, но что-то связанное с прокуратурой.

Роман, сотрудник аэропорта и менеджер чартерной компании по громкой связи решают затруднение за несколько предложений – они просто вынесут ее имя из списка пассажиров на этом борту, как будто она и не вылетала.

Так делать обычно не разрешается, но чартерная компания очень хочет угодить Карелину. Пограничник только рад такому повороту событий – очевидно, что девушка никакая не преступница, о вылете и прилете никто не узнает, а он в конечном итоге получит солидное вознаграждение от мафиози.

После нескольких звонков Романа по поводу ее статуса невыездности, она просит его не заморачиваться сейчас. Лучше заняться проблемой уже после отдыха.

Даже на частном самолете, путь к ресортам Мальдив – нелегкий. Когда они добираются до солнечного клаптика земли посреди Индийского океана, после долгой пересадки на гидролете, Кира чувствует, что ей реально нужен отпуск.

Их нахождение на острове «Шеваль Бланк Рандхели» довольно забавное событие, так как никто из них двоих не любит ни водный отдых, ни пляжный. Первые два дня они почти безвылазно проводят на террасе своей виллы в лагуне, показывая нос только на завтраки и ужины в роскошных ресторанах.

Но полуднем третьего дня, пересекая искусственный островок, вдоль и поперек, Кира выходит к развилке дороги прямо посреди океана, – где сосредоточено большинство водных вилл, – и понимает, что же делает это место особенным.

Переживание плоской изолированной земли, бесконечная синяя даль, окольцовывающая с четырех сторон, пленит новизной не только сознание, но и сам вестибулярный аппарат.

Они с Ромой неразборчиво бредут по лезвию побережья лазурных вод, тихих и мерцающих, и, когда Киру слегка пошатывает, он придерживает ее за шею, под предлогом массажа.

Фрезь требует, чтобы они ему трезвонили и сообщали о всех впечатлениях и встречающихся гостях. Так как большинство впечатлений касаются занятий любовью, то Кира вынуждена иногда ходить то на уроки дайвинга, то в СПА, то на утреннее кормление скатов. Чтобы хоть что-то рассказывать финансисту.

– Возле виллы №37 живет рыба, клянусь, с самыми большими губищами на свете. Ее зовут Клубничка. Смотри осторожно, она и кусаться может, так людишки ее достали.

– Коля, – вздыхает Кира, – мы и живем на вилле №37. И никакой Клубнички здесь нет. Ты ведь знаешь, что рыбы вообще мигрируют?

Рома грозится выбросить телефон в океан, когда Коля требует от него регистрации в Снэпчате, но все трое знают нсколько устрашение шуточное.

Секс начинает напоминать сказ, и даже Рома невзначай комментирует, что у них обоих сдвиг по фазе.

Однажды Кира реально побаивается, что они разламают личный бассейн, выходящий в океан, но потом, естественно, уже становится все равно.

Он постоянно дразнит ее самыми гнусными способами, и Киры вынуждена прибегнуть к мести. Повалив мерзавца на спину и удерживая его руки над головой, она сверху доводит его до нетерпеливого, агонизирующего состояния.

Все заканчивается, когда Рома вырывается и расправляется с ней размашистыми, грозными толчками, сдвигающими на деревянной кровати все ее тело.

– Где хочешь засос, на шее или на груди?

– От такой галантности… даже не знаю куда деться, – она привстает, что скрыть наготу чем-то, но он разворачивает и удерживает девушку за плечи.

– Я голосую за оба, – серьезным тоном обжигает он ей ухо и наблюдает, как чувствительная кожа расходится мурашками.

К шее он присасывается деловито и расчетливо. Еще бы, там засос все увидят, и он никогда не жалеет тонкую кожу.

А на расправе с грудью Романа уносит и она едва ли не за уши того оттягивает.

– Веди себя хорошо, – журит его Кира, но сама поглаживает заново твердеющий член.

Он трется носом у ее уха.

– Хочу тебя попробовать по-другому. – Вполголоса заводит Карелин. – Давно хочу. Там, где я еще не был.

Кира… догадывается. Она видела взятые на остров несколько лубрикантов. Хочется попробовать с ним все, но… неуверенность от этого никуда не улетучивается.

– Сейчас? – старается говорить невозмутимо, и, кажется, у нее получается.

Он отодвигается, чтобы изучать ее лицо долго и молча. Готова поклясться, минут пять проходит перед тем, как Карелин заговаривает.

– Нет, вечером. – Целует в щеку и висок. – Кира, я не собираюсь заниматься с тобой анальным сексом в первый раз посреди гребанного океана. Это рискованно. Я собирался поэкспериментировать. Посмотреть, понравится ли тебе сначала пальцами.

– Почему не собирался? – хмурится она. – И почему рискованно? Не придумывай, можно подумать, скорую придется вызывать.

– Нет, – отрезает Рома. – Можно потерпеть, и начать с малого. Так и будет.

Кира не спорит, но внутри закипает от раздражения на эту его холодную рассудительность. Приподнимающую голову только, когда есть возможность ткнуть Киру носом в то, что она с чем-то не справится. Он может быть миллионы раз прав, но его дотошность порой невыносима.

Вечером они довольствуются тихим ужином в итальянском ресторане, что приглянулся им на острове больше всего. Японский, к сожалению, работает лишь изредка.

В «Шеваль Бланк Рандхели» намного больше народу, чем ожидалось. Наверное, потому что из старых ресортов – этот считается самым высококлассным.

Кира – в черном полупрозрачном платье, открывающем плечи и ноги. Не то чтобы она может похвастаться длинными ногами, но Рома властно поглаживает ее ляжку после того, как девушка возвращается из уборной.

Закинув ногу на ногу, она сжимает сведенные вместе бедра сильно-сильно и отправляет в рот сладкую вишенку. Она чувствует, как Роман пристально смотрит на нее и не позволяет себе улыбнуться. Разводит и расслабляет бедра на несколько секунд, а затем снова сжимает, судорожно прикрыв глаза на миг.

Что в ресторанах на Мальдивах хорошо, так это отсутствие счетов. Можно просто уйти, кивнув официанту.

Они возвращаются к вилле надуманно медленно, но в один момент, уже на деревянном мосту, Рома притягивает ее спиной к себе. Вжимаясь стоящим членом в невесомую ткань на ягодицах. Этот отрезок дороги темный, и до фонаря шагов пять.

– Смотри, чтобы я дошел, а то худо будет.

– Ой, а кто сегодня лекцию про терпение читал? – Она трется об эрекцию, и обвивает его руки своими. Соединенные ладони лежат у нее на талии.

– Сегодня ты будешь умолять, – ласково говорит девушке в волосы, как всегда, обманчиво.

Кира не может сдержать улыбки, которую, слава богу, он не увидит. Двое могут сыграть в эту игру, и скворчащее в жилах возбуждение толкает ее на смелость.

– Я в душе пять минут буду, – сообщает Кира, как только они заходят на виллу, и направляется к ванной.

Он ловит ее за талию, снова утыкаясь членом куда получится.

– Это долго, можно и без ванной.

– У тебя мозги набекрень, Карелин, – вырывается она, возмущаясь.

– Агу, ну хоть платье сними здесь.

Стягивает она многослойную тряпку не очень соблазнительными движениями, но Роман вряд ли замечает, так как сразу снимает с нее белье. Целует в живот и урывками лижет засос на груди собственного авторства.

– Ну все-все, – пихает девушка его.

– Пять минут.

Часом позже, разморенная и наркученная одновременно, Кира впивается в подушки кулаками, когда он пальцами выходит из нее. Он принимается ласкать ее клитор ртом, чтобы снова утопить в экстазе, но ей не это нужно.

Ей нужно, чтобы он продолжил начатое и чтобы испытывал хоть часть фрустрации, пожирающей ее.

Она сдвигает бедра и привстает на локтях, обрывая его движения. Оглядывается через плечо. Не скрывает, что легкие пашут ветряной мельницей во время урагана.

– Хочу еще, – требует Кира.

Роман проводит губами по изгибу загорелого бедра.

– Будет еще, но… сначала кончи еще раз.

– Ты дуришь мне голову, – ноет она, хотя знает, что это лишь половина правды. – Давай… – она сглатывает, и устраивается поудобнее, – войди туда двумя пальцами, а не одним. А потом полностью.

Он выпрямляется на коленях и проводит руками по изгибу талии и бокам.

– Кира… потерпи чуток, мне нужно себя контролировать. Я… кончу в тебя, в конечном итоге, как обычно. Пока на сегодня было достаточно растянуть тебя там.

– Нет, недостаточно, – мямлит она. – Хочу еще. И быстрее. Вот прямо сейчас, понимаешь? Это не по расписанию. Можно не по записи что-то сделать?

Роман ласкает ее пальцами, по всей промежности, касаясь и тугого колечка, будто слова заколдовали его.

Она выгибается, и прикусывает саму себя за руку. Трет бедра между собой, а одна нога дрожит, так как на той больший вес.

– Рома, – невнятно заводит она, – Рома, потрогай меня…

Он матерится и матерится, не то удерживая свои пальцы от потери контроля, не то колебаясь как начать заново…

Кира пытается поласкать саму себя и ищет навершие между половыми губами. Роман так дергается позади, что она чуть не опрокидывается на бок – ко всему прочему, он резко заводит ее руку за спину, и теперь она кое-как удерживается на одной растопыренной ладони.

– Рома, что ты…

– Ты, блядь, специально это делаешь, да? Да ты… Я же…

Наконец-то доехало. Кира улыбается в темноту и взвизгивает, когда он наваливается на нее, небрежно вторгаясь во влагалище.

– Кира, – рявкает он ей на ухо, – я не буду трахать тебя в задницу здесь, это понятно? Это решено. Но теперь… теперь посмотрим, сможешь ли вспомнить, как это вообще без моего члена внутри, смотри, милая, забудешь вообще, что можешь без него внутри.

Лишает ее опоры вмиг, и удерживает обе руки за спиной. Навесу ее сердце раскачивается вновь – слава богу, сердце вообще начинает биться опять.

Они засыпают на рассвете. Он лишь нехотя встает – дабы найти воду и, вместо того, чтобы выпить, выливает себе на голову. С закрытыми глазами Кира морщится от падающих на расплавленную кожу капель, но затем собирает влагу с его волос ладонями и охлаждает себе лицо.

– Это кондиционирование не работает настолько хорошо, как они думают.

– Спи уже, – забрасывает на него ногу Кира и он утыкается лицом в ее голову.

Оставшиеся дни они погружаются в негу изоляции, не посещая и рестораны. Помощник генерального менеджера даже наведывается на виллу: видимо, их дворецкий боится, что делает что-то не так, раз гости от всего отказываются, кроме подносов с едой.

Мильмо, их дворецкий, – замечательный и трудолюбивый парень, который еще и хорошо помнит «мистера Фрезя, такого остроумного мистера, такого веселого мистера». Кира уговаривает Рому оставить ему баснословные чаевые.

Вылет обратно проходит без задержек. Девушка немного волнуется из-за своего непонятного статуса «невыездной», но раз нельзя покидать страну – это же не значит, что в нее нельзя возвращаться? Может быть, Кира и была заграницей, когда поставили запрет.

Прочитанное на форумах успокаивает, даже в историю обычных пассажиров на границе не всматриваются так подробно при возвращении, а что уже говорить про чартеры. У них с Ромой обычно даже не проверяют документы на обратном пути.

Волнение не оправдывается. Возвращаются они всегда через маленький частный аэропорт в области. Здесь, в этот раз, пограничник даже не заходит к ним на борт.

Машина сегодня ожидает чуть поодаль от трапа.

Ветренно как никогда.

С другого конца полосы приближается джип на значительной скорости, а после остановки из него выскальзывает Лешей.

Карелин знаком показывает заму, что разговоры потом уже.

По дороге к их авто Рома замечает расстегнутый ремешок ее босоножки и, естественно, не может оставить это просто так.

Он опускается на корточки, чтобы вставить кожаную ленточку на место. Кира оглядывается – на той же полосе, только дальше, сегодня стоит еще один самолет, поменьше.

А возле здания, вокруг неизвестного мини-вэна, торопливо прогуливается человек, туда-сюда, вперед и назад.

Мужчина поднимает голову, и, кажется, смотрит на нее.

Как только их джип трогается с места, в салоне Кира замечает выскользнувший ремешок и на правой босоножке.

– Да что это такое, – бормочет девушка.

Нагинается, чтобы поправить его, и свист первой пули почему-то слышится таким далеким, хотя за ней тут же следует очередь и других.