Текст книги "Дар. Золото. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Машка недоверчиво выгнул бровь. И я его, кстати, понимаю – кошки, вообще, сильно привязаны к дому. Для них остаться без логова смерти подобно. Но Слим и не думал беречь нервы правнука:

– Так что этот балбес, по имени Машал, который дал тебе клятву равного, ничего кроме когтей и клыков не имеет…

– Я знаю, – не очень вежливо перебил я старика.

И тихо офанарел. Про себя. А откуда я знаю, что когда-то этот клан метаморфов был опорой гномов? Боевой силой. Хоть и малочисленной. Именно благодаря им, гномы продержались на Даре так долго. И именно за верность, волчьему клану был вручен Ключ, дан официальный статус полноправных вессальских граждан и отдан в пользование замок и земли вокруг. Как были отданы земли на крайнем западном побережье, где волки построили свой город – Сурья – разграбленный эльфами в последней войне. А ведь я действительно все это знаю. Откуда-то изнутри всплыло... Ладно, потом разберемся. А сейчас сделаем вот что:

– Я передаю право клана Волков Ирбису Расу, как наследнику Машала Раса: барса и человека. Этот замок и владения отныне принадлежат ему.

Слим крякнул. Видимо, не ожидал. И строго посмотрел на мальчишку. Стоит ли говорить, что мелкий тут же пододвинулся поближе к отцу? Но старик тяжело вздохнул:

– Оно благодарствуем, конечно, но право надо еще отстоять.

– Не понял? – тут же вскинулся Машка.

– Твои созвали совет старших. Вернее, мать подсуетилась. Как только ты появился, да еще и с мелким, она послала вестников. Они с Данатом из-за тебя крепко поцапались, но дело уже сделано. Твоему родителю нужно было раньше головой думать. Сегодня днем и в ночь, приезжают все главы семейств. Завтра будут разборки. Так что… Готовься.

– Мать? Зачем?

Слим опять пожевал губами.

– Тут такое дело, Маш… Ирби, пройдись-ка в библиотеку. С хануром.

Якобы спавший без задних лап зверь тут же поднял голову и выжидательно уставился на меня. Все понятно. Мальчишка Пончику понравился, а без моего высочайшего соизволения сами понимаете, ну никак… Такие вот у нас с хвостатым «высокие» отношения. «Да иди уже». И Пончик моментально оказался рядом с Ирби. Зато пацан буркнул: «Чуть что, сразу в библиотеку… хоть бы раз на кухню послали…».

Едва за ребенком с громким хлопом закрылась дверь, оборотень потребовал:

– Не тяни кота за хвост, дед. Выкладывай.

– Вот я и дожил. Дедом назвали. Всё, умирать не страшно. Ладно. Тут такое дело… об этом старшие молодняку стараются не рассказывать, тянут до последнего. Мы ж разные все. Вдруг кто-то ради зверя потомками пожертвует. Ради бессмертия иногда и не на такое идут.

– Да ты можешь не ходить вокруг да около?! Любитель нравоучений!

– Не ори. Надо чтобы ты проникся.

– Да проникся я уже, к демонам собачьим! Проникся!

– Когда внук оборачивается в первый раз, дед теряет звериную сущность. Он становится человеком. Простым обычным человеком. Теперь все понятно?

Машка недоверчиво уставился на старика. Тот развел руками, и кот осторожно спросил:

– Равновесие?

– Оно самое. Твой отец, уже человек. И силы у него нет.

– … а я… не волк, как сказала мать… – задумался Машка.

– Да. И очень вовремя здесь появился не только ты. Гном тоже к месту. Поможет. А помощь тебе будет нужна. Смешно сказать, но у волков, пастырь появился: пудрит волкам мозги, что они самые-самые, что всё вокруг ихо, и что люди им круто задолжали. Ну, и эльфы тоже задолжали до кучи. И его слушают! А как тут не послушать, если тебя «воином небесным» называют? Патока по самолюбию так и течет! Завтра всё сам увидишь. А я клятву исполнил, так что прости, тебе помочь не смогу… уйду сегодня. Пора мне.

– Далеко собрался?

– Оттуда не возвращаются. Но совет дам. Вас тут четверо. И каждый из вас чего-то да стоит. Если будете вместе, на вас ни одна сучья пасть не гавкнет. Так что держитесь и деритесь друг за друга.

Слим встал. Медленно поковылял к двери.

– Подождите! – подскочил к нему Саня, сорвавшись с места. – Подождите. Скажите, а как? Как могли гномы изменить наследственность дракона? Я понимаю, что вы не интересовались, но может быть, что-то слышали? Видели?

– Ну, ты даешь! Это было двести лет назад! Я тогда и в планах не значился, что я мог слышать?

– … дед Тишана мог рассказать. Нет?

Слим почесал затылок, задумался.

– Говорил, что решили они какую-то задачку. Нашли расшифровку каких-то… формул. Основу. Всё это было записано и, кажется, передано на хранение. Не то лекарю, не то знахарю. Всё, больше ничего не знаю. Будьте здоровы.

Он отвернулся, кое-как вышел в холодный, наполненный сквозняками, коридор и тихонько прикрыл за собой дверь.

Глава 11

1

Стукнул полдень.

В прямом смысле стукнул – обитыми войлоком молотками в огромный гонг на сторожевом донжоне.

Над замком, над озером, над лесом раздались три гулких раската. Мрачные и грозные, нарастая и удаляясь, они обрушили ошеломляющую гремящую массу звука на землю и тягуче унеслись по притихшей озерной глади за дальние скалы.

Солнце уходило с зенита, и громкий троекратный звук эхом оповестил округу, что время, когда ворота замка открыты для подвод с продуктами, прихода разного рода мастеровых, а так же мелких и крупных попрошаек, желающих решить свои проблемы за счет хозяйской казны, на сегодня окончено.

Только замерло эхо третьего удара, и суета царившая в замке, во дворе, на конюшне, в высоких коридорах затихла, ворота закрылись. Но в этот раз не только ворота. Закрылись все входные двери, и проскрипели тяжелые засовы в сумеречном гостином зале, отсекая нас от мира, оставляя меня и Машку среди полутора десятка мужчин, сидевших вокруг на громоздких стульях. Солнечный свет еле проникал сюда из узких окон-бойниц, и даже желтое пламя настенных светильников не скрашивало мрачное убранство помещения.

По правую руку от мужа сидела княгиня Рас, но никто из присутствующих не высказал ни слова против, даром что по традиции женщинам на Сходе не место.

О традициях мне рассказал кот. Ночью. Ему, как и мне не спалось, так что коротали мы время за тихим разговором и чаем, пока все остальные спали. Да, Саня с Алабаром, и Пончик с Ирби спали в моей комнате. Сами захотели. Лекарь и дракон притащили матрасы, и, не спрашивая моего согласия, расположились чуть ли не под ногами. А мелкие, глядя на них, нагло оккупировали кровать.

В общем, идиллия. Нарушили ее только раз. Нарушила.

Давешняя девчонка-служанка поскреблась в дверь, дождалась пока ей откроют, и, краснея, попросила Машку выйти ненадолго. Как ни странно, кот вернулся буквально через четверть часа, задумчивый и рассеянный. И с подносом в руках: пара чашек, пузатый чайник, и сухарики в конфетнице. Честно говоря, я бы не обиделся, задержись Машка подольше. У меня как раз получилось одно заклинаньице, которое я еще на шхуне пытался втиснуть в сапоги. В стельки, чтобы они всегда были сухими, пока заклинание держится. А что, очень даже нужный артефакт. Но кошак начал разливать чай, и стельки были отложены в сторону.

Оказалось, служанка приходила не просто так. Она подслушивала. Не нас. Только что приехавших гостей. Разумеется, случайно, «а как же»! На Машкин вопрос, почему она прибежала к нему, а не к лэру Данату Расу, она расширила глаза и, удивляясь Машкиной недогадливости, сообщила страшным шепотом: «Так его ж сиятельство спит с её сиятельством!». Это многое объясняло, да. На мой вопрос «а шож» она такое услышала, Машка потер подбородок и отмахнулся, мол, это его личные проблемы. Ну, личные, так личные.

Так вот. Снова о традициях. По традиции не только женщине, но и мне, чужаку, на Сходе было не место. Но когда один из рассевшихся в зале, выразил недовольство, Машка попросил объяснить, что здесь делает его мать, и на том прения по вопросу моего присутствия закончились.

Только не подумайте, что Машка меня с собой звал. Счаз! Он даже потыкал пальцем у виска, когда я не терпящим возражения тоном заявил, что пойду с ним. Он конкретно был против. Очень конкретно. Даже грозился запереть в комнате, или куда-нибудь приковать. Но вовремя вспомнил, что дверь я открою быстрее любого вора-домушника, о кованом железе и разговаривать смешно, и тогда в ход пошла просто чудовищная угроза: не кормить меня завтраком. А это уже серьезно.

Но я сказал, что пока Ирби несовершеннолетний, замок, а значит и кухня с продуктовой кладовкой принадлежат мне. Так что, это я приглашаю его отведать гречневую кашу в горшочках, рагу из овощей и крепкий взвар из луговых трав. Меню завтрака мне по секрету сообщил Ирби, который вместе с Пончиком уже смотался утром на кухню.

Что оставалось делать кошаку? Только крутить пальцем у виска и топать в столовую вместе с нами.

Завтракали мы с лэром и ларэссой. В полном молчании. Двое тихих слуг скользили между нами, князь хмуро поглядывал на обоих наследников, а княгиня подносила серебряные столовые приборы ко рту надменно и красиво, как умеют только выпускницы так называемых элитных учебных заведений. Заведений, где базовыми предметами являются не математика и естествознание, не философия или лекарское искусство, а навыки эффектной подачи себя самой, актерское мастерство и умение вести светские беседы. Ну, не нравилась она мне, не нравилась. И заставляла задаваться вопросом, что такого уникального, кроме внешности, нашел в ней лэр Рас старший?

Кстати о старшем. Когда княгиня величественно удалилась из столовой, он подошел к Машке и, глядя в сторону, попросил:

– Собери Ирби. Его Ветерок самый низкий из лошадей. Черной масти. С твоими приятелями поедет, если что. Кстати, не знаешь где управляющий? Его с утра никто не видел.

Машка отводить глаза не стал:

– Он не управляющий, отец. Он Рас. Твой дед и мой прадед. И давно уже человек.

Князь молчал. И молчал долго – мы с Саней даже успели переглянуться. Обронил тяжело:

– Почему он не сказал? Почему не сказал раньше? Откуда я мог знать?

– А ты не догадываешься почему? Ну да, ты же у нас потомственный дворянин, – горько усмехнулся оборотень, видимо, припомнив отцу какой-то давний разговор. – Ты ведь не захотел мешать свою голубую кровь с обычной, красной. Ты ведь женился, на графской дочери. Правда, четвертой по счету, но от этого не менее тщеславной. Насколько мать любила Мишеля, настолько она терпеть не может меня. Почему, отец? Временами мне кажется, что я не её сын. А узнай она раньше, даже случайно, что ты станешь обычным человеком, что могло произойти? Это у тебя больше не будет наследников. А у неё? Дед боялся за Ирби. Но он думал, что до воплощения зверя, у Ирби самое малое год. Не успел он тебя предупредить.

– Где он?

Машка все-таки отвел взгляд.

– Готовь обряд, отец. Нет больше князя Слима Раса.

2

Если говорить о традиции метаморфов хоронить своих близких, то я вас разочарую. Хоронят просто. Сжигают. Раньше, рассказал мне Машка, когда оборотни были полноправными гражданами, а княжеский титул позволял иметь собственный склеп, умершие князья находились в нем. Эльфы, да и люди вслед за ними, склеп развалили, разграбили, саркофаги вскрыли, кости выкинули и бродячие псы разнесли их по округе. Война отлично прочистила мозги для понимания: Черная Хозяйка не обижается на способ похорон – ей лишь бы списочный состав пополнялся. Мертвым все едино. Это живым нужно помнить. Это живым не нравиться, когда кости их предков при случае выковыривают из земли. Или откуда-нибудь еще. Значит, следует простой вывод: если умерших сжигать, ни одной собаке не придет в голову грызть пепел.

Недоумение приехавших глав волчьих семейств разве что на лбах не светилось. Как же-с! Княжеские почести обычному человеку! Погребальный костер во дворе замка! И лэры Расы, Данат и Машал, натыкались на плохо скрываемые недовольные взгляды. Но шепоток, объясняющий причину такого «княжеского погребения», быстро заставил волков проглотить недовольство, а Слим мог бы гордиться собой: наверняка, еще ни один Рас не удостаивался чести быть сожженным в присутствии всего клана, в присутствии владетеля Росского хребта, (это я о себе так скромно), а так же при свидетельстве представителя древнего крылатого племени, по преданию являющегося хозяином всего Дара.

К слову сказать, и наша разношерстная компашка из меня, лекаря и дракона находилась здесь же, а вот сына Машка на это мероприятие не пустил. Пока всё вокруг мельтешило в суете, Ирби и Пончик затаились на конюшне – не доверять чутью Машкиного отца было бы верхом глупости. Правда, на Пончика пришлось наорать и заставить сопровождать мальчишку, пообещав пирожное с ликером и сливочным кремом. Два пирожных.

Чуть в сторонке, толпилась челядь замка. Пара тихих слуг так же тихонечко пристроилась на крыльце. Вышла кухарка с помощником-поваренком. Девчонка-служанка, еле сдерживая рыдания, вытирала передником глаза и хлюпала носом. Конюший, он же кузнец, он же растопник, теребил в руках мятый картуз.

Со стен поглядывали вниз двое сторожевых, а старшина отряда замковой стражи, хмуро косился на стоявших рядом парней, не замеченных мной ранее – сопровождение гостей. Опасные, поджарые. Тоже оборотни, не иначе. Я поежился: многовато их. Как бы не в два, а то и в три раза больше наших.

Что еще рассказать? Откровенно говоря, рассказывать не о чем. Тело Машкиного прадеда, завернутого в холстину, заложили внутрь солидной поленницы, подожгли факелами с трех сторон, и вскоре, политые маслом дрова весело запылали. Легкий порыв ветра подхватил пламя, заставил его разгореться сильнее, вокруг полился жар, и столбом потянулся вверх серо-зеленый дым.

Княгиня, вся в черном, сморщила классической формы нос, прикрыла платочком, но платочек оказался не в силах задержать запах горящей плоти, и женщина покинула церемонию. Небеса с ней. Впрочем, никто не собирался стоять долго, и у погребального костра остались только тихие слуги. Они доложатся, когда всё прогорит, а наследники сами соберут золу, поедут в горы и развеют прах над Росским хребтом.

3

Но я опять отвлекся.

Надеюсь, вы помните, что мы с Машкой сидели сейчас в гостином зале, на Сходе глав семейств волчьего клана, где главным считался лэр Рас: Машкин отец и как бы засекреченный князь. Сидели рядом. Часом раньше Саня незамеченным пробрался на конюшню, а Алабар стоял…

– Возблагодарим Небеса за здравие и наследие нашего великого клана! Встанем, братья! – громко, хорошо поставленным голосом, возвестил похожий на княгиню мужичок. Тот самый, который только что пытался выдворить меня из зала. И встал он первым. На нем обноском висела обтертая до дыр коричневая хламида и, подметая пол, прикрывала разбитые в хлам сапоги. Попахивало от него немытым телом, конским навозом и… дорогим парфюмом.

Странное начало, как по мне. И не помню я, чтобы кошак рассказывал о благодарении Небес на Сходе. Что происходит и что это за шишак с бугра?

Но большинство метаморфов повставало с мест. С ними поднялась и ларэсса, хотя отец Машки остался сидеть.

А этот, в балахоне, уверенно и тожественно запричитал:

– Собо-ор Во-оинов Небе-есных, со всеми Небесными силами славу пое-от! Пе-ервому и Еди-инственному! И глаголет: сла-ава Вели-икому, ведающему и-истину и знающему о нуждах сынов свои-их! Тебе-е бесчисленные вои твои пресвятую пе-еснь поют. Тебя-а, сидящего во свете непристу-упном, и на-ас, сынов твоих, недостойные ужаса-аются всяческа-а-а и па-адают одесную да ошую за-амертво!

Голос у него, конечно, был так себе. Слыхал я и помощнее. И поблагодарить небеса за то, что враги от одного только ужаса падают справа и слева, наверное, стоило, но при чем тут волчий сходняк? Это что же, тот самый «пастырь», о котором Слим предупреждал?

Я покосился, и распахнутые до полного изумления Машкины глаза сказали мне больше, чем любое из объяснений. Кажется, он такого не ожидал. Волки с одухотворенными лицами нестройно подпевали, вторя оборванцу в балахоне.

А оборванец ли? А если глянуть...

«Оборванец» светился синим. Еле заметно. Мягкое колыхание пространства вокруг него можно было бы принять за тепло от разгоряченного тела, но я не ошибся. Менталист. Очень слабый и очень осторожный. Человек. Волки его почему-то не чуют. И он не один здесь. За ним еще трое – люди и маги. Тоже слабые. Может быть, не подозревающие, что у них есть дар. Стоят за спинами. Зачем он здесь? Зачем, вообще, здесь эти люди?

Песнопение закончилось, все послушно сели, и «пастырь» объявил:

– Братья! Волки! Лэр, ларэсса. Мы, собрались на сход старших клана ради одного, но чрезвычайно важного вопроса. Имеет ли законное, данное Великим и Единственным, право называться волком наследник бывшего нашего брата, Даната Раса и его жены Илары. Ты готов Машал, урожденный Рас, принять волю старших.

А красиво этот «пастырь» расставил точки над ё – «бывшего нашего брата».

– Ты кто такой? – не вставая с места, обронил оборотень. – И с какого перепугу, ты тут на раздаче? Я тебя первый раз вижу.

Я не стал переходить на простое зрение, и как оказалось не зря.

«Пастырь», чуть сильнее засветился синим, направляя воздействие на оборотня, но тот не повёлся. Даже за ухом не почесался. Откуда было знать горе-магу, что Машкин Черныш плевать хотел на всяких там менталистов.

Да, этот «пастырь» был удивлён, но он привычно состроил лицо полное мученического терпения и голосом всепрощающего покаяния ответил:

– Столь долгое твое отсутствие, сослужило скверную службу для тебя, Машал. Многие печали, как и многие радости земли нашей и братства нашего прошли мимо тебя, и ты не приник к истинной вере. Я всего лишь послушник у престола Великого и несу повеления Его пастве Его. Он милостив и добр к сынам своим, как строг и справедлив к врагам своим. Братья мои доверяют мне, потому как знают, что не оступлюсь в претворении заветов Великого на земле нашей.

– Истинно так! – вдруг хором воскликнули трое сидящих за «послушником», и следом за ними рявкнула половина метаморфов, – Истинно!!!

«Пи…ец!» – обрисовал ситуацию Зараза. – «Всё видал, но чтоб волки и религия… Оксюморон!»

Да ты никак проснулся! Надо же, не прошло и полгода!

«Я не спал. Я набирал энергию и информацию», – отмазался клинок.

– Ага, – сделал понимающее лицо Машка, хотя я отчетливо понял, что он ничего не понял. – Ну и что вещает «воля старших»?

Машка хорохорился. Но угрозу он чувствовал раз в пять лучше, чем я. А она не просто витала, она приплясывала в воздухе.

– Я не пойду против истины, хоть и тяжело мне это говорить. Ибо я всем сердцем чувствую, как тяжело тебе, Машал, от того знания, что ты не волк и не можешь занять достойное место в нашем братстве. Чистота крови, вот первая заповедь Великого.

Н-да… Не волк, не место, не чистый. Неплохо, чё. И сочувствие, искреннее сочувствие в глазах.

– А здесь случайно ничего не забыли? – Машка обвел взглядом всех. – Не забыли, что нас рожают обычные женщины? Это я на счет крови, если кто не понял.

– Ты прав, Машал, – со смирением ответил за всех «пастырь». – Но и обычные женщины должны быть достойны такой чести. Первый пример тому ларэсса Илара, твоя мать. Она, как истинная приверженка Единственного, осознает свою ответственность, и понимает, что, к сожалению, ни ты, ни твой малолетний сын, не можете быть представлены пред Ним в качестве Его верных и достойных сынов.

– Скажем так. Я сын своего отца и стать чьим-то еще у меня при всем желании не получиться. И если я ничего не перепутал, то сейчас нахожусь на Сходе клана Волков. Мне кто-нибудь из вас может объяснить, что делает среди волков этот скоморох?

Один из метаморфов, самый молодой, вскочил.

– Ты не имеешь никакого права здесь находиться! Мы братья! Мы чистокровные волки! И лэр Гувер наш брат! Лучший из лучших! Он не пожалел ради заветов Единственного собственное наследие! Он пожертвовал нашему братству всё до последнего акра земли! Он объединяет нас и ведет по пути достижения высшей цели: главенства и процветания наших родов на всём пространстве Росского хребта! От моря до моря! Он ведет нас к возрождению, не отступаясь ни на миг! И с ним наше братство подтвердит данное Великим право на эту землю. И мы будем сражаться не жалея жизни! До последней капли крови во имя исполнения воли Его, как бы ни была ценна жизнь каждого из нас!

– Истинно так! – подключились трое сзади. И опять половина сидевших гавкнули. – Истинно!!

– Вы на войну что ли собрались? – спросил Машка. – А я почему ничего не знаю? Могу возглавить какую-нибудь разведгруппу. С кем воюем?

Ну да, Машка пытался разбавить пафос. Получалось плохо. Метаморфы сидели с каменными лицами, угрюмо молчали, и стало ясно – они давно все решили. Между собой. Сход это всего лишь ожидаемый повод.

А я вспомнил: лэр Гувер. Он же Гувер Хистер, года три назад прогремевший на всю развеселую Вессалину как проигравший за ночь фамильное наследие. Бывший граф, картежник и аферист. А не сестра ли ему княгиня Илара Рас? Очень уж похожа.

– Так чего молчите, братья? – насмешки не было. Оборотень действительно считал сидевших перед ним братьями. Настоящими. И спрашивал у них. – Томай? Ларс, Питэр? Ладно совсем сопливые повелись на красивую болтовню. Их теперь только на остров, где нет благ цивилизации и слуг, подносящих яйца на поворотах. Но вы?! Макс, я же твоего семилетку полсотни верст тащил. Помнишь? К лекарю, когда он со скалы навернулся. Ты-то чего молчишь?

Неприметный с виду Макс только щекой дернул.

И «послушник» торжественно возвестил:

– Смирись Машал, но так угодно Великому. Здесь у тебя не может быть братьев. Наше братство должно быть единым и монолитным. Оно должно действовать как одно целое, без сомнений и сожалений, потому что чистота крови нашей объединит нас в несгибаемый кулак! Только тогда воцариться высшая справедливость на нашей земле!

– Истинно так! – не упустила момент задняя троица, и дружный лай поддержал. – Истинно!

– Не понял, вы меня из клана выгоняете что ли? – теперь Машка смотрел только на отца. – А заодно из дома?

Князь Данат Рас опустил голову и молчал. Да, волки всё решили давным-давно и прекрасно знали, что сопротивления не будет. Я даже немного пожалел лэра Раса. Что бы вы сейчас чувствовали, если б на протяжении всей жизни били морды, раздавали плюхи направо и налево, устраивали свой порядок и, не стесняясь, пользовались своей силой. Вас боялись, и вы к этому привыкли. А тут приходит день, когда вас никто не боится, и появилась возможность нехило огрести уже по собственной морде. Лучше не высовываться, правильно?

Но мне, лично мне, не нравится вся эта приверженность «чистоте». Крови особенно. Сотни раз чистотой крови прикрывали такую грязь, что вскоре забывали и о чистоте, и о крови. И лили кровь как воду, чтобы смыть завалы скопившейся скверны.

Машка всё понял, и решил не тянуть.

– Все ли согласны? – произнес он ритуальную фразу. Как я знал, при этом должны встать те, кто одобряет решение.

Ну, «послушник» и так стоял, а его подпевалы вскочили моментально, но они люди, и их мнение сейчас никого не заботит. Четверо из настоящих волков тоже встали, демонстрируя полное «согласие». Судя по всему, согласны они были не столько выгнать Машку из клана, сколько показать ярую приверженность «великому». Остальные сидели. И я обрадовался: меньше половины. Обрадовался и Машка.

Но тут поднялась княгиня. Надменно, церемонно, с непреклонной решимостью на лице. Нет, она определенно похожа на этого «послушника». Неужели никто не видит. Или видит?

За ней поднялись со своих мест еще четверо.

А вот этим четверым…

Этим четверым было плевать на «пастыря». Я не просто понял или почувствовал, я знал. Ни в какого «великого» они не верили. Всё просто: очень удобно прикрыться внезапной верой, чтобы в случае чего сделать фанатика-пастыря крайним. Или принести в жертву. Сакральную. Хотя бы тому же «великому» во имя «истины». И сделать потом пророком. Мертвым. Мертвые пророки удивительно покладисты и всегда говорят то, что нужно. И можно прикрываться «пророком» до скончания веков, обманывая и обворовывая верящих «братьев» и объясняя полученную для себя выгоду велением свыше. Здорово же!

Дураки. Этот «пастырь» всё отлично понимает. Он только изображает фанатизм. Качественно, мастерски, прекрасно сознавая что делает. Он управляет идущими за ним и делает их оружием в собственных руках. Он набирает силу. Чтобы в один прекрасный момент смести это чванливое «большинство» их же руками. За что? Да за то же самое. За землю, за власть. За золото. Прав был Слим. На что только не идут ради… бессмертия.

Большинство.

Машка неверяще переводил взгляд на каждого. Они знали его с детства. И он их всех знал. Кто отворачивался, кто нет, но никто из «большинства» и не думал садиться.

Ладно. Мы еще посмотрим кто кого.

4

Я встал.

Вышел на середину так, чтобы всех видеть.

Почти на середину. А если быть совсем точным, к двери поближе. Потряхивало меня все-таки. Страшно, блин. Волки ж кругом! Но чувствовал, без меня тут никак.

– Присаживайтесь, – попросил я.

Волки сели. Немного удивленно, но с интересом. Да-да, будет вам сейчас и удивление, и интерес, собаки позорные!

– Мальчик, ты кто? – по-отечески улыбнулся «пастырь». Ага, можно подумать, что княгиня ему не всю ситуацию обрисовала. Верноподданный «великого» все еще стоял, хотя его сопровождение после моей просьбы тут же плюхнулось на стулья.

– Вы бы присели, лэр. Устали, наверное. Наверное, только с дороги. Спешили, я смотрю. Еще пыль на сапогах рясами не обтерли. Отдохните.

Несмотря на мое неприкрытое ехидство, он не стал спорить, но напряжение я почувствовал. И не только напряжение. Едва коснувшееся ментальное воздействие тоже. Что ж, пока не обращаем внимания. Я медленно, чтобы не провоцировать ненужные дерганья и прыжки, вынул гномий кинжал.

– Всем знакома эта вещь?

И волки, и люди сидели спокойно. Да, они знали что это. И видели – клинок активирован. А я удивился: ну, ладно волки, люди-то откуда знают? Неужели настолько втерлись в доверие, что получили доступ к волчьим летописям?

Фиолетовая вязь на Заразе светилась и переливалась как затухающие угли.

– Не надо нам угрожать, парень, – сказал один из старших. Как раз из тех, кто не согласился с решением большинства. – Это родовой кинжал, и он проявлен. Возможно, он действительно твой. И что? Воспользоваться ты им все равно не успеешь.

– Я не собираюсь никому угрожать. А тем более не хочу клинком «пользоваться». Просто покажу его возможности. Чтобы вам было легче понять кто я.

Ой, да знаю я! Сейчас Зараза начнет ворчать, что нефиг устраивать тут цирк! Ничего, потерпит – без эффектов в наше время просто никуда. Будем спектакль разыгрывать. Одного актера. Даже если этого актера слегка подташнивает от страха.

Я собрался, послал магию в руку, и мой черный умник весь засветился, удлиняясь и становясь коротким фиолетовым лучом. Как у меня это получилось? Четко представил себе луч, и Зараза охотно подчинился, соскучился по «работе», наверно. Через миг он потух, а вокруг меня заискрилась радужная сфера. Слабенькая, но яркая – специально попросил Заразу – для эффекта самое оно.

Следующим номером нашей программы должно было стать разрезание камня, но слегка непредвиденные обстоятельства внесли свои коррективы.

– Маг!! – взвизгнул «пастырь». Он чуть ли не спрыгнул со стула, и на цыпочках, с выражением бесконечной брезгливости на лице, засеменил вперед. Вытянул в мою сторону руку и заверещал. – Выродок!! Грязная тварь! Сын шелудивой собаки! Один из укравших у братства своб…

– Сел!

Удар воздуха швырнул его назад, и крикун чуть не опрокинул тяжелый дубовый стул. И с громким мычанием схватился за губы. Язык прикусил? Это хорошо, это его спасло. Придушил бы придурка, начни он орать снова! За мать придушил бы!

– Ваши «братья» знают, что вы ментальный маг?

О прикушенном языке он забыл:

– Ты… что несешь?..

– Истину и справедливость. Лэр Гувер Хистер, не так ли? Бывший граф, проигравший в карты родительские земли и состояние за одну ночь. Легко жертвовать тем, чего нет, не правда ли?

Да, я в Академии никогда не упускал возможности читать «Вессальские новости», и в Вессалине, альма-матер всех магов, у меня была куча знакомых. Двое из них даже подрабатывали крупье в игорных заведениях.

– Я так понимаю, на королевской службе местечка для вас, лэр, не нашлось. Но разве такая ерунда может остановить умного человека? И вы решили заняться религией. А может, королевская служба все-таки приняла вас на довольствие? Только по другому профилю. А что, неплохо придумано.

– Чушь! Чушь и клевета!

«Пастырь» так хорошо изобразил праведное возмущение, что его троица вскочила с мест и угрожающе потянулась за… мечами! А балахоны-то оказывается с секретом. Балахоны-то у нас артефактные! Ай-да «послушники»! Ничего, сейчас вам будет на орехи.

Но… кажется… я в этой жизни ничего не понимаю.

Почему-то я решил, что разоблачу гада, волки поймут, как их имели в особо извращенной форме, и погонят «послушников» взашей.

Разогнался. Большинство даже не повернулось в сторону «гада». А наиболее «святоверующие» гневно засверкали очамии. В них «праведным» огнем запылал вопрос: как смеет какой-то щенок тявкать на пророка?! Как там, «мы жизнь положим ради благоволения «великого»?

Молодые фанатики угрожающе начали подниматься с мест, но опередила всех ларэсса. Она резко встала, величавым жестом руки показала мне на дверь, и процедила:

– Вон отсюда, ублюдок!

Красиво. Чувствуется многолетняя практика. Наверно, ей и в голову не могло прийти, что кто-то позволит себе ослушаться такого грозного, сказанного таким отрепетированным тоном, приказа.

Я ее сильно удивил.

– Меня зовут Тишан, – сказал буднично. Живот, правда, немного скрутило, но не расшаркиваться же тут. – Я наследник гномьей фамилии Росса и владетель Росского хребта, окружных земель и недр. Этот замок, земли, и находящиеся здесь ценности принадлежат мне. И я свидетельствую, что клан Волков не оправдал доверия, оказанного ему моими предками. Вовлекая себя и своих близких в сомнительное вероучение, вы подвергли эти земли опасности быть разделёнными, разоренными и присвоенными людьми, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как владетель, я отзываю дарованное клану право пользования замком, а также землями, находящимися в западной части Росского хребта. Слово сказано. Земля закрыта.

С предельной деликатностью я направил в подошвы короткий импульс, и замок отозвался дрожью. Слава Небесам, совсем-совсем лёгонькой. Все-таки, я боялся переусердствовать.

Когда, отдрожало, отшуршало, и местами отпадала со стен штукатурка, я задал простой вопрос:

– Всё ясно?

Волки сначала растерялись. Кто-то удивленно разглядывал потолок выискивая трещины, кто-то держался за стул, но большинство… Разозлилось большинство. Да, то самое, которое надеялось поживиться, выкинув из замка его хозяев, благо момент подходящий. А ведь князь, как я понял, свой клан никогда не обделял. И нищенствующих на его землях не водилось. Хоть настоящих, хоть мнимых.