Текст книги "Дар. Золото. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7

1

Старые слуги, помнившие его сиятельство лэра Машала Раса, в замке еще имелись, а потому и они, и остальная немногочисленная обслуга встретили нас с поклонами. Не сказать, чтобы низкими, не сказать, чтобы шибко уважительными, но очень быстро каждый из нас оказался в отдельной комнате с разожженным камином и небольшой вспомогательной каморкой, где я увидел дубовую бочку, лесенку к ней и слив в кафельном полу. Честное слово – пол кафельный! Шершавая плитка местами треснутая, очень старая – эдакая своеобразная купальня. Довольно большая бочка была уже наполнена горячей водой, которая показалась мне верхом блаженства, особенно если влить в нее пенное душистое мыло.

Скрипнув и заставив меня плюхнуться по плечи в воду, дверь в купальню отворилась. Тихо вошедшая служанка так же тихо спросила:

– Не желает ли господин, чтобы ему помогли помыться? – девушка смотрела в пол.

Она была симпатична, а дворянские отпрыски рано знакомятся с суровой действительностью, когда миловидные селянки пытаются поправить свое положение через кровать. И слишком часто вольно трактующие собственное превосходство дворяне не заморачиваются элементарной моралью. Но я еще помнил, каково это быть бастардом.

– Благодарю, не нужно.

Служанка с заметным облегчением выдохнула и бесшумно скрылась за дверью.

Не знаю, какие порядки тут у лэров Расов, но то, что наследника княжеского титула встретили только слуги, меня озадачило. Тем более, после столь долгого отсутствия. Где папа-то с мамой? Неужели им не доложились о таком знаменательном событии, как возвращение блудного сына. В жизни не поверю! Да и Машка был явно удивлен, хотя вида не показал. Я почувствовал. А вот младшенький Рас был очень обрадован, что на глаза никому из старших не попался.

2

Моя мокрая одежонка исчезла. Вместо неё, я обнаружил на широкой кровати очень добротные, хоть и не новые, штаны, рубашку, свитер ручной вязки и короткие войлочные сапоги, сваляные очень умело. Даже красиво, я бы сказал. Да, ковры на полу тут были, но понизу, сквозь широкие неокрашенные доски все-таки тянуло сквозняком. Старый замок, старый.

Я еще натягивал на правую ногу обувку, как тихий стук в тяжелую, зачем-то обитую железом дверь оповестил, что за мной пришли. Та же служанка, присев в легком реверансе, пригласила меня к ужину, дождалась пока я нацеплю Заразу на пояс, и повела меня по узкому коридору в столовую.

Пришел я последним. Саня и Алабар уже сидели за небольшим столом, напротив Машки и Ирби и явно были чем-то смущены. Машка смотрел в стену с непроницаемым лицом, а пацаненок изо всех сил старался сохранять независимый вид, но вид у него все-равно был виноватый и упрямый. Причем, одновременно.

Во главе, так сказать, стола, расположились мужчина и женщина – супружеская чета Расов – и если поджарый, очень похожий на Машку, князь смотрел на всех нас спокойно и внимательно, то от княгини просто несло холодом неприязни. Да она этого и не скрывала. Высокая, даже в немалые свои годы очень красивая женщина, небрежно откинувшись на спинку стула, поигрывала вилкой в тонкой ладони. И беседу, как ни странно, вела она. Как оказалось, далеко не великосветскую.

– Мой сын вернулся. Из очередной отлучки. И на этот раз он тоже соблаговолил появиться не один. Если принять во внимание некоторую закономерность его действий, следующая отлучка будет продолжительностью лет в пять. И скольких… м… попутчиков ты в следующий раз приведешь с собой, Машал?

Я понял в кого Машка такой ехидный и языкатый. В маму. Правда, я еще папу не слышал.

– Дорогой, – обратилась она к князю. – А все ли я о тебе знаю? Может, и ты в юности периодически покидал свою вотчину? Судя по всему, у вас, Расов, это наследственное. Если так, то Ирбис принял эстафету достойно: ушел из дома даже в более раннем возрасте, чем Машал. Как жаль, что свекровь не дожила до сего знаменательного дня, я бы полюбопытствовала у нее о тебе, Данат.

Князь почему-то молчал. Как и Машка. А мы втроем: я, Саня и Алабар, были… как бы так выразиться… слегка в шоке. И если лицо дракона оставалось бесстрастным, а лекарь молча пялился в пустую тарелку, то я не стал скрывать своего недоумения. Мне было в диковинку наблюдать молчание двух оборотней, я отлично помнил, что княгиня человек. Или они просто дают ей высказаться? Пусть уж выразит свое возмущение едкими словами, чем слушать звон разбитой посуды. Но мы-то трое совсем чужие люди. В смысле, гости мы. Зачем при нас-то? Или у князей подобное в порядке вещей?

– И где же тебя носило? – поинтересовалась княгиня.

Не понял ее не только я.

– Ты сейчас о ком, мама? – Машка на удивление был сдержан.

– Да об обоих, – пожала изящными плечами женщина, – Уж изволь объясниться. А заодно и представь нам своих… м… попутчиков.

Ох, как мы ей не нравимся! Меня даже толкнуло от ее неприязни. Да оно и понятно. Пришли неизвестно кто, неизвестно зачем, в каких-то обносках, зачуханные, полудохлые. Только вот, мы и к лэрам Криссам заявились такими же: неизвестно кем, в обносках, зачуханные и полудохлые.

Машка поморщился.

– Знакомьтесь. Барон Тишан Райен.

Ну да, пришлось церемонно наклонить голову в знак приветствия.

– Баронет Александр Крисс, – Саня чуть привстал.

– Князь… Алабар Дагон.

Я чуть со стула не грохнулся. Фигурально выражаясь. Вот уж отхохмил, так отхохмил. А чего сразу не принц крови? Или Машка решил таким нехитрым способом остудить тон матери. Дракон, кстати, нисколько не удивился. Как я понял, его хоть золотарем обзови, он будет вести себя спокойно и уравновешенно. В некоторых моментах. Ага, вот в таких.

Но на княгиню это впечатления не произвело. Я перешел на магическое восприятие и понял, что она не поверила ни одному Машкиному слову. Вообще. Даже тому, что я барон. Стало обидно. Но я не у себя дома – потерплю как-нибудь.

– Ну-ну, – ларэсса четко выразила свое сомнение, – будем считать, что так и есть. Так что там, на счет всякой романтической ерунды и прогулочек по белу свету?

Машка молчал. Я насторожился, очень уж опасно он сейчас молчал. Князь, до этого момента рассматривавший свой пустой бокал, коротко глянул на сына. Тоже что-то почувствовал? Но, княгиня ни на что не обращала внимания. Она дала знак двум слугам, и они тенями заскользили возле стола, наливая в бокалы, накладывая в тарелки. Быстро, ловко, вышколенно. Я даже удивился, вспомнив, как плюнул под ноги стражник. Не вязалась наглость охранника с поведением замковой прислуги.

– Вы знаете, где я встретил Ирби? – подчеркнуто нейтрально спросил Машка. – И сколько дней он провел вне дома?

Княгиня вскинула тонкую бровь.

– Твои… м… попутчики имеют представление о том, кто ты? – вдруг спросила она. Князь резко повернулся к ней, но женщина продолжала как ни в чем ни бывало. – Мы волки. Как говорят простолюдины, оборотни. Вы не знали? Ну, вам Машал потом расскажет. Так вот, Машал, Ирбис оборачивается уже месяц. И нет ничего необычного в том, что зверь обитает в горах.

Оборотень побледнел, а малец, сидевший рядом с ним, затравленно огляделся, словно примериваясь дать деру.

– Мы? – у Машки даже губы побелели. Он что, в бешенстве?

– Да, мы. Я тебе больше скажу. Это мы – волки. А ты и Ирбис нет.

– Достаточно! – наконец, не выдержал старший Рас. – Илара, прекрати! Дай поесть спокойно.

Женщина замолчала. А я оторопел. Про себя, естественно. Я почувствовал удовлетворение! Нет, она не показала этого. Более того, она сделала вид, что немного, совсем чуть-чуть, недовольна своей несдержанностью. Показывать эмоции перед нами? Фи, кто мы такие?

Уши всех вессальских крыс! Почему я так хорошо её чувствую? Она что, самый обычный человек? Совсем без магии? Настолько открыта для ментального вмешательства? Но как высокородная, она не может об этом не знать. Неужели никто из нашей компашки ей не внушает опасения? Или кто-то уже поработал с ее разумом? Ректор Балор на одной из лекций как-то обмолвился о подобных трюках.

Все уткнулись в тарелки.

Н-да, неоднозначные отношения в семействе Расов. Зря я, наверно, напросился к Машке в гости. А ведь кошак такого приема не ожидал. Как бы так выяснить, что происходит и, главное, чем нам это грозит.

3

Устал я зверски, и ноги гудели чуть ли не вслух. Ночь, накрыла озеро фиолетовым пологом и давно зажгла звезды, но приглашение лэра Расса продегустировать новый сорт вина игнорировать не стоило.

Ради скисшего и процеженного лет пять назад виноградного сока, мы собрались в беседке за стенами замка. Взглянув на легкое сооружение, буквально нависавшее над водой, я тоскливо подумал о насморке: мы и так полдня мотались среди присыпанных снегом вершин, вымокли как суслики после весеннего разлива, так теперь еще и придется сидеть в легкой деревянной постройке, продуваемой со всех сторон. Но на скамьях для каждого из нас лежали длинноворсные медвежьи шкуры, и сам князь кутался в такую-же.

На маленьком столике открытая бутылка темно-красного вина теснила высокие бокалы, и тонко нарезанные ломтики сыра светились желтыми пятнами на серебряном блюде.

Машка, сидя рядом с отцом, угрюмо рассматривал дальний берег, еле заметный в наступившей зыбкой темноте. Нас он как-бы не замечал.

Почему-то я решил, что лэр Рас старший будет извиняться за поведение ларэссы. Не угадал.

– Знаете, моя супруга за ужином выразила недоверие словам младшего сына, – обратился он к нам, когда мы расселись. – И надо сказать, я не во всем с ней не согласен. Расскажите-ка о себе. Давайте начнем с вас, уважаемый барон. С вашей фамилией я знаком, имел удовольствие общаться с Самуэлем Райеном. Как он поживает?

Видимо, князьям не пристало объяснять кому бы то ни было свои действия, а тем более извиняться. Да-да, кошак тоже редко признавал себя неправым. Куда тебе – голубая кровь! Но так или иначе, я решительно не понимал причины подобного поведения.

– Дед умер, – коротко и ясно.

А чего он хотел, чтобы я тут хвостиком завилял?

Так. Меня опять несет. Кажется, я начал забывать, каково это постоянно испытывать на себе дворянское зазнайство. Проверяет он меня видите-ли! И Машка уперто молчит. Хотя, чего это я лезу со своей метлой в чужой монастырь?

– Давно? – старший Рас совсем по-собачьи наклонил голову, и я вдруг ни с того ни с сего представил у него уши торчком. Еле удержался, чтобы не хихикнуть.

– Почти сразу после моего рождения. Двадцать один год назад.

– Разрешите полюбопытствовать, барон, как звали вашу матушку?

Он мне что, допрос тут устроить решил? Кого, кстати, мне назвать: мою приемную мать или… Я растерялся. И Машка молчит, как лазутчик, во вражеском плену.

– Вы забыли имя матери, барон? – князь не стал скрывать насмешку.

Сначала я, конечно, дернулся, вроде как оскорбился. Но именно эта насмешка мне мозги и вправила. Не смотрите, что князь небольшого роста, совсем не отличается мощным телосложением и не выглядит серьезно. Обманчиво это. Ох, как обманчиво. Я у оборотней. В горах. В замке, о существовании которого знают немногие. Машка, боец, конечно крутой, но, судя по всему, здесь он не один такой. Да, наверно можно было бы гордо встать и уйти. Только сдается мне, никуда мы не уйдем. Потому как очень смущает меня сторожевой донжон неподалеку. И тени в его бойницах.

А, собственно, что я теряю? Даже если князь знает имя матери моих сестер, у любого дворянина, могут быть «незаконнорожденные». Так что побуду «незаконно рождённым». Сомневаюсь, что имя женщины, подарившей мне жизнь, было хоть кому-то известно.

– Мою мать звали Тиллия Росса, – да, я отлично помнил рассказ Сани. Память у меня хорошая, я уже говорил.

Но того, что произойдет дальше, не ожидал.

Глаза сидевшего напротив меня мужчины заледенели. На скулах заиграли желваки, и показалось, что тут мне сейчас и трындец придет. Быстрый и, может быть даже, безболезненный. Почему-то очень захотелось, чтобы блохастый сидел на плече. Тот, который любитель мучных изделий! Который сейчас дрыхнет возле камина. Защитничек!

Князь рассматривал меня молча. И как-то очень неуютно мне было под его взглядом. Но я изо всех сил старался сохранить спокойствие: слово-то не воробей – уже вылетело.

Наконец, глава горного клана Волков, безвестный ныне князь, но, тем не менее, полноправный претендент на королевский трон Вессалии, лэр и метаморф, разлепил губы.

– Ты уверен, щенок, что однажды услышанное, уж не знаю в какой грязной забегаловке, женское имя можно использовать для обмана?

М-да...

Я тут подумал… Может, ну их, этих метаморфов? Разонравились они мне чего-то. Соберу-ка я манатки по-быстрому, и свалю-ка я отсель. Домой подамся. Там мастер Руш, сестренки, да и барон Райен силой и умом не обделен. Грай тот же… Стенку вот вокруг дома поставим от всяких разных…

Внезапно встал Саня. Церемонно выпрямился, ну прям по стойке «смирно». Злой, как бес!

– Уважаемый лэр Рас! – голос лекаря зазвенел. – Какова вероятность совпадения, что какой-то босяк узнает о существовании баронов Райенов, разведает их родословную, назовется Тишаном Райеном и придет к вам. Не находите, что вопрос «зачем» возникает в первую очередь? Какова вероятность совпадения, что именно этому босяку придет в голову назвать своей матерью владетельницу всего Росского хребта и близлежащих земель, с тем же последующим вопросом «зачем»? Не находите, что оскорбление такого вот, с вашего позволения, «босяка» не делает вам чести, будь вы десять раз князь?

Эх, и почему я не назвал имя моей приемной матери? Дурак, не иначе.

«Это точно, дурак. Но, не расстраивайся, не ты один. Вот этот умник, который лекарь, тоже тот еще придурок!» – Зараза, как обычно, влез со своими выводами, когда его никто ни о чем не спрашивал. – «Кто его за язык тянул? Бароны… князья… хозяева всего Хребта… Этому Хребту вообще до одного места, кто у него там был хозяином. Или будет. Он сам себе хозяин. Это вы, люди, вечно чем-нибудь меряетесь. Обычно тем, что и потрогать-то нельзя. Один дракоша молодец. Спит давно».

Я осторожно покосился в сторону Алабара. Глаза у него вроде открыты.

«Да зуб даю, спит он!»

И правда. Алабар тихо посапывал, прислонившись к стояку беседки. С открытыми глазами! Полезное умение, ничего не скажешь, особенно сейчас. Второй, блин, защитничек!

– Вот ты мне и расскажешь «зачем», – старший из Расов смерил Саню взглядом. – А заодно расскажешь, откуда ты, якобы дворянин, знаешь, кто был владетелем всего Хребта? И если тебе известно одно, ты должен знать и кое-что другое. Нет? Я так и думал. Так вот, это самое «кое-что» дает мне право выгнать вас троих взашей, и вы еще поблагодарите меня за доброту. Объединение в преступную группу в Вессалии наказывается если не дыбой, то каторгой. Так что или рассказывай, кто передал тебе информацию, или один мой знак, и с вон той башенки прилетят болты. Для вас троих. Стрелки у меня хорошие, даже в темноте не промахнутся.

Почему молчит Машка? Что с ним такое, в конце-концов?! Но Саня только ноздри раздул. Ага, удила закусил.

– Вы не дали мне ответить, лэр! Фамилию Росса носили гномы, владетели крайне-западной части Вессалии.

– Знаешь, значит, – князь зло прищурил глаза, – очень хорошо. Тогда позволь тебе поведать, якобы дворянин, что у гномов и людей детей быть не может…

– Может, – перебил его Саня. – Я лекарь.

Князь недоверчиво замолчал.

Так, мне это надоело. Да, мы сюда притащились, рассчитывая на гостеприимство, и я отлично понимаю, что гостеприимство не обязано быть задарма. Тем более княжеское. И великосветским хамством меня не удивишь. Кто мы такие, в самом деле, чтобы нас тут с фанфарами встречали? Но я гном. Пусть наполовину. Эту половину я никуда не дену, да и не собираюсь.

– Лэр, если вас не убедил активированный родовой клинок, который сейчас висит на Машале, то, может, вы позволите себе еще раз поведать нам, что для вас будет достаточным доказательством нашей честности?

Разозлился я. А когда я злюсь, авторитетов для меня становится в разы меньше. Даже интересно стало, как отреагирует этот засекреченный князь на ответное хамство? Да, он Машкин отец. Но не мой же!

А он помолчал, налил себе вина, выпил, закусил сыром… Все обстоятельно, степенно. Раздумывает он, понимаешь. Решение принимает: не махнуть ли ручкой стрелкам на башенке или все-таки послушать, что мы тут блеять будем. А можно как-нибудь побыстрее? Спать очень хочется. Прямо вот на лавочке бы и расположился. На шкурке медвежьей. С Алабаром рядышком.

Князь вытер рот салфеткой, прищуром окинул темноту, сгустившуюся вокруг…

– Гномы умели находить золото, – начал он, и я вздохнул: опять золото. И довольно бесцеремонно его перебил:

– В вашем камзоле, в правом потайном кармане, лежит золотой. Необычный. Квадратной формы, с отверстием в центре. В сапоге, тоже правом, нож. Сталь хорошая, старая, с примесью серебра. А на шее медальон. Медный. И да, я отлично вижу в темноте. Поэтому, лучника в башне, жующего пирожок, я тоже вижу. К сожалению, начинку он уже съел, так что с чем пирожок сказать не могу. Вас это убедило?

Не убедило.

– Нож ты мог увидеть. О золотом дукаре тебе мог рассказать мой сын, как, впрочем, и о ноже и медальоне. А лучник высунулся из бойницы под лунный свет, за что завтра получит своё. Но… клинок действительно активирован, – князь задумался. – Значит так. В двух шагах отсюда, возле стены есть большой погреб. Накрытая каменной плитой и замаскированная яма. Она кое-чем заполнена. Гномы умели определять, что находиться у них под ногами. Так что прошу.

– Вы предлагаете мне искать местоположение этой ямы всю ночь?

– Зачем? Она точно под башней.

Да запросто! Надеюсь, землетрясение не потребуется, а то я точно усну в процессе.

Ну что, пошел я к этой башне. Ну, походил туда-сюда. Постоял, подумал. Плюнул, подошел к стене и спросил у неё, заранее содрогаясь от той истории, которая сейчас на меня вывалиться. Но нет. Замок, хоть и древний, никто его приступом не брал, не ломал, и жили в нем мирно и тихо. Я даже порадовался за него, и стены послали мне ответное «приветствие». Степенное и величественное. Надо же!

Я вернулся в беседку, основательно укутался в шкуру и сказал:

– Лэр. Под башней донжона, как и вообще вокруг всего замка нет никаких секретных ям. Ни пустых, ни заполненных. И если это всё, не сочтете ли вы за неуважение покинуть ваше общество. Очень хочется спать.

Рас старший поднял брови, но я действительно засыпал на ходу и сейчас отчаянно завидовал дракону. Может, прямо тут и примоститься? Стало любопытно: Алабар закрыл глаза или продолжает спать с открытыми? Закрыл, ты смотри.

Заметив мой косой взгляд, повернули головы и остальные. Удивлённая тишина, изредка нарушаемая плеском воды, говорила сама за себя.

– Ну, кто бы мог подумать, – Машка наконец высказался, – умаялся, бедняга.

В его голосе слышалось нескрываемое облегчение.

– А этот ваш… Дагон, действительно князь? – с сомнением спросил лэр Данат Рас.

Не знаю, что возымело большее действие: мое нахальство или «демонстрация» способностей, но тон его сиятельства поменялся.

– Самый, что ни на есть! – не моргнув глазом честно соврал Машка.

Но отец ему все-таки не поверил.

Глава 8

1

Завтракали мы вшестером, считая пятым Ирби, а шестым «самостоятельную боевую единицу». Лэры Расы наше общество утром проигнорировали, у них оказалось слишком много дел. Но слуги обращались с нами так же почтительно, как и вчера, а это значит, что наши ночные посиделки у озера сделали свое дело, и никто нас выгонять не собирается. По крайней мере, в ближайшее время.

Наблюдая, как младший барс с кислым видом размазывает по тарелке овсянку, я полюбопытствовал:

– Может ваше сиятельство, типа наследный князь Машал Рас, соблаговолит объяснить нам, гостям вашего дома, что происходит? – я смотрел в потолок, – Лично меня вчерашний прием заставляет задаться вопросом: а не злоупотребил ли я вашим гостеприимством, дорогой лэр? Не начать ли вещички упаковывать?

Машка лишь коротко глянул, никак не прокомментировав мое ехидство. Вместо этого он довольно резко обратился к Ирби:

– Поел? Дуй в библиотеку. Мы сейчас придем, – и вдруг попросил меня. – Разрешишь Пончику побыть с Ирби?

Я раскрыл рот. От неожиданности.

Вчера, как оказалось, «вольный страж» вовсе не спал перед камином. Это я так плохо о нем подумал. Пончик просидел в беседке, за спиной Машкиного отца, и никто его не замечал. До тех пор, пока князь не откланялся, прихватив с собой початую бутылку. Увидели мы хвостатого проныру лишь после того, как он беззастенчиво зевнул, в очередной раз продемонстрировав гадючьи клыки, и стоило старшему Расу исчезнуть в темноте, как ханур длинным прыжком оказался рядом с Алабаром. И бесцеремонно тяпнул дракона за руку. Причем возмущения от дракона не последовало. Крылатый спокойно открыл глаза, осведомился можно ли теперь пойти спать, и у меня закралось сильное подозрение, что крепкий сон он добросовестно симулировал. Так добросовестно, что даже гномьи клинки ввел в заблуждение. Зачем? Воспитанный Алабар и вдруг такое непочтение. Что такого они с Пончиком учуяли?

И вот теперь просьба Машки. Я, конечно, кивнул, но тут же спохватился: ханур же у меня «свободный», надо ж разрешения спросить у его хвостатого величества.

– Э… Пончик, побудешь с Ирби?

И мелкий выпендрёжник с царственным снисхождением прошествовал к ребенку. Стоит ли говорить, что обрадованный мальчишка тут же подхватился, и они вдвоем удрали из столовой.

2

– Я сам плохо понимаю, что происходит.

Оборотень скрестил руки на груди и размышлял вслух:

– С матерью понятно. Она до сих пор не может простить мне смерть брата. Мишеля она любила гораздо сильнее, и считает меня виновным в его смерти. Может она и права. Мы тогда вместе потащились в этот гнилой кабак. И пока я кувыркался с одной красоткой на втором этаже, он набрался горячительного и исчез. И всё. И никто ничего не видел, и не слышал. И запах у входа обрывался. Потом только я понял, что Фаркас мозги обработал всем, кто был в питейном зале. Для ментального боевого мага это не задача. Мать обвинила меня, назвала ублюдком Ирби, и я во второй раз ушел из дома. Мстить, – Машка тоскливо усмехнулся. – Месть затянулась, почти на четыре года. Я вчера рассказал отцу о Фаркасе. Но он только спросил, как я его убил.

– А какая разница? – заинтересовался я.

– Да, в общем, никакой. Но если бы лэра Сина, дворянина, офицера и менталиста, убил человек, было бы разбирательство, а зверь порвал при всем честном народе… Что предъявишь зверю?

– А первый?

– Что первый?

– Ты сказал, что ушел во второй раз.

– Не ушел, удрал. Я же младший. И не волк, мне наследство не положено. Вот и захотелось стать самостоятельным. Романтика в филейной части заиграла. Начитался бредней про вольную жизнь и рисковых парней, которые одной левой разбираются с врагами, а одной правой тискают сногсшибательных и верных подруг… – Машка на мгновение запнулся. Продолжил. – Романтика закончилась воровскими притонами, кутежами и королевским казематом.

– А подруги? – ляпнул я из чистого любопытства. Знал бы, что услышу, и рот бы не раскрывал.

Машка вздрогнул. Помедлил, словно решая, рассказывать или нет.

– Подруга... Подруга решила, что верность ей ни к чему. И малолетний сопляк не придумал ничего глупее, как показать свою крутость и рассказать, кто он на самом деле. Поверила… Я был счастлив.

В этот раз оборотень молчал долго. Мы начали переглядываться. Я уже хотел было тихонько выйти из-за стола: у меня там, в комнате, один артефакт не ладится, надо бы разобраться. Но оборотень снова заговорил:

– Два месяца из девяти я проторчал в тюрьме. Последние два её месяца… О том, что она родила, узнал случайно: вся наша шайка загремела в королевские подвалы. И поделилась новостями. Через надзирателей. Почему загремела? Лирийское ворье соперников не любит, и в городской Службе Порядка у него всё давно подмазано. Да и самой Службе, иногородняя шпана – лишняя головная боль... В общем, сбежал я. Добрался до Россы.

Машка посмотрел на закрытую дверь столовой.

– Как она торговалась с барыгой, я слушал, стоя перед дверью… Одной из комнат в меблированных клоповниках, – голос оборотня звучал до озноба спокойно. – Мой сын был оценен в полторы тысячи злотников, и барыга отлично знал, кого покупает.

Честно говоря, я уже был не рад, что меня за язык дернуло. Я же не предполагал, что Машке будет настолько хреново. Я ощущал это так отчетливо, что невольно захотелось загородиться щитом.

– Убивать мы учимся с детства. – Он говорил тихо, самому себе. – А купец очень хотел знать, какая у младенца вторая суть. Я… Показал… Зашел... Разделся... Что делал, не помню… Помню, в комнате… в крови… потолок… Пришел в себя когда мявкнул Ирби…

Мы все трое не знали, куда себя деть.

– А сбежал ты как? – неожиданно спросил Саня.

Машка повернулся к нему медленно, всем телом, с угрозой.

– Что, легавый, профессиональный интерес проснулся?

Саня дернулся.

– Я лекарь.

Машка отвел взгляд.

– Знаю я, что ты лекарь, – буркнул он. – Задолжал я вашему сословию. Умер я в этой тюрьме. А твой собрат по ремеслу не стал меня потрошить. Как я его и просил. Жалостливым оказался. Просто выкинул меня. Вместе со всеми трупами в общий городской ров. Так что одну из девяти жизней я уже израсходовал.

В наступившей тишине Алабаровский вопрос прозвучал как… Прозвучал, в общем.

– И сейчас ты снова за него боишься?

Конечно, я вздрогнул. Что у этого дракона за манера, задавать странные вопросы в самый неподходящий момент? О чём он вообще?

– Вот что, умники! – не выдержал я. – Либо вы объясняете, что вы там учуяли, унюхали, углядели, либо… Выкладывайте, короче!

– Вот так вот всё сразу и выложить, ваше колдунство? – все-таки, у Машки очень гибкая и тренированная душевная организация. Одно слово, кошак.

– Ирби грозит опасность, – ответил вместо него дракон.

– О, Хозяйка Разума! С вами не соскучишься! И козе понятно: раз Машка боится, то это опасность, а не благодать небесная! Какая опасность, хвосты крысячие?

– Да. Ты не коза, – задумчиво констатировал оборотень, осмотрев меня с головы до ног с любопытством истинного гурмана.

Меня передернуло.

– Тишан, как ты думаешь, сбежит ли из дома восьмилетний пацан, если дома всё хорошо? Первая метаморфическая трансформация, которая обычно происходит лет в десять, у Ирби произошла в восемь. Вопрос: почему? Потому что глубинная звериная сущность пытается защитить человека. И еще. У моего сына был выбор, точнее у его второй ипостаси: волк или барс. Она выбрала барса. Тот же вопрос: почему, если вокруг только волки? Ответ: потому что барс сильнее. Я пока сам не понимаю, что происходит, и мне это не нравится.

Неподдельная озабоченность Машки это, конечно, впечатляет, но меня интересовал еще один двуипостасный умник.

– А скажи ка мне многоуважаемый Алабар, для чего ты вчера в беседке так усердно изображал из себя спящего красавца? Даже клинки решили, что ты спишь. Мой даже зуб давал. Зря я не взял – поверил.

Дракон улыбнулся.

– А сейчас не веришь?

– У меня есть свой секретный агент. Он знал, что ты прикидываешься.

– Я зов услышал, – спокойно сказал дракон. – Меня ищут.

Что называется, немая сцена. Кто может искать нашего крылатого, гадать не надо – другие крылатые. И лично мне отчего-то не хочется знакомиться с его роднёй.

– Тебя почуяли? – напрягся Машка.

– Я не ответил на зов. Постарался выключиться на время. Я так с детства прячусь, – Алабар улыбнулся. – Меня никто не мог найти. Ну, почти, никто.

3

Картина, которую мы застали в библиотеке, могла бы вызвать умиление.

На огромном тяжелом столе, повидавшем, наверно, не одну тысячу книг и стоящем в середине большого зала с высокими стеллажами, забитыми бумажными и пергаментными изделиями, сидел Пончик. Восседал. Примостившись коленками на мягком стуле, Ирби, немного запинаясь, читал вслух раскрытую перед ним тоненькую тетрадь. Не спеша, с выражением. Ханур благожелательно внимал.

Но умиление икнуло и тихо удалилось, когда я прислушался к чтению:

Я с вас тащился. Может, от прихода

Ещё я оклемался не вконец.

Но я не прокачу под мурковода,

Короче, не бздюме – любви звиздец.

Я с вас тащился без понтов кабацких,

То под вальтами был, то в мандраже;

Я с вас тащился без балды, по-братски,

Как хрен кто с вас потащится уже.

Фима Жиганец (А. Пушкин. «Я Вас любил…» – «Я с вас тащился…»)

Машка с кривой ухмылкой подошел к отпрыску.

– Кто учил читать?

Мальчишка, так увлекшийся чтением, шагов не услышал и смутился.

– Слим. Он и считать меня научил. И вообще…

– Меня он тоже учил. Твоему деду было некогда. Впрочем, не мне предъявлять претензии – сам такой.

Оборотень забрал тетрадку, прошелся вдоль книжных шкафов, вынул один затертый томик, полистал на обратном пути к столу, и положил открытым перед Ирби.

– Читай. Раз уж ты у меня такой одаренный и понимаешь написанное. Заодно, потом наизусть выучишь, – Машка уселся в широкое кресло, стоявшее возле узкого витражного окна, жестом показал нам на кожаный диван и счел нужным объяснить. – Слим наш управляющий, самый старый из всех слуг. Да он и не слуга давно: много лет с нами. Он и моего отца воспитывал, что называется.

Ирби покосился на нас, хлюпнул носом – все-таки догнал его насморк – с тяжким вздохом сел на стул как положено, но лишь открыл рот, как беззвучно открылась высокая арочная дверь, и в библиотеку вошел старик. Шаркая и ковыряя клюкой дубовые половицы, он подслеповато огляделся, увидел нас троих, примостившихся на диване, и остановился.

Машка вскочил мгновенно. Так же стремительно оказался рядом со стариком, подхватил его под руки и подвел к креслу. Ирби тишком поднялся со стула в попытке скрыться за Машкиной спиной.

– Да вижу я тебя, бездельник! Вижу.

Вошедший начал кряхтя опускаться в кресло и вдруг, ловко перехватив клюку, с силой протянул Машку вдоль спины.

– За что!! – взвыл кошак, отскакивая.

– Хочешь сказать, не за что? Ну-ка, ну-ка, я послушаю опровержение! – старик, наконец, примостился в кресле. – Вчера я твоего родителя нашел. В винном погребе. В зюзю налакался.

– Удивил, – Машка потирал рукой ушибленную спину.

– Это он меня удивил. Начал мне втирать какую-то ахинею про гномов, про магов... Причем, ещё и по большому секрету, – для убедительности старик поднял вверх мосластый указательный палец, – Я бы не стал его бред слушать, но одно слово прозвучало. Росса. Не знаешь о таком?

– Слим не придуривайся. Кто, как не ты, мне историю клана рассказывал? На ночь, вместо колыбельной.

– Выходит, Данат не бредил, – пробормотал старик, – хорошо, что Илара запах спиртного на дух не переносит. Очень хорошо… Ладно, показывай гномёныша! Который из троих?

И как вам это понравится? Не знаю, как у вас, а у меня даже слов не оказалось! Одни слюни. Я что вам тут всем – выставочный экземпляр?! Нашли антиквариат, хвосты крысячие! А кошак стоял и зубы скалил.