Текст книги "Жена без срока годности (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Я сдала ей комнату, и она присматривала за Лешей…

– Когда ты по свиданкам бегала? – перебил он меня и теперь удачно схватил: за локоть.

Не за горло же взял, и я ответила спокойно:

– Да, а что? Ты же не скажешь, что хранил мне верность два года? Или это другое? Яйца трещали, да? А у баб, знаешь ли, это место тоже чешется…

Я вырвалась и вцепилась в букет обеими руками. Снова прибавила шаг. Десять тысяч шагов не нахожу, так хоть сердцебиение повышу!

– Ни дня не пожалела, да? – дышал он мне в затылок. Идти рядом не получалось из-за толпы.

– О чем жалеть? Сунил был замечательным отцом твоему сыну. И замечательным мужем твоей жене.

– Обо мне не пожалела ни разу? – рычал он снова сбоку.

– Что вообще замуж за тебя вышла, пожалела. Что аборт не сделала, тоже жалела. Надо было посмотреть на тебя в деле – в чужой стране. Но я же наивная была. Верила, что и в горе, и в радости, а не только хвостиком за мужем. Подождал бы годик, как я просила, принесла бы вторую зарплату, стало бы легче.

– Да при чем тут деньги?

Андрей снова попытался схватить меня за локоть, но под моим взглядом передумал. Не стушевался, но начал держать руки при себе. Еще бы и со словами так же себя вел, цены бы ему не было! Как не было цены нашему семейному счастью, а он решил назначить цену в полторы штуки баксов. Дешево так, а теперь удивляется, что я сержусь!

– Ты поехал к дяде за деньгами. Получил? Рад? Доволен? Не велика потеря, первая жена и первый ребенок. Не велика, как вижу… Ни разу не позвонил!

Теперь я остановилась – подняла букет с желание отхлестать его по морде веником. С неистовым таким желанием!

– У меня все хорошо! – проскрежетала я. – У меня все прекрасно! И все, что мне от тебя нужно – российское свидетельство о разводе. И если ты будешь супер-найс ко мне, то договорись в паспортном отделе, чтобы мне за два дня паспорт сделали. Сама я не справлюсь с российской бюрократией.

– Зачем тебе паспорт? – спросил, когда я опустила букет и снова увидела его лицо. – Ты же жить тут не собираешься. Оставь во внутренним фотографию двадцатилетней девушки…

– А мне нравится сорокапятилетняя баба. Представь себе, я себе нравлюсь! Помнишь песенку? Ты нашел моложе, чем я, у тебя другая семья, что же это было, скажи, миражи? – не спела, а всего лишь продекламировала я. – Все обиды прошли, Андрей. Я не хочу ворошить прошлое. Я живу сегодняшним днем. Мы уже вошли в возраст, когда дорога каждая минута.

– И что ты в эту минуту собралась делать? – скривился он.

– Спать. Завтра схожу в музей. Какой-нибудь. И встречусь с тобой ради паспорта.

– И только ради паспорта?

– А ради чего нам встречаться? Денежных претензий я к тебе не имею. А в остальном… Ну бог тебе судья. Надеюсь, ты счастлив.

– А ты? – снова перебил он. – Чего развелась?

– Традиционно, – против воли улыбнулась я. – Не сошлись в выборе местожительства. Но Сунил вырастил дочь. И твоего сына тоже. У меня к нему претензий нет. Он и меня вырастил. Я узнала, что такое уважение, – и добавила: – Чужого выбора и чужих интересов.

– В семье не должно быть чужих интересов.

– Да что ты знаешь про семью! – сорвалась я на крик. На секунду. Но этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать на ресницах слезы. – Ты нас с Лешей предал. А раз предатель, всегда предатель, – сказала я это, правда, по-английски, но он понял.

Хотя, какое там! Если бы понимал, что делает, никогда бы не уехал.

– Мне очень жаль, что ты потерял деньги. Но как говорят в Иране, лучше деньгами от судьбы откупиться. Даже хорошо, что мы с Лешей просто ушли. Канули в лету. Я очень надеюсь, что жизнь без нас у тебя была хорошая.

Андрей молчал, но слушал. Или думал, что сказать. Хотя разговор-то совершенно бесполезный.

– Пришли мне время и место, – перебила я собственные мысли. – Я знаю, что это рабочий день. Не опоздаю.

И следом добавила второе “не”:

– Не провожай.

То ли в приказном тоне, то ли… Это была скорее просьба: тихая, но твердая. Мы все сказали друг другу. Все выяснили. Пазл сложился, но картинка в итоге не изменилась. Передо мной стоял чужой человек. Мы и были чужими, ведь родных не бросают. Никогда.

Цветы не виноваты – никогда и ни в чем. Они не выбирают, где вырасти и кому достаться в подарок. Мы просто обязаны о них заботятся, даже если ненавидим дарителя.

Я налила чужую воду в чужую вазу для чужого букета. Я его не ненавидела. Розы и Андрея. Повод для сильного чувство мелковат. Мне просто противно. Точно после поедания остывшей жирной еды.

Не мешало бы поесть перед сном, но мешает ком в горле, который я не могу позволить себе выплакать. Не дождется. Двадцать лет ждать, чтобы одним своим видом, одним словом довести меня до слез…

Нет, взрослые сильные девочки не плачут. А когда на глаза наворачиваются слезы, звонят подругам, чтобы услышать веское слово – ты дура. Можно и не набирать Романнин номер: могу легко воспроизвести ее речь перед зеркалом. Ну да, рожа типичной старой дуры. Идиотка ты, Марина, форменная!

Не нужно было встречаться. Надо было просто перевести американский документ на русский язык и пойти в паспортный стол. Или не пойти – действительно, ну какого фига мне нужен русский внутренний паспорт! Я всегда продлеваю загран вовремя и не планирую проводить в стране своего рождения больше десяти дней. Приехала же посмотреть балет – а в итоге сама хожу на задних лапках и перед кем – предателем, вольным, именно что вольным! Понимал, что делает гад, понимал…

Ну и я понимала, что ничего хорошего встреча не принесет. Так чего пошла в кафе? Убедиться в своих предположениях? А были иные варианты? Нет, он не сбежал от меня. Он уехал в своих интересах, требуя от меня забыть мои. Странно, что не сказал, что я его заставила уехать в Америку, а он, типа, сопротивлялся! Да, действительно ломался, но я его уломала – иного способа выйти из финансовой зависимости от дяди у нас не было. Наивность моя заключалась в том, что я свято верила в то, что Андрей тяготится дядей так же, как я. Ошиблась. Его все устраивало. Да, напрягали терки по поводу выбора жены, но Андрей считал, что у родственников перегорит. А в чем жена неправильная? В том, что нищая? Так у меня был реальный план, как законно разбогатеть! Уехать из страны, где все схвачено. Из страны – торговой лавки, а именно такой Россия была в конце девяностых.

Просто Андрей не дорос до таких решений, как профессиональная эмиграция. Не дорос и до мужа и, тем более, до отца. Женился, потому что друзья вокруг женились, и он не хотел отставать. Стал отцом, потому что так получилось… Вот оно, простое объяснение всему: из-под дядиной юбки выбраться не сумел. Будем считать, что я забрала ребенка и одна переехала в Штаты, будем так считать – чего же проще!

Я смотрела на экран телефона: на нем светилось фото ужина. Спаржа, тушеная морковь, жареный картофель, кусок говядины. Понимаю, Алекс хотел, как лучше – не думал, что мать голодная. Хотел доложить, что они справляются без моего надзора. Тогда и я справлюсь. Обязательно справлюсь. Сама с собой, с собственной слабостью.

Просто устала от перелета. Смена часовых поясов расшатала нервы, да и вообще тяжелая акклиматизация – из двадцати пяти попасть в плюс пять не так уж и легко. Завтра будет лучше, завтра буду другим человеком. Не дам раскрутить себя на нервы, которые бывший муженек так ловко наматывает на… На железный зуб, который на меня имеет, а не на то место, о котором вы могли подумать…

Позвонил, как увидел пост от Даши. Значит, подписан на соцсети, а сидит с левого аккаунта, чтобы не засекли, кто не надо. Тут же набрал знакомый номер, чтобы не передумать на утро? Или день не задался и решил добить его окончательно? Или вдруг испугался, что я упорхну, не дав поводить себя мордой об стол.

Я его бросила! Променяла на другого мужика! Вот оно как… Не он собрал монатки и свалил, свалив на меня всю заботу о маленьком ребенке, чтобы самому развлекаться с бабами на дядины деньги. Я – плохая. Ну кто б сомневался!

Я действительно плохая. Плохая я, потому что не люблю себя, треплю себе нервы и порчу себе отпуск. Это у Андрея должно быть плохое настроение. Не получилось увидеть меня побитой собачкой у хозяйского сапога. Я сказала, что буду жить и работать в Америке, и стала жить и работать. Главное, конечно, жить – с хорошими друзьями, с достойным мужчиной рядом, с высокооплачиваемой работой, с высокой самооценкой, которую Андрей обязательно загнал бы под плинтус.

Ну как можно о таком мужике жалеть?! Скажи, кто твой друг… Такой же вор: один без зазрения совести увел “новую машину” у матери-одиночки, а другой забрал мое сердце и веру в любовь и выкинул на помойку в Питере. Да, поиграл с ним немного и отфутболил…

Зачем? Зачем я только приехала к нему…

Глава 7. Дождь в душе

Я почти не спала ночью: ничего не делала, не вылезала из-под одеяла, просто лежала с закрытыми глазами, горя желанием закрыть заодно и сердце – для воспоминаний. Они были мучительными. Они втягивали на поверхность девочку, которая влюбившись в мальчика, будучи уверенной, что это навсегда. И что намного ужаснее – та Марина не сомневалась в правильности сделанного выбора. Я действительно считала Андрея совершенно другим человеком, разделяющим мои немного наивные мечты о заокеанской жизни, где можно заработать на кусок хлеба без всяких связей – только мозгами.

Даже на минуту молодая я не задумалась, что виза Андрея по сути своей договорная: что он ни с кем не конкурировал, его привели за ручку, все показали, всему научили – а он потом по-хамски вильнул хвостом, потому что его заставляли, как и других, много работать. Ну да, я тоже неприятно удивилась, что годовая зарплата в восемьдесят тысяч после уплаты налогов и коммуналки оказалась пших… Но я затянула пояс, понимая, что не в деньгах счастье, а в обретенной свободе. Андрей же не оценил, что к этому ко всему бонусом шла Америка, абсолютно другой мир, офигенные коллеги и винегрет из мировых культур. Но чтобы оценить подобное, для начала необходимо быть носителем культуры самому…

Андрей бросил не только меня, но и проект – подвел человека, который за него поручился, команду, которая должна была разбираться в его незаконченной части самостоятельно. Взбрыкнул, точно необъезженный жеребец, и уехал. Мы с ним хотя бы месяц обсуждали будущее, а на работе, как позже выяснилось, он никому ничего не сказал. Конечно, в Калифорнии ни работодатель, ни работник не обязаны сообщать причину прекращения контракта, но это же дела юридические, а вот просто по-человечески так поступать нельзя. Некрасиво, даже подло. Без него, конечно, справились, компания продалась, все работники получили навар. Больший процент акций Андрей не выкупил, но что-то у него все же было на счету – интересно, он успел их продать, когда они были на пике? Если он так хорошо считает деньги, то должен был следить за “стоками”…

Имею ли я право претендовать на часть заработанного на бирже? Не знаю, как там по закону должно быть. К моменту развода на общем счету от тех тридцати тысяч не осталось уже ничего, а все заработанное мною мы с сыном “проедали”, так что делить пополам было собственно нечего. Сейчас я спокойно могу отдать ему три тысячи баксов, которые полагаются ему по закону. Нет, половину пошлины я все же удержу, да и вообще на двести баксов все равно не разгуляется. Я подписала отказ от каких-либо будущих материальных претензий к бывшему мужу в обмен на полную опеку над сыном, то есть задним числом ни он, ни я никого обвинить в денежном мухлеже не можем…

О чем я вообще думаю? А о том, что между нами не может быть никаких сантиментов. Бюрократия убила все, что оставалось в сердце после его ухода, и Андрей больше никогда не станет для меня Андрюхой. Он просто… Просто человек, от которого мне нужно… Да ничего не нужно. Нужно зайти с утра в банк и попытаться снять всю сумму целиком – две тысячи семьсот долларов США, чтобы поставить в отношениях с Лебедевым жирную точку. Очень жирную. Захочет швырнуть мне эти деньги в лицо – пусть швыряет. Поднимать их не стану. Пусть оставляет чаевыми за бизнес-ланч, потому что семейного обеда у нас все равно не получится.

Как и поспать сегодня. Я вылезла из-под одеяла на прикроватный коврик и открыла на телефоне приложение для занятий йогой – медитация мне поможет. Или нет? Но надо попытаться. Я должна выспаться. Я должна выглядеть на все сто без всяких салонов. И я не должна сомневаться в своих силах. Я натренировала нервы на работе. Вдох-выдох и я готова.

Готова принять реальность такой, какова она есть. У нас же в Кремниевой долине ценят не за прическу, а за то, что под волосами. И в любой момент могут попросить вон без объяснения причин. Хотя причин всего две: ты слишком глуп или слишком дорого стоишь. Собственно, как и в семье – к чему копаться в причинах ухода Андрея: в моих услугах, как жены, он просто перестал нуждаться. Так и я не нуждалась в одолжении с его стороны – как и сейчас, даже в помощи с паспортом.

У нас изначально не было будущего. Можно сказать, что мы потратили даже больше времени друг на друга, чем было нужно. Жаль только Алекса, но если судить здраво, то в его жизнь пришел более достойный мужчина. Ну какая же из Андрея модель для подражания? Никакая… Жалости, конечно, все люди достойны, но жалеть о расставании с Андреем не стоило ни тогда, ни сейчас. Все дело в погоде.

За окном шел дождь, но не успокаивал, а наоборот раздражал. Забраться под одеяло с головой не поможет, и я, вместо медитации, с головой ушла в приятные воспоминания. Снова мысленно встала на черту, разделившую мою жизнь на “до счастья” и “после”. В этом “после” Андрея в моей голове никогда не было. Он появился только после развода с Сунилом, после непонятно кому нужной переоценки прожитого – об Андрее нужно забыть, потому что прошлое не изменить, а на будущее он повлиять не в состоянии. Даже с учетом того, что я не решила, каким это будущее будет.

К гадалке не ходи, не трать время и деньги. Ежу понятно, что будущее будет прекрасным, потому что… Потому что я так хочу, потому что иное будущее у меня уже было – с Андреем Лебедевым. Свою лебединую песню с ним я спела в рекордно короткий срок, так что успела вдоволь насладиться индийским кино с Сунилом Рамачандраном. А теперь – не знаю, в какую сторону смотреть. Может, займусь медитацией у моря. Как сказано в небезызвестном фильме про Бунина: мы уже старые люди, что нам собственно нужно: домик у моря да кухарку повкуснее.

Дети выросли и мы выросли из своих дурацких хотелок. Теперь вообще не знаешь, что дарить друзьям. Все есть, а остальное за деньги не купишь. О душе думать рано, так что наконец можно подурить в свое удовольствие – ой, пожить… Не оглядываясь на детей и общественное мнение. Я это заслужила. Нет, заработала двадцатью годами пахоты с двумя неделями отпуска в году и без дня оплачиваемого больничного. Алекс уже самостоятельный мужик, а Элис папа пообещал мониторить дистанционно. На ее учебном счету достаточно денег, чтобы получить обе степени, хотя, уверена, она остановится на бакалавриате и пойдет обучать больных детей. Так что теперь я обеспечиваю себя и только себя.

Конечно, вопрос, а что мне нужно для счастья на данном отрезке жизни, остается открытым.

Кстати, про индийское кино не я придумала. Это Романна сказала:

– Если не возьмешь ситуацию в свои руки, кина не будет…

Я сходила на второе свидание, которое было назначено уже самим Сунилом под абсолютно невинным предлогом: его компания устраивала рождественский корпоратив с семейным уклоном.

– Я подумал, что Алексу будет интересно.

Конечно, я почти не сомневалась, что все делается исключительно ради моего сына. Сунилу его жалко или ему с ним интересно. Ну ведь некоторые взрослые действительно любят возиться с чужими детьми: не у них же бессонные ночи и прочие радости родительства, они снимают сливки! Причем, бесплатно! Компания платит! Можно спокойно наслаждаться улыбкой ребенка, поедающего украшенное в виде елочки песочное печенье!

Про маму этого ребенка ничего непонятно! Как я должна относиться серьезно к общей фотографии с Сантой? Если это не я выступила инициатором и уж тем более не сам Сунил – его подтолкнули коллеги. Толкнули под объектив руками, даже не словами. Да и других намеков было предостаточно, чтобы что-то там сказать мне не совсем официальное. У двух его коллег жены с постсоветского пространства! Ну чего уж тут переживать о разности рас! Выходит, я ему просто не нравлюсь и предстоящая поездка на снег всего лишь жест доброй воли – желание показать ребенку, что вода бывает замерзшей!

– Вот и проверишь его реакцию, – смотрела на меня строго Романна, когда я спросила ее, не будет ли слишком нагло с моей стороны пригласить Сунила на чисто взрослый корпоратив.

Наши устроили вечеринку в технологическом музее, куда ходят в основном дети, но после закрытия – сняли его до полуночи с алкоголем, поэтому вход был строго после двадцатиоднолетия. Нашим интернам было немного обидно. И мне бы стало так же неприятно, если бы Сунил вдруг отказался пойти со мной. Два места я забронировала заранее – собиралась пригласить Романну, даже нашли, кто посидит с детьми. Сейчас она самолично отдавала свое место Сунилу. И я снова пошла на ложь, сказала, что подруга не может, а идти одной мне как-то не комильфо. Но если он не хочет в чужую компанию, я все пойму… Да я и сама не любитель взрослых вечеринок. Последнее, впрочем, я добавила по-женски расстроенным тоном, чтобы надавить на жалость. Ты, конечно, можешь отказаться, но это будет не мужской поступок, не мужской…

Если Сунил и понял мою игру, то снова промолчал. Оделся, конечно, прилично – даже пиджак нацепил, но снова все его ухаживание свелось к тому, чтобы взять для меня с подноса официанта мохито. Мне хотелось напиться – ну реально! Что нужно сделать, чтобы… Ничего. Мне важно показать Алексу снег. После зимних каникул мы вернемся к прежним добрососедским отношениям. Попыталась – не получилось. Ничего: куда лучше, чем быть брошенной с ребенком одной в чужой стране и с грин-картой в процессе без какой-либо уверенности, что у меня все будет хорошо.

Почему-то только Романна в этом не сомневалась. В ней спорт развил стремление к победе любой ценой – ни шага назад, ни взгляда назад в прошлое – в жалости к себе нет никакого толка: это не топливо для паровоза будущего, это тормоз перестройки на новые рельсы.

– Попробовала, не понравилось, бросила. Хватит ходить вокруг да около и прицениваться. Цена бросовая. И точка! Марина, ну чего ты теряешь? Месяц остался у нашей аренды. Переедем!

– Два.

– Какая же ты пессимистка, Маринка! Ну как с таким настроем можно было поехать в чужую страну? Америка неудачников не любит.

– Неудачников никто не любит, – буркнула я.

– Но ты полюбила и мучаешься. Я же вижу!

После такого обвинения я подняла на нее глаза, полные праведного гнева.

– Нет, я не думаю об Андрее. Больше не думаю. Я просто не хочу навязываться Сунилу.

– А Андрею ты навязалась?

Вопрос в лоб заставил меня опустить глаза в пол.

– Не знаю. Ну блин… Я не приковывала его к себе цепями. Да, у него были странные отношения с матерью. Даже имея отдельную комнату в квартире, он не мог привести к себе девушку. Но я же не была единственная на потоке, у кого была мировая бабушка?

– Так его квартира или ты соблазнила?

– Рома, я уже ничего не понимаю и не хочу понимать. Меня и так его мамаша обвинила, что я украла у нее сына. Я – воровка, слышишь?

Воровка… Воровка из меня никакая. Ограбить банк не получилось. Выбрала максимальную сумму снятия и осталась в раздумьях стоять перед банкоматом с тридцатью штуками деревянных в руках. Во второй раз мою карточку тоже приняли, а вот в третий – заблокировали. Пришлось записываться в очередь к операционистке.

– Девушка, – обратилась я к ней, задумавшись на секунду над тем самым обращением, ещё и испугаться успела, что в ответ мне скажут: что вам нужно, женщина?!

Не сказали. Девушка молча смотрела на меня с приклеенной улыбкой.

– Мне нужно снять со счета определённую сумму. Не могли бы вы мне помочь?

Не смогли. Сослались на суточный лимит снятия наличных денег и сообщили, что российский филиал банка не имеет никакого отношения к американскому, поэтому никаких дополнительных операций с моим счетом они произвести не могут. Приходите завтра. Снимите недостающую сумму. Да я к вам три дня, как на работу, ходить буду…

А встреча у меня сегодня. И последняя. Надеюсь. Нет, придётся ещё паспорт забирать. Впрочем, вот тогда и расплачусь за услугу. Накину десяточку сверху. На чай.

Сейчас только чай в меня и вылезет! Я с трудом проснулась к назначенному времени икс – не хотелось даже мысленно говорить, что к обеду. В меня в обществе Андрея ланч не влезет. Тем более, после булки с… С кефиром аля питьевым йогуртом. Непрошеные воспоминания комом в горле не встали. Я все проглотила, как моя бабушка когда-то: и бегство дочки, и влюбленность внучки. Дядя изрядно ограничил племянника в деньгах, когда тот переехал ко мне, так что бабушке на шею нагло повесился еще один ребёнок. Благо, она работала на пенсии и бухгалтеру ее квалификации платили не как тем, кто устраивался на работу после бухгалтерских курсов. Ну и я подрабатывала настройкой бухгалтерских программ.

Дядя думал, что племянник без средств к существованию вернётся в его поле зрения и влияния, но тот вообще взял и женился. Хотя в этом могла быть виновата бабушка, постоянно намекавшая, что от Андрея в доме должен быть хоть какой толк. То есть спрашивала прямым текстом, на каком основании она его кормит? Ну ты хоть женись тогда, а то хорошо устроился!

Он женился. Свадьба была скромной, но хоть не за бабушкин счёт. Тут уж моя свекровь раскрутила братца, вдруг испугавшись варианта, что у ее сына эта свадьба может оказаться единственной. Но другой помощи не последовало. И свадебное путешествие у нас было всего лишь на болгарское Черноморское побережье, но благодаря ему я хоть заграном обзавелась, который вскоре пригодился.

Короче, не я добила мужа: после очередного разговора со свекровью, он согласился, что нам нужно уехать, и стал шустрить по знакомым, а после смерти бабушки, чтобы я не слонялась понурая по квартире, сильнее озаботился нашим переездом. То есть это не я принесла ему в клювике предложение о работе в Штатах, оно поступило от его знакомых. И что уж говорить – да, Андрей не работал, зато хорошо учился. Пусть и без огонька в глазах, но его диплом стоил намного больше той гербовой бумаги, на которой его напечатали. Он мог бы стать шикарным специалистом, если бы… Если бы не вмешался дядя. Не пообещай он ему много денег, никогда бы Андрей не променял карьеру программиста в Кремниевой долине на аутсорсинг американских контор в Питере, а именно такая была бы его судьба без дядиного бизнеса.

В Штаты Андрей сбежал не только ради меня, но и ради спасения самого себя. Мы быстро прожили бабушкино наследство, а местные предложения о первом трудоустройстве моего выпускника не устраивали. Его отговаривали от Америки все родственники, я это точно знаю, но Андрей послал всех довольно грубо – как делал всегда, когда речь на семейных встречах заходила обо мне. Не думаю, что его настолько вдохновили рассказы старших товарищей, приезжавших из Штатов в Питер погостить, он просто устал от безденежья и моих разговоров о нашем переезде как единственной возможности устроиться в жизни. Если бы визу предложили мне, он тоже б поехал по визе мужа, но сексизм никто не отменял – да и вообще в его окружении настройку С1 считали моим потолком. Может, и Андрей так же думал, хотя и молчал, поэтому не сомневался, что я побегу за ним в Питер, не получив в Штатах нормальной работы. Хотел ли он нас с Лешкой бросить? Может, и не хотел, и в развале нашей семьи действительно виновата в большей мере я сама?

Нашей семьи нет уже двадцать с хвостиком лет: разве вопросы, кто виноват и что делать, могут быть до сих пор актуальны?

Глава 8. Обед с посторонним

Я пришла в ресторан раньше назначенного срока, но Андрей все равно меня опередил: не стал тратиться на цветы, зато потратил время, чтобы привести себя в порядок. Не сомневаюсь, этой ночью бессонница его не мучила. Костюм с утра не успел помяться. Он прямо из дома ко мне или у него целый гардероб в офисе и гардеробщица…

Я выдавила из себя приветственную улыбку.

– Не спала? – не стал он играть со мной в джентльмена.

Что ж: я тоже не играла в принцессу. Нанесла лёгкий макияж, как в офис. Без тональника и скульптурирования лица. Какая есть, такая есть. Не девочка. И спать действительно хочется. Сильно.

– Спала немного.

– Ела? – спрашивал, точно доктор.

Ага, хирург, режущий по сердцу без наркоза.

– Суп бы съела.

– Солянку хочешь? Или слишком жирно?

– Нет, не жирно. Если ты о калориях, – усмехнулась я криво. – Щи с борщом я умею готовить сама. А солянку никто не оценит, минестроне предпочитают.

– Кто?

– Твой сын, например, – специально не назвала я Алекса по имени. – Мы живем вместе.

– А чего так? – смотрел он мне в глаза, не мигая.

– А вот так, привыкли. Они с семнадцати у нас живут. После третьего штрафа за превышение скорости, я сказала, что поговорю с ее родителями о переезде.

– В плане?

– Андрей, в прямом! Алекс учился дома… Я могла возить девочку перед работой в школу.

– Алекс?

– Ну чего ты переспрашиваешь? – повысила я голос. – Я вообще могу замолчать, если тебе не интересно.

– Я это сказал? – прорычал он.

– Я догадалась, – зарычала я в ответ. – Было б интересно, как у Алекса профессиональные дела или личные, мог бы позвонить…

– У меня нет его телефона, – перебил Андрей все так же зло, даже, может, больше.

– У меня есть. Я не прятала от тебя ребёнка. Он знает о твоём существовании. Ты, кстати, об его существовании тоже знал все эти годы. Но детали его существования тебя не особо интересовали.

– Если бы ты хотела, чтобы мы общались, позвонила бы сама.

– А самому позвонить? Слабо?

– Я в чужую семью не лезу.

– Он не называл Сунила папой. Он знал, что папа у него живет в другой стране.

– Чего ты хочешь, Марина?

– Ничего. Кроме солянки. Ты будешь делать заказ? Кстати, вот… – я сунула руку в сумку и достала стопку пятитысячных купюр.

Банкомат не предложил мне конверта, так что денежный обмен будет открытым.

– Это твоя часть денег с нашего общего счёта. Я его закрыла, потому что ты, к счастью, оформил его с «или» между нашими именами, а не с «и», так что твоя подпись не была нужна.

Деньги остались лежать на салфетке, когда я убрала руку.

– Возьми, пожалуйста. Это часть. Я не смогла снять сегодня всю сумму.

Андрей молчал. Смотрел сычом и молчал. Деньги лежали между нами. Как и пропасть – пропасть почти в четверть века.

– Мне важно отдать тебе эти деньги. Я вычла половину пошлины, которую я заплатила за оформление развода. Кстати, у тебя нет случайно американского счёта? Я бы тебе остаток через Зелле перевела. Я не прошу данные российского. Хотя, если хочешь, переведу тебе остаток через Вестерн Юнион в долларах или рублях, на твой выбор.

Молчит. Буравит меня взглядом и молчит.

– Андрей, убери деньги.

– Сама убирай! – огрызнулся он наконец. – Мне ничего от тебя не надо.

По его тону казалось, что он произнёс вместо этих слов какое-то жесткое ругательство.

– Ты продал акции? – задала я вопрос, который ввёл моего визави в ступор сильнее, чем вид денег.

– Нет.

– Почему?

Он снова молчал.

– Из-за двойного налогообложения? – подсказала я ему ответ. – Оно ж того стоило. Тысяч сто ведь точно было?

– Всего сто, – буравил он меня злым взглядом. – Не та сумма, чтобы играть в игры с АйЭрЭс, – произнёс он аббревиатуру американской налоговой службы.

– Заплатил бы и все.

– Так просто? – скривил он губы. – Я не знал, как подать из-за границы декларацию о налогах. И с учётом не уплаченных предыдущих…

– Я подала общую декларацию тогда. Или ты сомневался?

Глаз не опускает.

– Я тогда про тринадцатое апреля и не вспомнил, – назвал он дату подачи деклараций. – Да и… Это общие деньги. Я не собирался присваивать их. И рисковать получить уголовный срок в свободной стране…

– Я тоже не собираюсь присваивать твои деньги. Забери рубли.

Он не опустил глаз к столу.

– Давай я дам тебе доступ к биржевому счету. Сейчас эти акции тысяч десять, наверное, стоят. Отдай их… – он сделал паузу. – Алексу.

– Я не буду заморачиваться из-за десяти тысяч. Продавай и отдавай сам. Никакой налоговик не спросит, был ты тогда женат или нет. Там только твоё имя. Плати спокойно американцам. Ты перед ними чист.

– Мне эти деньги не нужны. Тоже, – понизил Андрей голос. – Скажи, если Алексу нужны?

– Он получает больше десяти штук за пейчек, – сказала я про двухнедельную зарплату сына. – Вряд ли он примет что-то от постороннего человека, – ударила я его словами.

Надеюсь, довольно больно. Или нет – кто Андрей нам, если не посторонний? Он и сам это понимает. Наверное…

– Если у него такая зарплата, то зачем он живет с мамой?

Ударить меня в ответ у Андрея не получилось.

– Потому что ему хорошо с мамой. И его девушке хорошо. Я стираю их носки! Мы уже пять лет под одной крышей живем. Ну… Не постоянно. Она уезжала на учебу, но это два с половиной часа поездом от нас, так что то Алекс к ней мотался, то она к нам на выходные приезжала. Я хорошая свекровь. Я так думаю.

– Он женат? Не рано ли?

– Ты в его возрасте уже был в разводе… Если забыл.

– Они другое поколение…

– Они даже не помолвлены. Но какое это имеет значение, когда они живут счастливо вместе сейчас? Что так смотришь?

– Слушаю.

– А… – взяла я в руки меню. – Может, уже закажешь мне что-нибудь? А деньги убери. Это за мой паспорт. Там же придётся заплатить? Не хочешь помогать, я сама все сделаю. Ты принёс свидетельство?

– Нет.

– Забыл… – протянула я с досадой. – Или специально проигнорировал мою просьбу? Я согласилась встретиться с тобой только ради документа.

– У меня нет свидетельства о разводе.

– Потерял? Можно же заказать новое? Это долго?

– Ты не поняла, Марина. Я с тобой не разводился. Мы все ещё женаты. Я даже у тебя в паспорте записан. Посмотри, если забыла…

Я не стала смотреть в паспорт, я продолжала смотреть ему в глаза: чистые-чистые, но не скажешь, что невинные. Тяжелый взгляд колол, точно нож – только не в сердце, а чуть выше – в горло, пришлось даже откашляться. Поперхнулась горькой пилюлей, как говорится.

– А как же кольцо на пальце? – не опустила я взгляда к его рукам.

– Сама же выбирала, – не отвел взгляда и он. – Не признала?

Все они одинаковые. Кольца. Не мужики.

– Давай рассказывай, зачем тебе это надо?

– Что?

– Быть женатым на мне, – отчеканивала я холодно каждый звук.