Текст книги "Мой домовой — сводник (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Глава 22: Чистая вода и черный кофе
До уроков у меня оставался целый час. Можно было забежать в булочную за чем– нибудь сладеньким, потому что весь подарочный запас шоколада остался на кухне Марины Александровны. Сейчас мне хотелось шоколадных пряников. На вечер и на урок. Я иногда приносила в класс печенье – небольшой подкуп учеников, чтобы у них был стимул усердно заниматься. Да и хотелось просто подышать свежим воздухом. После Веселкина и после пыли.
Дождя не было. Ветра тоже. Я постояла у подъезда, сняла шапку и сунула в сумку с учебниками. Сделала по дороге пару шагов и замерла от окрика:
– Ирина!
Я обернулась к красной "Вольво" в тот момент, когда водитель хлопнул дверью. Сколько прошло времени? Минут двадцать точно. Волосы до сих пор мокрые, а на улице не лето. Чего он тут все еще делает?
– А говорили, что вам никуда не надо, лгунья! – он сделал ко мне шаг и легкий ветерок рванул в сторону незастегнутый пиджак.
Как пить дать, простынет!
– Никуда и не надо. Я на работу иду.
– За целый час вы далеко уйдете, Ирина…
Он вопросительно поднял брови и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.
– А что это вы тут делаете, ответьте для начала?
Он будто смутился, опустил глаза и шаркнул ногой.
– Чихаю я тут… Не могу в таком состоянии вести машину. Как назло, таблетки забыл в офисе.
– Так тут аптека за углом…
– А вы думаете, я этого не знаю? – Что за взгляд! Явно хочет, чтобы я, как девчонка, покраснела. – Но мне уже реально лучше. Собирался уезжать. Так вас подвезти куда-нибудь?
Теперь он по-гадски глядел на меня исподлобья поверх очков и явно ничего не видел!
– Мне действительно на работу пешком. Но я решила перед работой зайти в булочную.
– Подвезти? – не унимался Веселкин.
Вот ведь банный лист! Понятно, почему Арина не смогла отказаться! Но я не Арина, он мне не босс. Он мне даже не лендлорд!
– Наши люди в булочную на такси не ездят, – сказала я с нужной интонацией.
Он улыбнулся еще шире и качнул головой. Вот ведь кот!
– А наши люди много чего не делают… Например, не посылают свои фотографии незнакомым мужчинам. Верно? Хотите взглянуть, Ирина, что мне тут прислали?
Он вытащил из кармана айфон и тронул пальцем экран. Мне это совсем перестало нравиться, и голос сделался по-учительски строгим.
– Виктор Анатольевич, мне это не интересно. Ну мало ли на свете дур, которых мамы не научили ценить себя…
Боже, что я несу! Звучу, как старуха. И подыгрываю этому идиоту. Он же сейчас расхохочется. Да у него, небось, очередь стоит из девиц в коротких юбчонках, жаждущих прокатиться на красном авто и поужинать в счет своего тела… Только чего он мне это рассказывает? Я уже вышла из нужной возрастной категории. И ужином в ресторане меня не удивишь.
– Нет, Ирина, вы все же взгляните на это чудо! Жаль, не в моем вкусе девица…
Я взяла протянутый айфон и чуть не выронила. С экрана на меня смотрела я сама в обнимку с Чихуней на Тонином диване! Ну, все…
Увидев меня пунцовой, Веселкин явно испугался за свой телефон и подставил под мои руку холеную ладонь.
– Не хотите выпить со мной кофе? И объяснить то, что я никак не возьму в толк… Мне прислали фото новой хозяйки кота, чтобы меня успокоить. Но вышло так, что теперь я нервничаю еще больше!
Он чуть ли не выплюнул эти слова мне в лицо и сунул телефон в карман, а я сунула свои ледяные руки в карманы ставшей не по сезону теплой куртки.
– А что объяснять? – голос, к счастью не дрожал. – Тоня – моя подруга. Я забирала этого кота, следила за его судьбой, переживала. Чуть ли не ревела, когда в очередной раз от него отказывались. И в мой день рождения мой молодой человек сказал – давай возьмем кота себе, раз он так тебе нравится. Почему нет?
– Я смотрела в две пары глаз Веселкина немигающим взглядом. – К тому же, Чихуня вернулся в свою квартиру. И потому ему надо будет привыкнуть только к новым хозяевам, а не новому жилью.
– Складно врете, Ирина! Я в восхищении!
– Слушайте, Виктор Анатольевич, какое право вы имеете обвинять меня во лжи?!
Мое терпение кончилось. Нет, оно взорвалось, и только по счастью я не забрызгала этого сопливого очкарика слюной!
– Спокойно, Ирина! Если все было так, как вы описываете, то зачем вы спрятали от меня кота?
– Не знаю, – ответила я тут же и уставилась вперед в фиолетовую спину ковыляющий по дорожке бабульки. – Просто так.
– Просто так лгут только маленькие девочки мальчикам, которые им нравятся. Это не наш случай, так что я хочу получить ответ.
– Какой?
Я готова была топнуть ногой, так он мне надоел!
– Идете вы со мной пить кофе или нет? Это как раз в вашей булочной, если вы действительно шли за булкой.
– Я шла за сладким! – выпалила я, сжимая подкладку карманов.
– Я куплю вам пирожное, не переживайте! – его голос давно утратил ровность.
– Не надо мне ничего покупать! Я могу купить сама!
– Феминисткой будете со своим молодым человеком. Со мной можете быть просто женщиной.
Веселкин взял с заднего сиденья плащ, и я увидела детское автокресло. Оделся, закрыл машину нажатием пальца и предложил взять себя под локоть. Я взяла – выбора не было. На такой ноте мы не могли расстаться.
– У нас на все про все двадцать минут, – выдала я быстро, глянув в свой телефон.
– Я хожу быстро, а вы?
– Я бегаю!
Только бы он не воспринял шутку всерьез. На его лице не осталось и следа от улыбки. Это были два разных человека. Тот, ищущий куклу, нравился мне куда больше, но со мной рядом вышагивал тот, кто искал ответы… на только ему известные вопросы.
Дошли мы молча. Вернее, Веселкин заранее поинтересовался, какой кофе я пью и что из пирожных предпочитаю. В итоге я получила эспрессо и медовик. Он сел напротив с одним кофе. Двойным без сахара. Странно, что без стакана холодной воды! Предстоял допрос. Гестаповский!
– Я задам вопрос прямо: откуда вы знаете мою мать?
Я прямо не смотрела. Прятала взгляд в группе веселой молодежи, расположившейся в углу кафе. Пришлось взглянуть в ставшие зеркальными очки.
– Я ее не знаю…
– Ирина, хватит! – Веселкин чуть не расплескал свой кофе, шарахнув кулаком по глянцевому пластику стола. – Вы пользуетесь тем, что мы находимся в общественном месте, и я не могу орать…
– Вы собирались орать на незнакомого человека… – учительский голос меня, к счастью, не подвел. Звучал твердо и ровно.
– Скажем так, на смутно знакомого. Я уверен, что где-то вас видел. И не на этой дурацкой фотке с котом! Давайте построим предположение…
Мое сердце камнем упало в пятки. Нет, только бы Аришку не впутать. А то подумает, что мать подослала к нему еще и секретаршу!
– Вы, возможно, бывшая мамина ученица? Вас много таких приходит поздравить ее то с одним, то с другим праздником. Я мог вас там видеть… Случайно. Я в ее доме не частый гость. Или же на фотографиях…
Мое сердце, чуть затрепетав, снова превратилось в камень. На фотографии у вашей любовницы… Не могу вспомнить ее имя…
– Мама любит медитировать над фотографиями своих классов. Там вы явно моложе, вот мне и трудно понять… Но у меня фотографическая память. Я пересмотрю ее альбомы и точно вас вычислю. Так что в ваших интересах…
– Вы мне угрожаете? – не выдержала я железного тона следователя.
– Слушайте, дорогая, вы зомбоящик пересмотрели?! Я просто хочу получить ответ на интересующий меня вопрос, почему вы согласились помочь моей матери обмануть меня…
– Обмануть?
– Ирина, прекратите строить из себя дурочку! Оставьте это размалеванным школьницам…
– Я не знаю, кто и в чем вас обманывает, – На самом деле я знаю слишком много, но вот этого вам знать точно не нужно. – Но я не обманываю вас ни в чем.
– Ага, так я и поверил, что мать первую встречную поселила в квартире, как только я потребовал ее продать. И кот еще туда случайно вернулся…
– Почему же случайно? Я сказала, почему забрала Чихуню себе. И да, вашей матери повезло, что Тоня не смогла забрать кота сама и попросила сделать это меня. И я возьми и брякни агенту, что ищу квартиру… Отчего вам не поверить таким простым фактам?
– Фактам? – Веселкин хмыкнул. – Это похоже больше на счастливое стечение обстоятельств. Знаете, Ирина, верится с трудом. Уж не нечистая ли сила тут замешана? Вы случайно не ведьма?
Так бы и выплеснула кофе ему в рожу, чтобы темные струи, точно грязь его слов, стекали по стеклам очков…
– Да, я – ведьма, маленькая баба Яга… – произнесла я ледяным голосом. – Читали Пройслера?
– Про мельницу и воронов читал. Я что-то интересное пропустил?
– Нет, ничего… Это для девочек сказка.
Он усмехнулся. В голос.
– Я же играл в куклы. Вы забыли?
– Не забыла. Вы еще хотите, чтобы я искала Германа?
– Хочу. Вы же баба Яга. Вам сам черт велел искать домовых, – он улыбнулся прежней улыбкой. – Вот только как мне поверить в вашу честность?
– Не знаю, – пожала я плечами под накинутой от сквозняка курткой. – Может, доверитесь Чихуне? Он меня ни разу еще не укусил.
– Который? – Веселкин залпом выпил свой кофе. – Одному из них вас очень хотелось загрызть еще минуту назад!
Я непонимающе уставилась в очки.
– Чихуня – это я. Так называла меня бабушка все детство. И я очень обиделся, когда она дала это прозвище новому коту.
Я не смогла сдержать улыбку. Чихуня-старший опустил глаза в мое блюдце.
– Ешьте торт.
Я двинула блюдце на середину.
– Давайте вдвоем. На брудершафт. Берите ложку. Мне одной не съесть.
Он поднял свою и обтер с нее салфеткой кофейные капли.
– Будем кормить друг друга?
Боже, я наверное, стала краснее красного абажура, висящего над нашим столиком. Или меня так нагрели электрические лучи, отражающиеся от его обручального кольца?
– Сами себя, – выдавила я из сжавшегося горла и сто раз пожалела сестру. Ей повезло, что у него под боком мымра с длинными черными волосами, которая не гнушается щелкать несчастных школьниц!
– Какой же тогда брудершафт? Хоть руки давайте переплетем?
И он действительно протянул над столом руку. Настырная сволочь! Я протянула свою и первой отломила своей ложкой кусочек медовика и отправила себе же в рот. Он был горьким!
– Виктор Анатольевич, что вы ждете? Я так опоздаю на урок! – выпалила я и прикусила язык.
Он убрал руку. Я спрятала на коленях свою, предварительно бросив ложечку на блюдце.
– Учительница, значит? А что так поздно? Родительское собрание?
Я кивнула.
– Тогда понятно, почему мать вас выбрала. Свояк свояка… Вы кофе-то пить будете?
Я выпила тоже залпом. Только осторожно, чтобы окончательно не стереть губную помаду.
– Что за предмет?
– Английский, – не стала я фантазировать. – Мне пора. Надо еще к чаю купить пряники.
– А родителям потом водки домой? Хоть про кого-нибудь доброе слово скажете?
– Я всех своих учеников люблю.
– Врете! Меня никто не любил в школе.
– Может, вы этой любви не замечали?
– Может быть… Вас подвезти?
– Чтобы в школе начались лишние разговоры… – понизила я голос. – Нет, спасибо…
Веселкин перегнулся ко мне через стол и сказал таким же шепотом:
– Я высажу вас за углом. Ни одна змея не узнает…
Я резко откинулась на дерматиновую спинку диванчика.
– Не надо. Я люблю гулять пешком.
– Я тоже. Любил. Сейчас и на колесах никуда не успеваю. Можно мне заплатить за пряники? – и увидев мое каменное лицо, добавил: – В качестве извинения. Идет?
– Ничего не надо, Виктор Анатольевич. Я понимаю вашу реакцию. Пусть я лично ее и не заслужила, но ситуация к ней располагала.
– Все бы учителя были такими понимающими, – сказал он с какой-то злобой и поднялся.
Подумал в тот момент он, скорее всего о матери, и мое сердце вновь предательски сжалось – ну надо было мне влезть в их семейную распрю.
Веселкин попрощался довольно холодно и ушел, а я отправилась за пряниками, скусывая с губ остатки несъеденной помады. Везет, как утопленнику, млин… Ведьма… Я бы танцевала тогда на горе Блоксберг и ни о чем и ни о ком не думала б. Хотя кота бы взяла с собой, вместо умного ворона Абрахаса. А этот мир пусть остается у таких, как Веселкин. Их мир мне не нужен! Я хочу платье и танцевать!
Платье я куплю с библиотечной зарплаты, а танцевать… Надо взять Вадима за грудки и затащить в клуб!
Глава 23: Пыльным мешком и материальный котом
Если бы сестра спросила моего мнения о своем шефе в три часа дня, я бы сказала, что Виктор Анатольевич супер-вежливый и милый человек, но Арина позвонила мне в восемь часов и пять минут вечера. Я, конечно, сказала ей то же самое, но подумала совсем другое. А именно то, что первое впечатление вовсе не обманчивое, а что ни на есть самое правильное. Увы, врала я ради спокойствия сестры. Ей с этим любителем кукол, живых русских и пластиковых немецких, работать бок о бок, дай-то бог, долго и без проблем личного характера. Пусть лучше витает в облаках… Во всяком случае, мне не стоит пороть горячку – вполне вероятно, что успешный предприниматель действительно отделяет бизнес от личного.
Я ничего не сказала сестре ни про куклу, ни про разговор за кофе, ни про сам кофе и, тем более, возможность новой встречи с Веселкиным. Нельзя. Это между ним и мной. А между нами – моя относительно спокойная жизнь на отдельной жилплощади.
– Слушай, а в офисе у вас совсем пыли нет? – решила я уйти от обсуждения с сестрой моральных качеств ее начальника.
Арина сразу сообразила, к чему вопрос, и расхохоталась. Дико. Как лошадь. Детей же напугает!
– Я с влажной тряпочкой хожу везде. Эту часть полномочий с меня Карина не снимает.
Карина, черноволосая Карина…
– В кабинете у него еще и очистители воздуха работают постоянно.
– Перестраховывается?
– Да кто ж его знает! Ужены спроси, если интересно…
– Сама спрашивай. Мне неинтересно!
– А она в офисе не появляется. В офисе у него Карина.
Хорошо, что я почти бегаю, а не хожу, а то бы эта коза трындела о своем Викторе до утра. Как она могла увидеть в нем что-то положительное? Совсем перестала в людях разбираться дура! Мне с ним одного кофе хватило, чтобы понять, что он за кот. Только бы эта Карина не исчезла из офиса, и он не стал бы домогаться моей сестры!
Выдохнув, я открыла дверь квартиры своим ключом, хотя и знала, что Вадим уже дома. Я любила возиться с замками, это дарило мне чувство стабильности.
– У нас в гостях был букинист? – спросил Вадим еще до того, как я увидела кота на пороге бабкиной комнаты.
Чихуня-младший выглянул в коридор лишь на секунду, чтобы одарить меня приветственным взглядом, и удалился восвояси. Соврать про замок? Вадим в глаза не видел и не увидит Тараса Семеновича. Нет, хватит лжи! Главное, скрывать-то нечего!
– Нет, мы ничего не взламывали. Сюда приезжал за вещами сын хозяйки. Мы договорились с ним и о коте, и о комнате, которую мне разрешили открыть, чтобы кот перестал доводить нас ночами.
Вадим воспринял новость совершенно спокойно. Даже улыбнулся.
– А ты боялась! Теперь гора с плеч. Не надо кота ни от кого прятать!
Надо было лучше его прятать! А так, может, Веселкин мне и не поверил и, вернувшись за куклой, устроит новую выволочку. И о кукле Вадиму тоже лучше не знать. Найду Германа и верну хозяину в его отсутствие.
– Слушай, ты же завтра чуть раньше заканчиваешь? Сходим к маман на ужин?
Теперь надо вдохнуть и не выдыхать секунд десять.
– Вадим, прости. Я завтра обязательно приготовлю нормальную еду.
– Я ж не к тому… – Взгляда Вадим не отвел, и я поняла, что все же к тому… Раньше он хотя бы четыре раза в неделю питался по-человечески. – Маман пригласила.
Я согласилась. Ничего страшного. Марина Александровна если и будет тыкать меня, то только котом. На еду Вадим не должен был ей пожаловаться, не его стиль. Наверное, мамашка просто соскучилась по сыночку. Мы так уходились в воскресенье по лесу, что не зашли к ней в гости. Хотя тут она могла обидеться, если успела наготовить всяких разносолов. Но на обиженных воду возят, а я сейчас предпочитаю кофе. Без сахара. С ложечкой дегтя.
Заняться поисками куклы утром не получится – надо проверить тесты, потом занятия с малышами, затем частный урок, потом снова библиотека… В комнату я загляну в пятницу, когда Вадим после выходных вернется на работу. Время терпит. Так даже лучше, чтобы господин Веселкин не подумал, что я вот так прямо жажду увидеться с ним. А на самом деле так оно и есть – вручить куклу и выпроводить восвояси. И чем быстрее, тем лучше. Вот в пятницу с утра найду Германа и даже могу назначить его хозяину встречу в центре, после моих уроков – обязан согласиться: нос ему дороже, да и бензин не копейки, и время бизнесмена не резиновое, сам говорил! Так тому и быть!
Вечер вторника прошел в предельно дружеской атмосфере и со стороны Марины Александровны, и со стороны Вадима. Он держался молодцом, а утром кричал, как истеричка, обнаружив пол ванной комнаты, обильно политым его "Олд Спайс". Я была спокойна – к черту лосьон, к черту осколки от бутылки, к черту густой аля морской запах… Плитка цела, зеркало цело, полочка под ним тоже цела… И мои нервы – тем более.
– Зачем он это сделал?
– В зеркало смотрелся, – ответила я, поднимаясь с колен с благоухающей бризом тряпкой. – Успокойся. Вечером у матери возьмешь другую бутылку. Сам сказал, что тебе их девать некуда. Мысль, она материальна…
– Это чертов кот материален! Почему снова мое? Как он вообще определяет принадлежность вещей тебе или мне?
– По запаху, – не могла я уже серьезно наблюдать за разыгранной Вадимом трагикомедией. – И все мое аккуратно лежит в косметичке на стиралке. Даже ведьмы знают, спроси у Пройслера, что во всем должен быть порядок! Вот кот и приучает тебя к порядку.
– Полка под зеркалом не порядок, да? – Ну почему у Вадима такой серьезный сейчас голос?
– По мнению кота, нет. Ну что ты обиделся? Моим пряникам тоже досталось – полпакета на полу…
A мы радовались, что ночью было тихо… Тихо не было, мы просто проспали самое интересное. Проснулись как раз от грохота падающей бутылки, но решили, что это не у нас, а за окном какой-нибудь алкаш заметает следы ночной пьянки… Короче, спросонья мы казались себе очень логичными.
По дороге домой, растрясая плотный ужин, мы договорились запирать кота на ночь в бабкиной комнате. Со следующей ночи, потому что для начала я все же решила взять коробку и собрать с комода вещи, семейную цену которым я не знала. Теперь у меня было законное право войти в комнату при Вадиме. Я встала в среду на час раньше, вынула из ведра мусорный пакет, залила туда воды и пошла намывать полы.
Вадим преспокойно спал, да и с вечера он не выказал особой охоты помогать мне в этом грязном деле. А вот кот постоянно лез мне под руки, пытаясь вырвать из рук тряпку. С игрушками бы так играл! Чтобы отвлечь монстра, я вставила палочку с перьями в промежуток между матрасом и спинкой бабкиной кровати, но Чихуня по– прежнему не обращал на игрушку никакого внимания и рвал из рук тряпку.
– Иди лучше Германа ищи! – отогнала я кота и просунула руку под кровать, вслед за шмыгнувшим туда Чихуней.
Там было несколько коробок. Я вытащила одну и чихнула от пыли. Открыла я ее лишь после того, как прошлась по картону половой тряпкой. В ней лежали старые зимние сапоги. Из черной замши, белым мехом внутрь и следами свечки на молнии. Ничего интересного. Пойдет в помойку с легкой руки Зинаиды Николаевны. Следующая коробка показалась не такой запыленной, и я открыла ее сразу. Она полнилась фотографиями, сваленными туда без разбора. Я обтерла о футболку мокрые руки. Сверху лежали детские фотографии, черно-белые… Все с котом и мальчиком. Мальчик не изменился. Или же очкарики все похожи друг на друга даже в детстве.
Любопытство не порок, но надо знать меру. Я взяла верхнюю фотокарточку и положила ее на комод под книгу, которая оказалась старым телефонным справочником. Там кот ее не раздерет, и я передам фотографию Веселкину и верну обратно в коробку, если потребует. Кот действительно гигантских размеров. Чихуня, причем оба, просто котенок рядом с ним!
Чихуня-младший, видимо, обидевшись на мои даже не произнесенные вслух мысли, так и не вылез из-под кровати. Хоть швабру бери и выметай его вместе с пылью. Но я полезла туда сама, на пузе – футболку все равно стирать… и вытащила кота верхом на коробке… Вернее, внутри нее. Она стояла в самом углу открытая и в ней лежала кукла… Вот он, Герман!
– Чихуня, брысь отсюда…
Кот подчинился, но не ушел из комнаты. Сел и наблюдал, как я достаю куклу из коробки и кладу на кровать. Аккуратно. Как живая, обалдеть… Огромные сероватые глаза. Темные дуги бровей. Лохмы пепельных волос, на которых кто-то явно практиковался в стрижке – я даже знаю имя этого кого-то… Похоже, он умело превращал куклу из девочки в мальчика. Слишком уж у нее курносый нос и пухлые губки. Одежда явно не оригинальная… Да точно! Я сняла с нее лохмотья пыли – сшита из старой одежды, внахлест огромные стежками. Самим маленьким Витей? Вряд ли. Скорее бабушкой для внука. Да…
Я подняла куклу за талию и повертела ее из стороны в сторону – девочка, точно девочка… Не пупс! Гермиона, никакой не Герман. Но пусть будет Германом. Побольше пыли начесать в волосы, может, и сойдет за домовенка. Позвонить Веселкину? Прямо сейчас? А что, я взяла с кухонного стола телефон – в восемь утра могут дрыхнуть только парикмахеры, но никак не бизнесмены.
Визитка, к счастью, из кармана джинсов перекочевала в сумку. Я сначала набрала номер, а потом решила ограничиться эсэмэской. Захочет – перезвонит сам. "Мы с Чихуней нашли Германа. Могу привезти в пятницу в центр". Да, да, в пятницу. Он должен понять, что я не просто так назначаю специфический день. Значит, видеть его в другой и тем более дома, не хочу. Не дурак, поймет.
Минута. Тишина. Две. Тишина. Я убрала телефон и пошла в душ. Вернулась я уже к ответной эсэмэске: "Ирочка, спасибо. + 1000 к карме за скорость. Жаль, я сегодня улетаю в Италию. Вернусь с выставки, сразу отзвонюсь". Какое счастье, что он не прислал сердечко. И вообще не прислал ни одного смайлика.
Я запустила пятерню в мокрые волосы и потрясла ими. Оказалось, что устроила коту душ, и тот сразу же поднял лапу то ли в запрещающем, то ли в требующим продолжения жесте…
– Иди к миске!
С едой у нас чуть наладилось, хотя поздним вечером, когда мне вдруг безумно захотелось молока, я снова обнаружила кота на столе, раздирающим двойной полиэтиленовый пакет на пряниках. Правда, Чихуня тут же сунулся следом за мной в холодильник и жадным взглядом проводил мою руку с пакетом молока. Пришлось достать глубокую тарелку и налить на донышко буренкиного лакомства. Чихуня сначала сунулся в миску, но потом уселся на попу и уставился мне в глаза: типа, уйди, есть мешаешь… Я ушла, но утром нашла молоко разлитым по всему полу. К счастью, тарелка осталась цела, Вадим не видел всего этого безобразия, и я все равно собиралась мыть пол у бабки.
Сейчас кот демонстративно прошествовал мимо миски, обернулся на меня, точно подмигнул, и завернул за угол коридора. Мне это не понравилось, и я пошла проверить, что он собрался сделать. И правильно – улегся прямо на куклу! Пришлось согнать, спрятать Германа обратно в коробку и надеть поверх картонки полиэтиленовый пакет – от греха подальше.
– Это не твое, Чихуня! Это другого Чихуни, – сказала я строго, но кот зло показал мне зубы. – Сейчас покусаешься тут!
– Кусается? – это вылез из-под одеяла Вадим и стоял в дверях все еще босиком и в мятой футболке.
– Нет, – ответила я тут же, толкая коробку обратно под кровать. – Ему не понравился сам факт уборки. Пыль не погоняешь…
Вадим что-то сонно буркнул себе под нос и пошел умываться. Чего встал, когда не на работу? Или девять часов – это не шесть, это уже ого-го, как много! Жизнь меняется. Жизнь не может не меняться. Правда, не всегда в лучшую сторону. Зато теперь у нас есть Чихуня…
Я обернулась, чтобы погладить кота, но его уже и след простыл. Есть он у меня, как же! Это я у него есть, в домработницах… И, кажется, у обоих Чихунь…
