Текст книги "Мой домовой — сводник (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Но за дверью оказался не совсем посторонний. Я прижала Глеба груди, точно щит. Но ему было не спасти меня от огненных стрел, которые сыпались из глаз Вадима.
Глава 39: Здравствуй и ход конем
– Здравствуй…
Не "привет", нет… Такое тихое "здравствуй", от которого готовы были лопнуть барабанные перепонки. И нервы, натянутые до предела.
– Привет, – только и смогла что ответить я.
Приглашать зайти глупо. А что сейчас не глупо? Он видел машину и все равно поднялся… Значит, для чего-то… Но для чего? Спросить? Надо бы спросить, но слова на "привете" и закончились.
– Где Виктор?
– Папа в душе, – ответил Глеб, и Вадим опустил на него глаза, будто только сейчас заметил.
– Вот как?
К чему это было сказано, непонятно. К ребенку или к отсутствию в данный момент Виктора. Но узнать было не дано. Веселкин появился ровно через секунду. Мокрый, взъерошенный – и вытирался, и одевался наспех.
– А, это ты… – выдал он разочарованно.
Или тихо. А кого он ждал увидеть? Нет, конечно же, Вадима я тоже не ждала. Уж явно не в девять утра!
– Думал, сосед с утра куда-то намылился…
Ну да, я ведь тоже так подумала…
– Пройдешь?
Таким тоном не приглашают в гости. Вадим дернул плечом и сказал слишком короткое "нет", точно выплюнул.
– Мне выйти?
От вопроса Виктора я опешила вместе с Вадимом. И наше общее замешательство позволило Веселкину оттеснить меня от двери.
– Возьми ребенка и очки.
Он мне действительно сунул их в руку, Глеба я и так продолжала держать подле себя за грудь.
– Зря очки снял, – никогда голос Вадима не был настолько низким. – Мне не о чем с тобой говорить.
Он перевел взгляд с лица Веселкина на его босые ноги.
– А чего тогда к нам приехал?
Я не дослушала вопроса, сунула очки в сжатый кулак Виктора на полуслове и подтолкнула Глеба к кухне с просьбой посмотреть, поел ли кот…
– Узнать, как кот, – неожиданно бодро и со смешком выдал Вадим, явно воспользовавшись моей находкой.
– Кот в полном порядке…
Они одного роста, и Виктору лишнее было задирать подбородок.
– Как и ты, вижу. Аллергия волшебным образом прошла?
Вадим подкалывает? На него это не похоже.
– Нет, как видишь, – Виктор дернул красноватым носом. – Но я держусь. Есть, ради чего страдать… Так и будешь на пороге стоять? С лестницы дует. Простудишь нам ребенка.
Нам, наш, мы… Черт возьми, Веселкин, какого черта у тебя была "четверка" по русскому? Ты знаешь все правила, кроме одного: правила честной игры.
У меня освободились обе руки, и ими я поймала дверь, которую Вадим решил захлопнуть в ответ на выпад Виктора.
"Куда она?" прозвучало даже раньше, чем "куда ты?", но я не обернулась, оставив сына с отцом искать ответ на свой вопрос самостоятельно. Вадима я нагнала на втором этаже. Вернее, он сам остановился, чтобы дождаться меня.
– Ты куда в халате?
Да черт с ним, с халатом! Я бы сейчас и в пижаме вышла. И даже без тапочек. Подошва все равно слишком тонкая. Ноги мерзнут… Да плевать! Плевать! Плевать!
– Нам надо поговорить…
– Я не за этим ехал, – голос Вадима не выражал никакой эмоции. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке… С ним. Ну, в общем, и все…
Он сунул руки в карманы джинсов и оттопырил подкладку.
– Вадим, я собиралась тебе позвонить…
Почему такой взгляд? Да потому что у меня голос дрожит! Мне не верят, да и как можно мне поверить?! После всего… И заодно увидев меня с утра в таком виде и в такой компании…
– Вадим, послушай, это все не из-за Виктора…
Эхо! Да черт бы побрал это эхо!
Я схватила Вадима за локоть и потащила вниз. Ступенька, вторая – он не сопротивлялся. Но на последнем пролете схватил меня за руку.
– Там холодно!
– В машине? Или ты пешком… Ты ведь с дачи…
Вадим стянул с себя джемпер и набросил мне на плечи. Я толкнула дверь. Она завопила, но Вадим не убрал ноги, когда я выскочила на улицу – да, да, сообразил раньше меня, что у меня нет с собой ключей.
– Слушай, это не то…
"Что ты подумал" я не сумела договорить. Пришлось закусить губу. Она дрожала.
– Да ничего я не подумал! – Вадим нервно расправил по моим плечам джемпер.
– Ничего плохого. Тебе, наверное, такие всегда и нравились… Твоя мать права, ее девочки не для таких, как мы с Андреем…
– При чем тут опять моя мать?! – голос сорвался.
Лопнула натянутая до предела сердечная струна. Мне хотелось разреветься. В голос. Но мне не хотелось, чтобы меня утешали… Не Вадим, нет… У меня не возникло желания броситься ему на шею. Мне хотелось поговорить. Хотелось быть понятой… А голоса не было… Не было совсем! Голос предал меня… Пропал… На самом важном экзамене в жизни.
– Ирка, не заводись! – Вадим сжал свой джемпер вместе с моими плечами. – Я не ругаться приехал. Я просто хотел убедиться, что все так, как есть, а не хуже… Что с тобой все хорошо… Что он нормальный мужик… Только и всего, Ир… Давай, дуй к нему! Здесь еще больший сквозняк…
Дверь давно не вопила. Но уже, думаю, наделала достаточно шума, чтобы соседи возненавидели новую соседку. Суббота! Девять утра!
– Вадим, я не спала с ним. Он просто привез ребенка… Познакомиться…
Зачем я сказала это? Взгляд Вадима, совершенно отрешенный, говорил, что меня не слушают. Я объяснялась сама с собой, врала себе, что не спала… Дура, тебе просто обстоятельства помогли остаться верной Вадиму этой ночью. Что Веселкин со мной сделал, что… Почему я его не оттолкнула? Ведь прав же, гавнюк, я не только позволяла себя целовать, я целовала его сама… Но какое отношение это имеет сейчас к Вадиму?
– Вадим, послушай, я…
Что я? Я не находила слов. Какие слова… Я не знала, что говорить и зачем… Но должна была! Обязана! Чтобы потом не было стыдно перед собой.
– Слушай, ты не виноват. Это у меня как-то все… Я тебе не врала. Это фотография ни о чем. Я должна была сказать тебе сразу все, как есть… Просто боялась, что ты не поймешь, а я обещала…
Боже, что я несу! Я же сама себя не понимаю.
– Ира, не надо оправдываться. Это все сейчас неважно…
– Вадим, я это не планировала, честно, – перебила я, глядя мимо него на покрывшиеся первыми листочками деревца, едва достающие до окон третьего этажа. – Вообще дело не в нем… Дело в Арине, я просила ее не увольнять и… Вадим, он предложил мне работу, и я боюсь, что это мой единственный шанс… – Я закрыла глаза, чувствуя подступающие слезы. – Почему ты молчишь?! – закричала я уже в отчаянии.
– А что ты от меня ждешь? – буркнул Вадим, шевеля придавленной дверью ногой.
– Чтобы я выгнал его? Для этого я не нужен. Это сейчас твоя квартира. Тем более, он вообще не хозяин. Блин, Ира, у тебя на пальце его кольцо, что ты мне сопли тут разводишь? С какого фига кто-то насильно бриллианты будет втюхивать посторонней бабе? Чего тебе надо?
Я опустила глаза к кроссовке Вадима. Чего мне действительно надо? Кольцо отдавать меня не просили, сестра все еще работает его секретаршей, коробочку найду… Если я сейчас сяду в машину Вадима, все вернется на круги своя. Даже если поднимусь одеться и за сумкой, никто силой удерживать не будет… Что же я стою?
– Ира, тебе плащ дать или ты уже домой идешь?
Я вскинула глаза. Вадим успел убрать ногу – наверное, спасал ее от удара железной дверью. Виктор действительно держал в руках мой плащ и смотрел на джемпер на моих плечах, рукава которого были мной безжалостно измяты.
– Ира, пошли домой, – сказал Виктор тихо, но так твердо, что качнулась железная дверь, которую он сейчас подпер плечом. Сам как был, в футболке, да в ботинках на босу ногу.
Я сглотнула кислый ком, мешавший и говорить, и дышать, и даже думать. Не переводила взгляда на Вадима, но видела его сбоку.
– Ир, моя машина у второго подъезда, я могу тебя подождать.
На этих словах Вадима Виктор сдернул с моих плеч его джемпер и швырнул ему. Молча. А Вадим вдруг сказал:
– Отсчет, как на старте: девять, восемь, семь…
Виктор сильнее распахнул дверь:
– Ирина, пошли! Простудишься!
Он не дотронулся до меня, но его слова, жесткие и твердые, хлестнули, точно шелковая плетка. Но я не дернулась.
– Мне через час на работу, – сказала я обоим и только тогда бросилась в подъезд.
Не гордо вошла, а именно кинулась, точно испуганная хулиганами девчонка. Это конец, да, но конец для обоих – у них имя начинается на букву "В", но пусть идут оба совсем на другую…
Я рванула за ручку – закрыто. Конечно, дверь же захлопывается. В бешенстве прижалась к стене, головой чуть ниже звонка. Веселкин поднимался медленно, точно давал мне осознать свою беспомощность без него. Демонстративно звякнул связкой и вставил ключ в замок.
– Заходи! – не преминул добавить.
Глеб, как привязанный, сидел на своем стуле на кухне и даже не вскочил, когда я вошла. Отлично! Мне сейчас нужен не чужой ребенок, а телефон, чтобы понять, есть ли у меня время на душ. И…
"Ир, мать Вадима звонила нашей. Они говорили слишком долго. О чем, не знаю, но у мамы прекрасное настроение", – написала мне сестра в том самом сообщение, которое я проигнорировала перед приходом Вадима. Хорошее настроение матери могло подарить только одно сообщение – что свадьбы не будет! Впрочем, Марина Александровна явно звонила ей уже после отъезда Вадима, форсируя события. Если я сейчас возьму сумку, то все их взаимные радости закончатся.
– Привет, не разбудил? – Веселкин явно говорил по телефону, и я не стала оборачиваться, соображая, что написать сестре и стоит ли вообще отвечать. – Отмени все встречи на понедельник. Меня в офисе не будет.
Я резко обернулась. Виктор в упор смотрел на меня.
– Но я звоню не за этим. Вы сейчас все на даче или уже вернулись в город? Отлично. Мы с Ирой приедем часикам к четырем. Познакомим Глеба с твоей Василисой. Поговори с сестрой, что привезти, – и он сунул к моему уху свой айфон.
Руки не убрал. Понял, его телефон я бы не пожалела.
– Привет, – произнесла я не своим голосом и получила такой же ответ от незнакомой мне женщины. – Мы суши привезем. Так что пусть мама ничего не готовит. И фрукты какие-нибудь купим. Ну ладно, – добавила я, когда тишина так и осталась мертвой. – Мне на уроки надо. До вечера.
Арина даже не попрощалась. Или Виктор так быстро сбросил звонок. Рядом ребенок. Лучше уйти с кухни, схватить из шкафа одежду и повернуть в ванной комнате засов. Включила воду и разревелась. Штирлиц на грани провала более чем предсказуем. Как же я не подумала, что он будет ходить конем! Мои друзья в сети видели наше фото, мои ученики видели нас живьем, мои сослуживицы подглядывали за нами в приоткрытую дверь, а теперь вся семья поставлена перед фактом наших отношений – это уже полная блокада. И прорыв, пусть и произошел, в трех шагах от нашей дачи, обойдется мне ох как дорого!
Я вышла из ванной полностью одетой, накрашенной, причесанной и почти что не злой. Злость не для уроков, ее я приберегу на вечер в полном объеме. Для него! И… Я схватила телефон, чтобы сунуть в сумку. Арина прислала новую эсэмэску без всякого смайлика: "Ты мне больше не сестра". Вот так, минус один союзник.
Я вернулась в ванную и сдернула с крючка халат. Ему место в мусорном ведре. Как и его дарительнице! Я обернулась к Веселкину, недоуменно наблюдавшему за моими манипуляциями с халатом.
– Не забудь вынести мусор!
– Йэс, мэм! – он даже козырнул.
Врет, он в армии не служил!
Я сжала губы, сорвала с крючка вторую связку ключей и швырнула ему в руки. Поймал!
– На случай, если Глебу в туалет понадобится.
И я хлопнула дверью. Но выдохнула только на улице. Чужие дети не должны страдать от личных заморочек учителя, не должны!
Глава 40: С волками жить и кому слабо?
До дачи мы ехали молча. Слушали «Али-Бабу и сорок разбойников», двое из которых по нелепой случайности перепутали кувшины из-под оливкового масла с красным авто. Впрочем, я была не прочь оказаться сейчас в Персии, подальше от Невского пятачка, невдалеке от которого находился наш дачный поселок. Нашла бы там себе жгучего перса в белом тюрбане, который в меня меджнун, или как там называют «безумно влюбленного», но вместо этого мне приходилось грызть невидимый апельсин, то есть не открывать рта, чтобы ненароком не разозлить моего господина.
Телефон молчал. Мама явно боялась выводить меня на разговор в присутствии "женишка", но разговор состоится. И всяко раньше, чем я разберусь с этим самым женишком. Он освободил себе понедельник простым звонком своей секретарше и потребовал от меня отменить все уроки. Отлично! Это еще один пункт его бизнес– плана: лишить меня средств к существованию, чтобы пташка не рыпалась. Но я никому не позвонила.
– Ира, не сиди с такой постной рожей, – Виктор не повернул ко мне головы. Где он меня видел? В боковое зеркало только сам пассажир видит свое отражение. – Я не собираюсь за двоих отдуваться два дня подряд. Завтра я сам разберусь с Костровой. С ней все пройдет тихо и мирно, обещаю.
А у нас что? Все подорвутся на минном поле? На дачах все давно разминировали. Даже памятник отважным девушкам поставили, мимо которого мы уже ехали. Оставались считанные минуты до встречи с родственничками во главе с разъяренной сестрой. Хотя при боссе Арина будет тише воды, ниже травы. Впрочем, мама тоже рта не раскроет: разве это вот нечто не соответствует ее идеалу мужчины?
– Там, где кончается асфальт… Хоть фильм снимай про езду на тарантасе по колдобинам…
Мне тоже было жалко машину, но кто просил его ехать к нам на дачу? Он сам!
– Ау нас не только асфальта нет. Так, предупреждаю заранее…
Виктор улыбнулся, сбрасывая скорость почти до нуля, чтобы не вытрясти из пассажиров душу. Глеб, к счастью, уснул на середине сказки и даже битье головой о подголовник автокресла не разбудило несчастного.
– И баньки нет?
Мне было не до шуток.
– Баня есть, но топить ее для тебя никто не собирается. В семь часов мы уедем. В девять ребенку спать. И еще… Держи язык за зубами, понял? Можешь смело записывать меня в свои любовницы, мои предки не старорежимные. А вот заходить с ними дальше – не смей.
Я скрутила с пальца кольцо и бросила в бардачок. Виктор тотчас нажал на тормоз, и "Вольво" замерла под пыльными кустами. Отстегнулся и с перекошенным лицом перегнулся ко мне, чтобы открыть бардачок. Кольцо сверкнуло в его руках, но моя правая рука была уже сжата в кулак.
– Послушай, девочка, – он затряс кольцом перед моим носом. – Это кольцо стоит не тысячи рублей, оно стоит тысячи моих седых волос. Ты выйдешь за меня ради своего будущего бизнеса, поняла? Я дам тебе твою личную школу, вложу в нее последние деньги. А взамен прошу совсем немного – полнедели быть моему ребенку мамой, любить его и открывать для него взрослый мир. Захочешь своего ребенка, пожалуйста. Нет – значит, не будет у меня дочки. Только вот не надо так на меня смотреть!
Он повысил голос. А как я на него смотрела? Никак! Как на идиота.
– Смотри правде в глаза. Хотел бы Вадим на тебе жениться, шесть лет бы не ждал, когда ты купишь ему тапочки. Мужик, если ему нужна баба, хватает ее и тащит в ЗАГС, а не наоборот, моя милая. Наоборот, это погулять и найти другую. Думаешь, за тобой очередь выстроится? Ну если только сосунков таких, как твой… Как его там зовут?
Я дернулась, но Виктор только сильнее сжал мне плечо.
– Не обижайся, дурочка. Я ведь не обидеть тебя хочу. Смотри правде в глаза. Да помани я любую пальцем, побежит сразу да еще вприпрыжку. Но нахер они мне не нужны. Наигрался! Теперь мне нужна ты. Взрослая разумная женщина, которой можно с закрытыми глазами доверить ребенка. Красивая женщина, с которой можно сходить к друзьям. Ира, да ты о таком, как я, и мечтать не могла. Какой шанс у нас был пересечься? Да никакого! Может, хватит уже молчать? Ну посмотри ты на себя со стороны! Тебе скоро тридцать, ни карьеры, ни денег, ни детей, ни нормального мужика… И, главное, это то, что ты прекрасно это понимаешь. Чего тебя сейчас так колбасит? Ты бросила своего Вадима еще до меня. Так что не надо сейчас трепать мне нервы. В этом мире достаточно людей, которые это делают профессиональнее тебя. Ты лучше меня побереги, я неплохое приобретение. Спроси любую свою подружку… Да они обзавидуются!
– Убери с меня руку! – прорычала я.
Но он не убрал, он запустил мне ее под шею и притянул к себе. Я дернулась в сторону, но его губы все равно нашли мои, а вторая рука, минуя ремень безопасности, задрала кофту и скользнула пальцами под тонкую резинку лифчика. После чего он отпустил мои губы, но не грудь.
– Как же ты хороша, когда злишься… Так что, пожалуйста, не злись. Я не железный, слышишь?
Разве можно было что-то расслышать за его хриплым дыханием… Да и у меня заложило уши от тепла его рук. Он усилил хватку, и боль с груди камнем упала в живот. Его губы скользили по шее, по секундно возвращаясь к моему рту из страха, что я своим протестом разбужу ребенка. Но я и не думала отталкивать его, он вдруг сам резко оторвался от меня и вжался лбом в руль.
– Мне кажется, – голос его дрожал, и он судорожно облизал губы, – что джинсы изобрели будущие феминистки, твои подружки из прошлой жизни, ненавидевшие весь мужской пол…
Я не смогла сдержать улыбки. Он повернул голову на бок, и я протянула руку, чтобы снять съехавшие на нос очки.
– Тебе не идет быть серьезным.
– Не проси вставить линзы. Мне нельзя. Я постоянно тру глаза… Но хочешь, куплю очки на леске? Хотя думал, мне такие не идут…
Он протянул ко мне руку, в ней было кольцо.
– А твой палец я найду и с закрытыми глазами.
И он действительно их закрыл. Засранец… Какой же он гавнюк! Специально тыкался мимо, в мой живот, чтобы я сама подняла руку и вставила палец в золотой круг. Только тогда он открыл глаза и поднес к губам мою руку.
– Спасибо.
И я потребовала от него вторую благодарность, водружая на переносицу его тяжелые очки.
– Ты можешь ехать?
Он снова улыбнулся и демонстративно подтянул бляху ремня.
– По этой дороге никто не может ехать, но я постараюсь доковылять. Ее строила, наверное, лига не любителей автолюбителей…
– Витя, а кто научил тебя вести бизнес так грубо?
– Кто? – он снова улыбался. – Предок, который охотился на мамонта. А я серьезно был груб? Прости. Тут ведь главное результат…
Виктор потянулся к телефону и продекламировал:
– Ты знаешь, мать, что я решил жениться.
Я много ем и очень мало сплю.
Но если сплю, такое мама, снится!..
Давай я, мать, дровишки поколю.
– Не надо искать песню, я ее знаю… И про первую дуру, на которой женятся, тоже…
Виктор скосил на меня глаза, губы его так расплылись в улыбке, что обнажили все зубы. В оскале хищника.
– Я вообще-то Костровой эсэмэску отправляю. Пусть мне какой-нибудь приемничек сломанный найдет починить или джинсы на пару размеров больше купит.
Я выпрямилась, отодвинувшись от спинки чуть ли не до самой торпеды.
– Ты что, так и написал?
Виктор рассмеялся в голос.
– Знаешь, а надо было!
– За что ты мать так не любишь?
– Да я ее обожаю! Она у меня замечательная, только дура дурой… Кстати, ты ей очень понравилась. Она мне так и сказала, что у нормальных мужиков нормальные девушки, а у меня одни шалавы. А что я? Витенька слушается мамочку. Пусть теперь хоть что-то вякнет… Думаю, к трем-четырем мы сможем к ней нагрянуть. Спектакль там, кажется, всего час идет.
Он схватил загудевший телефон:
– Я не пьяный, – ответил кому-то. – В пять только сможешь? А где мы болтаться должны после театра? Не надо ужина. Мы торт купим. Глеба я накормлю, не переживай. Какое предупреждение? Вы же с Ирой знакомы. Слушай, ну хватит, десять дней это даже много для меня. Ну реально, надо было тебе приглашение на свадьбу по почте прислать. Да, я с тобой поговорю. Завтра. Завтра, я сказал. Сегодня суббота. Я с сыном. Все.
И он отключил телефон, не дав, наверное, матери даже фразу закончить. Вежливость на грани фантастики.
– Вот какой пример ты подаешь ребенку? – не сдержалась я.
Виктор обернулся назад. Я тоже: Глеб продолжал спать.
– Никакой, – усмехнулся папочка и крутанул руль в сторону, чтобы продолжить движение. – У меня с матерью тяжелые отношения из-за этого монстра. Ну и по многим другим причинам. Она считает, что я очень изменился после смерти отчима, будто не понимает, что с волками жить, по волчьи выть. Я еле удержал бизнес в своих руках. Я забыл, что такое спать ночью. Она как не тратила, так и не тратит деньги, но при этом все равно не задумывается, откуда они на ее карте берутся, чтобы купить булку с маслом. Сама строй со свекровью какие хочешь отношения, но не пили меня. Я этого не потерплю. Со своей матерью я уж сам как– нибудь разберусь, нам много есть, чего делить…
– Квартиру, например, – выдала я, понимая весь абсурд их ссоры. Ну сколько там денег? Тридцать тысяч он получит с продажи, не больше… Его машина стоит дороже доли в бабкиной квартире!
– Например, – отозвался Виктор на очередной колдобине. – Завтра этот вопрос я постараюсь закрыть. Только не суйся в наш разговор, договорились?
Я промолчала. Договариваться со мной у него не очень получается, поэтому он просто делает то, что хочет. Что якобы считает нужным. Рыцарь печального образа, храбро спасающий принцессу от дракона, не замечая, что дракон давно сдох. Ну почему я не ушла от Вадима раньше, чтобы не выглядеть такой дурой? Я ведь поняла, что не хочу фату еще тогда, в магазине, когда ее выбирала другая счастливая невеста. Но я не хочу фату и сейчас. Она на мне будет выглядеть точно пышный белый бант в волосах выпускницы школы – нелепо и даже безобразно.
После победы над грунтовыми дорожками, Виктору пришлось брать приступом обочину, но сколько бы он не пытался приткнуть машину возле участка, выходило плохо. Тогда он вытащил из багажника табличку с печатным текстом "Я здесь недалеко" и номер мобильного, написанного от руки, и бросил на лобовое стекло. За этим последовала минута молчания. Мы оба не хотели выходить. Потом я заметила на дорожке Арину. Одета не по-дачному. Так, как ездит в город. Да, засада… Но подставила их не совсем я.
Пришлось выйти и тихо, не до конца, прикрыть дверь. Виктор не двинулся с места.
– Привет, – мне было физически тяжело произнести даже такое короткое слово.
Арина только кивнула и не подняла на меня глаз – она смотрела мне на руку. На кольцо.
– Глеб спит. Будить или как?
Арина подняла глаза:
– А что ты меня спрашиваешь? Иди его папу спроси.
– Арина, – я попыталась взять ее за руку, но сестра проворно спрятала от меня за спиной обе руки. – Я не врала тебе. Мы решили это все только вчера.
– Любовь с первого взгляда, – цедила сквозь зубы сестра. – Или раза, что точнее.
Я стиснула зубы и досчитала до десяти.
– Я тебе потом все объясню. И это не для родительских ушей. Только между нами. Так что сегодня ничего не спрашивай.
А она уже ничего и не могла спросить. За забором шарахнула автомобильная дверь, и Виктор направился к нам, держа на плече трущего глаза сына.
– Не ждали? – Виктор явно попытался пошутить, но у его секретарши выдался сегодня паршивый день, и она ответила боссу: – Ждали.
Виктор тоже сделался серьезным и качнул в мою сторону бедром:
– Возьми ключи в кармане и принесите все из машины.
Какое счастье, что ключи оказались в кармане пиджака. Но я все равно предательски зарделась. Надо было вспомнить о помаде, но теперь поздно – в моем макияже ее больше нет. Впрочем, кому я что доказываю с кольцом на пальце!
Я по-хозяйски открыла багажник и отодвинула подальше сумку с детской сменной одеждой. Я о ней не подумала, о ней подумал папочка. Коробку с суши взяла сестра. По-прежнему молча и не глядя на меня. Я схватила мешок с виноградом и бананами. Захлопнула багажник, взяла свою сумочку и закрыла машину. Ключ я вернула в протянутую Виктором ладонь. Он ждал меня уже без Арины. Глеб цеплялся за его руку, но Виктор передал его мне и забрал пакет.
– Ириш, постарайся понизить градус напряжения. Понятно, что мы все чувствуем себя некомфортно, но не до такой же степени. Я не монстр же какой-то. Не дракон, укравший принцессу…
Он усмехнулся, и за его ухмылкой я разглядела маленького мальчика, такого же напуганного, как и Глеб сейчас.
– Нет, ты у нас рыцарь, спасший принцессу от дракона…
– А кто дракон? – послышался вопрос снизу.
– Дракон улетел, – нашелся Виктор, пока я закусывала губу от прямоты детского вопроса.
Наконец мы дошли до родителей и прочих членов семьи, которые выстроились, несмотря на прохладу, перед домом, точно на парад. Я представила всех друг другу так же официально, чувствуя, как у меня начинают трескаться губы от вымученной улыбки, точно на морозе. Виктор спас положение, когда я замерла подле сестры:
– Ее я знаю, и об этом маленьком чуде тоже наслышан, – он подтолкнул Глеба к Василисе. – Этот молодой человек тоже мечтал с тобой познакомиться.
Рыжик так не думал. Все это время он опасливо выглядывал из-за спины отца, а сейчас метнулся за спасением ко мне.
– Мальчики пошли нынче пугливые, – Виктор попытался удержать на губах улыбку, а я чуть не добавила вслух: "Не чета их папочкам!"
Наконец мы как-то прошли в дом. Веранда никогда не казалась мне такой маленькой, хотя за столом прибавилось всего два стула. Видимо, все отодвинулись от гостей на максимальное расстояние, а я решила наоборот придвинуть стул. Все– таки они здесь из-за меня.
Разговор, понятное дело, не клеился. На столе не было спиртного. Папа просто молчал, а мать деликатно избегала любого вопроса про наши с Веселкиным отношения. Говорили о детях. Благо те, после одного суши, сбежали в соседнюю комнату к игрушкам. Виктор не забыл крикнуть Глебу, чтобы не сломал ни одной. Мне кажется, у бедного так тряслись руки, что он и взять ни одной не мог. Наконец слово взял Андрей, предложив уйти с обоими детьми погулять на речку. Арина-то давно ушла якобы укладывать Злату. Я и не ждала ее возвращения, зато думала, думала и думала о предстоящем разговоре о деловом предложении Веселкина, которое касалось не только меня, но и ее напрямую. Поэтому Виктор сообразил первым схватиться за брошенную Андреем соломинку.
– А мы сами сходим. Глеб может еще и не пойти с незнакомым человеком.
Но вот вскочила я раньше него, а мама тут же вставила:
– А я пока стол к чаю накрою.
Я кивнула и повернулась к Веселкину, который сунулся в карман пиджака, висящего на спинке стула, за телефоном.
– Почему ты звонишь мне в субботу? – ответил он без приветствия. – Мне без разницы, какой срочности это вопрос. Я не отвечаю на звонки в субботу и каждый в конторе это знает. Если не можешь решить этот вопрос сама и не знаешь, кому должна по нему звонить, то ты занимаешь не свое место. У тебя есть до вторника об этом подумать.
Он сунул телефон обратно в карман и извинился:
– Я обычно не достаю телефон в гостях. Я не думал, что это по работе.
Все сочувственно улыбнулись, и мы сумели уйти. Только меня трясло даже в плаще. To ли от вечерней прохлады, то ли…
– Тебе не холодно? – спросила я, глядя на расстегнутый вельветовый пиджак. – Хоть бы джемпер поддел, что ли…
– Холодно? – Виктор запустил руку под пояс моего плаща. – Я бы сейчас, не будь с нами детей, сиганул в речку. Холодно… Издеваешься…
Дети убежали вперед, и я могла только ему рассказывать про то, что по реке Мга проходило блокадное кольцо, а идем мы сейчас по дороге, проложенной немцами, которая выведет нас к построенному ими же висячему мостику…
– Еще не Девятое мая, – остановил меня Виктор и попросил прибавить шагу. Дети действительно уже исчезли за поворотом.
– Василиса здесь все знает, – попыталась я остановить взволнованного отца.
– А я знаю своего сына. Он, когда оборачивается, и не видит никого знакомого, начинает реветь.
Но рева мы не слышали. Но я согласилась пробежаться до поворота. И… Я схватила его за руку:
– Это безопасно. Мы даже на великах по нему гоняли в детстве.
Мостик, на железных тросах, качался под упругими шажками детей. Василиса шла первой и за руку тащила за собой Глеба, а он то и дело останавливался, хватаясь ручками за железную планку перил, но потом после звонкого окрика моей племянницы снова делал пару нерешительных шажков.
– У вас все бабы в семье такие?
Это он серьезно сейчас спрашивал или как? Я отвечать не стала, да и не смогла бы… Со словами "Я лучше не буду на это смотреть" Виктор повернулся ко мне за поцелуем, и сейчас, как никогда, я радовалась, что на губах нет помады… Но на них не осталось и живого места, когда мы услышали с того берега крик Василисы. Она еще и махала нам руками – безответственные взрослые…
– Одним глазом я все-таки следил, – явно соврал Виктор. Мои глаза точно были закрыты. – Зови их обратно.
– Они, кажется, зовут нас к себе.
Я сделала шаг к мостику, но Виктор меня остановил.
– Я не пойду по нему.
Я медленно повернулась к Веселкину:
– Ты что, серьезно боишься? – Он кивнул. – Ни разу не ходил по висячке? Пошли, я тоже буду держать тебя за руку.
– Сходи за детьми, а я вас здесь подожду. У меня с равновесием не очень.
– Ладно трусить-то! Перед сыном не стыдно, а? Ну давай же… Сделай со мной что-то в первый раз, ну…
– С тобой я в первый раз собираюсь пойти в ЗАГС, а на мост не пойду. Не уговаривай.
– Витя…
Я не сводила с него взгляда, а он смотрел на ту сторону реки, где стояли дети.
– Не надо брать меня на слабо. Мне слабо, я тебе честно признался.
– Дай мне руку и закрой глаза…
– Ира, прекрати этот детский сад!
– А я не выйду замуж за мужика, который не может пройти по висячему мостику!
Виктор тряхнул головой.
– Знаешь, этот мужик умеет делать много чего другого…
– Например, хамить девушкам по телефону…
– Только по-субботам.
– Ну да, конечно…
– Ты и Кострова не считаетесь. Это от переизбытка любви… – Он вырвал руку и легонько толкнул меня в спину: – Ира, иди к детям, пожалуйста!
Я не двигалась.
– А если бы меня здесь не было?
– Ну ты здесь есть! Без тебя я бы и не оказался здесь… Ну чего тебе надо?! Я бы вплавь тогда. Хочешь?
И Виктор почти скинул пиджак.
– Тут брод, пиджак не замочишь. Здесь танки переплавляли на другой берег. Ну?
– Кто кого переупрямит, да?
– Пошли?
Я схватила его за руку, и в этот раз он не вырвал руки.
