Текст книги "Мой домовой — сводник (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13: Странное письмо и не менее странные подруги

Письмо я открыла не в полночь, и не потому что меня перестало мучить любопытство или я проспала положенный час – просто я чувствовала, что для этого письма необходимо уединение, а его в квартире Вадима не было. Нашла я тихое местечко на детских качелях после уроков, потому первые строчки письма прыгали перед глазами:

– Уважаемая Ирина…

Такие записки писала в школу моя мама. Сейчас мне в лучшем случае слали эсэмэски про не сделанные уроки, и "уважаемой" в них не было. Потом я затормозила качели ногой и даже привстала с холодного сиденья.

"Прошу вас дочитать это письмо до конца и отнестись серьезно к моему предупреждению. Если по какой-то причине вы пожелаете вернуть ключи от квартиры, то позвоните Роману, и он встретится с вами в любое удобное для вас время. А сейчас к сути. Сразу хочу заверить вас, что моя мама до последней минуты находилась в здравом уме и трезвой памяти, невзирая на боль и препараты. Она всю жизнь проработала в торговле, заведовала складом и оперировала крупными цифрами. До последних дней она могла делать в уме сложнейшие вычисления и, если вела подсчеты, то только на счетах…"

К чему вся эта хрень про бабку? Но я не стала пробегать текст по-диагонали. Читала дальше:

"Мама моя запомнилась мне практичной женщиной, не склонной к суевериям. Даже в преклонном возрасте она сумела не поддаться пагубному влиянию экстрасенсорики и прочей чуши, которой полнились средства массовой информации в девяностые. А теперь перехожу к главному. Умирая, она сказала, что в квартире у нее живет домовенок. Такой, каким показан Кузя в небезызвестном мультфильме. Он шалит, когда ему становится скучно. Она просила меня сохранить квартиру и позаботиться о домовенке, пока тот не повзрослеет и не образумится. Я дала маме слово и теперь стараюсь его выполнить. Как вы понимаете, своими глазами я домовенка не видела, хотя пару раз оставалась в квартире на ночь. Даже некоторые прагматичные люди верят в существование сверхъестественных сил. Если то, что рассказала моя мама, правда (а она, как я уже сказала, не выказывала никаких признаков старческого слабоумия), то существует возможность вашей встречи с домовенком. Прошу не пугаться и быть к ней готовой. Однако, если вы не хотите жить в "странной" квартире, то отдайте ключи Роману. Только прошу, не рассказывайте никому, даже вашим близким, о моем письме.

Всех благ, Кострова З.Н."

Я убрала ногу, и качели легонько ударили меня, возвращая в реальность. Что за бред я только что прочитала? Роман прав? Тетка немного того? А мне что с этим делать?

Хорошо, что размышлять было некогда. Я замерзла и надо было спешить к Тоне за котом. Она без особой радости приняла мое сообщение, а я-то думала, будет прыгать до потолка.

– Это же не постоянный дом. Это снова передержка. И у них нет никакого опыта с котами. Даже нормальными. Не то что с таким, как Капитан Грей.

– У тебя есть другие варианты? – злилась я в трубку, но Тоня молчала.

Сейчас она встретила меня с извиняющейся улыбкой. У стены стоял пакет с лотком, наполнителем и едой.

– Думала, ты со своим на машине.

– Ничего. Донесу.

Переноска стояла в углу коридора пустая. Я на всякий случай присела, хотя и понимала, что здоровенный кот не может уменьшится до размеров котенка. Потом встала на цыпочки, чтобы заглянуть в комнату, где на диване валялось лохматое чудо. Все у Тони продумано – углы облицованы камнем, чтобы котам было, где когти чесать. Что бедные животные делали б, не будь такой Тони?

Денег никогда нет. Всегда ждет пожертвований. Порой занимает по друзьям, чтобы купить корм. Как-то попросила Вадима привезти со склада халявные мешки. Он был в шоке и даже без разговора со мной сунул Тоне пять штук, кажется.

– Сумасшедшая, – сказал он на обратном пути, и только так стал звать мою случайную подругу.

Мы столкнулись с ней в переходе метро, когда она выторговывала у какого-то алкаша котят. Я дала тогда недостающую сумму.

– Слушай, дождь полил. Может, переждешь?

Я разулась и прошла к дивану. В квартире сейчас было лишь четыре кота – двое Тониных и два в поисках хозяев. Остальные жили у других волонтеров. Я погладила старого лохматея – тот недовольно приподнял голову и снова свесился с валика дивана.

Вдруг рядом промялся диван и мне на колени скользнула серая тушка… Я замерла. Тоня где-то там шикнула на меня, но я и так молчала. Чихуня улегся поперек моих ног, запрещая вставать, и приподнял лапу, пристально глядя мне в глаза своими зелеными пуговицами. Я испуганно перевела взгляд на Тоню, замершую в дверях. Она кивнула, и я осторожно прижала серую шерстку. Еще и еще, пока кот не заурчал. Потом что-то щелкнуло. Чихуня поднял голову и навострил уши. Тоня спрятала телефон в карман.

– Зачем? – прошептала я, продолжая наглаживать кота.

– Пусть будет. Пусть потенциальные хозяева видят, что он ручной.

Снова звякнул телефон. Тоня подняла его к глазам и выскочила из комнаты. Лохматый ушел следом за хозяйкой. Чихуня остался у меня на коленях, и я начала рассказывать ему про новый дом, про то, что Людмила Михайловна знает, как в Египте чтили кошек и покажет ему картинки в учебнике…

– Кот остается, – громогласно провозгласила Тоня, вбегая в комнату. – Завтра приедут его смотреть. В семье дошкольник и никаких других животных. Это шанс для Капитана. Я не могу отметать такую возможность, – перешла Тоня на громкий шепот, увидя растерянное или, скорее, недовольное выражение моего лица. – Если они откажутся, я сама отвезу его твоей подруге. Дай коту шанс.

А что я? Я давала… И продолжала гладить, то и дело натыкаясь на волшебный ошейник.

– Ты первая, к кому он вот так сам пошел. Может, успокоился? И завтра так же пойдет к тем людям. А, Капитан, пойдешь? Твоя ж судьба решается…

Но кот не реагировал на новую кличку. Он, правда, и на Чихуню не особо отзывался. Я продолжала его гладить, не в силах насильно спихнуть несчастного на пол. Мне одной дождь не страшен. Надо ехать к Нине. С моими ногтями она будет возиться часа два, а ей тоже домой хочется. К детям и мужу.

Кот будто почувствовал мое нетерпение, спрыгнул на пол и поплелся в коридор, подметая хвостом пол. Сам забрался в переноску, будто просил – забери. Я зажмурилась и прошептала:

– Тебя завтра заберут, Чихуня. Завтра. У тебя будет маленький мальчик, чтобы играть с ним. Пока. Не поминай лихом.

Я выскочила на лестничную площадку, толком не простившись с подругой. Слезы не полились, но настроение было полностью испорчено. И у Нины тоже.

– Ёкарный бабай! А я уже своим сказала, что у бабушки будет кошка.

Но возмущалась она недолго.

– Хочешь дам тебе на днюху банку соленых грибов? Меня дедушка Леший побаловал в прошлом году…

Кто? Чуть не переспросила я, но заговорила Людмила Михайловна, указывая на холодильник.

– Эта ненормальная ведрами из леса таскает. Забила и нам морозилку, и себе…

– Нас с Мишкой просто дедушка Леший любит. Мы двадцать шестого сентября к нему не ходим… Ир, дать тебе лисичек на одну жарку? С картошкой пожарить, и ужин готов… Орлову понравится.

Нинка уже вытащила из морозилки пакет и трясла им перед моим лицом. А мне мерещился лесной старичок. Сговорились они, что ли?

– А что за день такой в сентябре?

– Воздвиженье. Двадцать седьмое сентября. Змеи на зимовье уходят. В лесу переучет. Сунешься, огребешь от Лешего. Хотя от него и так можно получить, даже если поклонишься, входя в лес. Последний раз когда осенью ездили, взашей из леса гнал. Всего минут на десять отошли от машины в нашем обычном месте, а потом несколько километров бродили, никак выйти не могли. А сразу, как крикнули, что уезжаем, прямо на машину вышли. Но решили Лешего обмануть. Жалко совсем без грибов было возвращаться. На другое место поехали. Ну и Леший то ли пожалел, то ли откупиться решил, дал ведро грибов. Ну что, берешь?

Я кивнула. Чего с ней спорить?

Нинка сунула пакет обратно в морозилку и повернулась к бабушке:

– Бабуль, напомни, а то у нас, молодых, склероз.

Я тоже повернулась к Людмиле Михайловне и спросила, пытаясь говорить ровно:

– А вы в Лешего верите?

– Я в лес не хожу. Ни Лешему нет до меня дела, ни мне до него.

– А в домового верите?

Я надеялась выглядеть нормальной. Не я этот разговор начала. Не виноватая я… Это все Нинка!

Людмила Михайловна пожала плечами:

– Не встречалась.

– А, думаете, могли бы встретиться?

– Если бы в деревню переехала… А в наших коробках какие домовые? Тараканы сами дохнут! Но я бы не отказалась от домашнего домовенка. Только маленького. Его можно под себя воспитать. С большими греха не оберешься.

– Не привезла нам эта коза кота. А чем кот не домовой?

– Кот это кот, а домовой – домовой, – буркнула я.

– Пошли ногти делать, а то мои домовята и дом разнесут, и папашку придушат! Кстати, сегодня не плати. Это подарок на день варенья. Пошли! Еще выпить за тебя надо!

На этот раз маникюр был детским – с моим любимым лаком винного цвета. Но дома Марина Александровна, как-то так без разрешения, взяла меня за руки и осмотрела ногти придирчиво, взглядом врача.

– В другой раз надо поспокойнее цвет выбрать. Очень ярко.

Я так и села! Вернее сильнее вжалась в диван. Спас меня телефон, сообщив, что пришла эсэмэска от Романа: "Ирина, вы письмо прочитали?" Я сжала губы, глотая ругательства. В общей комнате работал телевизор, но у Марины Александровны могли быть уши лора! "Да. Вам интересно, что в нем?" – написала я, едва попадая по виртуальной клаве дрожащими пальцами.

"Нет", ответил Роман и отправил смайлик. Я кивнула в телефон. А потом написала: "А у вас какая оценка была по-русскому языку в школе?" Минуту ответа не было. Пришлось даже целый новостной сюжет посмотреть. Так я тахикардию себе заработаю! Ну вот и ответ с грустным смайликом: "Твердая четверка. А что, так заметно?" Прикрываю глаза… Написать бы самой без ошибок: "Нет. Я для статистики опрос провожу". Увидев на экране разъяренного чертика, я в ярости облизала губы. Какое счастье, что на меня в этот момент никто не смотрел. "Будут вопросы по квартире, звоните, пишите…" Да непременно, милый домовенок! Что за игру вы с мамочкой ведете?

– Мне надо срочно перезвонить родителям ученика, – извинилась я перед матерью и сыном и прошмыгнула в кухню.

Как же я раньше не додумалась! Нинкина мама работает в горжилобмене. Я быстро закрыла дверь и набрала знакомый номер.

– Ты что-то у нас забыла? – спросила тетя Лариса, и я быстро рассказала ей все, что знаю про "странную" квартиру вместе с ее адресом.

– Постараюсь узнать. Если не завтра, то в четверг точно получу ответ.

– Спасибо. И, думаю, Роман там может фигурировать под фамилией Костров.

Как же я сразу не сообразила – Востров, Костров… Чего они с мамочкой затевают? И во что я впуталась? Только Вадиму не надо ничего говорить. Он с радостью в мамочкиной квартире останется!

Глава 14: День рождения и День спасения

В свой день рождения я проснулась поздно – настолько поздно, что оказалась в кровати одна. Судорожно схватив телефон, я увидела, что сейчас всего лишь девять часов. Где Вадим? Быстро поставив у поздравительных постов лайки, я снова подумала: где Вадим? Так долго он никогда не умывался.

Теперь у меня имелся халатик, и я могла спокойно выйти на кухню и так же спокойно удивиться, не найдя его за столом.

– Он сейчас придет, – таинственно улыбнулась Марина Александровна и покосилась на дверь.

В магазин она его, что ли, послала? В такую рань, в которую он даже на работу не встает.

– С Днем Рождения, Ирина!

Мне пришлось подставить для поцелуя щеку. И другую тоже. Потом мне подарили… Шарфик. Он был очень похож на тот, в котором я явилась сюда жить, но зачем мне второй? Лучше б коня подарили… И все же настроение улучшилось. Возможно, из– за мысленных молитв, которые я возносила к кошачьей богине. Сегодня решалась судьба Чихуни. Конечно, ему будет лучше в семье с ребенком, чем в квартире, в которую лишь иногда ураганом врываются два пацана.

Вадима я уже встретила одетая и даже с макияжем. Все же среда у меня довольно напряженный рабочий день. Тушь меня спасла от слез умиления. Орлов явился с огромным букетом роз, потратив на него, наверное, двухдневную выручку. Нафига? Именно так он ответил на мой вопрос, почему от него на Восьмое Марта я не получила даже мимозу? Куда тебе еще, когда букеты в трех ведрах и даже в мусорном?!

– Спасибо!

Отстранив руку с букетом, я прижалась к широкой груди Вадима и его щеке, гладкой и благоухающей свежестью "Олд Спайс". Это был мой ему подарок на Двадцать Третье Февраля. Тогда он, правда, тоже сказал – нафига тратить деньги, когда у него два флакона не начаты. Так пользуйся, придурок! И не экономь!

А сегодня за цветами его явно послала мать. Я видела это по ее довольному лицу. И плевать. Вадим вылез из теплой кровати и пошел голодный в холод. Подарок от него тоже, похоже, выбирала Марина Александровна – кружевное шелковое белье. Дорогое! Видимо, мягко намекала на свое безудержное желание иметь внуков.

– Можно сейчас не примерять?

Шарфик я уже нацепила, потому моя шутка не должна была оскорбить дарителей.

– Конечно, конечно, это не на сейчас, – заулыбалась еще шире Марина Александровна, полностью подтверждая мои догадки по поводу инициатора покупки белья.

Ну да ладно! Мне бы позавтракать вкусно и сбежать к малышам. После утренней библиотечной группы будет частный урок, а потом школьные группы. Мы сможем приехать к родителям не раньше половины девятого. Будет время обнять племянниц и только. Зато за час-полтора и волки будут сыты, и овцы целы. Вадим должен был забрать меня из библиотеки. И сейчас из квартиры Орловых я ушла одна.

Между делом я отвечала на сообщения и звонки. Настроение было странным: и не приподнятым, и не упадническим. Такой же была и реакция на сообщение от Тони: "Капитан исцарапал мамочку, и я много узнала и о ней, и о себе. Позвонила твоей Нине. Завтра везу ей кота. Кажется, он скучает…" И следующим сообщением – "по тебе". Я не стала отвечать. Ну что я могла написать? Только поставить грустный смайлик. Какой от него толк… Но он явно поставился мне на лицо, потому что Вадим спросил, что случилось, как только я села к нему в машину. Я выключила музыку и уставилась в лобовое стекло.

– Кота должны были забрать, но он не захотел идти к ним. Тоня отвезет его пока к Нинкиной маме.

– Блин, я уж подумал, что усыпили…

– Волонтеры никогда не усыпляют! – почти крикнула я, а Вадим тихо буркнув "Чего тогда психуешь?", завел машину и выжал сцепление и газ. – Не понимаешь, что чем дольше у кота нет нормального дома, тем тяжелее будет проходить его адаптация…

Вадим потянулся к кнопке громкости, видимо решив заглушить меня дурацкие песнями.

– Ир, ну хватит уже из пустого в порожний… Ты же понимаешь, что мы не можем его взять… Некуда.

– Понимаю и потому не предлагаю, – буркнула я, поняв, что пауза слишком длинная. – Ты прав, лучше не думать. Иначе свихнешься. Сделай только радио потише, я не могу орать!

Он докрутил колесико почти до нуля.

– Прости. Думал, ты говорить не хочешь… В остальном все нормально? – Я кивнула, когда Вадим скосил в мою сторону глаза. – Завтра ночуем в кошачьей квартире?

Я снова кивнула. От моих мы приедем около полуночи, рухнем спать и завтра с утра перевезем вещи, откроем окна и посмотрим, что к чему. И главное – затаримся продуктами, если я, конечно, за эти десять дней не разучилась готовить.

– Давай, лепи на лоб улыбку, – хмыкнул Вадим уже у родительского дома.

Мы приехали даже раньше положенного, открыли дверь парадной своим ключом и поднялись на лифте на седьмой этаж. Папа уже ждал нас с открытой дверью и приложил палец к губам. Что это они так рано девчонок укладывают? Мы разделись, как мышки, и шмыгнули в комнату. Стол накрыт, на нем букет, и мама в дверях с подарочным пакетиком. Все как надо!

Подарок смотреть я не стала. У нас в семье прилюдная демонстрация вещественных ценностей не была принята. Прилюдно у настолько мордовали.

Арина сидела в кресле, уставившись в окно – обычно они с Андреем укладывали девчонок вместе, а сегодня он решил отчего-то проявить геройство. Только вот радости на лице сестры не было. И тут я только поняла, что не получила от нее ни поста, ни звонка, ни эсэмэски. Работа, что поделать…

Сейчас она встала, выхватила из кресла какую-то коробочку и, подойдя ко мне, чуть ли не пихнула меня ею в живот. От поцелуя и словесного поздравления можно было превратиться в сосульку. Я обернулась к Вадиму. Даже он, толстокожий, понял, что что-то не так. Арина заметила мой взгляд и пробубнила, что надо было устраивать посиделки в выходные. Она с ног валится, а завтра в семь вставать на работу.

– Так давайте уже сядем, – подал голос папа. Впервые, сам. Наверное, стрижка оказала на него магическое влияние.

– Без Андрея? – ляпнул Вадим, когда папа плюхнулся на стул.

– Он уснул, укладывая девчонок, – буркнула Арина и почему-то пошла в коридор.

Я обернулась к маме. На ее лице ничего не читалось. Она явно упахалась больше всех. На столе красовалось три вида салатов. Должны были потечь слюнки, но почему-то во рту оставалось сухо.

– Мы вино привезли. Открыть? – голос Вадима выдавал волнение, непонятное.

Или понятное? Неужели они сделали меня изгоем в мой день рождения? Не нравится мой выбор? Да не пошли бы вы куда подальше…

– Открывай, конечно, – бросила я, кажется, в унисон с папой, и села к столу.

Вадим остался стоять, наполнил три бокала, капнул на донышко себе и вопросительно посмотрел на дверь.

– Арине наливать?

– Сейчас спрошу, – сказала мать и ушла.

Квартира маленькая, но слов даже за стенкой не разобрать, если в семье есть малолетние дети. Арина вернулась, села за стол, протянула Вадиму пустой бокал. Мать тоже села. Напротив меня, но смотрела только на Вадима, и тот вскоре без всякого вина пошел красными пятнами. Мне хотелось встать и уйти. Лучше бы, наверное, мы отметили мой день рождения с его мамой! Даже не знаю, стоит ли приглашать родственников на новоселье. Домовому они точно не понравятся!

Выпили за мое здоровье. Удивительно, что не пожелали не быть лапшой. Поели. Чуть-чуть. И я взглянула на часы. Половина десятого. Можно встать и уйти, раз мы так всех раздражаем.

– Может, уже сладкое, и мы пойдем? – предложила я и вскочила, чтобы самой заварить чай.

Арина последовала за мной и закрыла дверь. Мое сердце упало. Ее глаза метали молнии.

– Что ты сказала матери про Виктора? – прошипела сестра мне в лицо, и я честно так опешила, что от всего сердца удивилась:

– Какого Виктора?

– Ты знаешь, какого…

– А… – сердце ухало где-то в пятках. – Анатольевича? Ничего. Что я могу про него сказать? Я его в глаза не видела – только костюм и очки помню. Честно.

– Что ты дуру-то из себя строишь?! Тебе не шестнадцать! Что ты матери сказала про меня с ним?

– Про тебя с ним? Ариш, я с матерью вообще не говорила ни о чем. И тем более о нем… Чего случилось-то?

Арина сжала губы.

– Точно не говорила?

– Честное скаутское, чего ты хочешь от меня…

Арина села на край углового диванчика.

– Виктор вчера в дождь подвез меня после работы домой. Здесь же дождь вообще не думал идти. Андрей гулял с девчонками. Виктор высадил меня у дороги, чтобы в наш долбанный двор на своей Вольво не заезжать… Андрей со мной со вчерашнего вечера не разговаривает, и наша любимая мамочка вместо того, чтобы сказать ему, что он дурак, молчит. Точно поддерживает его подозрения. Чего мне делать теперь?

Я почему-то улыбалась. Как дура… Наверное, так выходит страх и приходит облегчение от сознания, что весь сыр-бор не из-за нас с Вадимом.

– Для начала перестать звать его в семье Виктором.

– Как мне его звать? – чуть не сорвалась на полный голос сестра. – Он меня от силы лет на пять старше!

– И так на энное количество позиций выше. По батюшке звать. Анатольевич! Я тебя предупреждала про Витеньку.

– Я так его не называла! – зарычала сестра, упираясь растопыренными пальцами в стол.

– Но ты и по фамилии его не называла.

– От его фамилии меня на ржач пробирает.

– Тебя похоже на что-то другое пробирает!

– Ирка!

– Какая фамилия у него?

Арина выдержала театральную паузу.

– Веселкин.

– Ну и в чем проблема?

– Смешно.

– Мне не смешно. Фамилия как фамилия. Редкая. Не на каждом углу однофамильца встретишь, как у нас… Не мог этот веселый Веселкин тебя завтра подвести? Надо было мне днюху испортить!

Я шагнула к чайнику.

– Что мне делать? – бросила в спину сестра.

– Да откуда я знаю… Этих мужиков не разберешь… Я не только про Андрея.

– Ир, Вадим тебя хоть раз ревновал?

Я обернулась:

– К кому меня ревновать? У меня даже кота нет…

– Меня тоже ревновать не к кому, но ведь ревнует…

– Ариш, я действительно не знаю, как тебе помочь. Давать дурацкий совет бросить работу, я не буду. Ты у нас будущая кормилица. Быть выше обвинений попробуй. И, понимаешь, матери, как мне кажется, вся эта буча только на руку.

– Ира, ты дура? Она меня что, развести с двумя детьми надумывает? Да кому я нужна буду!

– Ариш, не ори… Вообще абстрагируйся от всей этой ситуации. Ходи на работу. Приходи домой. Одна. На метро. У вас же с Веселкиным ничего не было?

– Конечно, не было, ты чего! Мы о детях разговариваем.

– Вот и прекращайте разговаривать. Скажи прямо, муж ревнует. Нормальный мужик поймет. Еще с такой веселой фамилией. Пошли чай пить. Хочешь, я Андрея позову?

– Не надо.

Пили чай почти молча. Мне хотелось покрутить у виска, глядя на мать. Нет бы поддержать дочку, а она… А Вадим все озирался на дверь, будто действительно верил, что Андрей соблаговолит выйти. Дурак этот Андрей. Полный… Жена пашет, а он еще ревновать смеет! Пусть сам ее на ланч тогда водит, лентяй!

Распрощались. Пошли вниз.

– Чего там случилось? – спросил Вадим, едва за нами хлопнула железная дверь парадной, еще до прекращения писка замка.

Я рассказала. Вадим закатил глаза и оперся о капот машины. Выдаст сейчас мужскую мысль по спасению Ариши? Или нет?

– Слушай, Ир…

Ну, говори, я слушаю…

– Поехали к твоей Тоне, заберем твоего кота…

– Чего?

У меня сегодня явно что-то не то со слухом…

– У тебя же день рождения, и такое дурацкое настроение…

– А потом что? Когда день рождения кончится?

Вадим открыл мне дверь, и я забралась в салон машины. Холодно. Или это меня трясет от всего этого светопреставления…

– Может, найдут ему хозяев… Может, не найдут… Сама сказала, ему плохо. В своей бывшей квартире коту станет легче, так ведь?

Вадим уже пристегнулся и вставил ключи в зажигание. Я кивнула.

– А если хозяйка не разрешит?

– А как она узнает? Она будет приходить проверять тебя, что ли? – Вадим отъехал от дома. – Ну, а станет возникать, вернемся домой. Нам же есть, куда идти.

– С котом?

– С котом. Троих нас маман не выставит. Ну, вбей адрес своей подружки в телефон. Я не помню, куда ехать…

– Пока прямо, – усмехнулась я, пытаясь унять расшалившееся в груди сердце. – Дай я ей позвоню.

– Звони.

Вадим включил поворотник налево. Да, ни черта, выходит, я не знаю про Орлова, а шесть лет в июле будет… Надо бы его хоть поцеловать. Но пассажиры не должны отвлекать водителей во время движения транспортного средства. Особенно поцелуями.