Текст книги "Мой домовой — сводник (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
– Это она мне в письме написала.
Виктор неприлично выругался, но тут же с извинениями закрыл рот ладонью.
– Мне кажется, ей пора к врачу. Но это же мать. Не потащу же я ее насильно. Предложил продать квартиру. Сбагрили домового и забыли. Так она со мной теперь не разговаривает вовсе. Ну и вас подсунула заодно. Но хоть с вами мы беседуем теперь по-людски. А матери шестидесяти еще нет. Что дальше-то будет?
Веселкин отвернулся к окну и заелозил пальцами в карманах брюк.
– Ладно, не буду грузить. Вы-то хоть в домовых не верите? – спросил Виктор уже с усмешкой.
– Тот, в шкафу, очень даже реальный, – ответила я ему в тон и вытащила куклу из шкафа, размотала полотенце и вернула кукольную одежду на законное место. – Завернуть в пакет?
Виктор будто впал в какой-то транс, потом тряхнул головой и протянул к кукле руки. С минуту держал ее у груди, заглядывая в глаза, точно ребенку, и вдруг резко протянул ее обратно.
– Слушайте, Ирина. Оставьте у себя пока. У меня что-то рука не поднимается. Боюсь даже на секунду давать Германа своему монстру. Знаете, это вот как от сердца отрывать. Не могу…
Я положила куклу на полку и закрыла створку шкафа, спрятав за ногой свежие царапины.
– Будем считать, что я просто еду коту привез… Ну и поужинал заодно.
– А дома не накормят? – спросила я и замерла от своей наглой беспардонности. Точно за язык кто тянул! – Я хотела сказать, не обидятся?
– Не обидятся, – ответил Виктор сухо. – Борщ не выкипит?
– А я его уже выключила.
– Какая ж вы расторопная! А я уже проголодался.
Ел он действительно быстро, но не совсем молча. Своих личных тем не касался, у меня ничего не выспрашивал, говорил про мебель. Я кивала… Потом предложила добавку. Виктор задумался на секунду и отказался.
– Ирина, только не подумайте, что невкусно. Я за такой борщ душу могу продать! Просто там у вас пряники… За них я обычно продаю две души сразу. Когда в детстве таскал, всегда говорил, что второй для Германа. Будем чай пить? Если я совсем не надоел?
Да, домой он явно не торопится. Может, никогда и не приходит туда рано. Может, проводит все вечера с Кариной. И сегодня сделал для меня исключение.
Я поставила чайник. Он как раз начал закипать, когда в дверь позвонили.
– Вы кого-то ждете? Нет? Тогда это по мою душу. Сосед. Я перегородил ему выезд. Всегда так ставлю машину, больше негде. Он пенсионер. В десять вечера ему если только в булочную надо, – усмехнулся Виктор, вставая. – Каждый раз один и тот же сценарий. Гадость сделать. Говорю же, никто меня не любит.
За дверью действительно стоял незнакомый мне дядька.
– Ирин, я возьму ключ, чтобы снизу не звонить, – бросил Виктор и хлопнул дверью.
Я составила обе тарелки в раковину, но вымыть не успела. Раздался звонок в дверь. Забыл про ключи, что ли? Открыла мокрыми руками и ахнула: на пороге стоял Вадим. С букетом роз. А я стояла за порогом, но уже не на очень твердых ногах.
– Можно войти?
Зря спросил. С опозданием. Когда уже подвинул меня и вошел.
Глава 27: Кино не для всех и грустный финал
Как в замедленном кино, Вадим шарит глазами по полу. Ищет то же самое, что полчаса назад искал Виктор. А я стою, как дура, с букетом и кусаю губы, будто так трудно сказать:
– Я их выкинула.
Сказал это чужой голос. Абсолютно чужой и лишенный всяких эмоций. Хотя душа наполнилась злостью. На миг, но этого хватило, чтобы меня начало трясти. После пяти дней явиться без звонка и как ни в чем не бывало искать тапочки. По-мужски. Ничего не скажешь!
– Выкинула?
Вадим понял мою фразу прямо, минуя подтекст, и просто скинул ботинки.
– Ты куда? – бросила я уже ему в спину.
Вадим обернулся с таким естественным изумлением на лице, что меня затрясло еще сильнее.
– На кухню. Куда же еще? Где мы должны говорить? В дверях?
– Я не хочу ни о чем с тобой говорить.
– Это я уже понял. Три раза тебе звонил. Потом плюнул и пришел.
– Звонил?
А что ему врать?! Я вспомнила, что в спешке не сняла телефон после урока с беззвучного режима.
– У тебя гости, что ли, были? Нинка?
Я бросилась следом за Вадимом в кухню. В раковине две тарелки после борща. На столе две чашки. Банки оливок… Нинка их обожает. Только вина нет… И еще слов. И голоса.
– Ну что стоишь? – раздраженный моим молчанием, повысил голос Вадим. – Цветы поставь в воду!
Я сунула ему букет. Он поцарапался, но взял и отошел в сторону, чтобы я нашла вазу или же банку… Хоть что-нибудь тут должно быть!
Я присела у нижнего шкафчика и выдохнула:
– Вадим, мы не можем сейчас говорить, потому что…
А дальше мне не дала договорить хпопнувшая входная дверь и голос Виктора:
– Ирин, я почту по дороге взял.
– Связка ключей с шумом опустилась на полочку под вешалкой. – Сразу в мусор или как?
Пауза. Наверное, Виктор споткнулся о ботинки. Или наткнулся на взгляд Вадима. Не знаю, что происходит в мозгах мужиков в такие моменты, но они молчат. Какое– то время. Длинное. Очень…
– Это Виктор, – начала я, но тут…
Тут Вадим швыряет букет на стол. Чашка падает на пол и разбивается. А Вадим в этот момент разворачивается и дает Веселкину кулаком промеж глаз. Да, вот так ровнехонько по переносице. Наверное, тот мог бы дать сдачу, но от растерянности отступил или отлетел. Назад. А я – вперед, обхватываю Вадима со спины и тащу назад. Под ногой что-то хрустит и впивается в пятку – черт, осколок чашки.
Вадим снова впереди, но теперь защищается. Виктор не понял, за что ему влетело, но мальчишки всегда дают сдачи. Я, скрючившись, вытаскиваю из тапка осколок и скачу на одной ноге…
Кто срежиссировал это замедленное кино, не знаю, но я, нарушая сценарий, вклинилась между дерущимися и лишь чудом не получила в нос сразу от обоих.
– Хватит!
Я никогда еще так не орала.
Но орала не одна я. На голове у Вадима сидел Чихуня. А вот кто из них орал, непонятно. Виктор в тот момент точно смеялся, утирая под носом кровь. Я отодрала кота от залысины Вадима и прижала к груди. На краткий миг. Чихуня победно глянул на поцарапанный лоб, вырвался из моих рук и сиганул в комнату. Явно под диван. От греха подальше.
– Очки! – стало моим следующим криком.
Виктор держал их в руках. Они-то и приняли на себя удар. Стекло треснуло. Только бы переносица осталась цела. Кровь продолжала хлестать.
– Идиот!
Это я орала уже на Вадима. Он растирал лоб и щурился. От удивления или от боли
– плевать!
– Ирина, можно мне еще раз помыть руки? Я чуть испачкался…
Виктор скривил рот в улыбке. Мои руки тряслись, но я как-то сумела открыть ему дверь.
– Вам помочь? – спросила я уже его белую спину.
– Если только дать полотенце, которое не жалко выкинуть, – выдал Виктор, не обернувшись, уже пустив из крана воду. – А вообще идите лучше своему молодому человеку помогите. У него противник был куда опаснее моего. Страшнее кошки зверя нет!
Кто бы мог подумать – он еще шутит! С расквашенным носом. И слепой! Хотя, скорее, издевается. Если только чувство юмора не является своеобразной защитой от слез, которая проявляется у мужчин в критических ситуациях. А где моя защита от мужской дурости? Один лезет с кулаками на постороннего, а другой ржет над тем, как кот самоотверженно бросается на защиту хозяина, который ловко сбагрил его в чужие женские руки.
– Кто это?
Я оттолкнула Вадима и прошла в комнату к шкафу, чтобы взять полотенце.
– Я действительно помешал…
Я резко развернулась к разобранному дивану, на который Вадим в этот момент пялился.
– Ты полный идиот, – сказала я ему тихо и твердо. – Думал, я за пять дней уже новым любовником обзавелась? Это сын хозяйки. Привез коту еду. Ну?
– В десять вечера, ага…
– Ага…
Я снова оттолкнула Вадима и вернулась в ванную комнату. Виктор почти вплотную приблизил лицо к зеркалу, чтобы оценить урон. Я протянула ему полотенце.
– Как вы поедете домой? Без очков?
Виктор пожал плечами, продолжая улыбаться мне через отражение. Без очков и с разбитым носом он стал выглядеть моложе. И совсем иначе. Не так серьезно, что ли. Носи он линзы, махом бы лишился всей солидности. Секретарша выглядела куда старше своего босса.
Мы вышли в коридор.
– Идиот!
Я опять орала на Вадима, не в силах сдержаться. Впрочем, он действительно, как полный идиот, хлопал глазами.
– Придурок!
И так далее, меня понесло.
– Ирина, да успокойтесь уже наконец!
Я медленно обернулась на окрик. Виктор уже не улыбался.
– Вы радоваться должны. Из-за вас только что подрались два мужика. Это же мечта каждой женщины!
А вот сейчас я бы собственноручно с удовольствием подбила ему глаз. Бог, как говорится, любит троицу. Два мужика. Ага… Да ни один из вас мужиком не является, дорогие драчуны. Один белоручка, другой белошвейка…
– Мне очень жаль, что так получилось… – Вадим назвался и протянул Виктору руку.
Тот сказал свое имя и пожал ее.
– Слушайте, Виктор, давайте я в аптеку сбегаю. Она круглосуточная. Сколько у вас диоптрий?
– Минус шесть. Я слепой крот. Только зря дергаетесь, Вадим. Отдел оптики там не круглосуточный. Кому ночью нужны очки? У нас даже водку не купить, хотя она-то ночью как никогда нужна… Особенно в моей ситуации.
– Ир, ну че ты стоишь?! – повернулся ко мне Вадим. – Перекись хотя бы дай человеку! А я попытаюсь купить ему очки.
– Ничего у вас не выйдет.
И все-таки Вадим ушел. Еще не хлопнула дверь, а я уже шарахнула дверцей морозилки и протянула Виктору ледяной компрессор, завернутый в бумажное полотенце. Бедняга сел на свое прежнее место, а я нагнулась к его ногам убрать то, что осталось от чашки.
– А, может, вы мне, Ирина, записку красивым учительским почерком напишете, объясняющую, где и при каких обстоятельствах я получил сии увечья? – улыбался он одной стороной рта через лед, который держал ка носу.
– Для жены? – решила сострить я на Булгаковский манер.
– Я не женат, – ответил Виктор быстро. – У меня завтра деловая встреча. Очень важная.
Не женат? В мечтах, похоже. Кольцо просто так, наверное, выросло на пальце… И сын в придачу!
– Так и скажите, – сделала я непроницаемое лицо. – Подрался из-за женщины. Не поверят?
Виктор покачал головой.
– Не поймут. Эти люди в любовных делах пускают в ход не кулаки, а купюры.
– А вы себя к этим людям не причисляете? – завелась я зачем-то.
Прикусить бы мне язык, по-хорошему. Раз – это почти что мой лендлорд. Два – босс моей сестры. И три – жертва моего идиота!
– Не причисляю. Кто я такой! Мелкая сошка. Слюнтяй… которому папочка подкинул фирму. И потому я не могу отменить встречу и не могу прийти туда с такой рожей. И не переодевшись. Вы понимаете, о чем я?
Я понимала, потому и спрятала глаза. А потом отвернулась, оторвала второе полотенце, смочила его под краном холодной водой, но тут же выкинула в мусорное ведро.
– Я сейчас.
Какой карлик конструировал эту кухню?! Виктор отодвинул стул в самый угол, но выставил вперед ногу, через которую мне следовало перешагнуть. Каким бы слепым не был этот крот, он заметил мое замешательство и убрал препятствие с моего пути. Но я все равно качнулась и коснулась рукой его колена. И тут же с тихим "простите" скользнула в ванную за спрятанными в зеркальном шкафчике флакончиком с перекисью и парой ватных кружков.
– Вы, Ирина, Медуница или Пилюлькин? – спросил Виктор, когда я присела подле него на корточки. – Ваши прикосновения подарят мне медовую радость или касторовую боль? – поспешил он заполнить вопросительную пустоту моих глаз, и ответ его тут же залил пунцовой краской мои щеки.
Рука замерла, так и не коснувшись крыла разбитого носа.
– Я готов и к тому, и к другому. Видеть женщину у своих ног уже радость для мужчины, а боль… Она порой доставляет наслаждение. Вы так не думаете?
– Нет, не думаю.
Я поднялась с колен и положила вату и флакон на стол. Дотянется. Не маленький!
– Мне действительно очень жаль, что так вышло. Я не ждала Вадима. И тем более не ждала, что он станет драться. Я вообще не знала, что он умеет это делать.
– Теперь знаете. Но по поводу "умеет", можно еще и посомневаться. Вы лишили меня возможности дать ему сдачи.
– Это все ваш кот.
– Он уже давно ваш.
– Хорошо, мой кот. Но защищал-то он вас.
– Вполне возможно, что он защищал вашего Вадима от меня. Три царапины пустяки по сравнению со сломанным носом.
Теперь зажмурилась я. Черт дернул взять этого кота, снять эту квартиру, найти эту куклу и сварить этот чертов борщ! Все мои проблемы из-за борща! Виктор Анатольевич давно бы свалил, если бы не это чудо моего кулинарного искусства. Я бы сожрала итальянский шоколад в одно рыло и собственноручно выставила вон Вадима вместе с его розами. Нормальному мужику достаточно одного дня, чтобы понять, нужна ему женщина или нет. Нормальная женщина за пять дней найдет замену тому, кто швыряется ключами от ее квартиры. Да, да, вот Вадим и посчитал меня нормальной женщиной…
– Ирина, вы бы все же поставили цветы в вазу.
Теперь Виктор говорил через ставший розовым ватный кружок. Руки его дотянулись до стола. Теперь до него потянулись и мои. Я подняла букет, открыла под раковиной дверцу и сунула розы кровавыми башками в ведро для мусора.
– Жестоко однако, – прокомментировал мои действия Веселкин.
Я оставалась к нему спиной. Так бы, с удовольствием, и простояла
у раковины до прихода Вадима. Он же должен быстро вернуться. А этот придурок не заткнется до самого утра.
– Впрочем, что еще ожидать от Бабы Яги. Маленькой. Право, Ирина, детский сад какой-то.
Теперь я обернулась и опалила говорившего гневным взглядом.
– Я, кажется, сказала вам, что никого не жду. Мы с Вадимом расстались.
– Поругались. Когда расстаются, тапки не выкидывают, а ищут им нового владельца. Но вот старый пришел мириться, а вы ведете себя, как школьница…
– Как пришел, так и уйдет. Я не хочу и не буду обсуждать с вами мою личную жизнь.
– A придется, – сказал Виктор жестко, делая новый ватный тампон. – Я стал жертвой вашей личной жизни, не находите?
– Вы хотите, чтобы я еще раз извинилась? Я очень сожалею, что так вышло. И я не знаю, как еще могу вам помочь.
– Мне может помочь только чудо.
– Или хороший грим! – вдруг осенило меня. – Это я могу вам обеспечить. Вадим
– парикмахер, и у них в салоне работает девочка-визажист. Она профессиональный гример, часто подрабатывает на съемках. Я сейчас скину вам ее координаты. Она выезжает на дом, – я на секунду замолчала, заметив, что Виктор прищурился еще больше. – Или в офис, куда вам будет удобнее. Я сейчас позвоню ей. В котором часу у вас встреча?
– В два часа дня.
– Отлично. Сейчас.
Я созвонилась с визажисткой и сумела убедить ее отменить всех клиентов и приехать в одиннадцать часов в офис. Адрес я читала с визитки. Никакого прокола с моей стороны не могло быть.
– Ирина, может вам бросить учительствовать и всерьез заняться секретарской работой? – его глаза оставались щелками. Что он пытается разглядеть? – Моя новая секретарша вам в подметки не годится.
Я прижала телефон к коленке. Только бы не сболтнуть лишнего. Он шутит или его Аришка действительно в чем-то не устраивает? У нее ж только испытательный срок…
– У меня тяжелый характер, чтобы работать с кем-то бок о бок, – сказала я, чтобы не скатиться к расспросам о его секретарше.
– У меня не лучше. Сработаемся как-нибудь.
Он издевается или, скорее, играет со мной… Что ж, подыграть не проблема. Главное, делать это с таким же непроницаемым лицом, как у него.
– Я не умею просыпаться по будильнику и потому всегда опаздывала к первой паре.
– Ну, это решается довольно легко. Деньгами. Хорошая зарплата быстро учит пунктуальности даже таких разгильдяек, как вы, Ирина.
– Меня устраивает моя зарплата.
Я почти что скрежетала зубами. Заткнитесь уже наконец! И выплескивайте злость на Вадима. Не я руки распускала…
– Сколько вы получаете? Может, нам пора уже начать знакомиться поближе? Время позднее… А ночью я привык спать. И раз я до утра отсюда не уйду, можете приглашать вашу подружку прямо сюда. Кстати, как быстро сохнут рубашки, которые вы стираете вашими волшебными ручками?
Я выпрямилась. Испугавшись на первой фразе, сейчас я просто злилась.
– Виктор Анатольевич, – он перестал быть для меня просто Виктором. – Мы сейчас что-нибудь придумаем. В крайнем случае, Вадим может отвезти вас домой и вернуться на такси. Дома же у вас есть запасные очки?
– А вы не водите машину? Жаль. С вами мне было бы куда комфортнее.
Теперь он говорил рассудительно. И, кажется, моя идея пришлась ему по душе. Вадиму, кстати, тоже, когда он вернулся, конечно же, с пустыми руками. Виктор вышел из кухни первым, и я успела шепнуть Вадиму, чтобы тот не смел говорить о нас с посторонним.
– Я вообще с ним разговаривать не собираюсь, – огрызнулся Вадим. – Дождешься меня или дашь ключи?
Секунда тишины, но не размышления.
– Никаких ключей. Я позвоню тебе завтра. Мы еще с тобой не поговорили.
Вадим шарахнул входной дверью, но мне было плевать. Мне хотелось шоколада. Пусть даже молочного, пусть даже с наполнителем. Только бы сладкого. Горькими были слезы, которые потекли по щекам, когда я выносила розы в мусоропровод. Потом я послала эсэмэску визажистке: "С клиента денег не бери. Скажи, что уже оплачено. Никаких сумм не называй. Я скину тебе на карту, сколько скажешь. Спасибо." Вот так, кто бы мне спасибо сказал…
Глава 28: Неромантическая ночь и романтический ужин
Я долго не ложилась спать. Все ждала или, скорее, боялась, что Вадим все-таки нарушит уговор и придет. Даже поставила звук на максимум, чтобы точно не пропустить звонок, если Вадима шарахнет поговорить прямо сейчас, и все равно дергала телефон чуть ли не каждую минуту. Мама тоже не звонила. Значит, сестра, к счастью, до сих пор партизанит. Может, и рассказывать уже будет нечего. Простить, забыть, жить дальше втроем… С котом. Ну психанул, с кем не бывает… А что пять дней сидел в окопе, так маму с ее тараканами послать куда сложнее, чем любимую женщину. Женщина еще забудет, если после вести себя хорошо, а мама всю жизнь при случае будет напоминать сыночку, что не послушался ее совета…
Позвонит? Или придет? Не позвонил и не пришел. И я уснула. В одежде, на разобранном, но не застеленном диване. А утром сработал будильник. Я вылезла из-под одеяла и не обнаружила рядом кота, хотя слышала его повизгивание совсем рядом. Наконец сообразила заглянуть в шкаф. Чихуня так стремился вылетел оттуда, что едва не оставил у меня на лбу такие же метки, как вечером у Вадима.
– Да сдалась вам эта кукла!
Я имела в виду обоих Чихунь. Надо переложить Германа в кладовку, которой не пользуюсь. Так и сделала, но кот тут же начал царапать туда дверь и противно мяукать. Решила пойти на хитрость. Вытащила из холодильника сыр. Отдать коту? Да перебьется! Не заслужил… А я, наверное, заслужила хотя бы кусочек. Его я отрезала себе к кофе, положила на хлебец и уставилась на кота. Тот к тому времени прекратил рваться в кладовку и сейчас, раздумывал, наверное, как разумнее поступить, чтобы отвоевать свой сыр и не разозлить меня еще больше. Растрепанная, в мятой одежде, я больше не походила на маленькую бабу Ягу, я была старой злой ведьмой, которая вместо детей могла спокойно сварить суп с котом, вместо того, чтобы поделиться с ним вкусностями.
– Иди сюда, драчун!
Кот остался сидеть в коридоре до тех пор, пока я не опустила руку с кусочком сыра к самому полу. Тогда он вальяжно направился к лакомству, выхватил сыр, хотел бежать, но передумал и запрыгнул на стул, потом на стол и начал демонстративно хомячить французский сыр, придерживая его лапой.
– Ешь, ешь, пока дают… От меня такого сыра не дождешься. Посажу тебя на строгую кошачью диету. И буду кормить борщом по праздникам…
Кот смотрел мимо меня в коридор на входную дверь, делая вид, что не верит моим словам.
– Твой Виктор Анатольевич теперь раз двадцать подумает и передумает приходить сюда. Так что будет тебе кукиш с маслом, а не французский сыр. Да, да…
Я говорю с котом длинными предложениями и завтракаю с ним за одним столом. Булгаков в действии! Но уж лучше с котом, чем с Вадимом. Но я обещала позвонить и потому обреченно набрала номер.
– Вечером свободна? – поинтересовался Вадим с ходу.
– Ты прекрасно знаешь мое расписание. Я буду уставшая. У меня не будет ни физических, ни моральных сил для разговора.
– Тебе не кажется, что ты сделала из мухи слона?
– А ты из кота – монстра, – парировала я тут же.
– А кто он есть после вчерашнего…
– А кто ты есть после вчерашнего? – не могла я молчать.
– Это нормальная мужская реакция, а что ты хочешь! И я с этим Виктором объяснился. У тебя проблем с квартирой не будет.
– А у тебя?
Секунда. Тяжелый вздох.
– И у меня не будет. Так я приду вечером? С вещами?
– Нет, – отрезала я. – Сначала разговор.
– Блин, Ир, ты меня уже достаточно побила. Хватит… Мы не три дня знакомы. Может, пора успокоиться?
– А, знаешь, я много нового за последние дни о тебе узнала. Удивительно прямо…
– Ир, хватит злиться, это уже глупо. Я приду?
– Нет, – отрезала я. – Ты завтра ведь выходной. Пошли днем пиццу съедим вместе? Заодно и поговорим. Без пива. С лимонадом. Как тебе мое предложение?
Снова тяжелый вздох.
– Хорошо. Завтра так завтра. Встретимся прямо там? Что заказать?
– Как всегда. Маргариту.
Вот и поговорим, вот и поговорим. О коте. Ну и о детях, которые тоже не предсказуемы. Тут Аришка права. Один раз псих, много раз псих. Еще и мать, небось, накрутила его за неделю. Хорошо, что мои ничего не знают… Ни про Вадима, ни про Виктора тем более. Вообще странно, что Арина не позвонила посплетничать о шефе, который явился на работу весь в синяках. На нее не похоже. Или же Виктор переназначил встречу с офиса на дом, чтобы работники не судачили зря.
Мне Катя отзвонилась уже по факту выполнения работы. Встречались они действительно не в офисе и даже не дома. Вернее, дома, но у самой Кати. Веселкин жуткий конспиратор!
– Слушай, я уж думала, что у него там полбашки снесено. Мог бы просто замазать тональником…
– Он не баба, откуда у него личный тональник?! Жена, вряд ли, одолжила бы свой за драку.
Однако сумма услуги все равно вышла дороже моих ногтей. Даже с учетом того, что Катя сидела дома. Ладно, это же не в дружбу, а в службу. И я перечислила деньги, не считая. Теперь пора лететь на уроки, на заработок!
И сегодня я чуть ли не на лбу себе написала не забыть включить на телефоне звук. Сделала я это перед зеркалом в гардеробе библиотеки, потому видела выражение своего лица, обнаружив аж пять пропущенных звонков от Веселкина. И в этот раз он не прислал ни одной эсэмэски. Позвонила я, конечно, только с улицы. Без любопытных ушей. Веселкин снова не поздоровался.
– Ирина, вы решили помериться со мной той частью тела, которую природа вам не дала?
Я сделала шага три без ответа. Потом сглотнула набежавшую слюну и выдала ровным голосом:
– Я только что вышла с уроков, – Черт побери, почему я перед ним отчитываюсь?!
– Я не могла перезвонить вам раньше. Что случилось?
– A вы не поняли, феминистка вы моя распрекрасная? Я хочу получить номер вашей карты. Немедленно.
И тут до меня дошло!
– Виктор Анатольевич, надеюсь, вы остались довольны Катиной работой? Мне действительно очень стыдно за случившееся.
– Не надо извиняться. Давайте номер карты, и забудем о случившемся.
– Не дам. Хватит. Это мизерная сумма. И вообще я чувствую себя так менее виноватой.
– Вы вообще ни в чем не виноваты. И я никого не обвиняю. Хотя нет, обвиняю. Вас. И именно в том, в чем уже сказал. Не надо со мной меряться. Если не дадите карту, останетесь без борща. Я ведь приеду лично.
– Виктор Анатольевич, вы можете успокоиться? – я даже остановилась, не в силах идти, разговаривая на повышенных тонах.
– Не могу, – ответил он тут же, и я услышала в трубке бибиканье. Он говорил из машины. По громкой связи. Понятно, откуда шумы вокруг. – Вы – женщина, я – мужчина, и другого природой не дано. Или воспитанием. Ирина, вы действительно хотите, чтобы я к вам приехал?
– Я хочу, – голос у меня малость дрогнул, – чтобы вы перестали меряться со мной деньгами. Это некрасиво, не находите? У меня тоже есть какие-никакие принципы, и есть воспитание. Давайте не будем оттаптывать друг другу ноги. Вы достаточно потратились на кота. Спешу заметить, моего. Это ваши собственные слова.
Теперь молчал он.
– У меня другой звонок на линии. Я вам перезвоню.
Он отключился, и я выдохнула. А потом полной грудью вдохнула аромат весны. Скоро майские праздники, а потом и каникулы. У детей, а у меня городской лагерь. И много чего еще… Затраты на Веселкина окупятся с лихвой. Надеюсь. Если не случится форс-мажор, как у любого фрилансера.
Но форс-мажор случился сразу, как я повернула за угол дома. Меня бросило в жар и тут же в холод от вида красного авто. Ну что за свинья! Внутренне собравшись, я прибавила шаг. Веселкин тоже вышел и успел отойти от машины метра на три.
– Я решил, что вы сбросите мой звонок.
– У вас машина или самолет? Не говорите мне, что живете за углом и по дороге свернули не в тот двор.
– Да, я специально ехал к вам. Думал, вы меня игнорируете. А решение подобных вопросов я не привык откладывать в долгий ящик.
Костюм явно от Армани. Грим держится до сих пор? Или он действительно не особо пострадал? Очки спасли от увечий! Но не от моего гнева.
– Я не приглашу вас в дом.
– А я и не напрашиваюсь к вам в гости. Про борщ я так сболтнул. Но вообще-то я не ужинал. Даже можно сказать, не обедал. Тут неподалеку есть какая-то кафешка. Ваш феминизм не особо пострадает. Считайте, что ужинаете в счет моего долга.
– Я не собираюсь ужинать с вами.
– Будем говорить на улице?
– О чем нам говорить? Я не возьму от вас денег. Тема закрыта.
– Разговор пойдет о коте, – выдал Веселкин грозно. – Пожалуйста, уделите мне полчаса вашего драгоценного времени, если, конечно, не пообещали его Вадиму. Впрочем, если это так, то разговор лишний.
Голос, как у робота. Улыбки нет. Может, правда, грим мешает мимике.
– Что с котом?
– А что с вашей сумкой?
Я непроизвольно скосила на нее глаза и поправила на плече ремешок.
– Тетради? Должна быть неподъемной тогда. Я таскал у матери в детстве. Кирпичи!
– Там два учебника. Она просто выглядит такой большой.
– Можно, я все равно понесу ее, чтобы не выглядеть идиотом? Я же вижу, что вам тяжело. У вас плечо скошено.
Я протянула ему сумку, он закинул ее на плечо и предложил мне руку.
– А с женской сумкой вы не будете выглядеть идиотом?
– В своих глазах – нет, а на остальных мне плевать. Пойдемте через тот двор. Так быстрее.
В это кафе мы с Вадимом никогда не заглядывали. Невзрачная вывеска. И содержание должно быть не очень. Как собственно и все в цокольных этажах высоток спальных районов. Но я ошиблась. Хотя бы в интерьере. Романтика пышным цветом. Столики на двоих, скатерти до пола, цветочки в вазочке и свечи по центру стола. И все же у Виктора костюм не соответствовал заведению. А я не соответствовала Виктору. И официантка не посчитала нужным скрыть свое удивление, завидев нашу пару. Плевать!
– Насколько вы голодны? – спросил Виктор, но я решила не раскрывать меню.
– Я буду то же, что и вы. Я всеядна. И мне не столько есть сейчас хочется, сколько понять причину вашего приезда. У кого-то время, кажется, не резиновое? Ваши собственные слова.
Виктор ничего не ответил. Подозвал официантку и сделал заказ, явно решив растянуть нашу встречу до самого закрытия заведения.
– Чтобы не хамили больше. Будете все время жевать, – улыбнулся он, когда официантка ушла.
– Простите, Виктор, я действительно чувствую себя не в своей тарелке с вами. Ну вы же не ради денег приехали, верно?
Он кивнул.
– Я приехал ради вас.
Я попыталась не кивнуть. Пусть говорит. Он – мастер слова. Только мне ничего не продаст за чистую монету.
– Я хочу починить то, что нечаянно сломал. Ваши отношения с Вадимом. Все ваши проблемы, как я понял, из-за бабушкиного кота…
Вот трепло! Зараза какая!
– Он вам пожаловался? – в душе у меня все кипело. Гадина! Просила же молчать…
– Я у него все выпытал, – улыбнулся Виктор еще шире. – Ирина, я знаю этого кота не один год. Он не подарок, совсем…
– Это абсолютно нормальный кот… – хотелось выдать мне абсолютно ровным голосом, но тот дрожал, как натянутая до предела струна, и лопнул, пропал, позволив Веселкину шарахнуть в тамтам.
– Он ненормальный! И мы все это прекрасно знаем. И ваша подруга может это подтвердить. И люди, которые его у нее не забрали, тоже это видели. Ирина, это кот… Нельзя ставить между котом и человеком знак равенства.
– Что вы хотите? – отчеканила я и почти выплюнула: – Этим сказать?
Я отказывалась его понимать. Он не из моего мира. Он вообще непонятно откуда. Даже сними с него пиджак и очки – он останется с чужого облачка!
– Давайте вы скажете Антонине, что не ужились с котом. Пусть ищет дальше. А если нет, так нет…
– Что нет? – уже захлебывалась я горькой слюной.
– Надеюсь, до этого не дойдет. Этот кот, как бы так мягко сказать, не слишком любит мужчин… Он собственник в этом плане. Но я бы в вашем любовном треугольнике выбирал не кота. Ирина, это действительно глупо, – подытожил Веселкин речь, когда я так и не вступила с ним в диалог.
Но дальше молчать было нельзя.
– Вы в сводники записались?
Он усмехнулся.
– У слова "сводник" немного иное значение, Ирина. Даже такой двоечник, как я, это знает. Я скорее семейный психолог.
Я снова сглотнула, чтобы не сказать грубо, что к семейному психологу следует идти ему самому’
– У нас с Вадимом достаточно трений и без кота. Так что оставьте Чихуню в покое. Но чтобы поставить все точки над "i", скажу, что кот, увы, у меня всего лишь на передержке. Но будь у меня своя квартира, я бы оставила его себе вне всякого сомнения.
– Наплевав на мнение Вадима?
Да елы ж палы!
– Вы не в теме, Виктор. Мы брали кота вместе. И если бы Чихуня оказался лапочкой, Вадим бы не вякнул. А так, это выглядит, простите, побегом крысы с тонущего корабля…
– Ирина, вы вообще что несете? Как вы вообще говорите о своем мужчине…
– Хватит, Виктор! Вот именно так я и буду говорить, если вы не прекратите лезть не в свое дело! Вас мои отношения с Вадимом не касаются. Я же вас не спрашиваю, почему вы ужинаете второй вечер подряд со мной, а не со своей женой. Не спрашиваю же!
Виктор откинулся на спинку стула, поднял к лицу правую руку и скрутил с пальца обручальное кольцо.
– Я не женат, – сказал он почти шепотом и спрятал кольцо во внутренний карман пиджака. – Я ношу кольцо для солидности и в качестве защиты от особ женского пола, которые посягают не только на мой кошелек. Такой ответ устроит? Хотя мое кольцо, как и я сам, к этому ужину не имеет никакого отношения. Я приехал к вам из-за кота. Вы сейчас его жалеете, а эта тварь кусается. И очень больно. Вадим прав, он ненормальный этот кот. И вы ненормальная женщина, если ставите на одну чашу весов чужого кота и своего мужчину.
