Текст книги "Рожденная избранной (СИ)"

Автор книги: Ольга Эйзен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Хочешь сказать, что ты решила сдаться? – недоверчиво спросил он, высоко подняв брови от удивления. – Ты, которая больше всех нас должна желать отомстить Элмеру за все, что он когда-либо делал тебе и твоей семье, и которая просто обязана стоять горой за свою жизнь? Андреа, я не хочу в это верить.

– Неважно, хочешь ли ты – тебе придется. Прислушайся к здравому смыслу! Элмер приведет сотню вампиров, если нужно – мы едва наскребем шестерых человек (даже не вампиров, просто человек). Элмер жил на этом свете столько, сколько я и представить не могу, и он точно знает, как разделаться с парой неудачников вроде нас. А что знаем мы? Мы не имеем ни малейшего понятия о том, как завлечь Элмера в ловушку и разрушить все его надежды, у нас нет никакого плана. Разве у нас есть шансы на то, чтобы выиграть в этой игре и обойтись без жертв с нашей стороны?

– Что ж, мы не можем и проиграть без жертв, – заметил Кевин.

– Да, но это будет единственная жертва, и я готова пойти на нее, если это то, что сможет гарантировать сохранность остальных.

– Но ведь ты понимаешь, что даже так ты не сможешь гарантировать эту сохранность на сто процентов? Черт возьми, это же Элмер! Он может навешать тебе лапшу на уши сейчас, но что остановит его от нарушения обещания, когда тебя не станет. Ты думаешь, он сдержит свое слово и обеспечит безопасность твоим близким, даже когда поработит все человечество?

– Знаешь что, я умру в любом случае. Если Элмер не ворвется в мою комнату прямо сейчас и не прогрызет мне глотку, он сделает это завтра, или послезавтра, или через неделю. Так что мне терять? Возможно, он не сдержит слова, но у меня, по крайней мере, будет надежда. У всех вас будет надежда.

– Так, значит, ты хочешь умереть за какую-то лживую надежду? – спросил Кевин, но так, что это прозвучало как утверждение, и усмехнулся. – Ладно, пусть, но разве тебе не кажется, что Элмер просто блефует? Он ведь именно такой реакции и ждет, ждет, что ты прибежишь к нему, едва он припугнет тебя парочкой вампиров на твоей кухне. Может, он знал, что твоя мама с легкостью прикончит их обоих, и устроил это шоу только ради устрашения?

– Окей, ты считаешь это пустой угрозой, – прошептала я максимально спокойно, боясь случайно повысить тон голоса и заговорить слишком громко. – Может, ты прав. Но что если ты ошибаешься? Да, нам повезло, очень повезло, что мама была вооружена и заранее обучена. Но кто еще из моего окружения может этим похвастаться? Только представь: Хилари сидит себе дома, спокойно читает или рисует у себя в комнате, и тут у нее на пороге появляется вампир. Что будет с ней? У нее нет ни волшебного кольца, ни кола под подушкой, ни опыта в подобных столкновениях. Она испугается, застынет в том положении, в каком была, и не сможет противостоять, попав тем самым в самые руки вампира, а, значит, и Элмера тоже. Я не могу допустить этого, даже если это всего лишь блеф.

Кевин вздохнул и перевел взгляд на окно, в котором виднелся серебряный диск луны, окруженный десятком своих маленьких спутниц-звезд. Его лицо засияло, и я зачарованно наблюдала за ним, отмечая красоту этого загадочного бледного профиля. Он улыбнулся, а мое сердце, словно неугомонная, свободолюбивая птичка в запертой клетке, затрепетало, просясь выпорхнуть прочь из груди.

– Ты ведь недооцениваешь свою подругу, – прошетал Кевин. – Тебе кажется, она слаба, она испугается, но на деле она пойдет твоими стопами только для того, чтобы схватить тебя за руку и потащить обратно, подальше от этой дорожки. Может, Хилари не сравнится с нами в физической силе, но в силе духовной она превосходит нас всех вместе взятых. И если ты не захочешь больше бороться за свою жизнь, она будет сражаться до последнего.

Я слабо улыбнулась, понимая, что он прав. Будь Хилари здесь, она бы разнесла эту комнату в пух и прах, узнав, что я всерьез думаю над предложением Элмера и даже собираюсь принять его. За это я и любила ее. Она всегда была тем человеком, который способен даже в самый тяжелый период жизни, когда все валится из рук и будущее кажется пугающе смутным, придет и даст тебе такого пинка, что все вдруг снова встанет на свои места и встанет даже лучше, чем стояло прежде. Однако, боюсь, в этой ситуации даже Хилари не сможет убедить меня в том, что я совершаю большую ошибку, принимая предложения Элмера и добровольно иду на жертву, потому что она – одна из причин, по которым я это делаю.

Я снова посмотрела на Кевина и вдруг столкнулась с его взглядом. Любуясь игрой лунного света на его щеках, на его крутом лбу, я склонила голову на бок, задумавшись. Мне вдруг захотелось сказать ему все, что я о нем думаю, отметить наземную красоту его лица и просто коснуться этой бледной матовой кожи, ощутить ее бархат на подушечках своих пальцев. Сердце забилось чаще, едва я представила, как медленно провожу кончиками пальцев по серебряной щеке Кевина, касаюсь его губ, подбородка… Одновременно с этим у меня в голове то и дело звучали голоса Дженнис и Хилари. "Ты влюблена в него… Ты любишь его" – твердили они, и я, сама этого не подозревая, в один момент стала с ними соглашаться. "А что, если это так?" – думала я. – "Будет ли безумием признаться себе в этом? Нет, конечно, нет! Будет ли безумием признаться *ему* в этом?.."

И в этот вечер я решила, что вся моя жизнь за последний месяц превратилась в одно большое безумие. Вампиры, пророчества, убийства – на фоне всего этого внезапное признание в любви казалось лишь маленькой каплей в этом океане безумных вещей, которые, как бы странно это ни звучало для меня еще этим летом, уже успели стать неотъемлемой частью моей жизни. В любом случае, что мне было терять? Возможно, это моя последняя ночь, последняя минута, когда я сижу здесь, в своей кровати, наполняю свои легкие ночной прохладой и чувствую, как внутри меня что-то трепещет, что-то, что невозможно унять.

Я медленно растянула губы в улыбке и обвела Кевина взглядом с ног до головы, рассматривая каждый изгиб его тела, каждую малейшую деталь на его лице, таком простом, но невероятно привлекательном.

– Ты романтик, Кевин, – произнесла я, размышляя вслух. – Ты считаешь, что можешь со всем справиться, ты искренне веришь, что нет в мире ничего невозможного. А я так не могу. Даже если очень сильно хочу – не могу. Мы так непохожи.

– Ты считаешь? – усмехнулся он, отчего-то смутившись.

– Да, – уверенно кивнула я. – Что у нас есть общего? Ничего.

– Но что нас различает? – спросил он. – Кроме того, о чем ты только что сказала?

Я опустила взгляд и, задумавшись, замолчала.

– Видишь, ты не можешь ответить, – обрадовался Кевин. – Знаешь почему? Потому что еще слишком рано делать такие выводы. Мы ведь толком не знакомы.

– Не знакомы? – переспросила я, осознавая, однако, что он действительно прав. – Черт, а ведь мы уже почти месяц общаемся. Мы постоянно рядом, проводим время вместе, но при этом ничего не знаем друг о друге. Как мы могли это допустить?

– Нам было не до этого, – пожал плечами Кевин. – Как тут познакомиться ближе, когда все, о чем мы разговариваем – это Элмер? Неудивительно, что мы его знаем больше, чем друг друга.

Я нервно рассмеялась, надеясь, что прозвучало это гораздо тише того, что я услышала. "Мы и правда не знаем друг друга, – думала я. – Вот теперь признаться в любви было бы действительно безумием."

– Знаешь, а ты ведь мне не понравился, когда я только увидела тебя в школе, – прошептала я, глядя куда-то перед собой.

– О, поверь, это было заметно, – так же шепотом усмехнулся Кевин, растянув бледные, блестящие от луны губы в улыбку.

– Ты был всеобщим любимчиком, – продолжала я, будто не слыша его слов. – Да ты и до сих пор им остаешься. Тебя любят ученики, тебя обожают учителя. О тебе говорят, тебя ставят в пример. Это бесит. Наверное, это просто глупое предубеждение, рефлекс, действие реверсивной психологии – я не знаю, но как только все вокруг начинают восхищаться кем-то, я начинаю чувствовать к этому человеку жуткую неприязнь. К тому же ты постоянно смотрел на меня, вызывая дикий дискомфорт, а потом выяснилось, что ты вампир… Как видишь, столько причин, чтобы невзлюбить тебя.

Я посмотрела на него. Он склонил голову и стал рассматривать сложенные в замок кисти рук. Кусая губы, я в раздумье остановила свой взгляд на его профиле. Решаясь на три слова, которые казались мне сейчас такими странными и сложными, и слушая тихий шелест листьев за окном, я все крепче сжимала в руках одеяло и лишь надеялась, что стук моего взволнованного сердца слышен лишь мне. Впрочем, надеяться было не на что: едва ли мой собеседник, обладающий нечеловечески тонким слухом, с которым была знакома и я, мог упустить этот бешеный ритм, напоминающий энергичную игру на барабане.

– Когда мы впервые встретились, – говорила я, – я бы ни за что не поверила, что пройдет несколько недель и мы будем сидеть посреди ночи в моей спальне и просто разговаривать. Может, это странно, но я даже не чувствую напряжения. Наоборот, мне так легко сидеть рядом с тобой и говорить все это. Я будто знаю тебя целую вечность.

Замолчав на секунду, я приставила ладонь ко лбу и потерла виски, а затем закрыла руками лицо и неспешно покачала головой.

– Боже мой, – зашептала я максимально тихо, зная, однако, что он все равно услышит, – неужели я пойду по стопам матери?

– По стопам матери? – повторил он, усмехнувшись. – Что ж, если ты тоже планируешь взять на воспитание ребенка-полувампира и обустроить дом так, чтобы в каждом углу было по колу…

– Я о другой матери, – перебила его я.

– О, только не говори, что ты тоже беременна от вампира.

Я едва улыбнулась, не отрывая беспокойных глаз от Кевина, и почувствовала, как кровь обильным жарким потоком приливает к моим щекам.

– Моя мама влюбилась в вампира, будучи человеком, – произнесла я, от волнения едва проговаривая слова вслух, – и это принесло им обоим немало проблем. А я… Я ведь тоже люблю вампира, Кевин.

Он резко поднял голову и посмотрел на меня, раскрыв рот. Достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять наверняка: он знает, о чем я говорю. Первые две секунды его лицо выражало удивление, но вдруг его серебряные глаза зажглись, как два ярких пламени в ночи, сделавшись такими светлыми, что никакая луна больше не могла с ними сравниться. Мое сердце замерло в ожидании, а взгляд нетерпеливо бегал по его лицу, стремясь разглядеть в нем то, что никак не могли произнести губы.

Молчание затягивалось: без ответа осталась первая половина минуты. Я уже начала жалеть о сказанном и мечтала взять свои слова обратно. Лицо Кевина, скрытое под маской загадочности, не выражало ничего однозначного, но – впрочем, возможно, мне лишь показалось – в его глазах будто бы блеснули искорки восторга, радости, счастья. Но его губы, то раскрывающиеся, то вновь сжимающиеся воедино, по-прежнему не проронили ни слова, которое могло бы подтвердить или опровергнуть мои догадки. Наконец, он, придвинувшись ближе, улыбнулся и накрыл ладонью мою ослабшую руку, заставив меня слегка вздрогнуть.

– Но ты не твоя мама, – произнес он. – У тебя нет проблем в семье, ты не стремишься пойти против природы, чтобы завести ребенка, и, к тому же, ты не совсем человек. Так почему же ты думаешь, что будешь несчастна, если позволишь себе полюбить вампира?

– Потому что если вампир не испытывает ко мне того же, – прошептала я, смущенно опустив глаза, – я буду несчастна всю свою недолгую жизнь. А если он разделяет мои чувства, то он будет несчастен, когда придет мой час.

Я робко подняла взгляд, просмотрев на Кевина, сидевшего настолько близко, что, потянись я немного вперед, мы бы непременно столкнулись носами, и прошептала дрожащим от волнения голосом:

– Наши отношения обречены на трагический конец. Неважно, насколько сильны наши чувства – они умрут в любом случае. Они умрут вместе со мной.

Он крепче сжал мою ладонь, и не успела я опомниться, как наши пальцы сплелись воедино, а сам Кевин будто стал еще ближе, окончательно разрушив остатки моего личного пространства: его серебристые глаза сияли в нескольких сантиметрах от меня и я могла коснуться его лица, едва протянув руку.

– Ты не умрешь, – пообещал он, обращаясь ко мне вполне серьезно и давая своим взглядом понять, что я делаю ему больно, когда говорю об этом. – Я готов собственноручно вырвать Элмеру сердце, сжечь его и развеять пепел где-нибудь далеко отсюда. Я пока не знаю, как я это сделаю, но я сделаю, и я сделаю все, лишь бы… – Он остановился и загадочно улыбнулся. – Лишь бы ваши отношения с тем вампиром сложились как нельзя лучше.

Я ухмыльнулась, робко подняла глаза и, поймав его взгляд, прошептала свое короткое "спасибо". Кевин лишь на мгновение сильнее сжал своими пальцами мою руку и мило улыбнулся, как бы отвечая: "Не стоит благодарности." С этим наша беседа прекратилась, никто не проронил больше ни слова. Мы смотрели друг на друга так, словно прежде никогда не виделись: внимательно рассматривали наши лица, подолгу глядели прямо в глаза, изучали губы. Я глядела на его черты, такие знакомые и привычные, и понимала, что до сегодняшнего дня не знала того Кевина, который сидел сейчас передо мной. То ли это луна так удачно осветила его фигуру, то ли его взгляд, наполненный нежностью и внутренним трепетом, преобразил его лицо, а, может, это я от усталости впала в состояние полусна и сама придумала этот загадочно-прекрасный образ, но чем дольше я смотрела на Кевина, тем меньше видела в нем Кевина-друга и больше ту, другую его сторону, окруженную ореолом тайны и тщательно сокрытую от взора простых смертных, но открывшуюся мне.

В воздухе повисло напряжение, ощущение неловкости, с которым ни один из нас не решался расправиться. Что должно было последовать за этим признанием? Должны ли мы были разойтись, оставив друг друга в одиночестве, или преодолеть эти несчастные несколько сантиметров и соприкоснуться губами, слиться в поцелуе, которого так жаждало все мое нутро в эту ночь? Не было ли это слишком рано, слишком странно – целоваться сейчас, когда мы выяснили, что ничего не знаем друг о друге? Не было бы это ошибкой?

Но пока я, сомневаясь, размышляла о разумности любых дальнейших действий, Кевин решил действовать. Он взял меня за руки, поглаживая большими пальцами тыльные стороны моих ладоней, и потянулся ко мне. Трепеща от ожидания, я закрыла глаза и попыталась расслабиться.

Я уже чувствовала его дыхание на своих губах, как вдруг дверь в мою спальню раскрылась настижь и, озаренные светом, мы отскочили друг от друга на разные концы кровати. На пороге стояла мама с круглыми глазами и держалась за дверную ручку. Возможно, виной всему освещение, но она выглядела до невозможности бледной, шокированной и даже испуганной.

– Андреа, – воскликнула она, врываясь внутрь, но внезапно замерла на месте, увидев постороннего в доме, раскрыла рот и стала недоумевающе переводить взгляд с меня на гостя в противоположном углу кровати. – Господи, Кевин?! Какого черта..? А, впрочем, разберемся позже. Андреа, – она в упор посмотрела на меня серьезным, встревоженным взглядом, – Андреа, они здесь. Они заявились посреди ночи и хотят поговорить прямо сейчас.

– О ком ты говоришь? – спросила я, насторожившись.

– Твои родители, – только и сказала она, а затем тут же убежала обратно.

Ни секунды не мешкая, я ринулась за ней.

– Наверное, тебе пора идти, – в спешке кричала я Кевину. – Поговорим завтра.

Но Кевин и не думал уходить, и вместо этого он побежал за мной. Как я ни пыталась уговорить его вернуться к себе домой, как ни старалась уверить, что его присутствие будет лишним, все бестолку: он упорно не слышал моих слов и даже обгонял меня, словно его это событие касалось в гораздо большей степени. Спустя несколько секунд мы оказались внизу и, вбегая в гостиную, где то и дело мелькала мамина спина, мы оба застыли у входа. Мне хотелось отдышаться, но вдруг у меня перехватило дыхание, и я не смогла позволить себе и короткого вдоха.

Едва я оказалась в пределах гостиной, глаза всех присутствующих мгновенно обратились ко мне, а я, в свою очередь, безмолвно, с раскрытым ртом бегло переводила взгляд с одного человека на другого. Передо мной, помимо мамы, которая с моим появлением отошла в сторону, находились два незнакомых мне ранее лица. Вернее, конечно, я узнавала их, ведь я видела их на многих фотографиях, я встречала их, возвращаясь с вечеринки Дженнис, но до сегодняшнего момента они казались мне нереальными, чуть ли не легендарными, мифическими, а потому обнаружить их здесь, в собственной гостиной, живых и вполне настоящих было невероятно. Это словно столкнуться с Гарри Поттером или любым другим книжным персонажем: ты знаешь о нем многое, ты видела сотню иллюстраций с ним, и он уже успел в какой-то степени стать частью твоей жизни, но при этом ты думаешь о нем лишь как о сказочном герое, которого невозможно встретить в жизни, а когда в один прекрасный день ты случайно встречаешь его у себя на кухне, то не можешь так просто поверить в его реальное существование.

Итак, двое расположились на диване. Это, как уже говорилось, были мужчина и женщина, при этом первый выглядел точь-в-точь, как на фотографиях, а последняя – заметно старше его. С виду ей было около сорока лет, и она выглядела потрясающе. Время лишило ее гладкой, ровной кожи и осыпало ее лицо маленькими морщинками, но не забрало ее привлекательности, сиявшей ярким, живым огнем в ее больших карих глазах. Юность покинула ее каштановые волосы, в которых, если присмотреться, уже можно было отыскать первые седые волосинки, но не оставила ее сердце. И хоть она выглядела взрослой, серьезной женщиной, перевидавшей многое и испытавшей достаточно трудностей на своем жизненном пути, энергия била в ней ключем. Возраст предписывал ей сидеть в офисе в сторогом костюме и перебирать какие-нибудь важные бумаги, страдая от вечной головной боли, а горящие молодостью глаза, говорящие, что где-то внутри этого тела еще живет та самая решительная мечтательница-бунтарка, наоборот, говорили ей сейчас же сорваться с места и отправиться в кругосветное путешествие, или покорить Эверест, или сбежать на край света с каким-нибудь едва знакомым красавчиком – сделать что-нибудь безумное, рискованное, смелое. Она тихо сидела в углу дивана, закинув ногу на ногу и сложив руки на колене, и осматривала меня с лицом, полным восторга, а я, в свою очередь, не могла отвести от нее взгляда, потому что никак не могла наглядеться на эту очаровательную женщину, этот контраст между морщинками в уголках глаз и внутренней энергией, выступающей сквозь кожу и заставляющей ее лицо светиться, как лампочка. Я никогда не видела ее в юности вживую, но ни одна девушка на фотографиях, хранящихся сотнями в маминых альбомах, не могла сравниться с той, что сейчас сидела передо мной, несмотря на то что она была на двадцать лет старше или, возможно, даже благодаря этому.

Мужчина, расположившийся недалеко от нее, сидел, откинувшись на спинку дивана, но, когда я появилась на пороге, он резко поднялся, выпрямил спину и уставился на меня глазами, будто не верящими в происходящее. Как я уже сказала, внешне он едва ли отличался от того парня, каким был двадцать лет назад, разве что его загадочные черные глаза, вобрав в себя еще немного жизненного опыта, стали глубже и немного печальнее, хотя, возможно, они были такими и раньше, а фотографии просто не смогли передать всех их удивительных качеств. У мужчины была болезненно-бледная кожа, выглядевшая еще белее в сочетании с черными волосами, спадающими ему на лоб длинными прядями и элегантно обрамляющими его лицо. Сам он тоже был одет во все черное: брюки, рубашка, пиджак, туфли – все, на что падал мой взгляд, было одного цвета, и я напрасно пыталась отыскать хоть что-то не черное. Наверное, даже если бы я не знала этого мужчину вовсе, я бы так или иначе предположила, что он вампир, основываясь лишь на его внешнем виде, повторяющем образ таинственно-соблазнительного вампира из любого сериала или фильма. Впрочем, надо отдать ему должное: он действительно был невероятно привлекательным, возможно, самым шикарным мужчиной, которого я только могла представить, с этими острыми скулами, пухлыми розоватыми губами, прямым носом и выразительным взглядом, который одновременно покрывал все, к чему прикоснется, коркой льда и тут же топил ее теплом безграничной нежности. Переводя взгляд с женщины на мужчину и наоборот, я вновь засомневалась в нашем родстве. Мне вдруг захотелось поставить нас троих перед большим зеркалом и выявить, что конкретно от них обоих воплотилось во мне.

Меня встретили с восторженными лицами, чуть ли не со слезами, хоть я сама испытывала неоднозначные чувства от этой встречи. Я не знала радоваться мне, злиться или оставаться спокойной, поэтому большую часть этого семейного воссоединения я невольно провела с озадаченным, растерянным выражением лица. Однако обстановка немного изменилась, когда Кевин, до этого стоявший далеко позади меня, вне зоны видимости людей в гостиной, сделал несколько шагов вперед и остановился прямо за моей спиной. Расстояние между нами сократилось до миллиметров, и я, чувствуя себя особенно взволнованно, вздрагивала, едва наши тела соприкасались, что случалось не так уж редко. Все присутствующие, включая маму, вдруг напряглись. Особенно обеспокоенным и что-то подозревающим выглядел мужчина, который, должно быть, почувствовал в нем вампира и переглянулся с женой, стараясь взглядом передать ей свои догадки. Ее лицо вдруг зажглось огоньками паники, а глаза беспорядочно метались от Кевина ко мне, от моей мамы к мужу. Конечно, увидеть постороннего в доме, к тому же вампира, было неожиданно, странно, и я, даже не глядя на пару, поняла, что они видят в нем угрозу, шпиона Элмера или потенциального убийцу, преследующего собственную выгоду. Я лишь устало вздохнула, уже жалея, что не заставила Кевина уйти домой.

Первой нарушить неловкое молчание взялась мама. Кашлянув, она тут же оживилась и принялась представлять нас друг другу, стараясь развеять напряжение как можно скорее.

– Андреа, – обратилась она ко мне и указала рукой на диван, – это Рей и Валери Адамс. Ты уже знаешь, что они…

– Я знаю, – произнесла я тихим, хриплым голосом и медленно кивнула, сглотнув ком в горле.

Мне вдруг захотелось развернуться и убежать в свою спальню. Я никогда не представляла себе этот момент раньше, и я все еще не могла свыкнуться с мыслью, что моя мама вовсе не та женщина, что воспитала меня и была рядом все шестнадцать лет, а та, что сейчас сидит в углу дивана и не сводит с меня большие блестящие глаза. Казалось, до меня только сейчас дошло, что у меня есть еще одни родители, биологические родители, которых я никогда не видела. Все во мне разрывалось на части и в панике металось из стороны в сторону. Внутри меня сновно поселился маленький капризный ребенок, который рассерженно топал ножками и требовал вернуть все, как было прежде.

В глубине души я надеялась, что эти мои родители никогда не появятся в моей жизни. Конечно, порой мне становилось любопытно, но все же я никогда не желала увидеть их вживую. У меня есть мама, которую я знаю и люблю с пеленок, и я не нуждаюсь в другой. Сейчас же, когда объявились другие мои родители, настоящие, я чувствовала смятение. Что я должна сказать? Что я должна чувствовать? Как я должна к ним относиться? Нужно ли мне принять их с распростертыми объятиями или оттолкнуть, обижаясь на то, что они однажды меня бросили? Неловкость этой встречи сжигала меня изнутри, и я буквально молилась, чтобы прямо сейчас упасть в обморок и не очнуться до тех пор, пока они не покинут, по крайней мере, наш дом.

Мамин взгляд остановился на Кевине, стоящем в дверном проеме и молчаливо ожидающем, когда его тоже представят. Она вздохнула.

– Это Кевин, – произнесла мама, отвечая на немой вопрос, застывший в глазах пары.

– Ты вампир, – утвердительно произнес мужчина, и его голос с хрипотцой, такой приятный на слух, вызвал мурашки, покрывшие на мгновение обе мои руки от запястья до плеча.

– Да, – уверенно кивнул Кевин, выступая вперед, – но я друг. У нас с вами одна миссия.

Рей окинул его подозрительным взглядом и, не меняя выражения лица, посмотрел на маму, а затем на меня, и я растерялась, не выдержав на себе этих испытывающих черных глаз.

– Он правда мой друг, – быстро пролепетала я, будто оправдываясь за что-то, и внезапно для себя схватила Кевина за руку. Вскоре, однако, я пожалела об этом, и, покраснев, постепенно отпустила его кисть. Я едва взглянула на него, но чувствовала, что он смущен не меньше моего, но отчаянно старается не подавать виду.

Наблюдая эту довольно неловкую сцену, мужчина и женщина переглянулись, и, может, мне только показалось, но в их глазах, помимо недоверия и тревоги, яркой вспышкой пронеслось что-то другое, какое-то удивление растерянность и беспокойство, но не то, с каким они смотрели раньше, волнуясь за мою безопасность – нет, это было что-то другое. От их странного подозрения я смутилась еще больше и стала осматривать предметы вокруг себя, тщательно избегая зрительного контакта с кем бы то ни было.

– Так что случилось? – откашлявшись, спросила мама, обращаясь к паре. – Вы сказали, это важно.

– Да, – оживившись, произнесла Валери и повернула к ней голову. – Это касается Элмера.

– Разве это не могло подождать до утра? – подумала я и вдруг поняла, что пробурчала эти слова вслух.

– Когда дело касается Элмера, любая секунда важна, – возразил Рей. – Мы можем ждать, Элмер – не будет.

– Вы знаете о его планах? – сухим, серьезным тоном спросила мама, присаживаясь на край дивана.

– Мы были в городе все выходные, – ответила Валери, – и мы искренне надеялись, что сумеем прокрасться в мирок Элмера незамеченными, чтобы достать всевозможную информацию о его планах. Частично у нас это получилось: мы узнали, что он собирается делать, но есть вероятность, что нас за этим застукали.

– Мы использовали его наивных приспешников и, притворяясь, что мы с ними заодно, вытаскивали из них все их знания, – пояснил Рей, все еще оглядывавший Кевина с подозрением в холодных глазах. – И нам верили. По крайней мере, нам так казалось. Но одна из них явно стала что-то подозревать. Возможно, она видела нас раньше и знала о нас, поэтому вела себя предельно осторожно и постоянно уклонялась от любого контакта. Скорее всего, она нас выдаст.

– Поэтому мы должны были оказаться здесь прямо в эту секунду, – подхватила Валери, подняв восторженный взгляд на меня. – Если Элмер узнает, что мы в городе, он может увидеть в нас угрозу и осуществить свои планы гораздо раньше задуманного. Он может заявиться в следующее мгновение, и мы ничего не сможем с этим сделать.

– С чего Элмеру бояться вас? – заинтересованно спросила я, прищурив глаза. – Разве вы можете помешать ему?

Валери и Рей переглянулись, а затем оба в нерешительности посмотрели на меня.

– Мы знаем все подробности легенды, – сглотнув, тихо сказала Валери. – Элмер не уверен, знаешь ли ее ты, Андреа (когда она произнесла мое имя, я отчего-то вздрогнула), но он очень надеется, что нет. И он знает, что если мы раскроем ее тебе, он рискует проиграть в этой игре.

– Значит, мы все-таки можем утереть нос Элмеру! – воскликнул Кевин, все это время молча стоявший около входа, откуда никто из нас не решался двинуться. – Мы должны знать эту легенду. Что в ней такого, что способно уничтожить Элмера?

– Эй, не так быстро, – остановил его Рей, несколько раздраженный его пылом. – Мы все объясним, но это очень долгая история, которую нужно рассказывать с самого начала.

Мама подняла глаза, и наши взгляды встретились. Она будто спрашивала меня, хочу ли остаться и послушать. Я ответила лишь усталым, сдающимся выражением глаз и тяжелым вздохом, понимая, что, неважно, хочу ли я сейчас вернуться в постель или нет, я вынуждена буду остаться.

– Откуда вы знаете всю легенду? – спросила я, скрестив руки на груди и прислоняясь спиной к стене.

Валери и Рей в очередной раз обменялись робкими взглядами, и, повернувшись ко мне лицом, мужчина начал:

– Давно, очень давно, мы с Элмером были довольно тесно связаны. Я попал в число тех несчастных новообращенных, не знающих, что делать со своей жизнью, которых любит подбирать Элмер, делая их вечно обязанными, готовыми на все из благодарности. Я был в тяжелом положении, а он вытащил меня с самого дна отчаяния, поставил на ноги и токнул в новый мир, полный красоты, богатства и безграничной власти. Конечно, я был ему благодарен, и, когда Элмер в этом убедился, он стал посвящать меня в свои планы.

Однажды он привел меня к себе домой, в маленькую мрачную комнату на самом верхнем этаже, наверняка тайную и скрытую ото всех, и положил передо мной толстую древнюю книгу. Ее желтые страницы едва сохраняли форму. Казалось, они могут рассыпаться в пыль от малейшего дуновения ветерка, но на деле они прекрасно держались и могли пережить еще не одно поклонение. Однако ни я, ни Элмер не решались обращаться с ней, как с любой другой книгой. Пройдя через столетия в целости и сохранности, она выглядела истинным сокровищем в моих глазах, и это было еще до того, как я узнал ее содержание. Элмер, которому оно было известно, и вовсе обращался с книгой так трепетно, так осторожно, словно она была слеплена из слабо соединенных меж собой песчинок и действительно могла превратиться в гостку праха от любого неверного движения.

В этой книге, как ты уже, наверное, догадалась, были собраны все легенды, так или иначе связанные с вампирами. Элмер кратко рассказывал мне о каждой из них, бегло листая хрупкие страницы, пока не остановился на той, что занимала все его существо вот уже целую вечность. Это была легенда о чудо-ребенке, ребенке, который родился от вампира и человека, что невозможно при обычных условиях. Элмер рассказал мне все в мельчайших деталях, и я сам позже смог прочитать эти записи.

Они гласили, что однажды на свет появится существо, в котором будет течь смешанная кровь – кровь вампира и человека. И, конечно, как все сверхъестественное, оно будет обладать множеством особенностей, способными как сделать его жизнь лучше, так и навредить. Такой ребенок, оставаясь внешне человеком и ведя человеческую жизнь, также наделен и вампирскими чертами, которые так или иначе будут давать о себе знать. Дампир силен и быстр, он почти ни в чем не уступает обычному вампиру, а в чем-то даже выигрывает, ведь, несмотря на все свои сверхъестественные способности, он по-прежнему сохраняет свою человечность и не мучается жаждой крови.

Однако воспользоваться преимуществами этой двойной сущности может не только ее обладатель, но и любой вампир, который попадется ему на пути. Легенда гласит, что сила, таящаяся в крови дампира, способна перейти к тому, кто выпьет ее всю, до последней капли, тем самым убив дампира. Тогда вампир будет обладать неограниченной физической силой и вечным бессмертием, а вместе с тем и властью над миром, которую он сможет с легкостью захватить, воспользовавшись приобретенными преимуществами.