Текст книги "Рожденная избранной (СИ)"

Автор книги: Ольга Эйзен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, так… Какие у нас планы? Будем думать над тем, как прибить тысячелетнего властного вампирского мудака прежде, чем он прибьет нас, или просто сидеть и ждать, надеясь на удачу?

– Будем собирать информацию, – Кевин пожал плечами. – Узнаем подробнее об Элмере, изучим детали пророчества, связанного с тобой и уже потом, когда мы будем в курсе всех мелочей, начнем думать, как вытащить, в первую очередь, тебя из этой ситуации.

– Ты не сможешь вытащить меня из этой ситуации, – усмехнулась я. – Я ее причина.

– Тогда нам придется вытащить из нее Элмера, пока он не натворил никаких ужасов и все живы.

Мы с Кевином обязались отныне работать в команде, что лишало меня возможности встречаться с ним реже, о которой я еще недавно мечтала. Соглашаясь на регулярные встречи, совместное изучение и обсуждение доступной нам информации, я наполнилась противоречивыми чувствами: с одной стороны, мне по-прежнему было некомфортно проводить с Кевином много времени, даже просто находиться в одной комнаты, но, с другой, мне было уже, откровенно говоря, все равно. Неприязнь, зародившаяся в первую неделю нашего знакомства, слишком приелась и постепенно теряла свою актуальность. Мы знаем друг друга уже около половины месяца, и, даже если между нами было какое-то огромное напряжение, оно притупилось. Я привыкла к нему, он наверняка привык ко мне, а на фоне недавних событий Кевин вообще казался неотъемлемой частью жизни, единственным доступным мне достоверным источником всей информации, связанной с вампирами, да и просто неплохим человеком. Так или иначе, а он дважды оказал мне помощь, когда я в ней нуждалась, и считать его после этого чудовищем, причиняющим вред людям, каким я его увидела в ночь после вечеринки Дженнис, было уже невозможно. Да и разве имеет значение мое отношение к Кевину, когда в город вот-вот может заявиться могущественный вампир и убить нас обоих, даже не моргнув глазом? В такой момент мы не могли не объединиться, будь мы хоть злейшими врагами, ведь если я попадусь в лапы убийцы, мне уже будет до лампочки, с кем я прожила рука об руку все эти годы, а кого проклинала.

Едва Кевин покинул наш дом, я взяла в руки телефон и стала строчить Хилари длинное сообщение с описанием всего того, что произошло за день. Я писала, писала, а потом, решив, что не смогу уместить все свои эмоции в одном электронном сообщении, стерла его и с чувством стала пересказывать подруге все, что произошло со мной за это утро. К тому же в предыдущем сообщении она интересовалась, почему я не в школе, и этот длинный эмоциональный монолог должен был стать развернутым ответом.

Вечером ко мне вновь заглянула мама, и я пересказала ей все подробности нашего с Кевином разговора. Я вздохнула, так как рассказывать об этом в очередной раз было уже не так интересно, но все же я постаралась ничего не упустить. Мама заинтересованно слушала, время от времени задавая вопросы и что-то уточняя, а в конце моего рассказа направила взгляд вперед, на дверь, и с минуту ничего не отвечала.

– Знаешь, а этот Кевин показался мне милым парнем, – произнесла она после.

Я оглянулась, одарила ее продолжительным взглядом, а затем отчего-то смущенно отвела его в сторону.

– Да, он… ничего, – пожала я плечами.

– Всего лишь ничего?

– Ну, я знаю Кевина всего две недели, большую часть которых я считала его то маньяком, то просто чокнутым. Не могу же я так быстро менять свое мнение о нем.

Мама тихо усмехнулась и ничего не ответила, а чуть позже я, сославшись на усталость, проводила ее за дверь и легла на кровать, еще долго размышляя то о Кевине, то об Элмере, то о своих родителях. Разум сохранял спокойствие и хладнокровность, тело вытянулось в максимально удобную позу, потяжелевшие веки все стремились соединиться друг с другом, мысли уводили меня все дальше, вглубь сознания, и вот я незаметно для себя стала погружаться в сон. Осознавая это, я поправила подушку, свернулась калачиком и, глубоко дыша, позволила векам спрятать под собой мои уставшие карие глаза.

На следующий день на перемене, когда мы с Хилари как раз обсуждали события вчерашнего дня, довольно насыщенного даже для последних двух недель, в нашу крохотную компанию ворвался Кевин. Он уверенными, стремительными шагами шагал по коридору, направляясь к нам, и я, узнав об этом, едва поднимая глаза, тут же выпрямилась, постаралась принять максимально естественную позу и беззаботное лицо, чтобы создать впечатление, будто мы болтали вовсе не о том, что я – результат не до конца обдуманных игр моих биологических родителей с магией, а какой-то древний бессмертный чувак собрал армию вампиров и теперь готовится убить меня.

Встряхнув головой и поправив резинку, фиксирующую хвост из темно-каштановых волос чуть ниже макушки, я с уверенностью подняла глаза, когда Кевин был уже в нескольких шагах от нас. Внезапно наши взгляды встретились, и я, отчего-то вздрогнув, уже через долю секунды стала скользить глазами по всему его телу, разглядывая одежду, обувь – все, лишь бы еще раз случайно не посмотреть в лицо и поймать его взгляд. Одет, кстати говоря, сегодня (впрочем, как и всегда) он был очень просто, незамысловато, но при этом стильно: его тело обволакивал сидящий четко по фигуре тонкий светло-серый свитер с подобранными вверх, почти до локтей, рукавами, а ноги были спрятаны за черными джинсами, в карман которых он сунул все пальцы, кроме выглядывающего большого. Другой рукой он придерживал лямку такого же черного рюкзака, висящего только на одном плече.

– Привет, – бодро произнес он, по привычке на мгновение улыбнувшись и оглядев сначала меня, а потом Хилари. Особенно долго он задержал взгляд на последней, но она, ничуть не смутившись, также не сводила с него заинтересованных глаз. Они практически никогда не встречались, не стояли рядом, а уж общаться им тем более не доводилось, однако Хилари благодаря мне все же знала о Кевине очень многое, и, возможно, это стало причиной неловкости, проскользнувшей между нами всеми.

– Привет, – тихо ответила я, а Хилари безмолвно помахала ему рукой.

Опять тишина. Я посмотрела на подругу, затем на Кевина, снова на подругу и наконец догадалась, что неплохо было бы их представить друг другу.

– Кевин, это Хилари, – произнесла я как можно беззаботнее. – Я, кажется, говорила тебе о ней.

– Очень приятно, – с вежливой дружелюбностью улыбнулся Кевин и протянул ей руку. – Рад наконец-то познакомиться с тобой лично.

– А я-то как рада, – усмехнулась Хилари, растянувшись в ответной улыбке.

Пожав ей руку, Кевин засунул ладони в карманы джинсов и повернулся ко мне. Взгляд его серых, будто уставших, даже грустных глаз зашевелил что-то в моем теле, заставил все внутри меня сжаться, но я, отчего-то испугавшись этих чувств, постаралась предотвратить их, держаться прямо и выглядеть максимально расслабленно, насколько мне это вообще позволяли последние события.

– Я хотел поговорить с тобой, – раздался негромкий бархатный голосок Кевина.

– Поговорить? О чем? – как-то растерянно произнесла я. План казаться спокойной и уверенной стремительно проваливался уже с первых фраз.

Кевин бросил взгляд на Хилари, быстро оглядел ее с ног до головы, будто бы размышляя, стоит ли нам говорить в присутствии моей подруги, и, вздохнув, вновь посмотрел на меня.

– Помнишь, я говорил тебе о дневниках, которые нашел у Бекки в спальне? – спросил он еще более приглушенным голосом, подходя ближе ко мне и отодвигаясь дальше от Хилари.

– Если б я хоть на минуту могла забыть, – устало вздохнула я.

– Да, но все дело в том, что их много и неизвестно, на каких страницах находится нужная нам информация и есть ли она там вообще. Если я буду заниматься чтением дневников в одиночестве, есть большая вероятность того, что мы так многое и не узнаем до приезда Элмера, а, значит, не сможем его остановить. В общем, как насчет зайти после уроков ко мне и разобраться с этими дневниками вместе?

Я безразлично пожала плечами, но глаза, зажженные от интереса и какого-то необъяснимого восторга, давали вполне ясный, понятный без слов ответ.

– Здорово! – воскликнула вместо меня Хилари, переводя заинтересованные огоньки зеленых глаз то на меня, то на отчего-то встревоженного Кевина, который к этой секунде успел повернуть голову в ее сторону. – А я могу пойти с вами?

– Да, конечно! – протянула я, обрадовавшись предложению подруги, но под конец фразы вдруг резко замолкла и посмотрела на Кевина. – Она же может пойти, правда?

Он замялся и стал молниеносно переводить взгляд то на Хилари, то на меня, сомневаясь в разумности предложения первой.

– Я не знаю, – неохотно произнес он, давая понять, что ему просто неудобно отказать, и обратился к подруге: – Ты уверена, что хочешь быть впутанной в это? Никто не знает, чем обернется дело под конец…

– Конечно, я уверена, – не раздумывая, ответила Хилари таким голосом, будто ей приходилось разжевывать кому-то до глупости очевидную вещь. – Андреа моя лучшая подруга, и я, хотела того или нет, была впутана в это с самого начала. Если ей нужна моя помощь, я соглашусь, даже если сразу после этого мне отсекут голову.

Я невольно улыбнулась и, склонив голову на бок, смотрела на подругу благодарным, тронутым, полным тепла взглядом. Встретив его, она лишь смущенно улыбнулась в ответ и в спешке отвела глаза, оглядывая все и всех вокруг.

– Да и разве нам не нужна помощь? – прибавила я, взглянув на Кевина. – Втроем мы разберемся с дневниками гораздо быстрее и легче расправимся с Элмером. Глупо отказываться от возможности использовать в работе еще один мозг, к тому же такой умный, как у Хилари.

Подруга усмехнулась и закатила глаза к потолку, а я только шире улыбнулась, умиляясь ее смущению. Кевин еще несколько секунд колебался, но, вздохнув, все же поднял руки, сдаваясь.

– Ладно-ладно, Хилари, ты можешь прийти, – произнес он. – Думаю, нам правда может понадобится помощь. Встретимся сразу после уроков у школы?

– Договорились, – кивнули мы с Хилари, и Кевин, еще раз полностью оглядев меня, улыбнувшись, развернулся и пошел той же дорогой обратно.

– Ну надо же! – восторженно воскликнула Хилари, обнажая в улыбке все свои зубы. – Еще пять минут назад я думала, что приду домой и буду весь день смотреть сериальчики, а теперь собираюсь рыться в дневниках пятисотлетней вампирши. Даже не верится.

– Мне тоже не верится, что еще три недели назад я спокойно сидела себе дома и главной моей проблемой был недостаток времени на сон, – вздохнув, пожала я плечами. – Но стоило появится какому-то вампиренышу на пороге нашей школы, и вот я уже молюсь, чтобы меня не прикончили в следующий момент.

– Чтоб тебя, Андреа Эванс, кто-то прикончил? – ухмыльнулась Хилари, подняв брови и удивленно глядя на меня. – Да этот Элмер, скорее, получит долгожданный кол в сердце, чем хоть пальцем тронет тебя. И если тебе не хватит сил прибить его, обещаю, это сделаю я.

В очередной раз тронувшись словами подруги, я заулыбалась и, не найдя никаких подходящих фраз, бросилась в ее объятия.

– Не могу представить, как мы раньше жили, не зная друг друга, – тихо, почти шепотом произнесла я, крепко обвив подругу своими руками.

Даже не видя лица Хилари, я знала, что она усмехнулась и улыбнулась еще шире. Ничего не отвечая, она прижалась ко мне сильнее, и эти теплые дружеские объятия говорили куда больше любых слов.

После окончания уроков мы вдвоем вышли из школы, болтая о чем-то незначительном и легко забывающемся. Когда мы вместе с толпой спешащих домой школьников, оказались на крыльце, Кевин уже стоял у самой первой ступеньки и, облокотившись на железные перила, ждал нашего появления. Едва мы переступили порог и успели наружить его среди остальных заполнивших школьный двор подростков, как он мгновенно выпрямился, поправил рукой рюкзак на плече и, сложив руки за спиной, провожал нас глазами до самого основания небольшой лестницы. Смутившись от его внимательного взгляда, не отрывавшегося от нас ни на секунду, даже чтобы моргнуть, я спускалась вниз, стараясь не поднимать лишний раз головы и делать вид, будто не замечаю этого пристального взгляда. Вновь я осмелилась посмотреть на Кевина лишь тогда, когда мы с Хилари оказались внизу, в двух шагах от него.

– Идем? – коротко спросил Кевин, натягивая на плечо вторую лямку рюкзака. Мы безмолвно кивнули и все вместе направились к его машине, припаркованной неподалеку.

Дом Кевина располагался в пятнадцати минутах езды от школы и представлял собой маленькую прямоугольную белую коробочку с серой крышей, из которой двумя крохотными домиками выглядывали люкарны. Позади него находилось еще одно небольшое квадратное строение – гараж, около которого Кевин и остановил машину. Сам дом располагался на возвышении, и от узкой дорожки к крыльцу вела длинная бетонная лестница, окруженная с двух сторон подобиями клумбы, устеленными зеленым стриженным газоном. На них, вдоль дома, росли несколько полуголых кустов и маленькое деревце, должно быть, недавно посаженное и так же постепенно теряющее свои немногочисленные листочки. Где-то позади дома я сумела разглядеть что-то вроде беседки, но убедиться в этом так и не смогла: Кевин пригласил нас войти внутрь.

Обустройство дома тоже не отличалось чем-то особенным. Комната, в которой мы оказались, покинув крошечную прихожую, сочетала в себе одновременно гостиную, кухню и столовую. В одном углу располагался небольшой светло-серый диванчик с бело-синими подушками и одно такое же кресло. Позади них стояли два огромных шкафа с набитыми книгами полками, а впереди – телевизор, поставленный на длинную деревянную тумбочку. Стены напротив были заставлены парой кухонных тумб, плитой и холодильником, поставленных, скорее, из приличия, чем из необходимости. Посреди комнаты стоял квадратный обеденный стол с двумя стульями за ним, а неподалеку от него – лесница, ведущая на чердак. Несмотря на свои маленькие размеры, дом выглядел очень уютно и находиться в нем было на удивление приятно.

Кевин сказал, что он спрятал дневники в своей спальне, и направился за ними, предложив нам присесть и подождать его. Однако ни я, ни Хилари не послушали его и, с интересом озираясь кругом, пошли за ним. Он вошел в дверь, располагавшуюся справа от кухонного уголка, и я, влетев в спальню после него, остановилась на пороге, оглядывая только что открывшуюся мне комнату. Любопытная Хилари встала прямо позади меня и тоже старалась просунуть голову в дверной проем. Спальня Кевина, вопреки моим стереотипным представлениям, была наполнена светом, уютом и какой-то необъяснимой гармонией, вселяющейся в сердце любого, кто сделал хоть шаг за порог этой комнаты.

Посреди стояла большая воздушная кровать, застеленная бело-золотистым бельем, а впереди нее располагался комод из светлого дерева, к которому были подобраны абсолютно идентичные по стилю прикроватные тумбочки с беловатыми лампами на тонких металлических ножках. Окно, занимавшее стену справа от кровати, было закрыто нежно-бежевыми шторами с легкой полупрозрачной белой тюлью. У стены слева стоял небольшой письменный стол, на котором лежали черный тонкий ноутбук и пара каких-то бумаг.

Над комодом висела огромная картина, написанная в стиле абстрактного экспрессионизма и наталкивающая на мысль, что художник просто водил кистью по холсту, закрыв глаза, которая, однако, прекрасно вписывалась в интерьер своими теплыми, мягкими золотистыми красками. Кевин подошел к ней, ухватился руками и в одно мгновение снял картину со стены, опустив ее на пол, прислонив к кровати. Мы с Хилари, молча и не двигаясь, с интересом наблюдали за дальнейшими действиями. За картиной находился хорошо замаскированный под обои сейф или его подобие. Ловко набрав какой-то код, Кевин раскрыл дверцу сейфа, и, как бы мы ни пытались заглянуть внутрь, видели лишь эту квадратную дверцу, обернутую куском однотонных бежевых обоев. Порывшись там, он вытащил несколько книжек, обращаясь с ними максимально осторожно, будто с сокровищем. Впрочем, делал он это, конечно, не случайно: большая часть рукописей выглядела такими старыми и потрепанными, что порой казалось, будто они вот-вот развалятся прямо в руках Кевина.

Он выложил все книги до одной аккуратной стопкой, закрыл дверцу сейфа и, облокотившись одной рукой о комод, посмотрел на нас.

– Это все записи, которые я нашел в комнате Бекки, – сказал Кевин, поглядывая краем глаза на стопку древних дневников, будто бы проверяя, не разрушилась ли она. – Их немало, она вела дневники с семнадцатого века, но, думаю, за несколько дней справиться можно.

– И что от нас требуется? – робко, будто боясь сказать что-то глупое, но одновременно взволнованно, воодушевленно произнесла Хилари, выглядывая из-за моей спины.

– Нужно пролистать записи, отмечая те, которые относятся либо к Элмеру, либо к пророчествам, либо непосредственно к Андреа. Все, что каким-либо образом касается легенд и замыслов Элмера, подойдет. Этот, – Кевин взял из стопки самую верхнюю рукопись и поднял ее, – я беру на себя, так как первую половину здесь я уже прочел. Можете выбирать, какие вам нравятся, но, пожалуйста, будьте аккуратны. Возможно, это единственные источники, которые у нас есть и когда-либо будут.

Когда он закончил, мы с Хилари понимающе кивнули, схватили по первой попавшейся книге и вслед за Кевином, который взялся перенести стопку, направились в гостиную. Хилари упала в кресло, и мне не оставалось ничего другого, как делить небольшой диванчик с Кевином. Подвинувшись ближе к подруге, я оказалась в противоположном от него угле и вздохнула с облегчением. Мне самой было непонятно, что конкретно смущает меня и почему я не могу свободно сидеть рядом с Кевином, но все во мне словно сжималось, когда он был в считанных сантиметрах от меня, и я невольно отодвигалась в сторону, будто боясь случайно коснуться его рукой или задеть плечом. Лично я сваливала все на то, что мое личное пространство терпеть не может, когда в него вторгаются малознакомые люди, и эта теория казалась мне наиболее логичной. Взглянув на него, не поворачивая головы, я увидела, как он устроился в другом углу дивана, и тут же уткнулась в книгу.

Мы изучали дневники несколько часов, вплоть до самого вечера, и только взволнованный звонок мамы вернул меня в реальность и напомнил мне о том, что я еще даже не появлялась дома. Держать в руках оригинал рукописи трехсотлетней давности было невероятно, странно, даже как-то пугающе, но одновременно волнующе и чрезвычайно любопытно. Интерес к дневнику подогревало также то, что он, будучи истинным зеркалом души, отображал на своих страницах все самые сокровенные мысли и переживания человека, любопытство к которым не угаснет в людях никогда. И, хоть я, сгорая в муках собственной совести, старалась пропускать все чересчур личные, откровенные сцены, порой я все же цеплялась глазами за написанные изящным почерком слова и зачитывалась рассказами о похождениях Бекки в мире прошлого. И, как бы подло она ни поступала по отношению к некоторым окружающим, в первую очередь, к Кевину, как бы жестоко ни игралась с людьми, впоследствии убивая их, но, должна признать, писала она потрясающе. Вполне возможно, из нее могла бы выйти талантливая писательница, какой ее делало не только грамотное, складное и своеобразное письмо, но и богатый опыт, обширные знания в разных областях, наличие интересных сюжетов, если не в фантазии, то в собственной истории жизни.

Однако причина, по которой я вообще держала эту рукопись в руках, скрывалась вовсе не в интересе к личной жизни Бекки, а в моей безопасности и одолении Элмера, а потому каждый раз, когда я встречала на страницах его имя, упоминание его планов и каких-либо пророчеств, я напрягалась и читала с особой внимательностью. То же делали Хилари и Кевин. Однако, может, мне попался не самый содержательный дневник в плане интересующих нас вещей, но я, сколько ни читала, не могла найти практически ничего важного. Зато Хилари и Кевин постоянно обменивались какой-то прочитанной информацией.

– Кажется, я нашла кое-что, – восторженно произнесла Хилари, забираясь с ногами на кресло и устраиваясь как можно удобнее. – Слушайте: "Но среди сотен пророчеств, выведенных в книге чьей-то мудрой древней рукой, было одно особое. Лишь оно интересовало моего дорогого Элмера по-настоящему, лишь оно было дорого ему ровно так же, как и его собственная жизнь. Он смотрел на него с трепетом в груди, называя самым важным, самым значимым в этой книге, в отличие от других, которых он с презренной снисходительностью звал второстепенными, «приятным дополнением к главному призу», как любит он выражаться. Суть этого, безусловно, чудесного пророчества заключалась в том, что некогда на необъятной нашей земле случится невероятное и родится ребенок, не человек и не вампир, но наделенный способностями обоих. И будет этот ребенок обладать волшебной силой, способной побороть вампира, но и способной дать ему с последней каплей своей крови пожизненное, нескончаемое могущество, которое позволит ему подчинить своей власти весь мир.

Когда я услышала это пророчество впервые, я была поражена, ведь всем известно, что вампирам иметь детей невозможно. Однако Элмер, мой глубокоуважаемый друг и вечный обладатель сердца моего, верит в его исполнение всей своей сущностью, а, значит, должна верить и я, и, верьте, я сделаю все возможное, лишь бы этот чудо-ребенок оказался в его руках."

Кевин резким движением подвинулся ближе к Хилари, оказавшись в двух сантиметрах от меня, а я, стараясь, однако, не выдавать своего дискомфорта, упорно пыталась отодвинуться, несмотря на то что уже упиралась в локотник и плотно впечаталась в него.

– Хилари, это отличная находка, – искренне произнес Кевин. – Там написано что-то еще?

Хилари пробежалась глазами по странице, перевернула ее и исследовала следующие, но после подняла голову и отрицательно покачала ей, посмотрев на нас.

– Дальше какая-то ерунда про то, какой жаркой у нее выдалась ночка в июле 1796 году, – равнодушно произнесла она. – Ничего про пророчество, ничего особо важного про Элмера. Разве что она, кажется, серьезно влюблена в него, но я не думаю, что это имеет какую-то ценность для нашего дела.

Она сказала это и усмехнулась.

– Наше дело… – повторила подруга. – Поверить не могу, что мы сидим тут и собираем информацию, готовясь к стычке с каким-то важным вампиром. Это как в сериале, только круче: здесь ты в главной роли.

– Да уж, – вздохнула я даже тяжелее, чем предполагала.

– Могу я взглянуть на запись? – спросил Кевин и потянулся за дневником, который через меня протягивала ему Хилари.

Наклонившись вперед, он случайно коснулся моей коленки своей, и я вздрогнула, за секунду покрывшись мурашками. Только вот вышло это слишком заметно, и мое напуганное лицо привлекло внимание всех глаз в комнате. Кевин немного отодвинулся в сторону и посмотрел на меня такими же удивленно-потрясенными глазами. Уж не знаю, покрылось ли его тело мурашками тоже или он просто был в недоумении от моей реакции, но я поспешила неловко откашляться, выпрямиться и устремить свой взгляд вниз, на страницы дневника, лежащего у меня на коленях. Хилари наблюдала за нами сначала с недоумением, а потом с какой-то странной усмешкой, за которую тут же получила от меня осуждающий взгляд. Кевин прочитал то же, что минутой ранее зачитала нам Хилари, сделал какие-то пометки в своем блокноте и вернул ей дневник. В гостиную вновь вернулась читающая тишина, как в библиотеке.

Я продолжала изучать доставшуюся мне практически бесполезную для дела рукопись, отчего-то все время поглядывая на сидящего в противоположном конце Кевина. Согнувшись над книгой, он со всей внимательностью просматривал каждую ее букву, время от времени наклоняясь к столику и делая собственные записи. Когда он опускал голову (которую он практически не поднимал), черная челка длинными прядами падала ему на лоб, и, как бы Кевин ни старался убрать ее назад, она возвращалась, придавая его образу особый шарм. Незаметно поглядывая на сгорбившуюся фигуру Кевина, я про себя отметила, что он может быть чертовски красивым, когда сидит вот так на краю дивана, старательно выполняя свою работу. Его серьезные глаза, блестящие от заинтересованности в деле, серебрились еще больше, чем обычно, а бледноватые руки с и без того прекрасными, ухоженными пальцами казались особенно изящными, когда он брался ими за пожелтевшие от старости страницы. Его бескровные припухлые губы слегка наливались розоватой краской, когда он, особенно заинтересовавшись чем-то, начинал их покусывать. Весь его силуэт словно преображался, становился мягче, приятнее и привлекательнее взгляду. "Он и вправду милый парень", – думала я, глядя на него, пока никто не видит, но тут же мысленно одергивала себя, трясла головой, как бы отгоняя эту мысль, и возвращалась к книге. А через несколько минут мой взгляд сам приковывался к грациозной худощавой фигуре, которая за это время сумела стать для меня самой эстетичной фигурой в мире.

В один момент Кевин внезапно поднял голову, возможно, ощутив мой взгляд, и наши глаза встретились. Испугавшись, я резко перевела их на помятую страницу дневника, которую изучала вот уже полчаса, не додумавшись даже перевернуть ее. Когда Кевин, пожав плечами, вернулся к чтению, я зажмурилась и от неловкости захотела было ударить себя пару раз по голове книгой, однако так бы я не только привлекла к себе лишнее внимание, но и испортила ценную рукопись, что меня и остановило. Больше я на Кевина не смотрела.

Как уже было сказано, наши молчаливые посиделки прервал звонок моей мамы, которая всерьез интересовалась, где я нахожусь, и со всей строгостью в голосе потребовала вернуться домой к семи. Мне оставалось только догадываться, был ли звонок обычным жестом беспокойства за мою безопасность или тревожным сигналом, вещавшем, что в нашем доме произошло что-то чрезвычайно серьезное, но я тут же отложила дневник на деревянный столик, встала на ноги и отряхнула ладонями свои джинсы.

– Понимаю, что дело важное, – произнесла я, как бы извиняясь, – но, мне кажется, сегодня мы уже засиделись. Мама хочет видеть меня дома, так что я пойду.

– Я с тобой, – воскликнула Хилари с долей усталости в голосе и тут же выпрыгнула из кресла.

Кевин, видимо, тоже довольно уставший, со вздохом отложил книгу и поднялся на ноги. Его взгляд метались от меня к Хилари и обратно, и его серебристый блеск, который так восхищал меня предыдущие три часа, значительно потускнел, сделав глаза просто серыми. Он посмотрел на часы на стене, почти пробившие полседьмого, и сказал:

– Да, действительно, время быстро пролетело.

Он повернулся к нам, и на лице его появилась вялая, но искренняя улыбка, которая так прекрасно дополняла его побледневшее за последние несколько дней лицо, что я даже расстроилась, когда уголки его губ спустя две секунды вернулись в привычное состояние.

– В любом случае спасибо, что согласились помочь, – произнес Кевин. – Работы еще достаточно, но сегодня мы сделали очень много. У меня одного это заняло бы дня три точно.

– Скорее, я должна тебя благодарить, – пожала я плечами. – Все-таки это по большей части мое дело, и… это очень здорово, что ты мне помогаешь.

– Это общее дело, – отмахнулся Кевин. – Я втянул в него тебя, я же должен сделать хоть что-то, чтобы вытащить тебя из него.

Наши взгляды на какое-то время встретились, и я, даже не стремясь их разлучить, просто улыбнулась, вложив в эту улыбку всю свою признательность, благодаря чему на короткое мгновение на лице Кевина сверкнула прежняя его вялая улыбочка. Отчего-то мне показалось, что мои щеки заливаются краской, и на случай, если это правда, я была вынуждена перевести взгляд на что-то другое и стала беспорядочно метать его из места в место.

– Я надеюсь, мы сможем собраться здесь завтра? – спросил Кевин, перебросив взгляд на стоявшую рядом Хилари.

– Да, конечно, – с энтузиазмом ответила она. – Это все же куда интереснее бесцельного залипания в соцсетях.

Все посмотрели на меня, изучающую глазами собственные кроссовки, и я, почувствовав на себе выжидающие взгляды, поняла, что нужно срочно что-нибудь ответить.

– Я тоже приду, – растерянно выдала я.

– Отлично, – обрадовался Кевин и вызвался развезти нас по домам. Мы, конечно, согласились.

Дом Хилари находился ближе, и она вышла уже через десять минут, оставив нас с Кевином наедине друг с другом. Я съежилась и почувствовала себя несколько неловко, а потому на протяжении всего пути молчала и смотрела в окно, изредка поглядывая на зеркало впереди, в котором отражался крутой лоб, обрамленный черными волосами, и сосредоточенные на дороге серые глаза Кевина. Я глядела на них пару секунд и тут же переводила взгляд на мелькающие деревья, здания магазинов, жилые домики за окном.

– Спасибо, что подвез, – тихо произнесла я, когда звуки мотора затихли и машина остановилась у моего дома, и, двигаясь к дверце, посмотрела в последний раз в зеркало заднего вида.

– Не за что, – дружелюбно ответил он, сверкнув напоследок своими засеребрившимися глазами, и я вышла наружу. Проводив машину взглядом и убедившись, что она окончательно скрылась из виду, я вздохнула и поспешила отворить входную дверь.

Дома все было в порядке, как обычно. Мама звонила лишь из беспокойства, за которое меня ждал неприятный, но справедливый выговор. Минут десять я выслушивала, как волновалась мама и что во времена, когда из-за каждого угла может поджидать жаждущий моей "волшебной" крови вампир, было бы неплохо сообщать о своем местоположении близким людям. Лишь когда я пообещала впредь всегда скидывать ей смс-ки о том, что со мной все в порядке, она успокоилась.

– Кстати говоря, – произнесла я, уже собираясь подниматься к себе в спальню, – завтра я, скорее всего, вернусь в это же время. И послезавтра. И, возможно, буду задерживаться всю неделю.

– Почему? – поинтересовалась мама, скрестив руки на груди.

– Тесно связанная с Элмером сбежавшая подруга Кевина оставила после себя много дневников, в которых мы надеемся найти важную информацию. Там работы на неделю, не меньше. Я уверена.

Мама безмолвно кивнула, приняв мои слова к сведению, опустила руки и направилась в гостиную, а я взлетела вверх по лестнице и уже через минуту лежала на кровати, уставившись в потолок под легкую, тихую, плавную музыку в наушниках.

Мне не хотелось думать ни о чем, и поначалу я пыталась бороться с любой пришедшей мне в голову мыслью. Однако прошло десять минут, и я сама не заметила, как, цепляясь за каждое слово, выстроила у себя в голове сложную цепочку ассоциаций в виде воспоминаний и отвлеченных размышлений. Устав от необходимости постоянно очищать разум, тем самым все равно напрягаясь, я забила на это и просто плыла по течению, в котором вместе со мной плескались и проплывали мимо, сменяясь другими, обрывки сегодняшнего дня.