Текст книги "Рожденная избранной (СИ)"

Автор книги: Ольга Эйзен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Мне бы хотелось увезти тебя отсюда, – сказала мама со вздохом отчаяния. – Как тогда, сменить город, сменить страну и жить так, как мы жили эти шестнадцать лет. Но я понимаю, что это ни к чему не приведет. Когда приходится играть с Элмером, обмануть его невозможно. У него всюду глаза, и пока мы думаем, что сумели одурачить его, он уже на два шага впереди нас.

– Но мы ведь не собираемся уезжать? – робко спросила я.

– Я думала об этом, – призналась мама. – Еще тогда, когда ты сказала, что тебя преследуют вампиры. У меня уже был план, но… – Она пожала плечами. – Но потом я поняла, что это бессмысленно. Я могла бы увезти тебя хоть на край света, в самый малолюдный уголок планеты, но даже там мы бы наткнулись на Элмере и его приспешников. Наши скитания были бы бесконечны и ничем хорошим все равно не кончились бы. Поэтому я решила, что нам нужно не бегать из угла в угол, надеясь на спасение, а брать в руки оружие и выбивать это спасение силой.

Мама посмотрела на меня серьезным, решительным, но очень грустным взглядом.

– Мы должны столкнуться с Элмером лицом к лицу, – произнесла она. – Он остановится только тогда, когда мы его уничтожим.

– Но это невозможно, – возразила я, удивившись ее внезапной идее. – В смысле, он тысячелетний вампир, убивший за свою жизнь, возможно, миллионы человек, и у него есть армия фанатиков, готовых вырезать себе сердце ради своего предводителя. А нас от силы четверо, при том почти все мы люди, простые смертные. Как ты это себе представляешь?

Мама пожала плечами.

– Мы что-нибудь придумаем, – только и ответила она и вздохнула, а затем, мгновение помолчав, добавила: – Вот бы твои родители были рядом. Рэй знал Элмера, как свои пять пальцев, он наверняка мог бы рассказать о его слабых местах. А Валери… – Она ухмыльнулась. – Валери бы с большим удовольствием зарядила ему по этим слабым местам.

– Мои родители… – тихо, почти шепотом повторила я. – Так странно. Я ведь их никогда и не видела.

– Ну, это я могу исправить, – сказала мама, уже готовившись сорваться с места. – У меня есть альбомы, много альбомов с их фотографиями. Если ты хочешь…

– Хочу, – кивнула я, оборвав ее на полуслове, и она, улыбнувшись, тут же бросилась наверх.

Спустя несколько минут мама вернулась со стопкой толстых фотоальбомов. Она несла их, выставив перед собой и сдувая с них пыль, отчего тут же чихала. Должно быть, эти альбомы давно не доставали, очень давно, учитывая то, что я прожила в этом доме всю свою жизнь, но ни разу не встречала их здесь. Должно быть, мама прятала их где-то в потайном углу своей комнаты. Подойдя ближе, она слишком резко бросила пыльную стопку на диван, и альбомы безжалостно повалились один за другим на пол. Парочку я успела поймать, а за остальными нагнулась мама. Положив один из альбомов себе на колени, я провела по его твердой коричневой обложке, оставив после себя полоску посреди тонкого слоя пыли.

– Когда ты в последний раз брала их в руки? – спросила я, отряхивая ладони.

– Давно, – ответила мама, усаживаясь рядом. – Очень давно. Лет десять эти альбомы точно никто не беспокоил. Но это неважно. Вот, смотри сюда.

Она раскрыла самый толстый из всех альбомов и снова чихнула, когда с его страниц сорвалась волна пыли и ударила ей в нос. Потерев его, она прокляла собственную аллергию и вновь взялась за альбом, привигаясь ближе.

– Видишь эту фотографию? – спросила мама, перекладывая альбом на одно из моих коленей так, чтобы он лежал строго посреди нас и всем было одинаково хорошо видно. – Здесь они только познакомились. Валери тут лет двадцать, она только закончила колледж.

Я склонилась над альбомом и стала внимательно изучать фотографию, на которую указывал мамин палец. Здесь была изображена пара, девушка и парень, оба молодые, улыбчивые и жизнерадостные. Они стояли где-то в парке, около мощного ствола неизвестного мне дерева, и жались друг к другу: девушка опустила голову с роскошными вьющимися каштановыми локонами на плечо своего возлюбленному, а тот нежно приобнимал ее одной рукой, а в другой держал кисть ее руки. Не нужно было хорошо разбираться в людях, чтобы при взгляде на эту фотографию понять, как счастлива изображенная на ней пара.

Я смотрела на нее, разглядывалась другие и приходила к выводу, что, во-первых, оба моих родителя были крайне привлекательны, особенно отец, и даже странно, что у такой пары вышло нечто такое посредственное внешне, как я; а во-вторых – я хоть и видела их, кажется, впервые в жизни, но их лица словно были мне знакомы, будто я уже где-то встречалась с ними. Я остановились на портрете юной Валери, где она, распустив свои восхитительные кудри, стоит на фоне какого-то цветочного куста и, склонив голову немного на бок и прищурив глаза, загадочно улыбается. Я аккуратно провела кончиком пальца по контуру ее лица, пытаясь понять, почему оно мне так знакомо, и вдруг меня словно поразила молния. "О Боже, я вспомнила, – подумала я, чуть ли не впритык приблизившись к фотографии. – Я точно видела эту женщину." Читай на Книгоед.нет

– Ма-ам, – недоверчиво протянула я, перекладывая альбом ей на колени и нетерпеливо тыча пальцем в портрет девушки. – Это… это она? Это Валери? Моя настоящая мама?

Она на мгновение склонилось над альбомом и, чуть взглянув на фото, подтвердила мои догадки.

– Да, это она, – ответила мама. Надо же, какая она тут молоденькая! Почему я раньше не обращала внимание на эту фотографию?

Она с восторгом провела по ней пальцами, едва касаясь поверхности изображения, как это недавно сделала я, и с по-светлому грустной улыбкой посмотрела на меня. Заметив мое замешательство, мама нахмурилась.

– Что-то не так? Все в порядке?

– Да, просто… – Я усмехнулась и вновь стала пристально вглядываться во все фотографии, где можно было разглядеть лицо девушки. – Просто, мне кажется, я недавно ее видела. Да, да, это точно была она, только лет на двадцать старше. Я прекрасно помню.

Мама напряглась всем телом и даже бессознательно, слабо вцепилась пальцами в сиденье дивана. На лице ее, все еще недоумевающем, отразилось беспокойство и подозрение.

– Хочешь сказать, ты ее видела? Видела Валери? – спрашивала она.

– Да, – закивала я.

– Ты уверена в этом? Где ты могла ее увидеть?

– Уверена, – твердо произнесла я. – В пятницу, когда мы с Хилари возвращались домой, мимо нас прошла пара, мужчина и женщина. Я еще думала, почему они так на меня смотрят… Боже мой, так это были мои родители!

Я посмотрела на маму глазами, полными шока, и встретила не менее пораженные глаза, выпученные и смотрящие не то на меня, не то куда-то сквозь меня.

– Господи, – воскликнула я, – ты понимаешь, что это значит?

– Валери и Рей в городе, – только и произнесла мама, медленно опуская все еще не верящий взгляд.

***

21 сентября 2018 г.

– Она такая красивая, правда? – спросила Она, стоя посреди тротуара и глядя вслед все больше отдаляющейся девушке.

– Она прелесть, – подтвердил Он, придерживая Ее за дрожащие от холода плечи. – Прямо как ты.

– Ну, нет уж, – возразила Она. – Очевидно же, что она вся в тебя. Эти черные волосы, нос с горбинкой, глаза… Нет, цвет глаз я не разглядела. Тут слишком темно. Но даже если они не такие же небесно-голубые, как у тебя, это не имеет значения. Рей, она ведь словно твоя копия!

Он молча поцеловал Ее в макушку, крепко обнял со спины, обвив руками ее замерзшее тело.

– Может, у нее действительно много моих черт, – тихо произнес Он приятным басом, словно мурлыкая и согревая теплотой своего голоса. – Но решительное выражение ее лица, твердая походка, огонь в глазах и все, что творится внутри нее – это то, что дала ей ты. Я в этом ни на минуту не сомневаюсь.

Она расплылась в улыбке и, схватив Его руки, еще сильнее закрыла ими свое тело, наслаждаясь слабым теплом его ласковых рук, которое, впрочем, были такими же холодными, как Ее собственные. Но это совсем Ее не интересовало: какая разница, насколько высока температура Его тела, когда температура Его чувств всегда была и остается запредельной даже для адского пекла? Он обнимал Ее вот так, касался вечно холодными пальцами побледневших кистей Ее рук, и Она оживала, забывая о непогоде, о сырости и прохладе на улице, радуясь Его нежным рукам и согреваясь Его не угасающей с годами любовью.

– Как думаешь, она нас узнала? – спросила Она, запрокинув голову, чтобы непременно видеть Его лицо.

– Не думаю, – ответил Он и, усмехнувшись, добавил: – Она сочла нас обоих подозрительно странными вампирами, преследующими ее.

– Ты слышишь ее? – спросила Она, глядя вперед, вдоль тротуара, по которому еще недавно шли фигуры двух девушек, казавшиеся сейчас крохотными точками на горизонте.

– Да, она так сказала.

– Бедная девочка, – вздохнула Она и, легким движением развернувшись на сто восемьдесят градусов, уткнулась носом в Его рубашку. – Во что же мы ее впутали? Уверена, теперь ей нет покоя от вампиров, и они уже успели попить ее крови – если не буквально, так фигурально.

– Если есть в ней хоть доля той силы, которая есть у тебя, она выстоит. А я уверен, что сила и храбрости она не лишена. Иначе стала бы она разгуливать по улицам ночью, когда вампиры особенно активны?

– Да, но в ее случае мало быть просто сильной. Нужно не просто терпеливо сносить все неприятности, а тут же ликвидировать их. Нужно действовать, а как она может действовать, если ей одной придется противостоять сотне вампиров?

– Она никогда не будет одна, – возразил Он. – Для этого мы и здесь. Я не допущу того, чтобы моей дочери приходилось бороться со всем этим в одиночестве, и я сделаю все, отдам собственную жизнь, лишь бы только она осталась цела.

Она крепко сжала Его руку, и Их ледяные пальцы сплелись воедино. Подняв голову, Она встретилась с Его лицом, а, главное, Его ртом, находящимся так близко, что Она чувствовала Его дыхание на своих щеках. Встав на цыпочки, Она обвила руками Его шею, и Он, с радостью подчинившись, нагнулся ближе, столкнувшись с Ней губами. Они были вместе долгое время, первый десяток Их совместной жизни уже давно миновал. Сколько всего произошло за эти годы, сколько преград встречалось Им на пути, какие только препятствия не приходилось проходить снова и снова, а Она все так же приподнималась на носочки и робко касалась трепещущими губами Его бледных губ, пока сердце в груди сжималось и, словно мячик, металась из стороны в сторону, ударяясь вновь и вновь о прочную грудную клетку. Он, в свою очередь, осторожно клал свои широкие ладони Ей на талию, закрывал глаза, и, едва Ее живое дыхание обдавало жаром Его давно остывшее лицо, все в Его голове словно начинало плыть, мысли сбивались в один огромный ком, а отгремевшее свое сердце будто бы разгонялось с новой силой и давало о себе знать болезненным откликом в груди. Если бы кто-нибудь видел Их сейчас и мог чувствовать то, что чувствуют Они, становясь в поцелуе единым целым, то наверняка решил бы, что Они едва начали встречаться и этот поцелуй определенно принадлежит к тому типу поцелуев, которыми одаривают друг друга влюбленные в первые недели их романа, самые страстные и романтичные. И кто бы мог подумать, что подобные чувства, доводящие до трепета в животе и вспыхивать краской на щеках, еще могут жить даже после долгих лет, проведенных вместе?

Прошло не меньше двух минут, прежде чем Они сумели оторваться друг от друга и, нежно улыбнувшись, отвести взгляд. Она еще сильнее стала жаться к Его груди, а Он, обвивая ее продрогшее своими крепкими руками, смотрел куда-то вдаль, где плелась небольшая группа людей, время от времени смеющихся и громко что-то вскрикивающих.

– Ты вся дрожишь, – сказал Он, когда шумная компания скрылась за поворотом.

– Я так и думала, что нужно было одевать куртку, – ответила Она, ни на сантиметр не отдаляясь от Его тела. – Эта кофта слишком тонкая для конца сентября.

– Думаю, нам лучше поспешить домой, – произнес Он, взяв ласково Ее за плечи и немного отстранив. – Я не хочу, чтобы ты окоченела в наш первый день в Джексонвилле. У нас слишком много дел, а я без тебя ни за что не справлюсь.

Она отошла на шаг назад и, тяжело вздохнув, зашагала по тротуару, обнимая себя и тем самым пытаясь спастись от холода.

– Когда мы сможем увидеть ее в следующий раз? – спросила Она, потирая плечи. – Заявимся завтра или немного подождем?

– Думаю, сначала нам нужно достать максимум информации о плане Элмера, – ответил Он, шагая рядом и пряча пальцы в карманы брюк. – Будет лучше, если они не будут знать о нашем прибытии раньше времени. Уверен, Элмер уже приставил шпионов к их дому, и мы только выиграем, если сможем скрываться от них, пока можем. А когда мы узнаем все, что только сможем, мы устроим сюрприз твоей сестре и ее подопечной.

– Так не терпится встретиться с ними. Я не виделась с Мег шестнадцать лет, а Андреа… Боже, она была такой крошкой, когда я целовала ее на прощание. Не могу, не могу поверить, что она так изменилась. Это ведь правда была она?

– Правда, – кивнул, улыбаясь, Он. – В голове не укладывается, да? Шестнадцать лет пролетели, как миг.

– И пролетели мимо нас, – вздохнула Она. – Ее первые шаги и слова, первая поездка на велосипеде и первые буквы в школьной тетради – все эти моменты утеряны безвозвратно. Не такой должна была быть наша семейная жизнь.

– Никто бы не желал пережить то же, что и мы. Мы расстались с Энди, когда ей не было и месяца, мы не видели, как она растет, и многое пропустили. Но, милая, мы ведь не пропустили всю ее жизнь. Теперь мы здесь, рядом с ней, и, когда мы заставим Элмера навсегда покинуть этот мир, обещаю, мы никуда не уедем: купим дом неподалеку от дома Меган и будем постоянно общаться с нашей дочерью. Мы не слышали ее первых слов и не вели ее за ручку в школу, но мы еще увидим, как она ее закончит, как поступит в университет, как найдет свою любовь. Позади много трогательных моментов, но ровно столько же (или даже больше) еще впереди.

– Да-а, – неуверенно протянула Она. – Вопрос только в том, захочет ли она разделить эти моменты с нами. Мы бросили ее в младенчестве, хотя знали, что ей нужна защита, а теперь думаем ворваться в ее жизнь и просить, чтобы она позволила нам в ней участвовать. Что если она просто не захочет нас видеть?

– Во-первых, мы не бросили ее без защиты, – возразил Он. – Мы обсуждали это миллион раз. Мег была с ней все время, от рождения и до сегодняшнего дня, а лучшей защиты мы и не могли ей предоставить. Кроме того, останься мы с ней, кто знает, сколько бы она вообще продержалась. Элмер бы сделал все, чтобы вырвать ее у нас. Да он и до сих пытается! Оставив ее, мы выиграли время и дали ей возможность прожить много лет. А во-вторых… – Он сделал глубокий вдох и с сожалением посмотрел на Нее. – Да, она может не принять нас. Она имеет право злиться, и этого мы ей запретить не можем. Но мы сделаем все возможное, чтобы облегчить ее злобу и погасить ее. Ведь так?

– Конечно, – согласилась Она. – Я чувствую, что бесконечно виновата перед ней во всем, и я не уйду, пока не вымолю ее прощения. Или пока не осознаю, что она никогда меня не простит.

– Ты ни в чем не виновата, – ласково произнес Он, приобняв Ее за плечи. – И ты это знаешь.

– Нет, не знаю, – покачала Она головой. – Но пойдем скорее домой. Еще пара минут на улице, и я превращусь в ледышку.

– Мы уже близко, – утешал Он Ее, обнимая еще крепче, как бы пытаясь согреть, хоть и знал, что это никак не подействует. – Сможешь пройти еще несколько метров?

– Я постараюсь, – улыбнулась Она, склонив голову на бок и коснувшись ею Его пальцев, покоившихся на Ее плечах. – Но ничего не обещаю.

Он поцеловал Ее в макушку, и у Нее по телу разлилось приятное теплое чувство, отразившееся внезапной вспышкой мурашек, пробежавших по коже, бледным румянцем на щеках и смущенной, но бесконечно довольной улыбкой. Он крепче сжал Ее холодную руку, а Она прильнула к Его плечу, такому надежному и безопасному, и весь остаток пути никто не проронил ни слова и даже не подумал сменить позу. Словно два неотделимых, накрепко склеенных друг с другом человека, Они шли по ночным улицам Джексонвилла и ни о чем не думали, наслаждаясь каждой секундой этого холодного, но, безусловно, потрясающего вечера.

Глава 6

сентябрь 2018 г.

– Поверить не могу, что они мне ничего не сказали! – воскликнула мама, качая головой. – Но, пожалуйста, скажи в последний раз, ты уверена, что это были они?

– Да, – произнесла я, устав повторять одно и то же вот уже с десяток минут. – Я прекрасно помню их лица, и я готова поклясться чем угодно, что та женщина, которую я видела, и эта девушка на фотографиях – один и тот же человек. А если говорить о мужчине, то тут и вовсе нет сомнений: он ни капли не изменился. Каким он был во время съемки любой из этих фотографий, таким и остался. Да и если бы это были обычные прохожие, стали бы они специально останавливаться неподалеку от меня, чтобы просто полюбоваться? Никто за всю мою жизнь так мной не интересовался.

– Ладно-ладно, я поняла, – остановила меня мама, подняв руки. – Просто это все странно. Они даже не предупредили.

– Может, они не хотели, чтобы их ждали, – предположила я, пожав плечами, а потом, задумавшись, добавила: – Хотя как они вообще могли нас предупредить? Они исчезли на несколько лет. Разве это не подразумевает потерю связи с ними?

– Нет, – отрицательно покачала головой мама. – Нет, не подразумевает.

– Ты могла с ними связаться? – спросила я, удивленно вскинув брови.

– Мы ведь в двадцать первом веке живем, – ответила она, улыбаясь. – А твои родители не настолько глупые, чтобы не освоить Интернет.

– Так вы все это время переписывались? – воскликнула я, даже раскрыв рот от этой новости. – Ты ничего не говорила об этом!

– А ты и не спрашивала, – виновато улыбаясь, пожала плечами мама. – Мы обещали, что будем поддерживать связь, когда расстанемся. Им пришлось уехать, но они все еще хотели быть твоими родителями и знать, что с тобой происходит. Ну и, конечно, Валери все же моя сестра, моя самая близкая подруга. Я бы не пережила, если бы пришлось порвать с ней все связи. В общем, мы условились не терять друг друга и поначалу просто общались по телефону. А когда у нас обоих появилась возможность провести Интернет, мы стали общаться там. Это было гораздо удобнее, ведь теперь они могли не только слышать нас, но и видеть.

– Боже, ты отправляла им мои фотографии?

– Да, но, даже если ты очень захочешь их увидеть, ничего не выйдет: я удаляю все сообщения сразу же, когда разговор заканчивается. Ни я, ни Валери, ни Рей не хотели бы, чтобы кто-то, кроме нас троих, мог ее прочесть. В нашей ситуации чье-нибудь любопытство действительно может грозить чем-то серьезным.

– Так, значит, ты рассказывала им все обо мне?

– Может, не все, но многое. Они ведь родители, разве они не имеют права знать, что творится в жизни их ребенка? В последней нашей переписке я сообщила им о том, что вампиры сумели обнаружить тебя. Полагаю, они здорово разволновались, но никто не говорил мне, что они планируют поездку в Джексонвилл, хотя узнать это от них самих было бы куда лучше.

– Возможно, это была секретная поездка, – предположила я. – Что если у них есть дела, о которых никто не должен знать? Или они не хотели нас тревожить? Или, может, они вообще задумали сюрприз, а я сейчас взяла и испортила его?

– И хорошо, что испортила, если это действительно так, – возразила мама, от негодования слегка повысив голос. – Я ненавижу сюрпризы, и они это прекрасно знают.

– Ладно, значит, это не должно было быть сюрпризом, – поспешила я успокоить маму и поставить точку в этом разговоре, который мне уже начинал надоедать. – Были другие причины. Я не пойму только, почему мы должны паниковать по этому поводу? Разве их приезд может еще больше ухудшить ситуацию?

Мама отрицательно покачала головой, сделала глубокий вдох и, откинувшись на спинку дивана, устало закрыла лицо руками.

– Я не паникую, – произнесла она спокойным, мягким голосом, – я просто волнуюсь. Да, этой новости стоило ожидать: они бы весь мир исколесили и приехали в Джексонвилл, если бы тебе угрожала опасность. И все равно я надеялась получить эту новость от них, подготовиться к их приезду, встретить их, как следует… Я так по ним скучаю, а они даже не захотели сказать, что они собираются сюда, в Америку. Разве тебе не было бы обидно, если бы человек, которого ты любишь и ждешь, на какое-то время приехал в твой город и не сказал тебе ничего об этом, не дал шанса увидеть его?

Я вздохнула, сочувственно посмотрев на маму, и, придвинувшись ближе, опустила голову ей на плечо. Вскоре ее голова склонилась к моей, и я почувствовала тепло маминых губ на собственном лбу. Так мы просидели друг около друга еще с десяток минут, пока беседа окончательно не исчерпала себя, оставив нам обоим только жуткую усталость.

– Что ж, мне кажется, наши гости чересчур засиделись на кухне, – с грустной усмешкой произнесла мама, поднимаясь на ноги. – Нужно избавиться от них и той мерзости, которой они запачкали все, что только было.

Я сделала усилие, чтобы улыбнуться ей максимально искренне, и, я думаю, у меня это неплохо получилось. Мама напоследок потрепала меня по плечу и вышла за пределы гостиной. Едва я осталась одна, улыбка мгновенно сплозла с лица, будто ее никогда тут и не было, а внутри сделалось так тяжело, что сердце, не выдержав нагрузки, сорвалось с места и массивным каменным куском полетело вниз, к самым моим ногам, и все падение это выразилось во вылетевшем из груди вздохе, таком глубоком и скорбном, что, казалось, вместе с ним вылетел весь мой дух, и я бессильно упала на диван.

– Господи, да они залили весь пол! – послышался отчаянный крик мамы из кухни. – Я будто убила двух огромных комаров, которые только-только напились чьей-то крови. Нет, серьезно, почему ее так много?

Наслушавшись маминых жалоб (в основном, преувеличенных) о том, что ей придется возиться с уборкой до поздней ночи, я вызвалась помочь и, пока мама носилась с телами двух убитых вампиров, куда-то постоянно их перетаскивая, я стала спасать кухонный пол, тщательно оттирая следы недавнего происшествия шваброй. Когда все вокруг заблестело, как прежде, я, даже не выслушав одну из маминых речей, исполненных благодарности, которые обыкновенно следовали за ситуациями, в которых я значительно облегчаю ей жизнь, выполняя задачи вроде грандиозной уборки в одиночку, отправилась в свою комнату, где закрылась и просидела до самого вечера. Вытащить меня оттуда смогли лишь ужин и нужда воспользоваться туалетом. Но, когда я не была занята этим, я падала на просторную мягкую кровать, складывала руки на животе и, смотря в потолок, размышляла обо всем, что происходит со мной в последнее время.

Мне на ум приходили мысли об Элмере, родителях, этой дурацкой легенде, о безопасности моих близких. В этот вечер мой мозг даже посетили думы о Кевине, о моих чувствах к нему и словах Хилари об этом, но я предпочитала не зацикливаться на подобном, отметая все мысли, касающиеся влюбленности, как ерунду, не стоящую вниманию. И, действительно, мои чувства и отношения с Кевином были самой последней проблемой в списке значимых на данный момент.

Ясно было только одно: нужно прекратить это и чем быстрее, тем лучше. Только вот как сделать это, как разрешить все за один раз? Очевидно, существовало всего два решения этой дилеммы, и первое заключалось в том, чтобы убить Элмера. Однако здесь появляется масса новых вопросов, ведь я даже не думала о том, как его можно было бы убить и можно ли вообще убить вампира с большой армией из ему подобных и тысячелетним опытом за спиной. Поэтому наиболее реальным мне казалось второе решение: чтобы облегчить всем жизнь, я вынуждена пожертвовать одной – собственной.

Было ли это возможно? Да, думаю, только такой вариант и был наиболее вероятен в нашем случае, ведь у нас не было ни плана, ни такого количества людей, которое могло бы сравниться с тем, каким располагает Элмер, и, если бы мы принялись отчаянно сопротивляться ему, мы бы отсрочили торжество противника на какое-то время, но ни за что не смогли бы избежать его полностью. Но гарантировало ли это решение всех проблем? Спорный вопрос. По крайней мере, для меня бы все решилось окончательно, но если в моей крови действительно есть нечто, что сделает из Элмера супер-вампира, то я бы могла только посочувствовать всем, кто не умрет вместе со мной. Мне даже страшно предположить, что стало бы с миром, с человечеством, получи Элмер безграничную власть и воспользуйся он ею. Что стало бы с моими близкими? Черта с два он оставит их в живых, а если и оставит, то в каких условиях пришлось бы им жить? Что стало бы с мамой, с моими биологическими родителями, с Хилари, узнай они, что я мертва? Нет, я определенно не могла этого допустить!

И все же, лежа здесь, в своей комнате, в абсолютном одиночестве и глядя задумчиво в белоснежный потолок, я пришла к выводу, что нет для меня иного выхода, как умереть от рук Элмера. Нам не под силу одолеть его, и он не так наивен, не так глуп, чтобы не раскрыть любой наш план и не расставить ловушки нам самим. Так есть ли смысл бегать от него, есть ли смысл пытаться бороться, когда заранее знаешь, что твоя борьбы обречена на провал? Если я отдам ему жизнь в любом случае, так, может, стоило бы согласиться на его условия, поверить его обещаниям (хоть и наверняка лживым) и обеспечить спокойное существование, если не себе, то своим близким? В этот вечер предложение Элмера, каким бы отвратительным и наглым оно ни казалось тогда, на вечеринке, сейчас выглядело не таким уж ужасным, и я всерьез задумалась над тем, чтобы принять его, пока он не отправил еще несколько своих фанатичных приспешников в дома всех, кто мне дорог.

Было уже поздно. Я все лежала, погруженная в собственные мрачные мысли, и даже не заметила, как погасли последние краски заката, как зажглись на черном покрывале неба крохотные серебристые бусинки и как холодная луна своим мягким светом постучалась ко мне в окно. На мне по-прежнему были тонкий бледно-голубой свитер и джинсы, несмотря на то что их уже давно должна была сменить удобная пижама с сонной пандой. Я бросила взгляд на часы, которые сообщили, что не так давно пробило двенадцать ночи и, если я хочу хоть немного выспаться к утру, мне стоит лечь спать прямо сейчас. Потерев ландонями глаза, я приподнялась на локтях и, запрокинув голову, стала глубоко вдыхать свежесть ночного воздуха, проникающую в мою спальню мощной волной через открытое настижь окно. "Что если это последняя ночь, когда я могу лежать вот так и наслаждаться этой чудесной атмосферой?" – вдруг промелькнуло в моей голове, когда в комнате внезапно раздался слабый стук костяшки чьего-то пальца по стене.

Насторожившись, я раскрыла глаза, напрягла тело, приготовившись в любую секунду наброситься на каждого, кто сделает хоть малюсенькое движение в мою сторону, и принялась оглядывать комнату. Долго искать не пришлось: около окна, притаившись в темном уголке, стояла мужская фигура с выставленными вперед ладонями. Заметив, что я смотрю прямо на нее, фигура стала двигаться ближе.

– Эй, это всего лишь я, – послышался знакомый голос, и, выйдя из мрака, передо мной предстал Кевин. Освещенный лунным светом, его силуэт казался таким загадочным и притягательным, что я едва смогла заговорить, оторвавшись от разглядывания его посеребренного лица, сверкающего оттого, что луна отражалась в бледной коже, словно в зеркале.

– Боже мой, что ты тут забыл? – наконец спохватилась я, опомнившись и осознав, что сейчас двенадцать ночи, а Кевин стоит посреди моей спальни.

– Мне нужно было убедиться, что с тобой в порядке, – прошептал он. – Мы с Хилари целый день пытались до тебя дозвониться, и если ты сейчас возьмешь телефон в руки, то увидишь со сотне пропущенных от каждого из нас. Хилари пыталась зайти после школы, но твоя мама не впустила ее, сказала, что ты не в настроении. Так что я решил наведаться сам и узнать, жива ли ты вообще.

– Знаешь, я всегда думала, что входная дверь у нас этажом ниже, – недовольно пробурчала я, скрестив руки на груди.

– Прости. Я не хотел наделать много шума.

– И поэтому решил заявиться посреди ночи через окно моей спальни?

– Да, я знаю, я гениален, – засмеялся Кевин и присел на край кровати.

Лицо его сделалось серьезным. Он смотрел на меня своими серебряными глазами, которые в свете луны глядели так, словно были сотканы из тех сверкающих звезд на небе, из их самых ярких экземпляров, и я любовалась в эту ночь ими еще больше обычного. Что-то внутри меня затрепетало, когда я встретилась взглядом с этими двумя бриллиантами, переливающимися в ночи, и я рефлекторно потянулась к Кевину, когда он занял место неподалеку от меня.

– Что произошло? – тихо спросил он приятным бархатным голосом, пробравшем меня до мурашек своим низким звучанием в эту ночь. – Почему ты ушла из школы?

Я горько вздохнула и, еле слышно застонав, закрыла лицо ладонями. Не успела я даже обрадоваться тому невероятному обстоятельству, что на какое-то время у меня получилось не думать об Элмере, как мне тут же о нем напоминают. Я посмотрела на Кевина тяжелым, отчаявшимся взглядом и рассказала ему всю историю сегодняшнего дня, детально описав все: от нахальной улыбки Элмера и его сообщений до нападения на маму и прибытия в город моих настоящих родителей. Он слушал внимательно, не отрывая ни на секунду от меня взгляда и не проронив ни слова за долгие десять или, может, даже пятнадцать минут моего рассказа. Я же, рассказывая, словно пережила все это вновь, и с первых же слов меня захлестнула волна эмоций, под действием которой я то размахивала руками, то меняла тональность голоса, доходя чуть ли не до писка, то усердно боролась со слезами, которые безжалостно заливали мои горящие от стыда щеки. Закончив, я опустила взгляд, приложила ладонь ко лбу и застыла в таком положении на минуту, пока Кевин молча собирался с мыслями и думал над ответом.

– Он думает сломать тебя, угрожая твоим близким, – раздумывал он вслух. – Это подлый, отвратительный шаг, но мы не можем позволить ему запугать нас этим, ведь так? Мы не можем уступить ему просто потому, что он начал игру с тузов. Мы должны найти способ уничтожить его и как можно скорее.

– Нет, – возразила я, уверенно закачав головой, – мы как раз только и можем, что уступить. Боже, Кевин, да мы никогда в жизни не сможем найти и половину той силы, которой обладает Элмер. Мы и пальца не одолеем, а он сотрет нас всех в порошок, если только захочет. Он уже зашел слишком далеко, когда отправил тех двух ублюдков, чтобы убить мою маму. Я не могу позволить ему продолжать нападать на всех, кто мне дорог.