Текст книги "Рожденная избранной (СИ)"

Автор книги: Ольга Эйзен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ой, ну только не надо этого, – воскликнула я, закатывая глаза и скрещивая руки на груди. – Это было ужасно. Я могла бы лучше.

– Не сомневаюсь, – уверенно кивнул Кевин. – Мы здесь только из-за этого. И я надеюсь, я смогу помочь.

"Пока что ты и мешаешь", – пронеслось у меня в голове, но, сглотнув, я лишь слегка покачала головой и посмотрела на него со всей возможной заинтересованностью.

– И как же ты планируешь мне помочь?

– Никто не сможет пробудить твои способности и научить ими пользоваться, пока ты сама этого не захочешь, пока сама не начнешь действовать. Но я могу попытаться помочь тебе открыть в себе эти силы посредством каких-то советов, направить тебя к реализации своих возможностей. И, если в тебе действительно есть какие-то особые силы, они вскоре раскроются.

– Хорошо, – задумчиво произнесла я, отводя взгляд в сторону, а затем обратно на Кевина. – И какие конкретно советы ты можешь мне дать?

Размышляющее выражение вернулось на его лицо, и спустя мгновение он как-то грустно улыбнулся и пожал плечами.

– Бекка всегда говорила, что главное условие, при котором на первых порах возможно раскрыть свои способности – это спокойствие. Тебе нужно сосредоточиться на том, что ты делаешь, ощутить себя единым целым с каждой частью твоего тела, каждой мышцей, и обнаружить, почувствовать источник силы, который прячется где-то внутри тебя. Поначалу это может показаться сложным, но чем больше практики, тем лучше получается. Впоследствии ты сможешь делать это автоматически, не задумываясь над тем, как у тебя это выходит, а сейчас все же придется немного постараться.

Я сделала глубокий вдох. "Легко сказать – успокоиться, – размышляла я. – Как тут успокоишься, когда рядом постоянно кто-то стоит и наблюдает. Если бы это было так просто…"

– Ладно, я попробую, – уверенно произнесла я, отгоняя все мысли. – Не гарантирую, что выйдет, но…

Я опустила веки и вновь набрала полные воздуха легкие, а затем выпустила его, сложив губы трубочкой. Так мне пришлось проделать несколько раз, прежде чем всякого рода мысли в моей голове улеглись и я ощущала себя более или, что вероятнее, менее спокойной. По всему моему телу, от макушки и до кончиков пальцев на ногах, прошлась приятная волна расслабления, за которой тут же последовала вторая, согревающая волна энергии, в одно мгновение растекшаяся по моим венам. Едва она коснулась ног, как я напряглась, сосредоточилась и со всех сил рванула вперед, забыв даже открыть глаза.

Я вспомнила об этом лишь спустя пару секунд, когда поняла, что неплохо было бы видеть, куда конкретно несут меня ноги. Веки разъединились, и я, не обращая ни на что внимания, продолжала бежать вперед, радуясь посетившему меня вновь ощущению полета, чувству свободы и бешеной скорости, с которой я, не оглядываясь, сминала сухую траву под ногами. Однако я и не подозревала, насколько быстро движутся мои ноги, пока не решила повернуть голову. Деревья, редкие домики и машины появлялись перед моими глазами на мельчайшуй долю секунды и исчезали, будто их не было вовсе, будто они плод моего воображения, галлюцинация. Насторожившись, я начала сбавлять скорость и уже скоро остановилась на одном месте. Оглядевшись, я поняла, что практически достигла конца огромного поля. С одной стороны от меня стояли небольшие белые домики, явно населенные, а впереди простиралась трасса, которая, словно черта, отделяла пустынное заросшее поле от городской цивилизации. Мимо пронеслась пара машин. Кевин был настолько далеко, что я даже едва разглядела его крохотный неподвижный силуэт.

Меня переполняли эмоции. "Получилось! – то и дело мысленно вскрикивала я. – Я сделала это, я смогла!" Мой путь сюда не составил и минуты. Казалось, я не успела даже насладиться бегом, в полной мере ощутить все те его приятные моменты, которые, собственно, и заставляют меня подниматься рано утром практически ежедневно ради пробежки. Я только начала осознавать, что бегу, ощутила, как мои ступни касаются земли, как пришло время остановиться. Однако, даже несмотря на все это, я чувствовала себя так, словно только что взобралась на вершину самой высокой горы в мире, где все кажется таким мелким и незначительным в сравнении с этим великим подвигом и невероятными ощущениями от него.

Мне захотелось повторить это вновь. Вспоминая, как я сумела развить такую скорость, я попыталась угомонить разбушевавшиеся внутри эмоции и сосредоточиться на беге, однако это уже не понадобилось. Едва я подумала, что хочу пробежаться обратно, до Кевина и того полуразрушенного здания, ноги сами подхватили меня и понесли вперед, так что я даже не успела осознать, что происходит. Через несколько секунд я снова стояла перед Кевином и с огромной улыбкой на лице пыталась отдышаться, но не столько от бега, сколько от того ликующего хаоса, который творился в моем теле. Мне хотелось прыгать от радости, бегать всюду, кричать – одним словом, делать что угодно, лишь бы высвободить накопившуюся во мне энергию. Восторженно глядя кругом и улыбаясь так, что, наверное, любому желающему можно было разглядеть все до единого мои зубы, я даже не сразу осознала присутствие Кевина. Он все это время стоял рядом с таким же, но более умеренным восторженным видом, наверняка радуясь тому, что он оказался прекрасным учителем.

– Как ощущения, Андреа? – спросил он, когда я все же повернулась в его сторону.

– Ощущения? – переспросила я, задыхаясь от эмоций и изо всех сил стараясь не завизжать. – Это… Это невероятно! Это вообще реально? Я не могу поверить, что не сплю. Да если бы я знала, что способна на *такое*…

Кевин засмеялся, и его смех приятными переливающимися звуками отозвался в моем сердце. Оно затрепетало с новой силой, и я чувствовала, что вот-вот разорвусь на части, не выдержав такого потока чувств. Я стала вертеться, ходить взад-вперед, но энергии было так много, что растратить ее таким образом было просто невозможно.

– А ты оказалась способной ученицей, – заметил, ухмыляясь, Кевин.

– А ты сомневался? – засмеялась я, но тут же отчего-то покраснела и отвела взгляд с его сияющего лица, отвернувшись и взглянув на небо. Казалось, даже оно в эту секунду было радо: тучи рассеивались, из-за них показался ослепительно-белый круг солнца, и я прищурилась, едва остановив свой взгляд на раскинувшемся над нами нежно-голубом полотне небес.

– Нужно закрепить, – неожиданно громко сказала я, резко обернувшись к Кевину. – Я должна повторить это.

– Конечно, – улыбнулся он, слегка склонив голову на бок и тоже прищурившись, когда игривые лучи солнца плавно, медленными движениями легли на его лицо.

Я повернулась к нему спиной, сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, постаралась сосредоточиться на том ощущении, которое наполнило мое тело в первый раз, когда я сумела развить такую скорость, и которое слабыми отголосками все еще давало о себе знать. Выдохнув, я вдруг раскрыла глаза и сорвалась с места, мгновенно прогнав все мысли. Опять вокруг все стремительно замелькало, а горизонт с каждым мгновением становился все ближе и ближе, постепенно сменяясь с одной полосы на другую. Когда же этой полосой стала асфальтированная дорога, за которой виделась бурная городская жизнь, я затормозила и, наверное, слишком резко, потому что едва не встретилась лицом с холодным твердым асфальтом, однако сумела удержаться на ногах.

Мне показалось, что на этот раз пробежка длилась немного короче, чем предыдущая, несмотря на то что я остановилась на пять-семь метров дальше. Фигурка Кевина отсюда выглядела совсем малюсенькой, и я, даже обладая невероятно острым для человека зрением, в первые секунды с трудом могла сказать, где конкретно он сейчас стоит. Да и мне не понадобилось долго высматривать его там, вдалеке: я тут же помчалась обратно, желая теперь только бежать, всю мою жизнь бежать по всему свету, никогда не останавливаясь.

Увлекшись необыкновенным ощущением свободы, какое бывает только от езды на самой что ни на есть максимальной скорости, когда ветер бьет тебе в лицо, волосы развеваются, а ты все движешься и движешься вперед без остановки, я вновь не рассчитала момент, в который нужно остановиться, и начала тормозить только тогда, когда осознала, что лицо Кевина находится всего в метре. Резко остановившись, боясь врезаться и сбить его с ног, я все же не смогла устоять сама и полетела прямиком на него. Он, поймав меня в объятия, попятился назад. Меня словно ударило током, когда я обнаружила свою голову у него на груди, но мы вдвоем лишь залились смехом, не чувствуя ни малейшей неловкости от всей этой ситуации.

Правда, длилось это недолго. Насмеявшись вдоволь, я вдруг стала осознавать, что мы с Кевином стоим здесь, посреди пустынного поля, и держим друг друга в объятиях вот уже с минуту. В одно мгновение мое лицо залилось краской, и я тут же вырвалась из державшихся за мои плечи рук Кевина, отбежав на метр вперед и развернувшись спиной к нему. Мне не хотелось, чтобы он видел моего смущения, и я, запрокинув голову к небу, делала один за другим глубокий вдох, а затем медленно выдыхала, пытаясь согнать румянец с лица.

Так прошло два дня. После школы мы неизменно шли домой к Кевину, чтобы изучать дневники его подруги-вампирши, а потом, когда Хилари, рассыпаясь в извинениях за то, что не может остаться подольше, уходила, мы вдвоем либо возвращались к уже полюбившемуся мне заброшенному полю, либо оставались тут, у Кевина, и продолжали работать над моими способностями. Впрочем, я никогда не ждала этих часов, чтобы отточить свое мастерство и восхититься тем, что умею. Каждое утро, выходя на пробежку, я начинала с привычного неспешного темпа, а затем из любопытства разгонялась, пока не достигала той скорости, которая открылась мне недавно.

Но не только бег занимал меня теперь. Я узнала, что могу быть немыслимо сильной в физическом плане, с легкостью поднимать тяжести, на которых другие и смотреть бояться, и это вызывало во мне восторг. Не проходило и часа без того, чтобы я не использовала одну из своих многочисленных способностей. В школьных коридорах я тренировала и без того острый слух, прислушиваясь к разговорам, происходящим в нескольких метрах от меня. Гуляя по улицам города или просто лежа в своей комнате, я наслаждалась удивительными возможностями своего зрения, разглядывая далекие от меня предметы в их мельчайших деталях. Я много бегала и постоянно стремилась брать в руки что-то тяжелое, не в силах привыкнуть к волшебным, неизведанным ранее ощущениям силы и свободы, благодаря которым я была готова в любой момент свернуть горы, совершить что-то героическое, поистине трудное и требующее таких нечеловеческих усилий, которые со смешной легкостью могла приложить я.

Наши отношения с Кевином становились все теплее с каждой минутой, которую мы проводили вместе. Я чувствовала, что теперь абсолютно точно могу доверять ему, что он мой друг, близкий человек, желающий мне только добра. Что-то влекло меня к нему, но одновременно отталкивало. Мне было приятно находиться с ним наедине, беззаботно говорить о чем-то, случайно касаться его руки и видеть свое отражение в его бесконечно прекрасных серебряных глазах, но в то же время что-то внутри меня переворачивалось, носилось в панике, сгорало от волнения, едва Кевин оказывался рядом. Я краснела, когда наши глаза встречались, вздрагивала, когда соприкасались наши руки, порой боялась что-либо говорить или лишний раз улыбнуться, чтобы не выглядеть глупо, хотя, как мне казалось, именно то, что я пытаюсь сдерживать себя, и было самой большой глупостью.

В любом случае, мы с Кевином теперь проводили очень много времени вместе, особенно во внешкольное время, хотя и в школе нас часто видят вместе. Наша маленькая компания, включавшая ранее лишь меня и Хилари, теперь пополнилась, и все реже у меня появлялась возможность поболтать с моей лучшей подругой наедине.

В четверг мы с Кевином столкнулись у входа в школу и, поприветствовав друг друга (он со всем своим дружелюбием, а я с некой неловкостью и встревоженностью, как я обычно приветствовала Кевина), направились в класс.

– Как прошел вечер? – спросил он, стараясь завести дружескую беседу.

Я пожала плечами.

– Скучно и однообразно, – ответила я равнодушно. – Посмотрела один сериал, буквально пару серий, объелась шоколадом и уснула.

Кевин усмехнулся и спустя пару секунд развернул лицо ко мне.

– А я вот даже не помню, когда в последний раз смотрел сериалы, – произнес он.

– Что, серьезно? – удивилась я, высоко подняв брови. – Надо же, не думала, что существуют люди, которые в двадцать первом веке не смотрят сериалов.

– Это так плохо? – улыбнулся Кевин, обнажив белоснежные зубы.

– Нет, нет, – тут же закачала я головой, тоже отчего-то улыбнувшись. – Просто это немного… странно что ли. В том смысле, что ты выглядишь современным шестнадцатилетним подростком, но при этом не помешан на сериалах.

– Ну, значит, я буду из тех подростков, у кого вся жизнь настолько насыщена событиями, что она сама – один сплошной сериал, – пожал плечами Кевин.

– А я думала и таких не бывает, – засмеялась я.

– Правда?

– Ну, большинство проводит свою юность со смартфоном в руке, наушниках в ушах и бесконечными сериалами в ноутбуке. Мы тратим время, общаясь в соцсетях и вставая с кровати лишь в экстренных случаях. Вся наша жизнь вертится вокруг чудесной маленькой прямоугольной коробочки. Встретить школьника или школьница, чьи будни могли бы напоминать какой-нибудь крутой сериал – это как увидеть единорога: маловероятно, но захватывающе думать, что такое возможно.

Кевин широко улыбнулся и заглянул мне в глаза.

– Тогда я еще более мифическое существо, чем представлял себе, – произнес он, и мы вдвоем засмеялись, пересекая порог кабинета испанского.

Оглянув класс, наполненный людьми, я прошлась до своей парты и кинула на нее рюкзак. Почему-то мне показалось, что сегодня здесь слишком много людей, хотя на деле практически все лица, которые мелькали в небольшой классной комнате, были мне знакомы. Особенно громадная толпа окружила третью парту у окна. Все о чем-то оживленно болтали, посмеивались, громко что-то кричали, и я, привстав на цыпочки и всматриваясь в сборище, пытаясь отыскать причину всеобщего интереса, оглядела лица некоторых присутствовавших, но, так и не поняв, в чем дело, покачала головой и опустилась за парту.

Кевин медленно подошел ко мне, настороженно вглядываясь в толпу и не отрывая от нее взгляда. Лицо его выглядело максимально серьезным, чем-то встревоженным. Оно вдруг побледнело, а светлые серебристые глаза заметно потемнели, превратившись в два глубоких зимних озера, покрывшиеся толстой коркой льда. Я смотрела то на него, то на собравшихся у окна людей, особенно обращая внимание на последних и с особым усердием пытаясь разглядеть в них что-то неладное.

– Что-то не так? – тревожно спросила я, сдаваясь, все еще не замечая никакого подвоха.

Кевин опустился за парту и придвинулся ближе. Несмотря на то что по моему телу тонкой полоской пришлась электрическая волна, я не стала отодвигаться и осталась на месте.

– Смотри, – сказал он, едва заметно кивая головой в сторону толпы. – Видишь того парня?

– Которого? – спросила я, однако ответа не потребовалось. Среди гущи знакомых лиц выбивалось одно, не виданное мной ранее, но чем-то привлекающее к себе. То ли почувствовав мой взгляд, то ли просто случайно повернувшись, парень приподнял голову и встретился с моими глазами, отчего я вздрогнула и тут же перевела взгляд на Кевина, который, в свою очередь, не отрывался от этого человека ни на секунду.

– Кто это? – спросила я его, наблюдая, как лежащая на парте ладонь медленно сжимается в кулак и напрягается. – Ты знаешь его?

Кевин, казалось, с трудом оторвался от лица незнакомца, сглотнул ком в горле и как-то растерянно, встревоженно, даже напугано посмотрел мне прямо в глаза.

– Это он, Андреа, – прошептал он. – Это Элмер.

***

20 мая 2002 г.

Лондон уже давно погрузился в загадочный мир ночной тьмы. Серебристая луна своим холодным, мрачным сиянием освещала улицы, покрывала черные крыши домов тонким сияющим покрывалом, сотканных из своих лучей. Все занятые люди, уставшие за день и жаждущие отдыха перед новым, не менее тяжелым днем, полным проблем и переживаний, уже наверняка легли спать и сейчас нежились в своих постелях, укладывая пульсирующую в висках голову на мягкую подушку и натягивая на себя уютное одеяло. Да и кому не захочется после долгого, насыщенного событиями дня, измотавшего тебя полностью, прийти домой, упасть в объятия всегда ласковой кровати и забыться на несколько часов, выпасть из реальности, уплыть по плавному, неспешному течению в царство снов?

Но не такая ночь ожидала сегодня людей, засидевшихся в зале лондонского аэропорта, терпеливо дожидавшихся своих самолетов, которые все вот-вот должны были забрать их отсюда и подарить им возможность встретить рассвет уже в совсем другом месте. И Они, два этих влюбленных до беспамятства человека, сегодня должны были коротать свое время, ожидая самолет, с путешественниками, трудоголиками, теми, кто надеется поскорее встретиться с дорогими им людьми.

В этот момент они были привязаны к Лондону еще больше, чем за всю свою жизнь. Даже если до этого Они по каким-то своим проклинали этот город, желая выбраться отсюда и никогда не возвращаться, сейчас он казался им идеальным местом, расстаться с которым означало бы оторвать значительный кусок от сердца. Она провела здесь свое детство, делила с пасмурным лондонским небом все свои тревоги и радостные моменты, а Он встретил здесь Ее, и перед этой встречей вмиг померкли все события Его жизни. Встретив Ее, он словно заново родился; его сердце, охладевшее до этих пор, вдруг затрепетало ожившей птицей, так долго томившейся в ледяных объятиях смерти и внезапно взлетевшей высоко над землей, будто и не была она мертва вовсе. Этот город стал началом новой истории для Них обоих. Дома, улицы, каждый камень и каждая травинка этого города хранила в себе воспоминание о любви, израненной, прошедшей немало испытаний, впитавшей в себя немало горьких слез, но выстоявшей и продолжающей жить в сердцах юной мечтательницы и ее вновь обревшего смысл жизни нежного спутника.

Особенно им было сложно расставаться с Лондоном сейчас, когда в нескольких километрах от аэропорта, в маленьком домике, в крохотной колыбельке, сладко спала, а, может, бодрствовала частичка их самих, самое близкое и родное существо на свете, обожаемое ими еще до своего рождения. И хоть Они знали наверняка, что Их малышка находится в руках той, кому можно было доверять, той, которая могла бы обеспечить достойную жизнь Их крошке, оба боялись, едва унимая расползшуюся по телу волнительную дрожь, и не могли прогнать из разболевшихся голов все самые ужасные свои подозрения, все страшнейшие мысли. "Если ее найдут, никто уже не спасет ее", – думали Они, но не решались делиться своими мыслями вслух. Они вообще мало говорили в эту ночь, только утешали объятиями и прятали свои огорченные лица на груди друг у друга. Если же Им и приходилось говорить, то разговор Их был крайне осторожным, ласковым и часто ограничивался немногочисленными короткими фразами. Оба слишком устали за эти несколько месяцев, и, выплакав свои последние силы, Они хотели только уехать от всего, от людей, от вампиров, спрятаться в маленькой квартирке где-нибудь в Нью-Йорке и не покидать ее до тех пор, пока Их тела вновь не обретут твердость, сердца не заживут от смертельных ранений, а разум не зажжется мыслями о возможности светлого будущего.

– Ты не голодна? – спросил Он, заглядывая Ей в лицо, покоившееся у Него на груди. – Ты ничего не ела с самого утра.

– Я не хочу есть, – произнесла Она, не поднимая головы, а затем, устремив свой взор на Него, устало спросила: – Сколько еще ждать самолета?

Он бросил взгляд на свои наручные часы и, тяжело вздохнув, ответил:

– Еще полчаса, и, если ничего не отменят, мы уже будем в пути.

Она вяло улыбнулась и снова опустила свои сонные глаза, прильнув к Его груди еще сильнее, еще ближе. Он положил свою широкую ладонь ей на голову и провел холодными пальцами по спутавшимся каштановым локонам, а затем наклонился и поцеловал Ее прямо в макушку.

Крепко обняв Ее, Он поднял голову и, оглянувшись вокруг, к своему огромному неудовольствию заметил высокую тонкую фигуру, возвышавшуюся над усталыми людьми, засыпающими в ожидании своего рейса. Его сердце сжалось так, что, казалось, оно вот-вот разорвется, и одновременно в груди Его разлилось горячее чувство гнева, злобы, нескрываемой ненависти, которую Он уже излучал своими черными, как уголь, глазами. Фигура с присущей ей надменным лицом, таким белым, будто его нарочно вымазали в белилах, и насмешливой улыбкой, с какой она смотрела на всех вокруг, неспеша приближалась к Ним.

"Валери, он идет", – прошептал Он, склонившись над Ее ухом и нежно потрепав Ее за плечо. Она мигом раскрыла сонные глаза, приподнялась, осмотрелась и, встретившись взглядом с тем человеком, которого две секунды назад заметил Он, выбилась из Его объятий. Она напряглась всем телом, как это всегда бывало, когда рядом оказывался этот персонаж, Ее злейший враг, человек, разрушивший Ее жизнь, и тяжелым, горящим ненавистью взглядом стала сверлить его высокомерное лицо. И пусть на деле ничего ужасного не происходило, в Ее мыслях Она уже стерла в порошок эту ехидную улыбку и прищуренные серо-зеленые глаза, даже не дрогнув.

Фигура, обогнув ряд кресел и не потревожив ни одного спящего на них, оказалась совсем рядом, всего в каком-то полуметре от пары возлюбленных, за несколько секунд трасформировавшихся из нежных белых голубков, ворковавших друг у друга над ушком, в обозленных хищников со сверкающими глазами, готовых в любой момент наброситься на неприятеля. Остановившийся около Них в двух шагах, конечно, замечал Их враждебный настрой, который, однако, ничуть его не устрашал, а только веселил. Он и не мог ожидать от Них ничего другого; он прекрасно знал, что его замысел, его действия принесли в Их и без того беспокойные жизни еще больше тревоги и боли, однако какое ему было дело до того, что чувствуют окружающие? Они были ниже, физически слабее его – это он знал наверняка, а потому и не придавал ровно никакого значения тому, что у Них на сердце и как сильно Они его ненавидят.

– Надо же, как удачно мы встретились, – протянул человек, расплываясь в отвратительной насмешливой улыбке и заложив руки за спину.

– Что тебе нужно, Элмер? – чуть ли не прошипел Он, крепко стиснув зубы.

– Мне? – усмехнулся он. – Да что мне может быть от вас нужно? Я всего лишь случайно забрел в аэропорт и так же случайно наткнулся на вас.

– Что. Тебе. Нужно? – нетерпеливо повторил Он, сжимая ладони в кулак, как бы готовясь в любую секунду броситься на него.

– Откуда столько ярости, Рей? – криво улыбнулся Элмер, оставаясь совершенно спокойным и сохраняя свой ехидный тон голоса. – Впрочем, я понимаю. Я пришел выразить свои соболезнования.

– Ты можешь засунуть эти свои соболезнования себе в задницу, – вмешалась Она, позволяя себе выражать весь свой гнев в голосе и говорить достаточно громко, чтобы некоторые особо любопытные лица повернулись в Ее сторону. – Это из-за тебя она умерла, это ты во всем виноват!

– Я и пальцем не тронул вашу дочь, – хладнокровно отвечал он, стремясь не терять спокойствия, но при этом смерив Ее суровым взглядом, на который Она, однако, уже никак не реагировала: у Нее выработался иммунитет на эти казнящие взгляды, которыми так усердно старался припугнуть ее теперь Элмер.

– И пальцем не тронул? Да она была еще в моей утробе, когда ты уже строил планы на нее и мечтал о ее смерти. Ты – причина всех моих волнений, из-за тебя я окуналась в море стресса, едва успевая ухватиться за возможность выбраться. Если бы не ты, не твои шпионы, я была бы абсолютно здорова, и моя малышка лежала бы со мной рядом, а не в гробу, куда ты ее вогнал.

Она вдруг закрыла руками лицо, и из глаз ее обильными ручьями потекли слезы, которые Она тут же старалась подавлять. Ей не хотелось плакать перед Элмером. Ей хотелось уничтожить его, спустить с небес на землю этого наглого вампира, возомнившего себя живым Богом, а слезы в этом мало чем помогут. Она хотела чувствовать себя твердо, уверенно, не показывать врагу своего страдания, и к этому Она сейчас стремилась.

– Еще раз: я приношу свои соболезнования, – повторил Элмер. – Я вижу: вы тяжело это переживаете. Потерять долгожданного ребенка при родах – что может быть ужаснее для родителей? А, впрочем, потеряли ли вы его?

Она мгновенно прекратила плакать и, утерев слезы, настороженно подняла взгляд на Элмера. Он же продолжал сидеть рядом с Ней и своим полным ненависти взглядом, подобным самому аду, мысленно прожигал лицо и тело своего злейшего врага, воображая, как он корчится в мучениях, и разочаровываясь каждый раз, когда понимал, что Элмер все стоит рядом, жив и абсолютно невредим.

– На что ты намекаешь? – произнес Он, стараясь не проявлять никаких признаков того, что Он знал нечто тайное, чего не должен был знать никто вокруг, а особенно этот кровожадный вампир.

– Просто напоминаю, что девочка обладала невероятными способностями, – сказал Элмер, как-то подозрительно-хитро прищуриваясь. – И, насколько я знаю, ее тела никто не видел. Эти обстоятельства заставляют задуматься, не так ли?

– Ты и не должен был видеть ее тела, – сквозь зубы процедила Она. – Кто ты вообще такой, чтобы вмешиваться в нашу жизнь и быть в курсе каждой ее детали?

– Тот, кто может уничтожить вас одним взмахом руки. И пока у меня есть эта способность, я могу требовать все, что мне необходимо.

– Пугай этим кого-нибудь другого, – озлобленно, раздраженно бросила Она. – Ты не настолько всесилен, каким себя видишь. Ты просто разбалованный капризный ребенок, который только и умеет, что громко рыдать и угрожать, когда ему отказывают в желанной игрушке. Такие люди, как ты, долго не живут. Однажды кто-нибудь не выдержит и прикончит, уж поверь мне.

– Мне уже за тысячу, милашка, – насмешливо улыбнулся Элмер, обнажив маленькие заостренные клыки. – Только такие люди, как я, и живут долго. Но мы отошли от темы.

Сделав один большой шаг, он оказался перед свободным креслом рядом с Ним и занял его, положив ногу на ногу и закинув руку за спинку.

– Что произошло с ребенком? – спросил Элмер серьезным голосом, переводя взгляд с одного на другого, ожидая скорого, четкого, а, главное, честного ответа от кого-нибудь из Них.

– Наша дочь мертва, – отвечал Он, глядя ему прямо в глаза и стараясь выглядеть и звучать максимально правдоподобно. Впрочем, это вышло у Него отлично: Он был так расстроен и встревожен из-за всех произошедших с Ними событий, что изобразить отца, потерявшего своего долгожданного ребенка, было нетрудно. Потому что Он и был тем отцом, который потерял свою дочь, если не навсегда, то на долгие годы.

– Не ври мне, Рей, – прищурился Элмер, заглядывая своими холодными зелеными глазами прямо в душу. – Я же знаю, ты врешь.

– Она мертва, – настаивал он, четко произнося каждое слово и отвечая на его допытывающий взгляд не менее суровым, уверенным взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на слово? Я не наивный дурак, Рей. Я ждал рождения этого ребенка сотни лет, и ты думаешь, что я так быстро сдамся, услышав твою отмазку? Хочешь, чтобы я поверил – предоставь сначала доказательства.

– Доказательства? Спроси кого угодно! Спроси врачей, которые принимали роды.

– Поверить врачам, которым ты промыл мозг? От них никакого толка.

– Я никому ничего не промывал, – произнес Он, стискивая зубы и едва сдерживая себя, чтобы не дать волю овладевавшей Им раздражительности.

– Ты можешь заливать это кому угодно, но не мне. Ты, вы оба что-то скрываете. Я чувствую это, и я не отстану, пока не узнаю всю правду.

– Ты уже ее знаешь, Элмер, – устало вздохнул Он, закатив глаза к потолку, закрыв лицо руками и тихонько застонал, не желая больше вести никакого диалога.

В этот же момент женский голос по громкой связи объявил об отправлении Их рейса, и, увидев в этом прекрасную возможность, поставить точку в этом неприятном для всех разговоре, Он вскочила с места и потянула Его за руку, заставляя подняться следом.

– Мы не обязаны ничего тебе доказывать, – решительно произнесла Она, глядя Элмеру в глаза со всей уверенностью и презрением, на которое только была способна. – Если тебя что-то не устраивает – это только твои проблемы, разбирайся с ними сам. Ты не значишь для нас ровно ничего, чтобы мы перед тобой хоть в чем-то оправдались.

С этими словами Она развернулась и быстрым шагом направилась вглубь большого скопления людей, в одно мгновение образовавшегося впереди. Он лишь бросил последний взгляд в сторону явно разозленного и сбитого с толку оттого, что все пошло не по его плану, Элмера, как бы подтверждая им все сказанное ранее, и с видом победителя побежал за женой. Вопреки Их ожиданиям, Элмер остался на месте, провожая Их горящими от ненависти глазами, но не следуя за Ними. Облегченно улыбнувшись друг другу, Они обменялись нежными, утешающими взглядами и, схватившись за руки, смело шли вперед, навстречу новой странице Их непростой жизни.