Текст книги "Я выбираю счастье (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– А может, лучше вернуться к старой работе? – спросил отец.
– Нет, пап! Ни за что! И, кроме того, они за последнюю мою работу мне так и не перечислили денег. Но, ты знаешь, я туда не поеду, не буду разбираться. Мне хорошо здесь с детьми. Вот такая, пап, у тебя несуразная дочь.
– Хорошая у меня дочь. Береги мальчиков.
Отец Надежды уехал. Женщины и дети остались одни. Надя начала работать, как и собиралась, в школе. Жили на зарплату Надежды, отец присылал немного, но Агаша свою пенсию тайком от Надежды вкладывала в семейный бюджет. Нелегко Наде на зарплату учительницы растить мальчиков, хоть и помогал отец.
А потом Агаша случайно узнала тайну Надежды. Как-то раздался телефонный звонок. Надя попросила взять трубку, спросила, кто там. Высветилось не имя, а номер.
– Ответь, Агашенька, – попросила женщина. – Может, кто из учеников звонит.
Вот тут-то Агаша и узнала, что эта женщина, в чьем доме она живет, и есть актриса Анастасия Деревенская, последняя любовница Жоры. Визгливый женский голос кричал по телефону:
– Не смей бросать трубку, идиотка. Это мать звонит тебе. Ты, дура, отказываешься от всех ролей. Что ты еще удумала? Твое имя Анастасия Деревенская, а не Надежда Федосова. Сколько времени понадобилось, чтобы создать его. Это я создала тебе имя. Согласись хотя бы на интервью. Это такие деньги! Ты думаешь, отрезала косу, так я с тобой не справлюсь. Ошибаешься. Ты актриса, известная актриса....
Агаше не удавалось вставить слово. Надежда выхватила трубку. Тут же заблокировала телефон.
– Нашла все-таки, – зло произнесла она.
Потом быстро взяла себя в руки и успокоилась. Агаша молчала, она наконец-то поняла, почему ей голос Нади казался знакомым.
– Ты поняла, о чем там говорили? – первой спросила Надежда Агашу.
– Об интервью с актрисой Анастасией Деревенской, – уклончиво ответила Агаша.
– Заразы, – выругалась женщина. – Никак не успокоятся, денег им все мало....
Повисло опять молчание. Первой на этот раз заговорила Агаша.
– Вы не переживайте, Надежда Дмитриевна, я не скажу никому, что вы – известная актриса.
– Я знаю, – улыбнулась Надежда. – Ты наша крепость, оплот.
– Я давно догадывалась.
– Откуда?
Агаша не стала говорить, что долго вспоминала, где могла видеть Надежду раньше, почему её голос кажется слышанным не раз, и лишь сейчас после слов её матери в голове что-то щелкнуло и встало по своим местам: Агаша вспомнила, что видела Надежду в резиденции Жоры, только её все называли Анастасией в то время. Но Агаше нельзя было говорить о родстве с Жорой, пожилая женщина сказала только, что смотрела сериалы с её участием.
– А мне вас жалко, Надежда Дмитриевна, – призналась Агаша. – Нет и вам женского счастья.
– Агашенька, у меня есть мои мальчики. Что еще надо? – улыбнулась Надежда. – Они мое счастье.
– Но вы не рожали их от любимых. Вы никогда не говорите от отце мальчиков.
– Ты права, наша мудрая нянюшка. Я не рожала от любимых. У меня вообще не было любимых, только любовники. С одним была долгая связь. Мы расставались. Сходились опять, намечались дети... Но он так на мне и не собрался жениться, – воспоминания актрисы об Артемьеве оборвались, – Все это в прошлом осталось. Оборвалось раз и навсегда... в резиденции одного богатого и страшного человека... Мне там было плохо и страшно, особенно в последний день... Правда, оттуда я принесла своего Сашу. Я не дала этому человеку убить моего мальчика...
– Вы о ком говорите? – спросила Агаша.
– О Жоре Григорьеве, по прозвищу Хан. Может, слышала о пожаре в лесу, когда сгорел дом одного богатого человека.
– Слышала, – ответила Агаша.
Лицо её ничем не выдавало волнения, что охватило при упоминании о Жоре. Надежда помолчала, в лице её отражались разные чувства, она тихо попросила:
– Только никому не рассказывайте о моем сыночке... Я до сих пор боюсь, что оставшиеся в живых люди Хана могут прийти за ним и убить... Вот так-то, Агашенька, теперь ты знаешь мою тайну.
Агаша долго не спала ночью. Она не все поняла в словах бывшей актрисы. А потом наступила полная ясность. Агаша решила, что актриса говорила не о продюсере Викторе Артемьеве, а о Жоре Григорьеве. Это с ним сходилась и расходилась актриса Анастасия Деревенская. Агаша вспомнила, как Жора, её мальчик, попал в аварию. Лизка его тут же бросила. Жора жил какое-то время один. Потом у него была женщина, актриса, он сам тогда так говорил Агаше, только долгое время скрывал её ото всех, не показывал никому. Все правильно, сходился, расходился, жаловался своей любимой нянюшке, что очень хочет детей. А потом появилась Анастасия. Прямо хозяйкой стала в резиденции. Жора и денег дал на сериал, и слушался её. Еще бы не дать и не слушаться. Как он тогда сказал Агаше, что этой женщине он многим обязан. Только вот скрыл, что у них уже был сынок, Мишенька его звали. Все правильно, что скрывал своего сыночка ото всех. Ведь Жора в таком аду вращался, где детей не щадили, как и сам он не хотел щадить сына Лизы. Агаша знала от следователя, который её допрашивал, что Жора держал у себя сына Лизки и Станислава, что ребенка не могут найти. Наверно, убили вместе с матерью, все так думали. Только это было не так, Надюша спасла мальчика, украла у Жоры, оставила у себя. А о Станиславе, отце Сашеньки, Надя, наверно, и не знала. Ведь Лизка и его бросила.
Агаша решила молчать. Она привязалась к детям, и только ей стоило представить, что у них заберут Мишеньку или Сашеньку, сердце начинало болеть и ныть. Сашу мог отобрать Станислав, а Мишеньку и убить могут бывшие товарищи Жоры. Как они тогда будут жить с Надюшей без их мальчиков? Самое главное, чтобы Фелиция Степановна не добралась до внука. Наверняка, он наследник всех денег Жоры. Матушка ведь сразу отберет Мишеньку, как когда-то отобрала Жору у Агаши. Плохо будет ребенку. Хотя Надюша не отдаст. Она не Агаша, она смелая.
Бегство .
Станислав уезжал от своего счастья, от своего сына. А в глазах стояла Надюша. Она бежала вслед, плакала, кричала, просила вернуться. Не вернулся он, хотя хотел этого больше всего в жизни. Сам не знал, что его гнало отсюда. Как же так получилось, что у одной женщины оказались два мальчика – сын Станислава и сын Жоры, двух людей, которые поклялись уничтожить друг друга – Жора в день свадьбы Станислава и Лизы, Станислав в момент, когда услышал беспомощный плач маленького мальчика из-за стен Жориного дома. Как получилось, что эту женщину обнимали и целовали два заклятых врага? Станиславу было все равно, когда он женился на Лизе, с кем жила она до него, пусть это был Жора, но если речь заходила о Надюше... Нет, не должна она была принадлежать Жоре. Жора Хан опять Станиславу дорогу.
Станислав, когда убегал от Надежды, не разбился в тот день на машине лишь потому, что гаишники остановили его на ближайшем посту и отобрали права и машину, он несся на бешеной скорости. Мужчина равнодушно подписал все протоколы, оставил машину на посту, пошел в кафе, что было метрах в трехстах от поста ГИБДД, и заказал себе водки. Потом повторил заказ во второй раз, в третий, четвертый. Хотелось напиться и забыть слова Агаши о том, что Надя тоже когда-то жила с Жорой. Последнее, что помнил Станислав в этот день, было приближающееся к нему сердитое лицо неизвестно откуда взявшегося генерала Федосова Дмитрия Ивановича, друга покойного отца. Очнулся мужчина в незнакомом месте. Он лежал на диване, укрытый пледом. Болела голова, подташнивало. Из другой комнаты доносились голоса. Станислав прислушался, пытаясь узнать, кто там говорит, о чем. Слышался чей-то детский голосок, умильные возгласы взрослых и рокочущий генеральский голос. Именно генеральский. Вдруг среди этих голосов послышались явно знакомые интонации, Станислав узнал голос матери. Она что-то сердито говорила про своего сына, то есть про Станислава. Мужчина закрыл вновь глаза. Но от этого голоса в соседней комнате не утихли. Только все сердитее и явственнее звучали слова Эльги Сергеевны:
– Сейчас Стаська у меня получит за все. Пойду и надеру уши. Не посмотрю, что уже больше трех десятка прожил.
– Элечка, он же спит, – голос напомнил добрую и ласковую Белу Андреевну.
– Правильно Эля говорит, – пророкотал генеральский бас. – Надо дать ему по башке, чтобы ум не терял...
– Как надеялась, женщину нашел серьезную, не вертихвостку, женится, – опять послышался голос Эльги Сергеевны. – А он вон что выкинул... Напился, как последний зюзя...Из-за чего? Малышей испугался?
И шаги матери прозвучали по направлению к комнате, где лежал мужчина. Дверь приоткрылась, точно, это была мать. Станислав поспешно притворился спящим. Не хотелось сейчас выслушивать от нее ничего. Мать закрыла дверь.
– Спит все еще, – сердито сказала она. – Надо бы его в бочку с ледяной водой засунуть, прямо его бестолковой головой, чтобы думал. Еще повезло, что вы с Тарасом его подобрали в этой забегаловке.
На минуту мать замолчала. Послышался детский голосок:
– Ба-ба, ба-ба.
Эльга Сергеевна и Бела Андреевна тут же заворковали, говорили они одновременно, Станислав не понимал. Ребенок засмеялся, засмеялись и взрослые. Что-то тихо проговорила Бела Андреевна, мужчина не расслышал. Потом выделился опять голос матери, уже не такой сердитый.
– Ладно, Белочка, договорились. Делаем все, как решили. За малышом я присмотрю. Не переживайте. Я люблю детей. Да и как такое чудо не любить! – голос матери стал умильным. – Поезжай спокойно вечером на свое дежурство, Белочка. А ты, Дим, к дочери. Я же забираю мальчика и еду домой. Да кончай ты мерить комнату шагами, Дим, все хорошо будет. А эти двое пусть сами дальше разбираются в своих страстях, не маленькие уже... Ну что, мы одеваемся.
Голос матери и ребенка еще слышался, после хлопнула входная дверь, сразу стало тише. Станислав понял, что мать ушла. Бела Андреевна что-то тихо продолжала говорить. Незаметно мужчина опять уснул. Проснулся от чьих-то шагов. Голове стало полегче, перестало тошнить, очень хотелось пить. Зашел Тарас Петрович. Только тут мужчина сообразил, где он находится. В доме старого друга отца – у Авдеевых. Это у них он лежит в одной из комнат на диване. Как сюда попал? Станислав ничего не помнил.
– Что, плохо? – спросил Тарас Петрович.
– Неважно, – признался Станислав. – Мне бы водички.
– Сейчас полечу, принесу тебе водички, а лучше рассольчика, – сочувственно сказал Тарас Петрович. – Тяпнешь пол-литра и как огурчик. А может, водочки хочешь?
Станислава передернуло при упоминании о водке.
– Не в коем случае не надо водки. И рассола не надо! Я сейчас Стасику аспирина шипучего дам, – крикнула из кухни Бела Андреевна. – Сразу полегчает.
– Не рассола ему, а по голове, по мозгам надо настучать, – пророкотал в кухне бас, который про себя Станислав окрестил генеральским.
В комнату вошел второй мужчина. Только теперь Станислав понял, почему голос ему казался генеральским. Он не ошибся, да это был генерал Федосов, приятель и сослуживец покойного отца, который тоже был военным. Станислав с большим уважением относился к этому человеку. Генерал был в штатской одежде, весь похудевший, бледный, только голос его не изменился, такой же властный, раскатистый. Где-то на задворках памяти промелькнуло, как в кафе к нему приближается Дмитрий Иванович, обкладывает крепкими словами, приказывает идти с ним, Станислав встает и падает...
– Зря мы с Тарасом тебя вчера в кабаке подобрали, – продолжал рокотать генеральский бас. – Лежал бы под столом в своей дорожной забегаловке, пока тебя бы не обобрали и не выбросили на помойку. Нет! Пожалели сына друга. Тарас приметил машину на посту, искать пошел сразу владельца. А он глаза заливает в компании непонятных личностей. Поднатужились два старика, сюда приволокли непутевого сыночка нашего друга, потому что Тарас пожалел мать. Как же, волноваться будет Эля, переживать, Стасик напился... А ты вчера пожалел мою дочь? Что ты такое моей Надюхе сказал, что она даже заболела.
– Какой Надюхе? – не понял Станислав.
– Стась, – пояснил Тарас Петрович. – Твоя Надюша – старшая дочь Дмитрия.
– Надя – ваша дочь? – не поверил Станислав.
– Да! Да! У меня есть две дочери. И ты тут за моей дочкой волочился, ухаживал, даже жениться предлагал, с матерью своей познакомил, пока я с детишками и Агашей был в доме отдыха, – не успокаивался генерал. – Что потом произошло? Чем ты мою Надюху так вчера перед моим приездом расстроил?
– Ничем, – голос сорвался и исчез, Станислав откашлялся. – Я просто уехал.
– Помрет моя Надька, я тебя самолично расстреляю, – совсем не шутя, проговорил генерал. – У меня есть именное оружие.
– Ну ты, Дим, скажешь, расстреляю, – возмущенно произнесла появившаяся со стаканом какого-то питья Бела Андреевна. – Только бы стрелять тебе. Надюша не из-за этого заболела. Просто раньше она не болела ...
– И из-за него тоже, – упрямо склонил голову генерал, перебивая женщину. – Моя Надюха сильная, инфекциям не поддается, особенно когда дети болеют. Это она из-за Стаськи слегла.
Станислав молчал, он плохо понимал, что говорят, но что-то встревожило душу. Мужчина выпил протянутую Белой Андреевной шипучую воду. Но вдруг резко сел на диване, забыв о больной голове:
– Что с Надюшей? Она заболела, в больнице? А как же дети? Я еду к ней, – как-то моментально забылся призрачный Жора Григорьев, да и до него ли, если Надя заболела..
Он решительно вскочил, но стены предательски завертелись вокруг него, Станислав схватился за диван, сел на него. Испуганно вскрикнула Бела Андреевна.
– Говорила же, не нравится мне эта шишка на его голове, – сердито заговорила она. – Надо в больницу Стасика.
Станислав ощупал голову руками: точно, на лбу шишка, здоровая такая, болит ощутимо. Где он стукнулся?
– Куда еще в больницу? – отозвался Тарас Петрович. – От него такое амбре, словно в водочной цистерне выкупался.
– Лаврового листа пусть пожует, да масла подсолнечного хлебнет, – буркнул генерал. – Запах отобьет.
– Не надо. Я позвоню в нашу больницу, у нас работает молоденький парнишка хирург, умница просто, и добрый, – предложила Бела Андреевна. – Пусть приедет, посмотрит.
– Не надо, – отказался Станислав. – Не кружится больше голова. Просто резко встал.
Но Бела Андреевна все равно начала звонить знакомому врачу
– В больницу надо бы, – сказал тот по телефону. – Похоже на сотрясение. Кружится голова? Тошнит?
– Уже все прошло, – ответил мужчина.
– Надо бы сделать томографию, – продолжал сомневаться врач. – Везите-ка его в больницу. Тут на месте все решим.
– Ой, – всполошилась Бела Андреевна. – А одежды нет чистой. Стасик вчера упал во дворе прямо в лужу. Мы с Элей почистили костюм, но лучше постирать.
– Да не надо ничего, – попросил мужчина. – Не поеду я в больницу. Вы мне дайте что-нибудь, я к Наде поеду.
– Отставить, Белочка! – скомандовал генерал. – Не надо в больницу, значит, не надо. И не звони Эле, не напоминай про костюм, не расстраивай по-новому. А то наговоришь про сотрясение, испугаешь. А ей некогда.
– Ладно, – согласилась Бела Андреевна. – Мне пора на дежурство. Но, Стась, обещай, если будет плохо, приедешь ко мне, я отведу тебя к врачу. И ты, Дим, не опаздывай. Я договорилась: наш кардиолог тебя примет сегодня после обеда. Придешь прямо ко мне в отделение...
– Ладно, – устало кивнул головой генерал. – Приду.
Тарас Петрович пошел проводить жену. В комнате остались Станислав и Дмитрий Иванович, отец Надежды.
– Рассказывай, капитан, – приказал генерал.
– Что?
– Почему убежал от Надюхи? Чего ты испугался? Что у неё двое детей?
– Товарищ генерал, зачем вы так? – поморщился мужчина. – Вы думаете, что я последний трус и негодяй...
И замолчал. Станислав не знал, как сказать боевому генералу, которого уважаешь, который помогал ему и матери, когда умер отец, что стало до чертиков тошно и обидно, лишь стоило узнать, что любимая женщина была любовницей твоего врага. И долгое время. И у неё есть сын от человека, который хотел убить твоего родного сына. Хотя к мальчику, сыну Жоры, не было никаких чувств, не было ненависти, он ведь просто маленький ребенок, как и Сашуля, а вот что Хан обнимал Надю, целовал, и она дарила ему свои ласки... вот где сердце заходится в ревности... и еще как! Убежал, даже толком не глянул на своего ребенка. Эх, Надя, Надя...
– Бог ты мой! – пронзила мысль. – Так что с Надей? Чем она заболела?
Чувства боролись в душе: с одной стороны ревность к прошлому, с другой беспокойство в настоящем, и разум, который твердил, что надо откинуть негативные мысли и идти быстрее навстречу к своему счастью, надо ехать к Наде и просить прощения. Станислав начал вставать с дивана. Ничего, он и в таком костюме до нее доберется.
– Слушай, сынок, не спеши, – устало заговорил генерал, даже бас его стал тише. – Ты запутался в себе в своих чувствах. Не знаешь, что делать. Ты что-то не понимаешь, не знаешь всего. А я точно знаю: не в чем тебе обвинить мою Надюху, не за что на неё обижаться. Давай я тебе все расскажу о моей дочке, о мальчиках, которые зовут её мамой, и она их любит больше всех на свете. Моя дочь хоть и была актрисой, но она у нас хороший человечек, порядочный. Поэтому и ушла из актрис. А ведь звезда была. Любили её люди.
– Нет, потом расскажите, мне надо к Надюше, я должен поговорить с ней, – возразил станислав. Головокружение после аспирина прошло, все крепче и осознаннее становилось решение вернуться в Осинки.
– Подожди, – прикрикнул генерал, – сначала меня выслушай. А потом я тебя сам к Надюхе отвезу. Если захочешь.
Рассказ генерала.
Дочь генерала Федосова была известной актрисой, звездой телесериалов. Только в титрах не было незамысловатой генеральской фамилии. И отца это обижало. Поэтому и молчал он, про свое родство со звездой. Никто из его сослуживцев не знал, что кумир домохозяек, актриса Анастасия Деревенская – дочь генерала Федосова. Многие не знали вообще о существовании первой жены и двух дочерей Дмитрия Ивановича. Знали только, что есть у него женщина, зовут её Вера Беркутова, она гражданская жена Федосова. Уже много лет продолжалась их связь, однако генерал так официально и не женился. Причины никто не знал.
Но отец вскоре убедился, что слава не испортила его старшую дочь. Надюша осталась человеком. Она всегда звонила ему и Вере, привозила сувениры и подарки из зарубежных стран, если её туда забрасывала работа. Дочь писала по старинке письма, адресовала Дмитрию Ивановичу, отец любил получать конвертики, где Надежда порой по привычке жаловалась на мать и никогда не рассказывала о своей работе. Генерал понимал: дочери трудно бывает, и не только из-за её специфической профессии с огромными физическими и эмоциональными нагрузками – трудно еще из-за двух трутней, что сладко жили за счет актрисы: матери и младшей сестры. Дмитрий Иванович всегда старался поддержать старшую дочь, где добрым словом, где советом, порой и деньгами. Он-то хорошо понимал, кто тратит заработанные дочерью деньги, и удивлялся, как Надя до сих пор не освободилась от власти матери.
Последние годы наступило небольшое охлаждение в отношениях отца и дочери. И причина была не в Наде. Так захотела Вера. Дочь словно почувствовала, что Вера старается избегать встреч, она перестала появляться у них. Два года не виделись отец с дочерью. В это время Вера приняла решение вернуться на постоянное жительство в родные места, болеть она стала частенько, врачи посоветовали сменить климат. Дмитрий Иванович не возражал, его служба тоже подходила к отставке. Вот закончит генерал службу, приедет к Вере, будут они жить в деревне Осинки. Там Дмитрий Иванович купил старый, но вполне прочный дом, большой и одноэтажный. Вере стало трудно подниматься вверх. Дом отремонтировали, реконструировали, добавили удобств, Вера была рада. Тихо вокруг, все родственники далеко. И вдруг недалеко от Осинок, где теперь постоянно жила Вера, стали снимать сериал "Катя-Катерина". В главной роли актриса Анастасия Деревенская. Надя позвонила жене отца, предложила встретиться. Вера никак не могла найти отговорку, пришлось согласиться на встречу. За весь долгий период съемок они дважды всего виделись, Вера избегала встреч, потом съемки окончились, дочь уехала. Через какое-то время начали снимать продолжение сериала, и Надя опять оказалась рядом. Она забыла уже непонятное поведение Веры и хотела её видеть. Вера тогда отговорилась, что уезжает к Дмитрию Ивановичу, и встреча не состоялась. Дочь почувствовала фальшь в её голосе – Вера не умела врать в отличие от своей старшей сестры – и обиделась. Больше Надя не предлагала встреч, отцу ни звука о своей обиде не сказала. Дмитрий Иванович все знал от жены, которая скрывала свою болезнь от Нади. Но жене становилось все хуже, и стоило отцу лишь намекнуть, что Вера очень больна и поэтому избегает встреч, как актриса примчалась тут же к ней в больницу, прямо со съемочной площадки, в гриме, не переодеваясь. Так началась дружба этих женщин.
Известная актриса в душе оставалась прежней доброй и благодарной девочкой. И когда отцу понадобилась её помощь: заболел он, больна была его вторая жена, Надя, не задумываясь, бросила съемки, не стала подписывать второй контракт, сказала, что будет ухаживать за ними. Но Надя не знала самого главного: почему генерал и его жена тянули с лечением.
Дмитрий Иванович хорошо помнит те дни.
Приехавшая к Вере в больницу Надя сказала, что бросает сериал, она съездит в Ольхово, заберет вещи и приедет в Осинки к отцу и Вере вечером. Пусть папка немедленно ложится в свою больницу, за Верой есть кому присмотреть.
Дмитрий Иванович повез Веру домой. По пути они заехали к старому другу Тарасу Петровичу Авдееву и забрали Мишу, своего маленького сына, худенького, бледненького мальчика полутора лет. Это и была одна из главных причин, почему Вера долгое время избегала встреч с Надей и отказывалась от операции. Она боялась, что не перенесет пересадки сердца, и хотела быть с сыном столько, сколько пошлет Бог. Вера знала, ей осталось недолго. Больше чем полгода она не протянет. К сожалению, не молод был и Дмитрий Иванович, к тому же заболел раком. Вера больше всего боялась, что их маленький сынишка останется сиротой, никому не нужный. Бабушек и дедушек к тому времени уже не было в живых, надеяться на сестру Дарью было глупо, она своих-то дочерей любила раз в год, Веру ненавидела. Вся надежда была только на старшую дочь Дмитрия Ивановича. Но Надя не знала ничего о Мишутке. На этом в свое время настояла Вера, скрыла и беременность, и рождение сына. Теперь очень жалела об этом. Но когда Надежда в больнице сказала, что очень любит детей, всегда мечтала о братике, Вера обрадовалась. Очень хотелось верить, что Надя полюбит и маленького братика и, если понадобится, заменит ему мать. Поэтому Вера попросила Дмитрия Ивановича забрать и привезти в деревню Мишутку, который эти дни был с их старыми друзьями Тарасом Петровичем и Белой Андреевной. Вера вспомнила, как плакал мальчик, тянул к ней ручки, когда её увозили в больницу, вырвался из рук плачущей Белы Андреевны, побежал к матери, споткнулся, упал, ушибся, а у матери уже не хватало сил взять его на руки, задыхалась она. Вера расстраивалась, переживала, о чем только не думала: что сынок их может заболеть без них, что будет плакать, искать маму, никто его не пожалеет, не приголубит. Белочка, конечно, ласковая, добрая, но Мишенька – очень своеобразный малыш. Ему рядом нужен родной человек. Вера не могла объяснить этих особенностей своего ребенка, он словно на каком-то подсознательном уровне чувствовал родного человека, не мог долго быть без отца и матери. А что самое ужасное, Вера знала это, её сын чувствовал людское страдание. Этот малыш даже пытался забрать часть боли своей матери. Дмитрий Иванович подобных мыслей жены не одобрял, недоверчиво хмыкал, но тянул со своим обследованием из-за малыша. Теперь вся надежда оставалась на старшую дочь Дмитрия Ивановича.
Дмитрий Иванович и Вера ждали весь вечер Надежду. Она не приехала. Уснул маленький Миша. Спал беспокойно, часто вздрагивал и вскрикивал во сне. Но, увидев рядом мать, успокаивался. Вера волновалась.
– С Надей что-то случилось, – говорила она. – Я чувствую.
Дмитрий Иванович успокаивал женщину:
– Верочка, не надо волноваться. Надюша и не обещала быть сегодня.
– Нет, Дима, я сказала ей о твоей болезни, она сразу хотела бросить все. Не может она задержаться.
– Но это же кино. Сама понимаешь, зрители любят этот сериал, уговорили, может быть, Надю сняться еще в одной серии.
– Нет, – твердила Вера. – Надя не такая.
Успокоения ни к чему не привели. Дмитрий Иванович даже сказал, что Надя в свою мать пошла, такая же необязательная.
– Видишь, она даже не звонит, даже свой телефон отключила, – говорил он. – Закрутилась с делами. Что ты хочешь от нее, она актриса...
– Нет, – упрямо повторяла Вера. – Что-то случилось. Наверно, Жора её увез к себе и не отпускает. Я же просила её прекратить связь с Жорой... Вдруг он её заставляет жить с ним? Не выпускает из своего дома...
– Вера, Вера, да перестань волноваться, – пытался перевести разговор на другую тему Дмитрий Иванович. – Давай лучше поговорим о нашем мальчике. Зря ты не разрешила раньше рассказать о нем Наде.
– Зря, – соглашалась женщина. – Но я тогда очень боялась.
– Кого? Надюши?
– Сестры своей, Дарьи, Надиной матери. Она, когда мы уже были вместе несколько лет, как-то позвонила мне и сказала, что ты все равно к ней вернешься, что ты без дочерей не сможешь жить. Я тогда сказала ей, что тоже рожу тебе ребеночка. А она засмеялась и говорит, что когда я буду беременной ходить, она приедет, подкараулит меня и ударит изо всей силы по животу, или столкнет с какой-нибудь высокой лестницы, я или убьюсь, или рожу урода. Она даже обещала на меня смерть наслать, обратиться к какой-нибудь ведьме и наколдовать. Вот я и боялась, когда ждала Мишеньку, рассказать Наде о своей беременности. Вдруг бы Даше стало известно. Хотя, наверно, узнала она все про нас, сердце-то мое уже во время беременности стало отказывать. А я так надеялась, что моего сердца хватит, чтобы вырастить Мишу. Я же сумела родить.
– Вера! – укоризненно произнес Дмитрий Иванович. – Что ты говоришь? Вырастишь ты нашего Мишеньку.
– Не успею, – горько ответила женщина.
И оба замолчали. Жизнь поймала их в замкнутый круг.
Маленький Миша принес много радости этим двум немолодым людям. Дороже этого крошки у них никого не было. Вера стала суеверная после родов, боялась сглаза, боялась Дарьи. Дочери генерала Федосова не знали о существовании маленького брата, как и их мать. Порой генерал заговаривал о том, чтобы все рассказать старшей дочери, а не отталкивать ее, Вера испуганно возражала:
– Надюша – актриса. Знаешь сколько на ней негативной энергетики.
– Моя дочь – хороший человек, – не соглашался муж.
– Я верю. Но подумай, её окружают разные люди. Это от них идет плохая энергетика. Надя и знать не будет, что принесет её, передаст нашему мальчику. А Мишенька и так беспокойно спит, – вот такую отговорку придумать Вера.
И генерал сдавался, о чем очень пожалел, когда состояние Веры, которая до беременности и не знала, что у неё такие серьезные проблемы с сердцем, резко заболела. Болезнь Веры на два года опередило то время, когда медики заподозрили у Дмитрия Ивановича раковое заболевание. Ему нужно было лечь на обследование, но Вера уже не могла сама справиться с уходом за сыном. Дмитрий Иванович отложил свои болезни. Веру положил в больницу, а сам с малышом временно поселился у старых друзей Авдеевых. Бела Андреевна предложила не только пожить с ними, но оставить малыша, пока сам генерал будет в больнице. Дмитрий Иванович, зная, как болезненно мальчик переносит разлуки с родителями, медлил с больницей.
Надя в это время снималась в очередном сериале. Съемки проходили рядом, в соседней деревне. Дмитрий Иванович сначала ничего не говорил дочери, но потом как вроде мимолетом сообщил, что Вера побаливает. Дмитрий Иванович ни о чем не просил свою дочь, она сама разыскала Веру в районной больнице в Гр-ке, что был в двадцати километрах от Ольхово, где проходили съемки, дом же Веры был в Осинках, на посередине между Гр-ком и Ольхово. Владения Жоры находились между Осинками и Ольхово, в стороне от дороги, в трех километрах от Осинок.
Актриса приехала к Вере среди небольшого перерыва в съемках. Она перед этим говорила с отцом, его усталый голос не понравился актрисе. Надя лишний раз не напоминала о себе. Вера последние два года избегала встреч. Надежда и не навязывалась. Тут же услышав замученный голос отца, который говорил что у него все в порядке, только Верочка слегка приболела, сразу нарисовала себе картину: Вера очень больна, скрывает, поэтому и избегает встреч, а папа просто сильно устал от свалившихся проблем. Наде даже стало обидно – неужели она не заслужила доверия. Актриса попросила Жору довезти её и решительно направилась к гражданской жене отца в Осинки. Дома Веры не оказалось. От соседей актриса узнала, что она уже неделю лежит в больнице. И теперь Надежда думала, что все, наверно, еще серьезнее, чем она думала. Первые встречи с женой отца прошли натянуто, этому способствовало то, что больные и персонал всячески старались поглядеть на актрису. Но постепенно доверие между женщинами восстановилось, и все оказалось еще хуже: и отец болен, и очень больна Вера. О Мишутке родители пока так не сказали Надежде. Решение дочь Дмитрия давно приняла: она будет помогать отцу и Вере, надо будет, останется с ними, будет помогать. Надежда постарается убедить женщину согласиться на операцию. Вот только сразу сказать все это Вере не решилась, Вера же сторонилась актрисы, отделывалась общими ответами "да" или "нет". Но слова о болезни отца решили все. Надя ушла из сериала.
Вера и Дмитрий Иванович обрадовались решению дочери. Только еще надо было её познакомить с Мишенькой, с младшим братишкой. Что скажет актриса, увидев малыша? Согласиться ли она, ведь трудно будет с маленьким ребенком. А Надя вовсе не приехала...
Вера и Дмитрий Иванович спали плохо ночью. Отец думал, что актриса испугалась тех забот, которые свалились бы на её плечи, когда она должна будет остаться с Верой. Рушились все надежды. Дмитрий Иванович без конца вставал, бродил по комнатам, Вера тоже не спала, лежала, открыв глаза, и думала, что придется Мишеньку недели на две оставить с Авдеевыми, самой опять лечь в больницу. Грустных обитателей дома разбудил долгий звонок в запасную калитку со стороны леса ранним утром.
– Это Надя! – воскликнула Вера. – Я знаю! Это она. Она приехала. Я знала, что она сдержит свое слово. Дима быстрее открывай.
– Могла бы и позвонить, – пробурчал отец.
