Текст книги "Я выбираю счастье (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
– Да все я помню, – протянул генерал. – Стаська каждый день наседает, чтобы записать мальчишек на себя. Забудешь тут. Как же!
– Ох вы, мои милые бабушки и дедушки, – обняла Олеська отца, она вырвалась на несколько часов со съемок, чтобы поздравить сестру. – Накрутили, навертели вы в жизни всего, нарочно не придумаешь. Папкины детки свою старшую сестру мамой зовут, родной сын её мужа носит фамилию чужого деда...
– Сашка мой, – сердито поправил генерал дочь. – Чего еще городишь? Да он весь в меня... И похож на меня!
– Твой, твой, в тебя, похож, он тоже генералом будет, – согласилась молодая актриса. – И я твоя дочь. Про нас, пап, надо сериал снимать. Зритель и к последней серии так и не поймет, что к чему. Мама с папой Гвоздевы, сыночки Федосовы. Леночка стала Авдеевой. А какая фамилия, интересно, будет у малышки?
– Фамилия-то понятно, какая будет. Гвоздева. Имя родители никак не придумают, – заметила Агаша. – То Катюша, то Аленка, то Маруся... Саша вчера, когда Станислав спросил его, как назвать сестренку, сказал Манькой...
– Это в честь козы, что ли? – захохотала Олеська.
– Да, так и сказал: пусть зовут Манькой, как козу, – улыбнулась Агаша. – Станислав сразу про Марусю забыл, откуда-то достал словарь с именами, читал, выписывал все что-то, Надюше звонил... Ох, чувствую, без имени останется ребенок. Никак родители имя не выберут.
Словом, Станислав поехал за женой и дочерью один. А имени, в самом деле, они с Надей так и не подобрали. Все, казалось, не то. Хотелось чего-то необычайного, ведь дочка родилась.
Был конец мая. Цвели вишни и сливы. Вся природа радовалась появлению нового человечка. Когда-то мужчина встречал уже своего сына у ворот роддома. Но радости не было, он знал, что Лиза уезжает, да и в душе жило сомнение: а его ли это сын? Тогда он не понимал, что такое ребенок. Это сейчас ему все равно, и ни за какие деньги он не расстанется с беспокойным худеньким Мишей и веселым пузырем Сашей. Это его мальчики, его сыновья. Он привык, привязался к ним всей душой, прилип, как говорит мать. Сердце наполняется гордостью, когда мальчишки называют его папой. Где еще найдешь таких славных парней? А сегодня появится еще одно существо в доме – его дочка. Какое же ей дать имя? Может, назвать Надей, как маму?
Мужчина вошел в просторный холл роддома. Сообщил о своем прибытии. Передал детские вещи. Минут через тридцать распахнулась боковая дверь, и там была Надюша, похудевшая, бледная, но все равно самая красивая, самая желанная, а улыбающаяся медсестра несла белоснежный кружевной сверток.
– Принимайте, папаша, вашу красавицу, – сказала она.
Станислав заволновался, все приготовленные слова моментально вылетели из головы, он торопливо сунул цветы и конфеты жене, сам осторожно взял ребенка. Надя засмеялась, отдала цветы и конфеты медсестре и поспешила за мужем. А Станислав уже шел к выходу. Шел быстро, уверенно, словно всегда носил на руках грудных детей. Сердце в груди стучало часто-часто. Мужчина подошел к машине, передал ребенка Наде, открыл дверцу, аккуратно усадил жену с ребенком на руках на заднее сидение машины. Потом сел рядом.
– Надюш, покажи мне девочку нашу, – попросил он. – Я же еще ее не видел. А в окно не считается. Я все равно толком не разглядел.
Женщина осторожно развернула кружевные уголки белоснежного свертка, и показалось крошечное личико, кругленькое, как у Сашули, поджатые пухлые губки, две маленькие тонкие линии бровок сердито хмурились. Девочка спала. Станислав обнял жену, и оба они застыли перед самым главным в этой жизни, во вселенной, во всем мироздании.
– Ой, – спохватился Станислав. – А где цветы, которые я привез тебе?
– Мне? – переспросила женщина. – Там же, где и конфеты. Медсестре отдала.
– Ну и пусть, – согласился мужчина. – Главное, мы опять все будем вместе. Надюш, а может нам дочку Настенькой назвать?
– Можно и Настенькой.
Дома было готово все к встрече маленького человека. Дедушка с бабушкой, и Агаша, и Олеська с Фаустовским без конца прислушивались, когда машина остановится у их калитки. Авдеевых не было, они были на последнем звонке у Антона, сегодня было двадцать пятое мая. Новорожденную девочку все единогласно признали красавицей, но никто не лез к родителям, не старался взять на руки. Эльга Сергеевна сердито заявила:
– Нечего дышать на ребенка, а то какую-нибудь инфекцию надышите, да и сглазить можете.
– Мы не глазливые, Эль, – пытался противостоять генерал.
Но Агаша поддержала бабушку. И внучка сразу проследовала в спальню. С ней были только отец и мать. Даже мальчиков не пустили. Девочка поплакала немного, Надя перепеленала её пока еще неопытными руками, Станислав давал советы, помогал. Они вдвоем еле-еле завернули малышку в пеленку, ручки оставили на свободе. Девочка упорно их вытаскивала из пеленки. Дочка покушала и вскоре опять спокойно спала в детской кроватке, что досталась ей от братиков, которые особого интереса к сестренке не проявили, больше маме обрадовались. После этого Эльга Сергеевна, заставив всех взрослых надеть марлевые повязки на лицо, разрешила тихонько, буквально на пять минут зайти в спальню. Еще раз все подтвердили, что это самый красивый ребенок. Олеська тайком глотала слезы. Надю освободили от всего, усиленно кормили и в голос твердили: посиди, полежи, отдохни.
Прошло три дня. Жизнь в доме подчинилась новому существу. Девочка была спокойная, плакала нечасто, быстро засыпала. И все не было у нее имени. Дедушка обещал, если в ближайшую неделю родители не дадут имени его внучке, он сам поедет в загс, назовет девочку Парасей Никаноровной, как в его любимой комедии "Трембита", а фамилию напишет Федосова.
Надежда заботилась обо всем, соблюдала режим, строгую диету, ела лишь то, что было полезно для ребенка, но к груди прикладывала дочку часто, не могла слышать ее беспомощного плача. Саша на плач девочки никак не реагировал, Миша тут же бежал за Надеждой. Агаша говорила, что старший братик беспокоится о сестричке.
Сегодня Надя решила, что пора малышке на свежий воздух. Погода стояла теплая, безветренная. Надя решила побыть на улице подольше. И мальчикам хорошо, бегают по участку, играют, гоняет с ними недавно привезенный Станиславом щенок кавказской овчарки Акбар, и малышка так сладко сопит в своей коляске. День разгулялся и был теплым, ласковым по-летнему. Мальчики набегались, играли рядом, копались в песочнице, уставший Акбар задремал. Грелась на солнышке Барса, котят ее удалось раздать.
Была пятница. Станислав вернулся рано. Немного покидал в воздух мальчишек, подразнил Акбара, осторожно поцеловал спящую дочурку, посидел с женой, предложил назвать дочку Любашей, Надя тут же согласилась, потом муж ушел в дом, сказал, что пообедает сам, пусть дети гуляют. Надежда сидела на скамеечке возле коляски, держа в поле зрения и сыновей, и дочку, и за бабушками следила, которые были тут же. Бабушка Эля и Агаша копались неподалеку в земле, они сажали огород. Надежда прислушалась, о чем они говорят.
– Ребенку десять дней, а имени до сих пор нет, – ворчала свекровь. – Вот уж не думала, что Стаську и Надю согласие не возьмет в таком вопросе. Могли бы назвать Элечкой, как бабушку.
– Нет, согласие у них полное, – возразила Агаша. – Надя во всем со Стасиком согласна. Только он сам пять раз на дню меняет решение. Правда, Надюша сказала, чтобы в понедельник имя у девочки было, а то назовет Феклой. Так что через два дня наша красавица приобретет имя.
– Вот-вот! То Парася Никаноровна, то Фекла. А чем плохо Элечка? – не успокаивалась Эльга Сергеевна.
Надежда улыбнулась. Так оно и было. Станиславу хотелось дать дочери необычное имя, а оно не находилось, вот она и посоветовала Феклушу.
Звонок в калитку был неожиданным. Ждали Олеську, но ей давно дали ключи, она знала, что звонком может разбудить девочку. Может, забыла. Все предположения были неверны. Там стояли две красивые женщины, полные противоположности: очаровательная блондинка и яркая брюнетка с живым взглядом черных глаз, рядом с ними такие же противоположные мужчины, интересный блондин был рядом с брюнеткой, а мужественный брюнет, он держал под руку блондинку. Им была нужна актриса Анастасия Деревенская.
– Может, Мария Сельская? – уточнила на всякий случай Эльга Сергеевна, которая открыла калитку, она помнила, что Надежда по-прежнему не хочет даже вспоминать о своем прошлом.
– Нет, нам нужна Анастасия, – ответила, приветливо улыбаясь, брюнетка. – Анастасия Деревенская.
– Надюша, ищут тебя, – крикнула Эльга Сергеевна, решив, что это какие-то друзья невестки, скорее всего по кино, брюнетку она, точно, в каком-то фильме видела, да и блондинка кажется знакомой.
– Пусть заходят, – откликнулась женщина, поднимаясь со скамейки навстречу незнакомым гостям.
Женщины и их спутники шли к Надежде.
– Не может быть, – ахнула Надя, глядя на брюнетку. – Да вы же актриса Ирена Орел-Соколовская. "Дети Лунной богини". Вы красавица ведьма, что кочует из столетия в столетие, из серии в серию. И вас я помню, – Надежда перевела взгляд на приветливую, внимательную блондинку. – Вы в первой серии играли роль красавицы Зоси...
Брюнетка улыбнулась, а блондинка кинула быстрый взор на бывшую актрису, и Надежду словно обволокло теплом, она откликнулась и послала мысленно встречное приветствие, а незнакомка обратилась к своим спутникам:
– Да, мы попали сюда. Ирина, мы не ошиблись. Я это чувствую. Это наша женщина, – она смотрела на Надежду. – Из нашего рода. Мама была права, когда увидела Анастасию Деревенскую в роли Кати-Катерины, она похожа на нашего дедушку Григория, у неё его глаза.
Надежда плохо понимала, что все это означает. А блондинка оглянулась назад.
– А вот и вторая правнучка нашего дедушки Григория, – улыбнулась она. – Только голубоглазая.
В калитку заходила Олеська, весело болтая с Фаустовским. Олеська глянула на гостей и застыла. Молчали в недоумении и остальные. Блондинка продолжила, обращаясь к обеим сестрам:
– Извините, что мы нагрянули к вам без предупреждения, но у нас всего несколько свободных дней. Я вам сейчас все объясню. Нашего дедушку звали Григорием Ивановичем Соколовским. Он встретил войну в Карпатах, на Украине. Отступал со своей частью. В плен попал недалеко от П-ва. Мы, к сожалению, ничего не знали о вашем существовании. Если бы не письмо некой Олеси Федосовой и диск с сериалом "Катя-Катерина", мы бы так и не узнали. Федосова Олеся написала моей сестре, которая в России была известна как актриса Ирина Соколовская, и спрашивала, не родственник ли ей Григорий Соколовский, который воевал и был взят в плен в здешних местах в августе сорок первого, была ли у него до войны невеста...
– К сожалению, дедушка умер давно, сам он уже ничего не сможет рассказать, – продолжила брюнетка. – Наша мама, его дочь, ничего не знала о невесте Григория Соколовского, что была у него до войны. Но когда дедушка умирал, последние часы рядом с ним была я. Он начал разговаривать с Алиной. Алиной зовут нашу маму, его дочь. Я сначала думала: он ждет её. Но потом поняла: что-то здесь не так. Дедушка смотрел вдаль и так ласково звал: "Алинушка, счастье мое, моя девочка, я скоро с тобой встречусь. Я всю жизнь помнил и любил тебя. Твои золотые косы, твои голубые глаза. Почему судьба нас разлучила? Зачем ты умерла так рано?" Но наша мама жива, у нее нет и никогда не было золотых кос, и она никогда не сможет умереть. И я поняла: дедушка говорит о ком-то другом. Я спросила, дедушка рассказал мне, что до войны, когда он служил недалеко от границы, там, в деревне Хл-цы, у него была невеста, Алина Ростиславская. Она вместе с его частью ушла из Хл-цов. Под П-вом тяжело заболела. Дедушка оставил её у местных жителей. Сам буквально на второй день после этого попал в плен. Недалеко от деревни Сосновый Бор остатки их части держали неравный бой, многие погибли, двум удалось уйти, несколько человек попало в плен. В том числе и дедушка. После плена, в сорок шестом году, когда дедушку проверяла контрразведка, он встретил одного из бывших сослуживцев, с которым когда-то начинал службу, он был политруком в их части. У этого офицера когда-то жила здесь бабушка, он бывал в этой деревне, знал немного жителей, он вспомнил про дом лесника и предложил тогда, в сорок первом году, оставить Алину в семье лесника, потому что их дом стоял далеко от деревни. Никто не знал бы, что больная девушка – невеста командира Красной армии. Жена лесника приняла девушку. Дедушка помнил ее имя – Груня, а вот фамилию подзабыл, то ли Коршунова, то ли Орлова, говорил он.
– Беркутова, – вырвалось у Надежды.
– Да, Беркутова, – согласилась Ирина и продолжила. – Именно этого политрука встретил дедушка. Теперь этот офицер теперь служил в органах. От него-то дедушка и узнал, что его невеста умерла. Не выжила Алина Ростиславская. Так сказала женщина, у которой Григорий оставил Алину. Этот офицер самолично спрашивал Груню. Дедушка не поехал в П-в. А зачем? Ведь Алины там больше не было.
– И каково же было наше изумление, когда мы узнали, что Алина Ростиславская выжила и что у неё была дочь от Григория Соколовского, – заговорила блондинка. – Мы решили, что должны обязательно познакомиться с вами. Я и Ирина – внучки Григория Соколовского. Маму нашу зовут Алиной, мы теперь поняли, откуда ее имя. Она родилась поздно, когда дедушке было уже за сорок. Мы решили приехать к вам. К тому же правнучка нашего дедушки оказалась талантливой актрисой. Олеся Федосова нам написала про актрису Анастасию Деревенскую и даже прислала диск. Мы тут же посмотрели фильм с ее участием. Наша Ирина тоже актриса, пусть и бывшая. Она вспомнила, что Майкл Кон приглашал эту актрису в свой фильм, но не успел снять его, так как неожиданно скончался от старой болезни. Ирина лишь потому тогда не успела познакомиться с Анастасией. Как же теперь она откажется от такого знакомства? Да и мне хотелось увидеть вас. Мы уверены, что не ошиблись адресом. Даже тот факт, что единственную дочь свою дедушка назвал Алиной, подтверждает...
Из дома выскочил Станислав.
– Надя! Надя! Саша! – он бросился к забору.
Саша, воспользовавшись, что взрослые заняты разговором, по оставленной неизвестно кем лесенке залез на забор и висел на нем. Миша стоял рядом и пытался схватить братишку за ноги, но было высоко, мальчик не доставал. Саша мог упасть в любой момент, причем в другую сторону, на улицу. Надежда вскрикнула, бросилась к забору, за ней побежали и Ирина, но их всех опередил один из гостей. Рослый, высокий брюнет успел вовремя, Саша уже стал переваливаться на ту сторону забора. Еще чуть-чуть, и мальчик бы упал. Мужчина успел схватить его за ножки. Подбежавший Станислав помог снять с забора испуганного ребенка, который при виде отца басисто заорал и стал искать взглядом мать. Подбежавшая Надежда схватила его и прижала к себе, успокаивая сына. В этом переполохе на какое-то время без присмотра осталась девочка, она тут же заплакала. Ближе всех оказалась к ней блондинка, она качнула коляску и тихим голосом, ласково проговорила:
– Не надо плакать, совсем не надо. Мама здесь. Она уже спешит к тебе. Ты слышишь её? – и сама ответила: – Слышишь. Я знаю. Она уже идет к тебе.
Занятые ревущим Сашей и плачущей девочкой, родители и бабушки забыли про испуганного Мишу. Тот все также стоял под лесенкой, у него тряслись губки. Стоящая рядом с ним Ирина присела, весело подмигнула, обняла малыша и прижала к себе:
– Тебя как зовут?
– Ми-и-и-ша, – прерывающимся голосом ответил мальчик.
– Миша – смелый мальчик, он плакать не будет? – спросила Ирина.
– Н-н-не будет, – всхлипнул мальчик.
– Вот и хорошо, пойдем к маме, – она взяла его за руку и повела к Надежде. – Я же вижу, тебе нужна мама.
Но Надежда уже сама вспомнила про старшего мальчика. Но на руках у неё был упитанный Саша, который все плакал, что на него было непохоже, проснулась дочка, к тому же испугался и Миша. Надежда немного растерялась и поэтому не поспешила к Мишеньке, а шагнула к коляске.
– Мишенька, иди ко мне, мой мальчик, – позвала она и хотела опустить Сашу на землю, но тот вцепился в неё, не отпускал.
Обычно приветливый малыш охотно шел ко всем, а тут уткнулся в плечо и плакал. Было что-то не так. Мальчик не пошел ни к бабушке, ни к отцу, даже к обожаемой им Олеське.
– Мальчик мой, Сашуля, – всполошилась Надежда. – Что случилось? Что у тебя болит? Покажи мне.
Саша поднял головку и показал ручку. Она была сильно оцарапана и даже припухла. Надежде стало даже плохо: а вдруг перелом. Она побледнела. Миша, который всегда чувствовал все нюансы настроения матери, застыл, не дойдя до нее. На его личике отразилось страдание. Ирина присела на скамейку, взяла довольно-таки большого мальчика на руки и стала гладить по спинке, успокаивая его. Мальчик прижался к ней и мелко дрожал. К ним подошел светловолосый мужчина о чем-то заговорил с малышом. Но Мише нужна была только мама. А у нее Саша с больной ручкой. Надежда почувствовала в душе панику: как сразу помочь всем детям, обнять всех и прижать к себе, защитить от всех бед. Но блондинка окинула все внимательным и повелительным взглядом, и Надежда поняла, что она сейчас поможет. Женщина каким-то образом успокоила Мишу, тот затих на руках Ирины, перестал дрожать, даже робко улыбнулся незнакомому дяде и что-то сказал. Блондинка же своими мыслями слегка коснулась проснувшейся девочки, та перестала плакать и улыбнулась склонившимся над ней, обеспокоенным бабушкам, а потом эта красивая женщина сказала Саше:
– Дай, тетя посмотрит твою ручку.
Мальчик посмотрел в её красивые голубые глаза и доверчиво показал свое бобо. Женщина осторожно погладила ручку, что-то прошептала, Саша сразу заулыбался, а та позвала:
– Иди ко мне.
И малыш пошел. Изумленная Надежда отдала ей ребенка. Все возвратилось на круги своя. И этому помогла красивая блондинка. Она как-то сумела всех успокоить, словно проникала в мысли других людей. Но это заметила одна Надежда. Однако облегченно вздохнули все.
– А теперь давайте все познакомимся, – с легким акцентом проговорил светловолосый мужчина.
Он все также стоял рядом с Ириной, гладил по волосам успокоившегося Мишу.
– Этого молодого человека зовут Мишей, – продолжил блондин. – Это я знаю, он мне представился. Меня зовут Георг Игл. А эта очаровательная женщина рядом с нами моя жена, Ирина Игл. Орел-Соколовская её сценический псевдоним.
– А сестру мою зовут Елена, она у нас ведьм..., простите, целительница... – весело заговорила Ирина. – А рядом с ней её муж Николай.
– Мы с Еленочкой Орловы, – улыбнулся брюнет. – Соколовских нет среди нас.
Пришла очередь представляться и остальным. Ирина весело повторяла все имена, пытаясь ничего не перепутать. Выяснила, что это Олеська написала ей письмо, только дала адрес не свой, а сестры. Вдруг неожиданно ахнула Агаша и привлекла всеобщее внимание. Она обращалась к Ирине:
– Вы же младшая стерва... – пожилая женщина смутилась и поправилась. – Вы играли в сериале "Стервы". А потом бросили свою роль и уехали...
– Все правильно, – сказал ее муж. – Ира стала моей женой.
– И вы тот самый миллионер, – улыбнулась Надежда, – за которого вышла замуж актриса Соколовская.
– Главное мое богатство – это моя Ира и наши дети, – ответил высокий блондин. – Остальное мелочи.
– Ну вот,– заметила довольная Ирина, – в России меня помнят. Спасибо вам...
Но Агаша куда-то исчезла.
Гостям удалось запомнить всех и не запутаться в именах. Только у самой маленькой девочки не было все имени. Станислав с Надеждой так и сказали:
– Пока дочкой зовем, дочулей, девочкой, красавицей, а имя не придумали. Трудно, оказывается, дать имя своему ребенку.
– Это непорядок, – засмеялась Ирина и обратилась к Мише. – Давай, дружок, подскажи, как назвать твою сестренку.
– А ты кто? – в ответ спросил её мальчик, он еще не запомнил имени этой красивой веселой тети.
– Я? – подмигнула ему актриса. – Я Ирка.
– Ирка, – повторил мальчик. – Ирка, ты красивая.
И провел пальчиком по тонким бровям известной голливудской актрисы. Станислав тем временем взял на руки дочку. И Надежда поняла, какое имя будет у её дочери. Ирина. У нее такие же полоски бровей, как у Ирины Игл.
– Так как сестренку назовем, мальчики? – не отступала Ирина.
– Ирка, – ответили вместе Миша и Саша.
Все засмеялись.
– А может Леночкой? – улыбнулся муж блондинки, Николай.
– Нет, – не согласился Миша. – Леночка у нас другая.
Надежде стало неудобно, да к тому же здесь был Фаустовский, который до сих пор не знал всего, она поспешила пояснить:
– У нас уже есть девочка Леночка... Авдеева ее фамилия...
Олеська метнула на неё сердитый взгляд. Женщина замолчала. А как говорить, Фаустовский уже насторожился, что-то чувствует. Пусть Олеська сама перед ним оправдывается. Да и стоит ли ворошить прошлое. У Леночки есть замечательная мамочка Белочка.
– Гости дорогие, – неизвестно когда ускользнувшая в дом Агаша вышла на крыльцо и невольно сгладила все неловкости. – Пожалуйте в дом, за стол. Надо покушать с дороги. Чем богаты, тем и рады.
Так встретились потомки Григория Соколовского, зеленоглазого лейтенанта Красной Армии. Так в сорок первом году назывались советские войска.
А девочку все сразу стали называть Ириной. Это имя очень понравилось Мишеньке, хотя, освоившись, он все больше прилипал к старшей сестре Ирины – к Елене. В присутствии этой тети в душе ребенка, что познал душевное страдание, поселился покой. Тетя еще на улице что сделала руками, пошептала, и Миша перестал бояться окружающего мира. Кроме Миши эти пассы заметила лишь Надежда.
Зеленоглазый боец.
На второй день вечером, когда уехала Эльга Сергеевна, Олеська с Фаустовским отправились на съемочную площадку, с ними поехала и Ирина, а мужчины неожиданно собрались и отчалили на ночную рыбалку во главе с приехавшим генералом – этого очень хотел Николай, в доме остались только дети и три женщины. Мальчики мирно играли на ковре, Иришка спокойно спала в своей кроватке, Агаша и Надежда слушали Елену. Она рассказывала про предков Григория Соколовского – род Орел-Соколовских, показывала привезенные фотографии.
– Дедушка Григорий был из знатного польского рода Орел-Соколовских, это род талантливых людей с выдающимися способностями, – говорила Елена. – Каждый использует их по-своему. Ты, – она обратилась к Надежде, – выбрала семью, детей, а могла бы стать величайшей актрисой. Не спорь. Мы посмотрели присланный Олесей диск. Ирина сразу сказала, что ты выдающаяся актриса. Это еще отмечал Майкл Кон. Да и Ирина у нас какое-то время занималась режиссурой. Можно ей верить. Но ты отказалась от своего таланта. Это твой выбор. Наша мама в свое время тоже выбрала детей, но это отдельная история, совсем другая. Я сейчас говорю не об этом. Женщины нашего рода еще и экстрасенсы, они умеют, как сказала бы Ирина, колдовать. Не бойся слов "ведьма", "колдунья", Ира еще не раз тебя так назовет. Не надо бояться этого древнего знания. Им просто надо уметь пользоваться, пользоваться только во имя добра.
– Я и не боюсь, – ответила женщина. – Но пользоваться не умею и не хочу.
А в памяти встало, как она нашла Сашулю среди головорезов Жоры...
Анастасия отдала им мысленный приказ: отдать ей ребенка. Актриса знала, что она сильнее их всех, она подавит их волю. Сколько раз на съемочной площадке она заставляла подчиняться ей не только актеров, но и операторов. Жора и его люди тоже ей подчинятся, и она спасет ребенка. Может, так оно и было, ведь разрешил Жора взять ей ребенка, а может, с Жорой справилась материнская любовь Лизы... Но только Надежда бежала из резиденции Жоры, прижимая к себе Сашеньку. Женщина повторяла, как заклятие:
– Я уйду, я спасу тебя, мой маленький.
Она рассказала это Елене, промолчав про зеленоглазого бойца, что вывел ее из леса. Елена выслушала её воспоминания.
– Вот это и есть наше древнее знание, – сказала она. – Ты смогла его пробудить в минуту опасности. Я ведь сразу поняла, что Саша не твой ребенок. Он самый обычный мальчик. И еще я скажу: ты не станешь пользоваться древним знанием. Оно тебе не нужно. Так?
– Немного не так, – не согласилась Надежда. – В тот день я перестала быть актрисой. Актерство – это огромная трата душевных сил...
– А ты их растратила, спасая ребенка, – сразу поняла Елена. – Ты больше не будешь актрисой. Ты наше древнее знание тратила на дар преображения, на артистический талант. Но больше этого не хочешь и не можешь. Так?
– Это так, – согласилась бывшая актриса. – А Олеська?
– А Олеська останется актрисой. Дар перевоплощения – тоже знание. У твоей сестры он есть. И еще, – Елена немного замялась. – Твои дети. Я хочу поговорить о них. Саша, я уже сказала, самый обычный. Я сразу это поняла. Когда он показал мне свою ручку. А вот Миша... Миша из нашего рода, он очень тонко чувствует боль и страдание. Ему очень трудно. А ведь он еще малыш. Ты не обижайся, сестренка, мы с Ирой решили, что будем сестренкой тебя называть, но я заблокировала его способности. Пусть Миша будет обычным счастливым мальчиком с обычным детством. А то я глянула в его душу... Откуда столько боли у маленького мальчика... Он держался только благодаря теснейшей связи с тобой...
– Так ведь Вера... – Надежда прикусила губу и призналась. – Мать Миши тоже не я. Её звали Вера, это моя тетя... она умерла... Миша сам меня выбрал в матери, еще Вера была жива... Вера признала его выбор... Я всегда пыталась успокоить Мишу, поддержать. Я представляла, как выкидываю всю его боль далеко, далеко. Мне казалось, мальчик это видит и успокаивается...
– Понятно, – протянула Елена. – У тебя, несомненно, есть наши способности. Но ты их тратишь на материнство, на детей.
– Да, – улыбнулась женщина. – Я выбрала семью и счастье, и сердито добавила: – В отличие от Олеськи...
– Сестру не осуждай. Она только внешне счастлива... Внутри ее горят такие страсти...
– И поделом, – не удержалась Надежда.
Она осмелилась и рассказала Елене про Олеську, про Леночку. Елена молчала, потом сказала:
– Пусть все идет своим чередом. Женщины нашего рода сами выбирают свою дорогу. Леночка тоже выбрала себе маму, себе и братику... Только не надо рассказывать нашей Ирине об этом. Она не поймет и не простит. Она же, как ты, актриса. Не умеет жить половинками. А девочку, дочь Олеси, я хотела бы увидеть.
Словно услышав разговор, позвонила Бела Андреевна. Она сказала, что Тарас Петрович и Андрюша уехали на рыбалку, а Леночку не взяли, девочка расстроилась, плакала. Но Бела Андреевна ей обещала свозить к тете Наде, они еще не видели девочку маленькую, вот только, как зовут ее так и не поняли...
– Ириной ее зовут, Ирочкой, – откликнулась Надежда. – Конечно, приезжайте. Мы ждем вас.
Дальше в разговоре наступил перерыв. Его объявила проснувшаяся Ирочка. Да и надо было кормить мальчиков, купать, укладывать спать. Елена с удовольствием помогала. Потом мальчики лежали в кроватках и слушали историю про самолет, а Агаша подоила козу, решила сварить сыр, творога накопилось много. Елена училась этому процессу. Надежда слышала, как она говорит:
– Дева Мария! Как вкусно! Агаша, да вам надо Нобелевскую премию дать за этот продукт. Напишите рецепт. Я обязательно маме расскажу. Мы всегда будем варить домашний сыр.
Разговор об Орел-Соколовских продолжился поздно вечером. Елена достала фотографии.
– Я теперь посмотри на это фото. Это все фантазии Иры. Она с помощью компьютерных технологий сделала фотографии нашего дедушки в молодости, раскрасила их. Миша похож на своего прапрадедушку Григория Соколовского.
Словно что-то щелкнуло в голове Надежды. Как она раньше не видела этого? Яркое компьютерное изображение показало молодого зеленоглазого лейтенанта с лычками на рукавах и воротнике вместо погон, а глаза – глаза были зеленые, как у Мишеньки...Да и Мишенька и похож на него и еще на зеленоглазого бойца из снов женщины...
– Я ведь его знаю, – вырвалось у Надежды, когда она глядела на фото молодого Григория Соколовского. – Это он помогал мне...
Елена удивленно смотрела на Надежду.
– Я знаю его, я видела сначала этого бойца в своих снах, в доме Жоры. Он беспокоился обо мне, просил уйти. Потом вывел меня из леса, когда я убегала с Сашей, но он же забрал у нас и Веру... И все просил о помощи...
Елена смотрела молча.
–Договаривай, – читалось в ее взгляде.
– Дело в том, что этот зеленоглазый боец до сих пор рядом. Я порой вижу его. Он в первую же ночь, как родилась наша дочка, появился и перекрестил маленькую Иришку, словно благословил. Я не испугалась, я знала, что он защищает ее.
– А я думала все, кто же поставил защиту от зла у твоей девочки, – удивилась запоздало Елена. – Дедушка Григорий, оказывается. Правильно говорит мама, мечется его душа до сих пор...
– Да, мечется, – отозвалась Надежда. – Он все просит помочь ему. Я не знаю, как... я не знаю, что его беспокоит...
– Нам надо навестить место его последнего боя. И конечно, могилу Алины Ростиславской, – ответила Елена.
Вмешалась молчавшая до сих пор Агаша.
– Я, Надежда Дмитриевна, сама все вам сейчас объясню. Нет покоя душеньке вашего прадеда по простой причине. Жора построил свой дом на месте расстрела наших солдат, на их кровушке. Говорила я ему, что это страшный грех. Да только Жоре все равно было, да и землю эту он по дешевке купил. Я не могла ходить по дому Жоры, все стоны людей мне слышались. Хоть и собрали косточки, похоронили в братской могиле, но всех-то не соберешь, да и кровью земля пропиталась. Вот и снился вам прадед ваш в Жорином доме, просил уйти оттуда.
На могилу Алины Ростиславской поехали только в понедельник. Станислав был занят, вызвался отвезти всех Дмитрий Иванович, но все равно в одной машине было тесновато, на помощь пришел Фаустовский. С детьми осталась Агаша. Надежда очень дергалась, что оставляет крошечную дочку.
– Но вы же ненадолго, – успокаивала Агаша, – через два часа вернетесь. Не успеет наша красавица проголодаться.
– Я Ирке молока дам, если она будет плакать, – пообещал Саша, он упорно так звал сестренку, как первый раз сказала им Ирина, и пояснил. – От Маньки. У Маньки вкусное молочко.
Все засмеялись, с таким надежным помощником ничего не страшно. Миша по привычке, было, встревоженно глянул на собиравшуюся маму, но быстро успокоился, услышав, что она скоро вернется.
Могилы многочисленных бабушек и дедушек оказались в порядке. Фаустовский пояснил, что это заслуга Олеськи. Она регулярно заезжает сюда.
На могиле Ростиславской Алины стоял все еще крепкий, из лиственницы, крест. Такие же простые и прочные кресты охраняли вечный сон Груни, Тимофея, Анастасии, Алексея, Татьяны, все они были Беркутовы. Здесь же, рядом с дедушками и бабушками, приютилась небольшая плитка с надписью: "Федосова Дарья Алексеевна". Надежда положила цветы.
