Текст книги "Приворотное зелье на единственную (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
– Я беременная женщина, – сказала Лиза. – Меня нельзя волновать. А я переживаю, все думаю, когда ребята наши поженятся. Не надо меня ждать. Я когда рожу, мне вообще будет некогда с двумя детьми пойти на свадьбу. А если еще и Люба родит, то тогда свадьбу придется устраивать без невесты.
Родион Прокопьевич всегда во всем соглашался со своей царицей. И ребята, как их называл Годеонов, тоже согласились. Тем более, что и у Любы уже тоже был приличный живот – к семи месяцам шло дело. Ей был срок рожать через два месяца после Лизы. Родион Прокопьевич пообещал, что больше не будет договариваться, чтобы второго ребенка записали сразу на Мишкину фамилию. Пусть Михаил сам побегает, доказывая, что он отец ребенка, что у малыша должна быть его фамилия. Тогда молодые придумали, что им сделать, чтобы не обойти вниманием Лизу. Свадебный кортеж из загса сразу подъехал к институту, все шумно ввалились в приемный покой. На улице было холодно, стояла зима, февраль месяц. Лиза, осторожно неся свой огромный живот, вышла в сопровождении врача и акушерки и благословила молодых, расцеловала их, пожелала счастья. Распили тут же бутылку шампанского, вручили работникам института вина и конфет, чтобы лучше следили за мамочкой Лизой. Молодой врач, что сопровождал женщину, засмеялся и сказал, что это скорее Лиза за всем следит в его отделении, врачи даже побаиваются её, но шампанское и конфеты взял, заодно позвал Любу сюда рожать, глянув на её тоже большой живот. Лиза постояла совсем недолго со своими ребятами. Она быстро устала. Её посадили в кресло-каталку, женщина пожелала счастья молодоженам, ласково сказала: "Горько", – и попросила весело отгулять свадьбу без неё. "За это не переживайте!" – засмеялась черноволосая Элка-вертолет, что прилетела из далекого А-ка на свадьбу подруги. Она узнала об этом событии от воскресшего Кешки. И теперь, как всегда, чудила и веселила всех. Лизе эта подруга Любаши очень понравилась. Дальше путь лежал в уютный небольшой ресторан, где и проходила свадьба.
Люба к тому времени заметно округлилась, прибавила в весе, прилично потяжелела. Но Михаил все равно нес её на руках из загса. От души смеялась Вероника, вспомнив предсказание Любы, что Михаил женится лишь по одной причине: его жена будет сильно беременна. Подруга предлагала подставить дружеское плечо, посылала своего Никиту на помощь. Элка бегала вокруг, давала тысячу советов.
– Да пусть сама Люба идет, – переживал Годеонов. – Еще уронишь. Слышишь, Мишка! А она ребеночка носит.
– Я? Ни за что не уроню, – отвечал Михаил. – Не дам я Любке больше мной командовать.
– И когда же я тобой командовала? – удивилось Люба, обнимая за шею мужа.
– Всегда, – ответил мужчина. – Ты никогда ни о чем не спрашиваешь. Увидела меня в парке зимой, я слова не успел сказать, что слова, подумать не успел, ты тут же скомандовала: "Ко мне!" И я послушно пошел. Потом дочь родила, опять меня не спросила.
– А ты бы возражал?
– Нет, – ответил мужчина. – Я тебя слушался. И ты слушайся меня.
– Клянусь и торжественно обещаю, – засмеялась счастливая женщина, – во всем и всегда слушаться своего мужа.
Сдерживая обещание, данное Лизе в больнице, от души хохотала и веселила народ незамужняя еще Элка-вертолет. Она с годами стала только красивее, что подтверждало, что недаром в институте её прозвали Афродитой. Сейчас красивая Афродита приставала к Никите, дразнила подругу, хотя Вероника перед свадьбой сделала ей внушение:
– Только посмей посмотреть своим фирменным взглядом на моего Никиту! – говорила она. – Я помню в институте, как ты на мужиках испытывала свои чары. Как глянешь! Кто на месте замирал, кто речи лишался... Не смотри в сторону Никиты!
– Больно мне рыжие нужны, – легкомысленно отозвалась та. – Я короля-блондина ищу. Мне надо только блондина. Говорят, противоположности притягиваются, как плюс и минус. Я и замуж поэтому никак не выйду. Я брюнетка, мужа надо блондина.... А мне все больше темноволосые попадаются, брюнеты.
– И на Мишку не смотри, – ревниво добавила Люба. – Думаешь, я забыла, как ты в студенческие годы испытания постельные проводила...
– Любка, ты что, – большие красивые глаза Элки стали еще больше. – Спроси Мишку! Ничего не было! Мы договорились всем трепать, что переспали. А на самом деле выпили с ним винца и сплетничали сидели, как две деревенские кумушки, косточки вам всем перемывали, особенно Криске. Мишка сразу признался, что ты не сестра ему. Ну как могла я с парнем своей подруги в постель лечь? И, кроме того, я Мишку почему-то всегда воспринимала, как брата. Не интересовал он меня, как мужчина. Даже не знаю почему... Хотя одно объяснение есть. У меня ведь в роду тоже колдуны и ведьмы были, как и у Мишки. Чувствовала я в нем родственную колдовскую душу. Какой с ним может быть секс? Сама подумай!
– Да, а на свадьбе у Кристины ты с кем спала? Думаешь, я не знаю? – Люба явно уличила её. – Кто заменил Кристину на брачном ложе?
Элка покраснела, закашлялась и молчала:
– С Кешкой она спала, – раздался насмешливый голос Михаила. – Ты, Любаш, утешала меня, а Элка в это время обхаживала Кешку. Или Кешка Элку. Не знаю точно. Я не всю ночь был на диване в холле, Элка пожалела меня и пустила в свой номер. А сама к Кешке умоталась. Потом узнала, что ты за него замуж собралась, вот и наболтала Таньке, что переспала со мной в первую брачную ночь, чтобы ты о Кешке не знала.
Люба посмотрела вопросительно на подругу.
– Все так. С Кешкой было. Ну, прости меня, подруженька, я же ни на мизинчик, ни на полмизинчика не могла предположить в день той свадьбы, что ты выйдешь замуж за Кешку, – созналась Элка и добавила: – Зато, Любаш, я Мишке предлагала пойти к тебе. Или тебя привести в мою комнату. Я бы только так это сделала.
– Лучше бы и сделала! – в голос сказали Михаил и Люба.
Все весело засмеялись.
– Ой, девочки, я ведь на всех ваших свадьбах была, кроме Веркиной. Подруга лучшая называется! Не позвала даже! И на Танькину свадьбу я приглашена. Свидетелем там буду. Знаешь, Люб, твой бывший на нашей Людмиле Зыкиной женится.
– Кто? Кешка? – удивилась Люба.
– На ком? – не понял Михаил.
– На деньгах, – засмеялась Вероника.
– На Тане Пузриной, – пояснила Элка.
– Только мелковат против Тани Кешка... – заметила Вероника. – Хотя деньги все недостатки сгладят.
– А знаете, это неплохо, – сказала Люба. – Кешкой можно управлять. Он ведь, в сущности, неплохой.
– Любка, – раздался голос Михаила. – Я ревнивый. Не хвали Кешку!
– Молчу, молчу, слушаюсь мужа, – покладисто отозвалась женщина. – Ты, мой Мишутка, все равно лучше всех...
Элка засмеялась и с очень серьезным видом всем начала говорить, что Таня согласилась стать женой Иннокентия после долгих уговоров: Кешка слезно молил крупную Татьяну улучшить их породу – Пикуновы все, кроме Геры, были невысокие. А Танька большая, крупная, красивая. Нельзя было понять, то ли смеется, то ли шутит она. Но хохотали все, когда Элка бросилась на колени перед Никитой, приказав ему изображать всегда правильную Татьяну, и слезно взвыла:
– Дорогая, будь моей женой, мне нужен твой рост и вес.
– Я согласна, – в тон ей ответил серьезный Никита, – возьми, дорогой, мой рост, вес, меня и мои деньги. Мы будем счастливой парой.
На что Вера тут же отозвалась:
– Дорогие, сейчас дождетесь благословения. Как двину вам двоим сразу! Весь рост уровняю! Не только деньги. Говорила тебе, Элка, не смотри на моего мужа. Вон Мишка выше, он лучше Таньку изобразит, знал ведь её. Его проси стать женой.
– Нет, я уж мужем лучше буду Любкиным, – отозвался Михаил. – Ну этих Пикуновых.
Все хохотали.
В далеком от П-ва городе через месяц прошумела другая свадьба. Женился Иннокентий Пикунов. Его двоюродные братья-здоровяки в один голос признали, что жену он выбрал себе удачно, она у него была крупная, статная, настоящая русская красавица, чем-то похожая на Людмилу Зыкину. А звали ей Татьяна Эдуардовна Пузрина. Таня всю свадьбу старалась держать согнутыми колени, чтобы не быть выше мужа, невысокого Кешки. Вся родня восхищалась Татьяной. В семье Пикуновых любили все крупное, добротное, богатое. Татьяна им очень понравилась. Даже Катьке.
Свидетелем на свадьбе Татьяны была все та же Элка-вертолет. Она уже много лет жила в А-ке, все была не замужем. Про принца на белом коне забыла. Искала теперь олигарха на белом Мерседесе. На меньшее не соглашалась. Во время свадьбы она подружилась с Катькой, отплясывала с ней, на пару пела озорные частушки, потом Элка до невменяемости напоила новую подругу и переспала с её мужем.
Жили Кешка и Таня, к всеобщему удивлению, очень хорошо. Таня была не покладистая Люба. Она спокойно со всеми соглашалась, по-доброму улыбалась и быстро ставила своим занудством всех по местам. При этом заслужила общее уважение: всюду, во всех гостях, была с Кешкой, сколько муж пьет, не следила, говорила, что домой доведет, Кешка обнимал свою большую жену и добавлял: "И донесет, в случае чего". Таня улыбалась, хорошо кушала и хвалила всю еду подряд. Она любила все. При этом молодая жена Иннокентия Пикунова регулярно ходила в гости к любимой тетушке мужа, пила с ней чай, хвалила малиновое варенье, которое та любила варить, с удовольствием брала каждый раз с собой баночку. Тетушка была довольна. "Такая уважительная жена у Кеши, – говорила она, – и простая". Навещала Таня обязательно раз в месяц свекровь, которая последние годы жила в деревне, мыла полы в её доме, кушала с аппетитом борщи, котлеты, обижалась, если мама не наносила ответного визита. Свекрови это пришлось по душе. "Замечательная жена у Кеши", – делилась она радостью с сестрой, той самой, что была любимой тетушкой. "Замечательная!", – соглашалась тетушка. Сдружилась Таня с женами двоюродных братьев, Катька её просто боготворила. С Таней не надо было соревноваться, Таня была богата, тут же обогнала бы Катьку во всем. Но новая жена Иннокентия восхищалась новой шубой Катьки, сделанным ремонтом, отделкой комнат. Катьке Таня очень нравилась.
Не спрашивая мужа, Татьяна сразу забеременела и спустя ровно девять месяцев после свадьбы, родила ему девочку. Крупную, горластую, четыре восемьсот. Назвала Полиной, Полечкой. Кешка чванился, гордился, утверждал, что дочь – вылитая он, вся в Пикуновых. А потом так привязался к ребенку, что ни у кого даже не возникало мысли, что он когда-то не хотел детей. Татьяна растолстела, стала важная, уверенная в себе и еще больше походила на Людмилу Зыкину. А Кешка был доволен. Сбылась мечта Геры: деньги Пикуновых вернулись назад. И не просто вернулись – принесли счастье и благополучие. А что жена не чисто дворянских кровей, так оно и лучше. Потомство здоровее будет. Глянешь на Полечку, сердце радуется: в ней нет ничего от Облонских. Волосы темные, густые, вьются крупными кольцами, глаза карие, большие, а голосок басистый, важный, как у мамы, ножки толстенькие, сильные, стоять уверенно на земле будет дочка. Здоровый и красивый ребенок. Полечка Пикунова в самом деле ни разу не болела, была упитанной, крепкой и самой умной, с точки зрения папы, мамы и бабушки. Уже тогда чувствовалось, что она пошла в бабушку Степаниду.
Когда дочери Иннокентия исполнился год, он вдруг вспомнил, как предлагал первой жене отдать ребенка, чтобы получить деньги, и представил, что ради больших, просто огромных денег отдает свою толстенькую черноволосую кудрявую Полечку чужим людям. Пусть даже на время. И ужаснулся. Он только тогда понял, какую обиду нанес бывшей жене своими словами. Эта мысль не давала покоя Иннокентию несколько дней. Его тревожное состояние заметила даже Таня. Иннокентий ей все рассказал.
– Да, позвони ты Мишке с Любкой, – сказала Таня рассудительно, нисколько не обидевшись при известии, что когда-то Кешка хотел вернуть Любу, – извинись. Любка добрая. Она поймет.
В тот же день Иннокентий разыскал телефон и Любы, и Михаила, звонил, извинялся за свою глупость. Он надоел так всем, что и Михаил и Люба клялись, что простили его. Но Кешке было этого мало. Он приказал дорогой портрет княгини Ольги, работы художника Симонова, подарить Любе.
В доме, что когда-то принадлежал Облонским, жила старая, немного похудевшая, но все еще крепкая Степанида. Единственной её любовью и единственным в жизни мужчиной был непутевый красавец Эдуард Облонский. Старая экономка ухаживала за его могилой, сажала на ней цветы, всем рассказывала, каким был хорошим и несчастным старый грешник. Портрет княгини Ольги она по приказанию дочери и зятя с удовольствием передала семье Дубинец. Степанида ревновала покойного Эдуарда к красивой Ольге, она не любила это портрет, знала, что Эдуард горничную Ольгу тоже не обошел своим вниманием. А Кешка так извинялся за свое идиотское предложение отдать Нюсю чужим людям. Он старался показать, что дороже детей у него никого нет. Его Таня не стала тянуть и должна была вот-вот родить второго ребенка. Кешка хотел мальчика, но и против второй девочки ничего не имел. Он вообще говорил, что у него должно быть трое детей. Он всегда об этом мечтал.
Очередная загадка.
Лиза в положенный срок родила. Двух девочек. Два пятьсот и два восемьсот. Рожала долго, трудно. Годеонов за эти часы весь извелся. Весь день он просидел возле роддома в машине, терзая звонками медсестер и врачей. Лишь через шесть часов малышки появились на свет. Когда Лизе первый раз дали на руки её детей, то сразу поняла женщина, что никакое колдовство ей не нужно. Дочки – самое лучшее, что есть и было в жизни. Но древнее знание не все ушло от женщины. Когда она держала впервые малышек на руках, откуда-то возникли в сознании слова старинного заклятия, устанавливающего защитные кольца, оберегающие ребенка от зла в этой жизни. Его и прошептала Лиза над своими крошечными созданиями. Поставила защитные кольца, так это называлось.
Замирало сердце у Годеонова, когда он видел это обыкновенное чудо природы – крошечных своих девочек. Мужчина первый раз прижал к себе два маленьких, укутанных в пеленки комочка и заплакал. Никогда не плакал Родион Прокопьевич. Никогда. А тут неожиданные слезы потекли сами. Его маленькие дочки была такие беспомощные, такие беззащитные, они еще не умели держать головку, ручки и ножки были слабенькими, худенькими, темные волосики виднелись из-под чепчиков, глазки смотрели неосмысленно на новый для них мир, но это были самые милые сердцу дети. Сердце отца сжалось жалостью. И если Лиза шептала над своими девочками охранные колдовские заклятия, то Родион Прокопьевич на обычном человеческом языке поклялся всегда беречь дочек, не давать никому их в обиду. И эта клятва имела силу не меньшую, чем заговор Лизы. Отец хотел назвать одну малышку Лизой, но жена не согласилась. Девочек назвали Еленой и Людмилой.
Люба через два месяца тоже родила вторую девочку – Елизавету. Малышка, в отличие от своих маленьких тетушек – сестричек Михаила, была крупная, четыре двести, с первых дней поражала всех своим умным взглядом, так считал Михаил. Имя ей дал отец.
– Лиза, и только Лиза, – сказал он жене. – Я так виноват перед моей маленькой мамочкой. Лиза потратила на меня все лучшие годы жизни, а я... Я всегда забывал о ней. Ты хочешь быть Лизонькой, моя маленькая, – обратился мужчина к десятидневной дочке, что спокойно лежала в своей кроватке.
Та открыла свои еще непонятного цвета глазки, строго поглядела на отца и вдруг улыбнулась.
– Согласилась, согласилась наша принцесса, видишь, Люба. Лизонька все понимает, – восторженно зашептал Михаил. – Умница моя. Лиза у нас царица, а дочка наша будет принцессой. Принцесса Елизавета.
Люба улыбнулась. Она любила своего мужа, своих девочек, девочек Лизы и Родиона Прокопьевича. Никогда бы она не подвергла жизнь ребенка опасности ради денег, как это делала её мать – Ольга Кубикова. Лучше бы Степанида не рассказывала эту историю. У Любы никогда не было близких отношений с матерью. А теперь в душе жила еще и обида. Лиза советовала простить мать. Люба старалась, но обида порой выплывала сама собой. А теперь в доме еще поселился портрет княгини Ольги. Он постоянно напоминал эту неприятную для молодой женщины историю и не вписывался в интерьер дома. Даже упал как-то со стены. Слава Богу, никого не пришиб. "Дорогой портрет требует богатого дома", – смеялась Лиза, навещая племянника в его новом доме, что был по соседству с ними. Люба рассердилась и приказала убрать портрет в кладовку.
– Пусть там стоит, на верхней полке, – сказала она. – Я меньше о матери думать буду!
Михаил и Люба жили отдельно. Они перебрались в новый дом через три месяца после рождения второй дочери. Только не туда, куда планировал Годеонов, а в дом с другой стороны. Дом этот купил Годеонов, можно сказать, случайно. Его строил один очень богатый человек. Орлов Валентин. Сначала этот дом строился быстро, потом, когда стены уже стояли, были подведены все коммуникации, появилась крыша, оставалась одна внутренняя отделка, строительство замедлилось. Богатый особняк простоял год, но так и не был внутри отделан. Вскоре на нем появилась большая вывеска: "Продается". А дальше произошло следующее. В недостроенный особняк приехал хозяин с какой-то женщиной. Вернувшийся из города Годеонов и Мишка спутали её с Лизой.
– Что моя царица делает у соседей? – удивился Родион Прокопьевич, увидев, как он решил, Лизу за высокой соседской оградой.
– Лечить наверно, позвали? – высказал предположение Михаил. – А ведь Лиза и так устает. Девочки-то беспокойные, опять всю ночь плакали.
– Плакали, – согласился Родион Прокопьевич.
– Да и нельзя Лизе больше заниматься лечением. Дети чувствуют это, вот и беспокоятся, что мама силы на других тратит.
Годеонов молчал. Он всей душой привязался к своим малышкам. Но вынужден был согласиться, плохо спали дочки, от силы минут по двадцать, даже ночью, постоянно плакали. Лиза не высыпалась. Родион Прокопьевич предлагал по очереди вставать к дочкам: одну ночь он, другую Лиза. Но жена не согласилась. "А как ты работать будешь, Родя? Да и за рулем ты частенько сам сидишь. Спи-ка лучше ты сам в другой комнате". Но на это уже муж не согласился. Так и коротали бессонные ночи возле своих крошек, привыкнув, как и они, спать по двадцать минут. Люба, у которой вторая дочка была спокойная и упитанная, жалея женщину, днем порой забирала всех девочек себе, её дочка спокойно лежала в кроватке, а близняшек приходилось качать без перерыва, чтобы они помолчали хоть чуть-чуть, и Лиза могла хоть немного поспать это время. От няни жена Годеонова наотрез отказалась. Лиза вымоталась, похудела.
– Ну, я ей сейчас задам! – рассердился муж, глядя на женщину, что стояла во дворе у соседей. – Девчонки всю ночь не давали спать, а она.... Совсем о себе не думает.
И торопливо пошел к дому соседей.
– А я добавлю. Ведь сколько раз бабушка объясняла, что нельзя менять свое счастье на древние способности, – в раздумье проговорил Михаил.– Хоть сам колдуй вместо неё. Но ведь не умею.
Не постучав, они решительно вошли в ворота соседнего дома. Лиза, в незнакомом им платье, задумчиво стояла к ним спиной около высокой сосны, гладила её теплый ствол и, похоже, говорила с деревом.
– Лиза! – сердито крикнул Годеонов.
Женщина вздрогнула, обернулась и оказалась не Лизой, а другой, более молодой, но внешне очень похожей на Лизавету Сергеевну. Мужчины смущенно замолчали. Женщина бросила вопросительный взгляд на вошедших в калитку мужчин.
Лиза в это время в недоумении смотрела в окно: её муж и племянник вышли из машины и решительно ушли к соседям, о чем-то сердито говоря. Что им там надо? Попросив Любу посмотреть за девочками, что вертелись в коляске, Лиза пошла следом. Тоже не стала стучать, вошла во двор и увидела Михаила и Родю, удивленно глядящих на какую-то женщину. Эта женщина напомнила Лизе в первый момент Зою, умершую сестру.
– Зоя? – вырвалось у Лизы против её воли.
– Я не Зоя и не Лиза. Меня зовут Алина, – вежливо улыбнулась незнакомка. – Сегодня меня постоянно путают с другими женщинами.
И Лиза поняла, что ошиблась – это не Зоя. И сходство при более близком рассмотрении оказалось небольшим. Вышел из дома мужчина, хозяин недостроенного особняка.
– Аленький мой, – сказал он ласково, подойдя к женщине и взяв её руку. – Это к нам покупатели пришли. Я же говорил, что и мне ты удачу принесешь. Продам я этот особняк недостроенный.
– Не знаю, Валя, – протянула женщина. – Про дом пока никто ничего не говорит. Хотя, я так думаю, они его купят. Поверь чутью ведьмы.
– Ты не ведьма, ты богиня, – мужчина поцеловал её руку и только потом глянул на вошедших.
Взгляд его невольно остановился на Лизе
– Бог мой! Это ты, моя Алька, только спустя десять лет, – удивленно произнес он.
Глаза женщины не отрывались от Лизы. И Лиза почувствовала, как незнакомка внимательно смотрит на неё, видит, что раньше она владела древним знанием, которое теперь частично заблокировано и утратило свою силу, но женщина пытается вернуть Лизе её способности, научить по-новому пользоваться ими. Лиза напрягла все усилия и мысленно послала ответ: "Не надо этого делать! Нельзя мне!" – при этом по её лицу пробежала судорога. И Лиза, и женщина одновременно побледнели.
– Лиза, – крикнул Мишка. – Что ты делаешь? Не смей пользоваться своими способностями! Ты мать! Думай о детях!
И метнул сердитый взгляд на незнакомку, словно запрещая ей что-то. Недаром он был правнуком колдуньи. Мишка все чувствовал и многое понимал. Алина сразу прервала свои попытки.
– Извините, – виновато сказала она Лизе. – Я не сразу поняла, что не должна была этого делать.
– Алька, – приказал Орлов женщине. – Не пугай людей. Это наши соседи. Они, наверно, насчет дома пришли.
– Да, Валя, конечно, – послушно отозвалась зеленоглазая женщина и приветливо улыбнулась Лизе.
И все сразу поняли, что это хорошая женщина, что она приносит людям удачу, как сказал Орлов Валентин. А может, причина была проще – зеленоглазая женщина и Лиза были удивительно схожи. Даже в голосе звучали одинаковые интонации. А сама Лиза чувствовала, что между ней и этой женщиной есть какая-то связь, какое-то родство. Практичный же ум Годеонова моментально ухватился за идею купли этого дома. А что? Строить не надо. Главное, все коммуникации есть. Только отделать остается. А это можно сделать за месяц. И никуда не уедут ребята, и Нюсю не увезут. Михаил пытался сопротивляться бывшему тестю – лишних денег не было. И все же Годеонову не хотелось расставаться с этой идеей. Он просил Михаила не спешить с ответом, подумать. Мишка нахмурился. Лиза, которая сразу поняла, что задумал муж, примирительно сказала:
– Давайте не будем торопиться с решением, все вместе обсудим. Любу спросим. А вы, – она обратилась к соседям, – приходите вечером к нам на ужин. К тому времени мы примем решение и спокойно поговорим.
Сосед вопросительно смотрел на свою зеленоглазую женщину, а та тряхнула темной пышной гривой:
– Придем!
Лизе очень хотелось поближе познакомиться с этой зеленоглазой женщиной, что, кажется, как и Лиза, обладала неординарными способностями. А вдруг это те, о ком рассказывала бабушка Нюша...
И Лиза, и ее сестра Зоя, и погибшая мать, и бабушка Нюша были Соколовыми. Так их называли все. Только в паспортах с стояла др угая фамилия. Мама вышла замуж за Сергея Протертова. И в свидетельствах о рождении так была и записано : «Протертова Зоя» «Протертова Елизавета». Но бабушка Нюша рассказывала внучкам сказку о происхождении рода Соколовых. Якобы от союза О рла и С окола родились первые Соколовы. Почему они стали Соколовыми, а не Орловыми ? П отому что матерью была Соколиха, сильная могучая волшебница. В знак уважения к ней , п рародительнице рода, и стали потомки именоваться Соколовыми . Все Соколовы были волшебниками.
Сказка так нравилась маленькой Лизе, что она , знакомясь с подружками, называла себя Елизаветой Соколовой. Бабушка, когда они перебрались в деревню, объясняла это проще: она-то ведь Соколова, вот и внучка себя так зовет. Словом, прижилась за Лизой эта фамилия.
Настоящий Соколов, прадедушка, отец бабушки Нюши, Евгений Андреевич, в самом деле, происходил из знатного рода Соколовых. Они были очень богаты до революции , но колдунов и ведьм у них в роду не было. Ведьмы и колдуны были в роду его матери Елены. Жаль не знает Лиза ее девичью фамилию.
Сама Елена была обычной женщиной, а вот ее старшая сестра Анна умела колдовать . Но она отказалась от своих способностей, вышла замуж и уехала в Америку .
Мать Евгения , Елена Соколова, блистала на балах и вечерах при дворе и в России, и за границей. Говорили, что она покорила сердце одного европейского правителя. Но Елена очень любила своего мужа. А когда у нее родились дети, дочь Катерина и сын Евгений, то она перестала выезжать в свет, посвятила себя детям, жила постоянно в деревне. Елена Соколова умела все , не колдовала только : она вела дом, следила за хозяйством, при этом богатая и знатная барыня была умелой кружевницей. Ее изделия выставлялись даже на выставках в Париже. Лиза долго хранила одну пожелтевшую кружевную накидку на голову, сплетенную руками далекой прабабушки. Как величайшее сокровищ е , показывала она ее Мишке. Но пожар уничтожил эту память...
По словам бабушки Нюши, революция разметала древний род по земле. Елена Соколова успела уехать за границу с внучкой, дочерью Катерины. Сама Катерина умерла в годы гражданской войны от тифа.
Младший сын Елены Евгений изучал медицину. Это его спасло в годы гражданской войны. Наверно, толика колдовства досталась и ему. Евгений, видя опасность, мысленно внушал своему любому врагу: я не принесу вреда, я помогу тебе. И люди подчинялись. Врач Соколов был нужен и белым, и красным. С красными частями он прошел всю страну. Евгений никогда не стрелял в людей, даже во время боя. А оказывал помощь всем. Н е одного раненного белого офицера он переодел в красноармейскую форму и спас от расправы большевиков , все также внушая очередному чекисту, что это свой, красный . Так именно он помог тяжело больному мужу Катерины, которого должны были расстрелять. Он надел на него форму умершего от того же самого тифа санитара Федьки Кут кина. А Андрея вылечил. От Андрея Евгений и узнал о смерти сестры и отъезде матери за границу. А после их пути разошлись. Андрей Тургенев вернулся в Россию и пропал . Евгений в ыбрал он местом жительства П-к ую о бласть. Здесь когда-то жила его двоюродная бабушка Каролина и ее потомки. Он надеялся найти хотя бы их.
Евгений Соколов стал врачом в небольшой сельской больнице. Один на много километров. Поэтому, наверно, и пощадили его репрессии.
От местного населения Евгений узнал, что старую барыню Каролину расстреляли большевики , а ее дети и внуки успели уехать. Каролина сама так сделала. Она же была ведьма, отвела глаза. Сама осталась, зато спасла остальных.
– В Америке теперь они все, – думал Евгений. – Там тетя Аня живет, мамина сестра. Все к ней поехали. А моя судьба жить в России.
Евгений Соколов жил тихо. Женился на спокойной медсестре Насте, она родила ему дочку Анну. И вот тут прошлое напомнило о себе. У Анны была родинка между пальцами – знак ведомства и колдовства. Его дочка стала наследницей ведьмы Каролины. Это отец понял, когда стал искать могилу Каролины. Евгений приехал с женой и трехлетней дочкой к полуразрушенному домику лесника, который пытался спасти его бабушку Каролину . Врач хотел найти ее могилу. И вдруг дочка пошла сама к трем высоким березам и позвала отца. Да там был еле виден небольшой холмик. Памятника никакого не было. Но Аннушка погладила землю и сказала: «Бабушка». И Евгению вдруг послышался голос его матери Елены:
– Сынок, ты жив! Я тоже жива. И Катя наша жива. Только мы все разъединены. Ищи родных, сынок. Наша сила увеличивается, когда мы рядом.
Аннушка стояла и улыбалась, потом сказала опять:
– Бабушка. Бабушка Лена.
Девочка смотрела в далекое небо. В само мироздание.
– Ей трудно будет, – понял отец.
И призвав все силы, что у него были, заблокировал способности дочери. Опять до него донесся голос матери:
– Правильно сынок. Малышка одна не справится. А я и Анна далеко от вас...
Жена Настя подала букет Аннушке, та положила его далекой прабабушке. Евгению не хотелось уходить отсюда. Но не ночевать же в лесу и заброшенной могилы. Он ушел. А зря. Через день на могилу пришла младшая внучка Каролины – Элла, ей не удалось покинуть Россию с родными...
Елена была родной сестрой Владека Орел-Соколовского. Алина Королева, случайно встреченная Лизой Годеоновой, была правнучкой Владека... И обе они были колдуньями...
Вечером сосед, Орлов Валентин со своей Алиной пришел к Годеоновым. Он галантно поцеловал руки Лизе и Любе, немного повозился с подросшей Нюсей, пришел в восторг от близняшек и маленькой принцессы Лизы и вздохнул, что у него нет своих дочек, только приемный сын. Лиза успела заметить мимолетный взгляд его зеленоглазой спутницы. "Ой, как у них все непросто!" – сразу поняла она.
После ужина мужчины обсуждали продажу дома и еще кое-какие вопросы по бизнесу. Алина разговорилась с женщинами. Люба сразу почувствовала доверие к незнакомой Алине, как когда-то к Лизе. Маленькая Нюся тоже полюбила тетю и лезла к ней на руки, а близнецы в её присутствии неожиданно успокоились, перестали плакать.
– Как бы я хотела тоже родить таких очаровательных двойняшек, – тихо сказала Алина, любуясь девочками, спящими в коляске уже второй час без перерыва.
– А у вас есть дети? – спросила Люба.
– Да. У меня две дочки. Еленочка и Ирина. Старшей двенадцать, младшей десять лет.
– А где они? – осторожно спросила Люба. – Почему не с вами?
Алина грустно вздохнула.
– Они здесь, в П-ве. Но остались с моими родственниками. С моей тетей и братом. У брата тоже есть дочка, вот мои девчонки и не хотят без неё никуда идти. Я сама не местная и тетя моя тоже. Мы с тетушкой давно мечтали посмотреть старинный город П-в. А брат мой с семьей здесь живет. Девочки и тетя здесь, в его доме. Евгений Соколовский зовут моего брата. Жену – Оля. Может, знаете?
– Нет, – кивнула головой Лиза. – Не встречались.
– И здесь я встретила Валю случайно, – продолжила женщина, – мы вместе с ним учились в школе. Он позвал посмотреть дом. Тетушка сказала: "Поезжай..." Вот я и поехала, – и, предвидя возможные вопросы, зеленоглазая Алина грустно сказала. – Валя не мой муж. Вот так-то...
Все поняли: женщина любит этого Валентина, но она пережила какую-то трагедию, в результате которой разлучена с любимым человеком. Спрашивать не стали. Нельзя было. И вдруг у Лизы вылетела фраза:
