Текст книги "Приворотное зелье на единственную (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Думаешь, угонят?
– Могут, – вздохнул Мишка. – А BMV – это мой дом, моя крепость в последние два дня. Я живу в машине. Что смотришь удивленно? Сбежал я от жены.
– Бросил все-таки свою Криску? – удивилась Люба.
– Бросил, – покаянно ответил мужчина.
Женщина неожиданно засмеялась:
– Долго ты терпел. Мы с Элкой и Вероникой спорили перед твоей свадьбой, те утверждали, особенно Элка, что тебя хватит на месяц только.
– А ты?
– Что я? – не поняла женщина.
– Ты сколько лет моей семейной жизни пророчила?
– Я думала подольше, года на два.
– А я задержался на семь лет. С хвостиком. Словом, пока был нужен, меня держали. Я дела вел совместно с тестем, с Годеоновым Родионом Прокопьевичем. Неплохой мужик. Но он сейчас отдыхает уже два месяца с очередной любовницей неизвестно на каких Канарах. Хозяйки, Криста и её матушка, на меня все в благородном гневе, и с одобрения деда Эдуарда и дядюшки Герасима, настоящего хозяина "Империи", меня выставили без всего, – объяснял Михаил. – Формально, все принадлежит старому Эдуарду. Он по бумагам владелец всех магазинов, но командует парадом Герасим. Контролирует все денежные средства. Но машину я купил на свое имя и свои деньги. Я же все-таки тоже работал эти годы. Но, думаю, про машину Криска еще вспомнит, и её придется отдать, Герасим заставит. Родня Кристы крепко держит свое имущество. Вот только Сяпка моя беспородная никому не нужна. Поэтому её со мной тоже выставили.
В голосе мужчины неожиданно прозвучала горечь. Люба не поняла, чем это вызвано. Неужели он так любит свою собачонку? Или обида на жену? Надо было думать, когда женился. Всем было ясно, это брак по расчету. Женщина взяла дрожащее животное на руки.
– Знаешь, Миш, – сказала женщина, опять засовывая Сяпу к себе под шубу, – что зря стоять, поехали, я тебе покажу, где мой гараж, дам ключи от него. Поставишь туда свою крепость. Пользуйся, сколько надо.
Михаил подвез Любу, она показала, где гараж, потом они быстро поднялись к ней на третий этаж, Михаил получил ключи. Ушел. Вернулся он через пятнадцать минут.
– Ты не позвала меня, – сказал он утвердительно.
– Я помню это, – насмешливо отозвалась женщина.
– Но мне некуда деться.
Люба засмеялась.
– Я знала, что ты вернешься. Куда тебе идти еще? И Сяпка твоя у меня осталась.
– Это точно. С Сяпкой я не расстанусь. И она мне верна.
– Ой ли! – насмешливо отозвалась женщина. – Гляди, какая идиллия.
Старый серый здоровенный Любин кот, по кличке Буржуй, важно спал кверху лапами, выставив круглый сытый живот, развалившись на кресле. Сбоку от него между ним и спинкой втиснулась миниатюрная Сяпа. Она больше не дрожала, а дремала, положив изящную головку на передние лапки. Ей было уютно под теплым боком жирного Буржуя. Люба покормила собачонку теплым бульоном, накрошив туда мелко порезанного мяса и белого хлеба. Собачка с аппетитом все съела, присела к удивлению Любы на кошачий лоток, справила свои дела и прыгнула к коту под бок. Тот лениво пошипел, но с места не сдвинулся, только презрительно отвернулся. Вот и спали вдвоем. Сяпе было хорошо, она пригрелась и даже не открыла глаз посмотреть на хозяина.
– Хорошо устроилась, – засмеялся мужчина и подумал: – Мне бы так на всю ночку, под теплый бок. К Любашке! Но меня преследуют неудачи с женщинами. С тех пор, как Криска что-то подлила в мое пиво... Подлила или все-таки мне это показалось?
А Люба говорила:
– Проходи в ванную, Миш, я налила воды уже. Там висит большое махровое полотенце, розового цвета, оно чистое, для тебя приготовила, а переоденешься после в мой спортивный костюм, по ширине он тебе сойдется, но штаны коротки будут, и есть огромная футболка. А свой модный костюм снимай. Вот вешалка. Повесишь в прихожей. Пусть высохнет. Завтра я его почищу. Все принадлежности для ванны сам увидишь. Бери, что больше по душе. Вот только запасной зубной щетки у меня нет.
– Спасибо, Любаш, – признательно ответил мужчина.
Как Люба догадалась, что ему больше всего хочется в горячую ванну. Лечь в воду, и согреться, и просто помыться.
– Да, Люб, я принес ветку, что ты так упорно подбирала в овраге и потом оставила в машине. Вот она.
Он протянул гадальную веточку. Люба только сейчас увидела при ярком электрическом свете увидела, что сорвала. Внизу болталась полуоторванная ветка, потом шел стройный прутик, который через несколько сантиметров раздваивался на две стройные веточки, увенчанные целой кучей мелких отростков.
– Ни фига себе, – подумала женщина. – У меня, кажется, есть шанс выйти замуж и стать матерью-героиней.
Приглашая к себе Михаила, Люба ни на минуту не сомневалось, что спать они будут в одной постели. Она позвала его в свой дом и сама придет к нему ночью. Даже не будет ждать инициативы с его стороны.
– Я хочу мужчину, – сказала женщина сама себе. – И это нормальное желание. Кроме того, несколько лет назад я уступила Михаила Криске. Теперь верну, хотя бы на ночь. Дура Криска. Не понимала никогда, что Мишка не будет её любить. А вцепилась. Даже, что во время первой брачной ночи он сбежал к Элке, её не остановило.
Исполнение второго желания.
У Михаила возникла огромная проблема. Не деньги! Другая! Она пугала больше всего. Мужчину с недавних пор преследовали неудачи с женщинами в постели. Жена, дохлая рыба Кристина, добилась своего: он стал избегать женщин. В самый неподходящий момент всплывало перед глазами её бледное лицо с белыми волосами и белыми бровями и ресницами, её тощее тело, куриные ручки и ножки, и желание заняться сексом с приглянувшейся красавицей напрочь пропадало.
Нынешний побег мужчины от жены не был первым. Михаил дважды уходил и дважды возвращался под давлением тестя и Герасима в семейное гнездо. Герасим, выждав несколько дней, звонил и сухо напоминал про долг. Родион Прокопьевич Годеонов, возвращая блудного зятя, обычно добродушно говорил:
– Ну что тебе надо, Миш? Никто же не запрещает, гуляй, сколько хочешь от жены. Кристине не говори. Но семью сохраняй. Я сколько лет так живу. А потом, ты единственный, кто смыслит в моей системе, реально помогает, а не только контролирует. Без тебя "Империю" я не удержу.
"Империей" называлась сеть крупных супермаркетов, разбросанных по П-вской и близлежащим областям. Магазины приносили хорошие деньги. И Михаил соглашался, он вынужден был соглашаться, он был связан не только брачным контрактом с Кристиной, но и огромным долгом Герасиму. И мужчина возвращался к жене. Спал с ней от силы раз в три месяца, в промежутках имел многочисленные, но кратковременные связи с женщинами. Однако в последние дни желания провести приятные минуты наедине с какой-либо красавицей не возникало. Во-первых, Михаил уже несколько месяцев работал один, без тестя, поэтому сильно уставал. Во-вторых, два месяца назад, как раз перед отъездом тестя, Кристина, зло смеясь, сообщила, что подлила мужу в его любимое пиво приворотное зелье. И теперь этот плебей, так она назвала мужа, не сможет иметь дело с другими женщинами. Мишка тогда только посмеялся, что это полная ерунда. Но Криска, гордо подняв голову, удалилась в спальню, обронив, что теперь не она будет ждать мужа долгими вечерами, а муж приползет к ней на коленях, будет умолять о физической близости.
– Ты знаешь, – закончила Кристина. – Я считаю секс делом постыдным, недостойным человека благородных кровей, это скотское занятие нужно только для продолжения рода. Я пока не планирую рожать детей от тебя. И когда ты будешь валяться в моих ногах, умоляя о близости, я, может быть, окажу тебе милость.
– Такого никогда не будет, – засмеялся Михаил. – Ты знаешь, я могу в любое время, в любом месте, с любой женщиной. Зачем мне к тебе-то идти? У тебя вечно то звезды не благоволят, то благородная кровь протестует, то критические дни наступили, а то и просто очередная депрессия.
– Зато у плебеев это скотская способность на первом месте, с первой попавшейся сучкой, – ответила Кристина, – например, во время собственной свадьбы, что там свадьбы – первой брачной ночи, лечь в первом попавшем месте на диван с подругой жены, лучшей сучкой института, потом продолжить за углом.
– Элка была в отличие от тебя настоящая живая женщина, – не смутился Михаил, вспомнив их с Кристиной свадьбу. – И благородства в ней побольше, и признаков высшей расы тоже. Настоящая дворянка! И рост, и внешность, и фигура! В ней настоящая порода чувствуется, не то что в тебе!
– Врешь! – взвизгнула жена, потеряв на секунду самообладание, но тут же взяла себя в руки. – Она из дворовых девок... Хотя мне, княжне из рода Облонских, все равно. Но ты помни, что отныне ты сможешь заниматься сексом лишь с одной женщиной. Той, которая тебе предназначена свыше. Ведьма использовала очень сильное и древнее заклятие.
– Ой ли? Передай своей ведьме, что её заклятие дало осечку на твоем муже, – язвительно отозвался мужчина и добавил со вздохом: – Сбросила бы с себя благородную дурь, Кристина, стала бы нормальной женщиной, родила бы детей, глядишь, и заклятие не нужно было бы трогать.
– Ты кто? Как твоя фамилия? – высокомерно отозвалась жена. – Дубинец. Из крестьян! Я – Облонская. Княжна Облонская. Я никогда не буду рожать от плебеев по фамилии Дубинец.
Михаил не стал отвечать. Он давно устал от своей семейной жизни. Зачем Кристина в свое время добилась, чтобы они поженились? Оскорблять было ей некого, что ли? Когда-то слово "плебей", которое часто звучало в устах жены, мужчину сильно обижало и унижало. Теперь он научился скрывать свои чувства и смеяться над этим, что сильно раздражало жену. Впрочем, Михаил виноват сам во всем. Думать надо было раньше, когда на последнем курсе играл в казино.
В тот же вечер после ссоры с женой Михаил снял номер в гостинице, пригласил красивую сотрудницу, которая давно ему строила глазки и была согласна на любые услуги. И к своему стыду уснул в постели, как убитый, дожидаясь партнершу из душа. Та обиделась и ушла. Через день неудача повторилась вновь. А потом опять. Михаил с ужасом думал, что стал импотентом. Ну, первые два раза уснул, спал мало по ночам, работы было много, а последний раз понял, что не сможет, и пришлось притвориться спящим. Мужчина обратился даже к врачу. Тот долго беседовал с ним, провел кое-какие тесты и успокоил его, сказал, что это психологические проблемы, что Михаил – настоящий мужчина, полный еще сил, что ему надо просто отдохнуть. Но отдыхать вместо Михаила неожиданно улетел тесть, который отличался поистине богатырским здоровьем и таким же любвеобилием. Женщин у Годеонова было еще больше, чем у Михаила. Криста же в эти дни милостиво распахнула двери своей спальни и сказала, что готова потерпеть несколько минут скотского положения ради мужа. Михаил внимательно посмотрел на неё: на жидкие, стянутые на затылке в узел белые волосы, узкий рот, совсем без губ, так, одна щель, на бесцветные водянистые глаза, тощую фигуру, прямые ноги, всегда широко расставленные, и с досадой отвернулся. Вот уж она точно не вызывала никакого желания. Мужчина стал одеваться, он решил, что больше не останется здесь. Вслед за ним с жалким лаем бросилась подобранная им собачка Сяпа. Кристина ненавидела это безобидное животное, она вообще ненавидела все, что было живым. Сяпа обычно пряталась от хозяйки в комнате Михаила, выбирала темный уголок или забивалась под кровать и тихонько сидела. Но по приказу жены животное выуживали щеткой из его убежища и стали выбрасывать на улицу. Тогда мужчина стал Сяпку всюду возить за собой. И сейчас жена поддала ногой худенькое тельце собачонки, что бежала за хозяином.
– Криска, – остановился муж. – Ты еще и дура. Злая, бессердечная дура. Если бы ты была сильнее меня, я бы тоже сейчас от тебя получил пинка. Ты бы и не вспомнила про свое благородство. Так? Ты трусливая и подлая. И на меня только тявкаешь. Никогда больше я не зайду в твою спальню. Ты мне противна! Я ухожу от тебя навсегда.
– Скатертью дорога, – ответила жена. – К деньгам больше не притрагивайся даже. Я звоню маме. Она быстро все сообщит Гере. Живи на свои плебейские гроши. Деньги Облонских не для тебя.
Мужчина не ответил, подхватил на руки собачонку и ушел.
Его банковские карточки заблокировали в этот же день. Он даже не успел нисколько снять денег, не рассчитывал на столь быструю оперативность Облонских. За гостиницу заплатить было нечем. Два дня Михаил прожил у Сашки Махнова, своего заместителя, исполнительного, но недальновидного человека. Можно бы было напроситься к одной из старых любовниц, но мужчина испугался: а вдруг опять ничего не получится. А Сашка давно набивался в лучшие друзья своему начальнику. На третий день Махнов с повеления Кристининой мамочки, Снежены Эдуардовны Облонской, стал вместо Михаила первым человеком в "Империи" Облонских в отсутствие Годеонова и попросил бывшего друга найти для ночлега новое место. Михаил попросил у него взаймы денег, но тот отговорился, что нет. Вот так и остался Михаил ни с чем: ни денег, ни друзей, и к женщинам не мог пойти.
Эту ночь мужчина провел в машине, в гараже. Потом вспомнил про дом покойных матери в деревне, что была в километре от пригорода П-ва, в деревне Соткино. Да и Лиза жила там, хотя в данный момент она была в отъезде.
– Поеду в Соткино, – решил мужчина, – хоть крыша над головой будет. Хорошо бы, если Лиза уже вернулась. Где же Годеонов? Куда он пропал? Не звонит даже. Развалит все Сашка, развалит.
Но от Годеонова по-прежнему не было никаких вестей. Телефон постоянно был заблокирован.
А погода удивляла. Последние дни стояли сильные морозы. Лишь тридцать первого декабря столбик термометра немного пополз вверх. В машине было спать холодновато. Хоть на вокзал иди. Денег не оставалось практически нисколько, только на бензин, чтобы добраться до деревни. Жаль, но стали мелькать мысли о продаже машины.
В деревенском доме матери было чуть теплее, чем на улице. Там гуляли сквозняки, было выбито одно окно и заколочено досками, старая печь развалилась, а отопление давно вышло из строя. Была еще младшая сестра матери, Лиза. Она очень любила Михаила, и он её. Но Лизы, как и предполагал Михаил, не было дома. Соседка сказала, что она уехала в З-жье. Там были похоронены мать и отец Лизы, и она давно туда собиралась. Ключей от дома Лизы неразговорчивая соседка не предложила, хотя хорошо знала Михаила. Наверно, помнила, как про Лизу забыли в день свадьбы. Михаил не стал сам просить ключи, и вынужден был опять вернуться в машину. Там хоть относительно тепло. В кашемировом пальто мужчине было нехолодно, а вот Сяпка жалко дрожала, тихонько тявкала. Она замерзла и хотела есть. Сегодняшний день собачка питалась молоком и хлебом, что купил ей Михаил. И сам это поел, а так хотелось похлебать горячих щей. Только где взять? Придется поехать в магазин и опять питаться всухомятку, при этом выбрать что подешевле. А телефон тестя упорно молчал. Сашка Махнов уже начал благополучно разваливать дело Годеонова, затеял продажу выгодного объекта, но Михаила к делу теща так и не пустила.
– Нам гулящие плебеи на стороне не нужны, – манерно заявила мать Кристины. – Обойдемся без вас, без Дубинцов. Князья Облонские в силах справиться со всеми трудностями сами.
Был еще отец тещи, старый Эдуард, настоящий владелец "Империи", и Гера, брат Снежены, истинный хозяин. Но те почему-то заняли позицию невмешательства. Эдуард, это понятно, старый уже, инсульт перенес. А почему молчит Гера? Болеет, наверно. Вот Снежена с Криской и старались.
Поэтому в новогоднюю ночь Михаил ехал в тяжком раздумье. Что ему делать? Как сохранить дело Годеонова? Куда пойти переночевать. И Лизы, как назло нет. Уехала прямо на Новый год, не посоветовалась с племянником. А с другой стороны, на что обижаться Михаилу. Сколько обид Лиза перенесла от Кристины. Когда-то не разрешила приглашать её на свадьбу, отказалась знакомиться с ней.
– Нам не нужны деревенские знахарки на свадьбе, – заявила она. – Мы Облонские, а это какая-то безродная Соколова
Тетушка Елизавета Сергеевна Соколова была единственным родным Михаилу человеком. Сколько помнит себя Михаил, столько и Лизу. Всегда она была рядом. Мать его пила. Бабушка Нюша работала, а Лиза всегда рядом, нянчилась, играла, водила за собой. И старше его тетушка была всего на девять лет. Михаил вспомнил, как умерла баба Нюша. Ему было одиннадцать лет. Он боялся, что теперь его отдадут в детдом, плакал отчаянно, а мать лежала пьяная, горе заливала. Пришли соседи, увели к себе Мишку, накормили, уложили спать и тоже говорили о детдоме. Мишка не спал, все слышал, всю ночь ревел тайком в подушку. А утром, о счастье, приехала из института Лиза, худенькая, стройная девушка. Обняла мальчишку, сразу поняла, чего он боится, шепнула ласково:
– Не бойся дурачок. Никому тебя не отдам. Ни в какой детдом не пойдешь. Я останусь с тобой.
И не отдала. А тут и мать немного образумилась. Пить бросила, но уехала на север, решила жизнь свою устроить. А Лиза и ей не отдала Мишку. Учиться бросила, пошла работать. Мать умерла, когда сын учился на предпоследнем последнем курсе института, и доучивала студента опять та же Елизавета Сергеевна, а родного отца Михаил не знал совершенно. И свою тетушку не пригласил Мишка на свадьбу! Уже сколько лет было стыдно за эти слова Кристины. И что хуже всего, Кристина еще несколько раз ухитрилась оскорбить Елизавету Сергеевну. Последний раз это было год назад. Домишко тетушки был в той же деревне, что и огромная дача Годеонова, только в разных концах деревни. Как-то Елизавета Сергеевна пришла за помощью к племяннику, он был в гостях у Годеонова, Лизе были нужны деньги, чтобы сменить проводку. Её замкнуло, чуть не сгорел дом. Кристина, как специально, оказалась в этот день в Соткино, куда не любила ездить. А тут черт её принес, наверно. Мишка с тестем сразу же умотались на рыбалку, Криста воспользовалась их отсутствием и приказала не пускать "эту плебейку" в дом. И ведь скрыла все от мужа и отца. Годеонов с большим уважением относился к Лизе. И Михаил, и Годеонов не любили, когда на дачу приезжала Криста, старались куда-нибудь исчезнуть из дома. Так было и в этот день. Слишком поздно Михаил узнал про этот отвратительный поступок жены, но сразу поехал тогда к Лизе. Та устало поморщилась, сухо просила не напоминать ей это. Она уже нашла выход, деньги от племянника не взяла. А сейчас мужчине ничего не оставалось: или ехать на вокзал и поспать, если удастся на жесткой скамье, или вернуться в старый домишко Лизы, попросить соседей открыть его и там переночевать, другого угла у него не было. А пока Михаил поехал в магазин, в Соткино он так поздно не работал. И вдруг мужчина увидел женщину, стоящую на краю оврага. В длинной шубе, с пуховой шалью на голове, в валенках. Так одевалась тетушка. Она любила шали. Может, это Лиза? Уже вернулась? Что она там делает? Михаил вышел из машины и поспешил туда. Как попала сюда тетя Лиза? Хотя она травница, наверно, что-то собирает. Хотя какие травы зимой? Но женщина стала перебирать ветки, что-то явно выискивая. Точно, тетя Лиза. Для какого-то снадобья ищет что-то, может, кору какую. Вот как тщательно шарит рукой. Михаил незаметно подошел ближе и тихо спросил:
– Вам помочь?
Женщина испугалась, отпрыгнула в сторону, угодила на ледяную дорожку и покатилась вниз. Это была не тетушка.
В овраге, куда скатилась женщина, не слышно было признаков жизни. Мужчина забеспокоился, вдруг что случилось с ней, ударилась головой, лежит без сознания или ногу или руку сломала, сама тогда ни за что не выберется из оврага. А мороз приличный, замерзнет ведь. Он решительно ступил на дорожку и покатился вниз, это было здоров, только ветер свистел в ушах... В овраге никого не было.
– Интересненько, – пробормотал Михаил.– Куда же таинственная незнакомка делась? Может, мне показалось? Или еще куда ледяная дорожка ведет. Непохоже, снег всюду, сугробы. Где же она есть?
Стал оглядываться, оступился и угодил в яму, приземлился прямо на женщину, что лежала там в сугробе.
– Черт побери, – чертыхнулся он.
– И вам доброй ночи, – весело отозвалась женщина.
– Извините, – сконфуженно пробормотал Михаил.
– Ничего, – с юмором ответила женщина. – Полежите немного, если вам удобно. Отдохните минутку.
Это была красивая молодая женщина, и голос был приятный, напоминал кого-то. И Михаил вдруг почувствовал желание заняться с любовью с ней прямо здесь! В овраге! Несмотря на мороз и последние любовные неудачи! Но у женщины были другие планы. Она весело спросила:
– Отдохнули?
Михаил, как дурак, ответил:
– Да.
– Тогда, будьте добры, откатитесь в сторону, я неба не вижу. Да и вы просто тяжелый, честно сказать.
Михаил спохватился, откатился и лег рядом. Ему очень хотелось познакомиться с женщиной.
– Вы, может, ногу сломали, – произнес он, садясь. – Почему вы лежите, не встаете? Замерзнете ведь.
– А лежа лучше небо видно, – ответила незнакомка. – Любуюсь Большой Медведицей, говорю с космосом. Так что сидите и молчите. Не мешайте мне.
Женщина повернула свое лицо к мужчине. Луна светила все еще отчетливо. И тут она его узнала. И он тоже.
– Любка! – обрадовался Михаил. – Кубикова! Сестренка.
– Миша? – удивилась она.
Они оба смотрели лунное затмение. Михаил даже не чувствовал, что его модное кашемировое пальто набрало кучу снега, он промок. Потом оба еле вылезли из ямы, хохоча, стали взбираться по ледяной дорожке, несколько раз упали, пару раз прокатились специально. Было смешно и очень весело. А Любка все переживала, как бы не потерять веточку. Не выпускала из рук.
– Мой талисман это, – отшутилась она в ответ на вопрос мужчины. – Желания исполняет.
У Михаила было замечательное настроение. Он уже тогда, в овраге, знал, что этой ночью будет ночевать на чистом белье, в теплом доме, у Любы. И еще одно ему грело душу: сегодня ночью у него будет женщина. Он точно знал, что спать они будут в одной постели. Много лет назад он потерял Любашу, отдал Пикунову Кешке. Но сегодняшнюю ночь Мишка не упустит. Мужчина незаметно улыбнулся: когда-то в студенческие времена он утверждал, что спит только с теми девчонками, что сами приходят к нему в постель. Люба не пришла, она выбрала роль друга, сестры. А он выбрал Кристу. Нет, неправильно! Криста выбрала его, и Михаил подчинился
Мужчина поставил машину в гараж, поспешил в дом Любы, она не позвала его, не пригласила, но оставила под шубой Сяпу. А без Сяпы он не может уйти. Хотя Сяпка, предательница, даже носа не высунула, пригревшись на теплой груди женщины, когда Михаил уходил ставить машину. Он, кстати, тоже не прочь там погреться. Так что Сяпка все правильно сделала. Мужчина единым духом взлетел на третий этаж. Позвонил. Люба открыла дверь, засмеялась:
– Я знала, что ты придешь.
А в доме уже всюду витали ароматы вкусной еды. Пахло жареной курицей. Михаил всегда любил мясо. Только в его семейном гнезде Криска боролась за правильное питание и в малых дозах. Мясо было объявлено отравой номер один. Расскажи кому, не поверят, что мужчина постоянно хотел есть. Сколько раз свой рабочий день Михаил начинал с гамбургера, перехваченного в Макдоналдсе. И тесть, кстати, тоже, когда Криста ночевала у него. О, как ненавидели мужчины овсянку, что подавалась дома по утрам, как не любили они протертые вегетарианские супы, Михаил даже возненавидел зелень, которую прежде любил, потому что листик салата нередко заменял ужин.
Любаша быстро отправила мужчину в ванну, даже заранее налила воды. Значит, ждала. Крикнула вслед, что дверь ванную не запирается. Но пусть Михаил не беспокоится, она не претендует на его невинность.
– А могла бы, – пробурчал Михаил. – Я нисколько не против. Прыгнула бы ко мне, вместе поныряли бы.
А четвероногая предательница Сяпка спала под боком старого жирного кота, на хозяина не прореагировала, только похрапывала во сне.
– Правильно делает Сяпка. Я тоже сегодня буду спать не один и тоже под женским теплым боком, у Любаши, – думал мужчина, нежась в ванне, наслаждаясь теплом. – И что же получается? Впервые я лягу в постель к женщине в её доме, а не к себе приведу, не в гостиницу. Хотя нет. Я фактически не изменю своим принципам. Люба, я так думаю, постелет мне на диване. А я её туда и приведу, и уложу. Значит, женщина опять в моей постели. Все правильно. Я не меняю своих принципов.
Придя к такому решению, мужчина стал вылезать из ванной. Посмеялся над предложенным костюмом, но он был сухой и теплый. И тапочки широкие нашлись, только в длину были коротковаты. Так и сел Михаил за стол: в спортивных штанах по колено и необъятной футболке и розовых широких тапочках. Люба накрыла стол на кухне.
– Ближе к холодильнику и плите, – смеясь, пояснила она. – По телевизору уже все "Голубые огоньки" кончились. Время три часа. Сейчас опрокинем по бокальчику и спать. Я уже устала что-то.
Мужчина глянул на часы. Точно! Начало четвертого. А на кухне хорошо, уютно, стоит мягкий уголок, Михаил сел на него, окинул стол взглядом. А на столе! Он даже застонал от предстоящего удовольствия. Жареная курочка с румяной корочкой, горячая картошка, посыпанная мелко нарезанным укропом, хорошая, тонко нарезанная рыбка, салат оливье с вредным, так утверждала Кристина, майонезом. Словом, все запрещенные женой к употреблению продукты.
Шампанское пить не стали.
– Я от него лопну, если еще хоть фужер выпью, – заявила Люба. – Я на площади, наверно, ведро выпила. Шуба даже мала стала. А я сама, как тесто от дрожжей. Раздуваюсь на глазах.
Михаил смотрел на неё и автоматически отмечал, что Любаша уже не та худенькая студенточка, которую он опекал. Перед ним была женщина в самом соку, расцветшая самой настоящей женской красотой. Люба пополнела, налилась грудь, шире стали бедра. Да, после тощей Кристины Михаилу нравились все полные женщины. Но в Любе было всего в меру. А в целом женщина была такая уютная, такая домашняя в своем простом ситцевом халатике. Михаил опять почувствовал желание унести её на диван. Но и кушать сильно хотелось. Они выпили водочки и с аппетитом налегли на еду. Люба извинялась, что грела все в микроволновке, что не из духовки курочка, а это уже немного не то.
– Ты что, – отвечал невнятно мужчина, поглощая удивительно вкусный салат, откусывая большой кусок курицы. – Давно я не ел такой вкуснятины. Из чего ты такой оливье приготовила?
– Секрет, – смеялась женщина. – Тайна повара!
От сытной еды и тепла стало клонить в сон. Все-таки странно. И спать хочется, и мысль о сексе не дает покоя. Михаил помог Любаше раздвинуть диван, что стоял в зале, она постелила ему, выдала теплое одеяло, от окон тянуло холодом, пожелала спокойной ночи, ушла сама в ванную.
Принципам изменили оба.
Люба знала, что эту ночь она будет спать с Михаилом. Она это поняла еще в овраге, лежа рядом с мужчиной на снегу. Откуда была такая уверенность, она не могла сказать. Знала и все! И сейчас, когда мужчина уже устроился на диване, а Люба, принимая душ, думала только о Михаиле. Много лет назад она была настоящей дурой, любила ведь его, но заставила подавить свои чувства, пожелала счастья, когда он неожиданно решил жениться на Криске, даже была на их свадьбе, кричала «горько», веселилась, дурачилась. Правда, в тот вечер она встретила будущего мужа, Кешку, который сразу прилип к ней, словно ждал этой встречи. С Кешкой Люба жила хорошо. И если бы он не умер, женщина никогда бы не вернулась в родные места. Но только никогда не понимал Иннокентий, насколько ему верное сердце досталось... Нет, о Кешке сегодня нельзя вспоминать. Сегодня Люба начнет новый этап в своей жизни. Ей нужен мужчина. К ней дважды присватывались после смерти мужа, но она была очень строга. Люба изменится сегодня, станет другой женщиной. Для этого и нужен Михаил. В голову вдруг пришла нелепая мысль:
– Я всегда утверждала, если пущу мужчину в свою постель, то стану его женой. Наверно, поэтому и с Мишкой ничего не получилось. Он принципиально не ходил по другим постелям, всех тащил к себе. Только меня не тронул. А я сама не пошла. А сегодня получается: я Мишку к себе сама позвала. Но в роли мужа я его не вижу – он выбрал Криску. Она не отпустит. Облонские мертвой хваткой держат свою добычу. А с другой стороны, Мишка в моем доме, спит на диване. Я пойду туда. Значит, это все будет не у меня в постели. Все сходится. И я довольна, что наставлю рога девице благородных кровей – Кристине.
Люба вылезла из ванны и стала вытираться. Когда она держала уже в руках красивую шелковую ночную рубашку на тонких бретельках, дверь ванной резко распахнулась. Это был Михаил в нелепых старых спортивных штанах по колено:
– Ничего не надо надевать, – хрипло сказал он и сделал первый шаг к женщине. – Какая ты красивая!
Люба еще владела собой немного и решила поддразнить мужчину. Она лениво изогнулась, показывая себя со всех сторон, выставила вперед обнаженную полную грудь и напомнила своей грациозностью ленивую гибкую кошку. Это была последняя капля. Михаил перестал владеть собой окончательно, выхватил ночнушку и рук Любы, отшвырнул её в сторону, порывисто обнял женщину, сильно прижав её к себе, нашел губы и властно стал целовать их, рука его поползла вниз по спине женщины. Люба чувствовала, насколько он сильно возбужден. Буквально через минуту мужчина оторвался от губ, подхватил обнаженную женщину на руки. Спальня Любы находилась рядом с ванной. Она была ближе. Туда и шагнул мужчина с женщиной на руках. Он бережно положил её на кровать, скинул с себя остатки одежды, быстро лег рядом и опять обнял женщину. Давно Михаил не испытывал столь сильного возбуждения. Он только пару раз поцеловал Любу, руки еще не успели изучить её тело, женщина чувствовала его нетерпение, точно такое же нетерпение овладело и ею:
– Иди ко мне, – прошептала она. – Быстрее.
И сама скользнула под него.
Миллионы ярчайших звезд одновременно взорвались перед ними. Они еще долго лежали, прижимаясь, обнимая друг друга, боясь отпустить. Лишь потом Михаил не спеша стал целовать и ласкать женщину. Люба отвечала тем же. И никому из них не было дела до того, что они изменили своим принципам. Принципы – это глупость. А любовь, пусть физическая, это замечательно.
– Это не сушеная рыба Криста, – мелькнула мысль у мужчины.
– Это не вечно усталый Кешка, – успела подумать Люба.
Страсть вновь охватила их обоих. Оба спешили к наслаждению, к его пику, оба одновременно как можно теснее прижались друг к другу, испытывая все поглощающее удовлетворение.
– Миша, мой Мишутка, – простонала женщина. – Ты лучший в этом мире.
– Люба, моя Любаша, – прошептал мужчина. – Ты прекрасна, ты лучше всех!
Они лежали, обнимая друг друга, боясь отпустить.
