Текст книги "Приворотное зелье на единственную (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Что же вы делаете? Почему к врачам не обратились? Пожалели бы девицу, – упрекнула баба Нюша. – Боитесь разговоров? Зря. Люди поговорили бы и забыли. А теперь может быть поздно...Морфия больше не давай. Не поможет. А вот привыкнуть к нему нетрудно...И не бойся! Никто от меня ничего не узнает.
Герасим уныло подумал:
– И про морфий догадалась. Настоящая ведьма! Мысли читает.
Баба Нюша спокойно подошла, положила руки на голову съежившейся Снежене, та притихла под её рукой. Колдунья поймала блуждающий взгляд женщины, не дала Снежене увести его, тихо заговорила:
– Спи, спи, тебе надо спать. Тебе хорошо, тепло, ты уже спишь. Ты проснешься, тебе будет хорошо.
Глаза Снежены стали закрываться, но, сопротивляясь подступившему сну, женщина вскинула голову, робко посмотрела на колдунью:
– А папа?
– Папа там будет, в своей комнате. Ты хорошая девочка, ты будешь сейчас спать, ты будешь хорошей девочкой. Папиной дочкой. Папа будет тебя любить, как дочку. Ты поняла. Только как дочку. Ты послушная дочка. Слушайся папу, и все будет хорошо.
Снежена уснула. Она лежала спокойная, такая светленькая, такая беззащитная. Гере стало невыносимо её жалко, он в этот момент поклялся, что никогда её не бросит, а поганого Эдуарда, что совратил свою дочь, лишит богатства. После этого Герасим увезет мать и сестру назад, в А-к, где никто их толком не знает. Деньги вернутся Пикуновым, а они позаботятся об Ингрид и Снежене. Там Снежена полюбит хорошего человека, выйдет за него замуж. Жизнь у Облонских наладится. Только вот Эдьку надо лишить "Империи". Пусть он здесь в нищете ковыряется... Детдомовский выходец... Дальше Гера не успел помечтать. Жизнь богата была на сюрпризы. Колдунья своими чуткими руками зачем-то прощупала живот молодой женщины. Что-то хотела спросить, но замолчала, услышав за дверью осторожные шаги. Это подслушивала Степанида и докладывала все Эдуарду.
В комнате было тихо, Снежена спала, и Степанида поспешила к князю Облонскому
Облегченно вздохнул в своем кабинете и Эдуард, услышав долгожданную тишину. Пришедшая Степанида еще больше его успокоила. Он решился и в сопровождении верной Степаниды тихо пошел в комнату дочери, впервые после памятного восемнадцатилетия дочери. Какое счастье! Снежена спала. А внимательный взгляд колдуньи, казалось, исследовал каждую клеточку мозга вошедшего великого грешника. Потом колдунья строго заговорила. Все сразу притихли настолько, что боялись дышать. Герасим и родители Снежены чувствовали: сейчас прозвучит что-то сверхужасное. Но реальность и тут превзошла все ожидания.
– Это временное облегчение, – сказала колдунья, показывая на спящую Снежену. – Раньше вам надо было беспокоиться. Поздно уже. Плод носит ваша Снежена. Срок большой. Сами считать умеете. Дитя, даст Бог, родит она человеческое, нормальное, без отклонений. Может, с этим связаны все её проблемы? У беременных все бывает....
– Что? – ахнула побелевшая Ингрид. – Что? Беременна? Кто? Снежена? Что же делать? Как помочь? Что будет теперь со мной?
И осеклась под суровым взглядом старшего сына. Колдунья повернулась к Ингрид, взгляд той блуждал в рассеянности.
– Что с тобой будет? Как тебе помочь? Никак уже. И я тебе не помогу, нет тебя больше, ты сама все уже решила, – сказала баба Нюша и повернулась к Герасиму: – Вот тебе и придется нести этот крест. Все на тебя.
– А он? – показала на страшного грешника Эдуарда Ингрид. – Ему какой крест надо назначить, чтобы все искупить?
– Ему? – баба Нюша помолчала. – Ему придется жить с дочерью. Всю жизнь. Ты же этого не хочешь! Никто не хочет. Но не изменишь ничего. Работать ты не хочешь и не умеешь. Скоро у вашей дочери появится ребенок. Его тоже придется растить.
Эдуард молчком повернулся и ушел. Заговорила что-то быстро и тревожно во сне Снежена. Колдунья подула ей в лицо. Непонятный говорок оборвался. Баба Нюша стала вставать с дивана.
– Мне пора. Больше я ничего не смогу сделать. Обращайтесь к врачам. Покажите Снежену психиатру... Скажите обязательно про беременность. Да и вам, остальным, его советы не помешают.
– А вы сами пошепчите и над ними всеми, – раздался громкий шепот огромной экономки, – им всем плохо, помогите людям, облегчите им жизнь, они в вас верят. Вы же знаете много заговоров.
– Я и так уже помогла, – ответила Нюша. – Я ухожу. Я могу помочь телу, а душе... Над душой я не властна. Здесь нужны медики. Не колдуны, а врачи. Хотя можете попробовать еще одно средство, мужа найти вашей Снежене надо... Кто знает, вдруг другой мужчина отвлечет девицу от порочных мыслей об отце.
Колдунья в сопровождении Степаниды покинула спальню Снежены. Мать и сын остались в комнате.
– Нельзя нам возвращаться в А-к, – угрюмо сказал Гера. – Никак нельзя. Такой позор...Мы будем молчать, так Снежена проболтается.... Что скрывать от самих себя, плохо с разумом нашей Снежены, она не первая в нашем роду. Дед говорил, были в роду Облонских больные шизофренией... Да пусть в А-ке лучше не знают, что с нашей Снежкой такая беда случилась.
– Пусть не знают, – равнодушно согласилась мать. – Мне уже все равно. Я все для себя решила... Вот закончу родословную Облонских и все... На мне кончается родословная...
– А мужа сестре я найду, – не слушая Ингрид, говорил её старший сын. – Хорошую мысль подала старая ведьма. Забудет сестра старого козла папашу, муж ублажит её...
– Забудешь его, – тоскливо думала Ингрид. – Я тоже пыталась. Нет, далеко до Эдьки другим мужикам... Далеко...
Ингрид больше ничего не говорила. В свое время родственники твердили, что нельзя брать Эдичку в мужья, что он намного её младше, что порченый, нутро у него гнилое, что родственники они. Нет, не послушалась. Теперь расплачивается. Что же, ей путь закрыт в А-к. А там родился внук, Кешка, Степка давно женился, а детей долго не было. Ингрид сына не видела много лет, и внука ни разу, а малышу уже пять лет. И, наверно, не увидит его Ингрид. Она все для себя уже решила.
Колдунью к выходу провожала экономка.
– Зайдите к Эдуарду Григорьевичу, – попросила она, остановившись на полпути. – Он вас ждет. Помогите ему. Снимите грех с его души. Эдуард хороший, просто несчастный, не любит его никто.
– Я не священник, – сурово ответила баба Нюша. – Грехов не отпускаю.
Но огромная экономка не слышала слов колдуньи, хотела опуститься на колени, и баба Нюша зайти согласилась, уж очень жалобно смотрела Степанида. Мудрую женщину отвели к Эдуарду. По взглядам, которыми обменялись князь Облонский и Степанида, баба Нюша поняла: между ними есть какая-то связь. "И с этой спит, старый греховодник! – подумала наблюдательная женщина. – А с другой стороны, это единственно нормальная баба в его окружении, хоть и крупнее его. И, наверняка, любит старого греховодника. Просто так любит. Ни за что. Хотя хорош собою..."
– Что мне теперь делать? – спросил Эдуард старую женщину. – Как жить с таким грехом? Зачем мне жить? Для удовольствия? Больше не хочу. Сыт.
– Для детей, для наследников, – ответила баба Нюша.
– У меня нет нормальных наследников. Откуда им взяться? Сами видели, ненормальное наше семейство. Обезьяны и шизофреники. Для каких детей жить?
– Вы меня спрашиваете? Скажу. Отдайте дочь замуж. Ей нужен мужчина. И рождение ребенка оправдаете, может, и про вас Снежена забудет. Если это её не успокоит, в клинику, немедленно. И еще. Уж не обижайтесь. Сгнили вы все тут. Давно в вас эта гниль. Зачем ты женился на родственнице? Жена ведь твоя родственница?
– Да.
– Чего ты тогда хочешь? Я хоть и ведьма, а не ученый-генетик, но скажу: вырождаетесь вы. Посмотри, какая бесцветная дочь у тебя. У природы уже и красок не хватает на вас. У матери её есть отдельные признаки болезни, у дочери вовсю проявились. Обнови кровь, роди нормального наследника от здоровой бабы. Вот на экономку поглядел бы. Хорошая, крупная баба. Жалеет тебя.
Эдуард повесил голову.
– Есть внебрачные дети? – спросила баба Нюша.
– Не должно быть, – отозвался Эдуард. – Аборты я всем оплачивал, кто предъявлял претензии.... Не жалел денег.
– Вот сам и думай. Живи, расти дочку-внучку...
Получив вознаграждение, колдунья попросила привести красивую горничную.
– Неужели и про неё знает? – похолодело все внутри у Эдуарда. Оказалось, нет.
– Все, Зойка, собирайся домой, – строго сказала колдунья и пояснила удивленным Степаниде и Эдуарду: – Это моя внучка. Нечего ей здесь делать. У неё жених есть. Как после такого дома он на ней женится?
– Бабушка, – пыталась возразить Зоя, – но мне хорошо платят. Нам же с тобой еще Лизу надо растить.
– Домой, – приказала баба Нюша. – Нечего здесь оставаться. Тлетворным духом тянет...
Гера просчитался.
Совет деревенской колдуньи исполнил Гера. Стал искать мужа Снежене. Эдуард и не думал беспокоиться. Он привык, что все за него делают другие. Красивой горничной больше не было в доме. Гера пригрозил, что никаких больше оргий со стороны отчима он не потерпит. Эдуард промолчал. Но из-за проблем, связанными с неадекватным поведением сестры, у Геры совсем не стало возможности заниматься делами «Империи». Его заменил молодой, неопытный, но талантливый финансист Родион Годеонов. Он же был выбран и на роль мужа Снежены. Гере при его таланте ничего не стоило устроить Годеонову крупные убытки. Отныне Родион вынужден был стать фактически рабом Облонских. А заставить жениться на Снежене было нетрудно. Гера показал фотографии, на которых его невеста Зоя была в одной постели с Эдуардом. Родион переменился в лице, не поверил и встретился с невестой. Молчание Зои убедило лучше фотографий. Годеонов дал согласие стать мужем Снежены. Зоя буквально через месяц стала жить с Сашкой Дубинцом из соседней деревни, забеременела, они расписались. Но через два месяца Дубинец сбежал от молодой жены, до него тоже дошли слухи про её работу в доме Облонских. Родители мужа выставили невестку из дома. Зоя вернулась в старый дом бабы Нюши. Не работала, целыми днями лежала на кровати, курила, если дома не было бабушки, в срок родила сына, кормить грудью не стала и запила. Десятилетняя Лиза очень любила маленького племянника. Она заменила мать мальчику, нянчилась, вставала по ночам, когда бабушка болела, гуляла с ним. Он звал её мамочкой Лизой. А Зойка пила. Временами пропадала. Годеонов, чувствуя свою вину, будучи несчастливым в браке, пытался примириться с Зоей. Но он был связан обязательствами, о разводе со Снеженной не могло быть и речи. А быть любовницей Зоя отказалась.
– Хватит, – сказала она. – С богатыми я уже жила. Я теперь бедных люблю.
И после смерти бабушки уехала на заработки на север.
Годеонов, видя, как нуждается баба Нюша, вынужденная уйти с работы, потому что непутевая дочь бросила сына трех месяцев от роду, перебивается с копейки на копейку, помогал им. Деньги передавал с Лизой. Бабу Нюшу он боялся, в их дом не заезжал. И зря. Баба Нюша брала деньги, что приносила в конверте Лиза от Годеонова, плакала и говорила, что виновата Зойка: никто не тянул её в постель Эдуарда. А Годеонов, глядя при встречах в ясные глаза девочки, чувствовал, как теплеет на сердце от этого взгляда.
Шло время. Снежена была женой Годеонова. Гера первый месяц надеялся, что молодой муж заставит забыть дочь об отце. Но не тут-то было.
Снежена после того, как баба Нюша что-то пошептала над ней, успокоилась, не выла, не старалась проникнуть в спальню отца, она часами рассматривала родословное древо Облонских, что выдумала Ингрид, все думала о чем-то. Гера решил не обращаться к врачам. Сестра была покладистая, спокойная. Она согласилась стать женой Родиона. Два месяца выполняла супружеские обязанности, потом заявила Гере, чтобы тот убрал из дома Годеонова.
– Я ношу княжеского наследника, – говорила она, теребя одежду, словно готовилась сорвать её с себя. – Не уберете Родьку, значит, я сама его уберу.
В глазах молодой женщины появился знакомый безумный огонек. И испугавшийся Гера поспешил согласиться. Годеонов откровенно обрадовался этой отставке, семейная жизнь его тяготила, к жене он был равнодушен, даже не обрадовался вести, что она беременна. Но теперь он получил свободу и от жены, и частично от Геры в бизнесе. Через семь месяцев после официального замужества Снежена родила девочку. От врачей и Годеонова скрыли отцовство Эдуарда. Родиону вообще сообщили, что Кристина родилась семимесячной. Врачи внимательно обследовали ребенка. Девочка родилась нормальная, только слабенькая, часто болела. А Снежене был неутешительный приговор: послеродовая шизофрения. Она после родов опять выла, требовала отца. Несколько месяцев женщина пробыла в клинике. Маленькую Кристу растила няня. Вернувшаяся спустя насколько месяцев Снежена оказалась неплохой матерью. Она и Кристина жили в доме Эдуарда. Ингрид не стало после рождения Кристы на второй день. Она приняла большое количество снотворного и не проснулась. Гера стал более мрачным после смерти матери и поклялся извести род Облонских. Он любил по-прежнему сестру, но тихой ненавистью ненавидел Кристину. День изо дня он внушал Эдуарду, что его дочери – больные люди, что надо не оставлять им наследства. Герасим рассчитывал, что Эдуард сделает наследником его, Геру. Эдуард прислушался к советам пасынка и принял решение, увы, не в пользу Пикуновых. Старый греховодник признался Гере, что у него есть внебрачная дочь и первый раз написал завещание на неё. Он был формальным владельцем "Империи". На вопрос Геры, кто его дочь, Эдуард ответил, что ни за что не скажет. Его дочь не должна подвергаться опасности. Она красивая здоровая девушка, и не болобрысая, как все женщины в этом доме, она спрятана надежно от Герасима и Снежены. Мать её воспитывает правильно, в любви к отцу. И Гера стал искать внебрачную дочь Эдуарда. Он проследил судьбу всех смазливых всех служанок, что были в доме. И тут же нашел. Случайно. Он рылся в столе отчима. Среди бумаг Годеонова была фотография женщины. Это была рыжеволосая красавица Ольга, пришедшая на смену Зое. С нее, насмехаясь над манией жены доказать знатность рода Облонских, Эдуард приказал нарисовать портрет якобы прародительницы рода Облонских, княгини Ольги. Не пожалел денег, заплатил самому Симонову. С портрета смотрела удивительно красивая рыжая женщина с янтарными глазами в старинном боярском наряде. Портрет искусственно состарили. Не щадя чувств дочери, которая ревновала отца к горничной, Эдуард назвал картину её именем: "Княгиня Ольга Облонская", – и повесил в своем кабинете. Ингрид уже это мало интересовало. Больной же мозг Снежены все это принял за истину. Она со временем стала считать, что княгиня Ольга с портрета, в самом деле, их прародительница, что это она завещала своим потомкам сохранять чистоту княжеского рода. Но временами Снежена вспоминала, что похожая на княгиню горничная обнимала её любимого отца, и ненависть лютой волной поднималась в женщине. Снежена знала о любовной связи отца и горничной, злилась, поэтому пыталась сжечь портрет во время обострения. Что касается Ольги, она служила в доме Облонских, после того как баба Нюша увела Зою. Это было совсем недолго. Ольга рассчиталась спустя несколько месяцев после смерти Ингрид. Следом ушла и надежная Степанида.
На фото, что нашел Гера, была надпись, сделанная рукой Эдуарда Облонского: "Спасибо тебе, прародительница нашего рода. Благодаря тебе, моя дочка, моя наследница, в безопасности. Я счастлив: у меня растет здоровая наследница, а не белобрысая полоумная девица"... Гера помнил Ольгу, сам на неё поглядывал с интересом. Ольга умела угодить всем, спокойно выполняла обязанности любовницы и горничной, мать тоже была ей довольна, Снежена побаивалась. Ольге очень хорошо платили, но она неожиданно уволилась, и в данный момент у неё росла дочь Люба.
– Ишь, как назвала. Любовь, – недовольно сморщился Гера, ни минуты не сомневаясь, что нашел то, что искал. – Но не бойтесь, я не буду уничтожать семя Эдьки. Хватит грехов в этом доме. Я сделаю так. Сосватаю наследницу Эдьки и Кешку. И Любовь Кубикова станет Пикуновой. И все богатства Эдьки вернутся в нашу пикуновскую "империю". Пусть Эдуард все оставляет своей внебрачной дочери. Я его, пожалуй, поддержу.
Герасим уже все продумал. Вновь вспыхнула мечта вернуть Пикуновым деньги, что неразумная Ингрид подарила Эдьке. Все было придумано гениально и просто. Эдька оставляет наследство внебрачной дочери. Подрастающая Люба станет женой Иннокентия, сына Степана. Таким образом, империя Облонских вернется к истинным хозяевам.
Гера проверил на всякий случай документы всей семьи Кубиковых. И нашел еще несколько подтверждений того, что Любка от Облонских. Ольга вышла замуж за шофера Федора Кубикова, что возил Эдуарда, летом, двадцать первого августа. День рождения их дочери Любы пятого февраля.
– Все ясно, – констатировал Гера, – Ольга была беременна. Эдька красивых горничных мимо спальни не пропускал. А Степанида ему помогала. Федьку же они купили. Не впервой. Уже покупали для Снежены мужа. А с этим еще проще, заплатили и все.
Этот мысли Геры нашли еще одно подтверждение: Облонский преподнес Ольге богатый подарок на свадьбу – помог купить небольшой дом.
Расчет Герасима был верен. Красавица Люба, которая ничего не взяла от внешности и характера Эдуарда, понравилась Кешке, стала его женой. Но Эдуард все что-то без конца менял в завещании. Гера хоть и следил, но с нотариусом старый отчим говорил без него. Улыбаясь, Эдуард в последний раз, поменяв завещание, гадостливо доложил, что все получит та дочь, которая будет одинока и без детей, причем не должна его дочь быть разведенной. В противном случае она ничего иметь не будет. "Ну, если вдова она, то получит деньги", – улыбнувшись еще противнее, произнес старый грешник. В его взоре ясно читалось: ничего не получат Пикуновы. Зря Герасим женил Кешку на Любе! Вот поэтому Иннокентий срочно разыграл свою смерть. Люба стала вдовой. И Кешка, и Гера просчитались – у бывшей жены Иннокентия появился ребенок. Не вовремя погиб Герасим. Он бы не дал родиться этому ребенку.
Завещание старого грешника.
Все собрались в нотариальной конторе, удивляясь присутствию друг друга. Крупная полная молодая женщина пыталась что-то сказать Любе и Мишке, но те уклонились от общения. И пожалели. С удивлением, спустя несколько минут, Люба узнала в этой красивой сероглазой женщине соседку по общежитию в институте – Таню Пузрину.
Люба вообще не хотела ехать в нотариальную контору; когда её убедили, что надо, сказала, что возьмет Нюсю, и пусть все сразу поймут, что она не имеет отношения к покойным Облонским, к их наследству. Михаил не разрешил тащить маленькую дочь в адвокатскую контору. На помощь, как всегда, пришла верная подруга – Вера. Девочка охотно оставалась в большом доме Колечкиных, весело играла с дочками Вероники, которые опекали маленькую подружку.
Началось чтение завещания, Михаил и Люба не успели переговорить с Таней.
– Господин Облонский вам оставил письмо, – начал седой нотариус. – Его он просил прочитать прежде завещания. Что я и сделаю с вашего позволения.
И зазвучали строки письма старого грешника.
Ну что, все стервятники из моей княжеской семьи в сборе? Все прибежали за денежками сироты Эдьки ? Вот сейчас у вас морды вытянутся. А я посмеюсь. Давайте я поговорю с вами и по радуюсь оттуда, сверху. Эт и слова не относя тся к моей внебрачной дочери и тем, кто не связан кровными узами со мной и покойной Ингрид , у кого нет и голубой крови Облонских . Вас я позвал, чтобы доказать, что Эдуард Облонский, или круглый сирота Эдька, выросший в детдоме, не нужный своим богатым дядюшкам и тетушкам, умеет быть благодарным.
Я, Эдуард Григорьевич Облонский, находясь в здравом уме и памяти , завещаю мое состояние следующим людям. Магазин ы «Империя» остаются моему зятю Годеонову Родиону Прокопьевичу в размере 50 процентов, вторые 50 процентов второму зятю Дубинцу Михаилу Александровичу. При условии, что они ни копейки денег не позволят истратить своим благородным дурам- женам с их протухшей голубой кровью : моей дочери Снеж е не и то ли дочке, то ли внучке Кристине. И пусть мои благородные дочки-дуры учатся уважать своих работяг мужей. Вы уж простите, мужики, что пришлось вам та к долго терпеть своих дур - жен и их кликушество по поводу знатности рода с голубой кровью . Я тоже их терпел долгие годы.
Теперь речь о деньгах.
Пять процентов с доходов моего капитала я завещаю деревенской колдунье Анне Соколовой или её наследникам . Эта мудрая женщина пом о гла мне не сойти с ума в трудный момент . Когда все осуждали меня , она подсказала, как найти смысл в жизни, она указала на ту , кто может родить мне хорошего здорового наследника , за что я был ей благодарен всю оставшуюся жизнь. Это благодаря ей у меня есть дочь, хорошая, красивая девушка.
Также пять процентов доходов со своего капитала я оставляю Кубиковой Ольге Ивановне или её наследникам. Я б лагодарен этой красивой женщине за честность, за то, что помогла скрыть от моих хищников- родственников рождение моей любимой дочери . Б лагодаря Ольге я познал недолгое счастье с о Степанидой Захаровной Пузриной , здоровой нормальной женщиной, которая меня жалела и любила просто так, а не за деньги или знатность, она же родила мою единственно здоровую наследницу , мою любимую дочь Татьяну Эдуардовну Пузрину . Ольга Кубикова помогла скрыть от моих сумасшедших родственников рождение моей настоящей дочери, взяв на себя и своего ребенка, к которому я ни имею никакого отношения, их ненависть.
Ос тавшиеся девяносто процентов доходов с моего капитала и сам капитал я оставляю моей дочери Татьяне Эдуардовне Пузриной, рожденной экономкой Степанидой Захаровной Пузриной . Я не был гнилым, как сказала деревенская колдунья баба Нюша . Гниль в род Облонских принесл а Ингрид со своими детьми и больной наследственностью . Им я не оставляю ничего. Мой дом, мое семейное гнездо я оставляю моему пасынку Герасиму Пикунову . Это он виноват в инцесте. Пусть живет в этом доме и каждый день вспоминает страшный вечер восемнадцатилетия его младшей сестры Снежены. Пусть он содержит Снежену и Кристину. Это и его грех. Степанида видела, как он подсыпал кокаин в водку нам всем, после чего все и случилось.
Пикуновы! Гера и Кешка, вы просчитались во всем . Я смеюсь, я хохочу над вами. Иннокентий, ты женился не на той. Как же я торжествовал на свадьбе нашей благородной дуры Кристины, когда Кешка стал обхаживать Любу и не обратил внимания на истинную наследницу , на мою красавицу дочь Таню . Да, Гера, если ты вдруг помрешь раньше меня, я дом завещаю тогда твоему Кешке. Это ему вместо всех денег.
Подписываюсь под всем этим покойник и страшный грешник Эдуард Облонский.
Наследники.
Иннокентий Пикунов неожиданно повеселел после прочтения завещания. В голове его лихорадочно складывался хороший новый план. Крупная приятная женщина оказалась внебрачной дочерью Эдьки. Татьяна Пузрина звали её. Иннокентий вспомнил, это она была свидетельницей на свадьбе Кристины. Эдька все с ней разговаривал, не лез, не щипал за задницу, как других, а именно говорил, Иннокентий это помнил. Татьяна красивая, но совсем на Эдьку не похожа, чувствуется, спокойная, рассудительная, надежная. Голос низкий, грудной. На молодую Зыкину похожа. Хорошей женой Таня будет. Большая, крупная. Вот только в ней кровь Облонских есть. «Ладно, детей рожать мы с ней не будем», – решил Кешка. Для него вопрос будущего был уже решен. Он женится на наследнице покойного Облонского, и большая часть денег вернется к Пикуновым.
Люба ничего не понимала во время чтения завещания. Какие пять процентов, за что? И не грозит ли это её маленькой Нюсе? Михаил, заметя её волнение, взял за руку, слегка сжал пальцы женщине.
– Не волнуйся, я с тобой, – шепнул он. – Все хорошо!
И Люба успокоилась.
После прочтения завещания наследница Эдуарда подошла к Любе и Михаилу: все-таки были когда-то студентами одного института, даже друзьями. Бывшие соседки по комнате обнялись и поцеловались.
– Мишка все-таки женился на тебе, – по-доброму улыбнулась Таня. – Я всегда знала это.
– Женился. Я куда я мог деться от Любки, – подтвердил Михаил.
– У нас и дочка есть, – похвасталась Люба. – Нюся. Ей скоро годик.
Таня сказала, что её мать очень хочет поговорить с Любой. Женщина замялась в нерешительности, она не хотела приглашать наследницу Эдуарда к себе, но стоящая рядом Лиза решила этот вопрос за неё: мудрая тетушка Михаила предложила всем пойти в кафе, посидеть и поговорить. Михаилу и Родиону Прокопьевичу надо было уехать, звонила Изабелла, что-то кричала сердито в трубку. Годеонов сказал, что подъедет сразу, как сможет. Михаил обещал поехать с ним, помочь, но, так как с женщинами в кафе собрался и Иннокентий, Мишка задумался, не знал, как сказать, что не оставит Любу одну, без себя, в компании её бывшего мужа Кешки. Выход нашел все понявший Родион Прокопьевич. Он о чем-то переговорил со своей царицей и попросил верного шофера Тимофея остаться с женщинами, не сводить с них глаз, особенно с Любы, даже сидеть рядом. Михаил скрепя сердце согласился и поехал с Годеоновым в офис на такси. Тимофей выполнил приказ в точности. В кафе сидел между Любой и Лизой и на все просьбы пересесть отвечал:
– Родион Прокопьевич приказали быть рядом сразу с Лизаветой Сергеевной и Любовью Андреевной.
Лиза смеялась и убеждала Любу успокоиться, все равно Тимофей с места не сдвинется, уж она-то это знает. Проверяла. Степанида Захаровна спокойно на все это смотрела, довольно улыбнулась, видя, что к её незамужней дочери подсел хорошо одетый Пикунов, племянник покойного Герасима, явно за ней ухаживает. Практичный ум бывшей экономки уже предвидел свадьбу. Пора Таньке замуж, давно пора. Полнеть уже начала. И возраст поджимает. Официанты быстро обслужили их столик. Таня и Степанида взяли себе основательно покушать, Люба ограничилась мороженым, Лиза поморщилась от запахов еды и попросила только сок. Кешка был щедр, обещал заплатить за всех, на что Тимофей сказал:
– Мы сами заплатим.
– Да, ладно, я угощаю, – ответил Иннокентий.
Но верный Тимофей проговорил:
– Михаил Александрович ничего не велели брать от вас и ничего вам не давать. Мы сами заплатим.
Люба и Лиза засмеялись, Лиза попросила принести обед огромному Тимофею. От еды мужчина не отказался.
Все быстро перекусили, и бывшая экономка начала свой рассказ. Она хотела, чтобы Люба знала, за что был благодарен Эдуард Григорьевич Ольге Кубиковой, матери Любы.
После страшной ночи, когда Эдуард Облонский сделал женщиной собственную дочь, все перестали с ним общаться, шарахались, как от прокаженного. Все словно забыли, что у Снежены были большие проблемы с психикой и до этого, что Ингрид была там в это время и не остановила дочь и мужа, что Гера подсыпал в вино кокаину. Лишь огромной Степаниде, которая знала буквально обо всем в доме, было жалко хозяина. Винить, считала она, надо Герасима, который подсыпал какого-то порошка всем в вино, после этого началась дикая оргия, а Гера ушел и приказал уйти Степаниде. Она бы уж не позволила этого безобразия. Но тогда Степанида об этом промолчала. Платили в этом доме хорошо, где она еще найдет такое место. Экономка жалела и пыталась успокоить убитого всем произошедшим Эдуарда. Никому бы даже под страшной пыткой эта огромная женщина не призналась, что любит своего красивого и несчастного хозяина. В одну из ночей она услышала сдавленные рыдания. Раскладушка экономки стояла возле двери в спальню Облонского. Она пошла туда.
– Вы ни в чем не виноваты, Эдуард Григорьевич, – сказала женщина и рассказала про порошок.
– Это меня не оправдывает, – проговорил Эдуард, – и ничего не меняет. Я совершил страшный грех.
Они разговорились. Князь Облонский рассказал много в ту ночь: как умерла его мать, как он ждал её двоюродного брата Герасима Матвеевича Облонского, чтобы он забрал его к себе и не дождался. Вместо этого пришли чужие люди и отвели мальчишку в детдом. Там и вырос Эдуард. Говорил о своем решении найти богатую жену, о том, как обхитрил отца Ингрид.
– Ко мне даже никто не приезжал, когда я жил в детдоме, – жаловался он. – Конфетки не привезли за все годы. А так хотелось порой чего-нибудь вкусненького. Я ненавижу за это всех Облонских. Да, я женился на Ингрид, чтобы не думать о деньгах, но я не любил её, не люблю и свою дочь. Бог меня за это и наказывает. Вот ты, Степа, ты простая русская баба, скажи, неужели я так отвратителен, что меня нельзя было просто пожалеть в детстве или сейчас поддержать? Всем только нужны деньги. А кому я нужен? Мне очень плохо.
Степанида обняла своими большими руками князя, обняла просто, по-матерински, прижала к своей необъятной груди, он расплакался, как ребенок.
Эдуард полюбил экономку. В его любви к Степаниде было мало страсти, он был благодарен этой женщине за то, что приняла его таким, как есть, со всеми недостатками, жалела его по-матерински, по-бабски. Он мог ей пожаловаться буквально на все, потом прижаться, пригреться к могучей груди, и грешнику становилось легче. Да к тому же это был тот период, когда Эдуард остался без женщин. А такого он не мог долго выдержать. Даже когда появилась Зоя, князь Облонский продолжал делить иногда свою постель с огромной экономкой. Степанида прощала ему и появившуюся Ольгу. Итогом этой любви стала беременность Степаниды. Она была готова сделать аборт, если это прикажет Эдуард Григорьевич. Тот, ни минуты не сомневаясь, сказал:
– Нет, Степочка, будешь рожать. Ты здоровая крепкая баба. Пусть после меня останется здоровый наследник или наследница. Ты вырастешь своего ребенка хорошим человеком. Он унаследует все мои деньги, но не фамилию. Пусть Облонские исчезнут. А то объявили себя князьями. И надо сделать так, чтобы никто не знал о тебе и нашем ребенке. Я придумаю, как это сделать. Но тебе придется уйти из этого дома.
И Степанида с радостью согласилась. Ей было уже за тридцать, на замужество надежды не было, так хоть ребеночка родить. А деньгами обеспечит Эдуард.
На помощь Облонскому пришла Ольга Арсеньева, красивая, расчетливая особа, что работала после Зои горничной у Ингрид. В те дни различные слухи ползли об Облонских, никто не хотел идти работать в этот дом, согласилась Ольга Арсеньева, которая мигом смекнула, что может вытребовать хорошую зарплату. Так и случилось, Гера готов был платить какие угодно деньги, он видел, что Ингрид что-то задумала, за ней надо присматривать. Мать несколько раз пыталась убить Снежену – сталкивала её с крутой лестницы, сама не раз стояла на крутом берегу реки, словно примериваясь к чему-то страшному. Степанида не успевала одна за всем следить. Так что новая горничная была очень вовремя.
