Текст книги "Альтернативная концовка (СИ)"

Автор книги: Ольга Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

–Глядя на вас, у меня почему-то возникает именно это желание, – себе под нос буркнул меджай, хмуро передавая девушке родной меч. Сам Хаби довольствовался не особо надёжной защитой второй дубинки громилы Алефа. Силач-разбойник просто сделал вид, что не заметил, как бесцеремонно меджай вытащил оружие из подсумков на его верблюде. Скудные мысли громилы в тот момент были заняты противниками.

Сигналом к атаке чёрным противникам послужил последний торжественный раскат грома. Они бросились на жертв одновременно с разных сторон, как будто впервые действовали таким числом против кого-то. Образовалась невообразимая толчея и неразбериха – головешки сталкивались, наступали друг другу на ноги и, порой, на руки ("Неплохо бы и на голову", – размечтался Хаби).

Образовавшаяся толчея давала вызвавшимся героям некоторые, пусть и небольшие, преимущества. Алеф описывал дубиной широкие круги, со своей высоты в пять с лишним локтей с непринуждённостью сшибая противникам головы. Хаби успешно прикрывал слабую часть каравана, практически бездействующую, за исключением, может быть, мальчишки-погонщика: сорванец приладился обстреливать противника из рогатки угольками, которые ненамеренно выбили сражающиеся из костра. Без должного внимания пламя постепенно угасало, грозя в любой момент оставить смертных один на один с мраком и его порождениями. Тяжело вспарывая мечом воздух, принцесса без конца натыкалась взглядом на костерок и по привычке покусывала губу. "О, Бастет, всемилостивая богиня, неужели ты оставишь свою верную дочь без света, когда он так нужен?" – мысленно возносила молитвы Неджем. Её внимательный меджай в который раз перехватывал удар, грозящий опасностью засмотревшейся принцессе, и клял "царскую макаку" последними словами за то, что не остался и не увёл невесту фараона подальше: возись теперь с ней.

–Проклятая жертва гробницы! – ворчал старый разбойник, успешно скрываясь за тюками с поклажей на некоторое время. Его налитые кровью глаза сверкали поверх ненадёжной загородки, прожигая спину Кти. – Сиди-сиди на своём месте, сиди: скорее попадёшь в когти демонам!.. Эх, мальчишку только жалко: слепая девчонка его околдовала, погибнет теперь... кто будет тогда погонять наших верблюдов?

Словно в ответ на старческие причитания испуганно взревели доблестные корабли пустыни, раздираемые на части злобными головешками. Один из них всё-таки успел вырваться и, припадая на правую переднюю ногу, рванул в ночь. Слепая колдунья буркнула что-то себе под нос и выбросила в сторону костра пальцы, сложенные щёпотью. Умирающее пламя полыхнуло так, что сражающиеся брызнули в разные стороны. Оказавшиеся ближе всего к костру демоны вспыхнули, точно тростниковые палочки, и были испепелены в мгновение ока.

–Кти! – погонщик обратил восхищённый взор на слепую сказительницу.

–Пригнись! – хрипло крикнула рабыня и подалась к мальчишке. Девушка успела толкнуть погонщика на песок раньше, чем сверху на неё накинулся демон. С жадностью схватившись в добычу, злой дух принялся рвать на ней одежду. Кти громко закричала и рванула из когтей головешки ногу. От бедра почти до щиколотки протянулась глубокая рваная борозда, стремительно налившаяся кровью. Но демон не спешил отступать. Он уже почуял запах человеческого ужаса и теперь обязан был выпить его до конца: таков был приказ господина и повелителя.

–Отстань от неё, ожившая головешка! – тонким от отчаяния и собственной храбрости голоском пискнул погонщик, схватывая первую подвернувшуюся под руку палку и кидаясь с ней на демона. С ожесточением ударяя противника, мальчишка ловко (сказывалась многолетняя практика в качестве мелкого воришки в банде старого разбойника) увёртывался от смертельных взмахов длинных когтистых лап, которыми демон отмахивался от парнишки как от назойливой мошкары.

–Мы так долго не продержимся! – выдохнула в спину Хаби принцесса, в очередной раз закрытая им в момент прямой угрозы своей жизни. – Сделай что-нибудь!

–Тем и занимаюсь с самого вечера... – вяло огрызнулся меджай и с трудом удержался, чтобы не расхохотаться при виде маленького погонщика, распознавшего, наконец, в своём грозном орудии потерянную в пылу битвы одной из головешек конечность. Смешно всплеснув руками, бесстрашный защитник уронил "палку" в костёр и припустился бежать от разгневанного демона. Что ж, по крайней мере, он выполнил изначальную задачу: отвлёк злого духа от серьёзно раненной сказительницы...

Могучий Алеф, с высоты роста наблюдавший за бегством маленького воришки, пропустил мальчишку за спину и закрыл собой. Ни на миг не прекращая раздавать направо и налево страшные удары дубиной, громила сделал изящный круг в сторону злобного демона и одним движением отправил его в костёр, вслед за утерянной кем-то конечностью. Сын финикийского пирата заметно подустал, беспрестанно описывая дубиной широкие круги.

Отчётливо ощущая тонкий аромат человеческой слабости, засквозивший в воздухе, головешки утроили усилия. Совершенно неожиданно их действия приобрели слаженность и размеренность, как будто некоторое время сражения с людьми дало им возможность сплотиться в отряд. Даже принцесса, не имевшая ни малейших познаний в военном деле (умение сражаться на разных видах оружия входило всего лишь в её подготовку к будущему браку), понимала, что если в ближайший самый короткий промежуток времени не случится чуда, их слабое сопротивление обречено...

–Принцесса, сзади! – Хаби как всегда выскочил из ниоткуда, поднырнул под мышкой у низкорослой девушки и с тяжёлым выдохом отсёк головешке когтистую конечность. Бежавший вслед за меджаем демон кинулся прямо на Неджем. Поддавшись пылу битвы, принцесса с отважным криком выступила навстречу противнику и приняла обугленное тело на свой клинок. Неджем ещё успела заметить, как блеснул выскочивший из спины головешки кончик меча, и начала медленно заваливаться назад под неожиданно ощутимым весом злого духа.

–Принцесса! – не без труда избавившись от противника, Хаби первым делом оглянулся на девушку и едва не был сбит с ног мощным ударом в челюсть.

–Уже почти нет, – женщина, довольно хрупкая на вид, чтобы наверняка вывернуть запястье от такого удара, несколькими неуловимыми для глаза движениями усадила меджая на песок и шагнула к принцессе. "Она всё-таки пришла..." – невесело усмехнулась про себя Неджем.

Дышать было трудно, двигаться – невозможно, а ещё и эта жуткая женщина... Дешерт... Только не смотри в глаза, только не смотри... О, опять эти змеи, кругом змеи! Змеи – мои руки, змеи – волосы, змеи будут моей посмертной гробницей... Змеи!

–Поддалась... – с еле уловимой интонацией торжества в голосе выдохнула Дешерт, и в бессмысленном взоре Неджем колыхнулись языки всепоглощающего пламени. Страшная командирша змееголовых демонов резко склонилась над принцессой и одним небрежным движением откинула от неё пронзённого духа. Хаби вскочил на ноги почти моментально, но командирша демонов резко повернула к нему голову, и меджая отнесло на несколько шагов назад, протащив спиной по песку. Тряхнув головой, воин приподнялся на локтях и замер, натолкнувшись на совершенно безучастное лицо принцессы, к которой стремительно тянулась пламенная Дешерт.

–Убери руки, ты!.. – весьма невежливо окликнул красноволосую женщину меджай, с заметной неохотой отрывая поясницу от земли. Дешерт отчётливо скрипнула зубами и выпрямилась во весь рост, свысока озирая охранника принцессы. Ха! Мало того что хам не отвёл лихорадочно сияющий взгляд, он ещё и выщерил белоснежные зубы и издал горловой звук, похожий на рык. Что ж, если тебе так не хочется расставаться со своей девицей...

Меджай издевательски усмехнулся, точно услышал мысли Дешерт, и выразительно поманил демонессу пальцем. Дешерт вытянула вперёд руку с опущенной вниз ладонью и...

–...жественный ...онь!! – дикий вой, разнёсшийся далеко по пустыне, как будто разом проснулись и взревели от голода все пустынные шакалы, схватил за плечо ледяной рукой. Дешерт дрогнула и в мгновение ока очутилась на земле, глотнув холодного песка. Проворный Хаби подскочил к принцессе.

–Опять демоны!! – в ужасе завизжал старый разбойник, являясь из своего укрытия, и ткнул пальцем в стремительно приближающийся яркий свет. – О боги, мы погибнем!!

–Замолчи, – бросила ему поверх плеча Кти и с заметным облегчением коснулась располосованной ноги.

–Сама замолчи! – взвизгнул старик, обезумевший от страха, и повалился на колени, возведя руки к небесам.

–...ожественный ...гонь!! – между тем отчётливее донеслось от источника света. Постепенно приближаясь, он обрёл смутно знакомые очертания чего-то двухголового и с двумя холмиками на спине.

–Не подскажите, принцесса, что мне может напоминать этот подозрительно знакомый голос?

Неджем сморгнула тающую пелену и сквозь мошкару на глазах различила вытянутую над головой руку и алые языки пламени бессмертных, плясавших над бортиками золотой чаши. И крик стал понятным: "Божественный огонь!!" – завывала вторая голова, та, что была выше. Пиопи вернулся, мелькнула в голове принцессы шальная надежда на спасение. И, прежде чем снова провалиться в липкое забытье, Неджем успела увидеть, как один за одним при виде небесного пламени, вырывавшегося из руки перепуганного насмерть писца, падали, корчась, головешки. Пустыня наполнилась оглушающим визгом возвращающихся в царство мёртвых духов, их обугленные тела проваливались в разверзавшиеся под ними щели, и песок затягивал образовывавшиеся раны. Оседая в усталых объятиях верного меджая, Неджем оглянулась на Дешерт. Демонесса медленно таяла в тени, пристально наблюдая за принцессой, точно взором старалась вытянуть из ослабевшего тела его Ка. «Я ещё вернусь за тобой...» – нашёптывал этот взор, убаюкивая Неджем...

...Головешки растворились в дыхании подземного мира прежде, чем, завалившись на повороте, верблюд дрогнул в почти горизонтальном полёте всеми четырьмя лапами и, взметнув стену песка, повалился возле тюков с поклажей. Изнемождённый Пиопи рухнул следом, уронив чашу огнём вниз и затушив спасительное пламя.

–Вот... макака! – прокомментировал общее мнение Хаби и удобнее перехватил принцессу.

Завеса горизонта медленно спадала на востоке, открывая торжественное зрелище утренней ладьи бога Ра, вывозившего солнце на ежедневный круг по мирозданию...

"...но в тронном зале великих та-кеметских богов царила непривычная тишина. Джехути хорошенько огляделся, проверяя, туда ли он попал или в крайнем раздражении промахнулся пространственным искривлением. Нет, всё и все на месте.

Отец богов мирно посапывает во сне, дёргая выставленными напоказ пятками и сцепив на животе пальцы. Исида и Хатхор, надувшись, сидели друг к другу спинами и подпирали противоположные щёки кулаками. Хепри и Атум, сотворив своё маленькое солнце, развлекались, тягая его один – вверх, другой – вниз. Оба были красные от напряжения и пыхтели так, словно поспорили на что-то жизненно важное. Нейт что-то старательно вырисовывала пальцем на золотом полу, а над ней, изображая крайнюю заинтересованность в происходящем, склонились Сешат, Хнум и Мерт. Невольно прислушавшись, Джехути различил фальшиво-сочувственное: "Ну-ну, если бы и меня так нарисовали на стене гробницы, я бы тоже расстроилась..."

Маат доводила тихого Нефертума и огненного Пта своим непроходимым занудством и вечной правотой. Бог растительности прятал скромную улыбку в широком венчике лотоса, который держал в руке, а пылкий бог-кузнец достал откуда-то из-за спины увесистый молот и теперь примерялся, с какой бы стороны зайти к Истине, чтобы уж наверняка...

Хихикнув, стоявшая тут же подле увлечённо пересчитывающего многочисленные золотые кольца в шкатулке Собека Бастет предупредительно кашлянула и кивнула демиургу на вошедшего в зал Джехути. Бог укоризненно покачал головой, обращаясь к Пта, и благосклонно улыбнулся жене. Они с Маат продолжали жить вместе постольку, поскольку им приходилось поддерживать легенды, создаваемые на земле людьми.

–Добрый день, великие боги, – произнёс Джехути.

–Ну наконец-то, – недовольно проворчала Исида, не поворачиваясь, – мы уж было подумали начинать без тебя... всё равно толку нет от твоего загадочного молчания...

–Я готов немедленно исправиться, тем более... что ж там такое-то, а? – Джехути вгляделся в лицо Великой Матери, безуспешно вертевшейся на стуле в надежде спрятать от любопытного мудреца его левую половину. Но от назойливого взора мудреца скрыть что-либо было не так просто: в его руке возникло маленькое зеркальце, которым Джехути тут же и воспользовался. Картина, открывшаяся ему, не могла не порадовать своей радужностью: синяк под левым глазом Исиды переливался такими изысканными оттенками сиреневого и голубого, что бог невольно залюбовался и, забыв о приличиях, присвистнул: – Вот красота! Куда там изображению Нейт на стене гробницы!.. М-да, откуда же прелесть подобная на божественном лике Великой волшебницы?

–Что, завидуешь, мудрец? – ехидно фыркнула Исида, более не прячась и поворачиваясь во всю красоту к собранию богов. – Могу и тебе пожаловать такую же, раз она тебя так умилила!

–Нет уж, на роль брата-близнеца подбери себе кого-нибудь более достойного. А вот насчёт твоих слов... Неужели с кем-то ты успела поделиться своей радостью? – Джехути с любопытством огляделся по сторонам и безошибочно остановился на взором на притихшей Хатхор. – Великие боги! – вскрикнул он, с трудом сдерживая смех. – В правый глаз! Исида, стыдись! Бедная девочка и без того богиня красоты, зачем же было...

В горле Хатхор отчётливо заворчала потревоженная львица Сохмет, и Джехути разумно прикусил язык. Покинув любимое кресло, мудрец как бы невзначай приблизился к Инпу.

–Как их угораздило? – приглушённо поинтересовался Джехути, внимательно разглядывая цветы лотоса, насквозь вспарывавшие тугие стебли колонн. Собакоголовый бог подземелья откинулся назад и тихо поведал:

–На самом деле это была Бастет...

–Правда? – оживился мудрец. – Как интересно! – он усмехнулся, представив сцену в лицах: прекрасная богиня-кошка, на мгновение преобразившись, от души одновременно одаривает двумя кулаками родственниц.

–Кошка спасла их от ужасного крокодила, и Исида с Хатхор тут же принялись делить этот подвиг между Хором и Ра соответственно. А Бастет не терпит, когда при ней кричат друг другу на ухо.

–Да уж, не очень счастливый был день. Представляю, каково ленивой мурке выслушивать чужой бред...

Между тем пробудился ото сна солнечный Ра. Сладко зевнув, великий бог потянулся почесать пятку, по которой игриво скользнул тёплый луч, но опомнился под выжидающим взором окружающих и поспешно сделал вид, что занимается упражнениями для поддержания формы. Исида не удержалась и отпустила насмешливую реплику по поводу великолепной растяжки отца богов, посоветовав особенно не сгибаться, а то потом не разогнёшь. Хатхор и на неё рыкнула, ненароком явив свой синяк, не менее живописный по расцветке, нежели у Великой волшебницы. Солнечный Ра подозрительно прищурился на любимую дочь, и та заторопилась принять прежнее выгодное положение.

–Какая интересная мода пошла на женскую краску... – пробормотал себе под нос отец богов. – И Исида тоже один глаз накрасила... Чудны ваши проявления, о, женщины...

–Это в целях экономии, – выдал кто-то из неровного строя совета богов.

По залу раздались смешки.

–Я рад, так сказать... чему бы, интересно?.. Ах, да! Рад, что вы веселы. Значит ли это, что не происходит на священной земле Та-Кемет ничего, что могло бы омрачить... эти, как их... чела... ваши...

–О, о чём ты, отец! – встрепенулась Хатхор, вечно щадившая чувства солнечного бога.

–О том, что этой ночью какой-то шакал наслал проклятых при жизни мертвецов на Охранницу!

Боги обеспокоено принялись оглядываться, не доверяя первому впечатлению: неужели это наш вечно молчаливый мудрец Джехути? Да не может того быть! Мираж ("даже на совет богов пробрался! Ещё и эпидемия!")! В конце концов, всё внимание сконцентрировалось на мудреце, нахмурившемся в своём углу.

–Джехути... – растерянно произнёс Ра. – Тебя ли слышу я?

–Именно меня, отец богов, – Джехути покорно качнул головой и скрестил на груди руки: – Я до сих пор не знаю, кто так противится воле богов, вознамерившихся довести Охранницу до царского дворца, но будьте уверены, я его найду.

–Чего же ты от нас хочешь? Насколько я помню, тебе были даны все полномочия, – пробасил Пта, заинтересованно отставляя молот. Который, пользуясь всеобщей отвлечённостью, тут же умыкнули Анукет и Непери. Стоявший на стороже Нефертум тоже был в неведении, но предчувствовал новые песчаные бури на свою голову.

–Это я к тому, чтобы потом не удивлялись, откуда посреди пустыни воронка глубиной до царства Осириса, – мрачно заметил Джехути, бросив короткий взгляд по сторонам и задержавшись на миг дольше на дремлющем с открытыми глазами Сетхе. Рыжеволосый повелитель бурь сделал удивлённое лицо.

–Опять Осирис! – подскочила Исида, более не стесняясь украшения, порочащего добропорядочную Мать. Хор положил руку ей на плечо, но волшебницу было не остановить: – Мало его столько лет доставал братец – осёл форменный, так теперь ещё и второй ненормальный родственник собирается портить нам жилплощадь! Да ты хоть знаешь, сколько в наше время стоит найти добросовестных строителей, специализирующихся по царствам мёртвых?! Да их вообще не найти! Если тебя не вдохновляет мой почтенный статус Матери...

–То пусть вдохновит почтенный возраст, – язвительно вставил всё тот же шутник.

–А откуда, позволь спросить, в мудреце вдруг открылся такой интерес к земной жизни? – довольно оскалившись на удачную колкость, Сетх ехидно парировал взгляд Джехути. – Или земная жизнь тебе по-прежнему не интересна, за одним небольшим исключением, конечно...

Джехути стойко выдержал обратившееся к нему внимание доброй половины зала, тех, кто не понял или не уловил намёка рыжеволосого повелителя бурь. Те, кто догадался, поспешили заняться своими делами.

Мудрец выгнул бровь, отвечая на усмешку Сетха прямым взглядом, когда почувствовал на себе взор, полный горечи изумления. Маат молча взирала на супруга, и в глубине её глаз горела отнюдь не родственная ревность. Вот наконец-то и пришло время мудрецу по-настоящему растеряться.

–Так тебе и надо! – в сердцах напутствовала мудреца Исида, закрывая ладонью синяк. Бастет и Хатхор одновременно рыкнули на склочную Великую волшебницу, и в этот момент у трона Ра раздался ужасный грохот.

–Ра!.. Папа!.. Отец богов!.. – в едином порыве взревел разношёрстный божественный совет. В мгновение ока возле двухметрового странной формы колоса пшеницы, выросшего на месте престола, собралась изрядная толпа, толкающаяся и пыхтящая по причине слишком узкого пространства.

–Ну и что это за мерзость? – задумчиво поинтересовалась Великая Мать, подбоченившись возле колоса.

–Лучше спроси, кто изобретатель эдакой пакости? Раскурочили весь дворец, зря перестраивала в новом царском стиле, – жеманно поморщилась Нехебт.

–О, на мой молот похоже! – с непонятной радостью в голосе воскликнул Пта, искоса поглядывая на колос. Боги, пристально приглядевшись к странному стеблю и зёрнам гроздью, согласились и немедленно загалдели снова, обсуждая новый вид пшеницы. Пта рассеянно огляделся и отправился на поиски молота, и на его место тут же выскочила взъерошенная Хатхор. Заламывая руки, она перекрыла общий гул отчаянным воззванием:

–Да какой, к демонам, дворец?! Где папа?!!

Шум стих внезапно, словно пролитое пиво стёрла тряпкой рабыня, чтобы, не приведи боги, в него не наступили хозяева. Переглянувшись, священные дети Нуна принялись обеспокоено оглядываться в поисках Ра. Некоторые особо ретивые уже поставили трон в стороне от странного колоса и лезли на него, отталкивая друг друга. Сетх ловко отпихнул Исиду, залепив ей синяк во второй глаз и с торжественным криком потянулся к спинке престола, укрепляясь на занятой высоте. Но молодой Хор распластался в длинном прыжке и, дотянувшись, мстительно дёрнул дядюшку за пятку. Так и не добравшись до узорной спинки, Сетх с великим грохотом соскользнул с трона вместе с потёртой подушкой, которую с некоторых пор стал подкладывать на сидение стареющий Ра, и торжественно приложился нижней челюстью о подлокотник. Демонически захохотав, Хор ткнул поверженного врага пяткой в бок и, оттолкнувшись ступнёй от его головы, практически свалился в долгожданный трон. В этот миг сбоку возникла бдительная Хатхор и без предисловий расколотила о темечко дражайшего супруга тонкостенный кувшин: "Как тебе не стыдно?! Он же твой тесть!.. а не тёща..." Первый египетский фараон сполз к подножию пьедестала, до кучи к рыжеволосому дядюшке, и его место немедленно заняла довольная Исида. Прикрывая второй глаз, стремительно опухающий, она окинула победным взором галдящий совет и шире открыла рот...

–Даже и не думай! Вот он я... – сердито раздалось над золотой короной Великой волшебницы, и, слегка касаясь алого диска в довершении головного убора кончиками пальцев, в воздухе завис светоносный Ра. – Не дают на миг отлучится: вот они, тут же претенденты нашлись... Родственнички... безутешные...

–Папа! – умилённо прослезилась красавица Хатхор, прижав руки к груди.

–Папа, – передразнил отец богов, уперев руки в бока, и состроил рожицу. Джехути только хмыкнул, оценивая произошедшую с Ра перемену. Пожалуй, он даже не станет выдавать Анукет и Непери, которые, пользуясь всеобщей неразберихой, тихонько исчезли. – А ты, Исида, что смотришь на меня единственным глазом! Не успело меня снести под потолок, как ты уже тут как тут! О, да у тебя в ногах сами Сетх рыжеголовый и первый фараон! Что разлёгся, осёл? – нелицеприятно обратился Ра к Сетху, и, удивительное дело, каким-то непостижимым образом всему совету стало понятно, что хозяин наконец-то вернулся в свои чертоги... – И нечего на меня любоваться! – прикрикнул на родственников отец богов, с облегчением опускаясь в кресло и довольно замечая себе под нос: – Надо же, даже в поясницу больше не стреляет!.."

Фараон наблюдал за тренировками сверху, с балкона. При виде Владыки меджаи почтенно опустились на одно колено, а затем продолжили занятия.

Цепким взглядом полководца Яхмос обозрел главные охранные войска и остался удовлетворён большинством новобранцев. Тренировками командовал Эйе, лучший мечник не только столицы, но и, пожалуй, большинства городов Та-Кемет. Вчерашняя игра в поддавки с неугомонной Истнофрет демонстрировала исключительно его мастерство. И всё же Яхмосу было непривычно зреть своего царственного брата в таком качестве. Для привычности картины очень не хватало высокой жилистой фигуры Хафры. Сын Хафры, Хаби, в этом году впервые вступил в действующие войска и сразу же попал в отряд, выполняющий почётное задание сопровождения будущей супруги фараона из Бубастиса в Фивы. Сложное испытание для молодого отрока, однако, как оказалось, Яхмос не прогадал, подвергнув ему Хаби, ибо сейчас практически только от него зависела священная жизнь принцессы, и пока меджай справляется с этой нелёгкой задачей. И вовсе фараону не было странным, что именно этот умный сильный юноша за руку вытащил Неджем из самого пекла, и теперь неотступно следовал тенью по пятам маленькой жрицы. Да, с горечью подумал Яхмос, достойную смену Хафра успел вырастить...

Истнофрет краем глаза видела в окно напряжённую фигуру супруга, замершую на балконе. Казалось, Яхмос пристально следил за проходящей внизу, во дворе, тренировкой, но царственная супруга и сестра прекрасно знала, что мыслями фараон очень далеко, гораздо дальше стен столицы, за семью песками, рядом со своей будущей женой. Нет, Истнофрет вовсе не ревновала супруга к несчастной девчонке, запертой в пустыне в полной власти рыжеволосого Сетха. Она понимала, что принцесса ничем не может быть опасна, наоборот, жизнь её подвержена праведной цели... Но вот кое-кто другой, кто безусловно придёт в столицу вместе с будущей супругой фараона ...

–Царица звала меня? – за спиной Истонфрет, как всегда неслышно, возник Эхнамон.

–Эхнамон, – супруга фараона решительно обернулась к верховному жрецу. – Дело касается... Что это?.. – царица невольно приподняла руки, точно ступила на что-то неустойчивое, и в изумлении воззрилась на пол, явственно качнувшийся под ногами. Странное движение длилось долю мгновения, после чего царица, позабыв о госте, метнулась к окну и высунулась почти наполовину, каким-то шестым чувством определив, откуда исходила волна, вздыбившая земную поверхность. Однако взгляд её тут же зацепился за оживление, возникшее на балконе – наблюдательном пункте Яхмоса. Ах, как бы Истнофрет хотелось сейчас оказаться рядом с фараоном и услышать, о чём ему торопливо докладывает начальник стражи храмового комплекса в окрестностях столицы. Но, оглянувшись назад, царица наткнулась на настороженного жреца и в досаде закусила губу: сама пригласила, значит, придётся изнывать от любопытства: портить отношения с Эхнамоном было себе дороже... Истнофрет от безысходности мысленно воззвала к Матери-Исиде, когда в покои сестры стремительным шагом вошёл Эйе. Раскланявшись со жрецом, царский брат открыт рот и был тут же перебит Истнофрет:

–Как я рада, что ты пришёл, брат мой! Ты просил меня пригласить почтенного Эхнамона, так вот, он здесь. Беседуйте в моих покоях, а я вынуждена удалиться. Эхнамон, – голос царицы смягчился, – подожди меня, не уходи сразу после разговора с Эйе. У меня тоже есть к тебе дело...

Царица вихрем пересекла покои и исчезла в дверном проёме. Эхнамон выжидательно поднял глаза на царского брата, застывшего на месте, точно осенённый божественным откровением мудрец. "Ну, Истнофрет, – мысленно покачал головой Эйе, выдавливая из себя таинственную улыбку, – ну, сестра моя и царица та-кеметская... Всё-таки припомнила мне проигравшего крокодила..."

В то же время великий фараон, Владыка Двух Земель и сын Хора метался по своим покоям в поисках меча. Слуга, державший наготове шлем и золотой пояс, косился на топтавшегося рядом начальника храмовой стражи, чья могучая фигура мелькала в ясном сумраке коридора. Задумавшись о том, какое наказание ему грозит за разбитый от неожиданности кувшин, как раз когда странным образом пришла в движение земля под ногами, раб едва не пропустил момент подачи одеяния фараону. Но Яхмос, не в пример его сестре и супруге Истнофрет, в спешке не придал этой мелкой оплошности значения и, наскоро облачившись, заторопился по коридору впереди начальника стражи. Через несколько мгновений его статная фигура показалась в нижнем дворе, где уже всхрапывала и рыла землю копытами царская конница. Окружённый отрядом меджаев, Яхмос унёсся к воротам, махнув на прощание серебристым хвостом заклубившегося песка. Слуга облегчённо вздохнул, утерев пот со лба: сегодня наказания ему всё-таки не предстоит... "Вот всегда бы так. А то вечно меня попрекают: эй, говорят, криворукий! А теперь... Кто скажет мне это сейчас, когда сам фараон покинул дворец?!.. – мысленно вопросил раб сам себя и с торжеством ответил: – А никто не скажет!.."

–Эй, криворукий!..

–Или скажет... – угрюмо буркнул раб себе под нос и, опустив глаза, повернулся спиной к окну, из которого открывались роскошный вид на сиреневые тучи, собиравшиеся вдалеке над храмовым комплексом.

–Приглядываешь, что бы ещё расколотить возле покоев фараона, раб? – надменный тон царицы хлестал плетью с острыми когтями на концах. Скривив губы в презренной гримасе, Истнофрет свысока посмотрела поверх головы слуги. – Где супруг мой, Владыка Двух Земель, великий Яхмос? Отвечай, раб!

–Фараон – да будет он жив-здрав-невредим – только что покинул дворец в сопровождении отряда меджаев и начальника храмовой стражи... – как заученное заклинание, чётко выговорил раб, надувшись про себя: "Ещё и подгоняет, как будто я хоть мгновение помедлил... Как будто это она дочь богов, а не сам фараон..."

–Так, значит, он отправился в храмовый комплекс, – задумчиво пробормотала царица, невольно бросая взор на окно. Стремительно сгущающиеся над священными постройками мехи небесной кузни привели её в некоторое замешательство, заставившее Истнофрет жадно приникнуть к проёму в стене, позабыв о "криворуком". – Что стоишь? Пошёл вон! – коротко бросила она спустя мгновение сквозь зубы, и раб, не помня себя от счастья, что так легко отделался, испарился с глаз долой. – Да, храмовый комплекс. Храм Рен...

–Послали за нубийцем? – Яхмос проворно для своего возраста и многочисленных прошлых травм спрыгнул на землю и швырнул поводья меджаю. Высоко закинув голову, он сурово озирал надвигающуюся небесную угрозу. Огромная сиреневая туча, точно гигантский змей Апоп – воплощение Зла и Ненависти – поглотила половину верхнего пути Солнца, пушистой шкурой нависнув над крышей храма Рен.

–Да, фараон, – коротко откликнулся меджай.

–Фараон, вы дождётесь колдуна здесь? – склонил голову начальник храмовой стражи, хотя, скорее, его вопрос прозвучал как совет. Сын Хора коснулся пальцами рукоятки меча и устремил взор вдоль аллеи сфинксов с собственными ликами. Каждый новый Владыка Двух Земель по обычаю должен был приказать высечь своё изображение на каменных статуях, украшавших дорожку к храму Рен, и всё же Яхмосу было странно видеть себя одновременно с разных сторон.

–Нет, – резко произнёс Яхмос. Выхватив из ножен меч, он решительно направился вдоль аллеи, туда, где возле высоких ворот толпились в замешательстве жрецы и храмовая челядь под присмотром стражи. При виде Владыки верховная жрица Рен, Хетепт, сбежала со ступеней и молча склонилась. Отдавая почтение перед живым воплощением бога, упали на колени остальные обитатели храма.

–Почему меня выгнали из храма, светлый Владыка? – обратилась Хетепт к Яхмосу чарующим бархатистым голосом, так часто убаюкивавшем фараона в детстве. – В храме остался незащищённый алтарь Рен и...

–Хетепт! – окликнул её фараон, ощутив явственное беспокойство, волнами накатывавшее на него от напряжённой фигуры начальника стражи. – Я так приказал! Ты мне веришь?..

–Яхмос, – жрица с полным на то правом обратилась к фараону по имени. – Я чувствую, что Апоп проснулся. Это он ворочается в подземной реке, набираясь сил перед новым нападением на Амон-Ра. Это его тело колышет священную землю Та-Кемет. Враг не дремлет, Яхмос, он полон тёмных замыслов о судьбах Обеих Земель. Он выспался и собрал всю свою мощь, чтобы сдвинуть подземные недра, и от его воли расколется пустыня, поглотив тех, кто не успел спрятаться. А ты говоришь о сокровенности моей жизни?!

Фараон не смотрел на жрицу. Он видел, как кровавая тень падает на плоскую крышу храма и медленно наползает на аллею, расцвечивая белый камень спящих сфинксов тёмно-алым. Заметив, как замешкался с ответом Владыка, начальник стражи, не понимавший, как может эта женщина выговаривать самому сыну Хора, сбоку подал голос: