Текст книги "Альтернативная концовка (СИ)"

Автор книги: Ольга Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

–Если мы сейчас же не уйдём отсюда – я брошусь в воду с ядовитыми змеями! – процедила сквозь сжатые зубы принцесса, сверкая синими глазами откуда-то у него из-под мышки.

–Слово великой нжу... нжуба... нжубини – для меня закон! – словно похвастался Хаби, легко подхватил ценную ношу на руки и, неся её, как царский податель сандалий – обувь Владыки, двинулся прочь.

–Принцесса! Принцесса! – писец, прыгавший вокруг Хаби, действительно стал похож на макаку. – Как я счастлив! Как я рад, что вы в целости и сохранности! Я так переживал за вас всё это время!.. И как вам только не стыдно было заставлять меня так переживать, несносная вы девчонка! Я чуть не заболел!

–Как только я попаду во дворец, мой неутомимый Пиопи, непременно велю своему будущему супругу по достоинству наградить вас за все те переживания, что я вам доставила, – мягко молвила принцесса.

–Да! Пусть царская макака отдохнёт где-нибудь в дельте Нила, там как раз сезон прекрасной погоды, – поддакнул Неджем её верный меджай. Пиопи, вознамерившийся благодарить за снизошедшую на него милость, снова очарованный своей изменчивой подопечной, подавился заготовленной речью.

–Что будешь делать с крылатыми ковриками? – почти серьёзно поинтересовался у Неджем воин.

–А что с ними ещё можно сделать? – устало взмахнула ресницами прекрасная правительница золотого города. – Я отпускаю их на волю с единственным повелением и впредь сторожить золотой город от разграбления. Подчиняться великому нжубу, как и кому бы то ни было, они более не будут. Пусть живут как обычные существа – они ведь тоже достойны любви и почитания, как всякое неземное существо.

–А как же великий нжуб? Принцесса, ты разве не собираешься отдавать распоряжения на его счёт? – в интонации Эхшена слышалось неподдельное разочарование. Ему-то дальнейшая судьба бывшего правителя представлялась однозначно определённой, он и сам бы не пожалел клинка, чтобы навсегда пресечь злодеяния этого демона в человеческом обличии. Даже спасение Кти не подняло нжуба в глазах стража.

–Пусть правит золотым городом как и раньше, только теперь уже без титула великого нжуба. Думаю, он и так достаточно наказан. Он наверняка поймёт это много позже, – лукавые искорки блеснули в уголках глаз Неджем, – сейчас ему точно будет не до переживаний, уж Гшеба позаботится...

–О, принцесса, я горжусь вами! – проникновенно прижал руку Пиопи. – Вы истинная невеста фараона!

Но маленькая жрица из храма в Бубастисе, примостив головку на плече Хаби, мирно спала, сражённая наповал в битве с единственным непобедимым противником – усталостью.

* * *

Царица отставила золотое блюдо с виноградом на круглый столик и лениво повела плечом, подставляя шею освежающим дуновениям искусственного ветерка. Темнокожие рабыни не устраивали Истнофрет, живо напоминая о колдуне-нубийце (а, следовательно, и о том, кто ему покровительствовал, пренебрегая милостью Амон-Ра, представленную в лице Эхнамона). Поэтому с первого же дня правления Истнофрет потребовала убрать с глаз долой неугодных слуг и приставить к ней исключительно хеттских и египетских прислужниц. Рабыни с опахалами, в лучших традициях новых правил, услаждали теперь отдых повелительницы.

С тех пор как великая супруга сумасшедшего фараона взошла на престол, прошла всего неделя. Но и этого времени с лихвой хватило царственной сестре, чтобы осознать одну маленькую, но очень простую вещь: раньше она не жила. Только сейчас, в блеске почтения и непреклонного исполнения любых пожеланий, даже не высказанных вслух, Истнофрет чувствовала себя по-настоящему счастливой! К чему ей был муж? К чему родственные связи, этот глупый придаток всякой правящей семьи? К чему всё это, когда можно править в своё удовольствие, не стараясь подстроиться к чьему-то сугубо личному мнению? К чему ей, великой царице та-кеметской, совесть?..

Верховный жрец Амон-Ра, на следующий день после тайного пленения Яхмоса прибывший во дворец с многочисленной свитой из жречества, был неприятно удивлён неожиданной перемене, произошедшей с самой ярой сторонницей храма. Царица не просто приняла его холодно – она не позволила ему за всё время церемонии подняться с колен, тем самым раз и навсегда расставив акценты в новых отношениях. Потрясённый и, чего скрывать, обманутый в лучших ожиданиях Эхнамон поспешил прочь из негостеприимного дворца; расставание с новой владычицей произошло как-то смазано и совершенно неопределённо. Правда, тем же вечером в фиванский храмовый комплекс на десятках верблюдов были привезены щедрые дары от имени царицы Истнофрет с просьбой непрестанно возносить мольбы верховному божеству за возвращение разума фараону (читай: плата за неусыпный контроль за высокопоставленного пленника). Эхнамону пришлось довольствоваться этой малой толикой, ибо власть в государстве находилась в сильных руках. В конце концов, было решено, что целью владычества и является золото, а его было получено в достатке, так что следующая попытка захватить господство в управлении Та-Кемет была отложена до более подходящего случая.

Избавившись таким образом от одной проблемы, Истнофрет всерьёз взялась за следующую – за любимого брата Эйе. Но тут всё обошлось куда меньшей кровью: регенту при пока ещё живом фараоне не было нужно ровным счётом ничего, кроме его обожаемой армии, да и, пожалуй, клятвенного обещания от сестрицы, что та не обагрит руки кровью Яхмоса. Царица покачала тогда укоризненно головой, не произнося "да как тебе такое только на ум пришло", и на том договорённость была достигнута. Истнофрет, великая супруга фараона, а ныне и сама практически фараон (как кощунственно это не звучало), приступила к властвованию.

И, надо сказать, первым же делом постаралась избавиться от всякого напоминания о старшем брате. Сначала были темнокожие рабы, не имевшие права показываться при царице. Затем пришёл черёд непосредственно проклятого колдуна. Отозванный Яхмосом отряд вновь снарядился в путь к пещере нубийца, дабы исполнить воинский долг и вернуться с головой негодяя в руках. Это была первая неудача царицы. Отряд вернулся назад в целости и сохранности с неутешительными новостями: в пещере колдуна была обнаружена одна лишь волшебная чаша, но и она оказалась пуста. Один пустынный ветер жил в проклятом месте – даже духи, чудилось, обходили его стороной. Не желая подвергать воинов-джаму дальнейшей опасности, начальник отряда приказал поворачивать обратно в Фивы. Истнофрет внешне спокойно отнеслась к безрадостному известию (не стоило всё-таки начинать правление с крови молодых благородных египтян), однако с тех пор сторонилась ходить по тёмным коридорам дворца в одиночестве: её всегда сопровождали двое меджаев-телохранителей и двое колдунов из жречества Исиды, готовых отдать за владычицу жизни.

И всё же вскоре царица была настолько увлечена в круговорот государственных дел, что постепенно забыла о недавних страхах и прекратила вздрагивать от каждого шороха. Сегодня с утра Истнофрет уже пронеслась песчаной бурей по дворцу, отдавая распоряжения чиновникам и многочисленной челяди, повидалась с Эйе, который последние дни проводил на тренировочной площадке, и позволила себе небольшой отдых. Спастись от невыносимой жары закрытых помещений можно было только у прохладного бассейна, чему владычица себя и посвятила, оставив телохранителей и колдунов на постах у дверей...

Царственная сестра и супруга была слишком увлечена блаженными неторопливыми мыслями и пропустила тот момент, когда рабыни, с визгом побросав опахала, упали на пол, прячась за ложем Истнофрет. Владычица очень медленно подняла ресницы и едва вздрогнула – перед ней возвышался усмехающийся чёрными потрескавшимися, как земля в засуху, губами проклятый нубиец.

–Колдун рад приветствовать царицу Та-Кемет, – мерзко прошипел исчадие царства мёртвых.

–Царица, берегитесь! – храбрые телохранители бросились на выручку своей госпоже с мечами наперевес. Колдуны царицы, напротив, остались на местах, разве что вскинули руки к небесам, призывая волшебство Исиды на голову отступника.

Нубией же, казалось, не замечал происходящего вокруг, по-прежнему не спуская пристального взгляда с прекрасной царицы. Лишь взмахнул небрежно рукой, как будто отмахивался от назойливой мухи, и неведомая сила разметала в стороны меджаев, а колдунов вымела из помещения, захлопнув за ними двери. С той стороны на створки посыпались гулкие удары. Вот тогда-то царице и стало страшно, даже жутко до мурашек. Внезапное осознание собственной мелочности по сравнению с великим колдуном, не обратившим внимания на жалкие потуги от него защититься, заставило Истнофрет оцепенеть перед нависшей угрозой.

–Ты пришёл... отомстить мне... за своего царя? – губы онемели и не слушались (за эту неделю многое произошло впервые!), но царица очень скоро овладела языком настолько, чтобы чётко произносить слова.

Вопреки всем её ожиданиям, нубиец откинул голову назад и громко расхохотался – и Истнофрет поняла, что за отзвуки часто слышала она в стенах дворца во дни бессонных ночей. Кожа покрылась мурашками.

–Царица Та-Кемет часто говорит глупости? – отсмеявшись, поинтересовался колдун. – Нет. Тогда царица Та-Кемет не стала бы царицей, – его отвратительное лицо приблизилось почти вплотную, и на Истнофрет пахнуло гнилью из его рта. С трудом удержавшись от того чтобы не отшатнуться, царица отвернулась, приподняв подбородок. Нубиец рассмеялся: – У колдуна нет царя. Колдуну не за кого мстить. Колдун мстить не за кого-то, а за что-то. Что царица Та-Кемет может дать колдуну, чтобы он стал мстить?

Истнофрет интуитивно, преодолевая отвращение, заставила себя прислушаться к словам колдуна и изумлённо обратила к нему свой священный лик. Царице понадобилось одно мгновение на размышление:

–Ты предлагаешь свои услуги мне? – осторожно, в то же время пытаясь не потерять надменного тона, молвила она. Нубиец улыбнулся, показывая красные дёсны. – Мне, пожалуй, будет нужен настоящий сильный колдун. Ты ведь видел, каковы мои слуги в действии – ничто перед тобой, – царица стремительно соображала, какую выгоду извлечь из произошедшего: колдун в подчинении, пусть даже и за какую-то плату, был куда лучше колдуна в качестве обиженного противника. – Садись же, колдун! – щедро предложила Истнофрет после недолгого молчания. Несмотря на все подозрения, нубиец не стал пренебрегать её положением и уселся на полу, как раб, заглядывая в глаза госпоже снизу. Это ещё раз подтвердило его намерения. – Что ж, всё это очень интересно... Скажи, колдун, зачем ты всё-таки посетил меня?

–Царице Та-Кемет нужна помощь. Царица Та-Кемет обладает врагами, которые могут сильно повредить её власти. Особенно когда они прибудут в столицу и потребуют показать им бывшего царя Та-Кемет...

–Ты об Охраннице? Но она ничем не может мне угрожать. По причине отсутствия Яхмоса она не сможет стать его супругой, и её предназначение сведётся к выполнению роли верховной жрицы храма Рен...

–Царица Та-Кемет всё правильно говорит, – степенно кивнул нубиец. – Но позволь колдуну показать её одну вещь. Царица Та-Кемет обязана знать, чем ей угрожает песочная принцесса. Колдуну нужно зеркало.

–Его немедленно принесут, – царица сурово оглянулась на притихших рабынь с опахалами, которые ещё вначале беседы Истнофрет с нубийцем позабыли о своих обязанностях. – Что застыли? Вам был непонятен приказ?! – царственная сестра быстро вдохнула жизнь в эти статуи. Метнувшись прочь, рабыни в мгновение ока вернулись, пыхтя под тяжестью метрового зеркала в золотой оправе. Оно было установлено перед царицей и её гостем, удерживаемое перепуганными девушками.

–Пусть царица Та-Кемет смотрит внимательно, – прошептал колдун, поводя кистью в сторону стекла.

Матовая поверхность зеркала прямо на глазах царицы подёрнулась рябью, круги пошли из центра стекла, как будто вода в озере, только что потревоженная брошенным камушком. Затем образовался чёрный провал и на месте его плавно всплыл образ вечерней пустыни. Видение парило где-то в облаках, на высоте полёта птицы. Постепенно оно всё больше приближалось к песчаным барханам, заныривая за них и виляя, как будто искало кого-то. Внезапно картинка остановилась. Изображение стало резче, обозначились на узкой тропинке многочисленные следы путешествующих верблюдов, стремительно заносимые песком. Несколько животных, покачиваясь, брели на горизонт, унося на спинах усталых путников, всего шесть человек: одного меджая, баюкавшего в нежных объятиях черноволосую девушку, одного египтянина весьма потрёпанного вида, вызвавшего в сознании царицы смутные ассоциации с кем-то знакомым ("Ах, да, Пиопи!" – припомнилось Истнофрет), темнокожего воина в странной одежде, украшенной перьями, и мальчишку, босяка, худого заморыша, позади которого мерно восседала... Да нет, этого просто не может быть!

Царица даже сморгнула пару раз, стремясь избавиться от наваждения, но довольная ухмылка на лице нубийца гласила, что глаза и на этот раз не подвели новую владычицу Чёрной Земли.

–Да, царица Та-Кемет не ошиблась, это именно она, – чему-то откровенно улыбаясь, колдун без труда ответил на мысли повелительницы. – Та самая пленница из далёкой страны, навек покорившая сердце царя...

–Он не царь более! – резко оборвала его Истнофрет. – Теперь я правлю Та-Кемет! И именно я вольна в своих решениях! Я и решаю... – царица на мгновение опустила ресницы и снова вскинула их. На дне зрачков плескалась чёрная ненависть и затаённая ярость: – Мы, царица Та-Кемет, желаем, чтобы ты, колдун, избавил Нас от страшной угрозы в лице чёрной колдуньи, именуемой Кти. Она околдовала Нашего божественного супруга, возможно, именно она явилась причиной его сумасшествия.

–Но царица Та-Кемет забывает, что своими силами колдун не справиться с угрозой. Она забывает, с кем вместе путешествует страшная колдунья. Боги Та-Кемет благоволят к песочной принцессе и не допустят, чтобы нубиец навредил кому-нибудь из её свиты...

–На что же ты тогда годен, колдун? – губы царицы скривились, будто бы долгое время назад и не она вовсе цепенела от одного присутствия проклятого нубийца в опасной близости.

–Царица Та-Кемет делает поспешные выводы. Не достойно, – в поучительном тоне колдуна едва можно было уследить насмешку. – Колдун понимает. Он предлагает царице Та-Кемет отправить вместе с ним отряд храбрых воинов... можно даже на хвостатых чудовищах, которые так им нравятся... И это будет правильно, потому что там, где не справится колдовство, там всегда найдётся работа мечу.

–Хорошо, будь по-твоему, я пошлю с тобой отряд. Но что потребуешь ты взамен, какую плату?

–Об этом царица Та-Кемет может не беспокоиться. О плате мы поговорим потом, когда не будет угрозы.

–И тут ты прав, колдун... – Истнофрет окинула нубийца оценивающим взглядом и сделала повелительный жест рукой, отпуская его. Колдун низко поклонился – насмешливый сгусток мрака! – и произнёс:

–Этой же ночью, на самом её изломе, я буду ждать у северных ворот... – и растворился.

Царица откинулась назад, пребывая в полном расстройстве чувств: с одной стороны всё выходило именно так, как и должно получаться у истинной владычицы Та-Кемет, с другой же – колдун слишком хитёр... Но решение уже было принято, распоряжения отданы... ах, вот если бы послать во главе отряда братца Эйе! Этот прохвост был должен царице за поклёванного длинноносым ибисом крокодила! Но нет, двум хитрым шакалам в одной связке не ужиться. Тем более, действия Эйе могут быть куда менее предсказуемы, чем у самого отца лжи и изворотливости Сетха! Не стоит рисковать. Пусть идёт как идёт. В любом случае нубийца даже всё его могущество не сможет уберечь от гнева та-кеметских богов. А уж те непременно выяснят, кому пришла в голову бредовая идея расправиться с Охранницей и её спутниками. Она же, несчастная смертная женщина, всего лишь попала под влияние чар колдуна! Возможно, стоит отправить ещё несколько верблюдов с дарами для храма Амон-Ра?..

–Что встали, дурёхи?! – прикрикнула царица на старательно работающих опахалами рабынь. Надо же, как их испугало появление нубийца – у Истнофрет едва парик дыбом не вставал от поднятого урагана! – Быстро ступайте к начальнику Нашей личной охраны и без него не смейте возвращаться!

Упав на колени, рабыни лицом в пол, спиной – к двери проползли до самого коридора и там, спотыкаясь об опахала, кинулись исполнять гневное поручение госпожи. Кинулись настолько быстро, что колыхнувшаяся в нише за статуей воина тень осталась без всякого внимания с их стороны. Сумрак за агатовым меджаем в позолоченной набедренной повязке сгустился, блеснул в нём осколок, отражая пустоту освещённого коридора, и наружу скользнул щурящийся раб в низко надвинутом на лоб парике. Не рискнув заглядывать в помещение с бассейном, дабы не навлечь на свою голову ярость царицы, он размашистым деловитым шагом направился куда-то, наверняка, по каким-то хозяйственным делам.

"Ну, сестричка, ну, изобразила номер! – ворочались под париком не менее жаркие, чем у владычицы, мысли. – Всё-таки не убереглась, вскружила власть тебе голову! Хватит. Ты ещё не выиграла сражение. Мне удалось сберечь жизнь фараону, теперь пришла его очередь спасать чужие жизни".

* * *

В ту ночь в маленьком лагере не спал никто.

Безуспешно обдумывал, как улучшить собственный внешний вид, царский писец. Сделать это следовало немедленно и с малейшими затратами. Имеется в виду, вообще без них, потому что золота на бесчисленные столь приятные глазу каждого благосостоятельного человека вещи не было вовсе. Вот где бы пригодилась ему внешность павиана: за такое чудо можно было выручить много колец... Ох, что же это он такое говорит! Как может царский писец, "золотое стило фараона", выставляться на продажу?! А вдруг кто увидит?..

Не спал мальчишка погонщик, а вместе с ним не спала его бесценная сказительница. Кти без устали расцвечивала для юнца ярчайшими красками события давно минувших лет. А он всё никак не смыкал глаз, требуя всё новые и новые рассказы. Благо, их у Кти было не счесть.

Не спали храбрые воины. Правда, каждый по своей причине: Эхшен молча вглядывался в покоящуюся перед ним пустыню, наслаждаясь недавно обретённой свободой каждый миг. Он бы и всю ночь просидел на посту, лишь бы не лишаться драгоценных песчинок своего времени, но верный меджай был прав – сонным он завтра даже верблюду не будет нужен. Сам же Хаби не спал, тревожимый беспокойным сопением и вздохами принцессы. Неугомонная днём, девушка и ночью не давала своему меджаю покоя. Оговаривать её было лень: ещё обидится, уйдёт ночевать к сказительнице под бок, кто тогда будет согревать его спину?!

Неджем не спалось по двум причинам, которые вполне можно было соединить в одну большую под общим названием "Что меня ждёт?" Принцессе было страшно и одновременно с тем волнительно встретиться наконец-то с тем, ради кого она столько испытала и выстрадала. Описание фараона, вытянутое под угрозой страшной кары из Пиопи, не могло ни в коей мере удовлетворить всё возрастающее любопытство девушки. А с некоторых пор положение усугубилось категорическим непониманием: зачем ей кто-то ещё, когда рядом уже есть человек, за которого и жизнь отдать – не велика потеря! Неужели в этом и состоит удел всех высокопоставленных особ: в том, чтобы отказываться от самого дорогого во имя чего-то большего?! Но тогда вновь возникает противоречие: не было у принцессы ничего большего, кроме её меджая! О, Бастет! Ведь должно же быть ещё что-то, способное перевесить любые противоречия, даже нарочно выдуманные!..

Она всё-таки ушла. Тихонько откатилась в сторону, вообразив, что он смог уснуть рядом с беспрестанно вертящимся жерновом, и подставила его голую спину всем возможным ветрам! Ещё и наклонилась, задержав дыхание, – решила убедиться в правильности выводов. Убедилась? А теперь укладывайся обратно – холодно!

Но вопреки вознесённым к небесам мольбам, упрямая девчонка и не подумала возвращаться. Её тянуло на противоположную сторону потрескивающего костра. Странно, и как это шёпот пламени загашает мерное журчание слов, выплетаемых сказительницей Кти? Или просто полотно её историй сродни блестящему брюху небесной коровы Нут и просто-напросто является неотъемлемой его частью?..

Принцесса опустилась возле мальчишки, подтянула колени к подбородку и воззрилась на огонь.

–А тебе какую сказку рассказать? – опустила головку набок Кти. Лунный свет мягко коснулся её губ в улыбке.

–Расскажи мне... Расскажи мне о принцессе, – запнувшись, решительно проговорила Неджем. – Расскажи мне об одной маленькой жрице из храма Бастет, прозванной Охранницей. Расскажи мне обо мне...

–О, это очень сложно! Я не смогу рассказать тебе о тебе самой, принцесса. Не смогу рассказать и о маленькой жрице. Но зато смогу поведать тебе одну давнюю историю, которую мне в свою очередь когда-то рассказали исписанные стены гробницы. Эту историю я назову правдой об Охраннице.

Эхшен оглянулся на сказительницу поверх костра и чутко прислушался. Царский писец, отвлечённый случайным звуком от тяжких подсчётов трат на достойное платье, приподнялся на локте и вгляделся в призрачный ореол, окружавший светлую фигурку Кти. Только Хаби даже не вздрогнул.

–Изображённая в иероглифах, эта история предназначена скорее для царства Осириса, чем для мира живых. Но она испокон веков писалась на Чёрной Земле и писалась смертными, значит, я могу рассказать её как живую легенду. Это впервые случилось ещё на заре объединения Обеих Земель и появления великой и священной Та-Кемет. Тогдашний фараон Хуни праздновал рождение своего наследника, первенца, будущую гордость и славу всего государства. Во время торжественного шествия по столице под ноги рабам, несшим паланкин с царём бросилась полубезумная растрёпанная женщина. Загораживая проход процессии и протягивая руки к застывшему каменным изваянием фараону, она закричала что-то о том, что младенца назвали неправильно, что боги говорили с ней и предрекали мальчику с таким именем скорую гибель. "Назови его Джосером, фараон! Назови его Джосером, и имя его прославится в веках!" Возмутился тогда Хуни: мало того, что какая-то сумасшедшая кинулась под ноги его рабам, задержала всю процессию и обращалась к нему непосредственно, так она смела ещё и указывать, как ему называть наследника престола! Простёр фараон руку над головой несчастной, велел убрать её с дороги и прилюдно отрубить голову. Безумную вещательницу воли богов отволокли за волосы от паланкина, взметнулись в воздух кривые клинки царской стражи, сверкая в палящих лучах солнца, и воткнулись в песок: там, где только что лежала на земле преступница, не осталось никого. Испуганные, воины поостереглись рассказывать своему владыке о произошедшем, и вскоре безумная выходка незнакомки забылась.

Но не прошло и недели, как младенец тяжко заболел и через несколько дней умер. Ещё через неделю скончался второй сын фараона, а за ним и третий. У Владыки Двух Земель больше не осталось наследников. В отчаянии Хуни бросился к жрецам самого почитаемого тогда божества, Джехути, бога-мудреца, дабы испросить совета, как быть дальше. И ответили ему жрецы столь же мудрые, как и их божественный господин. Они напомнили фараону о безумной женщине, которая когда-то бросилась под ноги царским рабам, чтобы поведать ему о снизошедшем на неё откровении. Хуни тогда не послушался, оттолкнул несчастную, и боги за то покарали его, лишив всех наследников. Жрецы сказали, что фараон должен найти эту женщину, должен построить ей храм и сделать её верховной жрицей в нём. Только тогда будет ему дарован сын, которого он обязан будет назвать так, как скажет безумная. Фараон впал в ещё большее неистовство, ему вспомнился опрометчивый приказ, отданный им в тот страшный день. На его счастье, один из воинов прознал о беде царя и признался ему в том, что незнакомка жива. Хуни щедро одарил вестника за добрую новость и тут же приказал разыскать женщину. Но долго ждать не пришлось. Она пришла сама, как только обещанный жрецам храм был возведён, и стала в нём верховной жрицей. С тех пор этот храм известен как Храм Рен – место, где наследники престола та-кеметского получают истинное имя.

Так было долгие годы: уходящая в царство мёртвых жрица выбирала себе воспитанницу и передавала ей способность к общению с богами. Установленный порядок оставался нерушимым ещё более двухсот лет, пока один из фараонов не влюбился однажды в госпожу Храма Рен и не взял её в жёны. Тогда-то и появился титул Охранницы. Верховная жрица по-прежнему сама выбирала себе воспитанницу, но не оставляла её при себе, а отдавала в лучшие храмы, дабы девочку научили там воинскому искусству и всему, что должна знать будущая принцесса. Подросшая девушка представлялась фараону, и он был волен решать, взять ли её в жёны или отдать ей в распоряжение Храм Рен...

–Так, значит, я могу не выходить замуж за фараона? – просияла принцесса.

–Нет, нет и ещё раз нет, моя прекрасная принцесса! – Пиопи, утопая в песке, уже ковылял ближе. – Ваша матушка, хеттская царевна Бентреш, была отдана за упокоившегося фараона из чисто дипломатических соображений. С хеттским царём был заключён договор, согласно которому, дабы нерушимы были узы между двумя великими государствами, хеттская кровь должна присутствовать в жилах династии!

–Тебя что, больше ничего не интересует, кроме замужества? – хмуро уточнил Эхшен, неслышно возникая. Принцесса посмотрела на него изумлённо, как будто впервые видела, и часто заморгала. Кти нашарила слегка подрагивающую руку Неджем и сжала её в своей.

–Не бойся ничего, принцесса... Как бы ни был человек слаб или силён, он сам волен выбирать свою судьбу...

–Только не я! Разве ты не понимаешь, что за меня уже всё решено? – широко раскрытые глаза Неджем блестели двумя яркими звёздами. Быстро задышав, она беспомощно оглянулась, будто искала защиты. Хаби возник незаметно, казалось – проник сквозь пламя, подобно заплутавшей Ка погибшего в пустыне путника.

–Может, тогда тебе не стоило спрашивать? – неожиданно низко раздался голос верного меджая.

–Тогда я бы не узнала правду... – одними губами откликнулась принцесса, отгораживаясь ресницами от участливых лиц, нависших над ней со всех сторон. Ужасное осознание собственного предназначения внезапно не дало ни толики облегчения, лишь повисло тяжёлым булыжником, придавив грудь. Снофру часто твердил, что для маленькой жрицы позволительны проявления слабости. Наставника надо слушаться, ему надо верить безоговорочно, но... Ах, снова это "но"! Она больше не была девочкой, только что вышедшей за стены храма в Бубастисе – за пределы своего крошечного, такого безопасного и родного мира! И эти змеи, эти проклятые змеи – это всего лишь её страхи, её сомнения, её чаяния, которые теперь выползли, просочились из кошмарных снов отсутствовавшего детства будущей супруги фараона!

Неджем захотелось убежать, спрятаться от сочувствующих взглядов, съёжиться в незаметный комочек в объятиях верного меджая, такого близкого и знакомого, единственное существо – мостик между ней и прошлым в счастливом неведении... Охранница, так вот откуда это слово! Она забрала меня всю себе, не оставила даже маленького кусочка, куда могло бы уместиться последнее спасительное чувство...

–Ай, верблюды! – вскрикнул мальчишка погонщик, тыча пальцем в бесформенные холмики за границей огня.

–Верблюды как верблюды, что им сделается, – махнул рукой Эхшен: ему куда интереснее было наблюдать за переменами, происходившими с маленькой принцессой, узнавшей правду.

–Да не наши верблюды – другие верблюды! Верблюды без горбов! – не на шутку разволновавшийся мальчишка понёс совсем уж какую-то ерунду, а, не добившись отклика в сердцах спутников, подскочил на ноги и принялся скакать на месте, наглядно иллюстрируя то, что имел в виду.

–Тебя что, пустынный дух за пятку укусил, что ты мечешься? – посуровел нубиец.

–Он прав, я слышу, как не меньше сотни копыт волнуют спокойствие песков, – заговорила Кти. Эхшен доверял сказительнице больше собственной тени, тем более что охранник Охранницы (в жизни ещё и не такое случается!) бросил играть с принцессой в гляделки, мигом растеряв весь свой загадочный вид ("тоже мне, герой!"), и кинулся в указанном направлении. Чего толку: клубы песка уже показались над горизонтом и стремительно приближались: способности видеть в ночи, дарованной в золотом городе, бывший страж не лишился, сам настолько привыкнув к этому, что без конца удивлялся беспомощностью спутников.

–Это конный отряд! – возвращаясь, крикнул Хаби.

–О, великий фараон – жив-здрав-невредим! – возопил царский писец, переползая на колени, и принялся стелиться по песку, всякий раз высоко вздымая руки. – Он прослышал о прибытии своей невесты и послал за ней отряд храбрых меджаев, дабы принцесса без опаски проехала оставшуюся часть пути! Да осветит Ра своими лучами его жизненный путь! Да подаст ему власть незыблемую над Обеими Землями!

–Где он только раньше был, твой фараон! – не слишком вежливо огрызнулся верный меджай. – Какое ему дело до невесты, когда в собственном доме сам Ра не разгребёт, что творится!

–Это действительно меджаи, – опровергла его слова Кти, – но я чувствую в них сомнения и в то же время решимость во что бы то ни стало выполнить приказ...

–Приказ фараона довести его невесту до столицы в целости и сохранности! – наставительно проблеял Пиопи.

–Приказ не оставлять в живых свидетелей, – резанула острым кинжалом по сердцам сказительница.

–Царица! – только и выдохнул Эхшен. Разлившаяся было в воздухе тишина вскипела и зудела под кожей. Лагерь в единый миг стал похож на развороченный ствол с термитами: воины кинулись проверять оружие; мальчишка погонщик поднял верблюдов, подтаскивая их ближе к костру; Кти, усевшись на пятках, поочерёдно развесила в воздухе над головой несколько разноцветных шариков. Выглядели они самым жизнерадостным и невинным образом, но проверять истинность данного утверждения желания не возникло ни у кого. Пиопи, отказываясь верить в свою бесполезность в грядущем сражении (как, впрочем, и в его начало), путался под ногами, то и дело строго интересуясь, не отправиться ли ему навстречу отряду с приветственной речью. Хаби, которому назойливый писец в пылу служебного рвения едва не отдавил ногу, с чувством отправил "царскую макаку" в далёкие дали с таким заковыристым путём, что Пиопи всерьёз задумался, так ли велики его познания в карте государства та-кеметского.

–Ещё не поздно услать отсюда мальчишку и сказительницу! – крикнул Эхшен меджаю.

–Я никуда не пойду! – обиженно протянул погонщик, на мгновение прекращая суету возле обожаемых зверей. – Вы здесь будете бить злодеев, а я как трус побегу прятаться?! Я ещё в золотом городе запасся камнями – вот! – порывшись в одной из сумок, паренёк с гордостью продемонстрировал полную пригоршню означенного боевого орудия. Полыхнувшее от них сияние заставило поражённых спутников замереть.