Текст книги "Русские масоны. От Романовых до Березовского"

Автор книги: Олег Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

Ровно через девять дней Ленин делает следующее добавление ко второму письму съезду: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этою поста и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.». Отмеченное – не мелочь, или это «такая мелочь, которая может получить решающее значение». Трудно сказать о причинах подобного шага и конкретизировать мысли высшего руководителя на сей счет. Гораздо важнее иное: Ленин и в данном случае не был в состоянии предъявить конкретные обвинения собственному выдвиженцу и опять ограничился ссылкой на его грубость, в отличие от перечисления политических и идеологических огрехов тех же Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Пятакова, да и пожелание «обдумать способ перемещения» Сталина неизвестно куда с заменой неизвестно кем, ясно, что не Львом Давидовичем, оставалось слишком расплывчатым и не требующем принятия немедленного решения. Мало того, письмо съезду, согласно воле Ильича, было передано Крупской в ЦК РКП (б) после его кончины, 18 мая 1924 г., за несколько дней до открытия уже XIII партсъезда, и было оглашено на нем по делегациям без опубликования.

Все последующие шаги Троцкого по существу сводились к формированию в партии оппозиционных групп из недовольных действиями лидеров во внутренней или внешней политике, порождая новые недоразумения и раздоры, что, конечно, лишь вело к изоляции бывшего наркома и сплочению значительной части верхов вокруг Сталина. Но, похоже, он и добивался подобного результата ради ослабления партийного руководства и подрыва государственного устройства СССР в интересах посторонних сил теперь, видимо, французского происхождения при сохранении, однако, связей с заокеанскими группировками. В результате его исключили из ВКП(б) и после непродолжительной ссылки в Алма-Ату выдворили в Турцию, под крылышко давнего масона, президента Мустафы Кемаля, пославшего опального на Принце -вы острова в Мраморном море. Такое место обитания семейства выбрали не случайно.

Понятно, что в ситуации непрестанных трений в верхах руки карательных органов пока не дотягивались до враждебных или просто нейтрально относившихся к советской власти прежних общественных организаций, включая в первую очередь масонских мистиков. Из них сохранились отчасти Ордена мартинизистов и филалетов. В Москве в 1917—1918 гг. работала ложа «Семен Гамалея к Кубическому Камню» в составе выявленных 10 адептов под началом бывшего присяжного поверенного II.М. Казначеева, масона 33-й степени шотландского устава, ему помогал сын Дмитрий, обладатель 3-й степени. Аналогичный градус имел Ю.К. Терапиано, вскоре перебравшийся в Париж, а его собрат Л.К. Гольтори – 18-й градус того же устава. После закрытия братства они открыли в столице, видимо, дочернюю мастерскую «Коловион к Сокровенной Мудрости», из членов которой известен лишь масон высших степеней С.П. Щуров, когда-то директор Румянцевского музея, затем совслужащий, специалист по библиотековедению, занимавшийся изучением масонских рукописей. По верованию был старообрядцем. В Петрограде до 1919 г. действовала ложа «Карма» с неизвестным составом участников, а также Великая Ложа «Астрея» (ок. 1916—1918 гг.) от Ордена рыцарей филалетов. Из участников последней известен лишь Ю.В. Рум-мель, предприниматель, эмигрировавший в Польшу¹. По всей вероятности, эти братства занимались по традиции изучением магии и оккультизма без интереса к политике.

Несколько позже по инициативе отдельных адептов перечисленных обществ, их учеников или иных лиц начали появляться тайные общества и ордена, не относившиеся непосредственно к Ордену «вольных каменщиков», которые условно причислим к разряду предмасонских организаций. Их кадры не только широко использовали в упрощенной интерпретации механизмы функционирования и обряды влиятельного мирового сообщества, но и проявляли готовность при благоприятных условиях трансформироваться в правильные ложи. Далеко не случайно парижские масоны считали главными союзниками и опорой прежде всего мартинистов, оказывая им и материальную помощь. Посредником здесь выступал известный нам Терапиано, информатор Кандаурова. 24 ноября 1923 г. последний направил письмо Вакару, нелегально посещавшему РСФСР, следующее письмо: «Посылаю вам обещанную книгу , которую прошу вас возвратить через месяц. Одновременно с сим делаю распоряжение о том, чтобы через указанное вами учреждение была послана Ольге Дмитриевне, на адрес которой братья московской розенкрейцерской ложи просили направлять пожертвования, вещевая посылка стоимостью 20 долларов и чтобы через месяц ей была послана вторая такая же посылка. Не откажите, если имеется к тому возможность, осведомить братьев П.М. и Д.П. Казначеевых, что обе посылки предназначаются им для распределения по их усмотрению между братьями ложи и исходят от русской франкмасонской организации древнего и принятого шотландского устава»¹. Посылки мартинистам шли регулярно до конца 20-х годов.

Однако еще в царские времена у Казначеева появился опасный соперник в лице уроженца Рига, выпускника физико-математического факультета Петербургского университета Г.О. Мебе-са, считавшего приоритетным направлением мартинизма оккультные знания, тогда как первый выдвигал на первый план посвятительные традиции. Раскол между ними все углублялся, а после женитьбы Мебеса на оккультистке, владевшей издательством «Китеж», М.А. Нестеровой, в советский период, дело завершилось созданием Ордена мартенизистов под ее руководством при сохранении супругом, как он полагал, управления обоими орденами. Тут появился новый фигурант Б.В. Астромов-Кириченко, ставший масоном в ложе «Авзония» Великого Востока Италии (1909 г.). Он тяготился опекой супругов и в 1921 г. основал собственное Русское автономное масонство^ в союзе которого якобы находились дочерние ложи «Трех Северных Звезд», «Пылающего Льва», «Дельфина» и «Золотого Колоса». Открыл он и Великую Ложу «Астрея» в Петрограде с московским филиалом «Гармония» под началом отстраненного от мартинизма Мебесом

С.В. Полисадова. Членами лож были представители старой интеллигенции из юристов, студенты, музыканты, артисты, домохозяйки, которые стремились уйти от советской действительности в [дебри мистики и оккультизма. Регулярные заседания отсутствовали, заседания собирались от случая к случаю, да и деятельность носила во многом декоративный характер.

Мало того, авантюрист по натуре, Астромов, любивший рискованные предприятия на мистической ниве, отличался аморальным поведением, что побудило его вступить на опаспую стезю гайного сотрудника ленинградских чекистов, осведомлявшего их э составе и занятиях известных ему лиц, причем эти опасные связи он особенно не скрывал от единомышленников.

Итак, в Ленинграде тех лет насчитывалось до шести мистических обществ и примерно столько же в Москве. К примеру, адеп-гы Астромова увлекались опытами передачи мыслей на расстоянии, общением с духами умерших, столоверчением, гипнозом, демонстрацией предводителем якобы сверхъестественных методов воздействия, особенно на молоденьких учениц при побуждении их вступать с ним в половые отношения. В разговорах и встречах он заявлял чекистам, что «как масон является гражданином мира», отрицает существование национальных и государственных границ, стремится к «счастью и прогрессу человечества, когда не будет ни войн, ни болезней, ни страданий». Столбовой дорогой к золотому веку Астромов считал диктатуру пролетариата в СССР. По его словам, масоны не претендуют на легализацию, видя свою роль главным образом в «убеждении лучшей части интеллигенции в закономерности переживаемых событий, а следовательно, в их неизбежности». Сперва новоявленного мессию выслушивали, брали на заметку конкретные данные, затем после убеждения в бесполезности не стали пользоваться его услугами. Между тем адепты обнаружили неладное в поведении шефа, похожем на провокацию, предъявили ему ультимативное требование сложить с себя звание геисекретаря. Он не возражал и закрыл ложи, а в январе 1926 г. был арестован. Тогда-то он и отправил письмо Сталину, развив мысли о «красном масонстве» в качестве некоею объединителя «коммунистически мыслящих интеллигентов и форму маскировки Коминтерна с перелицовкой по образцу масонства». Это касается, мол, лишь внешнего вида организации, когда каждая национальная секция образует отдельную ложу, представители которых сформируют президиум в виде генеральной ложи. В заключение сообщалось о готовности служить «советчиком-консультантом или как вы найдете удобным»¹. Ответа на обращение, скорее всего, не последовало. К мистикам относились не слишком сурово, приговаривая к принудительным работам и высылкам. Сам Астромов отошел от дел и в 1940 г. обосновался в г. Гудауты в Абхазии в должности зав. лабораторией местного табачного завода, где его арестовали служители НКВД. *

Независимо от других мистических ассоциаций действовал Орден рыцарей Святого Грааля. Главой братства был француз А.Г. Гошерон-Делафос, контролер финотдела губернского отделе

' Брачев B.C. Русское масошггво XVIII—XX вв. СПб., 2000. С. 363—366, 378, 381.

ния госбанка Ленинграда. Участников насчитывалось всею 8 человек. Существовало еще «Братство истинного служения», или Эзотерическая ложа, руководимая Г.А. Тюфяевым. На закрытом суде фигурировало всего 20 участников, предводитель получил 10 лет тюрьмы за контрреволюцию. Полагаем, к мистикам «прома-сонской сущности» неверно относить отколовшийся кружок Религиозно-философского общества Г.П. Федотова – А.А. Мейера «Возрождение», открыто ратовавший за продолжение борьбы против Советов под маркой христианского богословия. Он также подвергся разгрому, а члены – заключению¹.

Самым крупным мистическим объединением Москвы являлся Орден тамплиеров, мнимых продолжателей линии одноименной организации гроссмейстера де Моле с единомышленниками, казненных по наветам инквизиции в Париже начала XVI в. Как ни покажется .странным, его к нам занес в качестве руководителя некоего восточного отдела данного Ордена второй по значимости после Кропоткина анархист А.А. Карелин, находившийся одно время в эмиграции во Франции. «В отличие от других орденов, тамнлие[)ство ставило перед собой две основные задачи: 1) работу над собой как путь служения обществу и человеку и 2) совмещение пути мистического и научного познания мира, борьбу света знания с тьмой невежества». Карелин, занимавший высокую должность члена ЦИК, руководил маленькой фракцией идейных анархистов. В первую очередь на занятиях и беседах стремился подготовить начальственные кадры из театральной среды, литераторов, научных работников, преподавателей вузов, художников и т.н. Среди них были известные режиссеры Ю.А. Завадский, Р.Н. Симонов, B.C. Смышляев, актер М.А. Чехов, композитор С.А. Кондратьев, литераторы П.А. Аренский, Г.П. Шторм, искусствовед А.А. Сидоров, преподаватели А.А. Солонович, Е.К. Бренев, С.Р. Лящук.

С конца 1923 г. появляются дочерние филиалы тамплиеров «Орден Света» и «Храм Искусств» в Москве, «Орден Духа» в Нижнем Новогороде, причем головным после смерти Карелина оказался первый, считавшийся цитаделью анархо-мистиков. Его лидеры на процессе 1930 г. сообщили на сей счет довольно иод-робные сведения. Преподаватель вуза Е.Н. Смирнов, в частности, показал: «Цель «Ордена Света» – чисто этического порядка,

. нравственное самосовершенствование личности через восприятие христианских основ и воспитание в себе рыцарских христианских добродетелей. Рыцарь – понятие этическое, как лицо, совершающее нравственные поступки, очищающее христианские основы от догматов, накопившихся столетиями и затушевавших лик Христа-рыцаря»¹. Участники преимущественно работали в Государственном институте слова (ГИС), собирались на квартирах наставников. Далеко не все относились к приверженцам христианства, склоняясь к различным верованиям. Как видно из приведенных слов активиста, он лишь повторял известные аргументы всякого рода сектантов с их стремлением познания божества без церковного посредничества.

В обществе, согласно показаниям участников, имелось 8—12 степеней посвящения. Неофит после заслушивания нескольких орденских легенд в назначенный день представал перед группой старших рыцарей, в том числе одной женщины, и приносил обет верности, выслушивал краткую версию о жрецах Древнего Египта и формулу посвящения в первую степень. При переходе во вторую степень он получал белую розу, знак чистоты помыслов и устремленности к бесконечному, с которой надлежало появляться на собраниях. Одновременно ему давалась голубая восьмиконечная звезда, символизирующая надзвездный мир восьми измерений и, соответственно, степеней. Члены кружков собирались на ритуальные собрания для приема кандидатов, посвящения в степени и на праздники, включая чисто церковные, вроде Рождества Христова, Воскресения (Пасха), масонские – день Иоанна Крестителя, архангела Михаила, архистратига небесных воинств и покровителя земных рыцарей.

Как бы подводя общий итог, обвиняемый К.И. Леонтьев отмечал: «Кружок мистико-анархического направления, именуемый «Орденом Света», который существовал, как мне помнится, с декабря 1924 по осень 1925 (последний год здесь указан неверно. – О. С.), ставил своей задачей ознакомление с этикой мистического анархизма. В основе ее лежала христианская этика, очи-щепная от примесей церковного догматизма. В образе т.н. «рыцаря» мыслился человек самоотверженный, осуществлявший любовь и добро в жизни. Одним из основных положений этой этики было то, что как в жизни личной, так и общественной – в политике, цель не может оправдывать средства»¹. Конечно, адепт явно лукавит, поскольку деятельность сочленов была противозаконной, прикрываемой якобы благородными помыслами, в личной жизни мало кто из них мог похвастаться кристальной чистотой в отношении близких, родственников и знакомых.

«В отличие от своих исторических предшественников, русские тамплиеры не создали, да, видимо, и не стремились создать организации, которые тщетно старались найти у них следователи ОГПУ. За исключением молодежных студенческих кружков, «рыцари» стояли вне политики, не примыкали ни к каким партиям, занимаясь делом воспитания и совершенствования духовной и моральной структуры человека, его самосознания, как основы для формирования нового человеческого общества и нового взгляда на окружающий мир, на человека и вселенную. Они были мистиками, а не материалистами, верили больше разуму, чем телу, и потому обращали свое внимание не на меняющиеся формы власти, а на те идеи, которые эти формы порождают... Как истинные рыцари, они посвящали себя служению будущей России, которую провидели и в которую верили». Длинная тирада уважаемого исследователя и, кстати, отпрыска родителей-тамплиеров, сгинувших в сталинских концлагерях, не вполне верно оценивает феномен.

Во многих статьях своего интересного сборника он явно смотрит на события зашоренным взглядом, сперва переоценивая значимость феномена, затем отрицая природу самого общества, функционировавшего, по его же признанию, в довольно четких организационных рамках, отдаленно напоминавших масонские. Пусть они не имели связей с политическими партиями, их тогда, кроме ВКП(б), вообще не было, однако собирались тайно и придерживались чуждой установленному тогда государственному строю идеологии.

А о размахе подобного «движения» свидетельствует привлечение к судебной ответственности всего 33 человек, мужчин и женщин. Обвинительное заключение было составлено неграмотно в правовом отношении, вина большинства подозреваемых фактически не была доказана, приобщенные к делу отдельные их высказывания, вырванные из общего контекста, не могли послужить убедительным компроматом. Итак, в документе утверждалось: «Организация ставила своей целью борьбу с соввластью как властью «Иальдобаофа» (одного из воплощений Сатаны) и установление анархическою строя. Ставились задачи противодействия и вредительства соввласти на колхозном фронте, среди сов-учреждений и предприятий. Пропагандировался мистический анархизм с кафедры и по кружкам, в которых вырабатывались массовые руководители, главным образом из среды интеллигенции. В кружках пропаганда велась в виде легенд, рассказываемых только устно посвященным рыцарям. Запись легенд категорически запрещалась под страхом не только исключения из «Ордена», но вплоть до физического воздействия. Рыцарям внушалось, что для защиты идей и интересов «Ордена» они не должны пренебрегать средствами борьбы вплоть до убийства»³⁰⁶. Главой анар-хо-мистиков отныне объявлялся старый анархист А.А. Солонович в качестве командора, остальные члены были просто рыцарями. Они Признались на следствии только в эпизодическом посещении мероприятий общества. Пом. начальника 1-го отделения Секретного отдела ОГПУ Кирре направил их дело на рассмотрение Особого совещания при Коллегии ОПТУ, которое 13 января 1931 г. приговорила Солоповича, Аносова, Бема, Префераисова, Сно и Королькова к пяти годам лишения свободы, остальные подлежали заключению или высылке на три года. В отношении видного театрального деятс^ля К).Г. Завадского постановили дело продолжить, дела же в отношении еще шести лиц прекратили и аннулировали их подписки о невыезде. Дальнейшая судьба «преступников» сложилась по-разному: 11 дожили без преследований до преклонного возраста, 9 погибли в ходе репрессий 30-х годов, насчет остальных достоверные сведения отсутствуют³⁰⁷.

К среде мистически настроенных представителей интеллигенции имели касательство еще два кружка сторонников розенкрейцеров, полностью независимых от упомянутых выше адептов этого ордена. Первый обязан возникновением знатоку искусств, талантливому художнику и скульптору Б.М. Зубакину, основавшему его в Минске в 1920 г. Туда входили будущий знаменитый кинорежиссер С.М. Эйзенштейн, поэт и переводчик II.А. Аренский, театральный художник J1.A. Никитин, актеры М.А. Чехов и B.C. Смышляев, писательница А.И. Цветаева. Когда руководитель переехал в Москву, они перестали собираться, большинство перешло к тамплиерам. Зубакин был арестован и скончался в 1938 г.³⁰⁸ Второй кружок был детищем спирита, астролога и оккультиста В.В. Белюстина, служившего переводчиком в отделе печати НКИД.

Официально последний кружок в составе 16 человек именовался Московским орденом пеорозенкрейцеров «ориенийского посвящения». Он был разгромлен карательными органами в начале 30-х годов, причем его член, физиолог М.И. Сизов, показал на допросе, что шеф создал Орден «самостоятельно, не получив ни от кого на это прав или посвящения, исключительно своей работой над собой достигнув больших знаний. Мы имеем много литературы – результаты своих изысканий и трудов по оккультным вопросам. Цели Ордена – воспитание своих членов в духовном отношении по теориям нашего Ордена. Адепты имели разные степени посвящения и располагались по рангам. Ученики изучали под контролем наставников литературу и переходили в степень «оруженосцев» после подготовки собственных сочинений. Затем шли рыцарские степени «внешней» и «внутренней» башни, а высшими считались градусы духовного посвящения, которыми обладали члены Верховного капитула». Подвизавшийся и здесь участник организации известного нам Аггромова С.В. Полисадов рассказал, что вступающие должны принести клятвы: «1) молчания, т.е. хранения орденских тайн, а следовательно, и конспирации, и иногда 2) готовности погибнуть во славу Ордена и не выдавать тайн. От вступающего требуется известное развитие как интеллектуальное, так и моральное, и широта кругозора»³⁰⁹.

Среди членов общества, кроме отмеченных, мы видим В.В. Новикова, инженера В.И. Жданова, художника В.П. Мо-нина, В.Л. Волкову, супругов Трущевых, ближайших сподвижников основателя А.Л. Толмачеву-Виппер, М.В. Дорогову и

В.П. Веревина и др.

Особняком среди мистических ассоциаций стояло т.н. «Единое Трудовое Братство», созданное востоковедом А.В. Барченко, сведения о котором скудны и противоречивы даже при наличии специальной литературы. Сложность его изучения, полагаем, проистекает из тесного переплетения оккультных знаний и тайных политических устремлений советского руководства взорвать тылы капитализма в Китае и Индии, нащупав почву на землях Афганистана и Тибета. А Барченко где-то вычитал и упорно повторял версию о находящейся где-то в глубине Гималаев таинственной стране Шамбале, жрецы которой с древнейших времен сохранили и передают некие тайные знания, способные в случае практического использования резко изменить развитие человечества. Он заявлял и письменно просил ответственных сотрудников ОГПУ организовать экспедицию в Тибет для проверки его гипотез. В этих целях Барченко пытался опираться на влиятельного чекиста, начальника спецотдела ОГПУ (разведка и контрразведка техническими способами) Г.И. Бокия, который интересовался и масонскими делами, а также хотел задействовать крупного философа и лингвиста, путешественника Н.К. Рериха, жившего за границей, но летом 1926 г. внезапно появившегося в СССР для встреч с советскими руководителями. Экспедиция в Тибет во главе с Рерихом, конечно, никакой Шамбалы не обнаружила, но собрала богатый этнографический и другой материал³¹⁰.

К сожалению, о первых шагах детища Барченко в середине 20-х годов известно немного: наличие там двух степеней – ученика и брата, выдержки из дневника да малоинтересная переписка. Материалы следующего периода, касающиеся показаний при аресте Бокия и Барченко в 1937 г., затронем в ходе дальнейшего повествования на фоне деятельности масонов-эмигрантов.

Полагаем, что мистические кружки и ордена следует рас-сматривать зародышем оппозиции узкого круга творческой интеллигенции, которая в целом, отвергая советский строй и коммунистическую идеологию с духовио-идеалистических позиций, не видела пока возможности осуществления своих взглядов и ограничивалась подготовкой надежных кадров на случай благоприятных для себя поворотов событий. В то же время немало участников подобных обществ отличалось аполитичностью и интересовалось лишь искусством. Это в первую очередь относится к Завадскому, Эйзенштейну, Мейерхольду, Р.Н. Симонову и многим другим будущим корифеям.

Возвращаясь в конце этой части к Троцкому, отметим его интерес к сверхъестественному, о чем свидетельствует, в частности, дружба с его детьми завзятого мистика, их преподавателя математики Д.А. Бема. Сам Лев Давидович числил в своих друзьях религиозного философа II.А. Флоренского, так как он был причастен к конфискации церковных ценностей ради помощи голодающим Поволжья. Косвенным подтверждением служит гневная записка Ленина в Оргбюро ЦК РКП (б) не позднее 16 октября 1922 г.: «Не понимаю, почему нет т. Троцкого, который несколько месяцев следил близко за течениями в церкви. Прошу поставить в Политбюро»¹.

Уже говорилось о выдворении Троцкого с семьей в Турцию и на Принцевы острова в Мраморном море. С ними обошлись довольно корректно, выдали в качестве путевых расходов сумму в 1000 долларов и, главное, разрешили вывезти крупный личный архив, позволив изгнаннику продолжить критику сталинизма в выпускавшемся «Бюллетене оппозиции» при активном содействии старшего сына Льва Седова. Одновременно глава семейства принялся за восстановление зарубежных связей и подготовку статей для иностранной прессы.

В бывшем центральном партархиве оказалось внушительное дело Генерального штаба Франции о Троцком и других революционных деятелях России. Находится там и любопытная справка в ответ на шифрограмму военного ведомства по поводу денежных средств. Оказывается, он располагал депозитными счетами, открытыми на имя J1. Седова в нескольких кредитных заведениях Стамбула. Суммы были весьма значительными и вряд ли складывались из одних гонораров. Так, «Дойче банк» открыл счет до 100 ООО турецких лир, Банк Рима – на 25 ООО лир, Голландский банк – «крупный депозит». Кроме тою, доверенный Троцкого Отто Шиолер сделал много переводов иностранной валюты в Данию по разрешению турецкого Биржевою комиссариата, в том числе 600 долларов, 1750 и 12 200 франков, 1800 фунтов стерлингов, еще 3000 и 1750 долларов¹. Происхождение означенных сумм, их предназначение, источники средств на содержание семьи в Турции, включая траты на собственную охрану, другие неизбежные расходы самим Троцким, его близкими и друзьями никогда не раскрывались, позволяя подкрепить сделанное ранее предположение о причастности к его деятельности тайных организаций, возможно, и масонских центров.

* * *

А теперь восстановим прерванную нить повествования об истории эмигрантского масонства. Девятый вал небывалого экономического кризиса обрушился в 1929 г. на цитадель капиталистической системы США, оттуда перекинулся в Западную Европу, захлестнул Великобританию, Фрашцио, Германию, Италию, прочие государства. Но ожидавшийся некоторыми крах не наступил, и к 1933 г. обозначились устойчивые признаки стабилизации с переходом к вожделенному подъему. Кризисные явления затронули эмиграцию, включая масонство, породив негативные моменты в виде временного оттока из ряда лож братьев, выросшей численности радиируемых членов, падения активности в силу потери убежденности в скором возвращении на родину. Одновременно усиливалась тенденция к отказу от политизации внутренних работ при изучении главным образом российской проблематики. Появившееся ранее тяготение глубже изучать историю, символику и вообще посвятительные аспекты получило дальнейшее развитие, отразившись как на тематике обсуждаемых вопро-сов в действующих ложах, так и на сложившихся масонских структурах, которые несколько видоизменились. Если первая сторона не требует дополнительных разъяснений, то вторая определенно заслуживает внимания.

Речь пойдет о создании двух новых братств в союзе Великой Ложи Франции, одного в союзе Великого Востока, а также Совета объединения русских лож. По инициативе членов «Северного Сияния» писателей B.C. Варшавского, Д.Ю. Кобякова, коммерсанта А.М. Грушко, инженера М.К. Прекула, А.В. Давыдова, М.С. Мендельсона и других в январе 1932 г. возникла мастерская «Гамаюн» (птица счастья), предназначенная для относительно молодых адептов. Первый досточтимый ее мастер, ветеран П.А. Бобринский поставил в основу трудов посвятительские, международные аспекты и в последнюю очередь развитие ситуации в СССР. Среда членов находились режиссер и драматург М.А. Долинов, писатели П.Я. Рысс и Н.Д. Татищев, поэты Б.Г. Закович и Ю.С. Рогаль-Левицкий, переводчик В.А. Кондратьев, коммерсант В.Э. Хальберштадт и др. При ложе действовало пищевое кооперативное товарищество, что было немаловажно, учитывая тяжелое материальное положение многих участников.

Весной 1933 г. группа братьев «Астреи» образовала мастерскую «Лотос», которая деятельно занималась изучением социальных и философских проблем современности. Основателями были известные нам О.С. Бернштейн, И.А. Кривошеин, Г.Б. Слиоз-берг, Г.Я. Смирнов, В.II. Свободин, В.Д. Айтов, В.Л. Вяземский, А.П. Веретенников. Значительную прослойку составляли евреи, занимавшие некоторые офицерские должности. В 1934 г. сменивший на посту досточтимого мастера Айтова Смирнов заявил в программной речи при инсталляции нового офицерского состава: «Ложа Лотос, как ложа русская, отличается, конечно, от общей массы французских лож послушества, часть которого она составляет. Следя с большим интересом за работой своих сестер ВЛФ, ложа Лотос нередко должна воздерживаться от активного обсуждения многих вопросов, касающихся политической и соци альной жизни Франции, считая, что, с одной стороны, русские беженцы, как гости, обязаны уважать мнения приютившей страны в ее целом, без различия партий, а с другой, что мы еще недостаточно знакомы с внутренней жизнью и духом французского народа, а потому суждения наши рисковали бы быть навеянными случайными, личными симпатиями или антипатиями. Но наши русские ложи имеют другую масонскую задачу – изучать беспристрастно происходящие на наших глазах события и нести на нашу далекую родину светоч масонского идеала и передать его в руки тем, кто в нужде и подчинении ждут возрождения нового и лучшего человечества, покоющегося на началах моральной силы, мудрости и духовной красоты. Откуда мы пришли, кто мы и куда мы идем – вот три масонские вопроса, которые нам надлежит неустанно стремиться разрешать»¹.

В этом ключе был разработан и принят перспективный план работы масте^кой из семи пунктов, включающих, помимо вступительной и заключительной частей, главы о современном масонстве и его идеологии, задачах текущих и будущего русского масонства во Франции. Соответственно формулировалась тематика докладов, и первый из них сделал П.А. Бурышкин, под заглавием «Русское масонство XVIII – XIX вв. в истории развития русской религиозно-философской мысли». Он был достаточно глубок по содержанию, так как содержал богатый архивный и литературный материал, что вызвало значительный интерес слушателей.

Аналогичные процессы были характерны и для ложи «Северная Звезда» Великого Востока, где также сосредоточилась группа относительно молодых членов. Иниатором их оформления в отдельную ложу стал известный писатель и масонский теоретик М.А. Осоргин. Мастерская «Северные Братья» возникла в ноябре 1934 г. для работы по сокращенному варианту древнего и принятого шотландского устава. Среди учредителей и активистов значились П.Н. Переверзев, В.Е. Татаринов, А.И. Каффи,

А.А. Морской, B.JI. Андреев. М.П. Кивелиович, Я.Л. Делевский. Они же, особенно Осоргин, сделали большую часть докладов, придавая первостепенное значение изучению обрядности и символики, как тот подчеркнул в одной из своих речей: «В символике масонства найдете вы много прекрасных поэтических легенд, частью древних, частью созданных поэзией исторического периода масонства... Вопрос о практической нужности здесь столь же мало уместен, как но отношению к поэзии, литературе, музыке и любому искусству. В символике масонства – его поэзия и его глубокая философия»¹. Всего братство насчитывало 46 человек, из которых, кроме поименованных, назовем писателя Г.И. Газ-даиова, оперного певца Н.И. Нагачевского, художника К.П. Новоселова, медика Ф.Ф. Оболенского, врача А.II. Прокопенко, печатных дел мастера В.И. Степанова.