Текст книги "Русские масоны. От Романовых до Березовского"

Автор книги: Олег Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Считая его человеком политически неблагонадежным, но не слишком опасным, жандармы установили за ним плотное наружное наблюдение, фиксировали все контакты подозреваемого, однако агентуры среди масонов они не имели. На наш взгляд, это объяснялось не столько превосходной конспирацией «вольных каменщиков», сколько не слишком враждебных режиму либеральных представителей, которые не могли и помыслить о революции. Потому-то, по версии охранки, Керенский только стремился «объединить все радикальные интеллигентные силы» вокруг левонароднических журналов «Заветы» и «Русское богатство», также запрещенного властями на период военных действий. По другим сведениям, «радикальные интеллигенты» и Керенский пользовались вывесками «Информационного бюро» и «Всероссийского союза русской демократии» ради «культурной организации и работы во всех общественных легальных возможностях при отказе от революционных выступлений против войны», ибо они признавались несвоевременными и нецелесообразными²⁰⁰.

Начальник Саратовского жандармского управления докладывал И октября 1914 г. своим шефам о пребывании в городе на Волге Керенского, который стремится «к объединению левого элемента вообще, независимо от принадлежности к той или другой партии». В каждом большом губернском городе надо, мол, основать получающие директивы из столицы местные комитеты из интеллигентных лиц разных профессий и служащих больших уч реждений, причем письменные сношения не допускаются. В заключение жандарм сообщал: «Наблюдение за зарождающейся группой имеется и агентура, направленная на выяснение состава местного комитета»²⁰¹. Вскоре донесения о его деятельности начали регулярно поступать, и опять без выяснения масонской сути проводимых мероприятий.

Дополняя изложенные сведения, начальник Донского жандармского управления сообщал в Петербург в марте-апреле

1915 г. об инициативе Керенского образовать Всероссийский союз беспартийной интеллигенции, по убеждениям членов стоящий левее кадетов при наличии республиканских взглядов, для организации «общественного мнения по вопросу о нежелании правительства вступить на путь реформ». При разработке секретных данных охранка выяснила тождественность указанных выше обществ интеллигенции, которые по сути являются проектами неоформленной организации без центрального правления. Его лишь предстояло избрать отделениям в Москве, Петрограде, Саратове, Самаре, Харькове и прочих городах²⁰². На самом деле, очевидно, имелись в виду выборы делегатов лож на предстоящий масонский конвент, так и не состоявшийся из-за обострения ситуации в стране.

Сопоставим изложенное с малоизвестным свидетельством видного большевика Ф. Кона, который в один из приездов в Петербург в 1913 или 1914 годах видел народника, деятеля кооперативного движения Н.В. Чайковского, изложившего план «комбинированной политической организации большого состава, построенной по образцу бывших масонских организаций с присущим им ритуалом, видимо, не без сочувствия к ней и не без желания вовлечь в нее и меня»*. Но тот не выразил позитивного отношения и в дальнейшем не слышал о судьбе проекта. Напомним читателю об активной роли Чайковского в ВВНР. А вот другой показательный эпизод. 12 апреля 1915 г. наряд полиции нагрянул в столице на одну из частных квартир, где шло собрание эсеров и трудовиков. По словам хозяйки, обсуждался устав нового легаль-

Hofo общества «Братский отклик» для замены запрещенного «Вольно-экономического общества». По мнению жандармов, в проекте явно сквозило «социалистическое отношение к переживаемому моменту и, в частности, к войне». Среди переписанных полицией и сразу отпущенных участников оказались масоны Керенский, Чайковский, Л.М. Брамсон и идейно близкие к ним Басов, Бруц-кус, Мазуренко, Душечкин и др.²⁰³ Не было ли собрание очередным мероприятием сторонников ВВНР?

Во всяком случае многие источники выявляют в Керенском руководящую фигуру так и не раскрытой охранкой тайной организации. К примеру, жандармы зафиксировали по дням и часам его встречи с 8 февраля по 1 июля 1915 г. Круг знакомых адвоката (75 человек) включал в себя масонов Гальперина, Кедрина, Брамсона, Чайковского, Переверзева, Демьянова, Кузьмина-Ка-раваева, Ковалевского, Чхеидзе, Скобелева. При наездах в Москву Керенский посещал масона Прокоповича²⁰⁴. Словом, он являлся доверенным лицом значительной части либералов центра и главным образом левой их части.

О подлинных занятиях «вольных каменщиков» свидетельствуют воспоминания эсера Л.К. Чермака «Как я был масоном», написанные гораздо позже рассматриваемых событий в 1940 г., что, разумеется, снижает их научную ценность. По его словам, как-то зимой 1914—1915 г. к нему зашел знакомый В.Г. Харитонов, «марксист но своим убеждениям», но не принимавший активного участия в делах социал-демократии, и поинтересовался, не хочет ли тот «войти в некое тайное общество». После изъявления согласия член Думы, кадет П.К. Волков пригласил кандидата к себе на квартиру, где Чермак и прошел обряд посвящения, главой братства оказался кадет В.А. Степанов. Там якобы числилось 16 человек, в том числе, помимо названных, кадеты Н.А. Бородин, А.А. Леоньев, А.Н. Букейханов, эсеры П.П. Майнов, А.С. и И.С. Сиговы, С.П. Швецов, С.Д. Мстиславский, меньшевик Н.С. Чхеидзе, инженер путей сообщения А.В. Ливеровский, исследователь раскола А.С. Пругавин, фамилии остальных он запамятовал. Рядовым членам разрешалось зпагь только общее число братств и их адептов. Чермак не помнит ни одного решения или скрывает таковые. В руководстве преобладали члены кадетской партии. На довольно частых собраниях ложи сперва ее глава делал короткий доклад о положении ассоциаций в столице и в провинции. К удивлению Чермака, среди обсуждаемых на первом плане находились проблемы «высокой» внешней политики, включая границы будущей независимой Польши, Константинополя, Дарданелл, внутреннее же положение России обходилось полным молчанием. На замечание но этому поводу автора мемуаров ему сообщили, что «революционная работа не наше дело, что мы организация надпартийная, что мы должны направлять через наших братьев, членов Думы, ход нашей жизни». Каким образом подобное мыслилось, не разъясняли. В 1916—1917 гг. Чермак долго болел и не посещал собраний¹. Источник в основном ценен как свидетельство обычного адепта, тогда как остальные участники были лидерами.

Летом 1915 г. страна пережила довольно острый политический кризис из-за военных поражений на фронтах мировой войны, что приводило к росту забастовочного движения при выдвижении не только экономических, но и политических требований. Обострялись противоречия царизма и буржуазии по широкому спектру вопросов. В результате в Государственной думе и Государственном совете образовался т.н. прогрессивный блок умеренно оппозиционных партий с участием националистов, октябристов, кадетов и прогрессистов. Действия блока, детально описанные в исторической литературе, ставили целью достижение компромисса с самодержавием по поводу формирования министерства «общественного доверия», которое провело бы верхушечные реформы, довело войну до победного конца и в то же время подавило революционное движение. Но внутри блока вскоре возникли крупные разногласия между левыми и правыми либералами. К первым примыкала и масонская организация, заострявшая критику против властей, октябристов и националистов и выступавшая за осуществление радикальной тактики.

Кратко о содержании документа впервые говорилось в брошюре В.Я. Бегуна «Рассказы о «детях Вдовы». Минск, 1983. Выдержки из него нами приводятся согласно публикации А.И. Серкова в сборнике научных трудов «Масоны в России: Вчера. Сегодня. Завтра». М., 1999. С. 129—135.

Орган масонских сторонников Коновалова-Рябушинского газета «Утро России» выдвинула 24 мая 1916 г. лозунг формирования правительства «национальной обороны» из представителей общественности. По заявлению той же газеты от 30 мая «русская промышленность сумеет найти людей, которым вверит огромное государственное дело, а вместе с тем и свою судьбу как класса».

1 июня Некрасов заявил на заседании ЦК кадетов: «Страна возбуждена безмерно. Только совсем новая организация может нас спасти». Поиск нужных людей привел к серии открытых и закрытых совещаний либеральных политиков и новым выступлениям прессы. М.М. Ковалевский 14 августа торопил сторонников со страниц влиятельных «Биржевых ведомостей, выразив твердую надежду, что «государственный корабль вверен будет кормчим, пользующимся народной любовыо, и имена которых у всех на устах. Но время не ждет»²⁰⁵.

И «любимые» не замедлили выйти на авансцену усилиями того же «Утра России», которое 13 августа 1915 г. поместило заметку «Кабинет обороны». Премьер-министром здесь числился октябрист Родзянко, министром внутренних дел – его коллега по партии Гучков, иностранных дел – Милюков, далее шли масоны-министры: путей сообщения Некрасов, торговли и промышленности Коновалов, юстиции Маклаков и государственный контролер Ефремов. С ними соседствовали видные представители бюрократии Н.Н. Поливанов, А.В. Кривошеи! i, П.Н. Игнатьев, пользующиеся репутацией умеренных либералов. То была коалиция октябристов, кадетов, прогрессистов и царских сановников. В думских и иных кружках циркулировали также списки, которые возглавляли Г.Е. Львов, А.И. Гучков, А.Г. Щербатов и другие. Один список сохранился и в бумагах Николая II²⁰⁶.

Что бы ни говорили о Департаменте полиции, но он, пожалуй, единственный из всех ведомств выдавал неплохую информацию о тенденциях политической жизни. 23 октября 1915 г. Петроградское охранное отделение направило в МВД подробный доклад, отметив стремление самого крайнего течения в кадетской партии «выдвинуть на первый план необходимость широкой работы в народных массах на почве развивающегося ныне кооперативного движения и допуском в своей тактике нелегальных приемов борьбы».

По сводке Московского охранного отделения от 29 февраля

1916 г., «положение гораздо серьезнее, и настроение общества гораздо более тревожное, чем это может представиться, если судить по отдельным внешним проявлениям этого настроения... Приходится говорить даже более чем о падении престижа верховной власти, – налицо признаки начавшегося и неуклонно развивающегося антидинастического движения». Однако, исходя из настроения революционных «руководителей» от крайне левых и до кадетов, особых внутренних осложнений до окончания войны правительству нечего опасаться.

Специальный раздел документа посвящался «планам и расчетам кадет», которых охватывал страх перед революцией, особенно крайне левой, о чем свидетельствуют откровенные заявления среди окружения Милюкова. В то же время кадеты были уверены в быстрой капитуляции правительства: таким образом «революция будет предупреждена в самом начале, окажется почти бескровной». Подобная уверенность базируется и на ожидавшейся поддержке либералов Англией и Францией. По сведениям охранки на квартире московского лидера левых кадетов М.Л. Мандельштама (масона) состоялось два совещания при участии 25—30 человек. Он якобы получил директиву выступить на съезде своей партии с указанием на опасность потери популярности в массе от полного сближения в прогрессивном блоке с умеренными партиями, поскольку следует настаивать на более тесном сближении с меньшевиками и трудовиками²⁰⁷.

Как свидетельствовал Гальперин, летом 1916 г. в Петрограде на квартире Степанова состоялся последний конвент масонской организации. Из участников он помнит 16 лиц, главным образом из столицы, Киева, Москвы; от Екатеринбурга, Харькова, Самары, Саратова, Риги, Ревеля, Одессы, Вильно, Витебска. С докладом о делах на фронте выступил Некрасов. Доклады с мест «выяснили довольно большой рост» ВВНР. Выступления делегатов свидетельствовали о «сильном понижении политического настроения по сравнению с первыми месяцами войны. Все сильнее звучали революционные ноты – уверенность, что это правительство не может победить, что для победы нужна революция. Особенно сильно эти настроения звучали в речах делегатов из провинции». Такие настроения сдерживали представители центра, в частности, Некрасов, Степанов, который представлял правое крыло, тяготея к политике прогрессивного блока, в том же смысле говорил и сам Гальперин, что позволило принять резолюцию в духе линии Верховного Совета²⁰⁸.

А внутреннее положение в стране непрерыпо обострялось из-за растущего недовольства народа продовольственными неурядицами, дороговизной жизни, неудачами па фронтах, злоупотреблениями властей. По сводке Департамента полиции от 30 октября 1916 г., оппозиционность населения Петрограда и Москвы достигла таких исключительных размеров, до которых она не доходила в 1905—1906 гг. Повсеместно во всех слоях наблюдалось «как бы утомление войной и жажда скорейшего мира, безразлично на каких условиях таковой ни был заключен». В городах ожидали крупных беспорядков стихийного характера²⁰⁹. Обстановка торопила лидеров либерального лагеря, в том числе масонов, перейти от слов к делам. Однако они непрерывно совещались па открытых и тайных собраниях, что не укрылось от наблюдения жандармов.

«Последние перед революцией месяцы, – констатирует Галь-перии, – было очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений – о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в ставке относительно ареста царя, о заговорщических планах Крымова (сообщил о них Некрасов), о переговорах Маклакова но поводу какого-то дворцового заговора... Был ряд сообщений о разговорах и даже заговорщических планах различных офицерских групп». Общая линия «признаний» источника состоит в явном намерении приуменьшить причастность масонов к заговорщической деятельности, сведя ее только к разговорам. Однако коллега Гальперина, не менее осведомленный меньшевик Чхеидзе, идет гораздо дальше. «Когда выяснилось, в какой тупик заводит страну война, и в ложах, и в Верховном Совете встал вопрос о политическом перевороте. Ставился он очень осторожно, не сразу. Переворот мыслился руководящими кругами в форме переворота сверху, в форме дворцового переворота; говорили о необходимости отречения Николая и замены его; кем именно, прямо не называли, но думаю, что имели в виду Михаила. В этот период Верховным Советом был сделан ряд шагов к подготовке общественного мнения к такому перевороту – помню агитационные поездки Керенского и других в провинцию, которые совершались но прямому поручению Верховного Совета; помню сборы денег на нужды такого переворота. Кто руководил сборами и какие средства были собраны, я не знаю»²¹⁰.

Наконец, «записка» Капдаурова делает вполне определенный вывод. «Перед Февральской революцией Верховный Совет поручил ложам составить списки лиц, годных для повой администрации, и назначить в Петрограде па случай народных волнений сборные места для членов лож. Все было в точности исполнено, и революционным движением, без ведома руководимых, руководили в значительной степени члены лож или им сочувствующие»²¹¹. Приведенный факт, конечно, примечателен, но утверждение о руководящей роли масонов представляется весьма спорным, ибо ничем ие подтверждается и, кроме того, как покажем ниже, противоречит ряду высказываний очевидцев, говорящих совсем об ином..

Однако события начали развиваться но другой колее. Убийство в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. Г. Распутина кучкой крайних монархистов-экстремистов при непосредственном участии одного из великих князей фактически стало прологом замышляемого дворцового переворота, а юридическим советником злоумышленников оказался член кадетского Центрального комитета масон Маклаков. 27 декабря 1916 г. на очередной сходке у Коновалова он выступил с сообщением относительно политических выводов из совершенной ликвидации временщика. В курсе дела был и лидер конституционных демократов Милюков²¹².

Сведения масонских источников в значительной степени подтверждаются полицейскими отчетами. В записке Петроградского охранного отделения от января 1917 г. отмечался «яркий авантюризм наших доморощенных «Юань-Шикаев»²¹³ в лице Гучкова, Коновалова, князя Львова и других «загадочных представителей общественности», стремившихся, не разбирал средств и способов, использовать могущие неожиданно «вспыхнуть» события в своих личных видах и целях. Другой запиской 19 января 1917 г. тот же орган информировал Департамент полиции, получив резолюцию о подготовке на его основе доклада монарху, о следующем: «Передовые и руководящие круги либеральной оппозиции в настоящее время твердо и определенно уверены в том, что момент осуществления их вожделенных стремлений приближается». Захватить власть, дескать, собираются две группы: руководящие «дельцы» прогрессивного блока под главенством Родзянко и подпольные круги, намеревающиеся «выхватить будущую добычу» из рук думцев, ведомые Гучковым, Львовым, Третьяковым, Коноваловым, Федоровым, сторонниками промышленников при опоре на исключительные симпатии действующей армии. Все надежды и упования они основывают на уверенности «в самом ближайшем будущем дворцового переворота, поддержанного всего-навсего лишь одним-двумя сочувствующими этому воинскими частями». Такие лица заняты самым серьезным образом попыткой наметить тех или иных полезных работников, чтобы помочь будущим министрам разобраться в «хаотическом наследстве» старого режима. До поры до времени они скрывают истинные замыслы, идя «самым усердным образом» навстречу действиям первой группировки²¹⁴. Тем самым масонские вожаки были отнесены к сторонникам Гучкова при близости установок двух либеральных течений. В целом жандармы давали оценки закулисным сторонам событий, подтверждаемые другими источниками, что помогает уяснить истинную роль ВВНР в водовороте кажущихся малопонятными действий разноплановых сил. Сам Гучков, будучи в эмиграции, сообщил о намерении заговорщиков свергнуть Николая II и передать власть его малолетнему сыну Алексею при регентстве великого князя Михаила Александровича с целью сохранения монархии. Первые обсуждения плана имели место с участием Родзянко, Милюкова, С.Н. Шидловского и масона А.И. Шинга-рева. Близок по взглядам к Гучкову был обычно считающийся адептом Ордена «вольных каменщиков» М.И. Терещенко²¹⁵.

Представляется неоспоримой причастность Великого Востока Народов России к заговору различных либеральных и националистических кругов, который, однако, вступил лишь в подготовительную стадию его осуществления. На наш взгляд, его опередили в основном стихийные и отчасти направляемые левыми партиями беспорядки главным образом в столице и крупных городах страны, что в совокупности и вызвало Февральскую революцию 1917 г., покончившую с монархическим режимом.

Столь сложное и многоуровневое общественное явление при участии нескольких социальных слоев, группировок, обществ, партий почти невозможно расчленить в научном анализе на составляющие и линии их взаимодействий. Отсюда бесконечные споры исследователей как по существу важного исторического среза, так и по отдельным его аспектам с подходами, порой слишком расходящимися между собой. В результате не только отечественные, а и немало иностранных ученых просто игнорировали масонский фактор, с большим трудом вообще поддающийся обособлению из-за вкрапления его в состав либерального лагеря, причем лидеры входили одновременно в руководство крупных партий. С учетом отмеченных обстоятельств пресловутый ВВНР не следовал каким-то специфическим курсом в стратегии, склоняясь к замене самодержавия конституционной монархией в ходе дворцового переворота, в области же тактики происходило достаточно тесное сотрудничество с либеральными и мелкобуржуазными партиями в подготовке кадров из демократических управленцев для замещения ответственных постов.

Роль любой политической силы в подготовке и реализации своих планов в гуще крупнейших событий зависит в конечном счете от могущества ближайших союзников и степени влияния их на развитие обстановки. Выше уже кратко говорилось об отсутствии в верхушке ВВНР лиц, определяющих действительные позиции. Если касаться кадетов, то речь шла только о незначительной части левых во главе с Некрасовым, Колюбакииым, Волковым, тогда как общепризнанный лидер Милюков и его ближайшее окружение далеко не во всем разделяли замыслы коллег, прогрессистов представлял лишь один из подлинных руководителей Коновалов, от верхушки октябристов вообще не было ни одного представителя, от меньшевиков не участвовали Плеханов, Мартов, Дан, Л ибер, Церетели, а от эсеров – Чернов, Гоц, Натансон. Вряд ли участие Скворцова-Степанова и Середы от большевиков придавало масонам дополнительный вес.

Перейдем к рассмотрению организационных форм активности союза в 1910—1917 гг. на базе исходных данных Энциклопедического словаря А.И. Серкова, носящих, понятно, приблизительный характер из-за отсутствия надежных источников. ВВНР располагал тогда примерно 40 братствами, в том числе в Петербурге – 27, в Киеве – 8, в Москве и Вильно – по 3 в каждом, в Одессе двумя и по одной в Архангельске, Виннице, Витебске, Минске, Полтаве, Екатеринославе, Нижнем Новгороде, Ковно, Кутаиси, Риге, Самаре, Саратове, Тифлисе, Екатеринбурге. На театре военных действий было еще две походные ложи. Как видим, Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия и Закавказье (кроме Грузии) не обладали масонским контингентом. Существовали не занимавшиеся политикой более десятка мистических и иностранных лож. Установленные адепты ВВНР доходили до 200, если же подсчитать их численность из расчета 15 членов на каждую, то получим около 600 человек. При вероятной погрешности расчетов в сторону занижения эта цифра увеличится примерно до 600—800. Из женщин известны лишь писательница З.Н. Гиппиус и тяготевшая к меньшевикам супруга Прокоповича Е.Д. Кус-нова. До 50 масонских руководителей являлись членами 2—4 лож, Керенский участвовал даже в восьми, в четырех состояли Богучарский, Виноградов, Волков, Колюбакин, Чхеидзе и т.д.

При столь малой численности адептов и незначительном количестве подлинно весомых в общенациональном масштабе деятелей масоны не могли рассчитывать на сколько-нибудь существенную роль в деле свержения самодержавия. «Революция застала нас врасплох, – признает Гальперин. – Растерянность среди нас в начале ее была прямо фантастическая». По свидетельству Некрасова, «кучка интеллигентов не могла играть большой роли и сама рассыпалась под влиянием столкновения классов». Все же он видит значение масонов как конспиративного центра «народного ф[юита>>, которое «помогло объединению прогрессивных сил под знаменем революции»²¹⁶. В чем заключалась подобная помощь, Некрасов не поясняет, ибо этого не было. Оставалась лишь причастность к подготовке дворцового переворота, что масоны и ряд исследователей предпочитают замалчивать. Ведь только в 1949 г. эмигрантский ученый П.Л. Бурышкин отважился поставить на обсуждение парижских мастерских соотечественников свой доклад «Русское масонство и Февральская революция. Дворцовый заговор». Многие важные свидетели уже покинули сей бренный мир, одряхлевшие участники дискуссии в один голос отрицали участие братьев в заговоре. Докладчик с ними не согласился, но отраженные в сохранившемся протоколе собрания его слова оказались не вполне доказательными. Вот они: «В России масонство, хотя часто и скороспелое, но все же было и остается видом масонства. Были попытки изменить ход событий, эти попытки имели свое значение. Пятерка, о которой говорил докладчик (Керенский, Терещенко, Коновалов, Некрасов и Ефремов), была масонством, и общественную роль она играла»²¹⁷.

Что же касается историков разных направлений, то маститый Николаевский в не опубликованной при жизни статье «Русские масоны в начале XX века» вообще обошел вопрос о значении их деятельности накануне краха царизма. В.И. Старцев в итоговой работе ограничивается фразой о «максимальном влиянии масонов» на политическую жизнь страны и многих городов. А несколько ниже заявляет, будто ВВНР с его Верховным Советом «оказались застигнутыми врасплох событиями Февральской революции». А.И. Серков полагает: «Очевидно лишь одно – что ни дворцовый заговор, ни Февральская Революция не были подготовлены тайным масонским центром». И далее: «По существу деятельность лож Великого Востока Народов России накануне революции прекратилась, осталась лишь политическая группа» его руководящих деятелей: Коновалов, Керенский, Некрасов,

А.В. Карташев, Н.Д. Соклов и Гальперин. Тем самым в январе-феврале произошел переход от политического масонства к политической группе»²¹⁸. Последний вывод не представляется нам обоснованным, ибо первичные ячейки никуда не исчезли, а лидеры начали действовать лишь более конспиративно в прежнем направлении.

В итоге подчеркнем факт наличия в России неправильной масонской организации, ставившей в нарушение традиций и обычаев Ордена «вольных каменщиков» чисто политические задачи. Она находилась на крайнем фланге буржуазной оппозиции царизму, постепенно сближаясь с левыми партиями меньшевиков и эсеров. Верхушка ВВНР принадлежала к либеральной интеллигенции и входила в число руководителей партий кадетов, прогрессистов, трудовиков, народнических групп, не составляя там большинства и не проводя какой-то специфической линии. Разумеется, нельзя отрицать определенного значения масонов в подготовке краха самодержавия, которое по существу сводилась к поддержке планов дворцового переворота и к «обкатке» в своей среде кандидатов на правительственные посты и видные должности в местных органах власти предполагаемого нового демократического режима. Тайное общество не имело постоянных рабочих контактов с зарубежными орденскими послушаниями и не ставило задачей легализацию в международном масонстве.

Глава 5. СКВОЗЬ ВИХРИ РЕВОЛЮЦИЙ. У рычагов власти. Война или мир. Влияния Антанты. Ленин, Сталин, Троцкий. Между белыми и красными. Крах третьего пути. Чужие в стане монархистов. Упадок отечественного масонства

Более или менее нормальное развитие нашей страны в начале XX в., несколько нарушенное мировой войной, затем было прервано чередой революций, контрреволюций, гражданскими битвами, иностранной интервенцией. Шквал социальных потрясений выдвинул Россию в эпицентр международной жизни, оказав серьезнейшее воздействие на всемирную историю. Причудливые переплетения и взаимная обусловленность составных частей эпохи во многом определили дальнейший ход событий при участии в них различных общественных сил и организаций, включая масонские. Первым крупным испытанием для них стал период с февраля но октябрь 1917 г., когда пришлось приспосабливаться к сложным поворотам внешнеполитического и внутреннего свойства, менять на ходу тактические установки при сохранении постоянного вектора движения к обеспечению для населения либерально-демократически х целей.

Прежний курс ВВНР претерпел в этой связи существенные изменения, вызванные не в последнюю очередь соблюдением проводимого союзниками по Антанте курса на победу в мировой войне над державами австро-германского блока. Особое место здесь занимало равнение на французские орденские центры, возродившие ранее наше масонство, несмотря на отсутствие официальных контактов с ними. В свою очередь, Великий Восток и Великая Ложа Франции отнюдь не утратили всегдашнего интереса к России. Еще в январе 1917 г. французские инициаторы международной масонской конференции решительно выступили за создание надежной системы всеобщей безопасности. Итогом форума стал призыв к братским обществам Антанты и нейтральных государств созвать через несколько месяцев конгресс для «поиска путей образования Лиги Наций, чтобы не допустить повторения катастрофы, погрузившей в траур цивилизованный мир»²¹⁹. Замысел

планетарной организации должен был служить и противовесом устремлениям пацифистов, характерным для России, которым вооруженные столкновения были не нужны.

Недаром 23 февраля 1917 г. в рабочих кварталах Петрограда на почве нехватки хлеба, прочих военных тягостей начались стихийные митинги, демонстрации, забастовки с сопротивлением полиции. Царя в то время на месте не оказалось, он накануне отбыл в Могилев, где размещалась Ставка верховного главнокомандующего. Венценосец в чине полковника выполнять ответственные функции не мог и передоверил их начальнику генштаба М.В. Алексееву, который, как отмечалось, сочувствовал заговорщикам. Однако те сперва не приняли всерьез ширившиеся волнения и предпочли выжидать. По свидетельству А.Я. Гальперина, «собрания Верховного Совета как такового в первые дни революции не было; поэтому не было в нем обсуждения вопроса о составе Временного правительства. Но группа руководящих деятелей – Коновалов, Керенский, Некрасов, Карташев, Соколов и я – все время были вместе, по каждому вопросу обменивались мнениями и сговаривались о поведении. Но говорить о нашем сознательном воздействии на формирование правительства нельзя: мы все были очень растеряны и сознательно задачи сделать состав В именного правительства более левым, во всяком случае, не ставили. Тем не менее известное влияние мы оказали, и это чувствовали наши противники»¹. Далеко не во всем поверим очевидцу, который либо кое-что подзабыл, либо не хочет говорить всю правду, предпочитая опустить ряд важных моментов.

Только убедившись в крахе самодержавия, масоны приступили к формированию новых порядков на базе Государственной думы. При их содействии совет ее старейшин избрал Временный исполнительный комитет Думы в составе 12 человек под председательством Родзянко, куда вошли нять масонов: А.Ф. Керенский, Н.В. Некрасов, А.И. Коновалов, Н.С. Чхеидзе и В.А. Ржевский. Официальная задача нового органа состояла в умиротворении столицы. Некрасов не без хвастовства утверждает: «В Февральскую революцию на мою долю выпала работа во Временном комитете Государственной думы и по связи с Советом депутатов. От

нашей группы исходила сама инициатива образования Временного комитета, как и решение Думы не расходиться, т.е. первых революционных шагов Думы. Весь первый день пришлось употребить на то, чтобы удержать Думу на этом революционном пути и побудить ее к решительному шагу взятия власти, чем наносился тяжкий удар царской власти в глазах всей буржуазии, тогда еще очень сильной»²²⁰.

В тот же день, 27 февраля 1917 г., открылось первое заседание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Председателем стал Чхеидзе, его заместителями известные нашим читателям Скобелев с Керенским. Из 15 человек исполкома большевиков было всего трое. Новый орган явочным порядком присвоил себе и ряд правительственных функций, что привело к созданию в стране двоевластия. В такой обстановке масоны пытались сблизить оба учреждения, чтобы второе подчинить первому.