Текст книги "Русские масоны. От Романовых до Березовского"

Автор книги: Олег Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Кратко остановимся на ложе «Аврора», при участии женщин появившейся в 1927 г. в составе Международного смешанного Ордена «Человеческое право». Первым досточтимым мастером братства была литератор Е.А. Нагродская, активными членами жены и ближайшие родственницы «вольных каменщиков» И.Н. Терапиано, врач Л.Д. Потемкина, секретарь издательства

А. Клодницкая и др. Некоторые сестры являлись деятельными участниками Теософского общества и женского парамасонского Ордена «Звезда Востока». На собраниях заслушивались доклады по эзотерической тематике. Серьезной значимости в эмиграции братья и сестры не имели, нередко они участвовали в общемасонских празднествах и разных культурных мероприятиях.

Остановимся сперва на разрозненных бумагах одного из первых посвященных в «Астрее», довольно известного кадета, затем тайного агента на Украине разведывательной организации генерала Деникина «Азбука» Н.И. Вакара, который позже заведовал отделом в газете Милюкова «Последние новости». 12 октября 1923 г. секретарь одноименного капитула Д.А. Шереметев письменно уведомил брата Николая Платоновича, что по правилам к каждому посвященному в первую степень ученика назначается для инструктирования мастер для подготовки неофита ко 2-му градусу подмастерья, и затем уже тот самостоятельно поработает над собой ради проникновения в тайны масонства. Таким прикрепленным руководителем Вакара был назначен Б.В. Дезобри, с каковым следует находиться в «возможно частых общениях вне наших собраний и обращаться к нему за советами и разъяснениями во всех случаях, когда вам нужен братский совет»²⁹⁸. Вряд ли молодой банковский служащий Дезобри, получивший степень мастера только в мае 1923 г., правда, посвященный по высоким рекомендациям Кандаурова, Бобринского и Лобанова-Ростовского, а через три года покинувший масонство из-за «тяжелого материального положения», оказался в чем-то полезным умудренному Вакару. Но в марте 1924 г. тот был возведен во вторую степень, а через семь месяцев стал мастером. Однако в 1928—1929 гг. он был то ли радиирован, то ли вообще исключен из ложи «Аст-рея».

Следующий документ из бумаг Вакара, «Как я понял, то, что узнал в 1-ом градусе», представляет собой мешанину из общеизвестных положений масонской доктрины, фактов истории Ордена и раскрытия значения чисел от единицы до трех, как о том учат впервые посвященных. Общий вывод со ссылками на божественное откровение и Пресвятую Троицу представлялся ему результатом пути и заветом русскому братству. Опыт, дескать, налагает на нас, русских братьев, «бремя сугубого молчания и сугубого охранения Великого Искусства от русских невежд, пока мы же сами не подготовим и не осуществим свободы для братьев в России». Несмотря на быстрое продвижение по иерархической лестнице, сей масон не проявил должного прилежания и аккуратности в уплате установленных сборов при довольно безбедном существовании. В 1924 г. он заплатил лишь 30 франков вместо положенных 60, в следующем году – 45, и к концу 1926 г. образовалась недоимка в 135 франков, о чем он получил уведомление от казначея Н.И. Наумова с просьбой погасить сумму на ближайшем собрании, переслать чеком или почтовым переводом.

Вскоре его побеспокоил досточтимый мастер «Астреи»

В.Л. Вяземский с предложением о встрече, в надежде, что «вы не лишите нас вашего сотрудничества в деле, которое, я думал, вам и мне одинаково дорого». Нерадивый брат ответствовал так: «Вы правы, я сам уже не помню, сколько времени я не бывал в «Астрее». Основная причина – перегруженность мирскими делами: работаю в среднем от 9 часов утра до 1 часа ночи и не имею праздников; в те же редкие дни, когда выдается свободное йремя, откровенно скажу, нет большой охоты идти... С некоторого же времени мне все тверже хочется не только не ходить, а просто выйти. К чему числиться, раз нет возможности принимать уча-

стие в общей работе? В пользу такого решения есть к тому же и другие существенные поводы – о них при личном свидании». Как на один из поводов, он сослался на необходимость выступать «оппозиционно» каждый раз при редких посещениях. Вакар изъявлял готовность переговорить с Вяземским, но только после возвращения из Англии в январе 1927 г.¹

Как все-таки происходили отбор кандидатов для посвящения н сама церемония? Для этого коснемся жизненного пути талантливого шахматиста, чемпиона мира 1927 г. А.А. Алехина. Уже в юности у него наметилась склонность к совершению малообду-маниых поступков. Сперва он окончил юридический факультет Московского университета, затем еще и Училище правоведения, но адвокатской практикой совсем не занимался, всецело отдавшись шахматам и став мастером древней игры. Во время Первой мировой войны получил освобождение по болезни и поехал добровольцем на ф1юнт начальником летучего санитарного отряда, был контужен и попал в госпиталь. В начале Гражданской войны оказался в Одессе, был там арестован Одесской ГубЧК, откуда его освободили по указанию Троцкого, вернулся в Москву и поступил в кииошколу, быстро уволился, отбыл в Харьков, перенес тиф. Мобилизованный в качестве юриста, он несколько месяцев проработал следователем Главного управления милиции. В 1920 г. получил звание чемпиона РСФСР по шахматам и вступил кандидатом в члены РКП (б). Вскоре судьба забросила его в Коминтерн на должность переводчика.

Автор этих строк обнаружил в бывшем партархиве тоненькое «личное дело сотрудника ИККИ тов Алехина А. А.», 28 лет, поступившего на службу по рекомендации «Руссо». Очевидно, имеется в виду В.П. Руссо, начальник Всевобуча и пом. командующего Московского военного округа, в прошлом поручик. Далее сообщалось, что он по специальности юрист, женат, родители умерли. В собственноручной анкете шахматиста от 14 марта 1921 г. датой его поступления в Коминтерн указан июнь 1920 г. Судебным преследованиям он не подвергался, уволился оттуда 15 марта 1921 г. и стал переводчиком системы Наркомата промышлен-пости²⁹⁹. При содействии второй супруги, швейцарской журналистки, поменял родину на Берлин, развелся и оказался парижанином, получив статус французского гражданина, женился в третий раз на русской.

Столь богатый послужной список и, главное, титул чемпиона мира по шахматам вплотную приблизили его к масонству, куда он попал не без содействия друга, также заядлого шахматиста, адвоката О.С. Бернштейна. Их посвящение состоялось в один день, 22 мая 1928 г., на очередном собрании ложи «Астрея» но предложению досточтимого мастера Вяземского, юриста Тесленко, философа и переводчика К.В. Гвоздановича после опроса, проведенного мелким финансистом Г.Н. Левинсоном с тем же Тесленко. Последний в отчете о беседе сообщил: «Ко времени революции политические убеждения отличались неясностью для него самого и не были оформлены. Когда большевики захватили власть, он думал, что начнется что-то новое, хотя определенного представления не имел. До 1921 г. служил у большевиков. Убедился в глубокой разнице между коммунистическими теориями и приложением их в жизни. Решил покинуть Россию. Что касается его взглядов в настоящее время, то он не верит в возможность монархии, является сторонником демократического строя, но готов примириться с конституционной монархией, которая осуществит демократические принципы. К партиям не принадлежит». Вяземский сообщил об «исканиях неофитом духовных интересов», поскольку тот «тяготится духовным одиночеством»³⁰⁰.

Записанные со слов Алехина трафаретные угверждения вряд ли являлись откровенным признанием своего кредо. Ведь вся его жизнь свидетельствует об отсутствии как ясных политических взглядов, так и духовных устремлений. Будучи в душе космополитом, забывшим о национальной принадлежности, он считал кумирами шахматы, деныи, вино и женщин. Поэтому с одинако вым рвением поочередно служил Советам, Третьей французской республике, потом немецким фашистам. Время от времени он публично выступал с нападками на внутреннюю и внешнюю политику СССР, за что наша шахматная общественность, да и родственники, порвали с ним всякие отношения. Однако подобные обстоятельства нисколько его не смутили, и говорить о какой-то духовной драме великого шахматиста, подобно утверждениям его биографов, думается, неправомерно. Подобный вывод подтверждает и легкомысленное отношение к масонству. Собрания ложи он посещал нерегулярно, степень мастера получил лишь через три года и даже заимел какой-то высокий градус, открывший доступ в ложу совершенствования «Друзья Любомудрия», откуда был радиироваи. Той же дисциплинарной мере шахматист подвергся и в «Астрее» (декабрь 1938 г.) либо за неуплату сборов, либо за небрежение обязанностями. В общем, ни масонство, ни он сам не извлекли ничего полезного из взаимного общения.

Несколько иным путем шел другой невозвращенец, член братства с довоенных времен, специалист в области экономики и финансов, прозаик и поэт Д.С. Навашин, который сперва перешел на службу Советам, служил коммерческим директором Банка дня северной Европы, советником торгпредства СССР. В 1920 г. был посвящен по рекомендации Посохова в Англо-Саксонскую ложу союза ВЛФ и вскоре получил там степень мастера, одно время состоял в «Астрее», откуда был исключен, оставшись в первом братстве. В начале 30-х годов отказался вернуться в СССР, затем дошел до 30-го градуса шотландского обряда, а в 1937 г. его закололи стилетом в Булонском лесу при невыясненных обстоятельствах. Личность персонажа интересна главным образом принадлежностью к тайной синархической организации (q>ynnn-ровка Икс-кризис) при участии французских технократов, пытавшихся прийти к власти. В доктринальном плане она вдохновлялась принципами Ордена мартинистов. Навашин якобы собирался установить сотрудничество между синархическим движением и масонством, убийство же его приписывают соперничеству фашиствующих и масонствующих синархов, когда первые из организации кагуляров решили свести с ним счеты, дабы отсечь масонов, их заклятых врагов. Не исключено, что синархия взяла на себя надзор и руководство Троцким, от которого американцы стремились избавиться.

Подобно людским конгломератам, перемещенным по тем или иным причинам на новые места обитания, таковые еще долго сохраняют прежние традиции и обычаи. Так произошло и с россиянами, которые волею судеб переселились в гущу совершенно иного народа без знания местного языка и государственной специфики. Отсюда проистекали свойственные эмигрантам национальные черты, сказывавшиеся на работе масонства, в том числе непонимание его основных устоев, склонность к политиканству, всякие интриги, зависть к более талантливым братьям, слепая вера в православие вплоть до ханжества, голое отрицание преимуществ западного образа жизни и т.д. На той же почве вырастали семена разногласий и помех правильному ведению орденских занятий, с чем руководству лож приходилось бороться в духе терпимости. Иногда прибегали к помощи внутренних третейских судов, решали применять к ослушникам исключения или радиации. Остановимся на ряде примеров.

Еще в 1924 г. инженер М.А. Артамонов пожаловался на брата А.П. Клягина, тоже инженера, но миллионера, который не уплатил первому определенную сумму и уволил из Авиационной компании. В свою очередь, Клягин обвинил коллегу в подлоге и мошенничестве. Тогда был сформирован третейский суд под председательством издателя А.В. Давыдова, вынесший решение в пользу Артамонова, поскольку аналогичный вердикт ранее принял французский суд, к недовольству Клягина. Последний должен был смириться с подобным подходом братьев. Нередки были и случаи проявления недовольства порядками, установленными офицерским составом, в сопровождении заявлений об отставке, радиации или переходе в другие братства. Таковы были ходатайства двух однофамильцев А.П. и Ф.С. Марковых от октября-ноября 1929 г., когда первый просил об отставке из «Астреи», ввиду невозможности состоять в нескольких ложах, а второй требовал даже исключения из списков масонского Ордена, твердо добавляя: «Так как мое решение непоколебимо, то просьба меня избавить от полагающихся уговоров». Мотивы недовольства порядками в ложах сквозили и в письменных впечатлениях иных вновь обращенных о первых шагах пребывания среди адептов. Так, адвокат Г.В. Курлов сетовал на обязательства уплачивать членские сборы в течеиие трех лет, сумма которых заранее не сообщалась, создавая впечатление о наличии какого-то имущественного ценза'. Пожелания и замечания офицерский состав стремился в ка-кой-то мере учитывать.

Вполне естественно, в первые годы существования отечественные ложи стремились к постижению смысла происходивших в России событий и выработке подходов масонства к их дальнейшей эволюции. Этому было посвящено немало докладов на собраниях бывших политических деятелей и лидеров той же «Астреи». В частности, в апреле 1925 г. предполагалось заслушивание Н.В. Чайковского и Ф.Ф. Макшеева. Доклад первого из них «Социализм и христианство» был посвящен важной теоретической проблематике. По его словам, все освободительные движения новейшего времени «черпали свое духовно-правовое содержание и волю к действию из двух заветов Христа: внутреине-свободной человеческой личности и апостольской общины, восславленной Духом Божиим». А социализм есть лишь позднейшая ветвь «освободительного движения мятущегося человечества в поисках гармоничных форм одухотворенной общественности». В заключение подчеркивалось: «При работе над восстановлением России от нас будет требоваться определенная творческая позиция в социальном вопросе. Поэтому мы, русские масоны, должны заранее овладеть духовной тайной этого движения»³⁰¹. Как можно убедиться, приведенные посылки не отличались конкретикой, ограничиваясь традиционным призывом лучше изучать сложные явления современности, с чем трудно спорить.

Напротив, текст второго доклада был составлен почти без теоретических изысков. «Масонство, работающее над усовершенствованием человеческого индивидуума, не может идти по пути поглощения личности государством. А потому, не говоря уже о результатах коммунистического опыта в России, мы должны как масонство встать совершенно определенно на платформу правового государственного устройства, способного оградить человеческую личность от индивидуальных и коллективных посягательств, признающего свободу личности и право собственности необходимыми основаниями благополучия граждан». Он выска-

зывался против социалистического пути развития, призывал делать ставку на «эгоистическую природу современного человечества». Автор ратовал за возвращение нашей страны к прерванному буржуазному курсу, делая масонство простым инструментом.

Изложенный посыл оказался неприемлемым даже для Чайковского, который 5 апреля 1925 г. отписал Макшееву: «Мне кажется несомненным, что принятие ваших тезисов в том виде, как вы предлагаете их голосовать, раскололо бы нас по одному из кардинальных вопросов», поскольку предложением (восстановить Россию в таком виде) означало бы вернуть ее к эпохе 30-х годов XIX в. в Европе, когда провозглашался лозунг «Обогащайтесь!»¹ Тяжелая болезнь и смерть масонского патриарха, видимо, помешали провести намеченное собрание, хотя во время других встреч братьев преобладали высказывания, близкие взглядам Макшеева.

Но вернемся к двум поступкам Вакара. В качестве истинно православного и воцерковленного человека, предпочитая открыто демонстрировать свою религиозность, в письме досточтимому мастеру «Астреи» Макшееву от 24 января 1924 г. он возмущенно сообщил о проведении накануне братством «Союз Народов ВЛФ» собрания, посвященного «прославлению Сатаны». Некий акафист там зачитал французский брат Юмери, кончая каждый абзац напевным возгласом «О Сатана, брат людей!» и отождествляя дьявола с человечеством, а закончил выступление гимном врагу рода земного, используя стихи знаменитого французского поэта Бодлера. В заключительном слове досточтимый мастер поблагодарил докладчика за «интересное и захватывающее» сообщение, подчеркнув масонский характер выступления. И Вакар заключал угрожающе: «Если в Братстве не будет явлена воля к ограждению от оскорбления со стороны братьев религиозною чувства верующих, должен буду покинуть Братство, ибо, стало быть, попал не туда, куда думал попасть. Незачем находиться в среде, которая не уважает тою, что для меня дороже этой самой среды. Так же, думаю, рассудят и поступят другие наши братья, искренно верующие и искренне преданные своей вере»². Очевидно, Вакар продолжал жить представлениями о дореволюционной России, опутанной духовной цензурой, и даже не представлял себе, будто на Западе многие люди утратили всякую веру, превратились в атеистов или даже исповедовали сатанинский культ, столь модный ныне и в нашей стране.

Макшеев оказался в трудной силуации, не разделяя набожности подопечного, который отличался и большим упрямством. Предпринимать демарш перед федеральным советом собственной Великой Ложи он явно не собирался, но предпочитал не обострять отношений и с Вакаром. Пришлось пойти на маленькую хитрость, поручив помощникам составить при содействии Вакара проект решения для французского начальства без отправки его адресатам. В архиве сохранилась такая бумага в «лучших» партийных традициях, гласившая: «Заслушав и обсудив сообщение о случае прославления Сатаны в одном из французских братств на собрании 23 февраля 1924 г., ложа «Астрея» (№ 500) усматривает в этом событии существенное нарушение масонской лояльности в отношении верующей части братьев и глубоко осуждает его как поступок, противоречащий Закону, обычаю и духу масонской организации. Однако, принимая во внимание свое особое положение русской ложи во французском Ордене и не считая себя поэтому вправе вмешиваться в деятельность французских лож, ложа «Астрея» переходит к обсуждению вопросов порядка дня»¹. Возможно, на время такой исход удовлетворил Вакара, затаившего, впрочем, обиду на офицеров своего братства.

Желая блеснуть эрудицией и одновременно попенять братьям и Макшееву, Бакар выступил в феврале 1926 г. на собрании не своей, а ложи союза ВЛФ с докладом о взаимоотношениях христианства и масонства в духе типичных церковных проповедей, подчеркивая крайнюю необходимость во всем следовать воле Божьей, стоящей выше Родины и семьи. «Услышав голос Божественной мудрости, вольный каменщик по любви к людям должен оставаться среди них, в миру осуществлять познанную истину»², чем без дополнительных призывов и без того руководствовался каждый адепт Ордена. Доклад не вызвал оживленных прений.

Важной вехой для отечественных масонов стало обретение в середине 1926 г. ими собственного домовладения по ул. Иветт (в просторечии Иветка), № 29, где они оборудовали храм для проведения церемоний, библиотечный зал, кабинеты начальства и другие помещения. Он находился сперва в ведении Временного комитета и специального уполномоченного А.И. Мамонтова, затем перешел в компетенцию финансово-хозяйственной комиссии. Дом пользовался популярностью и у французских братьев, нередко проводивших там разные мероприятия. Возросший авторитет русских адептов среди руководства местных орденских центов привел к упрочению их контактов с Кандауровым, которому начали давать больше ответственных поручений. Одно из них, безусловно, заслуживает внимания.

Речь шла о намерении американских Верховных Советов организовать при негласном содействии французов аналогичный центр шотландского обряда в Германии, где масонство отличалось склонностью к национализму и предпочитало игнорировать советы заокеанских братьев, что, понятно, их беспокоило. Короче говоря, планируемое послушание с участием влиятельных деятелей должно было превратиться в канал соответствующих ваз-действий и на правящие элиты, которых беспокоил заметный рост влияния национал-социалистов.

Поскольку немцы не питали должного доверия к победившим их французам, великий командор Верховного Совета Реймон решил подключить к прощупыванию желаемых подходов к масонам Германии Кандаурова и его соратников. Тот сообщил первую информацию письмом от 2 апреля 1927 г. со ссылкой на беседы при частых посещениях Берлина для участия в работах известной нам ложи «Великий Свет Севера». По его словам, немецкие адепты по социальному составу, материальному благополучию и общей культуре превосходят французов. Правое крыло масонства занимают три прусские Великие Ложи, наименее реакционна федерация «К Трем Земным Шарам», возможно, из-за значительного участия интеллигентов. Противоположное «левое крыло» представлено Великой Ложей Гамбурга и «Эклектическим Союзом» во Франкфурте-на-Майне. Между двумя ветвями посвященных возникли разногласия по вопросам отношения к Лиге

Наций и Версальскому договору. Среди масонов усиливается тяга к миру и европейскому согласию. Сторонники введения шотландского устава наличествуют в «Эклектическом Союзе», отчасти в федерации «К Трем Земным Шарам», но начинать действия в намеченном направлении следует, мол, весьма осторожно³⁰². Очевидно, Кандауров предпринимал и личные зондажи немцев. В результате многих демаршей был основан Верховный Совет Германии под эгидой американцев, управлявший несколькими братствами. В силу объективных и субъективных причин они оказались малочислешпыми и не оказали скалько-нибудь существенного влияния на развитие событий как внутри страны, так и за ее пределами. Позитивным фактором были только установленные связи.

Серьезную значимость приобрела подготовка русских «вольных каменщиков» к международной конференции верховных советов шотландского устава в Париже, задачи которого ВСФ определил в обращении к родственным федерациям 10 сентября 1928 г. «В то время, когда нации земного шара через свои правительства пактом Келлога-Бриана³⁰³ утверждают идеал мира и братства между людьми, шотландские верховные советы должны на предстоящей конференции своей численностью и единодушием утвердить также Масонский идеал, реализуемый ими терпеливо и упорно». Повестка дня форума предусматривала обмен мнениями и по политическим аспектам ситуации, причем особый пункт назывался «О деятельности русского масонства во Франции и русской организации»³⁰⁴.

Как обычно, отдельные пункты заранее прорабатывались узким составом специалистов. В нашем случае одним из предметов будущих обсуждений явилась неоднократно цитируемая ранее «Записка о русском франкмасонстве», подписанная теперь Кан-дауровым и Слиозбергом. К документу прилагался уже известный нам регламент Консистории «Россия». Общая численность Консистории, капитула «Астрея» и ложи совершенствования «Друзья

Любомудрия» определялась 100 членами, символических братств «Астреи» (104), «Северного Сияния» (49), «Гермес» (53) и «Юпитер» (59). С учетом ассоциаций Великого Востока и русских адептов французских лож насчитывалось свыше 400 адептов. Масонами объединений других стран было еще до 100 соотечественников¹.

Как явствует далее из документа, целью масонского сообщества является «объединение и организация интеллектуальных сил русской эмиграции», формирование молодых членов в духе идеалов Ордена, «филантропическая и образовательная работа среди эмигрантов, насколько это позволяют материальные средства, подготовка кадров для шотландского устава в России». Отмечался высокий уровень отечественных адептов, 80% которых имеют высшее образование. Работа лож начинается и оканчивается во славу Великого Архитектора Вселенной. Библия всегда лежит на алтаре, и здесь приносятся традиционные клятвы. Вместе с тем масонство сохранило некоторую окраску, чуждую «всякому религиозному догматизму без .проведения различий между верами и расами». При посвящении мусульманина около Библии клали Коран. В числе членов находились представители почти всех наций и вероисповеданий России. Их отличало стремление к моральному совершенствованию и взаимной поддержке, всестороннее признание личной свободы, свободы совести и равенства. Отсутствие у большинства капиталов заставляло соглашаться на «тяжелую физическую работу», что фактически касалось преимущественно молодых неофитов. Указывалось на преобладание самофинансирования путем взносов и добровольных пожертвований, поскольку иные источники якобы полностью отсутствовали. С момента появления организация потратила на себя до 1 млн. франков.

По словам авторов документа, адепты строго придерживаются правил шотландского устава о запрещении обсуждать в ложах, даже на частных совещаниях, политические и религиозные вопросы. Несмотря на разные убеждения, «все они объединены оппозиционностью к большевистскому строю как основанному на насилии и отрицании всякой морали», придерживаются твердого мнения, что «нормальная жизнь народов России может быть восстановлена лишь подлинно демократической конституцией, гарантирующей гражданскую свободу и равенство перед законом, принятой свободно избранным Учредительным собранием». Вопрос же о форме правления является второстепенным, причем возвращение к прежнему режиму не только невозможно, но и нежелательно. «Они учитывают результаты революции и убеждены, что в будущем не может быть и речи о привилегиях для одной категории граждан или о возвращении к помещичьей собственности. Русское масонство не намерено нарушать народную волю, а, напротив, желает оказать поддержку установлению здравого строя на принципах нашего Ордена и в соответствии с народным волеизъявлением под знаком полной правовой свободы»¹. Следовательно, революция была не следствием заговора узкой группы большевиков. Их действия признавались отражением народных интересов и главные результаты не подлежали пересмотру. Речь в данном случае шла о компромиссе между эсе-ро-меньшевистскими установками и либеральными ценностями кадетов.

Заключительная часть документа гласила: «Русские масоны надеются, что придет время, когда они смогут вернуться на родину для развития своей деятельности, прекрасно отдавая себе отчет, что решение этой проблемы представляет огромную трудность». Предлагалось вести борьбу с «плачевными результатами» господства большевиков, а пока же надо заменить идеи насилия, преобладающего в СССР, идеей свободы с соответствующим замещением материальных инстинктов моральными принципами. «Чтобы добиться этой полезной и великой цели, русское масонство будет нуждаться намного более, чем сейчас, в поддержке международною масонства, которое придает моральную силу, необходимую для выполнения его задач. Оно убеждено, что в союзе масонства различных народов лежит залог человеческого прогресса. Когда оно получит в освобожденной России огромное ноле деятельности, то сохранит связь с мировым масонством, наве-ни будет питать чувство признательности к шотландскому масонству, которое оказало ему помощь при создании, и особенно Верховному Совету и Великой Ложе Франции, благодаря чему стало возможным его образование». Каких-либо реформ для себя Консистория «Россия» не предлагала.

Делегаты конференции верховных советов 29 апреля – 4 мая 1929 г. тепло отнеслись к русским собратьям, всецело одобрили их усилия и несколько подкорректировали постановление предшествующего форума в Лозанне, заявив: «Верховный Совет Франции сохраняет специальные полномочия в деле организации Верховного Совета, который начнет действовать на русской территории, как только позволят обстоятельства. В этой связи в рамках Верховного Совета для Франции и ее владений функционирует Консистория («Россия»), работающая на русском языке при участии русских, будучи фактически ядром проектируемого Верховного Совета»¹. Результаты конферешщи свидетельствовали о растущем понимании участниками опасности прихода к власти в ряде государств сил крайней реакции, олицетворяемых в первую очередь фашизмом, что требовало от демократической общественности ответных контрмер, в том числе усиления политизации масонских послушаний, их повороту к переоценке международных тенденций, сводившихся к опасности коммунистической угрозы, без отклонения, впрочем, от официальных курсов своих правительств в мировых делах.

«Вольные каменщики» по-прежнему занимали ответственные посты во многих политических обществах. Достаточно напомнить, что Русский эмигрантский комитет возглавлял Маклаков при содействии братьев Беннигсена, Карташева, Кузьмина-Караваева, Лианозова, Половцева. Влияние сохраняли упомянутые ранее представители торговли и промышленности. Аналогичная картина наблюдалась в сферах науки и культуры. Учредителями Русской академической группы стали Е.В. Аничков (председатель), П.П. Гронский, С.И. Метальников, товарищами председателя Русского научно-философского общества являлись Я.Л. Де-левский и Л.Е. Габрилович. Немало активистов преподавало в

Парижском университете, Православном богословском институте, Коммерческом институте, действовало в Русском музыкальном обществе и консерватории.

* * *

Двадцатые годы прошлого столетия оставались для населения СССР тягостными и беспросветными, полуразрушенная войнами и революциями страна восстанавливалась с медленной противоречивостью, осложнявшейся серьезными разногласиями, в партийной верхушке и борьбой за лидерство. Именно в такой момент Троцкий еще в качестве члена политбюро ЦК РКП (б) начал сколачивать новую оппозицию, выпустив в 1924 г. брошюру «Уроки Октября» с нападками на Зиновьева и Каменева, составлявшего вместе со Сталиным правящий триумвират. Здесь присутствовал расчет, который объяснялся обострением отношений между Лениным и Сталиным. Именно в это время появилось письмо Ленина к предстоящему XII съезду РКП (б), неверно называемое в литературе «завещанием» и предвзято толкуемое. Недаром такие авторы, как Волкогонов, предпочитают не давать полных характеристик в нем Сталина и Троцкого, ограничиваясь краткими комментариями. Так где же находится истина? Отметим, во-первых, что писем или записок было две, от 23 и 24 декабря 1922 г., плюс добавление к последнему письму от 4 января

1923 г. Документы носят характер раздумий, размышлений, не являясь даже проектом формулировок для решения съезда. Вначале вождь выражает обеспокоенность по поводу недостаточной устойчивости партии и в качестве главной меры советует подумать об увеличении членов ЦК до 60—100 человек за счет привлечения рабочих. Во втором письме разъясняется, что под устойчивостью ЦК разумеются меры против раскола партии, о чем, дескать, пишет и белогвардеец С.С. Ольденбург (не масон) в пражском журнале «Русская мысль». И далее отмечает, «что основным в вопросе устойчивости в качестве гарантии от раскола являются члены ЦК Сталин и Троцкий». «Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек. Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о HKI1C, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно»³⁰⁵. Следовательно, оба деятеля считаются Лениным «выдающимися», причем упрек Сталину адресован чисто гипотетически при отсутствии уверенности в умении достаточно осторожно пользоваться «необъятной властью генсека». Недостатки же Троцкого обозначены конкретно и с изрядной долей иронии, поскольку его выдающиеся способности доказаны «борьбой против ЦК», да и вообще выражена неуверенность в обладании особыми способностями.