Текст книги "Мачехина дочка (СИ)"

Автор книги: Оксана Зиентек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Надо ли говорить, что подобная трактовка новостей меня не утешила? Но, если не считать моих переживаний, жизнь постепенно наладилась. Из гостей в замке остались всего двое рыцарей и один оруженосец – совсем молоденький мальчик, на год, или даже целых два, младше меня. Рыцари эти особого ухода уже не требовали, большую часть времени проводя на площадке тренировок или в кабинете у папы-барона, из чего я поняла, что оставлены они, скорее, в виде дополнительной охраны. И, кроме того, что за обедом у нас теперь ежедневно были гости, ничего больше не напоминало о прошлых неделях. Только колечко Эрика, висящее на тонкой цепочке, да ставшая настольной книга подтверждали, что наши уроки, наши совместные шалости и наш первый поцелуй – все это не приснилось мне однажды.

Дата моего первого бала была назначена и мама пригласила портниху, чтобы заказать нам новые платья. На моей памяти папа-барон впервые вмешался в этот процесс, к огромному удивлению и мамы, и портнихи. После недолгих споров, было решено шить платье из селадонового шелка, нежного, очень светлого оттенка. По вороту и низу шла широкая, затканная серебряной нитью кайма, так же был выполнен и пояс. Чуть приспущенные с плеч рукава расходились множеством сборок, а потом сужались, уступая место двойным воланам из кружева. Корсаж и рукава должны были быть украшены крохотными серебряными пуговками, выполненными в виде филигранных шариков.

– Хендрик! – Ахнула мама. Услышав пожелания папы-барона по поводу украшений, она даже забыла введенное ею же правило, никогда не перечить мужу прилюдно.

– Но это же такая роскошь! Не слишком ли роскошно для первого бала? Мы, конечно, не бедствуем… Но что скажут соседи? Ведь даже для Лили на ее первый бал мы заказывали более скромное платье.

– Во-первых, Анна, на первый бал платье для Лили заказывали не мы. Ее тетя настояла на том, что сама выберет платье для любимой племянницы. И, надо сказать, Лили была очаровательна. Что же до скромности, графиня взяла свое, приодев нашу девочку на королевский бал настолько роскошно, что даже вызвала недовольство Ее Величества.

Говоря это, папа-барон искоса поглядывал на навострившую ушки портниху. Я не сомневалась, что уже завтра об этом разговоре будет знать вся округа. Сплетничать о заказчиках считалось одним из самых больших грехов, способным лишить заказов даже самую лучшую портниху или кружевницу в округе. Однако, даже страх потерять заказы не мог лишить женщин посудачить в свое удовольствие. Зато теперь все перестанут гадать, чем же Лили так разгневала королеву. Все спишут на покойную графиню и ее неуемную тягу к роскоши. Мама тем временем продолжала сомневаться.

– Но, Хентрик, ты думаешь, это будет разумно?

– Анна, я уверен. – Подвел итог папа-барон, рассеянно разглядывая образцы тканей, словно обдумывая очередной заказ. – И себе закажи что-то понаряднее, не стесняйся. В конце концов, не каждый день мы принимаем в своем доме Их Высочеств.

– Их Высочеств?

– Да, Его Высочество принц Эрик подтвердил свое согласие посетить наш бал. И предупредил, что будет в сопровождении одного из старших братьев, возможно, даже самого крон-принца.

Портниха, до этого притворявшаяся, что не прислушивается к разговору господ, ахнула и выронила из рук шкатулку с образцами кружев. Мама, тоже выглядела пораженной, хотя визит Эрика и был оговорен заранее.

– Агата, а ты не боишься принцев? – Папа-барон хитро подмигнул мне, называя, впрочем, при посторонних полным именем.

– Нет, не боюсь. – Я пожала плечами. – Как оказалось, когда принцы болеют, их лечат точно так же, как и простых смертных.

Теперь ахнула уже мама, а бедная портниха просто не знала, куда девать глаза, собирая по ковру раскатившиеся сверточки. Сообщив, видимо, все, что хотел, папа-барон удалился, посмеиваясь. А мы снова углубились в ткани, кружева, пуговки и прочие приятные женские мелочи. Правда, чтобы успокоить портниху, пришлось для начала предложить ей рюмочку настойки. Уж насколько мама не любила фамильярности со служащими, но даже она пожалела бедную женщину. Слишком уж та разволновалась от осознания, какие высокие господа будут оценивать ее работу. Когда портниха закончила свою работу и откланялась, мама, будучи в очень хорошем настроении, рассмеялась.

– Я думаю, Агата, мы успели вовремя. После таких новостей наши соседки выстроятся в очередь, чтобы заказать наряды пороскошнее. А цены на пошив взлетят до небес.

Мы вместе посмеялись, и у меня впервые за последние дни появилось ощущение, что все будет хорошо. Ну не может, правда же, Эрик погибнуть сейчас, и оставить меня стоять на моем первом балу в роскошном платье и без кавалера? Почему-то я была уверена, что такого непотребства Его Высочество не допустит. Уверившись, по крайней мере, до следующего раза, что все будет хорошо, я занялась повседневными делами, которых за эти три сумасшедших недели скопилось великое множество. Стояла натянутая на станок новая вышивка, на которой я едва успела проложить первые контуры. Лежало недописанным письмо кузине. Недочитанные книги. Недоученные спряжения глаголов вендского языка…

Где-то в столице

Проснувшись. Удо попытался вспомнить, какой сегодня день, но с огорчением заметил, что сбился со счета. После того, как он самым безобразным образом пропустил нападение из подворотни, он еще, примерно, неделю усердно считал дни. Потом поймал себя на том, что не всегда может вспомнить, считал он уже сегодняшний день или нет. А сейчас не мог даже вспомнить, на каком дне он остановился. Памяти просто не за что было зацепиться в серой веренице однообразных дней и ночей. По-хорошему, Удо вообще удивлялся, почему он до сих пор жив. Ведь никто не мешал им убить его сразу, а потом продолжать лгать матери. Но зачем-то он им нужен был живым.

Прислонившись к каменной стене, Удо постарался поудобнее выпрямить ноги и стал ждать. Во дворе слышалось конское ржание и болтовня работников. Значит, наступило утро и скоро принесут завтрак. Потом, незадолго до ужина, солнце повернется так, что его лучи проникнут и в узкую щель, служившую окошком этому подвалу. Удо ждал этого момента всегда с нетерпением, хотя косые закатные лучи уже не могли обогреть помещение. Просто, солнце напоминало ему, что он еще жив. В случившемся молодой рыцарь корил себя и только себя. Глупо! Как же глупо он попался, позабыв в увольнительной все наставления наставника. Но кто же мог подумать, что опасность попасть в плен может угрожать рыцарю не в бою на дальних рубежах, а на окраине родной столицы. Он не первый раз навещал веселых фройляйн из квартала и был совершенно уверен, что не представляет особого интереса для грабителей.

Вот только поймали его совсем не грабители, и от этого хотелось выть, но оставалось только до боли сжимать кулаки. Сначала Удо надеялся, что его найдут. Сослуживцы заметят, что он не вернулся вовремя, доложат руководству, те начнут поиски, ведь королевские рыцари не бросают своих в беде… Но прошел день, потом второй, а отряд рыцарей все еще не ломился в закрытые ворота замка. Замка ли? Удо точно не знал, куда его привезли, так как очнулся он уже здесь, в тесной каменной камере с маленькой щелью-окном под самым потолком. А потом пришли «они», Удо так и не придумал, как их называть: враги, заговорщики, похитители…? И тонко так намекнули, что никто его искать не будет, потому что сколько бы не докладывали товарищи о его пропаже, дело замнут на самом высоком уровне. А он, если не хочет, чтоб мать на старости лет сошла с ума от горя, должен написать ей письмо. Под диктовку, разумеется.

Само собой, никакого письма Удо писать не стал, порвав бумагу и швырнув чернильницу в лицо похитителям. Увы, чернильница оказалась слишком маленькой, чтобы ею можно было кого-то убить, а охрана очень быстро «успокоила» строптивца. Старший из похитителей только рассмеялся и ушел, и с тех пор об Удо словно забыли. Только скудная пайка утром и вечером напоминала парню, что его еще не окончательно причислили к миру мертвых. Впрочем, одна мысль грела парню душу: свой последний удар по противнику он смог нанести даже отсюда. Что бы там не говорили заговорщики о полной поддержке во всех службах, Удо им не поверил. Точнее, про дворец он ничего не мог сказать, провинциальный рыцарь видел дворец только снаружи. Но в одном человеке он был уверен, кто бы ни был замешан в заговоре, но уж точно не крон-принц. Такое Удо не приснилось бы даже в кошмаре.

И он решил рискнуть. Впрочем, рискнуть чем? Удо служил уже полтора года и, хоть и не пришлось ему участвовать в настоящей войне, прекрасно понимал, что никто его никуда не отпустит, что бы там не говорили матери. Самый большой риск был в том, что он просто потратит силу зря. И тогда ее не останется даже на то, чтобы прихватить с собой хоть пару врагов. Бумаги у Удо не было, да и много ли напишешь связанными руками? Поэтому он несколько часов потратил на то, чтобы составить донесение максимально четко и кратко. При воспоминании о проделанной работе на бледных губах узника мелькнула легкая улыбка, наставник был бы доволен. Его вестник не мог нести записку, но все. Что он мог сказать крон-принцу, Удо в птичку вложить сумел. Ответа он не ждал. Поэтому, несколько дней спустя, очень удивился, когда между решетками окна незаметно для снующих по двору людей скользнула маленькая птичка.

– Удо, держись! Надень и спрячь.

Птичка растаяла, оставив на ладонях у парня тоненькую цепочку с прозрачным камешком-подвеской. Осторожно, морщась от боли в разбитых суставах, Удо поднес скованные руки в лицу. Золото? И камешек, наверное, не простой, слишком уж красив для обычного горного хрусталя. Удо слышал об алмазах, об их свойстве многократно усиливать артефакты, но всего их с мамой поместья не хватило бы, чтобы купить настолько крупный драгоценный камень. Однако же, у того, чьим голосом говорила птичка, чью магию Удо удалось вспомнить даже после всего лишь короткой беседы… Да, у него, наверняка, водились и алмазы, и артефакты работы лучших мастеров.

Стараясь издавать как можно меньше шума цепями (хоть до сих пор его тюремщики не давали о себе знать, но кто знает, не стоит ли там кто под дверью), Удо спрятал артефакт так, чтобы тот напрямую касался кожи. Что это за артефакт и что с ним надо делать, парень не знал. Он, как простой солдат, просто выполнил приказ, а дальше пусть решают старшие по званию. Только спрятав артефакт, Удо позволил себе перевести дух. Кажется, удалось. Что бы там не планировал крон-принц, он сейчас четко дал знать, что предупреждение не просто получили, его услышали и поняли правильно. И сейчас, получив этот знак. Удо, впервые с начала своего приключения, не выдержал. Прижавшись спиной к стене, парень сидел, закрыв глаза и закусив зубами рукав подранной рубахи. Когда слезы закончились, а плечи перестали вздрагивать от сдерживаемых рыданий, он всеми остатками своей магии потянулся к силе артефакта. Для чего бы тот ни был предназначен, сейчас Удо просто грелся в лучах теплой огненной магии, исходящей от солнечного метала.

Если бы Удо мог видеть сквозь стены. Точнее, сквозь потолок, он увидел бы интересную картину. Никакого замка над его подвалом, конечно же, не было, а стоял добротный купеческий дом в ряду таких же добротных домов. Новенькая красная черепица сверкала в лучах восходящего солнца, добротная входная дверь была украшена деревянными кружевами и расписана в лучших традициях люнброгского купечества. Из одной из таких дверей как раз выглянул здоровый детина с повадками воина. Выглянул, подозрительно оглянулся, потом вышел, плотно притворив за собой дверь, и прошелся вдоль каменного забора в сторону высокой арки ворот.

Наткнувшись на два тела, лежащих в обнимку и пытающихся прикрыться мантиями от прохладного утреннего ветерка, положил руку на рукоять ножа. Но, осторожно склонившись к телам, втянул носом воздух и, уже совсем безбоязненно, копнул ногой ближайшее.

– Эй, академики! А ну, пошли отсюда!

Тела заворочались, что-то недовольно бормоча. После второго пинка, все же, встали покачиваясь. Под мантиями обнаружились два молодых парня, одетых в ученическую форму и явно хорошо вчера погулявших. Тут же, под забором валялась брошенная бутылка дешевого яблочного вина, остатки которого растеклись по мостовой. Приподняв бутылку, один из академиков сокрушенно покачал перед глазами пустым сосудом, а потом раздосадованно бросил его на землю.

– Эй, эй! Неча тут у порядочных людей под заборами мусорить! Забирай свой хлам, пока стражу не позвал, и проваливай, проваливай! – Торопил незадачливых гуляк охранник.

Те, видимо, наконец-то в достаточной мере проснулись, чтобы идти на своих ногах. Пошатываясь и бережно поддерживая друг друга, два приятеля поплелись в сторону Академии, которая располагалась в соседнем квартале и чьи башни отсюда были хорошо видны. Шли парни медленно, бормоча что-то и то и дело пытаясь прислониться к какой-нибудь стене. Охранник еще немного постоял, глядя на удаляющуюся парочку, а потом досадлив сплюнул на мостовую.

– Вот же ж, разгильдяи! И за что их только Его Величество так жалует?! А честному купцу только налоги успевай платить… Эта голытьба еще и жрет в три горла…

Так ворча, охранник дошел уже до двери дома. Хотел было снова шугануть пьянчужек, увидев, что те опять отдыхают под одним из заборов, но, приглядевшись, передумал. На сей раз академики выбрали двор зажиточного купца из дунского Альтона. Тот несколько лет тому назад переехал в Люнборг, наследуя место и дела покойного тестя. И, хотя купеческая гильдия на него не жаловалась, гильдия охранная его втихомолку недолюбливала. Детина оглянулся, не видит ли кто из соседей непорядок, и, не обнаружив посторонних наблюдателей, спокойно вошел в дом.

Понавез в город свою охрану, не став нанимать гильдейских людей, ну так и Гильдия тебе ничего не должна. А пьяные академики, тем временем, посидев и отдохнув немного, такой же нетвердой походкой пошли дальше, вскоре совсем скрывшись из виду. День потихоньку вступал в свои права, и на улице появлялось все больше народу. Кухарки, молочницы, возчики подсобники… Много люду кормится при каждом зажиточном купце. Вот молодой помощник приказчика торопливо пробежал по улице, уткнувшись носом в листок с адресом. Сунулся к одному дому, задержался у второго, о чем-то коротко переговорил с привратником и побежал дальше. Город Люнборг жил своей жизнью и ему совсем не было дела до того, что там за товар хранился в подвалах уважаемого купца.

Но в были в городе люди, которым дело было до всего. Особенно, до того, что от подворья одного известного гильдейского купца так сильно фонит очень узнаваемой магией. Конечно, можно было бы просто постучать в ворота и спросить, не завалялось ли случайно в хозяйских подвалах кое-чего (кое-кого), принадлежащего Короне. Так ведь не признаются. В то время, когда добропорядочные горожане уже успели с головой погрузиться в свои ежедневные дела, в одном из потайных кабинетов дворца пара известных нам академиков, помощник приказчика и пара торговок зеленью заканчивали свой завтрак. Завтраком их велел угостить сам Старый Лис, когда лично выслушал их доклады. Нельзя сказать, что младшие чины Службы Безопасности перебивались с хлеба на воду, но слуги, то ли по недосмотру, то ли по приказу, накрыли стол такими изысками, словно для самого короля. И ребята наедались впрок, чтобы потом было о чем если не рассказать, то хотя бы вспомнить.

Идея принцев сработала на славу. Была опасность, что хозяева дома почуют артефакт раньше, чем ищейки короля. Была опасность, что фон артефакта потеряется в общем магическом фоне города: зажиточные купцы не брезговали магическими помощниками, про аристократов и говорить нечего. Но на этот раз все обошлось. Никто не обратил особого внимания, что фон защищенного магией дома немного изменился. Никто, кроме тех, для кого мощный артефакт, фонящий огненной магией крон-принца, служил маячком. Не зря охранная гильдия недолюбливала приезжего купца, совсем не зря. Когда ночью во дворе почтенного Олафа вспыхнул пожар, соседские работники дружно кинулись тушить огонь. Помня, насколько опасным бывает огонь в большом городе, к ним тут же присоединились все, кому довелось оказаться рядом. Когда охранник одного из подворий увидел в суматохе знакомые лица, он предпочел сделать вид, что никого не узнал.

Форма на давешних академиках была совершенно иная, а ссориться с королевскими рыцарями за чужое добро охраннику не хотелось. Утром, когда Их Величества завтракали, слуга принес королю небольшую записку, что означало особую важность. Быстро пробежав глазами убористый почерк Старого Лиса, Его Величество обратился к слуге.

– Где он?

– Ждет в приемной, Ваше Величество.

– Зови его сюда. И подайте еще один прибор. Ты же не возражаешь, дорогая? – В последний момент вспомнил о вежливости король.

– Нет, дорогой. Я буду только рада, если герцог (это ведь был его почерк, правда?) позавтракает с нами. Старый Лис (а это действительно был он) не выглядел удивленным. Когда его провели в личную королевскую гостиную. Собственно, на то он и рассчитывал, когда посылал слугу со сверхсрочной запиской.

– Значит, все прошло успешно. – Начал разговор Его Величество, отставляя чашку с остатками чая.

– Да, Ваше Величество – Старый Лис тоже поставил на блюдечко чашку с кофе, которой едва пригубил. – Наши люди воспользовались пожаром, чтобы проникнуть на подворье, а там уже, нейтрализовав охрану, обыскали весь дом от подвалов до чердака.

– Парня нашли сразу?

– Почти. Была там в подвале фальшивая стена и пара ловушек, но так, скорее, для солидности, чем против боевого мага.

– С мальчиком все в порядке? – вмешалась в разговор королева.

– Так точно, Ваше Величество. Побили его, конечно, кормили чем-попало… Целители уже занимаются, сказали, ничего смертельного.

– Что еще нашли в доме? – Не дал сбить себя с делового настроя король Эрих.

– Так. Мелочи. – Старый Лис пожал плечами. – Несколько вотанских наемников, несколько дунских охранников, одну перепуганную жену купца, немного контрабандного товара…

– Ясно. Купец?

– Купца взяли уже в гавани. Объявили, что арестовываем за контрабанду. Когда гильдейские придут выяснять подробности, сказать им правду?

– Скажи. Кстати, дунских охранников после допроса, если окажется, что они только охраняли дом и товары, отошли в посольство. Пусть их посол с ними сам разбирается, мне с дунами ссориться ни к чему. Еще что-то?

– Да, Ваше Величество. Мы готовы. Можно начинать?

– Начинайте. – Кивнул король, с тоской глядя на свой недоеденный завтрак. Похоже, нормально поесть у него сегодня уже не выйдет. Сперва пойдут донесения, потом – толпа жаждущих справедливости родственников, потом – кипы прошений о помиловании…Как же он не любил эти заговоры, кто бы знал! Когда Старый Лис уже почти откланялся. Его Величество вспомнил.

– Скажи этому парню, как его там, Уве?

– Удо, Ваше Величество.

– Скажи Удо, пусть срочно напишет прошение о помиловании для матери. Я подпишу. А то потом в общей кипе долго лежать будет.

– Хорошо, Ваше Величество. Сделаем.

Когда Старый Лис вышел, королева Ариана осторожно придержала за локоть мужа, уже собравшегося вставать из-за стола.

– Эрих, поешь, не спеши. Часть приказов подписаны еще вчера, а когда дойдет дело до остальных, тебе их и сюда принесут.

– Ох, Ариана! – Вздохнул Его Величество, снова принимаясь за завтрак, но уже, скорее, механически, чем с удовольствием.

– Как же устал от этого всего. Скорей бы Генрих обзавелся наследником, чтобы сбросить на него все это и сбежать куда-нибудь в провинцию, как Матильда.

Королева покачала головой. Она могла бы, конечно, напомнить мужу о юном возрасте будущей принцессы. О том, как рискованно рожать в шестнадцать лет. О том, что жаль сбрасывать на сына такую ношу… Но она просто прижалась щекой к плечу мужа, даря покой и утешение, так же, как сделал для нее Эрих совсем недавно.

– Ничего, любимый, ничего. Скоро приедут остальные мальчики, станет легче. Все будет хорошо.

Глава двенадцатая: Хлопоты, хлопоты…

Агата фон Блитерстерп

За всеми хлопотами, которые свалились на нас за последние месяц-полтора, мы и не заметили, как закончилось лето. Все чаще ветер приносил от Полночного моря тучи, которые к вечеру затягивали небо, под утро проливаясь на землю дождем. Ночи стали холоднее, поэтому я снова начала закрывать вечером окно.

Пришлось положиться на слова папы-барона об «умных» птичках, потому что шансы простудиться накануне бала были намного выше, чем шансы получить маговестника от Эрика. Я помнила, что чем больше расстояние, которое должен пролететь маговестник, тем больше силы должен вложить в него маг. Я понимала, что именно сейчас Эрику нужна каждая крупица силы. Я все понимала. Но все равно ждала.

Дважды за последний месяц я получала от принца какие-либо известия. Однажды птичка принесла короткое письмо, в котором Его Высочество напоминал, что осталось подождать совсем чуть-чуть, и просил поменьше верить сплетням и беречь себя. Во второй раз птичка принесла совсем кроткую записку: «Береги себя, Синичка! Скучаю. Твой Э.» и тоненькую, не толще швейной нитки, цепочку из золота.

Эта цепочка показалась мне намеком на будущую помолвку, потому что незамужним фройляйн, как известно, полагается быть скромными. Золотые украшения – это для замужних фру. Так и носилась весь вечер с этой цепочкой спрятанной под одеждой, даже спать легла в ней. На эту записку ответила тоже через маговетстника, хотя сил это отняло столько, что весь следующий день я ходила, словно больная, за что получила выговор от папы-барона.

Тем же утром мне пришло в голову, что для принца, наверное, что серебро, что золото – не так важно. Возможно, он просто хотел сделать мне приятное, безо всяких намеков. Получить подарок было действительно приятно, но цепочку я, на всякий случай, спрятала, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Не привлекать лишнего внимания было тем более важным, что после отъезда принца у нас больше не было благовидного предлога отказывать соседям в визитах. Поэтому нам с мамой теперь регулярно приходилось принимать гостей. Впрочем, если быть честной, то принимать гостей приходилось маме, а мне до моего шестнадцатилетия полагалось только присутствовать при беседах взрослых и открывать рот, когда ко мне обращаются. Раньше я терпеть не могла такие приемы. Наверное, никому не понравится сидеть в углу безмолвной куклой и наблюдать, как весь мир крутится вокруг прекрасной Лили и ее тетушки. Но теперь Лили рядом нет, а мне предстоит еще многому научиться, прежде чем я смогу принимать гостей в собственном доме. Поэтому я терпеливо присутствовала в гостиной каждый раз, когда кто-то из соседей заезжал к нам ненадолго.

Второй причиной, по которой присутствовать при разговорах взрослых было для меня важно, оставались сплетни. Хотя я уже знала, что Эрик благополучно избежал покушения и добрался до столицы, все равно не могла удержаться. Поэтому снова и снова прислушиваясь к новостям из столицы, наделась услышать его имя. Однако в разговорах постоянно упоминались только Его Величество и крон-принц. Когда я спросила об этом папу-барона, то снова получила урок, о котором стоит подумать..

– Так и должно быть, Гота. Твой будущий муж всегда будет на виду, когда речь идет о том, что он – принц. Если же дело касается его службы, он всегда будет стараться остаться в тени.

– А крон-принц?

– А его служба – быть на виду всегда. И как принц, и как генерал. И как будущий король, конечно же.

– Папа-барон, а откуда ты все это знаешь? Так учат всех аристократов? Или только тех, кто служит королю?

– Не всех, Гота. Из-за того, что я служу Короне, мало кто из соседей знает, что я закончил столичную Академию с отличием. Но это мы с тобой уже обсуждали. Моим куратором был нынешний граф фон дер Шпее, только тогда он еще был не графом, а только наследником. Именно он представил меня Его Величеству. Тогда я и поступил на службу,

– А служишь Его Величеству ты здесь, дома?

– Гота, я – барон. Я отвечаю не только за себя и свою семью, но и за всех своих людей. Так получилось, что я был последним в роду. Случись что-нибудь со мной, наш род прервался бы окончательно.

– Поэтому ты вернулся?

– Да, именно поэтому. Я попросил отпустить меня домой. Вернулся, женился… и остался служить на своем месте. Вероятность попасть под шальной арбалетный болт здесь не так велика, а работы, поверь, почти столько же, как и в столице. Просто, работа другая.

– Понятно.

– Не разочарована, что в отцы тебе достался не совсем герой? – Папа-барон усмехнулся.

– Нет. – Рассмеялась я в ответ. – Главное, мне достался хороший папа.

А новости из столицы приходили все тревожнее. После первых, единичных случаев, по стране (в основном, конечно, по столице) прошли одна за другой две волны арестов. Кроме нескольких весьма именитых семейств, в заговоре оказались замешаны двое крупных купцов и даже, говорят, кто-то из магов Академии. Публичных казней пока еще не было, шли расследования.

Такими новостями делились шепотом с ближайшими соседями. Или, наоборот, рассказывали громко в салонах, возмущаясь наглостью заговорщиков… Все зависело от того, в насколько близком контакте с арестованным находился рассказчик. К нам, обычно, заезжали повозмущаться, поскольку благонадежность папы-барона сомнениям не подлежала. А уж после того, как он специально пустил сплетню о приезде принцев… Над ли говорить, что теперь о королевской семье в нашем присутствии выражались только в хвалебном тоне?

Впрочем, сплетни из столицы почти всегда служили только предлогом. Дамы, которые приезжали их обсудить, гораздо больше интересовались Его Высочеством Эриком, чем государственными делами. Вот и сейчас. В нашей гостиной сидела почтенная фру фон Ласбек с двумя дочерьми и потрясающей скрупулезностью пыталась выяснить, что подавали принцу на обед. Причем, что характерно, выяснить у меня, а не у мамы. То ли до нее дошли-таки слухи о нашей дружбе с Его Высочеством, то ли не верила, что мама добровольно выдаст ей тайны нашего меню.

Дотошность уважаемой соседки заставляла поверить, что в случае отказа показать ей нашу книгу рецептов, она готова приступить к пыткам. «Ее бы к Эрику на службу» – мелькнула шальная мысль. Заговорщики бы сами все рассказывали, только бы их избавили от общения с этой милой дамой.

– Нет, Его Высочество совершенно неприхотлив в еде. – Уверяла я ее, кажется, в третий или в четвертый раз. – Он ел все, что подавали, и никогда не жаловался.

– Однако же, всей округе известно, что ваша мама привезла из дома целую книгу фамильных рецептов. – Не унималась та. – Были среди них какие-то, которые особо оценил Его Высочество?

– Пюре из брюквы. – Правдивый ответ вырвался прежде, чем я успела вспомнить, как ворчала мама из-за «излишней простоты» этого блюда.

– Правда? – На лице соседки читалось искреннее недоумение.

– Конечно же, моя дочь шутит. – Мамин тон не оставлял сомнений, что подобные шутки над гостями она не одобряет. – К сожалению, большую часть времени, которую Его Высочество провел у нас, он поправлялся после ранения. Так то блюда ему предлагались самые простые и питательные.

– Ха-ха! Я так и поняла, что Агата шутит. – Вступила в разговор Хедвиг, старшая дочь госпожи фон Ласбек. – Уж конечно не пюре из брюквы! У него такой землистый вкус, бр-р-р…

Я заметила, как почтенная фру тихонько толкнула дочь, чтобы та прекратила болтать. Ну да, не хватало еще, чтобы мы подумали, будто в их доме пюре из брюквы подают регулярно! Хедвиг побледнела и замолчала, прикусив губу. Мне стало ее жалко. Наверняка матушка дома утроит ей настоящий ад за то, что так неосторожно выставила свою простоту перед титулованными соседями. Она ведь не просто так притащила ее сюда, а в надежде получить приглашение на бал.

Мы с Хедвиг не были подругами, ровесница Лили, она была слишком взрослой для меня (как считала сема Хедвиг). И слишком незнатной для Лили (как считала Лили, разумеется). Старшая дочь, приданое которой будут выделять очень осторожно, потому что еще надо учить и снаряжать на службу троих младших братьев. Не красавица… Хотя, с некоторых пор я убедилась. Что красота– не главное в жизни.

– Мама, – Я решила, что Хедвиг и ее оплошность – прекрасный повод сбежать из гостиной. Все равно, ничего нового я сегодня уже не услышу. – Можно, я покажу Хедвиг наш парк? И, заодно, поделюсь рецептом твоей приправы, которая делает брюкву вполне съедобной.

– Хорошо, Агата. – Приподнятая бровь выражала мамино удивление моим внезапным желанием завести дружбу, но все было в рамках приличий. – только не очень долго.

Хедвиг с готовностью стала и я повела ее к выходу в парк.

– Не переживай ты так. – Попыталась подбодрить я ее, видя, что девушка слово лишнее боится сказать, чтоб не испортить мамин план. – Подумаешь, не любишь ты эту брюкву. Я ее, если честно, тоже не очень люблю, но если брать молодые клубни, то получается довольно нежный вкус. Принц не жаловался.

– Так это была не шутка? – Хедвиг даже остановилась от изумления. – Ее Милость действительно велела подавать принцу брюкву?

– Да ничего она не велела. – Беспечно отмахнулась я. – Папа-барон иногда любит простые блюда, говорит, они напоминают ему о детстве. А Его Высочество так неожиданно приехал, да еще и напросился на обед. Ничего другого на кухне приготовить просто не успевали, но не гнать же принца….

– Ой! Представляю, как вы с Ее Милостью переволновались… – теперь Хедвиг смотрела на меня сочувственно. – А потом, ему что, и правда было так плохо? Некоторые соседи судачили, что это просто отговорка… Ну, чтобы… ты понимаешь? – Хедвиг начала запинаться, подозревая, видимо, что опять сболтнула лишнее.

– Не понимаю. – Честно призналась я. – Его Высочество несколько дней метался в горячке, господин лекарь даже ночевал в его покоях, специально вызывали армейского мага-целителя. Так что матушка права, готовили для принца все самое простое.

Хедвиг благодарно улыбнулась, радуясь. Видимо, отмене наказания за болтливость. Ведь ей действительно удалось выведать многое. Хотя, после того, что я узнала за последние месяцы, важность добытых ею сведений могла вызвать у меня только улыбку.

– Агата, – Окрыленная успехом, девушка чуть склонилась ко мне, вызывая на откровенность. – А Лили, она тоже приедет на твой бал? Говорят. Она в столице вышла замуж…

– Да, вышла, за младшего сына графа. – Повторила я то, что всем и так было известно. – Но я не знаю, будут ли они. Лили все еще в трауре по тетушке и кузену, а ее муж, он служит во дворце. Та что я не знаю, отпустит ли его Его Величество.