Текст книги "Мачехина дочка (СИ)"
Автор книги: Оксана Зиентек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Глава восьмая: Погоня за призраком
Гость уехал, сразу после кофе. А я так и не спросила его, когда же мы попробуем повторить опыт с птичкой. Но, наверное, они оговорят это с папой-бароном. Не зря же господин Рик так воодушевился? Или, все-таки, он просто старался быть вежливым, а я уже придумала себе целую историю?
Как оказалось не придумала. Вечером, уже переодевшись в ночную рубашку, я услышала стук в окно. Признаюсь честно, сначала я даже немного испугалась. Как еще реагировать порядочной фройляйн, если к ней в окно кто-то стучится почти среди ночи? Потом опомнилась: никакой ночи пока еще нет. Над замком сгущались пока еще летние сумерки. Летние сумерки отличались от осенних и зимних, которые, как вежливые гости, уже со средины дня начинали предупреждать о своем приходе. Нет, летние сумерки подкрадывались тихонечко и наступали вдруг. Вот только что можно было спокойно читать книгу у окна, а уже без свечи не прочтешь названий на корешках стоявших там книг. Но раз нет ночи, то любой вор или разбойник, пробующий влезать в окно второго этажа, будет прекрасно виден всем служащим. Пока мы, хозяева, готовились ко сну, слуги сновали туда-сюда по подворью, готовя замок к новому дню. Тут и птичка не пролетит незамеченной.
Когда стук повторился вновь, меня осенило: птичка! Действительно за окном на карнизе сидел небольшой воробей. Впустив пернатого посланца, я ожидала, что он полетит к двери комнаты, надеясь поскорее найти папу-барона. Но воробышек сделал круг надо мной, а потом, приземлившись на плечо, чирикнул: «Госпоже Агате лично. Секретно.», – и, как обычно это делают вестники, растворился в воздухе. В руках у меня осталась маленькая записка, скатанная шариком.
Разворачивать послание я не спешила. Мне было приятно помечтать, о чем может идти речь в моем первом романтическом послании. В том, что оно именно романтическое, у меня не было никаких сомнений, ведь о магии мы сегодня успели подробно поговорить. А других дел с королевской службой, в которой служат папа-барон и господин Рик, у меня нет и быть не может.
Так же никаких сомнений не вызывала личность человека, написавшего записку. Даже если бы у меня было множество знакомых магов, думаю, я и тогда узнала бы эти искры, вспыхивающие и гаснущие за печной заслонкой. Странно, а в первую нашу встречу я совсем не чувствовала этого тепла. Неужели, осенило меня, все дело было в том то ли амулете, то ли артефакте, о котором упоминал господин Рик? Вот как он работал на самом деле: он не скрывал своего владельца от посторонних глаз, только его магию.
Не знаю, сколько бы я еще стояла так, держа шарик записки в стиснутом кулаке, но вошедшая Кати нарушила все очарование момента.
– Госпожа Агата, вам еще что-нибудь нужно?
– Нет. – Я покачала головой. – Спасибо Кати, на сегодня можешь быть свободной.
– Доброй ночи, госпожа Агата! Только не читайте на ночь долго, а то госпожа баронин снова будет ругаться. – Заботливо предупредила Кати и, сделав книксен, наконец-то ушла. А я решилась-таки развернуть записку.
К моему глубокому разочарованию, ничего романтического в записке не было в помине. Там вообще не было ничего такого, из-за чего стоило бы тратить силы на вестника. Всего несколько фраз:
«Госпожа А.! Срочно вызвали по делам К. Постараюсь вернуться скоро. Поговорим о синичке. Искренне Ваш, Р.»
И зачем это было присылать с птицей, да еще вечером, почти ночью? Разве что, он не хотел привлекать лишнего внимания к папе-барону и надеялся, что я сообщу тому сама? Но не идти же мне ночью в родительскую спальню?! А, вдруг, это очень срочно?
Заставив себя прекратить панику, я задумалась. Во-первых, вокруг замка полно птиц, не зря же он окружен парком, так что одна или две лишние птицы вряд ли привлекли бы чье-то внимание. Во-вторых, никаких распоряжений записка не содержит. И, в-третьих, вряд ли вменяемый человек будет рассчитывать, что мои метания в одной сорочке по ночному замку привлекут меньше внимания, чем случайно влетевший воробей. Значит, решено: сообщу папе-барону завтра, прямо перед завтраком.
Уже почти засыпая, вспомнила, как поступил папа-барон с секретной запиской. Но свечу я уже задула, да и свежий пепел в камине привлечет ненужное внимание, не зима ведь. Покрутив записку так и эдак в руках, решила поступить с ней так, как в детстве мы поступали с записками желаний. В конце концов, тогда никто из нас не отравился, а эта записка – почти такая же маленькая. Тщательно прожевав и поглотив клочок бумаги, я запила всю эту несостоявшуюся романтику водой из кувшина, стоящего на ночном столике. Вздохнув еще раз о невозможном, уснула крепким и спокойным сном.
Утром меня ожидал сюрприз. Оказывается, папы-барона нет в замке. Он оставил записку для мамы и спешно уехал куда-то еще до рассвета. Только теперь, сопоставив это с вечерней запиской, я заволновалась по-настоящему. Что же такого могло случиться?
Хендрик, барон фон Роде
Скача во главе своего отряда к месту общего сбора, барон чувствовал себя ужасно старым. Нет, кости еще почти не болели на погоду, и седина только начала проступать в густых волосах, и красавица-жена еще заставляла кровь быстрее бежать в жилах… Но было что-то, что-то неуловимое, что мешало наслаждаться этой безоглядной ночной скачкой, словно говоря: «Эх, Хендрик! Твое время проходит….»
Барон пытался разобраться, что же не дает ему покоя? Он давно привык полагаться на свою интуицию, которая очень редко его подводила. Вот и в этом случае с двумя лже-управляющими он оказался кругом прав, отделив своего от чужого. Но даже эта проницательность, как и последовавшее за ней признание, барона не радовали. Слишком много поводов для волнения было в последнее время: Лили, Анна, странные особенности магии Агаты, бесшабашное поведение молодого принца…
Принц! Хендрик понял, что именно распекая за неосторожность этого молодого оболтуса – своего командира, он почувствовал себя по-настоящему старым. И сейчас он тоже волновался, в первую очередь, о нем. Вчера Его высочество разослал кучу маговестников, что стоило немалых сил, потом не на шутку увлекся разговором с Готой (пришлось даже напоминать о приличиях), а теперь-вот снова бессонная ночь и, возможно, ночной бой. выдержит ли? Смогут ли они, старые служаки, уберечь молодого парня, доверенного им Его Величеством?
Второй причиной почувствовать себя старым были девочки. Вчера, глядя на Готу, увлеченно беседующую с принцем Эриком, он осознал, что и эту часть жизни Лили он упустил, слепо доверившись родственнице. Да, он честно организовал бал в честь шестнадцатилетия дочери. Честно включил в список приглашенных, кроме соседей и нескольких дружественных семейств, пару столичных приятельниц графини с сыновьями. Но и только. Он не прикладывал каких-то специальных усилий, чтобы создать из молодых людей пару. Барону всегда казалось, что договорные браки – удел старых циников или совсем отчаявшихся людей. Что все должно быть так, как это всегда происходило у него: они были из одного круга, потому и встретились; им было интересно вдвоем, потому и общались; они полюбили, потому и поженились…
Но оказалось, женщины живут в каком-то своем, отдельном мире. То, что сам барон считал самым нормальным в мире, многим из них казалось слишком ненадежным путем. В этом странном мире светских дам мужчин было принято выслеживать, словно дичь и хвастаться победой над ними, словно охотничьим трофеем. Опытные охотницы этого мира передают свой опыт дочерям и племянницам, а те, в свою очередь, включаются в игру.
Только Лили, несмотря на все старания графини, оказалась неумелой охотницей: слишком крупную добычу выбрала она себе, слишком переоценила свои силы. Барон понимал, что по возвращении дочери перед ним встанет очередная семейная проблема: вряд ли гордячка Лили захочет возвращаться туда, откуда с таким триумфом уезжала всего пару недель тому назад. Не захочет она слушать шепотки слуг, которых еще недавно грозилась уволить по возвращении, не захочет признать старшинство Анны.
Нет, как бы ему не хотелось повернуть время вспять и снова, теперь уже самому, заняться воспитанием дочери, надо признать, что уже поздно. Единственный выход, приемлемый для всей семьи, как можно скорее выдать Лили замуж. А это значит, что ему придется самому подыскивать ей подходящую пару, а потом самому же договариваться о браке.
А потом, после бала в честь совершеннолетия, придется заниматься тем же, но уже для Агаты. Нельзя допустить, чтобы заскучавшая дома девочка наделала глупостей. Агата – умненькая девочка, в этом барон был уверен. Но, при воспоминании о том, как светилось ее лицо, впервые озаренное вниманием молодого рыцаря, барон понимал, что если не предоставить ей выбор из подходящих молодых людей, в округе непременно найдется кто-нибудь неподходящий. Тяжело признавать, но и эта его дочка уже выросла. И от этого барон тоже чувствовал себя старым.
Невеселые думы барона прервал знак скачущего впереди рыцаря. Приехали. Насколько барон понял, принц Эрик собирал всех своих людей. Всех – это значит даже тех, кому до этого было велено сидеть тихо и не высовываться, как ему, например. И еще вчера, обсуждая детали дела, они ни словом не упомянули о смене его роли в игре. И, однако же, поздно вечером прилетел вестник с запиской, в которой ему предписывалось собрать всех своих людей и, обеспечив надежную охрану замка, немедленно выступить к месту сбора. Это могло означать только одно: Рыжий Лис взял след. И не просто след, а след настолько верный, что решил рискнуть всем. И это след должен быть настолько свежим, что помощи от армии ждать просто некогда. Собирали тех, кто был поближе.
Спешившись, барон бросил поводья оруженосцу, а сам пошел вперед, где под большим дубом уже расположились двое знакомых рыцарей.
– Приветствую, господа! – Первым, как вновь прибывший, поприветствовал он товарищей.
– Здравствуйте, барон! Приветствую, Хендрик! – Вразнобой откликнулись они.
– Давно ждете?
– Да нет, тоже только спешились. – Ответил молодой рыцарь, что раньше интересовался Агатой. Барон отметил про себя, что надо бы потом пригласить парня в замок, хоть в честь победы, хоть просто так. Второй рыцарь, ровесник и старый приятель, согласно кивнул, мол, тоже недолго ждет.
– Распоряжения от Лиса уже поступили?
– Да, только что птичка принесла. – Сказал старший, подавая фон Роде документ. Барон взял у приятеля небольшой листок бумаги, исписанный скупыми строками приказа. Потом вытащил из подсумка карту и кивнул молодому рыцарю, мол, подсвети.
Небольшой светлячок вырвал из предрассветной темноты знакомые знаки: вот поместье Биркхольцев, вот – Роде, лес между ними, деревня, снова лес… маленькая точка на карте – охотничий домик.
– Неплохо устроились! Под самым нашим носом! Как же мы не заметили?! – Возмущенно проворчал молодой рыцарь.
– Да так и не заметили. Мы же отслеживали след по монетам, а он могли привести только до ближайшей ярмарки. Они и так глупость сделали, что дали нам возможность выйти на источник.
– Да нет, Хендрик, – Поправил барона приятель, – Это была не глупость. Они просто не рассчитывали, что в такой глуши найдется достаточно сильный маг-металлист, который выловит и отследит их фальшивки. Глупость была в другом. Не надо было привлекать внимание графа, тогда их управляющий и дальше покрывал бы их делишки. А так кто-то сообщил графу, что его лес вырубают, тот выгнал вора, новый управляющий наверняка заметил бы посторонних…
Барон скромно промолчал. Конечно, когда он вызывал из столицы старину Удо, он не знал еще, что кража леса и заговорщики как-то связанны между собой. Он, конечно, честно предупредил соседа о творящемся безобразии. Но, что тут скрывать, писал-то он по совершенно другой причине. Знать бы, кого покрывает графиня! Похоже, чуть ли не весь заговор опирается на нее: ее поместье, ее деньги, ее украшения, ее племянница, ее…кто?
– С основным отрядом пойду я? – Молодому парню не терпелось отличиться.
– Нет. – Барон покачал головой, забывав на миг, что светлячка едва хватает на карту и его жест товарищ мог просто и не увидеть. – С основным отрядом пойду я. Мы с графом в этом домике бывали неоднократно, так что я легко найду туда дорогу, да и расположение комнат знаю отлично. А вы перекроете выход по нашей стороне леса, как велел Лис.
– Хендрик, а, может, все же нарисуешь Мальте план? В наши годы уже можно и спокойно в засаде постоять.
– Никто не знает, дружище, где сегодня будет спокойнее. Мне было бы спокойнее, знай я, что задумал Рыжий Лис.
– вы, барон, – мечтатель – Заметил молодой рыцарь Мальте. – Боюсь, это знает только сам господин Лис. И, наверное, Его Величество.
– Умгу… – Барон подумал, что как раз Его Величество Эрих Пятый, знай он точно, чем сейчас занят его младшенький, не поленился бы лично выпороть мальчишку. Не дай Творец, еще сам полезет штурмовать это треклятый домик… Тогда он, Хендрик фон Роде, пожалуй, сделает это лично, вместо короля. А уж перед Его Величеством он как-нибудь потом извинится за самоуправство.
Дорога к домику заняла совсем немного времени. В свое время граф позаботился, чтобы к месту отдыха, при всей его видимой отдаленности, можно было добраться быстро и без проволочек. Надо было только знать дорогу. А вот дальше что-то пошло не так. То ли заговорщиков кто-то предупредил, то ли сами почуяли неладное, то ли просто рыцари немного опоздали. Но, когда руководители противника поняли, что их убежище окружено, они пожертвовали частью людей, устроив ложный прорыв. Пока основная часть рыцарей ввязалась в бой с прорывающимся отрядом, другой тропой попытались уйти несколько человек. И тут принц Эрик доказал, что Рыжим Лисом его называют не только за цвет волос. Он действительно удачно расположил засады, так что беглецам не дали спокойно покинуть лес.
И все же, в последний момент один из них использовал магию, мощной воздушной волной сметя с дороги засеку. Отлетевшие сучья сбили с коня одного из заговорщиков, но его товарищи даже не остановились. И, пока оглушенные рыцари из засады пытались прийти в себя, два всадника почти скрылись из виду. Подбежавший принц Эрик в последний момент успел выстрелить огненным шаром. Пожалуй, только его магии и хватило бы, чтобы достать противника на таком расстоянии. К сожалению, только достать.
– Сволоччччь! – Зашипел Эрик, оседая на землю – Ничего, ты у меня до конца жизни подпаленным ходить будешь!
Со стороны домика к засаде уже бежали рыцари основного отряда. Кто-то оказывал помощь раненым. Кто-то уже вязал упавшего заговорщика, который оказался совсем мальчишкой, на вид – не старше семнадцати лет. Не будь он лично причастен к тому, что добрый десяток воинов не выйдут из этого леса на своих ногах, парня можно было бы даже пожалеть. Его соратник, оказавшийся немеряных сил магом, не особо осторожничал, пробивая себе путь. И сейчас пленник пытался унять идущую носом кровь, прижимая платок ободранными руками.
– Как вы смеете! – Дрожащим голосом возмущался он, пытаясь вырваться из рук рыцарей. – Да вы знаете, кто мой отец?!
Рыцари отвечали непечатно. И их можно было понять, разбираться в генеалогии заговорщиков они совершенно не обязаны, для этого у Его Величества Служба Безопасности есть. Им, простым рыцарям, достаточно точно знать, что вот этот – свой, его надо вытащить из-под бревна и оказать помощь, а вон тот – чужой, его надо связать, а помочь…. ну, потом как-нибудь, если время будет. Храмовник потом, конечно, прочтет длинную проповедь о человеколюбии и прощении, но это будет потом. А здесь и сейчас истекающий кровью товарищ ближе и важнее, чем брошенный своими же государственный преступник. А кто там чей сын…
В какой момент барон отреагировал на почти незаметное движение, как успел, он и сам затруднился бы ответить. Но успел, почти. С криком: «Ложись!» бросился вперед, сбивая с ног только начавшего подниматься принца. И, еще в падении, ударил ладонью по земле, посылая небольшую силовую волну. Земля вздрогнула. Над поляной снова раздались непечатные выражения, только теперь уже не в адрес заговорщиков, а в адрес «аховых магов, которые своих от чужих отличать не умеют». Но все это было уже ничуть не важно, главное, что направленная воздушная волна узким клинком пролетела выше, сшибая очередную за сегодня порцию ветвей и листвы с многострадальных деревьев.
Какой-то понятливый рыцарь быстро приложил арестованного тяжелой рукоятью по голове, во избежание, так сказать. Остальные продолжили оказывать помощь товарищам.
– Перехват! Пошлите маговестника, пусть организуют перехват! – Почти беззвучно, еле шевеля губами распорядился принц.
– Есть! – Один из королевских рыцарей быстро сотворил птичку. Наскоро состряпанный приказ подсунули Эрику на подпись. Но чтобы поднять принца, надо было снять все еще лежащего на нем барона фон Роде. Впрочем, тот и сам, опомнившись, попытался встать, опираясь рукой на землю. Попытался, и снова с глухим стоном упал.
– Барон, вы ранены? – Свободной рукой Эрик подал знак помогающим, чтобы те были предельно осторожны.
– Нет. – Сквозь зубы процедил барон, с помощью оруженосца откатываясь с принца. Тряхнул головой, потом осторожно, придерживая правую руку левой, сел у ближайшего дерева. выдохнул. – Упал неудачно. – Уже почти нормальным голосом уточнил он свой ответ.
– Рука? – Спросил один из рыцарей?
– Плечо. Кажется, просто выбил. Помогайте раненым, это подождет…
Они сидели рядом, привалившись к одному могучему стволу: Его высочество Эрик Люнборгский, бледный до зелени, барон фон Роде, и тихо ругающийся сквозь зубы рыцарь Мальте, на чью сломанную ногу старший товарищ как раз накладывал лубок.
– Похоже, барон, нам придется воспользоваться Вашим гостеприимством. – Скептически оглядев компанию сказал принц.
– Окажите честь, Ваше высочество. – Барон только кивнул головой. – В поместье к Биркхольцам я бы тоже сейчас не рискнул соваться.
– Так кто же, все-таки, у этого щенка папа? – На правах наиболее тяжело раненого рыцарь Мальте мог позволить себе некоторые вольности даже в отношении титулованных особ.
– Еще вчера, – Задумчиво протянул барон, – Я бы сказал, что граф фон Биркхольц. А сейчас… Сейчас затрудняюсь даже сказать. Ваше высочество?
– Пожалуй, я смогу. – Принц Эрик покрутил головой, одновременно растирая затекшую шею. Дайте только чуть прийти в себя, и я смогу вспомнить, где я сталкивался с этой магией. Таких мощных воздушников, на самом деле, не так и много.
– Но граф ведь тоже воздушник? – Не унимался Мальте. – Барон, почему вы уверенны, что парень – не его сын?
– Да просто граф Удо исключительно старомоден в вопросах чести – Пояснил вместо барона принц. – Грозить им в такой ситуации стал бы только круглый дурак. За такие выходки Биркхольц сам голову оторвет. Нет, парень явно знает что-то, чего не знаем мы.
Барон ничего не сказал. Ему как раз вправляли плечо, поэтому родственные отношения семьи фон Биркхольц его сейчас мало интересовали. Гораздо меньше, чем то, как появиться на глаза Анне с такой компанией, не вызвав при этом истерики. Дождавшись, когда волна боли наконец-то схлынет, барон снова почувствовал себя в состоянии реагировать на ситуацию.
– Эй, парень! – Барон подозвал оруженосца, помогавшего ему вставать. Мысленно отметил, что надо бы найти своего. Парень потерялся где-то в кутерьме ночного боя. – Пошли гонца в замок Роде и предупреди госпожу баронин, что барон приедет с гостями, путь распорядится приготовить поздний завтрак и пару комнат. Да! – остановил он уже собравшегося бежать мальчишку, – Пусть пошлет за лекарем, у нас тут несчастный случай на охоте.
Принц Эрик одобрительно кивнул. Действительно, несчастный случай, точнее, около десятка. Пусть барон и преуменьшил масштабы, зато его супруга не упадет в обморок, увидев въезжающую во двор замка вереницу телег.
Вспомнив баронин Анну, Эрик вспомнил также, что домочадцы барона фон Роде знают его под совсем другим именем. Жаль, что эту игру дальше продолжить не получится, слишком много людей вокруг, которые знают его настоящий титул. На миг Эрик даже пожалел, что сам решил возглавить операцию по захвату, настолько ему не хотелось раскрывать свое инкогнито. Но, как известно, чем больше людей посвящены в какую-либо тайну…
Позже, уже по дороге в замок, барон подъехал к телеге, на которой до замка добирался принц, и напомнил.
– Ваше высочество, вы так и не сказали, когда вернется домой моя старшая дочь.
– Видите ли, барон… – Замялся принц. Удачный момент для разговора был упущен, и теперь приходилось снова подбирать слова, пытаясь примирить все стороны. – … Мы решили, что в свете последних событий, вашей дочери пока не стоит возвращаться сюда. Мы, конечно, выяснили, что девочку использовали втемную, она почти ничего не знает. Но никто не может гарантировать ей безопасность. Сегодня вы сами видели, как сильно ценят заговорщики своих помощников. А ведь мальчишка явно знает намного больше баронессы.
– Как долго ее не будет? И где вы предлагаете ей переждать это все? – Барон нахмурился, принц обещал, что Лили вернется домой без особых потерь, а чем дольше она пропадает неизвестно где, тем сложнее ей будет снова вернуться.
– Руки вашей дочери просит Эрвин фон Пехштайн, второй сын графа Пехштайна и офицер дворцовой стражи.
– Просит?
– Ну-у-у… – Принц Эрик задумался, подбирая слова. – Его Величество одобрил этот брак, как наиболее приемлемый вариант. Граф фон Пехштайн, как и его сыновья, приняты при дворе и пользуются доверием королевской семьи. Эрвин, хотя и является вторым сыном, обладает небольшим собственным состоянием и домом в столице. Как я уже сказал, он является офицером королевских гвардейцев и человеком Генриха, кронпринца. Но, самое главное, Эрвин обладает отличным чутьем на людей, он в состоянии защитить свою жену.
– Значит, все уже решено? – В голосе барона зазвучала обида. Он прекрасно понимал, что в то ситуации, в которой оказалась его дочь, наихудшим из вариантов было бы ссориться с королевской семьей. Но и просто смолчать он не мог. Окажись Лили преступницей, он, скрепя сердце, молча отдал бы ее королевскому правосудию. Но принц Эрик сам сказал, что преступницы из девочки не вышло, так зачем же это все?
– Можно сказать и так. – Обиду барона принц понимал, но в сложившейся ситуации продолжал считать предложенный выход самым удачным. – ваша дочь уже однажды пострадала из-за того, что поверила не тем людям. Поэтому рядом с ней должен быть кто-то, кто не только защитит ее от сплетен, но и помешает ей снова стать пешкой в чужих интригах.
вы же сами знаете, барон, – голос принца был почти извиняющимся, – что вас баронесса слушать не станет. Что бы там у вас в семье не произошло, как бы вы себя сейчас не чувствовали, сейчас не то время, чтобы бросить все и заниматься избалованной девочкой, забывшей повзрослеть. А Эрвин – действительно не худший вариант. У него есть все, о чем может мечтать молодая фройляйн из хорошей семьи, кроме, пожалуй, титула.
– У меня, значит, времени нет. А у офицера дворцовой гвардии – есть? – Внутри барон уже согласился с решением короля. Мысли, которые излагал сейчас принц, были очень созвучны тем, что недавно мучили его самого. Но и сдаться просто так упрямство не позволяло, оставалось только беззлобно ворчать.
– У офицера дворцовой гвардии есть смена, а нас с вами, барон, здесь и сейчас сменить некому. – Принц изо всех сил боролся со сном, но усталость и магическое истощение брали свое. – Нам еще всю округу частым гребнем прочесывать…
– Да поспите вы хоть немного, Ваше высочество. – Все так же ворчливо, но уже другим, почти отеческим тоном посоветовал барон. – На этих телегах до замка еще с полчаса езды, успеете. А то вид у вас – только благородных фройляйн пугать.
– Так вы согласны? – уже откинувшись на свернутый плащ и прикрыв глаза спросил принц Эрик.
– Можно подумать, у меня выбор есть. – Отмахнулся барон. Потом, опомнившись, что собеседник его не видит, повторил уже вслух.
– Согласен, конечно. Скажите своему молодому офицеру, чтобы выбрал время и заехал к нам в замок. Если мое благословение ему не особо и нужно, после королевского, то пусть хоть приданое заберет.
– Непременно. – Эрик улыбнулся и, наконец-то, позволил себе уснуть.
Агата фон Блитерстерп
Весть о том, что королевскими рыцарями была поймана банда разбойников, облетела всю округу. Как и о том, что доблестные рыцари попросили барона фон Роде о гостеприимстве, чтобы привести себя в порядок и подлечить раненых. Куда делись сами разбойники, никто не знал, но, подозреваю, что местных девиц на выданье и их мам это не особенно интересовало. Вот уже четвертый день к нам в замок мешками свозили почту. После, наверное, сотого по счету письма, Его высочество просто велел папиному секретарю читать их самому и самому же на них отвечать. Там все равно не было ничего интересного: «….выражаем свою бесконечную преданность…», «Предлагаем всяческую помощь…», «…Приглашаем посетить наше уютное поместье…».
Еще хуже было, когда к нам в замок повалила толпа ближних и дальних соседок с дочерьми. Все они питали надежду поближе познакомиться с принцем. Или, в крайнем случае, с каким-нибудь героем, которому принц теперь непременно (!) выхлопочет титул. Даже те, кто еще вчера держался с мамой вежливо и подчеркнуто-холодно, вдруг решили считать себя ее ближайшими подругами. Отказать от дома им было, вроде, не за что, ведь они и раньше прямо не хамили (все-таки, мама по титулу была равной или выше большинства соседок, кроме графини), но и принимать их желания никакого не было.
Поначалу мама еще пробовала как-то соблюдать приличия и создавать видимость нормальной жизни, но это стоило таких усилий, что пришлось вмешаться мужчинам. Уже на третий день лекарь во всеуслышание объявил об ухудшении состояния Его высочества, и назначил ему постельный режим и полный покой. А папа-барон, пользуясь этим, перевел замок почти на осадное положение. Так что последние два дня мы с мамой наслаждались покоем, несмотря на переполненное гостевое крыло.
Хотя простых солдат и разместили в казарме у замка, все равно все комнаты в гостевом крыле были заняты. Мы никогда не принимали столько гостей сразу, по крайней мере, на моей памяти. И это еще при том, что Его высочество настоял на том, чтобы разделить свои покои с двумя раненными товарищами. Если так подумать, принц был прав: незачем человеку гостиная и кабинет, если он не в состоянии встать с кровати. Так что, как матушка ни возмущалась, ей пришлось смириться с причудой высокопоставленного гостя. Так же, как и гостю пришлось смириться с причудами мамиными. Вот и сейчас я шла к этому самому принцу. Мама послала лично отнести ему послеобеденный чай.
Уж не знаю, почему она вдруг решила возродить старинный обычай, по которому за самыми дорогими гостями ухаживать должны были не слуги, а члены хозяйской семьи, но именно так она решила. А спорить с что-либо решившей мамой мог только папа-барон. Но ему, как бы он не храбрился, было сейчас не до того. Если бы я не знала, что у этой истории с разбойниками (или «разбойниками»?) есть двойное, а то и тройное дно, я бы, возможно, попыталась с ним поговорить. Но, понимая серьезность сложившейся ситуации, я решила не дергать его по пустякам. Так что как я ни упиралась, а пришлось брать поднос с чайником и отправляться в гостевое крыло.
Его высочество принц Эрик был неизменно приветлив, никогда не жаловался, пытался по мере сил развлечь беседой. И, тем не менее, Его высочество был моей личной головной болью. А все потому, что рядом с ним я чувствовала себя, простите, полной дурой. Каждый раз, глядя на него, я вспоминала «господина Рика» и себя, деревенскую фройляйн, соловьем щебечущую ему о магии. Конечно, в отличие от мамы, я не злилась ни на принца, ни на папу-барона за тот спектакль. Думаю, все эти тонкости этикета и были своего рода местью с ее стороны. Его высочеству ничего не оставалось, как сцепить зубы и показывать безупречные манеры, опасаясь еще больше задеть хозяйку. Я же понимала, что если они так поступили, значит именно так было надо. Более того, только поняв, что один из сыновей Его Величества лично принимал участие в… не знаю, что там они в лесу делали, но ради простой банды никто не стал бы среди ночи поднимать всех окрестных дворян, я осознала, насколько все серьезно.
И еще, когда увидела мамино окаменевшее лицо, с которым она наблюдала подъезжающую к замку вереницу телег. Ну, что я могу сказать, увидев маму, я действительно испугалась. В последний раз дедушка и дядя Виллем уходили на войну, когда я была совсем еще маленькой. Я тогда даже не понимала, чем отличается война от поездки, скажем, на ярмарку в ближайший городок. Просто встали утром рано и уехали. И только тетка Агнесс ходила целый день заплаканная и ругалась со всеми подряд. Да бабушка стала еще строже и молчаливее, чем обычно. А нам сказали, что король снова призвал рыцарей на войну. Потом к поселению точно так же подъехала вереница телег. Они ехали по главной дороге, и на каждой развилке кто-то сворачивал к своему поместью. Тогда мне запомнилось только посветлевшее лицо бабушки, когда она пересчитала свернувших к нам всадников.
Теперь же я прекрасно понимала маму, которая все утро простояла у окна, выходящего на подъездную аллею, отвлекаясь только на то, чтобы отдать распоряжения слугам. Впрочем, за распоряжениями притихшие слуги тоже приходили к окну. Мама успокоилась только после того, как увидела папу-барона на коне. Он ехал верхом, по праву хозяина земель, а за ним ехали телеги с ранеными. Тогда мама наконец-то разжала пальцы, намертво вцепившиеся в подоконник. А теперь я в довершение ко всему, чувствовала себя не только полной дурой, но и предательницей. Ведь, в отличие от мамы, я знала об опасности задолго до того, как гонец принес распоряжение готовить комнаты. И знала, что если принц, этот странный молодой парень со взрослыми глазами, прикажет, папа-барон снова уедет в ночь. И догадывалась, что если будет надо, принц не сможет не приказать…
Иногда я думала, что быть похожей на наших соседок было бы проще. Хорошо мечтать о героях, сидя в уютной маминой гостиной и завидуя соседке. А когда у тебя этих героев полон дом, ты без слез не можешь взглянуть на их раны. Но тебя все равно посылают обойти их всех, и ты для каждого пытаешься найти какие-то слова, потому что так надо и так правильно… «Я – рыцарская кость. Я должна суметь удержать все поместье» – повторяю я мысленно слова кухарки. Каждый поход в гостевое крыло давался мне с трудом. Папа-барон, видя это, попытался возразить, но тогда с визитом к раненым пошла мама. И нам с ним пришлось сдаться. Рыцари же всячески пытались показать, насколько у них все хорошо. То ли жалели меня, то ли просто стыдились показывать слабость перед молоденькой фройляйн. И Его высочество тоже.
