Текст книги "Чужое добро"
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)
14
На несколько мгновений повисла гнетущая полная страшных догадок и предчувствий тишина. Однако практически тут же от каменного купола храма, возвышавшегося над всеми ступенчатыми башенками, колоннами, арками и прочими сооружениями города, пошла круговая волна. Прозрачная, беззвучная, неумолимо быстрая. Не было слышно не только самого ее движения, но и того, как крошились и обрушивались здания при соприкосновении с ней. Словно во всем мире вдруг резко выключили звук.
Оглушенная Филара растеряно огляделась кругом. По очереди неслышно взрывались статуи, стоявшие на террасе двумя рядами, начиная с самих ближних к запертым воротам дрожащего храма. В глазах у нее все плыло и шаталось. Потом она заметила отчаянно размахивавшего руками и хлопавшего ртом Шуна. Очевидно, тот что-то кричал, однако до девушки не доносилось ни звука. Осколок камня рассек ему скулу, по щеке юноши стекала тонкая струйка крови, однако он этого даже не заметил. Потом Филару что-то сбило с ног и придавило к земле. Вновь открыв глаза, первым, что она увидела, был валявшийся перед ней котелок с растекшимся по земле завтраком. В каком-то полузабытьи девушка успела пожалеть о напрасно растраченных продуктах и усилиях, лишь после этого возвращаясь к реальности. До нее вдруг дошло, что чья-то рука прижимала ее лицом к земле, и что ей было как-то уж слишком тяжело. Лишенная возможности свободно вертеть головой, она как-то ухитрилась скосить глаза настолько, чтоб увидеть, как по ее плечу расползалось красное пятно. Какое-то время потребовалось Филаре на то, чтобы сообразить, что это была не ее кровь, и что та на нее откуда-то капала. Приложив определенные усилия, ей удалось стряхнуть неопознанную ладонь с затылка и оглянуться.
Девушка увидела две вещи. Первая заключалось в том, что тем, кто сбил ее с ног и закрыл собой, оказался Ральдерик. Эти именно он в данный момент истекал на нее кровью из разбитой головы и пребывал без сознанья. Вторая представляла собой куда менее трогательное зрелище. Из пролома в куполе храма, которого там буквально только что не было, показалось несколько пульсирующе-голубых огромных конечностей, сильно напоминавших лапки какого-нибудь насекомого. Они расширяли дыру, нетерпеливо скреблись о камень и тянулись к небу. Наружу вырывались все новые и новые «ноги».
Филара была не единственной, кто это видел. Неподалеку сидел Гудрон, успевший самостоятельно броситься на землю и тем самым обезопасивший себя от удара камнем или разрушительной волны. Он тоже бессмысленным взглядом смотрел на вырывавшееся существо, не имея ни малейшего представления, что им теперь делать. Вокруг бушевал страшный ветер, рвавший одежду и волосы. Наконец у юноши в мозгу забрезжила одинокая мысль, которую полностью можно было выразить словом «лошади». Цепляясь за нее, кузнец заставил себя отвести взор от лезших из купола конечностей, встать на ноги и нетвердой походкой побрести в сторону домов, где оставили коней. Что он будет делать, когда до них дойдет, иролец старался не думать. Хижины, использованные путниками в качестве конюшен, были разрушены все той же волной из храма. Посреди руин неподвижно стояли животные, глядя на освобождающееся божество пустыми глазами. Поднявшийся ураган трепал их гривы и хвосты, но они на это никак не реагировали. Гудрон, сгибаясь от бушующей стихии, сумел подойти к Герани и потянул его за уздечку. Тот даже не шелохнулся.
Огромная черная собака выскочила из леса и молнией кинулась к скрестившей перед лицом руки для защиты от ветра и града камней рыжеволосой фигуре, все еще стоявшей в опасной близости от храма. Пес сбил Шуна с ног и за шиворот оттащил его в сторону, где и приготовился охранять. Дунгафа видно не было. Филара тем временем выбралась из-под Ральдерика и попыталась остановить у него кровотечение. Юноша был бледен и не приходил в себя. Кровь залила ему пол-лица и пропитала волосы.
В этот момент у божества кончилось терпение. Остатки купола все так же беззвучно разлетелись во все стороны, и вслед за заметно увеличившимися в численности лапками показались огромная, весьма зубастая и покрытая определенной разновидностью меха, голова. Раскрылись крылья. Скорее всего, существо заревело. Звуки по-прежнему не достигали ушей, однако, судя по тому, как друзей прибило к земле и ударило по ушным перепонкам, бог именно заревел. Причем очень громко. Размеры разрушений возросли еще больше. Некоторые до недавних пор относительно целые дома буквально истаивали на ветру. Так что теперь была очередь девушки закрывать собой друга от мелькавших в воздухе камней и деревьев. Гудрон в отчаянии сполз на землю рядом с Геранью. Подивившись тому, что не испытывает никаких чувств и эмоции, кроме странной пустоты внутри, он стал ждать неизбежного.
В этот момент до его слуха донеслось мелодичное звучание. Юноша, уже начавший привыкать к окружавшему безмолвию, вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Возле него стоял мальчик лет шести-семи в коротких кожаных штанишках и сшитой из беличьих шкурок курточке. Сосредоточенно закрыв глаза, он играл на дудочке. У него были блестящие прямые черные волосы до ушей и густая челка. Пока иролец глядел на ребенка и думал, откуда тот взялся, и успеет ли он убежать, до его слуха донесся еще один звук: стук прыгающего по земле мяча. Медленно обернувшись, кузнец увидел совсем маленькую девочку, бегущую за коричневым кожаным мячиком, совершенно не обращая внимания на творившееся вокруг безобразие. У малютки также были черные прямые волосы, собранные в два коротких забавных хвостика. Потом раздался смех, и прямо из воздуха появились еще две девочки примерно восьми лет от роду. Они плели венки из диких лесных цветов и о чем-то говорили на непонятном гортанном языке. А детей становилось все больше. Три маленьких мальчика в коротких штанишках дрались и что-то друг другу кричали. Возле обломков одной из статуй сидело дитя неопределенного пола и надрывно плакало. Рядом с ним материализовалась девочка, взяла его на руки и принялась успокаивать, кидая полные неодобрения взгляды на дравшихся ребят. В одиночестве стоял застенчивый мальчик, одетый богаче остальных детей. Его голову венчала вышитая шапочка, а на шее висели бусы, по словам Дунгафа указывавшие на принадлежность к королевской семье. Видимо, ребенок стоял перед дилеммой. С одной стороны он помнил, что он – будущий правитель и ему положено вести себя величественно, но с другой – ему явно хотелось пойти к остальным детям, а если повезет, то и присоединиться к драке. Его душевные терзания разрешились тогда, когда в него швырнула своим мячиком девочка с хвостиками, и принцу пришлось отбирать у нее свою шапочку. Гудрон почувствовал, как кто-то дергает его за рубашку. Возле него стояло примерно пятилетнее дитя и требовательно глядело ему прямо в глаза. Оно было одето в короткое шерстяное красное платьице. Как и большая часть этих детей, девочка была боса. Малышка, убедившись, что кузнец на нее смотрит, отпустила его одежду и пухлым пальчиком указала на Герань, при этом что-то спрашивая.
– Я не понимаю, – потрясенно выдавил из себя парень, не слыша собственного голоса.
Девчушка обиженно надула губки, погладила неподвижного коня, на прощанье пнула ирольца и утопала прочь. Разваливавший своими ударами каменные дома ветер, казалось, не существовал для этих детей. Они были вне этого мира, и все его неурядицы, в том числе освободившийся бог, не имели для них никакого значения. Кузнец посмотрел на своих друзей, чтоб убедиться, что ему все это не кажется и что те видят то же самое.
Однако его ждало разочарование. Филара тоже потеряла сознание, когда существо заревело, и теперь лежала на груди у герцога, привлекая к себе внимание двух ушлых девчонок, никогда в жизни не видевших волос цвета, отличавшегося от иссиня-черного. Золотисто-соломенные локоны девушки приводили их в восторг. Малышки вплетали в них цветочки и жадно поглаживали, мысленно прикидывая, пойдет ли им этот скальп. Гнома по-прежнему нигде не было видно. Зато с Шуном все было понятно: собака явно перестаралась с заботой, удар ее центнерной туши с последовавшим за этим столкновением с землей не пошел юноше на пользу. Гудрон обнаружил, что из всего отряда в сознании находился лишь он один. Вспомнив о неоправданно забытом им обитателе храма, он с удивлением заметил, что тот как-то приуныл и перестал рваться наружу.
Мальчик, все это время наигрывавший на дудочке, вдруг замолк и посмотрел на некрасивого бога большими умными печальными глазами. Тряхнув челкой и набрав в грудь воздуха, он заиграл совсем другую мелодию. Услышав ее, все дети тут же прекратили свои занятия и, как один, повернулись к храму. До сошедшего с ума узника музыка тоже донеслась, и он принялся бешено метаться, доламывая то, что еще можно было разрушить. Иролец как раз думал, почему божество, обладающее крыльями, не улетает прочь, а сидит в развалинах, когда вдруг обнаружил, что у него из носа идет кровь, а в глазах все плывет. Последнее, что он видел, прежде чем отключиться, было то, как тридцать детей в возрасте до девяти лет медленно шли к храму, а пульсирующе-голубое сияние заключенного начинало меркнуть.
Юноша пришел в себя оттого, что кто-то шумно обнюхивал его лицо. Открыв глаза, он увидел счастливую морду Герани. Конь приветливо заржал и дунул лежащему в нос, видимо, начисто позабыв, что не так давно пытался разбить ему голову копытом. Кузнец оттолкнул от себя лошадиную голову и сел, собираясь с мыслями. Больше всего его интересовал вопрос, мертв он или по какой-то необъяснимой причине все еще жив?
– Жив. Жив, – донесся до него знакомый голос.
Ральдерик лежал в той же позе, в какой кузнец видел его в последний раз, и смотрел в небо.
– С каких это пор ты умеешь читать мысли? – иролец собрал все силы в кулак и дотащил себя до очнувшегося друга.
– С тех самых, как сам думал о том же буквально пару минут назад, – спокойно ответил герцог, переводя взгляд на плюхнувшегося рядом товарища.
Какое-то время они молча лежали на траве, усеянной осколками камней и всяким мусором, глядели на осеннее небо, наслаждались отсутствием мыслей и тем фактом, что были все еще живы. Мерзавец с Неветерком, как и Герань, полностью вернули себе хорошее расположение духа и теперь мирно прогуливаясь неподалеку в поисках уцелевшей травы. Гудрон провел ладонью по лицу и убедился, что кровь у него под носом давно запеклась. Ральдерик в свою очередь приподнял голову и увидел, что у него на груди без сознания покоилась красивая девушка с цветами, вплетенными в золотистые волосы, эффектно разметавшиеся вокруг.
– Помочь убрать? – проследил за взглядом друга иролец.
– Зачем? Пусть себе лежит. Мне не мешает, – убедил его герцог. – Кстати, как я выгляжу?
– Просто кошмарно, – признался кузнец, рассмотрев покрытое спекшейся кровью лицо и слипшиеся от нее же патлы гендевского аристократа.
– Ну вот… – приуныл дворянин, откидываясь назад. – И почему я даже не сомневался?..
– Да ладно тебе. Живы и ладно…
– Ну да… Кстати, что было-то? Боюсь, я рано отключился…
– Ты мне не поверишь.
– Да? Ну, тогда не говори. Потом расскажешь. Когда все соберутся.
Через несколько минут молчаливого лежания они услышали поскуливание. Перевернувшись на живот и подперев ладонями подбородок, Гудрон стал наблюдать, как большой черный пес тащил на себе в их сторону бесчувственное рыжеволосое тело. Аккуратно положив Шуна недалеко от кузнеца и беспокойно его обнюхав, собака принялась заботливо вылизывать «хозяину» лицо. Уже через несколько секунд ее старанья принесли плоды: зверь получил кулаком по лбу.
– Я тебе сколько раз говорил так не делать?! – в ярости прошипел обслюнявленный юноша, брезгливо вытираясь рукавом.
Пес не обиделся. Напротив, радостно замахал хвостом и предпринял попытку повторно облизать кота, заливаясь счастливым лаем.
– Он за тебя волновался, – осуждающе протянул иролец, глядя, как Шун уворачивается и пытается удерживать псину на приличном расстоянии от своего лица. – И вообще. Ты хоть себе представляешь, чего ему стоило прибежать сюда в разгар всего этого? И все ради того, чтобы тебя спасти.
– Неблагодарный дурак, – добавил со своего места Ральдерик.
– Отвяжись, – бросил ему бывший кот, успокаивая наконец собаку и поворачиваясь к наблюдавшим за ним юношам. – Кстати, что это на тебе делает моя сестра, а?!
– Вот в этом и заключается разница между нами, – задумчиво отозвался герцог, накручивая на палец золотистый локон. – Кого-то приводят в чувство лошади, кого-то – влюбленные собаки, а кого-то – красивые девушки…
– Я вот сейчас встану, подойду, и кому-то будет плохо, – скрипнув зубами, пообещал обслюнявленный юноша, силясь исполнить обещанное. – Ой, сколько крови! Знаешь, на тебя смотреть страшно…
– Спасибо, мне сообщили, – мрачно огрызнулся гендевец.
Филара поёжилась и открыла глаза.
– Ты жива, – сообщил Гудрон, правильно истолковав задумчивость во взгляде подруги.
Девушка с сомнением на него посмотрела, кажется, поверила, счастливо моргнула и снова зажмурилась. Покемарив еще секунд десять, она вдруг резко распахнула очи и вскочила, как ошпаренная.
– С добрым утром, – махнул рукой Ральдерик.
– Ой, извини, – смущенно буркнула Филара. – Я не специально…
– Ничего страшного, – милостиво «простил» девушку дворянин.
– Ой, сколько крови… – со смесью жалости и вины протянула та, глядя на окончательно помрачневшего герцога. – И все это из-за меня… Прости, пожалуйста…
– Ничего страшного, – повторился гендевец, приподнимаясь на локте. – Видимо, это судьба у меня такая, получать травмы, в очередной раз спасая тебя… И вообще. Мне кто-нибудь может объяснить, почему все ранения всегда сыплются именно на меня?!
– А вот и неправда! – возразил Шун, указывая на порез на щеке. – Меня тоже ранило! Так что нечего тут из себя героическую жертву строить…
– Тоже мне, сравнил, – фыркнул Ральдерик, проводя ладонью по лицу и убеждаясь, что крови, действительно, было много. – Филара, дай, пожалуйста, зеркало. А то вы тут меня так расписали, что мне аж самому страшно стало…
– А у меня нету, – смущенно сообщила девушка, кладя руку на затылок. – И вообще, откуда у меня на голове взялись цветы?!
– Что? – опешил дворянин, – Что значит «У меня нет зеркала»?! Даже у меня есть. Несколько. В жизни не поверю, что у ТЕБЯ его нет!
– Мне оно не нужно, – пожала плечами Филара, выдергивая из волос вплетенную растительность. – А где Дунгаф?
– Не знаю, – отозвался Гудрон, – Я его не видел. Думаю, Шуну лучше всех известна его судьба.
– Да? – почесал вихрастую макушку кот. – Значит, он так под тем деревом и лежит…
– Под каким деревом? – встревожилась девушка.
Оно на него упало вскоре после того, как исчез звук. Мне в этот момент было не до него. Я только убедился, что он не пострадал… Должно быть, он так и не смог оттуда вылезти…
– Что ж ты раньше-то молчал?! – с упреком сказал кузнец, вставая и направляясь в указанную сторону.
Позавидовав его силе воли, Шун тоже побрел следом. Вскоре их догнали и Ральдерик с Филарой. Гном был обнаружен под указанным деревом. Он действительно был совершенно цел, и даже в сознании. Ему повезло, что его придавило не стволом, а ветвями, к тому же зацепившимися за руины и не доставшими до земли. В общем-то, библиотекарь в любой момент мог выбраться сам, но вначале этого не делал, потому что был растерян и испуган, потом он потерял сознание, а затем ему было просто лень и стыдно. Дунгаф припомнил, что до того, как он рванул дверь дома духов, Шун что-то говорил о заточенном божестве и уговаривал его остановиться. Гном прекрасно отдавал себе отчет в том, по чьей вине заварилась вся эта каша. Поэтому, когда на фоне небесной синевы и веток показались четыре головы, он не без оснований предположил, что его ждет серьезный, чреватый многими последствиями разговор. Однако вся беседа ограничилась лишь фразой: «Слава богу, с ним все в порядке!». После этого Шуна уговорили попросить собаку сдвинуть дерево, чтоб можно было извлечь из-под него исследователя. Через пару минут, когда счастливый от того факта, что любимый хозяин сам с ним заговорил, пес легко и непринужденно откинул ствол в сторону, гном был освобожден. Его взгляду предстало печальное зрелище. Дунгафа накрыло ветвями довольно рано, поэтому он не видел почти ничего из того, что постигло и так многострадальный город. Не уцелело ничего. Все здания были разрушены до самого фундамента. О том, что они вообще существовали, свидетельствовали лишь многочисленные каменные осколки, покрывавшие собой все обозримое пространство.
Увидев, что у гнома на глаза навернулись слезы, Ральдерик ободряюще хлопнул его по плечу и пошел к ручью, искренне надеясь, что тот все еще есть. Ему повезло. Родник был на прежнем месте, и даже практически не пострадал. Пока герцог старательно смывал кровь, остальные пошли искать свои вещи. Дунгафа трогать не стали, предоставив ему право потерянно сидеть на поваленном дереве и грустить. Удивительно, но единственным, что хоть как-то пострадало, оказался котелок, слегка погнувшийся от нескольких ударов камнями. Все остальное было извлечено из-под обломков в целости и относительной сохранности. Вытряхнув из посудины мусор, Филара тоже пошла к ручью отчищать остатки несостоявшегося завтрака.
– Ну, как? – дворянин при виде девушки вопросительно указал пальцем на свое лицо и мокрые волосы.
– Красивый, красивый, – не глядя, отозвалась та, окуная котелок в воду.
– Я серьезно спрашиваю!
– А я серьезно отвечаю, – Филара все-таки отвлеклась на ждущего ответ Ральдерика и критически его оглядела. – Я ж говорю, красивый. Почти все смыл.
– Надеюсь, ты сказала правду, – герцог для страховки принялся снова полоскать волосы в ручье, окончательно истребляя легкий розовый оттенок.
Пока котелок отмокал в ледяной воде, девушка сидела на берегу, обхватив колени, и с задумчивой печалью глядела на друга.
– Спасибо тебе, – тихо сказала она после длительной паузы.
– За что?
– За то, что опять меня спас.
– Я ж говорю, видимо, судьба у меня такая. Раз уж ты такая беспомощная и неуклюжая, что даже не можешь вовремя увернуться.
– Не такая уж я и неуклюжая, – обиженно покраснев, возразила Филара и отвернулась.
– Да? Тогда почему все всегда заканчивается тем, что я ранен и истекаю кровью?
– Всего-то два раза… – окончательно смутилась собеседница.
– А тебе мало?
Филара не ответила.
– Вот-вот. Молчи-молчи. Ты вообще, как приличная девушка, теперь за меня выйти замуж должна бы по совести…
– А? – удивленно подняла голову Филара.
Но Ральдерик уже полностью ушел в свои заботы, и она так и не разобралась, говорил он серьезно или шутил.
Вскоре после этого отряд пошел дальше. Случившееся наложило на путников свой отпечаток. Они были сильно выбиты из привычной колеи, потрясены, растеряны и слегка оглушены. Так и брели в тоскливом молчании в произвольно выбранном направлении. Никто толком не понял, что с ними случилось или едва не случилось. Самым осведомленным был Гудрон, но и он затруднялся сказать точно, что значило все им увиденное. Тем более что досмотреть разыгрывавшееся действо до конца ему не удалось. Впрочем, его никто особо и не расспрашивал, потому что думать об этом не хотелось. Делать вид, что ничего не произошло, долго тоже не получалось. Так и ехали они, пробираясь сквозь заросли, и не знали, как начать разговор. Наконец, кузнецу надоело затянувшееся тягостное молчание, и он просто вывалил все, что видел. После его рассказа, слушатели почувствовали себя еще оглушенней и неуютней. Им еще сильнее захотелось подальше отъехать от места событий, чем они и не преминули заняться, непроизвольно подгоняя коней.
Лес оказался больше, чем они думали. Друзьям пришлось по нему ехать еще в течение недели. За это время ничего неожиданного с ними больше не происходило. Уже к вечеру первого дня один только Дунгаф не вернул себе нормального расположения духа. Это не произошло ни на следующий день, ни через семь. Он все никак не мог себе простить, во-первых, того, что неизвестное божество не без его помощи таки вырвалось из векового заточения, во-вторых, разрушения уникального архитектурного комплекса. Сложно сказать, что из перечисленного огорчало его сильнее. Всю эту неделю гном был крайне неразговорчив, необщителен и печален. Как говорится, «тише листвы, ниже травы».
Собака исправно поставляла дичь, так что в рационе заметно прибавилось мяса. Было замечено, что несчастное животное, видимо от отчаяния, стало откликаться на «скотина». Шуну сделали внушение, что он очень некрасиво себя ведет по отношению к преданному псу. Поддавшись на уговоры, он все же снизошел до того, чтоб согласиться дать «питомцу» нормальную кличку. Так что на весь следующий день у путников было верное занятие: все-таки придумать имя для собаки – дело ответственное и непростое. Варианты Пуховичок и Злобный Душитель, к величайшему разочарованию «родственников» были отвергнуты сразу же. Так же, как и Мдумлюкзаваралакр (на секунду из депрессии показался Дунгаф) и Пожиратель-Трупов-Невинноубиенных (очередной «шедевр» кота). Нужно было видеть облегчение на собачьей морде, когда очередная кличка браковалась и не подлежала дальнейшему рассмотрению. В результате долгих споров, раздумий и душевных метаний, было решено остановиться на Чупоне. Что такое «Чупоня», никто не знал. Почему-то было решено, что это имя идеально подойдет разом пригорюнившейся собаке (она уже успела раскатать губу на «Короля Георга XIII). Однако, взвесив на мысленных весах клички Чупоня и Скотина, пес однозначно голосовал за первый вариант. «Все познается в сравнении», – мрачно подумал он и согласился на Чупоню, раз уж у любимого хозяина было так туго с воображением. Эта неделя для него вообще удалась. Однажды Шун даже опасливо похлопал его по голове. Правда, перед этим он долго ходил кругами, убеждался, что его никто не видит, и собирался с храбростью. А потом тут же отдернул руку и отбежал на приличное расстояние. Но все равно, это был огромный шаг вперед в налаживании дружеских отношений.
– Ну когда-а-а-а-а закончится этот лес?.. – привычно ныл кот, развалившись на филариной спине и раскачивая ногой в такт движениям лошади. – Меня уже тошнит от деревьев…
– Ты, случайно, не считал, в который раз это спрашиваешь? – раздраженно ответил Ральдерик. – Мы здесь, как и ты, в первый раз. И знаем не больше тебя. Так что будь добр, прекрати действовать всем на нервы!
– Ты – злой! – обиженно вынес свой вердикт рыжеволосый.
– Какой есть, – буркнул герцог, не имеющий ни малейшего желания начинать очередную ссору.
А вдруг мы заблудились и уже никогда отсюда не выберемся? – решила всех подбодрить Филара, не сильно задумываясь об уместности своих предположений. – А ведь точно! Мы все здесь сгинем, а наши тела будут лежать вечным укором этому лесу, пока их не сожрут дикие звери или они сами не разложатся от времени…
Остальные наградили ожидавшую реакцию на свои слова девушку тяжелыми взглядами, но от комментариев воздержались.
– Ха! Да я уверен, что если я вдруг умру, наш благородный спутник будет только счастлив и ни слезинки не уронит над моей могилкой! – фыркнул Шун.
– Хо! И когда это ты успел меня так хорошо изучить, что начал читать мои мысли?
– Фу. Прекратите эти разговоры! И так настроения никакого, так вы еще тут, – сердито вклинился в беседу Гудрон.
– Ладно, больше не будем, – пообещала Филара, оглядываясь по сторонам. – А куда делся Чупоня?
– Да бегает где-нибудь неподалеку, – за ее спиной равнодушно пожал плечами «брат». – Не волнуйся. От него так просто не отделаешься. Скоро вернется…
А потом произошло неожиданное. Кусты и ветки вдруг зашевелились, и путники обнаружили, что прямо перед ними стоит угрожающего вида небритый человек с весьма неприятным взглядом. С этим они как-нибудь бы смирились, вот только небритых, неприятно выглядевших людей стало больше. Причем, что особенно угнетало, все они резко выскочили неизвестно откуда, преградили пути во все стороны и воинственно ощетинились различного вида колюще-режущим оружием.
– Так-так-так, – сказал первый из них, своим «так-так-таком» еще больше испортив мнение о себе. – Ну и что мы здесь имеем?
Его вопрос остался без ответа. Ральдерик, изрядно раздраженный тем фактом, что прохлопал засаду, презрительно окинул взглядом шайку. Так уж получилось, что практически за все время путешествия из засады нападали только они, поэтому большая часть отряда просто растерялась и не знала, как поступить в подобной ситуации. Не особенно огорчившись из-за отсутствия вразумительной реакции на свой вопрос (даже таких шаблонных ее вариантов, как «Прочь с дороги, грязная тварь! Ты хоть знаешь, с кем связался?!», «Ааа, прошу, не убивайте меня! У меня дома четверо малолетних детей, больная жена и старушка мать!» или «Вы чё, мужики? Это НАША территория!»), мужчина продолжил:
– Хорошо. Тогда обойдемся без лишних формальностей. Как вы, я полагаю, догадались, мы вас в данный момент грабим. Просьба соблюдать спокойствие, мы не любим нервных. Все ценные вещи, пожалуйста, сложите в одну компактную кучку. А потом вы можете быть свободны, мы вас, право, задерживать надолго не собираемся…
– Хо! Какой вежливый, – донесся до оратора удивленный девичий голос, – Надо же…
– А что если мы не подчинимся и окажем сопротивление? – полюбопытствовал Ральдерик, любовно поглаживая рукоять своего меча.
– О, это будет весьма прискорбно, – пожал плечами бандит. – Тогда мне вас будет искренне жаль. Вы знаете, я не сторонник бессмысленного насилия, но отрицать его пользы тоже не могу. Поэтому подумайте хорошенько, прежде чем оказывать сопротивление.
Друзей разбойник немного забавлял. Последние дни отличались тоскливым однообразием. Поэтому даже обычно воинственно настроенный по отношению ко всем недружественным ему сущностям герцог Гендевы не торопился бросаться в битву, размахивая мечом в порыве благородной ярости, а с любопытством разглядывал грозную банду, думая, что еще они успеют отколоть прежде, чем ему наскучат и насильственно умрут. Тут главный бандит совершил большую ошибку.
– К тому же с вами такая симпатичная девушка. Как бы с ней чего не произошло… А то мало ли что в лесу случиться может?..
При этих словах у Шуна опасно сверкнули глаза и, прежде чем кто-либо успел что-нибудь понять, он пронзительно призывно свистнул. Разбойники с удивлением и опаской поглядели друг на друга, путники так же посмотрели на чего-то ожидавшего кота. Через пару секунд возле Герани выросла огромная черная собачья туша с высунутым из пасти длинным розовым языком.
– Позвольте вас познакомить, – юноша спрыгнул с лошади и встал возле зверя под неверящими взглядами друзей. – Это Потрошитель-Душегуб. Мой пес.
При этих словах офигели все. Разбойники не понимали, как такая огромная псина сумела прокрасться мимо них незамеченной. Четверо людей и гном, ради такого случая даже обретший интерес к реальности, не могли поверить, что жуткий кинофоб провозгласил собаку своей, спокойно стоит рядом с ней и даже вальяжно почесывает «питомцу» холку. Чупоня тоже был удивлен до глубины души. Главным образом тем именем, которым был представлен. Вопросительно повернув голову, он с недоверием и непониманием обернулся к хозяину.
– Как вы могли уже заметить по его виду, это жестокий, кровожадный, изворотливый и невозможно сильный зверь, – вдохновенно врал Шун, не обращая внимания на все увеличивавшиеся глаза готовой прослезиться собаки. – Однажды на моих глазах он задрал медведя-шатуна. Про волков я даже и не говорю, потому что нам давно стало скучно их считать. Знаете ли, когда ты такой большой, еды нужно много… Очень много… А в этом лесу, как назло, ничего крупнее варафел мы пока не встречали. Песик недоедает. У меня прямо сердце кровью обливалось всю эту неделю, глядя, как он вынужден перебиваться этой мелочевкой.
Главный разбойник стрельнул взглядом на спутников «счастливого собаковода». Смесь ужаса и неверия, с которыми те глядели на ленивое поглаживание широкого честного собачьего лба, он истолковал ошибочно. Заметив напряжение и опаску, с которой их главарь следил за показательно добродушным псом, остальные бандиты тоже пришли к выводу, что, очевидно, эту зверюгу стоило побаиваться.
– Вот только пугать нас не надо, да?! – воинственно гаркнул один из второстепенных разбойников и на всякий случай слегка попятился, крепче обхватывая рукоятку своего ржавого кинжала, которым он до этого угрожающе потрясал.
– Еще раз повторяю, – размеренно произнес предводитель разбойников, не спуская настороженного взгляда с опечаленной собаки. – Сопротивление только добавит вам проблем. Просто отдайте нам все деньги и ценности, и я гарантирую, что вас никто не тронет. Нас много. И перед собой вы сейчас видите лишь малую часть. Ваше животное, даже если оно и правда такое, каким вы его описываете, вам не поможет.
– Ну, животное-то будет не одно, – задумчиво потирая подбородок, протянул Ральдерик.
– И еще, – холодно прищурился Шун, обнимая опешившего зверя за могучую шею. – Потрошитель-Душегуб не знает пощады по отношению к моим врагам. Он прямо звереет, когда видит, что на меня кто-нибудь косо глядит или говорит обо мне гадости. Страшное зрелище. Мои друзья не могут на это смотреть. Их сразу начинает тошнить. К счастью, мой пес приучился либо съедать, либо закапывать трупы. Ведь так?
Чупоня с сомнением посмотрел на хозяина, как бы опасаясь за его психическое здравие, напоролся на не предвещающий ничего хорошего в случае неправильного ответа взгляд золотистых глаз и тихонько гавкнул в знак согласия. Подумав еще немного, для убедительности слегка утробно порычал и угрожающе шагнул вперед.
– Очень жаль, – вздохнул разбойник. – А я ведь пытался договориться по-хорошему…
С этими словами он кивнул кому-то из своих помощников. В воздух взвилось несколько стрел. Однако ни одна из них не достигла цели: часть упала на землю, разрубленная мечом герцога, часть просто пролетела мимо. Однако наибольшее впечатление на нападавших произвела судьба тех трех, что были направлены в собаку и ее хозяина. Как завороженные, разбойники смотрели, как пес, успевший поймать их пастью, флегматично похрустывает оперением и проглатывает «добычу» вместе с наконечниками. Шун на долю секунды было опешил, но тут же взял себя в руки и сделал вид, что к подобному уже давно привык. Остальные путешественники негласно решили воздержаться от каких-либо акций и позволить другу резвиться, как его душе угодно, до тех пор, пока дело не примет совсем уж критический оборот. Доев стрелы, Чупоня довольно гавкнул и вильнул хвостом. Спохватившись, зарычал и ощетинился. Разбойники вздрогнули, переглянулись и разом кинулись на своих жертв.
