Текст книги "Чужое добро"
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
– Она права, – с укором подтвердил гном, держа Шуна за плечи. – Ты не знаешь, когда остановиться. Ему и так тяжело. Зачем все время подливать масла в огонь?
– Да ладно вам, – откинул назад волосы герцог. – Я ж не виноват, что он такой психованный… Шуток не понимает…
– Не обращай внимания, – принялся убеждать бывшего кота кузнец. – Он на самом деле хороший. Просто по какой-то причине совершенно не умеет сходиться с людьми. Так со мной было. А с Филарой даже еще хуже. Я вообще удивляюсь, как он с Дунгафом сразу наладил отношения. А про белку-летягу он пошутил. Ничего подобного это не означает. Это действительно должен быть кто-то уникальный, единственный в своем роде. И все! Больше это понятие ничего не подразумевает.
– Ральдерик, извинись! – сурово сказала девушка. – Извинись, а то я тебя кормить не буду!
Герцог хотел было ляпнуть, что ничего при этом не потеряет, но вовремя сообразил, что говорить этого не стоит. Тяжко вздохнув с видом жутко уставшего от глобальной несправедливости великомученика, показывая, что делает всем огромное одолжение, дворянин таки выдавил из себя жалкое «Извини». Шун слегка успокоился, и его даже рискнули отпустить.
– Ну так как, пойдешь с нами? – с надеждой поинтересовалась Филараа.
Юноша промолчал. Он был ужасно обижен на гендевца, и перспектива идти вместе с ним его совершенно не грела.
– Тебе в любом случае тут оставаться нельзя, – резонно заметил гном, доставая и раскуривая свою трубку. – Ты мог здесь прожить в одиночестве, будучи котом. В конце концов, коту много еды не надо. Вышел в лес, скушал мышку – и порядок. С человеком этот номер не пройдет. Во-первых, мышек надо гораздо больше, во-вторых, способности их ловить у людей куда хуже, чем у кошек, в-третьих, не будет человек грызунами питаться, если только он не конченный извращенец. Так что в лесу ты, скорее всего, погибнешь. Превратился же ты слишком недавно, поэтому просто не умеешь многого из того, что обычные люди могут делать, не задумываясь. В городе ты тоже вряд ли долго протянешь.
Шун слушал библиотекаря молча, с ненавистью разглядывая свои новые руки с такими бесполезными ногтями. Он был вынужден согласиться, что гном абсолютно прав. Потом ему в голову пришла соблазнительная мысль, что в случае, если он пойдет с ними, ему практически наверняка выпадет случай сполна отомстить своему обидчику. Он злорадно улыбнулся своим мыслям в глубине души и сказал:
– Ну, так и быть. Раз уж вам без меня никуда… Рассказывайте, куда надо идти!
– Да тут недалеко, – обрадовался Гудрон, втайне надеясь, что это не такая уж большая ложь, и начал рассказ.
7
С тех пор как подобрали Шуна, прошло два дня. За это время из его голоса практически исчезли мурлыкающие нотки и он более или менее привык к своей судьбе. Тем не менее настроение у него все еще было препоганое. Однажды Гудрон видел, как во время очередного привала, юноша с ненавистью кидался камнями в свое отражение в водоеме. Единственным, что скрашивало его печаль, был факт, что он ехал на Герани позади Филары. Если б его посадили с Ральдериком, страшно представить, чем бы это могло закончиться, зато к девушке парень привязался всей душой (возможно, потому, что эта самая душа у него осталась кошачья, а Филара его все-таки кормила). Еще он умудрился изрезать себе все ноги острыми камнями, наступить на крапиву и сильно ушибить палец о корягу, поэтому все согласились, что первым делом по приезде в город необходимо купить ему сапоги или хотя бы лапти, как настаивал гендевец.
Из записей Дунгафа
Температура воздуха – примерно 25®С, влажность – умеренная, ветер – юго-западный. Местный климат мне определенно нравится. В данный момент мы пересекаем Виснарянскую равнину, отделяющую Гирастан от Каланура. Идти достаточно неудобно вследствие полного отсутствия дороги. Каланурцы настолько ненавидят своего могучего соседа, что приложили все усилия к тому, чтобы ни один гирастанец к ним никогда не смог добраться. Именно по этой причине Неветерок чуть не свалилась в замаскированную яму неподалеку от города. Чтобы избежать подобных неприятностей в дальнейшем, нам пришлось выбрать иной, более длинный маршрут. Так что в Гирастан мы войдем гораздо севернее, чем я планировал изначально. Сегодня утром видел прекрасный экземпляр куропатки Вектнера. Удивительный, но, к сожалению, вымирающий вид. Я так и не успел рассказать об этом поистине интересном создании команде, потому что Шун не стал меня слушать и убил птицу камнем. К моему возмущению, никто не разделил моего негодования по этому вопиющему поступку!!! Они ее ПОЖАРИЛИ и СЪЕЛИ! Не могу подобрать слов, чтобы описать…
– Дунга-а-аф, ты меня обещал научить читать, – рыжеволосый присел рядом с гномом на корточки.
– Я помню, – отозвался тот, раздосадованный тем, что потерял мысль. – Скоро освобожусь и научу.
– А давай ты меня сейчас быстренько научишь и продолжишь, а?
– Слушай, Шун, иди пока погуляй где-нибудь, – спокойно ответил библиотекарь, стараясь звучать убедительно. – Смотри, там Гудрон, кажется, скучает…
Когда кот ушел доставать кузнеца, Дунгаф задумчиво покусал кончик пера и продолжил.
…моё негодование…
Гном зачеркнул «моё негодование» и задумался. Мысль куда-то ушла. Вздохнув, решил отвлечься от темы и написать о чем-нибудь другом.
Меня все больше и больше интересует феномен превращения кота в человека. Очень хотелось бы знать, какие вещества и в каких количествах находились в тех колбочках? Вероятность, что произвольный набор ингредиентов приведет к столь успешной трансформации, на мой взгляд, крайне мала. Я бы скорее поверил в то, что их реакция вызвала бы взрыв или иной крайне разрушительный результат. Полагаю, что часть компонентов нейтрализовала действие друг друга. Однако мы все еще не можем однозначно утверждать, что нам видны все последствия данного магического вмешательства. Кто знает, а не таится ли здесь еще какой-нибудь сюрприз? Поэтому я собираюсь вплотную заняться изучением физических и интеллектуальных возможностей Шуна. Уже могу сказать, что этот кот (человек) отличается невероятной ловкостью, реакцией и скоростью. Также я обратил внимание, что он слишком силен для своего телосложения…
– Дунгаф, научи его читать, – раздался откуда-то сверху мрачный голос ирольца.
– Я же сказал, закончу и научу! – раздраженно ответил гном.
– Я тебя прошу. Мы все тебя просим. Заканчивай поскорей, а? – Гудрон выглядел крайне утомленным.
– Да сейчас! СЕЙЧАС! – библиотекарь огрызнулся, отвернулся в сторону, и снова склонился над своей тетрадью.
Однако в этот раз, мысль ушла окончательно. Дунгаф пробовал кусать кончик пера, задумчиво подпирал щеку кулаком, протирал очки тряпочкой… Все бесполезно. Смирившись, что, видимо, на этот раз с письменностью покончено, он позвал Шуна.
– А, нет, спасибо, – отозвался тот, развалившись на теплом камне и нежась на солнышке. – Я передумал. И вообще, где это видано, чтобы коты умели читать?..
Зрелище взбесившегося гнома всех шокировало до глубины души, так что парню, от греха подальше, пришлось выучить букву «А». Библиотекаря это немного успокоило.
Как и обещал доктор Винни, рана Ральдерика полностью зажила. Поэтому, под предлогом, что ему нужно разрабатывать ослабшую руку, вельможа вытащил Гудрона на очередную тренировку по фехтованию и гонял его по всей поляне под заинтересованными взглядами Филары с Шуном.
– Дунгаф, – позвал гнома кот, выводя карандашом на пожертвованном из тетради листочке корявую «А». – А почему ты свои доспехи не носишь?
– Потому что в них неудобно, непривычно, тяжело… И вообще я не вижу смысла их надевать сейчас, – ответил тот, наблюдая за первыми шагами своего подопечного на почве грамотности.
– А ты ими пользоваться-то умеешь? – не отставал рыжеволосый юноша.
– Ну-у-у… – замялся библиотекарь, – я читал об этом несколько книг…
– О чем? – не понял Шун.
– Об особенностях гномьего боя, истории развития оружейного дела, хронологии гномьих войн, самоучитель по пользованию секирой… – принялся перечислять Дунгаф.
– И ты, правда, думаешь, что после этого все умеешь? – поразилась проходившая мимо девушка.
– Они были с картинками! – торжественно возвестил гном, будто это многое меняло.
Филара с Шуном решили ничего не говорить и задумчиво уставились на лихо размахивавшие мечами фигуры на фоне поросшей травой насыпи. В этот раз для привала выбрали не совсем обычное место. Оно выглядело так, будто когда-то давным-давно здесь кто-то жил, а потом взял и ушел, предварительно уничтожив все, что было построено. На подобные мысли наводили подозрительные кочки, разбросанные по местности то здесь, то там. Девушка поделилась этими мыслями с друзьями.
– Вполне может быть, – пожал плечами библиотекарь, – Тут могла находиться какая-нибудь деревня или маленькая крепость, разрушенная и заброшенная в ходе Каланурских войн. Подобное не исключено.
– Значит, здесь должны были кипеть бои, лилась кровь и гибли герои?! – у Филары, обожавшей всякие героические саги и легенды, вспыхнули глаза.
– Возможно, – коротко ответил Дунгаф и раскурил трубку.
– Правильно? – Шун показал своему учителю бумажку с косой буквой «Г».
– Угу, – подтвердил гном.
Тем временем дворянин, кажется, пришел к выводу, что владеет мечом все так же превосходно, и отпустил Гудрона на все четыре стороны.
– Как долго мы будем здесь сидеть? – полюбопытствовал иролец, присоединяясь к расположившейся на теплом камне троице.
– У Ральдерика спроси, – буркнул Шун, пытаясь придать своей писанине более ровный и симпатичный вид. – Это он ведь у нас командует…
– А ты имеешь что-нибудь против? – уточнил герцог, подходя к остальным.
– Ну что ты… Ни в коем случае, – не отрываясь от своего занятия, отозвался кот. – Делай, что хочешь. Мне вообще наплевать. Это ж ты у нас умный, а я так просто…
– Ну, раз так, тогда пойдем прямо сейчас, – встрял Гудрон, убивая конфликт в зародыше.
Возражений не последовало. Отряд оседлал упрямившихся скакунов, считавших, что им дали отдохнуть неприлично мало, и тронулся дальше. Постепенно трава стала гораздо выше и сочнее. Нежно-зеленая, слегка пожелтевшая на солнце растительность сменилась куда более темной, сквозь которую бедным лошадям приходилось прорываться с боем. У много всего повидавшего Ральдерика зародились первые подозрения, которыми он пока решил не делиться со спутниками. Кони шли медленно, их ноги цеплялись за упругие стебли, а копыта вязли в мягкой земле. Вскоре в воздухе закружилась первая стрекоза.
– Я так понимаю, что мы идем в болото, да? – уточнил Гудрон, приподнимаясь на стременах и пытаясь разглядеть, что там дальше.
– Ты тоже заметил? – подал голос гендевец, как раз собиравшийся сказать то же самое. – Похоже на то.
– А обойти нельзя? – поинтересовалась Филара, в чьей голове как раз пронеслась вереница картинок с утопленниками, ложными огнями и чудовищами из мутных глубин.
– Нет, – покачал головой Дунгаф, – Мы не знаем этих мест. Вероятность, что сможем найти обходной путь, ничтожна. Просто убьем время, блуждая по окрестностям.
– Пойдем напролом? Авось повезет, что ли? – уточнил Шун, крайне скептически относившийся к данной перспективе. – На всякий случай довожу до вашего сведенья, что коты не очень-то любят плавать, а уж тем более тонуть…
– У тебя есть другие предложения? – прямо спросил Ральдерик, тоже не горевший особым желанием лезть в незнакомую трясину.
– Есть! – заявил парень. – Например, мы сейчас можем развернуться и пойти по нашим следам обратно. Дойдем до черты, где трава начала меняться, и двинемся вдоль нее!
– А ты можешь точно сказать, где это болото заканчивается? – поинтересовался гном. – А что, если его граница идет далеко-далеко на юг и на север?
– Конечно! Лучше пойти вперед и утонуть с чувством напрасно прожитой жизни! – съехидничал Шун.
– Вечереет… – задумчиво произнес кузнец, глядя на плывшие по небу облака.
– Вы, конечно, как хотите, – подала голос Филара. – Но лично я категорически против перспективы идти по болоту в темноте!
– Вот! Хоть один умный человек!
– Я тоже ночью не пойду, – уверенно заявил герцог. – Я и днем с удовольствием бы не ходил…
– Надо же, а ты не так безнадежен, как я вначале думал, – кот успокоился, решив, что, скорее всего, они таки повернут назад и поищут обходной путь.
– А я предлагаю еще немного пройти вперед, – гнул свое Дунгаф, – Темнеть начнет часа через три. Мы вполне успеем вернуться, в случае если дорога окажется совсем плохой. Зато, если болото, которое, кстати, до сих пор никаких проблем не представляло, скоро закончится, будет очень обидно, что мы развернулись и потратили кучу времени на обходной путь.
– Ну, что? – поинтересовался Гудрон.
– Делайте, что хотите! – фыркнула Филара. – Мне все равно.
– Ты ж была против! – обиделся Шун.
– Против ночного похода, – пояснила девушка. – А эта перспектива больше не рассматривается.
– Полчаса, – с вздохом сказал Ральдерик. – Идем полчаса. Если конец болоту не виден, разворачиваемся и ступаем обратно. Возражения есть?
– Но ТОЛЬКО полчаса! – твердо заявил кот и прислонился к Филариной спине, устраиваясь удобнее.
Уже через десять минут все сильно пожалели, что не повернули сразу. Коней медленно засасывало, им приходилось каждый раз с противным «чпоком» высвобождать копыта из липкой и вонючей болотной грязи. Некогда белоснежный Мерзавец стал совершенно непонятного цвета. Потом появились жирные и упитанные комары, лишенные всякого намека на совесть и чувство такта. Пока путники кое-как двигались вперед, отмахиваясь от вредных насекомых, а лошади изо всех сил старались удержаться на ногах, растительность заметно поредела. Стали попадаться затянутые ряской лужи. На поверхность откуда-то из глубин порой поднимались пузыри, иногда под водой мелькали тени. Гудрон был уверен, что пару раз ловил на себе чьи-то голодные взгляды. Из-под копыт Неветерка то и дело сбегали какие-то склизкие твари с большим количеством конечностей, пупырышек и чешуек. Кузнецу оставалось лишь надеяться, что зубов у них было меньше. Справа ободряюще квакала какая-то жаба.
– Просто здорово… – раздраженно буркнул Ральдерик, когда его конь провалился по колено и с испуганным ржанием стал погружаться еще глубже.
– А до конца получаса сколько осталось? – жалобно поинтересовалась Филара, прижимаясь к теплому Шуну, сидевшему у нее за спиной.
В это время Герань с Неветерком при активной помощи ирольца и пары веревок пытались вытащить тонувшего Мерзавца.
– Что-то мне подсказывает, что мы не будем ждать окончания этого времени и повернем прямо сейчас, – высказался кот, хватаясь за девушку, чтобы случайно не упасть с крайне неустойчивой лошади.
Наконец общими усилиями скакун со своим седоком были вытащены из топи. Счастливый конь решил отбежать как можно дальше от нехорошего места и бодро кинулся вперед. Вопреки общему опасению, что он сейчас снова увязнет, только намного глубже, Мерзавец через пару прыжков остановился и довольно тряхнул гривой.
– Здесь земля гораздо жестче, – подал голос герцог из-за зарослей, отделявших его теперь от остальных.
– Ну, так когда мы будем разворачиваться? – встрял Шун, – Может, уже пойдем, а?
– Полчаса еще не истекло, – сухо ответил Дунгаф, – К тому же, вы Ральдерика слышали? Возможно, мы уже минули самые гиблые места. Не вижу смысла идти назад…
Всем очень хотелось надеяться, что так оно и было. Поравнявшись с гендевцем, путники убедились в его словах. Окрыленные надеждой вскоре вновь оказаться на твердой почве, они прибавили шагу и уже бодрее стали пробираться вперед. Однако прошло полчаса, час, полтора… А болото все не кончалось. Возвращаться обратно смысла уже не было: медленно, но верно день клонился к закату. Оставалось лишь надеяться, что ночевать в топях не придется.
Гудрон нетерпеливо подгонял уставшую и обиженную Неветерка, шедшую впереди всех остальных, прокладывая путь. Шун страшно злился на Дунгафа из-за того, что по его настоянию они не повернули назад и были вынуждены плутать неизвестно где. Гном тоже сильно приуныл и втайне корил себя за все происходившее. Филара предоставила Герани право идти так, как тому было угодно, а сама тихонько дремала в седле на широкой кошачьей груди.
Стало смеркаться. Это добавило волнений. Ральдерик уже начал потихоньку оглядывать окрестности в поисках более или менее подходившего места для ночлега, как вдруг болото действительно закончилось. Камыши расступились, и взору отряда предстала твердь. Ветер пригибал обычную полевую траву к земле, невдалеке виднелось несколько деревьев. Кони радостно заржали и рванули вперед, оставляя осоковые и кувшинковые заросли позади. Преодолев последние метры болотной растительности, команда вышла на самое что ни есть обычное поле.
Солнце садилось, редкие тени стали длиннее и гуще, свежий ветер, пахший полынью, уносил запах гнилой органики и сырости. Лошади были вымотаны до предела, всадники, в общем-то, тоже. Однако они все равно решили отъехать подальше, потому что неизвестно, что в этой топи водилось и не выходило ли оно на ночные прогулки подзакусить легкомысленными путниками. Уже в сумерках они отыскали удобное для ночлега местечко. Решив, что на этот день путешествий хватит, товарищи спешились и освободили бедных животных от седел, упряжи и багажа.
Выспавшаяся по дороге, поэтому самая бодрая из всех, Филара отправилась искать какой-нибудь мало-мальски приличный ручеек, справедливо полагая, что хоть один да должен впадать в болото. Шуна, как обладавшего самым острым зрением в отряде, послали искать дрова. Им обоим улыбнулась удача. Девушка нашла не только источник, но и какую-то запруду, в которой не преминула искупаться сама, пока никто не видел, и тщательно помыла Герань. Закончила она к тому моменту, как поисковая экспедиция в лице кузнеца, обеспокоенного ее длительным отсутствием, ее нашла. Филаре набрали котелок чистой воды и отправили готовить, а Гудрон с Ральдериком, который очень быстро прознал о возможности помыться и радостно примчался, позабыв об усталости и твердом намерении немедленно завалиться спать, занялись водными процедурами.
К моменту возвращения девушки в лагерь там уже бодро потрескивал костерок, разведенный умелым Дунгафом. Шун, хотя до ближайших зарослей было очень далеко, умудрился откуда-то приволочь целое дерево. К водоемам он относился крайне подозрительно, поэтому не торопился разделять общего возбуждения по поводу купания.
Когда через некоторое время все собрались вокруг огня, уже наступила ночь. Все небо было усыпано звездами, огромными и яркими, освещавшими это безлюдное и всеми забытое место. Нормального ужина не получилось: Филара решила ограничиться «вредными бутербродами», потому что готовить впотьмах после утомительного путешествия у нее не было ни малейшего желания. Собственно, возражений не последовало. Все сидели кружочком вокруг пламени и молча потягивали горячий отвар из какой-то травы, найденной девушкой поблизости. Несмотря на усталость, идти спать никто не торопился. Все находились в том состоянии, когда сознание еще пока сопротивляется сну, но дрема все равно мало помалу одерживает верх. Филару даже не пытались остановить, когда она принялась терзать свой музыкальный инструмент, напевая какую-то якобы древнюю балладу о поющих звездах, гибнущих героях и павших на заре времен городах. Эта песня даже показалась слушателям красивой и крайне актуальной. Ночь выдалась прохладной, поэтому все стремились сесть поближе к огню или хотя бы друг к другу. Отблески пламени плясали на лицах, придавая сидевшим фигурам эпический вид. Потом кто-то начал разговор о доме и семье.
– Я родителей почти не помню, – Гудрон обхватил кружку обеими ладонями и подул на горячий «чай». – Они умерли, когда я был совсем маленьким. От болезни. В тот год зима выдалась холодной, а они вдвоем пошли в лес за чем-то. Если не ошибаюсь, хотели мне на праздник ёлку принести, чтобы в доме пахло хвоей и свежим снегом. Замерзли и заболели. Воспаление легких. Никто не смог помочь. Поэтому меня растили все, у кого было в тот момент свободное время. То есть фактически вся Ирола.
– А у меня оба старика живы, – отозвался Ральдерик, кутаясь в плащ. – Герцог и герцогиня Заренги лам Гендевские. Отец человек суровый и решительный, боюсь представить, что будет, когда он узнает, в какую опасность я поставил Заренгу. Он ведь сначала меня убьет, потом принца, потом мобилизует все население в ополчение и войско, а затем… А затем будет биться до последней капли крови. Как своей, так и чужой. Так что, если я не добуду голову дракона, мое герцогство станет частью Велии ценой огромных жертв. Скорее всего, отец проиграет, но король и все остальные надолго запомнят как его, так и всю грядущую войну. Им еще кошмары по ночам сниться будут с папой в главной роли…
– Зачем же так пессимистично? – попытался подбодрить дворянина иролец. – До Нового года еще далеко. Успеешь найти и убить какое-нибудь чудище, принесешь этому принцу его голову, и все твои проблемы решены! Так что никакой войны не будет, никто не погибнет, а твой отец, возможно, даже не узнает, что могло произойти…
– Ну, это, конечно, надо было умудриться. Проворонить собственное герцогство, – встрял не в меру тактичный кот. – Хотя, чего от тебя еще ожидать?
– Шун! – с нажимом позвал Дунгаф, сурово глядя на юношу поверх очков.
– А что такого? – не унимался тот. – Я больше скажу: в случае этой войны не только твоего батю не забудут. Ты тоже навечно останешься в людской памяти, как образец беспросветной глупости и человек, по чьей вине погибло огромное количество ни в чем не повинных людей и героический отец.
Филара дернула его за рукав. Поймав на себе предупреждающие взгляды окружающих, парень заткнулся, поняв, что сказал лишнее, и осторожно посмотрел на гендевца. Герцог молча глядел в огонь, никак не реагируя на окружающих.
– Ральдерик, – осторожно позвала его девушка.
– А? – дворянин вздрогнул и очнулся от своих мыслей. – Простите, я задумался. Кто-то что-то говорил?
– Да нет… – поспешно ответил Шун, с облегчением выдохнув.
– А что мать? – спросил Дунгаф.
– А что мать? Она у меня очень добрая. Ласковая, но сильная. Мне даже порой кажется, что она гораздо сильней отца. Что поделаешь… Семейные черты. От этого никуда не деться. Герцог Яэвор должен быть смел, решителен, суров с врагами и милостив с друзьями. Первым бросаться в бой и погибать, забрав с собой как можно больше недругов. Из века в век мы добывали победы армиям Гендевы, продолжая сражаться даже после получения ранений, от которых обычные люди погибают, – исключительно за счет силы воли. Яэворы – клан воинов. Фактически это единственное, чем мы умеем заниматься. Воевать. Даже когда против нас выходит войско вдвое, втрое превышающее наше, мы все равно бросаемся в атаку и вырываем победу зубами. У Яэворов так принято. Когда погибают мужчины, их жены должны быть способны занять их место. Такое случалось нечасто, но все равно. Были случаи, когда женщины нашей семьи вели войска в бой или руководили обороной осаждаемого замка. Мать такая же. Как сталь, завернутая в бархат. Ей не нужно быть жестокой, смелой и решительной, потому что для этого есть отец. Однако если вдруг возникнет необходимость, она, не колеблясь, станет такой.
– Ты меня, конечно, извини, – осторожно встрял Шун, – но вот то, что ты сейчас описал… Вот ты у меня с этим ну никак не ассоциируешься… Ты производишь совершенно другое впечатление.
– Какое? – полюбопытствовал Ральдерик, нехорошо сощурившись.
– Другое, – уклонился от конкретного ответа бывший кот.
– Ключевая фраза «если возникнет необходимость», – пояснил герцог, наливая себе еще травяного отвара.
Больше он ничего не сказал, предоставив парню возможность самостоятельно приходить к выводам. Все немного помолчали, обдумывая слова дворянина. Наконец, Филаре надоело сидеть в тишине.
– А твоя семья, Дунгаф? – спросила она у гнома, молча курившего любимую трубку.
– Я же, кажется, рассказывал, – отозвался тот. – Меня выгнали из Великих Городов много лет назад.
– Ну и при чем тут семья? – не понял иролец.
– Семья и выгнала, – спокойно пояснил библиотекарь. – Они сказали, что я «позорю весь гномий род». А так у меня есть мама, папа, куча дальних родственников. Не знаю, что вам про них рассказать. Не думаю, что это интересно.
– А ты, Шун? – спросил Гудрон, удрученный всеми предыдущими рассказами.
Рыжеволосый юноша мрачно пошурудил палкой в костре и о чем-то задумался. После короткого, но очень насыщенного эмоциями молчания, он начал рассказ.
– О том, кто был моим отцом, вряд ли знала даже моя мать. Она жила на помойке возле трактира и любила погулять ночью по крышам. У меня было несколько братьев и сестер, но, когда нам исполнился месяц и трактирщик отчаялся пристроить котят в добрые руки, их всех засунули в мешок с кирпичом и утопили в ближайшей реке. Меня там не оказалось по счастливой случайности – в этот момент я сидел на дереве, под которым лаяла стая жутко злых и, видимо, голодных собак. С него, кстати, я смог слезть только после того, как меня оттуда сбили камнем местные мальчишки. Потом мне пришлось пробежать полгорода, потому что они привязали мне к хвосту несколько консервных банок, которые очень страшно гремели. Я даже не думал, что умру. Я этого страстно желал, потому что все это за один день для одномесячного котенка – слишком тяжело. Тем не менее к вечеру мне удалось как-то избавиться от жестянок и вернуться домой. Оказалось, что за время моего отсутствия те собаки разорвали мать в клочья. Я убежал. Удивительно, но из города выбрался практически без приключений. Меня даже никто не попытался целенаправленно убить. Тут на дороге меня и подобрал маг. Что со мной было к тому моменту, страшно представить. Я был голоден, измучен, изранен и находился на грани безумия. Пожалуй, это был самый паршивый день в моей жизни. Маг меня выходил. Несколько следующих месяцев мне пришлось учиться перестать забиваться под кровать от каждого звука. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать о своей семье…
Над лагерем повисло тяжелое молчание. Иролец очень жалел, что задал этот вопрос. Никто не знал, что сказать. Все предыдущие истории сразу показались такими счастливыми и оптимистичными… Так и сидели они молча под горящими звездами и смотрели в огонь, только петь Филаре на этот раз совершенно не хотелось. Чтобы хоть как-то развеять мрачную обстановку, девушка решила рассказать о себе, надеясь хоть немного отвлечь друзей от мрачных мыслей.
– А у меня дедушки – священники разных религий. И они все время спорят. Постоянно. В основном, конечно, о том, чья вера правильная, а чья – нет, но об остальных вещах тоже. Просто из принципа, чтобы друг с другом не соглашаться. А вот папа у меня врач. Это у него я научилась лечить людей. Мы жили в большой деревне, дедушки с папой были там самыми уважаемыми людьми. Меня растили мама и обе бабушки. Они с раннего детства окружили меня такой непроницаемой стеной заботы, что просто ужас. Все время требовали, чтобы я им рассказывала обо всех своих действиях. Решали, с кем мне можно общаться, а с кем нельзя, куда мне идти, чем заниматься и что носить. Я была лишена любой возможности хоть как-то проявить самостоятельность. С тринадцати лет мне вообще фактически запретили водиться со сверстниками. Из дома я могла выйти только в сопровождении кого-нибудь из родных. Если же идти было недалеко, например на рынок или еще куда-нибудь, кто-то из бабушек обязательно смотрел за мной из окна. Если я, не дай бог, задерживалась или останавливалась с кем-то поговорить, дома мне приходилось с ними объясняться, рассказывать с кем это я болтала, кто его родители, чем он занимается, а также полностью пересказать разговор. Папа с дедушками совершенно не понимали, зачем это надо. Пожалуй, это единственное, о чем дедушки никогда не спорили. Бабушки всегда говорили, что я должна стать образцовой хозяйкой, обязана все уметь. Поэтому я и научилась всему, что они от меня требовали. Однако когда я сказала, что хочу петь и играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, мне устроили скандал, заявили, что приличные девушки себя так не ведут. В тайне от них дедушки купили мне эту… Я так и не поняла, что это. Пусть будет гитара что ли… Ну так вот, они мне ее тайно купили. И я училась музицировать, сидя на чердаке или в сарае. Однажды за этим занятием меня застала мама. Что было, страшно сказать. Инструмент не разбили только потому, что дед успел его вовремя спрятать. Тогда я и услышала, как бабушки обсуждали, за кого бы меня выдать замуж. Они говорили что-то типа того, что, если меня срочно не пристроить, я по рукам пойду. Так и не поняла, что они имели в виду. Папа сказал, что они считают, будто я слишком красивая, поэтому в жизни у меня обязательно будет куча проблем. Якобы я совершенно не умею разбираться в людях, вокруг полно мерзавцев, которые непременно воспользуются моей наивностью и искалечат мне жизнь, а скорое замужество решит все возможные проблемы. Главное – порядочного человека найти. Когда я увидела этого «порядочного человека», мне стало дурно. Два дня ревела. На третий папа дал мне денег, а дедушки подарили Герань. И я сбежала. Первым делом оделась так, как мне никогда не разрешали дома. Я промоталась по разным деревням и городам примерно с месяц, прежде чем попала в Верхний Сурчук, где и прочла ваше объявление. К тому моменту отцовские деньги практически закончились, и я совершенно не представляла, что мне делать. Путешествие с вами было единственным выходом из ситуации, пришедшим мне в голову. Именно поэтому мне было необходимо попасть в отряд. Так что теперь вы знаете, почему я себя так вела…
– Да уж… Это многое объясняет, – задумчиво протянул Ральдерик.
– Подожди, а разве священникам можно жениться и иметь детей? – не понял Гудрон.
– Да, – подтвердила девушка. – Не во всех религиях, конечно, но в некоторых можно.
– Зато мы теперь точно знаем, благодаря кому ты так любишь спорить и цепляться к словам, – возвестил герцог, подкидывая в костер еще поленышко.
Филара усмехнулась и довольно показала Ральдерику язык. После этого настроение у всех заметно улучшилось. Даже Шун отошел от тяжких воспоминаний и опять поцапался с гендевцем. Еще немного посидев, компания стала укладываться спать. На этот раз решили оставить часовых, потому что болото с его неведомыми обитателями всем внушало опасения.
Девушка проснулась посреди ночи. В это время дежурить была очередь бывшего кота. Филара лежала под пледом и какое-то время наблюдала за рыжеволосой фигурой в темно-синем кафтане, сидевшей возле костра на бревнышке спиной к ней. Юноша меланхолично глядел, как глупые мотыльки гибли в пламени, но все равно продолжали кружить вокруг огня. Спать ей почему-то расхотелось. Немного подумав, она встала и, закутавшись в плед, подошла к костру. Села на бревно возле Шуна и тоже стала смотреть на вспыхивавших бабочек.
