Текст книги "Доминика из Долины оборотней (СИ)"

Автор книги: Оксана Чекменёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

Мы быстро закончили вечерний туалет, причём, нырнув под иву, чтобы перед сном «пообщаться с матушкой-природой», я вдруг осознала, что совершенно не стесняюсь того, что Фрэнку прекрасно слышно, чем я там занимаюсь. Более того, возвратившись к озеру после посещения посёлка – и пещеры, – я перестала реагировать, когда Фрэнк тоже периодически ходил сюда – просто не замечала ничего, не обращала внимания. Видимо, мой «волшебный пузырь» продолжал работать, отсекая все звуки, которые меня не касались. А если у Фрэнка стоит тот же «фильтр» – то и он меня «не слышит». Вот и славно. В любом случае – было бы чего стесняться, дело-то житейское.

Мысленно улыбаясь своему новому отношению к прежним проблемам, я сполоснула руки в реке и вернулась в палатку, самостоятельно и без потерь закрыв за собой входную молнию. Фрэнк уже растянулся на «кровати», с улыбкой поджидая меня. Подойдя, я сразу же улеглась на его груди, которая для меня уже была удобнее любой перины. На удивлённо поднятые брови Фрэнка, я лишь пожала плечами:

– Всё равно ты меня на себя затащишь, когда уснёшь.

Фрэнк ничего не ответил, просто широко улыбнулся, потом поцеловал меня – на этот раз в губы, – и привычно пристроил мою голову у себя под подбородком, натянул на нас простынку и запаковал меня в свои объятия. Мышечная память, наверное, – мысленно хмыкнула я, поскольку в сознании он делал точнёшенько то же самое, что и во сне. Ни капельки не возражая, я стала прислушиваться к биению его сердца и подстраивать своё дыхание под его так, что они теперь звучали в унисон.

Я приготовилась к долгому бодрствованию – сна-то у меня не было ни в одном глазу, – но ровное колыхание моей «подушки» и ритмичный стук сердца Фрэнка оказались лучшей колыбельной – уснула я моментально.

Глава 27
Пирожки и прочие приготовления к отлёту

4 ноября 2020 года, среда, день десятый

Как ни странно, проснулись мы с Фрэнком практически одновременно. Уж не знаю, я разоспалась в его объятиях, или он за прошлые ночи «добирал» то, что недополучил во время моего перерождения, а теперь стал спать меньше, не знаю. Но факт остаётся фактом – открыв глаза и приподняв голову с его груди, я увидела с нежностью глядящие на меня полусонные глаза Фрэнка, явно тоже только-только проснувшегося. Широко улыбнувшись в ответ, я шепнула:

– Доброе утро, – и получила в ответ:

– Доброе.

А потом – очень долгий и очень сладкий поцелуй. Сначала мелькнула мысль – как хорошо, что теперь мне даже зубы чистить не обязательно, всё равно никакого «утреннего дыхания» ни у меня, ни у Фрэнка нет. Но мысль эта тут же исчезла, как и все остальные. Всё, что осталось – это ощущение губ и языка Фрэнка, играющих с моими. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, но в какой-то момент Фрэнк остановился и отстранился, удерживая меня за плечи, поскольку я тянулась к нему, желая продолжения.

– Солнышко, не сейчас, – практически простонал он. – Прости, я не должен был начинать то, что не смогу закончить, но ты была такая милая спросонок, я не удержался. Прости.

Зажмурившись и глубоко вдохнув, я постаралась выровнять учащённое дыхание, после чего резко спрыгнула с Фрэнка. Видя его, лежащего передо мной на спине, я отчётливо сознавала, насколько же он меня хочет. Бедняга. Сама-то я только начала возбуждаться от поцелуя, мне успокоиться было легче, а вот ему...

– Я могу помочь, – рассматривая мощную выпуклость, пытающуюся прорвать его боксеры, предложила я, не в силах видеть, что моему Фрэнку плохо. – Я теперь умею.

– Господи, Солнышко, чего бы я только не отдал за... Но запах... Ты же понимаешь. И потом – тут не самое уединённое место.

– Понимаю, – вздохнула я. – Но тебе же тяжело сейчас.

– Мне не впервой, – криво усмехнулся Фрэнк. – Пройдёт. Мне лишь нужно немного времени. Продышаться.

– Схожу, покормлю спиногрызов, – решила я, поскольку каким-то чутьём понимала – моё присутствие Фрэнку в данный момент ничуть не помогает. – Что-то они помалкивают, даже как-то странно.

И, подхватив со стола кусок хлеба, специально оставленный для этой цели, я расстегнула молнию, едва заметив свои действия, словно делала это постоянно, и вышла на берег.

К моему удивлению, он был пуст. Я пригляделась и принюхалась – все утки были на месте, все двенадцать штук, включая Миссис Клювдию и её потомство, стало быть, лиса их ночью не утащила. Тогда в чём дело – почему никто не встречает меня воплями: «Еда, еда»? И, словно в ответ на моё недоумение, послышался голос Фрэнка:

– Сейчас нет ещё и шести утра, Солнышко. Утки ещё спят.

Так рано?! Подумать только, а я и не заметила. Впрочем, действительно, светло было, как обычно, но этим утром лучи солнца не просвечивались сквозь ткань палатки. Я подняла глаза – солнце даже ещё вставать не начало. Ну, конечно, мы же легли относительно рано, вот и проснулись тоже рано.

Интересно, Фрэнк очень голодный? Просто завтрак нам, наверное, принесут не скоро, да и идти добывать его тоже рановато – цеха закрыты. Сама я была не голодна, но за своего мужчину чувствовала ответственность. И хотя он сам сказал, что не ждёт от меня постоянной кормёжки, но мне хотелось, чтобы он был сыт.

– Фрэнк, ты голодный? – поинтересовалась я.

– Пока нет, Солнышко, а ты?

– И я нет, – ответила я с облегчением. – Значит, позавтракаем попозже.

– Чем бы ты хотела заняться? – спросил Фрэнк, выходя из палатки уже полностью одетый. Сегодня на его футболке красовалась надпись «Берегите меня. Я незаменим». Очень правильная надпись.

– А какие варианты? – поинтересовалась я.

– Можно немного потренироваться. – Я мысленно скривилась, хотя внешне постаралась этого не показать. Наверное, получилось не очень, поскольку Фрэнк тут же внёс другое предложение. – А можно просто погулять и поболтать.

– Да! – этот вариант показался мне идеальным. – Просто погуляем. И поговорим. Ты расскажешь мне какие-нибудь истории? Например – о родителях Эрика? Как они встретились?

– Обязательно расскажу. Эта история взбудоражила всю семью, так что мне известны все подробности.

Мы быстро закончили утренний туалет, я сама переоделась, единственное, в чём мне помог Фрэнк – расчесал мои волосы. Возможно, я уже и сама бы справилась, тем более что волосы у меня были довольно короткие и не доставляли особых хлопот, но Фрэнк настоял, а я не возражала – мне это нравилось. Похоже – ему тоже, судя по тому, как неторопливо и тщательно, прядка за прядкой, он расчёсывал их. Может, стоит снова начать их отращивать?

Волосы у меня были густые и вились, и, будучи длинными, требовали не самого лёгкого ухода, поэтому, как только я уже стала слишком взрослой для косичек и хвостиков, я остриглась, и уже много лет мои волосы были самое длинное – до плеч. Но ради Фрэнка я была готова снова отрастить их, пусть даже уход за ними будет занимать много времени.

Все эти мысли проносились у меня в голове, пока Фрэнк приводил мои волосы в порядок. Скоро они снова спутаются, ну и пусть. Зато сейчас я было просто куколка.

Перед уходом я покрошила оставшийся хлеб на траву – пусть утки сами ищут и едят. Скоро и это закончится – мы уедем, и кормить уток будет некому, по крайней мере – ближайшие несколько дней. Ничего, раньше как-то выживали, и теперь проживут.

И мы отправились гулять. Просто гулять, никакой телепортации или прыжков. У нас не было конкретной цели, мы никуда не торопились, просто шли и разговаривали. Фрэнк рассказывал, как Джейми отыскал свою половинку в далёкой Москве, в стране под названием Советский Союз, которой давно уже нет на карте. Про то, как ему пришлось выкрасть малышку из больницы, чтобы иметь возможность лечить её – без этого она не прожила бы и нескольких недель. Благо родители отказались от тяжелобольной дочери сразу же после рождения, иначе возникли бы сложности, а так – никто её особо не искал, никому она там была не нужна. Зато вся семья сразу же полюбила хрупкую, слабенькую девочку, ставшую смыслом жизни их родственника, и все дружно баловали её, как могли.

Рассказывая мне эту историю, Фрэнк собрал немногочисленные полевые цветы, продолжающие цвести, несмотря на осень, и сплёл очень симпатичный венок. На моё удивление таким его умением, несколько, на мой взгляд, нетипичным для мужчины, он пожал плечами.

– Ты знаешь, что вязание изобрели мужчины? – и в ответ на мой удивлённый взгляд, пояснил. – Ведь именно они плели силки и сети. Они получали этот навык от отцов. Во времена моего детства плетение силков входило в стандартное обучение мальчика наравне с умением владеть мечом, ездить верхом и стрелять из лука. И плетение венков для нас было не забавой, а в каком-то смысле тренировкой. К тому же, – тут он хитро улыбнулся, – потом этот венок можно было подарить симпатичной девочке, заслужив этим её благосклонность. А если повезёт, то и получить поцелуй.

С этим словами Фрэнк надел венок мне на голову, а потом наклонился и легонько прикоснулся к моим губам. Я тут же обвила его шею руками и превратила лёгкий поцелуй в страстный. Но в тот момент, когда я практически полностью отдалась поцелую, начиная забывать, кто я и где я, голодное бурчание моего желудка сбило весь романтический настрой. И, конечно же, Фрэнк не мог этого не услышать.

– Нам нужно позавтракать, – с явной неохотой отстраняясь от меня, сказал он. – Какие будут пожелания?

– Знаешь, – вздохнула я. – Бутерброды – вещь, конечно, вкусная и сытная. Но я привыкла есть на завтрак яичницу с грудинкой. И даже не думала, что так по ней буду скучать. Может, раздобудем сковородку и попробуем приготовить её на костре? Яйца и масло можно взять в пекарне, грудинку – у Айрис.

– А к чему такие сложности? – слегка удивился Фрэнк. – Мы можем пойти в ваш посёлок и там позавтракать. Теперь это для тебя совсем не сложно, ты ведь уже научилась «закрываться».

– Да, – задумчиво протянула я. – И шансы что-то сломать по неосторожности у меня весьма малы. Решено – идём домой. Там всегда есть большой запас продуктов, как, собственно, и в любом доме. Побежали?

И, взявшись за руки, мы полетели домой – прыжками, этот способ передвижения стал моим любимым после полётов с Фрэнком. Подбегая к реке, я уже чётко поставила ногу туда, куда, судя по стёршейся траве, ставили мои родственники, чтобы оттолкнуться для прыжка, и мой перелёт через реку был идеальным.

– Молодец! – воскликнул Фрэнк, явно радуясь моему очередному успеху, а я гордо улыбнулась. Пусть это нескромно, но, судя по рассказам моих родственников, я действительно молодец, и вернусь к нормальной жизни в рекордно короткие сроки. Пробегая по посёлку, мы приветствовали моих родственников, идущих по своим делам и машущим нам в ответ. Никого, похоже, уже не удивляло моё появление в посёлке спустя всего несколько дней после перерождения.

Дома никого не оказалось. Удивительно, но я поняла это, даже не входя внутрь. Просто поняла и всё. Конечно, если вслушаться, то из дома не доносилось ни дыхания, ни сердцебиений обитателей, которые я, в теории, вполне теперь могла бы услышать, при желании. Только я не вслушивалась, не анализировала, даже не подумала об этом. Я просто знала. Мой «пузырь», видимо, каким-то образом фильтровал информацию и выдавал мне уже готовый результат. Ну, то есть, не сам «пузырь», которого вообще-то и не существовало в реальности, а некий отдел моего мозга, который отвечал за сортировку поступающей извне информации. В общем – очередное умение. Или я просто осваиваюсь со своими новыми способностями, которые были даны мне «несортированной кучей», а сейчас я постепенно привожу их в порядок.

– Дома никого нет, – сообщила я Фрэнку.

Он взглянул на меня сначала удивлённо, а потом расплылся в очередной гордо-радостной улыбке.

– А сможешь вычислить, где твои родители сейчас?

Вычислить? Как? Если Фрэнк спрашивает, то, наверное, я могу и это тоже? Ладно, попробую.

Что имеется в моем новом арсенале? Во-первых, супер-зрение. Я огляделась, но смогла увидеть лишь несколько стоящих рядом домов, да убегающую в обе стороны улицу. Конечно, теперь я могла видеть каждый гвоздь в заборе и каждую тычинку у цветов в вазонах, но родителей в поле моего зрения не было. А если это самое поле увеличить? Чуть согнув колени, я резко подпрыгнула и взлетела выше крыш домов. Предсказуемо замедлилась в высшей точке и, пока плавно опускалась вниз, успела оглядеть соседние улицы. Результат тот же. Скорее всего, родители находились в каком-нибудь помещении, а значит, здесь зрение бессильно.

Слегка разочарованная, я спланировала вниз, прямо в руки Фрэнка.

– Было бы жаль испортить такую чудесную дорожку, – сказал он, глазами указывая на выложенную разноцветной плиткой тропинку, на которую я должна была приземлиться. И если вспомнить мой прыжок возле пруда, который закончился тем, что я провалилась в землю по щиколотку, тропинку могла постигнуть трагическая участь.

– Спасибо, – я легонько чмокнула Фрэнка в подбородок. – Мы вместе с папой выкладывали эту мозаику, а вместе с мамой подбирали узор и цвета. Было бы жалко её разбить, а ведь я могла бы.

– Ничего, скоро ты научишься приземляться мягко, так, что и травинка под тобой не шевельнётся, – утешил меня Фрэнк, аккуратно ставя на тропинку. – Итак, есть успехи?

– Пока нет, – вздохнула я и задумалась.

Что ещё у меня есть в запасе? Супер-нюх, вроде бы. Я ясно чувствовала запах родителей, совсем свежий, уходящий от калитки влево по улице. Я словно бы видела его, только не глазами, и, думаю, если бы пошла по следу – ни за что бы его не потеряла. Но Фрэнк не сказал «найти родителей», он сказал «вычислить», то есть, обнаружить их местонахождение, оставаясь здесь, возле дома.

Что ещё из новых способностей у меня осталось? Слух, точно! Но я же «в пузыре», я закрыта, разве нет? Значит, слух в данной ситуации тоже не поможет, так? Или нет?

Тут я вспомнила про уже опробованный прежде метод «табло» – мне просто нужно найти нужную «строчку в таблице». Если в данный момент кто-нибудь из родителей разговаривает – я должна их услышать. И я начала лавировать среди звуков, раздающихся слева, благо нюх подсказал мне нужное направление. Я словно бы перебирала кусочки пазла в поисках нужного, откладывая неподходящие – едва моего слуха касались чужие голоса или обрывки телепрограмм, я тут же переключалась на следующий звук, не вслушиваясь в слова. И в какой-то момент услышала родной голос:

«Сумки-то мы собрали, а что насчёт еды? Они ведь улетают не на пару часов».

«Элоиз, они проспят практически всю дорогу».

«А утром? Нет, Синклер, нужно обязательно напечь им с собой пирожков. Как только вернёмся – сразу же поставлю тесто, ты сбегаешь за фаршем к Айрис, и к отлёту у нас всё будет готово».

«Хорошо, дорогая, если тебе станет от этого спокойнее – так и сделаем. Тем более, что и помощничек уже нарисовался, стоит вместе с Ники под дверью».

– Папа, ты знаешь, где мы? – не удержалась я.

«Конечно. Я услышал вас, едва вы к дому подошли. Решили нас навестить?»

– Скорее – нашу кухню, – призналась я. – Уж очень я соскучилась по яичнице с грудинкой.

«Ну, тогда завтракайте, мы с мамой тут ещё на часок задержимся».

– Вы в клинике, да? – в принципе, и так можно было бы догадаться, но дополнительной подсказкой мне послужил размеренный звук падающих капель, который я слышала возле своих родителей.

«Да. Знали бы, что вы придёте, дождались бы вас. Но раз так вышло – хозяйничайте сами. Надеюсь, ты не слишком много всего переломаешь».

– Я сам всё приготовлю, Синклер, – вмешался в наш разговор Фрэнк. – Не волнуйтесь, ваша кухня останется в целости и сохранности.

«Доченька, в холодильнике осталось немного вчерашних блинчиков».

Мама меня, конечно, не слышала, но, слушая отца, сделала верные выводы, поэтому и обратилась ко мне, зная, что я-то её услышу.

– Спасибо! – этого она тоже не услышит, но догадается.

«Кушайте на здоровье», – я оказалась права, она догадалась.

Мы с Фрэнком зашли в дом – сегодня он сам открыл передо мной дверь, видимо, решил, что сначала нужно меня накормить, а уже потом устраивать очередную тренировку. На кухне он усадил меня за стол и уже привычно взялся за приготовление завтрака – после первого утра здесь, он уже знал, где и что лежит.

Поставив поджариваться грудинку, он, под моим руководством, растопил в другой сковороде сливочное масло, по одному обмакнул в него блинчики и, уложив в ту же сковородку, оставил разогреваться и пропитываться маслом на медленном огне под крышкой. Конечно, это можно было бы сделать и в микроволновке, но будет уже не так вкусно.

К тому моменту, как мы разделались с завтраком, а Фрэнк убрался на кухне, родители ещё не вернулись. Памятуя о предстоящем приготовлении пирожков, я предложила сбегать в цех за фаршем для начинки самим, раз уж мы, в принципе, свободны. Так мы в итоге и сделали. Вернувшись и повидавшись с родителями, мы пошли прогуляться по посёлку в ожидании, когда подойдёт первая порция теста – хотя отец назвал Фрэнка помощником в шутку, тот решил на самом деле присоединиться к приготовлению пирожков, тем более – они предназначались нам, в дорогу.

Как обычно, на улицах было не особо многолюдно, и мы направились туда, где жизнь всегда кипела ключом – к дому Гейба. И, как оказалось, успели на «проводы» – родители Рэнди улетали домой, забирая с собой младшего сына и оставляя близнецов в Долине. Поскольку Гейб и Рэнди планировали совместить поездку на остров с мини-медовым месяцем, Коул и Элли решили на это время вернуться домой. На обратном пути Гейб и Рэнди заедут на несколько дней к ним, а потом они все вместе вновь вернутся в Долину, чтобы начать подготовку к свадьбе.

Всё это мне рассказала Рэнди, очень обрадовавшаяся нашему появлению. Улучив момент, я одними губами сказала ей: «Спасибо» и получила в ответ довольную улыбку – Рэнди была рада, что я оценила её подарок нам с Фрэнком.

В этот момент я услышала звук подлетающего вертолёта и поспешила попрощаться с отбывающими гостями. Поскольку разлука обещала быть недолгой, где-то на неделю, то и провожающих было мало, попрощались все довольно быстро, только Элли надолго замерла, прижимая к себе недавно обретённую дочь, с которой вновь расставалась, пусть и всего на несколько дней.

Когда вертолёт, управляемый Митчеллом, приземлился на поляне, гости быстро уселись в него, помахали немногочисленным провожающим и вскоре исчезли за скалами, окружающими Долину. Рэнди печально вздохнула и прижалась к Гейбу, который тут же укутал её в утешающие объятия.

– Я познакомилась с ними совсем недавно, а кажется, знала всю жизнь, – вздохнула Рэнди.

«Хозяйка грустить. Лаки любить хозяйку», – услышала я и улыбнулась, обнаружив, что к ноге Рэнди прижался Лаки и сейчас лизал её руку, утешая, как умел. После однообразных утиных мыслей это было как бальзам на душу.

– Лаки! – раздался детский крик из песочницы, куда близнецы только что усадили малышек, которые до этого с удовольствием махали ладошками вслед вертолёту, сидя у них на руках. – Лаки, иди к нам!

«Детёныши хозяйки! – тут же воспрянул духом загрустивший было вслед за Рэнди пёс. – Гладить Лаки! Лаки любить детёныши! Хозяйка, не надо грустить!»

И ещё разок лизнув ладонь Рэнди, пёс рванул к песочнице. Я успела услышать: «Гладить! Играть!» – и мысли Лаки исчезли, он выбежал из того круга, внутри которого я могла его услышать.

– Лаки велел тебе не грустить, – сказала я и порадовалась улыбке Рэнди. – Он тебя очень любит, он бы и дальше тебя утешал, но твои «детёныши» позвали его играть и гладить, и он не устоял.

Рэнди оглянулась на сидящего в песочнице разомлевшего пса, которого в четыре ручонки гладили близняшки.

– Как же мне не хочется их всех оставлять, да ещё так надолго, – вздохнула она. – Если бы не мои братья, я бы не решилась. Но, похоже, когда они рядом, малышкам уже больше никто не нужен, так что, очень надеюсь, наше с Гейбом отсутствие они перенесут безболезненно. Лаки будет тосковать, но у него есть малышки и Томас, а у Томаса – Лаки и Кристиан с мотоциклом, который нужно мыть.

– Я разрешил Кристиану иногда давать Томасу покататься, вроде как – пока мы с Мирандой отсутствуем и ничего не видим, – с заговорщицким видом шепнул нам Гейб. – Конечно, только под невидимым присмотром кого-нибудь из взрослых, о чём Томасу знать не обязательно. Так что он не только не будет по нам скучать, он ещё и расстроится, когда мы вернёмся.

– Алана с Себастьяном поселятся на это время у нас, чтобы вся эта компашка не умерла с голода. Я, конечно, забила всю морозилку котлетами, да и близнецы утверждают, что умеют готовить, но всё же женская рука не помешает.

– Мама сегодня печёт пирожки нам в дорогу. Часть можно оставить ребятишкам, – предложила я.

– Ох, Ники, и ты туда же! – покачал головой Гейб. – Я пытаюсь убедить Миранду, что в нашей Долине никто от голода не умрёт, прокормят всем миром...

– Подтверждаю, – кивнул Фрэнк.

– А она всё равно переживает, словно оставляет детей на необитаемом острове одних.

– Мамы – они такие, – улыбнулась я. – Оставляя меня в Литл-Роке одну на пару дней, мама оставила мне в холодильнике запас еды недели на две. Надеюсь, Ланс

сообразил всё это съесть, ему-то этого хватило бы дня на три, не больше.

– Я понимаю, что ничего с ними не случится, – вздохнула Рэнди, глядя на малышек, потом на Томаса и Кристиана, которые что-то обсуждали, стоя возле заднего колеса мотоцикла. – Но я же за них отвечаю... Ладно, зато я увижу море. Совсем скоро! Вот разберёмся с гадом, и... Пляж, волны, пальмы. Возможно, даже увидим дельфинов!

– Я бы тоже хотела их увидеть. И услышать, – мечтательно вздохнула я, и эта мечтательность лишь в малой степени относилась к дельфинам. Взглянув на Фрэнка, я каким-то шестым чувством поняла, что он подумал о том же, о чём и я. По крайней мере, я теперь прекрасно знала, что означают его потемневшие глаза. С усилием отведя от меня взгляд, он обратился к Гейбу.

– Во сколько вылетаем?

– В шесть вечера. – Почему-то мне показалось, что мой дядя прекрасно понял, о чём мы подумали, но никак на это не отреагировал. – Общий сбор в половине шестого.

– Надеюсь, мне не придётся надевать бронежилет, – пробормотала я, помня, насколько трепетно мой дядя относится к безопасности членов семьи. И услышала дружный мужской смех.

– Не придётся, обещаю, – покачал головой Гейб. – Эта операция вовсе не такая потенциально опасная, как предыдущие.

– К нашему появлению мои родственники нейтрализуют охрану и выведут из строя любое оружие, которое там имеется, – подхватил Фрэнк. – Сейчас они лишь наблюдают, а за дело возьмутся перед самым нашим появлением, чтобы не насторожить и не спугнуть негодяя.

– Если бы существовала хоть какая-то опасность, Ричард ни за что не согласился бы взять туда Эбби, – добавил Гейб. – Как бы она ни просила. Насколько я теперь знаю, мы не можем отказать просьбам своих половинок, кроме случаев, когда для их безопасности есть реальная угроза. Но в этот раз угрозы нет, так что Эбби летит с нами.

«Тесто подошло, начинка готова, ждём помощников», – услышала я.

Ну, надо же, а ведь в этот раз я даже не пыталась настроиться на родителей. И всё же услышала обращённые ко мне слова. Похоже, «система фильтрации» в действии. Кстати, если остальные так же «фильтруют» звуки и слышат только то, что хотят или должны услышать, то, в каком-то смысле, это тоже похоже на телепатию гаргулий. В ничтожно малой степени, но похоже.

– Готов лепить пирожки? – поинтересовалась я у Фрэнка.

– Всегда готов! – откликнулся он, подхватил меня на руки и через пару мгновений уже стоял у нашего крыльца.

Кухня встретила нас запахами свежего теста, жареного мяса и вишнёвого варенья. Мама смазывала взбитым яйцом уже слепленные пирожки, отец сноровисто заполнял второй противень. Фрэнку был предложен пустой противень, большой кусок теста и миска мясной начинки. Поглядывая на действия отца, он быстро нарезал тесто на кусочки, накатал из них шарики и довольно ловко слепил пару пирожков.

Предполагалось, что я буду лишь присутствовать, но меня это не устраивало, я тоже хотела принять участие в процессе. Понимая, что тесто для меня пока ещё слишком сложная субстанция, я нашла себе занятие, с которым вполне могла справиться – зачерпывала ложкой фарш и выкладывала на приготовленную Фрэнком лепёшку из теста. Уж не знаю, много ли было от этого пользы, но я чувствовала себя полезной, а это приятно.

В итоге мы очень быстро налепили с десяток противней, после чего, в ожидании, пока они все испекутся, просто сидели, общались и лакомились пирожками из первой партии. Разговор крутился вокруг будущей поездки, отец вёл себя, к моему удивлению, идеально, и даже никак не заострился на том, что мы с Фрэнком собираемся провести на острове несколько дней практически в одиночестве – не считать же достойными дуэньями Гейба с Рэнди, которые только и ждут того, чтобы остаться наедине.

Потом разговор плавно перешёл на мою учёбу. В принципе, и так было понятно, что хотя я осваиваюсь в новом теле удивительно быстро, по меркам как оборотней, так и гаргулий, бью все рекорды, можно сказать, но в ближайшие месяцы мне в школу лучше не соваться. Так что вопрос возвращаться-не возвращаться даже не стоял. Но я вполне могла перевестись на домашнее обучение «по состоянию здоровья», а экзамены сдавать экстерном. Таким образом, я смогу остаться в той же школе, числиться там, и исполнить мамину мечту – прийти на выпускной и получить диплом в мантии и шапочке.

Отец заикнулся было о том, что к следующему, двенадцатому классу я вполне могу «выздороветь» и вновь вернуться в свой класс, благо я там буду не одна, со мной там будет Эрик, присмотрит, прикроет. Но даже мама посоветовала ему не забегать так далеко вперёд. А Фрэнк сказал, что никаких гарантий того, что Эрик всё ещё будет ходить в ту же школу в следующем году, нет. Хотя у гаргулий более-менее известно время обращения, но тоже вовсе не с точностью до месяца. Кто знает, вдруг Эрик окажется акселератом и обратится не в восемнадцать, а в семнадцать?

В общем, мы решили так далеко не загадывать. А разобраться с насущными проблемами.

Было решено, что за то время, пока мы с Фрэнком будем на острове, мои родители слетают в Литл-Рок и разберутся там с моей школой. А так же с магазином – оставаться в том городе теперь вообще не имело смысла. В принципе, они лишь заберут наши вещи, а с самим магазином всё решит Ланс – продаст или наймёт управляющего, уже не принципиально. Для любопытствующих будет озвучена версия – лечащий мамин врач посоветовал ей другой климат, вроде как этот ей не особо подходит. Потому и уезжаем.

– Думаете, проглотят? – хмыкнула я, выслушав последнюю часть плана. – Мам, ты себя в зеркало видела? Никто не поверит, что тебе не подходит данный климат, учитывая, как хорошо ты теперь выглядишь. Уж лучше на меня валите. Поскольку я там не появлюсь – может, это именно мне климат не подходит?

– Вот на твою-то так называемую «болезнь» климат вообще никак не влияет, – покачал отец головой. – Это тоже не вариант. Нужно такую отмазку придумать, чтобы ни у кого никаких сомнений вообще не возникло. Твоя, Элоиз, болезнь была бы отличным прикрытием. Может, я один съезжу, чтобы никто не увидел, как замечательно ты теперь выглядишь? Не хотелось бы тебя оставлять, но это всего на пару дней, а в Долине ты в полной безопасности, я попрошу кого-нибудь из племянниц пожить у нас пару дней…

– Подожди, Синклер, – прервала мама его речь. – Во-первых, даже если бы я осталась, я всё же не ребёнок, и теперь уже не беспомощная старушка, чтобы ко мне няньку приставлять. А во-вторых – я очень хочу поехать, чтобы попрощаться с Юджинией, это ведь будет наша последняя встреча.

– С кем? – не поняла я.

– С миссис Клиффорд. Она стала моей единственной подругой в том городе, первой за очень много лет.

– Она вроде бы хотела уехать?

– Хотела и хочет. Просто её пока держат в больнице. Рана почти зажила, но травма головы – это повод проявить лишнюю бдительность, учитывая её возраст. Её выпишут через пару дней, так что я вполне успею навестить её в больнице и попрощаться.

– А что если вам всё же использовать Ники, как повод? – предложил Фрэнк. – Только не её «болезнь», а случай с миссис Клиффорд? Ведь сейчас, по легенде, у неё обострение болезни после того происшествия, вызнанное пережитым стрессом. А если предположить, что любое напоминание об этом только усиливает этот стресс, а, значит, усугубляет болезнь? А находясь так близко от места происшествия, проезжая в школу по той улице, она не может не вспоминать…

– И доктор предложил нам сменить место жительства, чтобы избежать возможных новых приступов, – подхватил мысль отец.

– И если умело пустить сплетню… – начала прикидывать мама, тоже посчитавшая идею Фрэнка удачной.

– Можно рассказать директору, а так же школьному врачу «под большим секретом», – начал планировать отец.

– Я могу рассказать это Юджинии так, чтобы «случайно» услышал кто-нибудь из медперсонала, – подхватила мама.

– Подключим Эрика, – предложил Фрэнк. – Он же друг Ники и в курсе всего, что с ней происходит. Поделится знанием с одноклассниками, те – со своими родителями, вскоре это станет известно всем любопытствующим, этот случай пообсуждают ещё дня три и забудут. Если вашему внезапному отъезду найдётся такое вот логическое обоснование, никому и в голову не придёт искать какие-то другие причины. Это гораздо лучше, чем уехать без объяснения.

– Заметен опыт, – улыбнулся отец Фрэнку.

Мне очень понравилось то, как он это сказал – у этой фразы явно не было второго смысла, отец не пытался как-то поддеть моего Фрэнка, что делал прежде практически при каждом разговоре, он просто констатировал факт. Похоже, отец окончательно принял Фрэнка, не потому что был вынужден, а потому что, наконец-то, осознал, насколько же тот замечательный, и как идеально мне подходит. Счастливо вздохнув, я вернулась мыслями к обсуждаемой теме нашего переезда из Литл-Рока.

– Знаете, единственное, о чём я жалею – это разлука с Эриком, – вздохнула я. – Он стал моим лучшим другом, а точнее – вообще первым настоящим другом, который у меня был.

– Он тоже по тебе скучает, – сказал Фрэнк. – И немного тебе завидует. Во-первых, ты фактически уже разделалась со школой, экзамены не в счёт, а во-вторых – ты уже переродилась. Эрик очень ждёт своего перерождения, но ему ждать ещё не меньше года.

– Ничего, успеет ещё, куда ему торопиться. Пусть наслаждается тем, что может не опасаться всё вокруг переломать при малейшем неосторожном движении. Кстати, я вот о чём подумала – надо познакомить Эрика со всеми нашими незамужними женщинами – вдруг он найдёт среди них свою половинку?