Текст книги "Доминика из Долины оборотней (СИ)"
Автор книги: Оксана Чекменёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)
– Но зачем терпеть? – решимость во мне нарастала по экспоненте. – Ты сейчас доставил удовольствие мне, я сделаю то же самое для тебя.
– Солнышко, – Фрэнк явно колебался. – Ты ещё юная, невинная девушка, и нечто подобное – пока не для тебя. Я не могу тебя просить...
– А ты и не просишь, – понимая, что практически победила, я взялась за пуговицу на его брюках. – Я сама предлагаю. Не волнуйся, я сделаю всё в лучшем виде. – И откуда во мне вдруг взялась такая смелость и уверенность? – Знаешь, я перечитала кучу любовных романов, и в некоторых описано всё ну очень подробно. А ещё, – продолжила я, понизив голос и вновь слегка краснея, – я посмотрела парочку фильмов для взрослых.
– Парочку?.. – голос Фрэнка явно срывался, поскольку во время своего монолога я копошилась с застёжкой его брюк, и, похоже, что-то всё-таки порвала.
– Ну, может, три, – бормотала я, раскрывая ширинку и стягивая вниз серые боксеры без всяких мультяшек, выпуская на волю напряжённый член Фрэнка. – Ого... Похоже, у нас проблема.
– Про... блема? – голос Фрэнка срывался, он откинулся назад, опираясь на локти.
– Он не поместится, определённо не поместится, – наполовину испуганно, наполовину восхищённо бормотала я, пытаясь обхватить представшего передо мной красавца ладонью. Пальцы не сходились почти на дюйм.
Фрэнк то ли хохотнул, то ли хныкну, непонятно, а потом положил свою ладонь поверх моей.
– Он поместится, поверь. Мы идеально подходим друг другу.
Его рука стала двигаться вместе с моей, показывая мне, что делать. Скользя ладонью вверх и вниз, я поняла, что именно означала фраза в любовных романах: «Сталь в перчатке из бархата». Я продолжила уже сама, наблюдая, как Фрэнк откинулся на пол, его глаза зажмурились, руки, упавшие вдоль тела, сжимались и разжимались, зубы были стиснуты, изо рта вырывались стоны, а бёдра непроизвольно дёргались, вонзаясь мне в руку. Я вспомнила всё прочитанное и увиденное мною, и ускорила темп, подключив и вторую руку, то слегка сжимая тяжёлый мешочек, то обводя пальцем головку, которая была намного мягче, чем весь остальной ствол. Мне было и стыдно – вот так, сразу, ухватить мужчину, пусть даже и Фрэнка, за член, – и любопытно – ведь я впервые видела такое «вживую».
Не знаю, как долго это продолжалось, мне показалось, что не очень, но после обращения я плохо ориентировалась во времени, как вдруг Фрэнк буквально зарычал, напрягся струной, а его рука вновь оказалась на моей и резко прижала его член к животу. Не успела я удивиться, как из отверстия в головке вырвалась струя густой беловатой жидкости, залив ему весь живот, и я сообразила, что не сделай Фрэнк того, что сделал, всё это оказалось бы у меня на лице, поскольку я склонилась довольно низко, чтобы рассмотреть всё в подробностях.
Пульсирующий фонтан ещё несколько раз выплюнул очередную порцию семени и постепенно успокоился, так же как и сам Фрэнк расслабился, и теперь просто лежал на полу пещеры, а его дыхание и пульс постепенно приходили в норму.
Немного подумав, я взяла валяющуюся в углу футболку, смочила водой из бутылки, которую довольно спокойно открыла, и стёрла потеки спермы с груди и живота Фрэнка. Он смотрел на мои действия немного обалдевшими глазами, но не возражал, а я просто наслаждалась возможностью немного поухаживать за ним, помня, как он нянчился со мной, когда я была беспомощна. Интересно, ему это нравилось так же, как и мне сейчас?
Закончив «водные процедуры», я отбросила тряпку и прилегла рядом с Фрэнком, крепко к нему прижавшись и положив голову ему на грудь. Вот и ещё один из плюсов обращения – лежу на неровном каменном полу, а мне удобно, словно подо мной пусть не перина, но как минимум гимнастический мат. Руки Фрэнка завернули меня в объятия, губы прижались к моей макушке.
– Спасибо, – пробормотал он мне в волосы.
– Это тебе спасибо.
Я подняла лицо и легонько поцеловала его в подбородок – куда дотянулась, – а потом снова пристроила голову на медленно вздымающейся «подушке». Хотелось вот так лежать бесконечно и ничего не делать. Какое-то время мы так и лежали, я – водя пальцем по груди Фрэнка, он – легонько поглаживая мою спину. Мой взгляд бесцельно блуждал по его телу, пока не остановился на Фрэнке-младшем, который лежал, в данный момент спокойный и расслабленный, как и его хозяин.
– У тебя, действительно, ни волосинки ниже шеи, – тихонько захихикала я, прослеживая пальцем отсутствующую дорожку от пупка вниз. До меня потихоньку доходило, как именно мы лежим – я с обнажённой грудью, Фрэнк – с расстёгнутой ширинкой.
– Я же говорил, – ухмыльнулся он.
– Всё же хорошо, что мы сейчас в пещере, о которой никто не знает. Представляешь, лежим мы в таком виде в палатке, и тут появляются мои родители. «Мимо шли, решили вас навестить».
– Вот почему мы здесь, а не там.
– Но ведь ночью-то они точно не придут. Мне очень понравился сегодняшний урок, и мне кажется, стоит повторить его попозже, для лучшего усвоения материала.
– Дело ведь не только в том, застанут ли нас или нет, Солнышко, – вздохнул Фрэнк. – Принюхайся.
Да, действительно, запах был, сильный и весьма специфический. Теперь я понимала, что это запах нашего возбуждения, наших с Фрэнком интимных жидкостей. И теперь, поняв это, я уже ни с чем его не спутаю.
– Здесь и раньше пахло так же, – задумчиво пробормотала я. – Чуть слабее и немного иначе, но очень похоже.
– У каждого запах свой, индивидуальный, – пояснил Фрэнк. – Но запах секса невозможно спутать ни с чем. Гейб и Рэнди тут явно не в шахматы играют. И если так будет пахнуть в палатке...
– Всем сразу станет понятно, чем мы там занимались, – кивнула я. – Сомневаюсь, что папа обрадуется…
– Вот почему я хотел подождать до острова. Даже ласки оставляют достаточно специфический запах, а я не хотел, чтобы тебе пришлось краснеть перед отцом.
– Спасибо! – на этот раз я дотянулась и легонько чмокнула Фрэнка в губы. Я начала понимать, почему он в своё время решил «придержать коней». То есть, я и раньше вроде как понимала, но теперь я хотя бы так от этого не расстраивалась. Может, сыграло свою роль моё расслабленное и удовлетворённое состояние? Может, через какое-то время я захочу повторить? Но теперь, когда у нас есть эта пещера, это не станет большой проблемой.
– Гейб всё поймёт, – вздохнула я.
– Гейб – не твой отец. Он смотрит на это иначе. К тому же, у нас в рукаве есть не просто козырь, а Джокер.
– Рэнди, – улыбнулась я. – Она чудо, правда?
– Согласен. А поскольку она на нашей стороне, то с ней и Гейб тоже. Без вариантов. Половинки, помнишь? И потом – пусть он твой дядя и вроде как обязан «блюсти твою чистоту, мораль и невинность», но он ещё и жених Рэнди, а значит, полностью осознаёт, что это такое – притяжение половинок. Он не осудит, он порадуется за нас.
– Это хорошо, – я села, потянулась, разминая мышцы и стряхивая с себя сонное состояние. – Надеюсь, он не рассердится, что я испачкала его футболку? Я бы постирала, но боюсь её окончательно уничтожить.
– Эту его футболку давно уже присебякала Рэнди, и иногда надевает, когда они здесь. У неё претензий нет, просто мы должны унести её отсюда, и Гейб ничего не узнает.
Фрэнк встал и попытался привести себя в порядок. Оказалось, что молнию на его брюках я всё же сломала, но пуговица всё ещё была на месте, удерживая брюки на талии.
– Ничего, до палатки доберусь, а там переоденусь, – кивнул Фрэнк, оглядев дело рук своих. И моих. – Собирайся, Солнышко, пора возвращаться, пока нас не потеряли.
Я подняла свою футболку и увидела, что она располосована с боков, там, где я бралась за неё, чтобы снять. Ничего удивительного, странно, что я её вообще на клочки не разодрала. Фрэнк поднял свою футболку, которую я выронила при входе в пещеру, и ловко надел на меня. Потом забрал у меня мою порванную футболку, завернул в неё испачканную, сунул мне в руку получившийся узелок, вывел меня из пещеры, взял на руки и обратился.
– Пока-пока, пещерка, мы ещё вернёмся, – помахала я через его плечо приютившему нас месту, в котором я познала столько удовольствия.
– Обязательно вернёмся, – Фрэнк мимолётно поцеловал меня и, расправив крылья, шагнул со скалы.
Он летел низко, совсем низко над землёй, так, что я, наверное, могла бы коснуться рукой кустов, проносящихся под нами, если бы потянулась. Фрэнк петлял, двигаясь по странной траектории, и, в конце концов, я сообразила, что между нами и посёлком всё время было расположено какое-то препятствие – деревья, фермы, просто неровности рельефа. Осознав это, я сначала от души расхохоталась над подобной предусмотрительностью, а потом благодарно поцеловала его в щёку. Потому что мне бы тоже не хотелось, чтобы отец случайно кинул взгляд в эту сторону и догадался, где именно мы были. Пусть сама пещера пока никем из посторонних не обнаружена, но то, что в той стороне находится тайное убежище Гейба и Рэнди, знает, наверное, вся Долина.
Покружив ещё какое-то время, Фрэнк опустился на берегу пруда, поставил меня на землю, быстро поцеловал, а потом забрал у меня из рук узелок с «компроматом». После чего быстро выкопал ямку под корнями дерева и схоронил улику.
– Может, проще было бы постирать? – улыбнулась я.
– Вот ещё! – хмыкнул Фрэнк. – Если нужно, я куплю Гейбу десять футболок взамен, как только доберусь до какого-нибудь магазина. Но что-то мне подсказывает, что это не понадобится.
– Думаю, что нет, – покачала я головой и в этот момент услышала радостное:
«Еда, еда!»
Обернувшись, я обнаружила утиное семейство, приближающееся ко мне и дружно требующее привычного обеда.
– Как же вы выжили без меня предыдущие два месяца, а? – покачала я головой и, повернувшись к Фрэнку, пожаловалась. – Похоже, мне достался самый бестолковый дар из всех возможных. И бесполезный. Вначале это было интересно, необычно, но постоянно слушать однообразное «Еда, еда!», изредка разбавленное словом «плавать», не так уж и забавно. Если бы мы задержались тут ещё на недельку, я бы взбесилась, честное слово.
– Но у Лаки-то словарный запас побольше, верно?
– В разы! В десятки раз. Но где я, и где Лаки? А эти – здесь, рядом. И с каждым днём всё наглее. Нужно их накормить, а то я уже слышать не могу это их: «Еда, еда!»
– Я и сам готов то же самое кричать, – криво усмехнулся Фрэнк. – Блинчики твоей мамы уже куда-то бесследно испарились. Хорошо, что о нас уже позаботились. Думаю, и уткам твоим что-нибудь перепадёт.
После его слов я тоже ощутила сразу две вещи – ноющий от голода желудок и аппетитные запахи, идущие из палатки. Неужели родители побывали здесь и не застали нас? И догадались? Боже, как неловко.
В это время Фрэнк открыл молнию, запирающую вход в палатку и, скользнув внутрь, тут же появился с половиной батона в руке.
– Вот, покорми спиногрызов, а я пока на стол накрою, а то спокойно поесть не получится. Эй, в чём дело, почему ты хмуришься?
– Теперь мои родители знают, что нас тут не было, да?
– Что? Нет! Не волнуйся, их здесь тоже не было. – И видя мой недоверчивый взгляд, пояснил. – Запах. Я не знаю, кто именно принёс нам обед, но это определённо не твои родители. Здесь была женщина-оборотень, мне не знакомая.
– Когда же я научусь пользоваться нюхом-то? – облегчённо, но и чуть расстроено, выдохнула я.
– Это придёт со временем, не переживай, – Фрэнк легонько поцеловал меня в волосы и сунул в руку кусок батона. – Корми этих оглоедов, пока они саму тебя не слопали.
Бросив взгляд вниз, я увидела, что один из утят теребит штанину моих джинсов, видимо, надеясь на их съедобность. Вздохнув, я стала крошить хлеб и принюхиваться к окружающему меня пространству. Запахи воды, старого дерева плотины, жухнущей травы и уток я уже различала совсем легко. Так же я чётко различала запахи Фрэнка – самый яркий, – Рэнди и родителей – более слабые, – и ещё один запах, несколько сильнее, который я тоже не могла идентифицировать по имени, но то, что это именно оборотень – понимала. За последние несколько дней я успела понюхать достаточно людей, гаргулий и оборотней, чтобы заметить разницу. Видимо, это кто-то из моих родственниц, с кем я после обращения ещё не встречалась.
По мере того, как Фрэнк, видимо, доставал еду из упаковок, я стала лучше чувствовать запахи и начала комментировать его действия.
– Отбивные с картофельным пюре. Котлеты Рэнди. Жареные куриные окорочка. Пирожки с бататом – их Клер печёт. Какой-то салат, не могу понять – какой. Яблочная шарлотка. Шоколадное печенье. И... виноград?
– Всё верно, – я по голосу слышала, что Фрэнк улыбается. – Ты молодец. И я тоже не знаю, какой это салат, никогда раньше не встречал. Похоже, вся твоя семья взяла на себя обязанность следить за нашим питанием?
– Это нормально, – выбросив последние куски хлеба в пруд, в сторону остальных уток, я зашла в палатку. – В принципе, в наших семьях всегда готовят большими объёмами, в ваших, наверное, тоже. И они вполне могут отложить немного для нас и даже этого не заметить. Вот почему у нас с тобой такое разнообразное меню – с миру по нитке. После того, как я сама стану для нас готовить – такого изобилия уже не будет. Хотя я умею готовить почти всё это, кроме пирожков, да и салат этот мне не знаком. И котлеты у меня другие получаются, у Рэнди они какие-то особенные. Но я могу узнать рецепт.
– Солнышко, успокойся! – Фрэнк ласково приобнял меня и повёл к столу. – Я вовсе не жду, что ты станешь сутками стоять у плиты, проявляя чудеса кулинарии, чтобы прокормить меня, вовсе нет. Я довольно неприхотлив в еде, предпочитаю мясо в любом виде и побольше, вот и всё. К тому же и сам неплохо готовлю.
– Правда?
– Конечно. А как, по-твоему, я выживал последние девятьсот лет?
– Действительно, как?
– Если честно, то у меня большую часть этого времени были поварихи, как правило – приходящие, – признался он. – Чтобы не заметили, что обед на несколько персон я поглощаю в гордом одиночестве. В средневековье было проще – когда на вертеле жарится целый кабан, сложно заметить, сколько именно от него отъедено кем-то одним за раз. В последние полвека стало ещё проще – куча ресторанов, предлагающих еду на вынос, фаст-фут, полуфабрикаты. Но готовить я всё же умею и сам. Конечно, шеф-поваром в ресторан меня не возьмут, но простая пища у меня получается довольно вкусно.
– А какая еда у тебя самая любимая, – поинтересовалась я.
– Кабан, зажаренный на вертеле, – усмехнулся Фрэнк.
– Я тебе говорила, что у нас тут есть свиноферма?
– Кажется, упоминала. Ты предлагаешь взять там кабанчика и зажарить на костре?
– Ну, не целого кабанчика. Можно взять мясо в цеху, а шампуры у нас есть.
– Хмм, а что, неплохая идея, – загорелся Фрэнк. – Можно приготовить мясо на ужин, и твоим родственникам не придётся снова сбрасываться, чтобы нас накормить.
– Договорились, – кивнула я, а потом растерянно посмотрела на стол. – Я опять увлеклась разговором и съела окорочка с костями?
– И я тоже. Но это не удивительно – косточки такие мягкие. Мы и виноград тоже с косточками съедим. Привыкай, теперь всё стало и проще, и сложнее одновременно.
После обеда вновь начались тренировки. Поначалу я снова занималась обувью – молнии, застёжки, шнурки. Последние мне давались хуже всего, но кое-какие успехи всё же были. Когда мне уже немного надоела обувь, Фрэнк вытащил из одной коробки кучу старой одежды. И снова – молнии, пуговицы, завязки. И снова сначала получалось плохо, поскольку и молнии на одежде были более хрупкими, и сам материал, по сравнению с обувью, намного тоньше. Но я старалась. И пусть до той лёгкости, с которой вещами манипулировал Фрэнк, мне ещё было далеко, но, сосредоточившись, свести потери к минимуму я уже могла.
В какой-то момент Фрэнк остановил тренировку.
– Достаточно. Ты устала.
– Я не устала, – покачала я головой. Действительно, физической усталости я не чувствовала, и если прежде мои мышцы обязательно затекли бы от однообразной позы – сидения на полу в позе лотоса, склонившись над очередной вещичкой, – то теперь этого не было и в помине.
– Скажем так – тебе это надоело, сильно надоело. Достаточно, а то сорвёшься.
Фрэнк в очередной раз подтвердил то, что я знала и раньше – он явно настроен на одну со мной волну. Он был прав – на меня уже накатывали волны раздражения, но я давила их силой воли. Я была бы рада бросить это скучное занятие, но всё же чувство ответственности заставило меня возразить.
– Я занимаюсь всего... сколько? Два часа?
– Два с половиной, – бросив взгляд на лежащий рядом с ним мобильник, уточнил Фрэнк.
– Но этого мало! – вздохнула я, помня, что вчера мои тренировки заняли в разы больше времени.
– Ты забываешь, что весь твой сегодняшний день – одна большая тренировка. Ты просто этого не осознавала. Вспомни, как ты готовила завтрак, как мы ходили в посёлок, как ели блины. Даже в пещере...
Я слегка покраснела. Мы сознательно избегали обсуждать то, что там произошло. Уж не знаю, по какой причине это делал Фрэнк, но у меня их было аж две – во-первых, я смущалась, вспоминая свою тогдашнюю смелось, а во-вторых, опасалась, что наброшусь на Фрэнка с требованием повторить, а место совсем неподходящее. Наверное, и у него так же – вон как глаза потемнели, стоило лишь упомянуть пещеру и произошедшее там.
– Но там была немного другая... тренировка.
– И это тоже, – глаза Фрэнка потемнели ещё сильнее. – Но... Вспомни, как ловко ты открыла бутылку с водой. И ты не порвала футболку Гейба, обмывая меня.
– Но я сломала застёжку на твоих брюках, – расстроенно возразила я.
– Только молнию, – Фрэнк продемонстрировал мне свои брюки, которые переодел, пока я кормила уток. – Видишь, здесь всего лишь слегка перекошена «собачка», порой это даже у людей случается, но сама молния на месте, как и пуговица. А ведь тогда ты ещё даже не училась их расстёгивать-застёгивать, да и ситуация заметно отличалась от спокойной тренировки. Поверь, Солнышко, тебе уже вовсе не обязательно тренироваться сутками, ты практически всему необходимому в быту научилась. Если не считать бумагу, конечно. Но листать книги и писать авторучкой в тетради ты будешь заново учиться немного позже. А пока – как насчёт того, чтобы искупаться? Погода просто чудесная.
– Да! – я вскочила и радостно захлопала в ладоши. – А то я уже почти двое суток не мылась, как-то не по себе. Хотя, знаешь, что странно?
– Что? – Фрэнк вопросительно поднял брови, но по хитринкам в его глазах я догадалась – он знает, что именно я собираюсь сказать.
– Я не пахну. Ну, то есть пахну, но не воняю. – Я сунула руку подмышку, потом понюхала слегка влажные пальцы. – Пот есть, но у него практически нет запаха. Словно я воспользовалась дезодорантом, но я не пользовалась им с... Когда Оливия меня искупала, тогда и воспользовалась в последний раз, а это было...
– До обращения, – кивнул Фрэнк. – Всё просто, Солнышко. Вообще-то, сам по себе, пот не имеет запаха. И у людей тоже.
– Имеет! Я же чувствовала. Ты просто не бывал среди регбистов после тренировки, когда они ещё душ не приняли. Фууу, – я содрогнулась при воспоминании об уроках физкультуры в школе.
– Это запах не самого пота. Видишь ли, в поте людей, да и у нас, до перерождения, содержатся некие бактерии, которые этим потом питаются. А запах – это, скажем так, отходы их жизнедеятельности.
– Два раза фу!
– По этому принципу и работают дезодоранты. Они убивают эти бактерии, не все и ненадолго, но всё же сокращают их численность настолько, чтобы запаха не было какое-то время. А после перерождения у нас эти бактерии просто исчезают. Поэтому пот есть, а запаха нет.
– Ну, надо же. Я не знал. Нет, погоди! Иногда запах всё же есть. Были моменты, когда мои родственники всё же пахли, если по какой-то причине долго не мылись и не меняли одежду.
– А чего ты хочешь? Пот, даже без бактерий – всё же органическая жидкость, попав на одежду, он, со временем, разлагается. И всё равно пахнет.
– Понятно, – кивнула я. – Ладно, не стоит дожидаться, пока он начнёт разлагаться. Тем более что я всё равно чувствую себя не особо чистой.
– Тебе помочь снять джинсы, или ты попробуешь сама?
Мне очень хотелось, чтобы Фрэнк мне помог, очень. Но, понимая, что это доставит ему лишний дискомфорт, вздохнула:
– Сама.
Ладно, всего через сутки мы уже отправимся на острова, где я вновь смогу испытать то непередаваемое наслаждение, что открыла для себя сегодня в пещере. А пока – придержим коней.
Я сняла свои джинсы – после сегодняшней тренировки это далось мне на удивление легко, – а Фрэнк свои, оставшись в одних боксерах. Собственно, после сегодняшнего утра мы могли бы раздеться и полностью, лично я вообще перестала стесняться Фрэнка, но, к сожалению, исключить появление незваных гостей мы не могли, так что приходилось оставаться в приличном виде.
Купание заняло довольно много времени, поскольку я открыла для себя совершенно новый, подводный, мир. Плавать я умела давно, и порой даже ныряла, но длилось это секунды, и открывать глаза под водой я не любила – вода неприятно резала глаза, а очки для ныряния я постоянно забывала дома. Теперь всё изменилось. Вода действовала на мои глаза не сильнее, чем воздух, к тому же теперь я могла задерживать дыхание на десятки минут, чем и воспользовалась.
Было интересно рассматривать дно пруда, водоросли, рыбок. Теперь понятно, как Фрэнк поймал тех карпов – мы и под водой могли, при желании, двигаться так же быстро, как и по земле, и рыбу можно было спокойно брать руками – она даже дёрнуться не успевала.
Когда я наплавалась и налюбовалась подводным миром пруда, мы перешли за плотину, в проточную воду, где Фрэнк вымыл мне голову, используя мыло, поскольку шампунь принести сюда никто не догадался. Но, по его словам, мыла было вполне достаточно, чтобы смыть с волос пыль, а всякие добавки «для блеска, для объёма, для жирных, для ломких» и так далее, что якобы есть в шампунях, мне сейчас без надобности. Мои волосы и так в идеальном состоянии. Единственный плюс шампуня и причина пользоваться им после обращения – удобство намыливания и приятный запах. Но, вообще-то, в плане чистоты мыло ничуть не хуже.
Добавляя новый факт в мою копилочку с названием «Плюсы и минусы обращения», Фрэнк бережно намыливал мои волосы, а потом помогал мне лучше их промыть. Я захотела оказать ему ту же услугу, собственно, мне просто очень хотелось покопаться в его волосах, да не тут-то было. Скользкое мыло не желало оставаться у меня в руках, постоянно выскальзывало, я несколько раз ловила его, благо двигалась всё же быстрее, чем оно, но удержать всё равно не могла. А сжать посильнее опасалась, боясь раздавить. В итоге Фрэнк намылил мылом свои волосы сам, а мне позволил, сколько пожелаю, возиться с ними, взбивая и смывая пену.
Что я и делала, в своё полное удовольствие. Если уж нельзя пока приласкаться как-то иначе, то хотя бы так.
В конце концов, купание закончилось. На этот раз я сама вытерлась и переоделась целиком, единственное, что сделал для меня Фрэнк – высушил и расчесал мои волосы, сказав, что это требует слишком энергичных движений, и полотенце в моих не самых умелых руках всё же порвётся.
После мы отправились к мясному цеху, где нас снабдили отборными кусками свинины и разными приправами – для меня их названия звучала почти как китайская грамота, но Фрэнк обсуждал их с Айрис с явным знанием дела. Заодно мы заглянули в теплицу, и теперь у нас на десерт будет клубника.
Пока Фрэнк разжигал костёр, тоже по каким-то особым правилам, натирал мясо приправами и размещал его над костром, я поинтересовалась, откуда он так много знает о приправах. И услышала интересный рассказ о том, что раньше, до изобретения холодильников, продолжительное время сохранять мясо было не так-то просто, и среди прочего использовали именно специи.
А так как в самой Европе тех специй росло не так уж и много, потребность была больше имеющегося в наличии, то это приводило к открытию и осваиванию новых территорий, захвату колоний, войнам за эти колонии и прочим «двигателям истории». Он рассказал так же, что торговля специями была очень прибыльной, но при этом очень опасной отраслью торговли, связанной с кучей рисков по их доставке. И именно специи были одной из главных статей дохода у его отца, когда он сколачивал своё первое состояние, чтобы купить титул и иметь возможность попросить руки своей половинки у её знатного отца. Ведь специи стоили очень дорого, поскольку львиная доля цены включала в себя расходы на транспортировку. А Дэну это не стоило ничего – он мог, например, за несколько дней перенести из тогда ещё не открытой европейцами Индии столько же пряностей, сколько корабль вёз бы целый год, и не факт, что довёз бы.
В общем, это был очередной экскурс в историю и в прошлое семьи гаргулий, Фрэнк был великолепным рассказчиком, и я слушала его, как зачарованная, так что ему периодически приходилось напоминать мне, чтобы я не забывала жевать.
Мы уже наполовину разделались с безумно вкусным мясом, рассказ Фрэнка подошёл к концу, как вдруг он слегка нахмурился, словно слушая невидимого собеседника – хотя, почему «словно», так оно и было на самом деле, – который рассказывает ему что-то не особенно приятное, а потом вздохнул и покачал головой.
– Ты была права. Ты единственная, кто задумался об этом, и попала в яблочко.
– Директор приюта? – я как-то сразу догадалась, о чём речь.
– Да, – Фрэнк скривился. – Мерзавец, действительно, оказался извращенцем. Скрытые видеокамеры были понатыканы везде – в спальнях детей, в раздевалках, в душе и туалетах. Более того – в его квартире были обнаружены кучи дисков, а на компьютере – файлы с записями детей. Раздевающихся, купающихся...
– Вот гад... – я сжала кулаки. – Бедные дети!
– Будем надеяться, что он всего лишь любитель подглядывать, – вздохнул Фрэнк. – И что Стейси – единственная, кто от этого его «увлечения» реально пострадал.
– И что теперь? – поинтересовалась я.
– Теперь в дело вступит специальный отдел ФБР, специализирующийся на педофилах. Будем снова действовать через знакомого Гейба, уж тот-то точно в курсе, кто именно должен этим заниматься. А мы, в свою очередь, проследим, чтобы улики никуда не исчезли, чтобы в нужный момент на компьютерах мерзавца были отключены все пароли и сняты блокировки, в общем – чтобы он не успел замести следы, если вдруг случайно пронюхает о том, что им заинтересовалось ФБР.
– Отключены пароли? – переспросила я.
– Не только же ваш Эндрю с компьютерами на «ты», и у нас есть парочка суперхакеров, – улыбнулся Фрэнк. – Нельзя дать этому гаду ни малейшей лазейки, ни малейшей возможности улизнуть.
– Фрэнк, а вдруг у него осталась запись с превращением Стейси?! – испуганно воскликнула я. – Что, если её увидят, и...
Я замолчала, видя, как Фрэнк качает головой.
– Запись у него, конечно, осталась. Но Джейсон – это мой внучатый племянник, который участвовал в обыске и вскрывал его компьютеры, – забрал диск и стёр файл с этой записью. Стёр безвозвратно, восстановить не получится никакими современными техническими средствами.
– Хорошо, – я облегчённо выдохнула. – Значит, Стейси «исчезла»?
– О самой Стейси данные остались – что она осиротела и была помещена в приют, что была усыновлена. Но и всё. Это лучше, чем совсем убрать её из системы, остались же те, кто её помнит, какие-нибудь фотографии, документы в органах опеки, это может всплыть и вызвать вопросы. Пусть лучше так. А вот всё, что связано с её особенность – вычищено до блеска.
– Всё же интересно, почему Стейси такая? Это её личный дар, мутация, или она принадлежит к ещё одному, неизвестному нам виду оборотней?
– Боюсь, мы можем никогда этого не узнать. Её отец неизвестен, в свидетельстве о рождении – прочерк.
– Откуда ты знаешь?
– Солнышко, ты не единственная, кто заинтересовался происхождением Стейси. Наши с тобой родственники уже несколько дней пытаются аккуратно выяснить, кто её отец. Пока безрезультатно – слишком мало данных.
– Может, дело не в этом самом неизвестном отце? Что, если она подменыш, как Рэнди?
– Это было бы слишком невероятное совпадение, – покачал головой Фрэнк. – Возможно, вашему Джеффри что-нибудь удастся вытянуть из её крови? У него есть все данные её обследований, которые Эндрю скачал из компьютеров организации, там есть всё, включая попытку расшифровать её геном, но никаких заметных отличий те врачи не нашли.
– Значит, хромосом у неё двадцать три пары, как у человека? – уточнила я.
– Видимо, да. Лишние хромосомы они бы не упустили.
– Удивительно. А ведь она уже обращается! Может, Джеффри сумеет обнаружить что-нибудь, что упустили те врачи? Он сотни лет изучает наш вид, знает, где искать.
– В любом случае, кем бы Стейси не оказалась, ваша семья – это лучшее, что могла с ней случиться при данных обстоятельствах.
– А она – лучшее, что случилось в жизни Люси и Филиппа. Знаешь, а ведь Стейси теперь – моя внучка. Троюродная. Как Пирс.
– Ты совсем не выглядишь бабушкой, – улыбнулся Фрэнк.
– Я НИКОГДА не буду выглядеть бабушкой, – захихикала я. – К тому же, бабушка – это ерунда. Ты в курсе, что Гве... Вэнди и её брат Стивен приходятся мне пра-пра-пра-пра-правнуками? Троюродными.
– Конкретно про них – нет, не знал, но учитывая, что ты в третьем поколении из десяти – не удивлён. Впрочем, в таких семьях, как у нас, чему-то подобному удивляться не приходится.
– Это точно. Хорошо, что для нас с тобой эти реалии привычны с детства, а вот каково людям? Интересно, Эбби уже в курсе точного возраста Ричарда и количества его потомков? Наверное, сильно была шокирована?
– Не знаю. Но почему-то мне кажется, что это её не испугает. Не забывай, она сама бессмертная. Да и потом – половинок сложно шокировать чем-то друг в друге.
За разговором мы умяли свинину, вкуснее которой я в жизни не ела, по крайней мере – мне так казалось. Чего тут было больше – сознания того, что её приготовил для меня Фрэнк, его кулинарного мастерства или того, что мои вкусовые рецепторы работали теперь в разы лучше, – не знаю, но я взяла с Фрэнка клятвенное обещание время от времени готовить для меня это блюдо, поскольку это была воистину пища богов. Фрэнк явно был доволен комплиментом и пообещал кормить меня свининой, жареной на вертеле, пока она мне не надоест, что мне казалось невозможным.
Ужин завершился поеданием клубники, причём я сидела на коленях и в объятиях Фрэнка и кормила его ягодами, перемежая это действо лёгкими поцелуями. Не в губы, нет, мы всё ещё негласно «придерживали коней», но в щёки, нос и подбородок я его целовала без малейших угрызений совести, получая такие же поцелуи в ответ. В конце концов, имели же мы право просто немного понежничать, правда?
На этот раз я более внимательно следила за временем. Часов у меня не было, мобильники остались в палатке, но у меня было небо и Фрэнк, который показывал мне созвездия, которых, кстати, после моего перерождения на небе стало в разы больше, и объяснял, как по ним определять время, а так же по положению луны и солнца. Я впитывала всё, им рассказанное, как губка, и, используя свои новые знания, вычислила, когда время стало подбираться к полуночи, после чего потянула Фрэнка спать. Ещё раз я такой ошибки, как прошлой ночью, не совершу. Если сама я теперь могу обходиться всего несколькими часами сна, это не значит, что Фрэнк должен бодрствовать вместе со мной. Он постоянно заботится о моём комфорте, учитывает любые мелочи, пора бы и мне стать чуть внимательнее и начать прислушиваться и к его потребностям.
