Текст книги "Танец ангела"

Автор книги: Оке Эдвардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

48

Все собрались дома у Винтера. Компания была тихая. Они просто чувствовали потребность побыть вместе, когда все закончилось.

Некоторые пили, но Винтер не пил. Он провел часы под душем и надеялся, что это помогло смыть пережитое.

– Но вы можете напиваться как угодно, – сказал он гостям. В комнате стояли бутылки.

Бергенхем тоже был там, с забинтованной головой. Винтер обнялся с ним, потом с Мартиной. Все обступили их малышку.

– Как ее зовут? – спросила Анета Джанали.

– Ада, – ответила Мартина.

– Аооода, – поправил Хальдерс, произнеся имя на гетеборгский лад.

– Потрясающе, – сказала Анета.

– Тебе нравится имя? – спросил ее Бергенхем.

– Потрясающее, – ответил за нее Хальдерс.

– Разрешите, – сказал Винтер, входя с коробкой «Куба традиционалес», которую он купил в Лондоне.

– Это ведь я должен угощать, – сказал Бергенхем.

– Конечно. Но пока у тебя не зажила голова, позволь мне предложить эти классические сигары, чтобы не нарушать традицию [5]5
  Тот, у кого родился сын, угощает друзей и коллег сигарами. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Хальдерс налил виски себе и Макдональду.

Винтер разговаривал с Меллестрёмом и Бергенхемом, которые держали по бокалу вина. Они стояли у окна, смотрели, как на улице смеркалось. Подошли Анета и Мартина.

– Был шанс, что мальчик выживет, и мы сразу же решили держать это в тайне, – сказал Макдональд Хальдерсу. – Мы поговорили с родителями и остальными, кто должен был быть в курсе, и выжидали.

– Господи, – сказал Хальдерс, – я чуть в обморок не упал, когда Винтер нам рассказал.

Тут появился сам Винтер с бокалом в руках.

– Все-таки пьешь? – спросил Макдональд.

– Иногда-то надо.

Шли часы. Ада спала в коляске в спальне Винтера. Макдональд сидел с Меллестрёмом, обсуждал ХОЛМС и последние события. Ханне, Анета и Мартина снова стояли у окна с бокалами в руках. Халдерс бродил, углубленный в думы, среди бутылок. Он только что поделился с Макдональдом историей краж его машин.

– И это в таком красивом уютном городке? – удивился Макдональд.

– У нас машины крадут чаще, чем в любом другом городе Европейского Союза, – похвастался Хальдерс.

Винтер сидел на кухне с Рингмаром. Между ними стояли пиво и грог. Голос Рингмара становился нервным.

– Ты хочешь сказать, что он разлил кровь животного в своей квартире? – спрашивал он.

– Он признал свою вину, – отвечал Винтер.

– Ублюдочный викинг.

Рингмар потянулся за бутылкой пива и опрокинул стакан с грогом.

– Черт. – Он сделал движение, словно искал тряпку, чтобы вытереть стол.

– Оставь, – сказал Винтер.

– Какой ублюдок, а, – повторил Рингмар.

Они помолчали. Из комнаты доносилась музыка.

– И ты думаешь, он не успел пустить кассеты на продажу?

– По-моему, нет. Если он вообще собирался это сделать, – сказал Винтер.

– А для чего же они это делали?

– Наверное, это был не главный мотив.

– По-моему, речь идет о сумасшедших деньгах. Это бизнес, и не надо себя обманывать, что деньги тут ни при чем.

– Наверное, для Викингсона это было важно.

Рингмар молчал.

– Если записи попадут на рынок, Макдональд узнает об этом. У него в этом мире есть доверенные лица, у которых есть доверенные лица.

– А у Болгера, значит, другие мотивы, – сказал Рингмар, не глядя на Винтера.

Теперь молчал Винтер.

– Они использовали друг друга, – продолжал Рингмар. – Двое психов, но на разный лад.

– Я звонил матери, – вдруг сказал Винтер.

– Что??

– Я позвонил матери и спросил ее о том, что было двадцать лет назад. Она вдруг стала острой как бритва.

– Острой как бритва?

– Я спросил ее о том, чего не мог видеть или понимать из-за возраста, и она частично дала ответы на мои вопросы.

– О тебе и… Болгере?

– О том, какой он был. Что произошло тогда. И потом.

– А что произошло?

– Он был болен.

– Он действительно тебя ненавидел? – спросил Рингмар, тут же подумав, что трезвым он бы такой вопрос не задал.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

Они помолчали. Рингмар отхлебывал пиво.

– Но он хотел встретиться со мной на моем поле. Это было единственное, что занимало его мысли. Он решил проверить меня в моем деле. Так мне кажется.

Рингмар предпочел не развивать тему.

– Музыка кончилась, – сказал Винтер.

– Что?

– Я пойду поставлю другой диск.

– Что это еще такое? – спросил Хальдерс.

– Чарли Хаден и его «Квартет Вест», – ответил Винтер.

– Хорошо играют.

– Да.

– Хотя и джаз. Это ведь тоже называется джаз?

– Это бессмертные мелодии Америки сороковых и пятидесятых годов.

– А конкретно?

– Да, это джаз.

Ян Меллестрём делился с женской половиной своего отдела переживаниями по поводу последнего романа. Ханне и Анета слушали. Сара Хеландер держала его за руку, выражая сочувствие.

Винтер сидел на полу рядом с Ханне.

– Я просто пошутил, – жаловался Меллестрём. – Она взяла камень и кинула его в море.

– А луна светила?

– Чего?

– Это был вечер при лунном свете? – повторила Анета.

– Я не помню, честно говоря. Так вот, она бросила камень, а я говорю: «А ты знаешь, что этому камешку потребовалось десять тысяч лет, чтобы вылезти сюда, на берег?»

– Ой… – сказала Сара Хеландер.

– Это в самом деле так ужасно? – спросил Меллестрём.

– Ничего страшного, Ян, – сказала Анета.

– Но она как раз отреагировала, как будто я сказал что-то страшное. Она обиделась и разозлилась. И у нас уже никогда не было так, как раньше.

– Шеф, можно, я возьму этот диск послушать? – раздался голос Хальдерса.

Винтер и Ханне Эстергорд вместе спустились на лифте и перешли через дорогу в темный Ваза-парк, где их встретила железная наковальня, которая к рассвету превращается в фонтан. Винтер обернулся и посмотрел на свои окна – там горел свет, и ему показалось, что он увидел на балконе мелькнувший конский хвост Макдональда. А на звездном небе им удалось найти комету.

Апрель приближался к маю, и ночь была уже не такая черная.

Эрик поднял с тропинки камешек и мягко кинул его на газон.

– Ему понадобилось десять тысяч лет, чтобы перебраться от обелиска к скамейке, – сказала Ханне, улыбаясь.

– Пойдем туда, – сказал он.

– Подожди.

– Что такое?

– Как ты себя чувствуешь, Эрик?

– А что, завтра будет новый день и все такое.

– Я имею в виду, что ты чувствуешь.

– Мне лучше, чем можно было бы ожидать, как ни странно.

– О чем ты думал последние дни?

– О жизни, и час назад Фредрик объяснил мне, в чем ее смысл.

– Как вовремя.

– Несомненно.

Мимо проехала машина.

– Какое-то время я думал, что буду чувствовать себя виноватым за все. Косвенно, возможно, вина лежит на мне… Но предотвратить это было нельзя. Все-таки мы остановили Юхана Болгера. Иначе бы он продолжал.

– Да.

– Он хотел продолжать и одновременно хотел, чтобы это все кончилось.

Ханне молчала.

– Я думаю, я начинаю приходить в себя, – сказал Винтер.

Они подошли к обелиску, поставленному в честь Торгни Сегерстедта, и обошли его кругом.

– Шестигранник, – сказал Винтер.

– Кажется, у него четыре грани.

– Нет, у этого шесть.

– Они сливаются.

Ханне с трудом разобрала надпись на постаменте: «Свободные птицы прокладывают путь в пространстве. Не все достигнут своей цели».

Они вернулись к скамейкам. Ханне села. Винтер опустился на землю и положил голову ей на колени. Наверху слышалось хлопанье крыльев.

– Ты хочешь помолиться? – спросила она.

– Я уже произношу мою молитву. В свободном стиле.

На дереве копошились птицы.

– Объясни мне, – попросил он.

– Потом.

– Я хочу, чтобы ты объяснила все.

– Стало уже намного теплее, – сказала она.