Текст книги "Охота в Лагарте. За два часа до темноты"

Автор книги: Норман Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Грэйси находился в радиорубке, когда командир прислал за ним вестового. Проходя через центральный пост, радист подивился, зачем он понадобился командиру, и у него возник страх, что вызов был связан с теми радиограммами по поводу учения.

Он постучал и, услышав в ответ «Войдите!», открыл дверь.

Шэдде сидел за столом. Две внушительные черные папки лежали перед ним. Он обернулся.

– А, Грэйси! Входите и садитесь, – дружелюбно про нанес он.

Грэйси облизал губы, о испугом ожидая, что ждет его дальше.

Командир корабля, держа руки на коленях, наклонился вперед и Грэйси невольно отвел взор от темных, вызывающих неприязнь глаз.

– Когда ваша вахта, Грэйси?

– В восемнадцати ноль-ноль до двадцати ноль-ноль, сэр.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Шэдде. – Так я и рассчитывал. – Сделав жест в сторону черных папок на столе, он продолжал: – Я работаю над текстами наших радиограмм.

– Да, сэр? – сердце у Грэйси заколотилось.

Шэдде прикрыл глаза и начал торопливо говорить, словно у него не было времени.

– Я хочу, чтобы учение началось в половине восьмого. На радиограммах я сделал пометки карандашом – точное время, когда вы должны получить первую радиограмму. Она обозначена буквой А. Вот поглядите. Девятнадцать часов тридцать три минуты. Вскоре после первой радиограммы мы погрузимся. К тому времени лодка уже будет в глубоких водах.

Радист хотел что-то сказать, но Шэдде продолжал, не обращая на него внимания:

– В первой радиограмме нам приказывается к полуночи занять позицию в Скагерраке. Для этого нам придется изменить курс. – Лицо командира осветила слабая улыбка, словно отвечающая каким-то его потаенным мыслям.

– Слушаю, сэр, – неуверенно произнес Грэйси.

Шэдде вдруг снова стал серьезным и, наклонившись к радисту, доверительно сказал:

– Этим же приказом «Массиву» предписывается покинуть Осло в двадцать тридцать и к полуночи выйти на позицию в заливе Бохус, к северу от нас. «Устрашение» покинула Лок-Ю вчера вечером…

Радист кивнул.

– Сейчас она должна находиться где-то в районе Шетландских островов. – Левой рукой Шэдде пригладил шевелюру. – Я точно не знаю ее местоположение, да это и не имеет значения, хотя радиограмма касается и ее.

Та же безличная, отсутствующая улыбка.

– Ей приказывается быть на позиции Алесунда к полуночи. Что вы скажете на это?

Грэйси поежился под почти физически ощутимым толчком пронзительных черных глаз. Словно кто-то протопал в тяжелых ботинках по его могиле.

Не ожидая ответа, командир продолжал:

– Цель этих радиограмм заключается в том, чтобы создать атмосферу реальности, не так ли? Вторая радиограмма, – он обернулся и взял ее со стола, – помечена буквой Б, понятно?

– Да, сэр, – вымолвил Грэйси.

– Конечно, они зашифрованы. Это была трудная и долгая работа, – он кивнул в сторону лежавших на столе папок, – Пришлось воспользоваться секретными документами. Давненько не приходилось мне заниматься этим делом… – Он погрузился в свои мысли. – Ах да! На чем я остановился?

– Радиограмма В, сэр.

– Да, да, радиограмма В. – Шэдде поднял бланк. – Вот она. Вы примете ее за два с половиной часа до полуночи. Мы будем идти под перископом. Время получения тут указано. Я хочу, чтобы вы приняли ее в двадцать один час двадцать девять минут. Понятно?

– Я заканчиваю вахту в двадцать ноль-ноль, сэр, – сказал радист. – Меня сменяет Картрайт.

Шэдде кивнул.

– Рад, что вы напомнили об этом. Я все предусмотрел. После того как получите первую радиограмму, вы скажете Картрайту, что в связи с чрезвычайной обстановкой вы остаетесь на вахте и пошлете за ним, когда захотите, чтобы он вас сменил. Понимаете?

– Да, сэр.

– Хорошо! Теперь радиограмма Б… Как и шифровка А, она адресована «Возмездию», «Массиву» и «Устрашению». Она похвально коротка. – На лице Шэдде снова появилось холодное, отсутствующее выражение. – В ней приказывается привести ракеты в готовность номер один. – Шэдде откинулся в кресле, скрестив руки на груди. Затем он заговорил так быстро, что Грэйси едва поспевал за ходом его мысли: – Это придаст немного больше правдоподобия учению. Интересно поглядеть, как будет реагировать экипаж на то, что им должно казаться подлинной боевой тревогой. Пришло время их встряхнуть.

Шэдде провел рукой по лбу и, опустив голову на грудь, задумался. Затем он встряхнулся, сгреб со стола обе депеши и протянул радисту.

– Спрячьте, Грэйси. Никто не должен видеть их. Я вызвал вас, чтобы обсудить кое-какие вопросы, связанные с ремонтом радиоаппаратуры, ясно?

Грэйси кивнул и сунул радиограммы в карман. Он вспомнил совет Саймингтона: «Вам придется выполнить все, что он захочет, Грэйси. Ответственность целиком лежит на нем. Ведь он командир корабля». И дальше: «Если командир даст вам шифровки для передачи, НЕМЕДЛЕННО известите меня». «Так я и сделаю», – подумал радист.

– Ну вот, пока все, Грэйси, – сказал Шэдде, не спуская глаз с радиста. – Запомните, никому ни слова! Абсолютный секрет!

– Слушаюсь, сэр.

– И последнее, Грэйси. Когда будет получена первая радиограмма и по кораблю начнутся разговоры по этому поводу… – он сделал паузу, в глазах появилось таинственное выражение, – …внимательно приглядывайтесь к людям, может быть, вы заметите, что кто-то странно ведет себя… Понимаете, к чему я клоню?

– Да, сэр.

Грэйси вернулся в радиорубку, поговорил с дежурным радистом, после чего отправился на поиски Саймингтона. Он нашел штурмана в его каюте.

– Итак, учение будет сегодня ночью, – задумчиво произнес Саймингтон. – Веселенькое дело…

– Куда уж веселее, – озабоченно подтвердил радист.

– Первый приказ будет получен в девятнадцать тридцать, а второй около половины десятого?

– Да, сэр.

– И мы должны выйти на позицию в полночь?

– Так сказал командир. – Грэйси поднялся, собираясь уходить. – Один вопрос, сэр…

– Да, Грэйси?

– Что вы будете делать?

Штурман сжал губы и покачал головой.

– Предоставьте это мне и не тревожьтесь.

После ухода радиста Саймингтон отправился в кают-компанию. Было около пяти часов. Он спешил сообщить первому помощнику последние новости, но на мостике находились впередсмотрящие и сигнальщик. Разговаривать при них было нельзя. Пришлось дожидаться, когда Каван сменится.

Шэдде провел беспокойный день. Он не присел ни на минуту, входил и выходил из каюты, расхаживал по центральному посту, поглядывая на приборы, поднимался на мостик. Он был оживлен, бодр, общителен. Никаких следов мрачности и подавленного настроения.

Около половины шестого он вновь поднялся на мостик. Берегов Швеции не было видно, лодка уже давно шла Скагерраком, покачиваясь на волнах. Небо было в темном покрывале облаков, на горизонте вспыхивали молнии.

Взяв бинокль, Шэдде внимательно оглядел все вокруг, затем подошел к штурманскому столу и принялся изучать карту.

– Запросите центральный пост о глубинах, – распорядился он.

– Слушаюсь, сэр.

Первый помощник подошел к переговорному устройству и запросил глубины. Шэдде стоял у стола, отбивая пальцами дробь.

– Почему задержка? – в голосе его звучало нетерпение. – Пусть пошевелятся!

С центрального поста доложили, что готовы дать глубины.

– Говорите, – отозвался Каван и начал повторять вслух: – 122—120—123—126—128—130…

– Достаточно, – коротко произнес Шэдде. Он сравнил данные по карте и вернулся в переднюю часть мостика. – В восемнадцать сорок измените курс.

– Слушаюсь, сэр.

– Кто вас подсменяет?

– Уэдди, сэр.

Наступила длительная пауза, и Каван ждал, что за этим последует.

– Первый! – обратился к нему Шэдде.

– Сэр?

– По прибытии в Портсмут командование лодкой примет капитан третьего ранга Стрэйкер.

– Да, сэр.

– Никаких увольнительных, пока мы не обсудим с ним все дела.

– Да, сэр.

– Увольнения на берег будет разрешать он. Он примет командование через сорок восемь часов после нашего прибытия. После этого корабль перейдет в его ведение. Вы понимаете меня?

– Да, сэр, – сказал Каван, но все это время его не оставляла мысль о том, не позабыл ли Шэдде про учебную тревогу. Во время ссоры в Копенгагене он сказал: – «Через несколько дней я сдаю лодку новому командиру. Могу вас заверить, что я не намерен передать ему разболтанный экипаж. Времени осталось мало, но я желаю как следует встряхнуть людей».

Его мысли прервал Шэдде.

– Облачно впереди. Возможен шторм.

– Похоже на то, сэр.

– Правда, барометр падает медленно, но сомнений почти нет. – Шэдде обернулся. – Мы уже в глубоких водах. В двадцать ноль-ноль начнем погружение. Я рассчитываю на спокойную ночь.

«Если он играет, – подумал Каван, – то, безусловно, делает это весьма убедительно».

Командир провел на мостике еще с четверть часа, беседуя на самые различные темы, но Каван видел, что он был внутренне напряжен и обеспокоен и не мог ни на чем сосредоточиться. Шэдде беспрестанно шагал по мостику и, где бы ни останавливался, пальцы его отбивали нервную дробь. Наконец он отправился вниз, и остаток вахты прошел для первого помощника спокойно. В восемнадцать часов Уэдди поднялся сменить его.

– Как настроение у командира? – спросил он.

– Ужасное! Не перестает разговаривать. По-видимому, взволнован новым назначением.

– И позабыл про ссору?!

– Вы имеете в виду с Галлахером?

– Конечно!

– Кажется, начисто позабыл про нее.

Пошел мелкий, пронизывающий дождик, и первый помощник обрадовался возможности спуститься вниз.

Добравшись до своей каюты, Каван снял фуфайку и начал умываться. Почти немедленно раздался стук в дверь, и вошел Саймингтон.

– Что-нибудь стряслось?

Саймингтон холодно посмотрел на него.

– Командир передал Грэйси тексты шифровок.

Каван перестал вытирать полотенцем лицо и стоял с вытаращенными глазами. Он ждал этого весь день, и все же новость ошеломила его… И Шэдде еще сказал, что рассчитывает на спокойную ночь…

– Боже! – только и смог произнести Каван. – Значит, он это сделал? Расскажите подробно.

Саймингтон изложил ему разговор с Грэйси.

– Очень интересно. Поборник реализма… Изменение нашего курса на несколько часов обойдется английским налогоплательщикам не в один фунт стерлингов.

– Все это странно до чрезвычайности, – покачал головой штурман. – Но ведь и он странный тип, если говорить по совести.

– Где он сейчас?

– В своей каюте. Очень возбужден.

– Знаю.

Из ящика под койкой Каван достал рубашку и принялся ее надевать.

– На мостике он ни полсекунды не простоял спокойно. Но он чертовски хороший лицедей! Никогда бы не мог подумать, что он уже вручил радиограммы радисту!..

– Я спрашивал Шепарда. Он говорит, что дал вторую половину лоскута Финнею, – сказал главмех.

– Где и когда?

– В рулевом отделении за день до отхода из Стокгольма. Разорвал тряпку пополам и одни кусок дал Кайлю, а второй Финнею. Вытирать руки.

Мистер Баддингтон почесал подбородок и задумался.

– Очень интересно, – проговорил он. – Не казался ли Шепард… не растерялся ли он, когда вы спросили его об этом?

– Нисколько.

– Кажется, мы добираемся до главного, – водянистые главки робко отвернулись в сторону. – Не согласитесь ли вы сделать для меня еще одно одолжение?

– Пожалуйста. Что именно?

– Спросите Финнея, что он сделал со своим куском.

– Он заступает на вахту в двадцать часов. Можно подождать до этого времени?

– Конечно, – сказал мистер Баддингтон.

Металлический стук телетайпа на мгновение прекратился, и каретка скользнула влево, затем треск клавишей возобновился. Грэйси взял конец бумажной ленты и, прижав к резаку, отделил от рулона. Перед тем как зарегистрировать радиограмму в вахтенном журнале, он еще раз посмотрел на непривычный адрес и группу цифр, а также классификацию степени секретности и срочности. Во время ужина он явился в кают-компанию. Старшим за столом был первый помощник.

– Срочная шифровка, сэр, – обратился к нему радист.

Килли поднялся с места и взял радиограмму.

– Сейчас расшифрую, сэр.

– Действуйте, – сказал Каван. Он весь напрягся. Искоса он взглянул на Эванса, Саймингтона и О’Ши. Все трое хмуро уставились в тарелки. Его это не удивило.

Килли занялся депешей. Закончив расшифровку, он присвистнул:

– Ни за что не догадаетесь, что нас ждет!

– Неприятности, – ответил Госс. – Чую их за милю.

Глаза у Килли загорелись.

– Оперативный приказ командующего подводными силами НАТО, – прошептал он и направился в каюту командира корабля.

Поднос с чаем и сухариками стоял на столе перед Шэдде.

– В чем дело? – рявкнул он.

Килли протянул ему радиограмму. Командир принялся читать, брови его удивленно полезли кверху. Затем он что-то написал на бланке шифровки и положил в карман.

– Я иду в центральный пост. Передайте штурману, что я жду его.

Когда Саймингтон подошел к штурманскому столу, Шэдде показал ему радиограмму.

– Прочтите, – сказал он натянутым тоном.

«Актер!» – подумал Саймингтон, но заметил, что руки у Шэдде дрожат. Радиограмма была от командующего подводными силами и адресована «Возмездию», «Массиву» и «Устрашению» и подтверждена главнокомандующим объединенными вооруженными силами НАТО на Атлантике и прочими натовскими и адмиралтейскими властями. В ней говорилось:

«„Возмездию“ выйти на позицию 58 30 С : 09 52 В к полуночи тчк „Массиву“ оставить Осло в 20 : 30 и занять позицию в секторе 58 50 С : 10 12 В к полуночи тчк.

„Устрашению“ выйти на позицию 62 40 С : 3 00 В к полуночи тчк идти в подводном положении тчк выполняйте».

– Очень интересно, сэр, – Саймингтон должен был что-нибудь сказать и счел эти слова самыми подходящими.

Шэдде оторвался от карты.

– Дайте мне курс и скорость для достижения этой позиции к полуночи.

Саймингтон взялся за циркуль и линейки, а командир включил эхолот, после чего отправился в радиорубку и приказал Трэйси радировать командующему о погружении.

– Погружаемся в девятнадцать сорок одна. Всплытие в двадцать два ноль-ноль, – продиктовал он, глядя на свои часы.

– Есть, сэр.

Решительным шагом Шэдде вернулся в центральный пост.

– Боевая тревога!

По кораблю зазвучал сигнал ревуна, и экипаж торопливо бросился занимать свои места по расписанию.

– К погружению! Все вниз! – громко командовал Шэдде. – Открыть кингстоны главного балласта!

Впередсмотрящие и сигнальщик спустились из боевой рубки. Их мокрые дождевики поблескивали в мерцании огней центрального поста. Позади них раздался глухой звук задраиваемого рубочного люка, затем приглушенная команда Уэдди:

– Первая задрайка… Вторая задрайка…

Мгновением позже он спустился по трапу. Сигнальщик закрыл нижний люк и затянул болты.

Перед рулевым горизонтального руля подрагивала стрелка глубиномера. 16… 18… 20… 22…

– Погружение на глубину двести футов, – прорычал Шэдде.

Первый помощник стоял позади рулевых горизонтального руля, наблюдая за показаниями приборов.

– Есть двести футов, сэр, – повторил он.

Лодка пошла на погружение с дифферентом на кос.

– Курс, Саймингтон? – отрывисто спросил Шэдде.

Штурман поднял голову от карты.

– Ноль-пять-один, – спокойно доложил он.

Широко ступая, Шэдде приблизился к штурманскому столу и остановился рядом с Саймингтоном.

– А ну пошевеливайтесь! Скорость?

– Восемь узлов, сэр.

– Когда наступает темнота?

– Сейчас проверю, сэр.

Пока Саймингтон сверялся с лоцией, Шэдде стоял над ним, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.

– Заход солнца в двадцать сорок, сэр. Навигационные сумерки заканчиваются в двадцать три пятьдесят восемь.

– Значит, темнота наступает в полночь. Хорошо. – Шэдде стоял хмурый и задумчивый. – Когда мы должны изменить курс, если за два часа до наступления темноты будем находиться в сорока милях от назначенной на полночь позиции?

– В сорока милях за два часа до темноты… – повторил Саймингтон.

– Да.

Штурман принялся за работу, подсчитывая что-то на бумаге. Шэдде наблюдал за ним орлиным взором.

Наконец Саймингтон выпрямился и показал карандашом позицию на карте.

– Вот, сэр, неподалеку от Кристиансунда. Мы будем там в двадцать один ноль-ноль.

Сморщив лоб, Шэдде склонился над картой.

– Курс оттуда до позиции в ноль-ноль часов?

Саймингтон сверился с картой и компасом.

– Ноль-шесть-один, сэр, – доложил он.

– Отлично. Ляжем на этот курс в двадцать один ноль-ноль.

Шэдде нанес время и курс на карту и аккуратно обвел цифры кружками.

– На каком удалении находится ближайший берег от нашей полуночной позиции? – спросил он.

Воткнув ножку циркуля в точку полуночной позиции, Саймингтон коснулся второй ножкой норвежского берега, затем перенес циркуль на шкалу.

– Чуть меньше двадцати четырех миль, сэр.

– Вижу, – отозвался Шэдде. – А за два часа до темноты?

– За два часа до темноты? – удивленно переспросил штурман.

– Да, да, – нахмурился Шэдде. – За два часа до темноты. Вы знаете – сорок миль от полуночной позиции. Как далеко в этот момент будет от нас берег?

Саймингтон вновь провел измерение.

– Вот, сэр, тринадцать и восемь десятых миль от маяка Хомборо.

– Что это за группа маяков? – ткнул Шэдде пальцем в карту.

Саймингтон наклонился, чтобы разобрать мелкий шрифт, которым обозначены маяки.

– Рейескбер, Геслингерн и Хомборо, сэр.

– Гм, хорошая позиция, чтобы определиться с помощью радиолокатора.

– Да, сэр.

– Великолепно. Всплывем там в двадцать два ноль-ноль, – он подошел к первому помощнику и увидел, что глубиномер показывает двести футов.

– Как дифферент, первый?

– В норме, сэр.

– Хорошо! – со сверкающими глазами Шэдде потер руки. – Сейчас мы всплывем для наблюдения. Внимательно следите за всеми кораблями вблизи нас. Мы всплывем под перископную глубину в двадцать ноль-ноль и после этого будем всплывать через каждые полчаса. Для радиосвязи.

– Есть, сэр! – Первый помощник обернулся к рулевому: – Всплывите под перископ, старшина. Передайте.

Рулевой повторил:

– Всплытие под перископ! Всплытие под перископ!

Вскоре центральный пост очистился от людей. Остались только вахтенные.

Шэдде кивнул первому помощнику:

– Пройдемте ко мне в каюту.

Пропустив Кавана вперед, Шэдде прикрыл за собой дверь.

– Дайте указание офицерам, чтобы они внимательно приглядывались, не будет ли кто-нибудь в течение следующих нескольких часов странно вести себя, – он не сводил глаз с первого помощника.

– Слушаюсь, сэр.

Шэдде барабанил пальцами по столу.

– Вскоре я обращусь к экипажу по корабельной трансляции. Тогда уж наш дружок саботажник почувствует себя не в своей тарелке. Наверняка чем-нибудь выдаст себя.

Каван посмотрел о измученное лицо командира, на темные мешки под глазами. «Бедняга, – подумал он, – Вечно в заботах… Почему ты не дашь себе отдыха?»

– Я, конечно, не непогрешим, – продолжал Шэдде, – но в этом отношении у меня есть нюх. Итак, пожалуйста, оповестите офицеров. – Он взглянул на часы. – Я буду разговаривать с экипажем через десять минут.

Он редко прибегал к помощи трансляционной сети. Тем более всем должно стать ясно, что вынудили его к этому чрезвычайные обстоятельства.

Голос Шэдде зазвучал по всему кораблю:

– Говорит командир. Хочу сообщить вам о приказе, полученном от командующего подводными силами. Это оперативный приказ НАТО, согласно которому мы должны к полуночи выйти на позицию в Бохус Бэй у Санднесс-фиорда. Этим же приказом «Массиву» предписывается выйти из Осло в двадцать часов тридцать минут и к полуночи занять позицию приблизительно в двадцати милях севернее нас. Наконец, «Устрашению» приказывается занять к полуночи позицию в Алесунде. – Капитан говорил быстро, и голос его звучал напряженно. – Этот оперативный приказ НАТО заставляет предполагать чрезвычайное положение. – Он сделал паузу. – Однако никакие догадки ни к чему не приведут, поэтому не занимайтесь ими. – Он прокашлялся. – Для того чтобы прибыть к полуночи на предписанную нам позицию, мы в двадцать один ноль-ноль ляжем на курс ноль-шесть-один. Скорость двадцать узлов. С получасовыми интервалами будем всплывать под перископ для радиосвязи. В двадцать два ноль-ноль мы всплывем в виду маяка Хомборо, что на норвежском побережье. Я буду информировать вас о всех последующих действиях. Все.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В кают-компании, в столовых, во всех отсеках, на камбузе и в кладовых – всюду, где находились члены экипажа, выступление командира стало основной темой разговоров.

Вопреки совету Шэдде высказывались различные домыслы по поводу того, что же таилось за полученным приказом. Чаще всего высказывалось соображение, что это еще одно учение, экспромт скучающего от безделья штаба НАТО, желающего оправдать свое существование.

Другая точка зрения, менее популярная, заключалась в том, что в полночь истекает время какого-то ультиматума, что между Востоком и Западом ведется закулисная дипломатическая игра, а приказ кораблям занять определенную позицию к полуночи является простой мерой предосторожности.

На носу были твердо убеждены, что все это делалось по просьбе Соединенных Штатов, чтобы принять на борт космонавта, который должен приводниться в этом районе – своего рода демонстрация космических достижений США у парадного подъезда Советского Союза. Вот почему корабли должны в полночь находиться вблизи друг от друга.

Но под спудом всех этих толков таилось глубокое недовольство тем, что это может задержать возвращение домой, и офицеры в штабах командующего подводными силами и НАТО залились бы краской стыда, если бы услышали, что о них говорят.

Около двадцати одного часа Саймингтон и Каван встретились, чтобы второпях обсудить создавшуюся ситуацию. Им это удалось сделать впервые после выступления командира по трансляции. Каван прикрыл дверь своей каюты.

– Поживее, – сказал он, – Шэдде сегодня начеку.

– Где он?

– У себя в каюте.

– Ладно. Что вы скажете на все это? – Саймингтон был встревожен.

– Давайте быстренько вспомним все, – предложил Каван. – Шэдде передал Грэйси две шифровки. Первая уже получена… Вторая будет получена около двадцати одного тридцати… Итак, учение началось… Что вы думаете о выступлении командира?

– Мне кажется, он был несколько возбужден, – пожал плечами Саймингтон.

– Естественно, – кивнул Каван. – Не забудьте, что он является главным действующим лицом этого представления.

– Каковы же все-таки его мотивы, первый? – Саймингтон скрестил руки на груди.

– Известно одно: он хотел встряхнуть экипаж и знает, что Кайль не саботажник. Очевидно, он рассчитывает, что учение поможет…

– Вздор, – перебил Саймингтон. – Почему саботажник должен выдать себя, если неожиданно окажется в ситуации, созданной Шэдде? Не вижу в этом логики.

Первый помощник присел на край стола.

– Я тоже. Всегда считал это неубедительным, но Шэдде думает иначе… Может быть, он и прав?..

– Возможно… – озабоченно произнес Саймингтон.

– Во всяком случае, мы поступили правильно.

– Мы?! – сухо переспросил Саймингтон. – Занятно!

Первый помощник нахмурился. Саймингтон начинал показывать зубы.

Около двадцати одного часа главмех рассказал мистеру Баддингтону, что, по словам Финнея, тот выбросил свой кусок шелка за борт после того, как они закончили работу в рулевом отделении.

Баддингтон обратил водянистые глазки на Риса Эванса.

– Выбросил за борт? Очень интересно! Не можете ли вы привести его вниз, в рулевое отделение? Я буду ждать вас там. – Маленький человечек проявлял нетерпение, словно терьер, напавший на след лисицы.

Рис Эванс казался озадаченным.

– Как мне объяснить ему, что вы хотите встретиться с ним?

– Никак. Даже не упоминайте меня.

– Ладно, – неуверенно произнес главмех. – Вы лучше меня знаете, что ищете.

Мистер Баддингтон уже ждал их, когда они появились в рулевом отделении, сперва главмех, а следом молодой краснощекий человек с широко расставленными голубыми глазами. При виде специалиста по кондиционированию воздуха из адмиралтейства на его лице выразилось удивление.

Эванс чувствовал себя не в своей тарелке.

– Старшина Финней, – представил он унылым тоном; Финней ему нравился, и он волновался за него.

– Очень приятно, – произнес мистер Баддингтон, строго глядя на молодого человека. – Возможно, вы сумеете помочь мне.

– Уверен, что он охотно это сделает, – сказал главмех, поворачиваясь к старшине.

– Так точно, сэр. Если могу,– смущенно улыбнулся Финней.

Мистер Баддингтон достал испачканную шелковую тряпку.

– Вам приходилось видеть эту тряпку раньше?

– Да, сэр. Это шелк главстаршины Шепарда. – Он взглянул на главмеха. – Вроде того куска, о котором вы меня спрашивали, сэр.

Эванс уныло кивнул.

– Шепард разорвал ее пополам, сэр, – объяснил старшина. – Одну половину дал мне, а другую Кайлю, вытирать руки. Я выбросил свою тряпку за борт еще в Стокгольма, сэр. – Он казался обрадованным, что сумел дать такое толковое объяснение.

 К течение некоторого времени никто не произнес ни слова, Закончив протирать стекла очков носовым платком, мистер Баддингтон вздел их на нос, очень медленно и тщательно укрепил к затем покачал головой.

– Вы врете, Финней, и это очень печально.

Старшина криво улыбнулся и убежденно сказал:

– Нет, сэр, не вру. Это истинная правда.

– Хотел бы, чтобы это было так, – печально произнес мистер Баддингтон. – Это значительно облегчило бы мою задачу. Послушайте, Финней, – в тоне его голоса послышались нотки, по которым можно было понять, что больше он не потерпит никакой лжи, – так как вы не желаете говорить правду, я расскажу ее вам. Если кое-какие детали не точны, прошу поправить меня, но в целом вы увидите, что мой рассказ соответствует действительности.

Водянистые глазки перебежали с Финнея на Эванса и обратно.

– В тот день, перед тем как лодка вышла из Стокгольма, вы и Кайль вместе с главстаршиной Шепардом работали в рулевом отделении. Верно?

– Да, сэр.

– Именно в тот день произошло столкновение с датским судном из-за того, что заклинило рулевое управление, верно?

– Да, сэр.

– Сразу же после столкновения главный механик послал Шепарда, вас и Стокса выяснить, из-за чего произошли неполадки с рулем.

– Совершенно верно, сэр.

– Когда вы пришли в рулевое отделение, то увидели, что рулевой механизм заклинило из-за того, что вся гидравлическая жидкость вытекла, верно? – мистер Баддингтон, прищурившись, взглянул на Финнея.

– Да, сэр.

– Все трое вы сразу поняли, что случилось, потому что увидели на палубе гидравлическую жидкость и выскочившую пробку. Верно?

– Да, сэр, верно, – подтвердил Финней.

– Но вы, Финни, увидели и еще кое-что, чего не заметили остальные. Вы увидели на палубе контргайку, которую вы должны были закрепить днем раньше. – Голос мистера Баддингтона стал мягким и вкрадчивым. – И тогда вас обуял страх, Финней, и я могу понять почему. Вы с ужасом вспомнили, что забыли закрутить эту контргайку, в результате чего и не сработало рулевое управление. – Мистер Баддингтон высморкался. – Вы мгновенно все поняли, Финней, и затем совершили глупость. Вы подобрали контргайку, завернули ее в серый шелк, который вытирали руки, и, перед тем как уйти, сунули сверток вой туда.

Он пальцем указал за трубы.

Краска сошла с лица Финнея, но он по-прежнему упрямо мотал головой.

– Может быть, все это и так, но я тут ни при чем, Я выбросил тряпку за борт. Может быть, это тряпка Кайля, сэр?

– Нет, Финней, – покачал головой мистер Баддингтон. – Его кусок тоже у меня. Взгляните, – он вытащил второй лоскут. – Если бы вы выбросили свой кусок, у нас оставалась бы только одна половина тряпки Шепарда, а не две. Не так ли, Финней? – горестно заключил мистер Баддингтон. – Вот почему я сказал, что вы врете.

Губы у Финнея задергались, и он зарыдал. К удивлению Риса Эванса, мистер Баддингтон принялся гладить парня по плечу и успокаивать его.

– Что вы, что вы, Финней! Вы сделали глупость, но ведь это еще не конец света. Вас обуял страх, ведь ваша оплошность привела к серьезным последствиям. Вы захотели защитить себя, но сделали это неправильно. Всегда лучше говорить правду. Успокойтесь, дружок! Все образуется. Вас не ждет ничего плохого.

Финней молча затряс головой.

– Возвращайтесь на вахту, Финней, – приказал главмех. – Утром мы во всем разберемся.

– Одно меня удивляет, мистер Баддингтон, – сказал Рис Эванс, когда старшина ушел, – почему вы решили, что Финней оплошал, а не сделал это преднамеренно?

– Потому что у него безупречное личное дело и потому еще, что саботажники действуют не так. Во-первых, он работал под руководством Шепарда, и тот должен был проверить, хорошо ли закручена гайка. Откуда Финней мог знать, что Шепард этого не сделает? Во-вторых, заклинение руля не представляло бы никакой опасности, не окажись в тот самый момент пароход по носу. В-третьих, спрятав гайку, Финней хотел скрыть свою вину и создать впечатление, что это был саботаж.

Отстучав вторую радиограмму, Грэйси заправил ленту в автоматический передатчик. Затем он повернул переключатель с «антенны» на «телетайп». Часы показывали 21.28. До слуха Грэйси доносились команды Шэдде, которые тот отдавал в центральном посту. После завершающего «Поднять перископ!» Грэйси вновь посмотрел на часы и в 21.29 включил передатчик, и принялся наблюдать, как из телетайпа выходит бумажная лента с текстом.

Приказ, как выразился командир, был похвально краток. После шифрованного адреса шло только шесть цифровых групп и затем открытым текстом: «Подтвердите получение», а также время отправления.

Внеся в журнал полученную депешу, радист отнес ее в кают-компанию и вручил Килли:

– Шифровка, сэр. Тот же адрес и отправитель.

Килли вскочил с места и почти вырвал бланк из рук радиста.

Расшифровав текст, Килли пробормотал:

– Черт возьми, дело становится серьезным.

Саймингтон вопросительно посмотрел на него.

– В самом деле? – холодно произнес он и вздрогнул.

Килли даже покраснел от возбуждения, переписывая радиограмму.

– Привести ракеты в готовность номер один, – хрипло прошептал и поспешил в командирскую каюту.

– Радиограмма, сэр. Срочная, оперативная, – он пытался произнести это будничным тоном, но безуспешно. Голос у него дрожал.

Шэдде молча взял радиограмму. В ней говорилось:

«Привести ракеты в готовность номер один тчк слушайте нас по этому каналу каждые полчаса тчк исполняйте тчк подтвердите получение».

Килли обратил внимание, как затряслись руки Шэдде, когда он, прочитав текст, положил радиограмму на стол.

– Передайте первому помощнику и командиру ракетной боевой части, чтобы немедленно явились ко мне.

– Есть, сэр.

Когда оба офицера пришли, Шэдде поднялся с места.

– Прочтите, – сказал он, протягивая им радиограмму.

Уэдди взглянул на шифровку, и брови у него удивленно полезли наверх.

– По-видимому, что-то серьезное, сэр?

Шэдде отстукивал пальцами по столу – раз-два, раз-два, Он энергично закивал.

– Похоже, что так. Но раздумывать нечего, нужно приниматься за дело. – Он воззрился на Уэдди. – Готовность номер один значит, что четыре ракеты должны быть готовы к запуску за три минуты, не так ли?

– Да, сэр.

– Что для этого нужно?

Командир боевой части был бледен.

– Нужно подготовить первую и вторую по правому борту и пятнадцатую и шестнадцатую по левому. Привести в готовность систему наведения с помощью инерциальной системы, подключить к управлению огня и установить основные данные корабельной инерциальной навигационной системы по компьютеру.