Текст книги "Достичь смерти"

Автор книги: Никоноров Александр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

  Будучи узником маскировки, Андигон так и не свыкся с каждодневными ритуалами. Сделать их частью своей жизни – одно. Осознанно тратить на них время, не жалея о нем – другое. Дел хватало и без этого маскарада. Оттого настроение императора менялось так же резко, как погода в южном Арисмале. Надобность и

служение

собственному образу выводили его из себя, и иногда за это платили человеческими жизнями.

  Но сейчас у него на душе царил штиль. Большая ванна в уединенной опочивальне успокаивала, горячая вода расслабляла, а вполне себе милая служаночка не раздражала и не давала поводов разозлиться. Просто прекрасно.

  "Как же ее зовут? – вспоминал Андигон. – Алика? Илька? Или так звали прошлую?"

  – Подбавь кувшин холодной. Только аккуратно!

  "Никогда не запоминает. Никого и никогда, – обиделась Элика, исполняя поручение. – Второй день, а все никак не обращается. Не то что Кантарт... Ну да, чего ж я захотела-то? Он и Сайку, вроде, так и не назвал по имени. Странная память у императора. Может перечислить каждый городок, каждую деревушку на собственных землях, сколько сражений выиграл, когда и при каких условиях, а ни родословной не знает, ни имен ничьих не запоминает".

  Правитель не считал нужным забивать голову лишним мусором в духе всех его бесконечных родственников или имени какой-то там девки. Еще не хватало! Его голова должна быть заполнена чем-то поважнее. А эти дурацкие имена ему никак не помогут все равно. Каждое лишнее имя, всякая

неуместная

новость, ненужное событие могли стоить нескольких исторических фактов, военных тезисов или выдержек из древних приданий. А если он забудет какого-нибудь побежденного? А если бы он забыл о легенде про

ша-эну

и летопись Ордена, сохранившуюся спустя три тысячи лет?! Нет уж.

  Хлопнула дверь.

  – Что?! – взревел Андигон и резко поднялся. Встревоженная Элика чудом успела отдернуть руки.

  В проеме стоял Элинтон – дядя Андигона и по совместительству его главный советник, однако что король Симдолара, что Удорор, король сурового северного Альфингейла, правители Аратамата – Государства Государств, – королева Лакиная, король Таладаса и вообще все, попавшие в список Реестра, упорно называли Элинтона не иначе как десницей Андигона. Дядя вырастил правителя, заменив ему отца и наставника. Советник считал, что ему позволялось больше, ибо помимо тесных служебных отношений с правителем его связывали в том числе и семейные узы. И сейчас он колебался не дольше пары секунд, прежде чем войти в душную, пропахшую полынью опочивальню мало того что без стука – без предварительного уведомления!

  – Мой император, – почтенно склонил голову Элинтон.

  Отличительной чертой приветствия дяди, как всякий раз отмечал Андигон, было умение поклониться и опустить голову крайне низко, но при этом не отрывать взгляд от глаз императора. Вряд ли кто-то еще отважился бы повторить подобное приветствие.

  – Назови имена тех двух смертников, пустивших тебя в мою опочивальню, дядя.

  Внутри Андигон оставался спокойным и даже немного встревожился внезапным визитом, но продолжал старательно изображать гнев. И гнев его был встречен каменным лицом рослого мужчины. Небольшая щетина, прямой нос, зачесанные назад седеющие волосы и безупречная осанка, которую подчеркивало черное облегающее платье с вышитым серебряными нитями на груди и спине знаком сложенных в рупор ладоней.

  – Если я и назову имя, то только свое, – твердо сказал советник. – Я солгал им и велел пропустить меня по твоему поручению. Дело, не требующее отлагательств.

  – Нет, Элинтон, дело, не требующее отлагательств, – вот это! – он показал пальцем на лысину. – А все остальное – не более чем мелочь, решаемая одной-двумя командами. А теперь пошел вон.

  – Но...

  – Вон!

  Брошенный флакон с благовониями врезался в успевшую закрыться дверь. Элика отметила, что теперь в опочивальне будет вонять еще сильнее, на этот раз тошнотворно-сладким, но деваться все равно некуда.

  Император вздохнул и попытался расслабиться снова. Хорошо, что все закончилось быстро. Он умел ругать, умел ругаться, мог переспорить любого – с его-то положением! – однако сцена с дядей не принесла ему никакого удовольствия. Разве что служка пустит еще один слух о его внезапной вспыльчивости, хоть этим никого не удивить. Но старательно поддерживаемый маскарад распространился на единственного родственника императора, самого близкого ему человека. Не сказать, что Андигон так прям раскаивался – временами он зарывался, а то и переигрывал. В такие моменты он не понимал, что же движет им – волна беспомощной злобы, скопившаяся в каждодневных опостылевших ритуалах, простое развлечение или верная служба собственному положению. И самое неприятное, что император все реже мог ответить на вопрос, играет ли он роль или на самом деле становится властным правителем, жестким и непреклонным, в чьем арсенале имелись донельзя странные привычки.

  Андигон так и не смог расслабиться.

2

  Молодой правитель пребывал в бешенстве. Необходимость после короткого разговора с Элинтоном лежать целый час с полынной мазью на голове выбила его из равновесия. Тяжкие мысли довлели над ним, и Андигону не было ни спокойствия, ни умиротворения. Каких трудов стоило ему перебороть желание позвать дядю! Нетерпение жгло, разум успел вынести не один десяток предположений – один хуже другого, – но император упорно соблюдал все этапы, дабы планомерно закончить процедуры. Смыть мазь, вытереться, накинуть халат, вальяжно – вальяжно! – прошествовать к себе, без спешки переодеться, размеренно отужинать и только потом принять Элинтона в личных покоях. И все это время терзаться догадками! Где тут быть спокойным?!

  – Запомни, дядя, ты так же служишь мне, как и все остальные, и ничем от них не отличаешься!

  – Мой император путает службу с прислуживанием. При всем моем уважении, я не заслужил подобного отношения. Ситуация и вправду чрезвычайно важная.

  Мужчина говорил спокойно и без тени обиды. Он смотрел в глаза и не отводил взор до конца фразы. Советник не дрогнул под тяжким взглядом императора – наоборот, приосанился, оправил воротник-стойку и приподнял голову.

  "Я знаю, дядя, знаю. – Андигон подошел к небольшому шкафу и открыл дверцу. – Но тебе приходится отдуваться за мое положение. Всем приходится отдуваться. Хочешь жить красиво? Терпи. Хочешь быть советником самого могущественного правителя самых обширных земель? Терпи".

  Император облачился в любимый костюм – черную кожаную жилетку, облегающие коричневые штаны и цепь, идущую от право плеча к левому бедру. На цепи в районе груди красовался металлический диск с изображением герба Андиливии – вписанного в круг квадрата.

  – Вина? – предложил император, протягивая руку к глиняной ампуле.

  – Благодарю, но нет.

  "Ненавижу. Ненавижу! – свирепствовал молодой правитель, неторопливо надевая чехол из мягкой кожи на горлышко ампулы. Повернул кисть; горлышко ампулы с тихим хрустом сломалось. – Это вино, это неторопливое наливание... Эта невозмутимая рожа. Эта деловая персона, якобы смакующая изысканный вкус. Спасибо Небу, теперь можно и приступать к основной части церемонии".

  – Внимательно, – бросил Андигон излюбленную фразу, устраиваясь на кресле. – Да сиди ты.

  Элинтон кивнул головой, но на ногах остался. Два шага вперед, поворот, прямая спина, руки за спиной, ровный голос.

  – Мой император. Посланный три недели назад караван, который должен был пройти Палиндор по касательной, вернулся. Полным. Если быть точнее, он вернулся из столицы несолоно хлебавши. Палиндор находится на грани паники. В Фарадасе царит самая настоящая разруха и резня. Междоусобицы поглотили всех оставшихся жителей, в том числе и женщин. Женщины взъярились и убили Фельмиса. Те крохи мужчин, сумевших уцелеть и сплотиться в подобии совета, отказали в сделке и запретили въезд на территорию Палиндора, обосновав это заботой о нас же.

  – Что у них случилось? И почему они не отправили гонца?

  Тон императора был спокойным. По мере утоления любопытства из него выходило все раздражение. Или это действие вина? Политическая ситуация не пугала: его войска многочисленны, а земли плодородны и богаты на урожай. Продержаться в полной изоляции для Андиливии не составит труда. Все остальное – дело решаемое.

  – Позволь ответить сразу на второй вопрос, мой император. Салитан по торговым отношениям еще утром донес весть, что в день прибытия каравана через западные ворота Фарадаса въехал гончий палиндорец. Вместе с поклажей к седлу был приторочен мешок. А в мешке...

  – Чья? – хмыкнул Андигон.

  – Гонца. Которого послали в Андиливию сообщить о временном прекращении обоюдной торговли. Подлец дезертировал и попросту сбежал! – пренебрежение честью не оставила советника равнодушным. Андигон смотрел на играющие желваки дяди и готов был поклясться, что зубы его стиснуты так крепко, что, возможно, он даже улавливает тихий-тихий скрежет. Император кивнул, и Элинтон продолжил: – Теперь что касается ситуации: все неоднозначно и противоречиво. Все хором говорят о неком Переписчике, сбежавшем из Ордена.

  "Старая лысая тварь! Ненавижу!" – Андигон поспешил к ампулам с вином, чтобы отвлечься.

  – Но лично мне в это верится слабо, – говорил советник. – Я считаю, действует либо группа Переписчиков, либо вообще не они, а история об одиночке, убийце целой армии суровых мужей, придумана с единственной целью: скрыть реальную причину произошедшего. По словам палиндорцев, за неделю до битвы к ним явился другой Переписчик, пожилой, весь в татуировках, и предупредил о надвигающейся... Хм... Беде. Подкупив их молвой о том, что погибший от руки убийцы Переписчик передаст ему свою силу, король собрал войска.

  "Я убью его! Так и знал, что не следует доверять! Тише, император, спокойно. Помни, что ты не наедине с собой у Изумрудного Озера. Каждый твой вдох – твое оружие и, вместе с тем, главный враг. Не выдавай себя".

  – Так просто? – недоверчиво спросил император.

  Элинтон позволил себе едва заметную улыбку.

  – Оказалось, что далеко не просто. Я так понял, что прибывший Переписчик наплел им об одиночке, который хочет обойти Палиндор с тыла и захватить земли.

  – Ничего глупее не слышал! Только не говори мне, что они поверили!

  – Смотря как взглянуть на ситуацию. Они... Не стали ждать, когда тот приступит к реализации экспансии, мой император. Ему устроили засаду в Тисках Погибели, но проиграли.

  – Любопытно. А что особенного в том Переписчике? Он трахнул мамочку вождя палиндорцев?

  "Как мерзко, – в глубине души скривился Андигон, – но надо".

  Вежливо дернув губой, изображая улыбку, Элинтон нахмурился.

  – В этом и заключается мое недоверие россказни.

  Но так ли это? Или мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами не хотел сознаваться в возможности такого исхода? Ведь последствия могли быть непростыми.

  – Твердят об одном: освобождена древняя сила, запечатанная Переписчиками три тысячи лет назад, и она каким-то образом вселилась в этого парня. Не знаю, куда и зачем он направляется, но почему-то вызывает интерес у многих. Там же, в Фарадасе, караванщик разузнал, что за ним ведется настоящая охота. Силы Переписчика растут, но его враги торопятся и допускают одну промашку за другой. Не думаю, что дело в подготовке воинов... Тут замешано что-то иное. Опять же, по словам уцелевших палиндорцев, Переписчик – настоящий сумасшедший, непобедимый в бою. А что они твердили про магию... То ли верить, то ли смеяться.

  Андигон промолчал. Он встал, обошел покои по периметру, мелкими глотками допил вино. Пустая ампула опустилась на стол без единого звука. Элинтон и бровью не повел – он хорошо знал эту привычку племянника. Сейчас последуют яростные крики. Он укрепился в мысли, когда император подошел к нему вплотную.

  "Удивительно, но факт: люди, стоящие выше по званию, даже при низком росте способны смотреть на тебя так, что ты чувствуешь себя карликом, – отметил про себя Элинтон. – Я переносил это и готов переносить дальше, если бы только так сильно не воняло полынью".

  В действительности же гнев Андигона был, скорее, напускным. В глубине души он знал, что Тарлион не будет вытворять глупостей, посему, чтобы не распыляться, император убедил себя, что все хорошо. И теперь он куда больше чувствовал удовлетворение, однако утоленное любопытство сменилось новым, не терпящим отлагательств. Но сперва...

  – Скажи, дядя, мой советник и просто хороший человек, верно служащий своему императору, – голос шел по нарастающей и вскоре превратился в ор, – почему я узнаю о таких новостях последним?!

  Голос сорвался, и "последним" прозвучало так, словно его произнес пятнадцатилетний юнец с еще не сломавшимся голосом.

  Пауза. Движение кадыка вниз-вверх, дернувшаяся щека дяди, кончик языка, облизнувший губы мимолетным движением. Да, вопрос императора заставил советника понервничать, однако железная стойкость возобладала, и Элинтон твердо заявил:

  – Было бы неправильным доносить до правителя нелепицы, толком не проверив их.

  Теперь Андигон злился по-настоящему, ибо вопрос заключался в благоразумии служащих ему людей. Множественные процедуры он еще готов терпеть, но это – ни за что.

  – Нужно было дожидаться, когда на нас нападут и перебьют, и только потом бежать ко мне и заверять в страшной напасти?!

  Советник с честью выдержал напор.

  – Нет, – он едва заметно качнул головой, – но гневить императора выдаваемыми за доклад слухами чревато куда более жестокими наказаниями.

  – Может, мне с тобой именно так и поступить?!

  "Да. Здесь ты прав, дядя. А я в очередной раз произношу пустую фразу, невесомую и безликую. Казнить тебя нельзя, но, клянусь Небом, ты даже не представляешь, насколько дурны твои известия. Если бы ты хоть изредка читал исторические трактаты, а не рукописи полководцев, если бы уделял время

всему

прошлому, а не одному военному делу, тогда, быть может, ты бы и не стал дожидаться подтверждения слухов".

  – Ладно, – успокоившись, сказал император, делая глоток из очередной распечатанной ампулы, – похвально, что не запаниковал и не побежал ко мне опрометью. Но в следующий раз можешь не стесняться идти ко мне с любой чепухой.

  Элинтон недоверчиво вскинул бровь.

  – Простите?

  – Сейчас наступают такие времена, дядя, когда самая на первый взгляд нелепейшая чушь может оказаться правдивее любой правды.

  – Я понял, мой император.

  Андигон допил вино.

  – Нам надо действовать.

  – Присоединимся к гонке за головой Переписчика?

  Император улыбнулся, вспомнив Тарлиона.

  – Нет. Оставим гонку нашим друзьям. Это лошади пускай бегут по дорогам. Птица всегда летит напрямик.

  "Отлично сказано. Ну, давай, скажи, не разочаруй меня!" – мысленно попросил Андигон..

  – Отлично сказано, – одобрительно кивнул Элинтон.

  – Для Андиливии такое в порядке вещей, – буднично произнес император. – Возьми это за основу, выполняя мои приказы! Собственно, приказываю: отправь несколько человек в Арисмаль, к Барлю, представителю Ордена Переписчиков. Всех на Фелианти не пустят, но против одного возражать не будут. Прошение я нацарапаю. Пускай разузнают про ситуацию с этим одиночкой, выяснят настроение в Ордене, какие меры там собираются предпринять, что уже предприняли... В общем, мне нужен полный набор информации. Отправил бы тебя, но...

  – Мой император! – Элинтон показался оскорбленным. Он не только перебил правителя, но еще и расцепил руки, которые все время держал за спиной. – У меня есть надежные люди. Я в них уверен и готов поручить задание любой сложности!

  Андигон протер лысину платком, не переставая довольно улыбаться.

  – Правильно, очень правильно. Потому что для дяди у меня найдется кое-что повкуснее. Но сперва... Собираешь отряд; небольшой, человека в три-четыре. Пускай последят за Переписчиком, узнают, куда направляется, откуда идет, где побывал. Как они это будут делать – у него спросят лично или найдут свидетелей, – меня не заботит! Опять же, все для информации, то есть никаких открытых столкновений. А лучше всего голая слежка. Через две, нет, через полторы недели жду с докладом. Прознатчиков назначить других. И чтобы они действительно выполняли свою работу, а не прожирали жалованье! Старых собрать со всего материка и привезти сюда. Повесим при всех. Предупреждаю, советник: если хоть еще один слух доползет до меня медленнее, чем до кого бы то ни было, если я еще раз окажусь последним, кто узнает громкую новость, отвечать будешь лично передо мной собственной башкой!

  Советник коротко кивнул, не изменившись в лице – повода не было, ибо его люди, да взять того же Кантарта, не подведут. Собравшись распрощаться, Элинтон набрал воздух, но повернувшийся к нему спиной племянник оторвался от новой ампулы и резко повернулся. Диск с гербом сильно раскачивался, вино стекало по подбородку, словно у императора кровили губы. Сейчас взгляд его принадлежал скорее маленькому ребенку, нежели суровому правителю.

  – Я приказал повесить? Пожалуй, я погорячился. Содрать кожу и бросить в корыто с солью! А теперь зайдем в мой кабинет. Следующий приказ не должен слышать даже этот воздух. Пойдем.

3

  Жители Андиливии так и не смогли свыкнуться, что крепость императора не имеет имени. До правления Андигона она звалась Эстилот, что в переводе с древнелауторнского означало "неприступный дом". Двадцать семь королей бережно хранили имя и, принимая регалии, давали клятву верности предкам. Но появился двадцать восьмой, и все стало по-иному. От Эстилота не осталось даже названия, а внешний вид, взгляни прошлые короли, поверг бы в ужас каждого из них. Теперь это было мощным неприступным сооружением, но совсем не тем местом, где правители Лауторны проводили аудиенции. Император не просто вышел из Реестра, он еще и сменил имя королевства, прозвав империю в свою честь. Он посчитал такое название величественным и вселяющим врагам страх. И нынешнему сооружению тоже было бы под стать что-то громкозвучное, чтобы от одного слова бросало в пот, но молодой император, любящий преподносить все – даже себя – в необычном свете, так и не дал крепости такое же мощное имя.

– Сознайтесь, коллега, вы просто не смогли придумать должного названия? – не скрывая иронии спросил Именующий.

  Созидающий попытался остаться серьезным, но его непробиваемую маску нарушила улыбка, будто трещина, возникшая на стене после удара пушечного ядра. Предательская улыбка свела на нет его потуги остаться бесстрастным.

  – Ну не смог, да. Что с того? Скажете, прочие имена были плохими?

  – Вовсе нет, но я мог бы предложить что-нибудь дельное...

  – Давайте, уважаемый коллега, сочтемся на том, что мне просто было лень, – отмахнулся Созидающий. – Между прочим, от этого имидж императора только выигрывает.

  – Согласен. И не стану вас порицать, коллега. Тем более, для имеющего иную специализацию вы подаете неплохие надежды. Как бы в будущем не открестились от нашего сотрудничества?..

  Мрачная постройка. Андиливийцы боялись крепости императора. От нее то и дело разносился запах разложения. В периоды плохого настроения Андигона запах становился сильнее. Жуткое здание, одинокое, враждебное, словно стоящий на поле боя воин-одиночка, у ног которого собралась гора трупов. Со смерти последнего короля крепость преобразилась до неузнаваемости, и старожилы никак не могли свыкнуться с новым обликом Эстилота. Первое, что сделал молодой император, это созвал архитекторов и лучших мастеровых, дабы укрепить место своего пребывания. Проведя переговоры, он понял, что ни за какие деньги даже самые умелые зодчие не смогут воплотить задуманное. Тогда Андигон лично отправился в Арисмаль просить встречи с Орденом Переписчиков. Оттуда и началось знакомство с Тарлионом и последующим тесным сотрудничеством с Орденом.

  Так, здание-кольцо, построенное вокруг Изумрудного Озера, плоской вершины гигантского холма – или очень старой горы, – сочли недостаточно надежным. Поддерживали крепость металлические конструкции-сваи, которые забили глубоко в землю. Андигон распорядился снабдить здание дополнительными подпорками, и сегодня металлические штыри вспарывали еще и середину холма, вгрызаясь едва не до середины.

  "Напоминает изрешеченное стрелами яблоко", – всякий раз говорил Элинтон, глядя на крепость со стороны.

  Никто не поддержал столь смелый шаг императора, ибо не бывало такого, чтобы враг вторгся в самое сердце Андиливии. Особо консервативные посчитали примененные меры оскорблением, неверием в силы народа, но юноша стоял на своем, попрекая историей рода и плюя на традиции.

  Тогда же расширили люки, вмонтированные в пол по всему периметру крепости. Появилась возможность не только вылить котел-другой с кипящим маслом, но и сбросить валун, да побольше. Для этого снаружи к нижнему этажу здания крепились регулируемые желоба. Это поначалу доверчивые люди посчитали, что отверстия люков увеличили с военным умыслом, но истинную причину андиливийцы поняли позже, когда провинившихся регулярно – несколько раз в неделю – с дикими криками сбрасывали сверху. Через люки.

  Самым спорным же изменением признали установку досмотровой клети аккурат в самом центре Изумрудного Озера. Издревле особо важных гостей короли Лауторны принимали в Эстилоте, лично встречая каждого. Сперва им требовалось пробраться через укрытую от посторонних глаз лазейку, попетлять в паутине коридоров и взобраться по винтовой лестнице, идущей сквозь холм. Гость попадал на зеленую опушку, поросшую декоративными деревьями, вьющимися кустарниками и пестрыми цветами. Среди зелени прятались лучники, но приглашенный не замечал их и никогда не чувствовал себя оскорбленным столь открыто проявленным недоверием. Он спокойно дожидался короля, после чего они проходили по одной из устланных самоцветами дорожек вовнутрь Эстилота. Так было в прежние времена. Ныне же, покинув лестницу, гость попадал в клетку, точно зверь, угодивший в ловушку. Его тут же осматривали неустанно дежурившие стражники и только потом, убедившись в безопасности, отворяли дверь и пропускали гостя к Изумрудному Озеру.

  Преподающий в Ордене мировую историю Файета, один из отправленных на перестройку Эстилота Переписчиков, на своих уроках всегда говорил так:

  "Издалека и не скажешь, что с виду тонкий, практически хрупкий корпус здания имеет несколько этажей. Но вблизи крепость удивляет размерами. Пришедший сможет разглядеть пять этажей с высокими потолками и узкими зарешеченными бойницами. Предназначение крепости не позволяет похвастаться красивыми витражами и вычурными окнами из цветного стекла. На пятом этаже, с внутренней стороны здания-пояса, можно найти стеклянный зал, который выходит прямо к Изумрудному Озеру. В солнечную погоду здесь обустраивается император Андиливии. Радикал, переменивший все. Даже имя королевства".

4

  Об этом подземном ходе знали, пожалуй, только короли Лауторны. С незапамятных времен тайна этого хода передавалась от отца к сыну. Унаследовал ее и Андигон. Он спровадил супругу в опочивальню, а сам отодвинул тяжелый сундук и нажал ногой на одну из плит. Поднялась крышка. Император дернул за высунувшуюся скобу и отворил. Дохнуло сыростью и прохладой. Вниз вели ступени. Андигон взял свечу и торопливо спустился в подпол. Времени оставалось совсем немного. Через каких-то несколько минут тот, кто его ожидал, просто-напросто уйдет.

  В подземелье он нашел факел и поспешил зажечь его. Широкими шагами император добрался до одной из потайных комнат. Он вдавил каменную плиту, и, провернувшись на девяносто градусов вдоль своей оси, дверь образовала проход. Андигон протиснулся внутрь и закрыл дверь.

  Помещение было маленьким и очень душным. Спертый воздух проникал в легкие с неохотой, надышаться им было невозможно. Вдоль стены стояли запечатанные глиняные горшки и небольшой молоточек. Император взял его и один из горшков и разбил крышку. В нос ударил острый запах шалфея. Андигон отнес горшок к прибитой к стене полке. На ней лежало несколько гладких, похожих на гальку, камней с вырезанными письменами. Вылив на них жидкость из горшка, император сделал несколько шагов назад и сел на скамейку.

  Ждал недолго. Всего через полминуты от камней повалили жиденькие столбы не то пара, не то дыма. Сизые клубы дрогнули, начали сплетаться, будто в танце, и, наконец, оформились в подобие головы лысого человека. То было лицо старого, облаченного в белые одеяния старика, сидящего в кресле. Виднелась даже ладонь, массировавшая висок.

  – Ты почти опоздал, Андигон.

  – Знаю, – нервно ответил император. – Дела.

  Голова усмехнулась.

  – О, как я тебя понимаю. Только говори потише, прошу тебя. Не переношу крик. Что у тебя?

  – Мне нужна помощь. Мы же соблюдаем формальность, я правильно осознаю?

  – Конечно.

  – Я отправил вам в Орден людей и...

  Лицо сосредоточилось.

  – Ждать, пока они доберутся своим ходом, мы не можем. Инициация Сарпия идет полным ходом. Пусть едут в условное место. Переброшу их поближе к Арисмалю. Извини, ближе не смогу – слишком много подозрений будет. Понимаю, мы все решили и так, но если начнем действовать, Орден, боюсь, не поймет.

  – Да. Хотя это представление и занимает время, но так безопаснее.

  Старик нахмурил брови и посмотрел в глаза императору. Не самое приятное зрелище, хотя сам император видел и пострашнее. Особенно сейчас, когда он готов был разорвать Переписчика на части, его гнев для правителя был ничем.

  – А теперь скажи мне, Тарлион, во имя всех ушедших богов, ответь мне на вопрос, почему ты действуешь без предупреждения? Почему я, я, ключевое лицо нашего плана, узнаю о твоих решениях в последних рядах, будто сижу на отшибе мира и не имею связи с Орденом? Почему твои люди благополучно уведомляют королевства о легкой наживе, а сам я ни сном ни духом?!

  Он таки сорвался на крик. Дымчатый силуэт дрогнул. Тарлион постарался, чтобы император не увидел его усмешки. Усмешки того, кто позаботился, чтобы соглядатаи правителя

не смогли

донести до своего повелителя такие важные новости.

  – Расскажи мне о Переписчике! – резко сказал Андигон. – Где он и что с ним в действительности? Мне нужна информация от первоисточника, Жрец. Выкладывай!

  Собеседник с готовностью кивнул, обнажая едкую усмешку.

  – С удовольствием и во всех подробностях. Но не сейчас. На меня и без того косо смотрят, что я пропадаю где-то.

  – Но ты же Верховный Жрец.

  – Дв, но не император Андиливии, – парировал Переписчик.

  Андигон стиснул зубы. Как смел этот старый подонок утаивать информацию? От нее зависят все планы императора!

  – Почему ты не предупредил меня раньше?! – не унимался правитель. – Ты же говорил мне, что у тебя есть в планах реализовать задуманное! Почему я узнаю тогда, когда он оставил мои земли далеко за спиной?

  – Во-первых, сбавь тон и не забывай, с кем общаешься! – рявкнул старик. – Во-вторых, умерь свои эмоции и помни, кому ты обязан Эпицентром. Он строился как раз для того, чтобы ты не боялся и не визжал сейчас как баба при родах! Мне не надо, чтобы ты действовал опрометчиво и чересчур открыто для Ордена. Не забывай, Эпицентр строили не только мои, хм, соратники. И если бы ты начал сгонять туда людей без видимой причины, это послужило бы поводом к подозрению. Я должен был выждать. Теперь уже неважно...

  Император готов был взорваться. С ним обращались, как со шкодливым щенком! Хуже всего то, что он не мог проявить гнева, ибо Андигон и вправду зависел от Ордена. Что ж, он потерпит. До поры.

  – Не надо в одночасье рушить наш долгострой, император, – продолжал Переписчик. – Все, что нам остается, это доверять друг другу. Думаю, общими усилиями мы добьемся правды.

  Андигон улыбнулся.

  – Несомненно.

  – Созывай войска.

  – Зачем?

  – Планы несколько изменились. Он идет слишком быстро. Потребуется вся твоя мощь. Созывай.

  – И что, у вас хватит сил перебросить мою армию?

  – Хватит. За это не беспокойся. Строя Эпицентр, я обо всем позаботился. Правда, придется тебе отправить ко мне еще одного гонца. И сделать это, боюсь, нужно будет в самое ближайшее время. Его я не смогу перенаправить ни сюда, ни к Арисмалю. Придется протопать весь путь самому. В Ордене начинают волноваться. Переписчики в городах настороже – я не могу рисковать. Скоро придется проводить собрание. Как раз после того, как уедет твой человек. Кстати, нет вестей от палиндорцах?

  – Есть, – Андигон скривился.

  Старик поджал губы.

  – Я так и думал. Ничего, еще остались те, кого мои люди успели уведомить. Сарпия встретят и задержат. Думаю, твоим войскам хватит времени, чтобы дойти до тебя меньше, чем за две недели?

  – Хватит.

  – Вот и славно, – Переписчик довольно кивнул. – Мне пора.

  Клубы пара закрутились и расползлись по помещению, словно туман. Надолго они не задержались – гуляющий в подполе сквозняк развеял пар.

  Переписчик и император были похожи. Два могущественных правителя. Два серьезных руководителя. Два хитрых и алчных человека, боящихся признаться в этом самому себе.

  Никто не знал, что будет на самом деле.

  Император считал Переписчика дураком.

  Переписчик считал таковым императора.

  Они были похожи.

  Каждый был уверен, что именно он сможет заполучить

ша-эну

.

  "Если не я, то кто? Уж явно не этот болван". – Так думал император.

  Так же думал и Переписчик.

5

  – Милостивое Небо!

  – Хватит ныть. Дело закончено.

  Два человека в испачканной кровью одежде, с трясущимися руками и подрагивающими губами, смотрели на своих товарищей по отряду.

Бывших

товарищей.

  Три трупа. Из вспоротого горла последнего еще продолжала хлестать кровь. Двое других умерли раньше, и если бы Кантарт и Валон промедлили в пути или задержались в Ордене даже на пару минут, то не успели бы. И тогда либо возвращаться к императору с ужасными известиями, либо сразу прыгать с обрыва на каменистый берег. Зная Андигона, второй вариант казался подарком. Арисмаль как раз изобиловал скалами.

  – А он еще ого-го, несмотря на возраст, – отметил Кантарт, осматривая обезображенный труп пожилого мужчины в цветном плаще.

  – Пора возвращаться, Кантарт. Не будем медлить.

  Нотки в голосе напарника звучали практически умоляюще, и Кантарту захотелось назло Валону замешкаться и не торопиться, но он понимал, что секунда промедления может стоить им жизни. Каждый вдох увеличивал шанс столкнуться с теми, с кем не следует.

Совсем

.

  – Возвращаемся в Андиливию. Мы славно поработали.

  – Надеюсь, этой информации императору хватит, – встревоженно проговорил Валон, не глядя на безбрового напарника.

  – Умный человек способен грамотно распорядиться даже песчинкой.