Текст книги "Достичь смерти"

Автор книги: Никоноров Александр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

  – А потом наш любезный Намат все и доложил этому пентюху! Видите ли, злой и гадкий Талем пустил слух, что Аль, питая пламенную любовь к Иситии, вырезал себе глаз, чтобы в пустой глазнице хранить ее изображение, самолично выжженное им на дубовой щепочке!

  – А потом я подхватил его слух и разнес новый... – неожиданно для всех заговорил Альтеро. В странном свете Селемини его лицо выглядело немного зловеще. – Что мне действительно пришлось выколоть себе глаз, чтобы хранить там важную мне вещь.

  – Иситию! – прыснул Талем.

  – Вот так обычное детское недоразумение может превратить простого Переписчика в поехавшего крышей психа, – заключил Аль.

  Талемано ткнул друга в плечо.

  – Ты мне по самые Небеса обязан за это! Проучился в спокойствии...

  -...Музейного экспоната.

  Переписчики рассмеялись.

  – Кажется, готовы, – сказал Сарпий и с хрустом откусил от исходившего паром, с аппетитной коричневой корочкой, гриба. – О-о-о! В общем, вы можете болтать сколько влезет, а я есть!

  Переписчики не спешили спать.

  – Скажи, Сарпий, – заговорил Талемано, когда с ужином было покончено, – а где ты научился магии? Я молчу про то облако, а вот когда ты с сумасшедшей скоростью создавал камень перед собой...

  – Не знаю, Талем. Кажется,

ша-эна

идет мне на пользу, если так можно сказать. Может, прорвало во время Испытания?.. Знал бы ты, что я делал с палиндорцами.

  – Мы наслышаны, – сказал Аль. – Ты бы поосторожнее с ней.

  – И так стараюсь, дружище.

  Талемано перестал улыбаться и очень серьезно произнес:

  – Ты был страшен, Сарпий. Я даже на какой-то миг распрощался с жизнью, опасаясь, что ты потеряешь контроль. Твое лицо было слишком...

  – Я хочу вам сказать: в Горне

ша-эна

тянулась к Борлигу. С тех пор такого больше не случалось. А там, над Милонарией, я снова увидел, как она протянулась к Намату. Почему?

  Переписчики нахмурились.

  – Мне кажется, – ответил Альтеро, – дело в намерениях. И первый, и второй действительно жаждали заполучить

ша-эну

.

  – Погоди, брат, – поднял руку Талемано. – А как же Ольхе или несколько тысяч, например, аратаматцев? Там же не было такого, да?

  Сарпий покачал головой.

  – Значит, дело в оболочке, – пожал плечами Аль. – Выбирает себе тех, кто покрепче. Тут же главное быть настоящей алчной скотиной.

  – И Намат подходит под описание? – уточнил Сарпий.

  – Конечно! Его хлебом не корми, дай только поиграть в героя. Который прячет свои темные намерения под личиной благородства.

  – Странно... Мне казалось, были кандидатуры и получше.

  Альтеро разогнул спину, хрустнув позвонками.

  – Слава Небесам, брат мой, что не

тебе

приходится выбирать.

  – Да не кисни ты так, дружище! – Талемано бросил в Сарпия прутом. – В конце концов, помни, что твое главное отличие от

ша-эны

– такие классные друзья, как мы. Да, Аль?

  – Само собой, – заявил он. – Покуда мы рядом, Сарпий, ты не пропадешь, сколько бы дней ни осталось.

3

  На окраине Селемини, в непролазной глуши, куда редко ступала нога человека, лежит Река Намерений. Сальдосав. Коварный и подлый, страшный и беспощадный. С виду спокойная река с практически незаметным течением обманчива, в ней кроется множество опасностей. В древности считалось, что именно Сальдосав слыл первым рубежом Проводников, ибо нельзя было обойти его по воздуху, нельзя было перейти через сафекс или воспользоваться методом Сарпия, то есть создать мост прямо под ногами. Молва о Проводниках ходила не просто так – река считалась предупреждающим знаком.

  Через Сальдосав способен перейти только искренний человек с самыми стойкими и непоколебимыми намерениями. Переплыть реку нельзя, срубленные деревья тонули, словно их кто-то хватал и тащил на дно. Многие хитрецы пытались обмануть неторопливое течение реки, лгали сами себе, сиюминутно принимались верить во что-то невнятное, надумывали цель и опять заставляли себя поверить в нее. Но самообман – вещь нестабильная. Он честен только с породившим его, и когда приходится врать при ком-то, взывать к нему, вдруг оказывается, что он не такой уж и надежный... И новоиспеченные хитрецы неизменно проваливались в толщу воды и никогда больше не выплывали.

  Никому не под силу выбраться из Сальдосава. Жители Тиэльмы слышали разные версии о том, что происходило с несчастными – от разверстых небес до превращения воды в огонь и полного сжигания жертв. Как можно поверить, если ни одна из них не выжила, а те, кто становился свидетелем, на всю жизнь теряли рассудок?

  Мягкий лиственный покров под ногами путников потихоньку разбавлялся принесенным ветром песком. Растительность стала уступать, и вскоре Переписчики вышли к песчаному берегу. Неширокая река перегородила путь. На противоположной стороне стоял точно такой же лес, что и здесь. Как будто реку

проложили

, точно новый большак между городами.

  Сарпий повернулся к друзьям.

  – Я не зову вас с собой. Неизвестно, пройду ли я сам. А рисковать вашими жизнями не хочу.

  – Вот и не надо, – ответил Талем. – Потому что своей жизнью могу рискнуть только я!

  Сарпий с надеждой посмотрел на второго товарища.

  – Аль, ну хоть ты... Объясни этому оболтусу.

  – Боюсь, дружище, тебе придется подыскать кого-нибудь еще, – серьезно ответил он, но его голос был полон насмешки.

  Сарпий безнадежно покачал головой.

  – Не вини себя, если вдруг что! – буднично сказал Талемано и похлопал по золотому плащу друга. – Просто так вышло, что твои друзья – те еще доброхоты!

  – Ну смотрите сами. Видят Небеса, я хотел вас уберечь... – Переписчик подошел к воде и громко произнес: – Пусти меня, Река Намерений! Проведи, позволь переступить через тебя, чтобы я смог добраться до Пика Неиссякаемости и попросить Проводников отправить меня в Бездну! Остается мало времени, и я вынужден потревожить тебя. Помоги мне дойти до Ондогорана и покинуть этот мир, забрав с собой всю опасность!

  Его слова подхватил порыв ветра. Он унес их в самую глубь Сальдосава, и тот отозвался.

  Воды всколыхнулась. Поверхность дрогнула, по реке пошли буруны. Сальдосав забеспокоился. Словно подумав и что-то для себя решив, он успокоился.

  Сарпий глубоко вдохнул и сделал осторожный шаг. Подошва сапога соприкоснулась с водой. Переписчик перенес вес. Река выдержала. Он не провалился. Следующие шаги были увереннее. Он начал привыкать, что вода под ним надежна, как настоящая утоптанная дорога.

  Шаг. Шаг. Шаг.

  Все быстрее и быстрее. Сарпий шел как по мягкому одеялу. Сквозь сапоги, сделанные из тонкой кожи, чувствовалась прохлада воды. Переписчик повернулся и посмотрел на друзей. Его переполняли эмоции. Он закричал, не скрывая детского восторга:

  – Вот это да! Так необычно! Чего стоите? Все-таки передумали? Правильно!

  – Не передумали, – твердо заявил Аль.

  – Сарпий! Слушай... – замялся Талем. – Ты точно решил, да?

  – Как никогда!

  Ему не нравилось стоять и кричать. Он хотел идти как можно скорее.

  – Мы просто толком даже и не поговорили об этом. Не обсудили детали...

  – Сейчас не самое лучше время для этого, ты не находишь?

  Талемано пристыженно опустил взгляд. Он вытер вспотевшие ладони об изумрудный плащ.

  – Да, но... Вот так тебя отпустить на верную смерть... Не по-товарищески это. Мы все не любим Тарлиона, но что если у старого осла действительно есть средство помочь тебе? Ты только представь, как заживем потом? Опыт ты получил немалый, магию наконец-то освоил, слухи о тебе в скором же времени разойдутся по всей Тиэльме!

  – Талем, я ценю тебя и уважаю. И с пониманием отношусь к твоему внезапному желанию выполнить поручение...

  – Дурак ты, – вмешался Альтеро. – Несешься сломя голову, даже не зная, помогут ли они тебе.

  – Куда они денутся?! Они не могут не помочь!

  – Ты уверен? Это тебе сами Проводники сказали или кто-то из Жрецов?

  Вопрос окатил Сарпия ледяной водой. Он осознал, что о встрече с Проводниками он никогда особо и не думал: как пройдет разговор, что они скажут, что вообще

могут

сказать? Все предприятие Сарпия затеялось как нечто само собой разумеющееся.

  "Ну как же? Не могут ведь Проводники взять и выставить меня вон? Это и в их интересах в том числе! Они сидят тут, прикованные, не в силах убежать. Захочется ли им сидеть ровно на заднице и ждать всеобщего конца, чтобы погибнуть вместе со всеми? Вряд ли. А если да, то..."

  – Я убью их! Я разрушу Ондогоран до основания и заставлю открыть врата! Мне хватит сил, чтобы пригрозить им. К тому моменту я даже смогу противостоять всем одиннадцати Проводникам!

  – Ты знаешь, на что они способны? – поинтересовался Аль.

  – Я...

  И Сарпий

засомневался

. А вдруг ему откажут? Вдруг он не сможет переубедить их? Вдруг вообще все россказни о Проводниках – один сплошной миф?

  Он набрал в грудь воздуха, и это спасло ему жизнь. Сарпий хотел ответить друзьям, ответить в грубой форме и дать понять, что нет никакого смысла сомневаться в нем или переубеждать. Он хотел доказать, что его решение непреклонно. Но Сальдосав решил по-другому. Переписчик ушел под воду.

  Ледяная мутно-зеленая вода – а ведь

снаружи

выглядела совсем не так – не позволяла увидеть что-то дальше собственной руки. Сарпий падал вниз как камень, как кукла – руки-ноги есть, но нет ни желания, ни возможности грести ими. Он просто шел ко дну.

  "Почему я провалился? Почему так плохо видно? Почему бы не полежать на дне? Что-то я подустал за последние дни... Да еще и этот переход без сна... Надо было использовать

ша-эну

, чтобы не чувствовать усталости..."

Так давай! Я всегда готова.

  Долго-долго... Долго он не спал? Да, очень долго. Но ведь он человек.

Почти человек.

  "И что это за свет? Почему со всех сторон серебристые вспышки? Струнка что ли? – хаотичные мысли Сарпия то сбегались в кучу, то расходились, опустошая голову. Вода, уже не казавшаяся такой холодной, убаюкивала. Как можно о чем-то думать? – Соберись, Переписчик! Не теряйся! Струнку все еще держит плащ, значит, там что-то другое".

Воздушная гладь

гудела как бешеная – бурлящая вода тревожила ее поверхность, но среди эманаций звуков узнвались два знакомых колебания. Его друзья.

  Плащ облепил его, и Сарпий укутался в него, как в кокон. Переписчик почувствовал себя в безопасности. А свет приближался. Яркий, неприятный, какой-то юркий... Он словно был живым.

  "Что они сказали? Что-то про остановить, не дать уничтожить... Конечно! Они решили спасти меня от... От этих тварей!"

  Огромные черви. Длинные туловища покрывали светящиеся серебряным ворсинки. Твари имели несколько десятков коротких перепончатых лап, светящиеся красным глаза, длинные тонкие усы-жгутики, колышущиеся, точно ветви дерева на ветру. И пасти. Гигантские крокодильи пасти с тремя рядами зубов. У каждого червя верхняя губа была приподнята, обнажая клыки.

  От тварей исходило жуткое гудение. Вода вокруг них вскипала, а сами твари, извиваясь, будто проткнутый палкой дождевой червь, неслись к Сарпию. Они окружили его и, быстро перебирая лапами, стали приближаться. Челюсти распахивались и смыкались, из них выходили вереницы пузырьков.

  Все ближе. Страшные красные глаза... Ни зрачков, ни хрусталиков. Сплошная краснота. Прямо как у

ша-эны

.

  Еще ближе...

  Сарпий не реагировал. Он почти достиг дна.

  "Только не так туго, – взмолился Переписчик. – А то мешаете спать. Не шумите. А не убрать ли мне

воздушную гладь

?"

  Два червя скрутили руки не желающего сопротивляться Переписчика, а третий неспешно обвивался вокруг его тела.

  "Они хотят меня сожрать! – сквозь пелену тумана подумал Сарпий. – Они хотят сожрать меня, как какого-нибудь малька! И я проделал такой путь, чтобы быть растерзанным этими тварями?!"

Точно не ради этого!

– нашлась

ша-эна

.

  "Да! Не для этого, – согласился Сарпий. – И где мои друзья?!"

Мы с тобой перешли Милонарию. Ты просил помощи, и я пришла. Погибать здесь? Нет, мне твои друзья не нравятся.

  Руки почти онемели. Грудную клетку сдавило, Переписчик не мог вдохнуть. Ребра, казалось, с хрустом сошли со своих мест и покрылись трещинами.

Тебе надо только разрешить мне.

  "Я справлюсь сам!"

Кого ты обманываешь больше – себя или меня?

  И тогда Сарпий закричал.

  Вырвавшиеся изо рта и ноздрей пузыри уходили наверх. Они набухали, наливались чернотой, их стенки утолщались. Переписчик кричал, истошно и совсем не по-человечески. Так мог кричать раненый зверь.

  Пузыри раздувались. Они стали больше самого Сарпия и, дрогнув, замерли.

  "Ты со мной?" – спросил Переписчик, отмечая, что вода стала алой.

Да. Даже не сомневайся. Я всегда с тобой.

  Набирая скорость, пузыри поплыли к червям. Те приняли вызов и, распахнув пасти, поспешили навстречу. Они и не думали встретить сопротивления, однако пузыри

поглотили

их. Сквозь багряную пелену Сарпий рассмотрел, как один из червей забился о стенки темной сферы, но всякий раз его отбрасывало обратно. Стенка пузыря прогибалась так сильно, что вот-вот должна была лопнуть.

  Сарпий вскинул руки. Оказалось, черви не просто оплели их, но уже вгрызлись пастями в плечо и локоть Переписчика, чего последний, к своему ужасу, даже не заметил.

Потом

, – отмахнулась

ша-эна

.

  Внутри пузырей вода загустела. Масса принялась подрагивать. Она вскипала. Заключенные в пузыри твари задвигались быстрее, забились о стенки, заклацали челюстями, но после в действии червей логики не стало. Вода продолжала закипать, и твари буквально варились заживо. Вскоре все они обмякли. Пузыри лопнули. Черная густота смешалась с зеленью Сальдосава, словно пролитые чернила. Темные щупальца потянулись к избежавшим ловушек червям. Отростки заползали в рты и вылезали через носы и жабры. Чернота пронзала их так же легко, как ткань иголка. Тела покрылись сетью угольных трещин.

  Плащ больше не прижимался к Сарпию. Напротив, он затрепыхался, точно под дуновением ветра, а тело Переписчика засветилось янтарным. Толщу воды озарила вспышка.

  – Хотел бы я знать, что там творится... – промолвил Талемано, глядя под ноги. Там, где-то в глубине, творилось настоящее светопреставление. – И ведь не помочь никак... Проклятье!

  – Лучше бы ему выжить, – сосредоточенно сказал Альтеро.

  "Иначе будет худо", – подумал он.

  – Ой, Аль, что это?

  Около них на поверхности воды творилось неладное. Внезапно блики и солнечные пятна, весело играющие на реке, стали стягиваться в кучки и сужаться. Альтеро запрокинул голову.

  – Странно... Солнце на месте.

  Талемано покачал головой.

  – Надеюсь, это

Сарпий

, а не

Сарпия

.

  Череда вспышек. Сарпий увидел два пятна на поверхности реки.

  "

Почему они не помогают?!

" – разгневался Переписчик, все еще глядя высоко вверх.

  Колючие лучи, собранные из солнечных бликов на поверхности реки, прошли сквозь червей. Создания раскрыли пасти и зашлись бешеным криком. Красные глаза засветились ярче. В местах, где лучи касались тела, вытекала темно-синяя кровь, смешивающаяся с водой. Синеватых облаков становилось все больше. Сарпий коснулся дна. Ноги провалились в тину.

Мы не позволим!

– взбунтовались Сарпий и

ша-эна

.

  Синева. Повсюду синева и мертвые тела червей.

  Переписчик оттолкнулся и взмыл вверх, точно пущенная из лука стрела. Он освободился от оков Сальдосава, обнаружив себя на высоте в добрых сорок футов над поверхностью реки. Селемини наполнился звуками тяжелого дыхания Переписчика. Оно колыхало траву, отскакивало от деревьев и возвращалось. Казалось, задыхался сам лес.

  Сарпий опустился и встал на ноги.

Теперь мы не уйдем под воду!

  "Нет, только не теперь. Теперь никакого сомнения. Ни за что на свете. Никому не под силу переубедить меня или остановить!"

  Стоящие неподалеку Альтеро и Талемано были ошарашены. Вода под ними отливала синим.

  – Аль, ты видишь?

  – Да. Глаза...

  – Быстрее!

  Они подбежали к другу.

  – Сарпий, что за...

  -

Прочь!

– взревел Переписчик и поднял Струнку.

  Мощная волна воздуха отбросила друзей. Упав, они покатились назад, разбрызгивая воду во все стороны.

  – Какого?! – поднявшись, крикнул Аль и охнул.

  Сарпий стоял на вершине волны, и та несла его вперед, к Переписчикам.

  -

Вы все испортили!

  Сарпий резко разогнул локоть. Со дна реки выстрелил камень. Он описал дугу над головами друзей и со свистом полетел вниз, на лежащего Талема. Альтеро вскинул правую руку, и серо-коричневое копье отразило камень, рассыпавшийся мелкой пылью. Второе копье он навел на грудь Сарпия. С его наконечника слетело третье копье, искрящееся и потрескивающее – призрачная копия того, что Альтеро держал в руке. Перед самым столкновением с Сарпием оно резко поднырнуло вниз и растворилось в гребне волны. Переписчика ударило током. Преодолевая судороги, он рубанул Стрункой, и голубоватые разряды закрутились на кончике пики, будто собранная палкой паутина. Сарпий сжал Струнку между ладонями и задвигал ими вперед-назад. На кончике оружия образовался электрический шар, и Переписчик, взмахнув копьем, отправил снаряд в грудь Аля. На этом он не остановился – заключил друга в водяную оболочку, чтобы тот никуда не делся.

  На помощь товарищу пришел Талем. Он вспорол шар сотканным из тени клинком.

  – Ты что творишь?! – заорал он.

  -

Заткнитесь! Вы все испортили! Это вы во всем виноваты!

– верещал Сарпий, потеряв над собой контроль.

  Они не дали ему пройти. Они заставили его усомниться в своей вере. Зачем? Неужели и они предатели? Ольхе, Намат, теперь еще и эти?..

  Несколько деревьев на берегу опасно закачались. С громким треском их вырвало из земли и подняло вверх. Шум был таким мощным, как будто разламывалась сама ткань мироздания. С длинных корней сыпалась земля, громоздкие комья падали вниз и рассыпались, ветер подхватывал листья и мелкие, давно отсохшие ветки.

  Стволы преобразились: комель каждого из деревьев удлинился, приобретая форму наконечника пики.

Давай же, не медли! Устраняй ненужные препятствия!

  Стволы обрушились на двух Переписчиков. Сарпий что-то шепнул Струнке и побежал к обороняющимся.

  -

Вы пытались сбить меня с пути! Вы хотели втайне убить меня, чтобы самим завладеть ша-эной! Вы такие же, как и все!

  Его друзья не отвечали. Они были слишком заняты, чтобы размениваться на болтовню. Талем начертил кинжалом большой черный иероглиф, и тот, материализовавшись, уберег хозяина от летящего ствола. Но с каждым новым попаданием знак становился все бледнее и бледнее. Сарпий пробрался к Талему.

  "

Получай!

"

   Он вонзил Струнку в спину друга. Наконечник вышел из груди.

  – Не-е-ет! – закричал Альтеро.

  Талемано взревел от боли и пошатнулся. Вырвавшийся из кинжала темный веер круглых пятен

поглотил

летящие в него деревья. Затем Переписчик быстро перехватил кинжал и хотел было загнать лезвие в грудь Сарпия, но тот блокировал удар. В то же время Альтеро отвел в сторону очередное древо-копье, развернув его в сторону Сарпия.

  ТРЕВОГА! – взревела

воздушная гладь

, но Переписчик стоял спиной и не мог переключить внимание. Тогда он влил почти все силы в поверхность

глади

, укрепляя ее стенки так, чтобы она была готова встретить все, что угодно.

  Купол принял удар и раскололся, но вместе с ним грудой опилок упало и дерево. Увидев, что сферы вокруг Сарпия больше не существует, Альтеро бросил в него ледяную иглу.

Твои друзья упорны!

– недовольно сказала

ша-эна

, разворачивая тело Переписчика.

  Ладонь Сарпия выбросило вперед, прямо к игле. Клюнув кожу, снаряд треснул и, подобно дереву, осыпался ледяной крошкой.

  Последнее, что смог сделать Талемано, это кинуть кинжал. При взмахе тело окутала тупая боль, и удар вышел неудачным. Рукоятка попала в затылок Сарпия. Талем застонал и рухнул на одно колено.

  – Что ты творишь? Ты хочешь убить друзей?! – гневно орал Альтеро. – Посмотри, что ты наделал! Ты ранил Талема!

  Сарпий смотрел на одноглазого Переписчика, как разъяренный бык – исподлобья, тяжко, с наполненными кровью глазами. Боковым зрением он заметил движение и дернулся. Это не желающий сдаваться Талем подполз к Сарпию и хотел было всадить острый сук в шею друга, но тело ослабло и подвело Переписчика. Он покачнулся, пытаясь устоять на ногах. Не вышло. Падая, Переписчик посмотрел Сарпию в глаза.

  "За что? За что, дружище, скажи мне? – читалось в его взгляде. – Для того ли мы пришли к тебе на выручку, чтобы вот так вот позорно пасть от руки друга?"

  Неожиданно

ша-эна

отступила. Мир обрел краски.

  Сарпий стоял и смотрел, как его друг падает и начинает тонуть.

Глава 10

Иногда мне хочется, чтобы меня убили. Я не жалуюсь, нет, просто тяжело. Слишком много потрясений. Я нарубил непомерно много дров. Я хочу драться. Андигон, я жду тебя. Пора бы показаться. Клянусь, ты ответишь за все, что произошло. Я уничтожу все твое войско. Я прикончу тебя и отыграюсь за все произошедшее. Баланс не будет против. Как и остальные. Где же ты, Андигон? Ты опытный игрок и в стороне не останешься. Что поведал тебе Тарлион? Что вы замыслили? Неважно.

Я жду. Жду вас всех.

1

  Андигон лежал на усыпанном мягкими подушками ложе и улыбался. У него было радостное предчувствие, что все идет так, как надо. Он пребывал в полной уверенности, что вот-вот явится Элинтон и доложит, что отряд Кантарта вернулся в империю. Вместе с Переписчиком.

  "А если не так, – думал император, – то всегда есть Намат со своими дружками. Лишь бы им не встретиться с Сарпием одновременно с Кантартом. Вот будет смеху".

  Думать о чем-то глобальном не хотелось. От серьезных мыслей его отвлекало приятное щекотание по голове – Дилания водила языком по лысине супруга. Она провинилась: в пылу спора – сбрасывать ли Элику вниз за то, что она перепутала флаконы с благовониями или нет – жена позволила себе повысить голос. В наказание Андигон заставил Диланию вылизывать свою голову, и теперь женщина, морщась, водила сухим шершавым языком по горькой лысине мужа. С покорным видом, не касаясь мужчину руками, она методично проводила уставшим языком от основания шеи до лба, изо всех сил подавляя рвотные позывы. Мерзкая горечь впиталась в губы и разъедала их, язык ужасно болел; всякий раз, когда она смачивала его вязкой слюной, во рту становилось еще противнее. Этот привкус возвращал ее в детство: когда-то она мучалась болью в животе и постоянно просыпалась ночью от приступов тошноты. Поскольку она сидела на строгой диете и ничего не могла есть, ее рвало одной желчью, такой же вязкой, как слюна, и такой же горькой, как остатки полынной мази на голове императора.

  "Совсем как тогда", – с неприязнью думала Дилания, оставляя на голове императора еще одну чуть влажную дорожку.

  Это длилось бесконечно. Очень хотелось пить, но она не осмеливалась изъявить желание.

  – Достаточно, – сказал ей Андигон.

  Она так и застыла с раскрытым ртом.

  – Иди уже, ополосни рот, пока меня не вырвало от твоего дыхания, – не поворачивая головы, рявкнул император.

  Женщина повиновалась. В будуаре, в десятый раз ополаскивая рот, она благодарила Небеса. Вырви ее в присутствии Андигона – или, чего хуже, прямо на него, – Дилания отправилась бы к подруге Элики и многим прочим, кто имел неосторожность разозлить императора. В последнее время люки раскрывались едва ли не каждые полдня.

  Она дыхнула на ладонь и брезгливо поморщилась.

  "Нет, еще пахнет!"

  Не спасали ни растворы, ни освежающие пасты. Раскрасневшейся подушечкой большого пальца она водила по зубам и вдоль десен, но продолжала чувствовать поганую горечь. Женщина стояла и смотрела на свое заплаканное лицо. Хотелось сбежать. Навсегда. Она больше не могла выдерживать этих унижений. Конечно, Андигон своеобразен, но последние недели он ведет себя из ряда вон. Это чересчур даже для него.

  Подуло. Сквозняк здесь бывал только в одном случае – когда открывали дверь, ведущую в покои Андигона. Дилания насторожилась и уловила голоса, вмиг забыв о горечи во рту.

  Ее муж беседовал с кем-то незнакомым. Во всяком случае, она никогда раньше не слышала этого голоса.

  – Внимательно.

  – Андигон, ситуация хуже, чем кто-либо мог предположить. Да ты и сам видишь.

  – Более чем. Что произошло? Ты выглядишь просто жалко.

  – К нему на помощь пришли друзья! Я кое-как утащил ноги! Откладывать нельзя, Андигон. Решай вопрос. Если Тарлион не лжет и переместит вас, будет очень хорошо. Но поспеши – он страшен. Конечно, мы бы победили, если бы не эти скоты... А я... Я помогу тебе! Ты же предоставишь мне убежище? Меня не пустят. Я нарушил Кодекс и пошел против своих... – говорящий взмолился, и Дилания представила, как на ее мужа смотрят жалобные глаза, как мощная рука вытирает слезы с верхней губы, с влажных тонких усиков.

  Да! Она вспомнила! Это же тот самый Переписчик, с которым император общались несколько дней назад. В плаксивых нотах узнать уверенного в себе мужчину было невозможно. Вот так поворот. Она ожидала, что все пройдет совсем по-другому. А теперь... Как бы Андигон не разозлился и снова не заставил ее вылизывать лысину. Она не перенесет...

  "Идиоты! Тоже мне Переписчики! Из-за вас мне может так достаться, что.."

  В приступе паники она прослушала несколько фраз.

  – Любопытно. Ладно, я тебя понял, – тон императора был холоднее льда. Он звенел, словно туго натянутая струна. – Займи покои на третьем этаже. Элинтон укажет тебе путь. А как проводит – пускай зайдет ко мне

  Шаги. Стук двери. Тишина.

  Дилания не решалась выйти долго. Ее тело покрылось гусиной кожей. Наконец, робко выглянув из-за проема, она еле сдержала крик – на нее уставился стоявший вплотную император без привычных жилетки и герба на цепи. Он взял ее за бедра и прижал к себе. Дилания ощутила сильное возбуждение супруга. В голове затуманилось, внизу живота сладко заныло. Она не успела даже выдохнуть, а император уже глубоко проник языком ей в рот. Он прошелся вдоль зубов, потерся о ее язычок, словно намереваясь ухватить остатки горечи. Женщина ответила. Их языки слились в дивном танце. Губы увлажнились. Дилания почувствовала, что между ног стремительно становится мокро. Она вильнула бедрами, чтобы твердость императора впилась в нее, и в порыве страсти прикусила нижнюю губу Андигона.

  Испугавшись, женщина на мгновение застыла, но ее мужчине было не до того. Он схватил Диланию и бросил на ложе. Сев сверху, он прижал ее ноги коленями. Руки разорвали платье и стянули нижнюю юбку. Быстро справившись со штанами, супруг резко овладел ей, не соизволив даже снять штаны или хотя бы убрать остатки платья на теле женщины. Сквозь разрывы проглядывала грудь. Император положил на нее ладонь и крепко сжал. Супруга закричала. Андигон прижался к ней, практически раздавил всем телом и схватил ее за шею. Дилания была не в силах сдерживаться – она изогнулась, развела ноги пошире и поддалась вперед. Ей хотелось быть пронзенной императором. Второй рукой он держал ее за лодыжку так крепко, что женщина закричала вновь. Сперва от боли и страха, после – от удовольствия. Такое на мужа не было похоже! Таким она видела его впервые. Она стонала и скулила. Император заставил ее обхватить губами пальцы, и Дилания с готовностью приняла их.

  Андигон отсутствовал. С Диланией остался кто-то другой. В ней был не он. Не он чувствовал сладкое тепло и влажность, не он ощущал сжатие мышц и гладкое трение о лоно... Император пребывал где-то вдалеке. Его мозг строил пути, прокладывал их через непроходимую местность и выравнивал, выравнивал, чтобы не было ни одной кочки, ни одного резкого поворота.

  "То, что Намат вернулся, это хорошо. Но то, что он вернулся один – это практически конец. Значит, и Кантарту не удалось справиться с возложенной на него задачей. Отвратительно! Если сейчас не подсуетиться и не предпринять меры, можно забыть о быстром достижении задуманного. Но ни неудача Кантарта, ни провал Намата не пугают... В конце концов, кем я буду, надеясь на них целиком и полностью. Это так, дополнительные варианты. И они не сыграли. Что ж..."

  Он почти не слышал стонов жены. Андигон был с ней груб, и с каждым толчком вымещал злость и то

отработанное

, что не позволяло ему разгневаться окончательно. Чем больше фрикций, чем чаще он вдавливал жену в кровать, тем легче ему становилось. Злоба выходила, обида выплескивалась, и их место занимало прохладное спокойствие. Император перевернул Диланию на живот и одним движением поставил ее на колени, спиной к себе. Вторым движением он толкнул женщину в спину. Она облокотилась на руки; император приблизился к ней. Дилания взвыла и закусила губу. Она ощутила, как большая ладонь Андигона хватает ее за волосы и тянет на себя. Боль причиняла ей удовольствие. Дилания тонула...

  ...А потом императору стало спокойно.

2

  Ей было хорошо. Ей давно не было так хорошо. Дилания положила голову на грудь Андигона и рукой обвила шею, но этого женщине показалось мало, и она закинула ногу на живот своего мужчины. Дыхание еще не восстановилось, а низ живота ныл и приятно потягивал. Почему-то супруг не разделял ее наслаждения – лицо отражало вереницу дум, словно и не было никакого постельного сумасшествия. Императора что-то тревожило. Наверняка это как-то связано с коротким разговором между ним и Переписчиком... И долгое отсутствие Кантарта... В последнее время ее любимый был сам не свой – стал еще равнодушнее, жесткие фразы хлестали как удары кнута, а вспомнить, когда он был с ней так близок...

  "И где эти времена? – думала женщина, гадая, согласится ли Андигон на еще один раз. – Теперь у него на уме только империя и все та же мерзкая полынь на голове".

  Долго они не пролежали. Андигон подорвался с кровати, быстро оделся и без слов покинул Диланию. В коридоре уже виднелась приближающаяся фигура Элинтона, словно он следил за повелителем и все это время был наготове.

  – Мой император, что случилось? – воскликнул он, видя торопливую походку племянника.

  – Кантарта ко мне. Живо!

  – Но он еще не вернулся из Нор'Шарана.

  Император поморщился и выругался.

  – Точно... Как это я. Что ж... Где посол?!

  Его трудно было сбить.

  – Спит, наверное, – не то сказал, не то спросил Элинтон, удивляясь странному вопросу. Странному для второго часа ночи.

  – К нему!

  Череда освещенных факелами коридоров, испуганная прислуга, разбегающаяся в стороны, беспокойный шепот за спиной, бегущий спереди мальчонка, который успел промелькнуть мимо Андигона и Элинтона и предупредить остальных, что идет император. Народ тотчас же зажег побольше факелов, бросил играть в кости, оправил камзолы и встал наготове. Император шел, не обращая на них никакого внимания. Металлический диск на груди светился бордовым, отражая свет факелов.

  "Какие молодцы. Выстроились тут для меня! Будто бы я не видел мальчишку. Надо же – и я, и мои подданные играем в маскарад. Вот только они меня боятся, а мне на них наплевать".