Текст книги "Достичь смерти"

Автор книги: Никоноров Александр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

  Посол не открывал долго. Андигона отвлек Юдинт – молодой салитан армии подготовил для правителя настоящую тираду. И пока император был занят, Элинтону приходилось отдуваться одному. Пререкания с Адди продолжались уже пять минут. Само собой, было бы проще открыть дверь, но посол умудрялся засыпать через несколько секунд, стоило воцариться молчанию. Советнику приходилось стучать по-новой.

  Наконец, Юдинт выговорился и, хлопая большими зелеными глазами, удалился. Император подошел к двери, на лице читалось раздражение.

  – Они тут что, решили организовать внеплановый синклит? – спросил он, глядя на приближающегося безухого Серека. Андигон поднял руку. – Потом!

  Главнокомандующий центральным гарнизоном рассыпался в извинениях. Андигон отвернулся от него и снова взглянул на дверь.

  – Немедленно открой! Это твой император.

  Пауза.

  "Опять уснул, дурной", – отметил Элинтон.

  – Угу... А чего ж сразу не императрица? – сонно буркнули в ответ.

  – Адди! – громыхнул Элинтон. – Здесь и вправду стоит император! И лучше тебе захлопнуть рот и как можно быстрее открыть дверь, пока ты не наболтал себе на полет.

  Послышалось шлепанье босых ног. Быстрое, недовольное, манерное...

  – Во имя Небес!.. – вскрикнул посол и прижал руки ко рту. – Мой император, клянусь... Простите дурака! Спросонья же!.. Не ведал, что творил... Сами понимаете, случай-то эвон редкий какой.

  – Заткнись и впусти императора! – рявкнул Элинтон.

  – Да-да-да, конечно, мой император, проходите... – протараторил Адди и посторонился. Как только Андигон зашел внутрь, посол поспешил закрыть дверь.

  Деревянное полотно придержала вынырнувшая по ту сторону рука.

  – Эй, а я? – возмутился Элинтон с какой-то детской обидой. Затем выжидающе посмотрел на обернувшегося племянника. – Или?..

  – Проходи. Ты тоже должен быть в курсе.

  Адди был неряшливого вида мужчиной лет сорока. С растрепанной бородкой и глубоко посаженными глазами. И сейчас он испытывал неловкость за царивший в комнате бардак. Он принялся метаться от одного угла к другому: хватать упавшие штаны, по дороге извернулся и задвинул ногой ночной горшок, наклонился и ухватил небрежно валяющийся свиток, который уже давным давно облюбовал паук.

  – Потом уберешься, – устало сказал император. Мельтешение Адди нервировало его. – Тебе подоспело задание. Досыпаешь, и утром – ранним утром! – сразу же отправляешься на Фелианти, в Орден. В Арисмале должны бы уже сменить человека. Мое прошение принесут тебе на рассвете. Задача такова: просишь Переписчиков всеми возможными силами переправить мою армию к Пику Неиссякаемости. Подозреваю, что Сарпий к тому времени будет у самых его подножий, судя по его темпам. Пускай телепортируют нас, по воздуху переносят или еще как-нибудь, мне плевать, но мы обязаны помешать Переписчику выполнить его миссию. Денег берешь столько, сколько потребуется. Самые лучшие кони, самые быстрые корабли, самая питательная еда! Твоя задача – совершить невозможное и добраться до Ордена быстрее ветра. Понял?

  Адди контузило. Он всеми силами старался не показать этого, но, видя реакцию императора и его советника, понял, что получилось из рук вон плохо. Дабы исправиться, посол поборол приступ и на одном дыхании проговорил:

  – Уместным ли будет попросить моего императора написать письмо прямо сейчас? Я мог бы отправиться уже через полчаса.

  – Неуместно. Ты не выспался, и твое путешествие превратится в длинную усталую тягомотину. Никакой эффективности.

  – Боюсь, после этих новостей мне все равно не заснуть, – удрученно промолвил Адди. – К тому же, я как чувствовал и лег пораньше.

  Император прищурился. В искренность слов посла не верилось совершенно, но лучше промолчать. Адди справится. Не зря же он позволял ему присутствовать на всех синклитах.

  – Как знаешь. Пергамент и чернила.

3

  – Тревога!!!

  Истошный крик караульного – кажется, это был Снорд, – перебудил всю роту.

  По ощущениям мечника Фейтиза их подняли раньше обычного. Ну как подняли – с первыми лучами солнца вся казарма наполнилась ором капитана Дрыгало, который сменил стоящего на посту Снорда. Тому только дай волю поорать, этому Дрыгало. Честно заслуженное прозвище человека, сражающегося как паралитик-эпилептик. Да и в обычной жизни он вел себя, по правде сказать, не лучше.

  Надо отдать должное роте – так же, как и Фейтиз, сетовали и остальные, однако поносили капитана, а заодно и Снорда, в движении. Принялись застилать постель. Медленно, но уже достижение!

  "Тревога, значит? – сонно думал Фейтиз. – Это ж, получается, постельки нам надо заправлять так, как будто мы больше не вернемся. И самое аккуратное, что останется после нас, это покрывала поверх матрасов".

  – Шевелитесь, индюки! – верещал Дрыгало. – Я засекаю!

  Из висящей на поясе сумки он выудил промасленную веревку и зажег ее от ближайшего факела. Солдаты называли такие веревки "нормативками", потому как задача бойцов – уложиться быстрее, чем прогорит веревка в руках капитана.

  "Посмотрим, через сколько лет эти недоумки окажутся в пункте сбора", – злорадно думал капитан, громко посапывая через широкие ноздри. Злобы хватало на всех: и на солдат, и на себя. Только сущий дурак поверит, что эти черепахи поспеют хотя бы к моменту прогорания второй нормативки, но именно сейчас задачей капитана было посмотреть, оценить масштаб бедствия и принять меры.

  "То есть нажраться", – подвел итог Дрыгало, видя, как рота, – вся сотня человек, – кое-как разобравшаяся с постелями, побежала вон из казармы. И все как один спотыкались и только и делали, что перебрасывались недоуменными фразами.

  Вот на склад побежали снабженцы, которые сметут с полок все запасы еды; вот они забросили их в мешки и ринулись к стойлам – грузить жратву в телегу. Там их уже будут ждать конные, готовящие лошадей. Дождавшись, они начали запрягать животных, помогли загрузить продукты в телеги и приторочить их к седлам в специальные сумки. Группа бытовников отправилась на склад за палатками, котелками и прочей утварью, без которой любой нормальный поход – не поход вовсе. Основная же часть штурмовала оружейную – солдатам предстояло получить мечи, копья, луки... И капитан всем сердцем надеялся, что его олухи не забудут взять дополнительные комплекты доспехов и оружия для своих собратьев, собирающих им в дорогу припасы, спальные мешки, овес для лошадей...

  Покачав головой, капитан отбросил успевшую не только догореть, но и остыть веревку и двинул на плац – дожидаться своей роты. Времени у него было полно.

  По-прежнему царила суета.

  Хорошо, что Дрыгало решил пощадить себя и не видеть эту медлительность, суматоху, толкотню, мышиную возню. Сколько лишних движений, сколько пустых споров из-за оружия или доспехов – кому-то достался нагрудник с истершимися ремешками, у кого-то был помят наплечник, неудобный и постоянно колющий, а за пару мечей вообще завязалась драка! Оно и понятно – в спешке все четыре взвода кинулись врассыпную и повыхватывали первое попавшееся снаряжение, наплевав на шкафчики, предназначающиеся для каждого из солдат. Тревога же! Куда тут выбирать да рядиться точно девица?! Сперва, конечно, был намек на построение перед оружейной комнатой, на дележ по взводам, по отделениям, но на все это плюнули, стоило только Дрыгало покинуть казарму.

  – Что такое?

  – Какого?..

  – Эй, они там охренели? Запланированные учения только через месяц, ну!

  – Проверка!

  – Война!

  – Горим!

  – Это мой щит, гнида!

  Солдаты выкрикивали все подряд, начиная от версий случившейся тревоги, действительно разбудившую их раньше обычного, до ругательств и оскорблений.

  Рота построилась на плацу достаточно поздно для того, чтобы капитан остался в более-менее спокойном состоянии. Нет уж. Под ногами – девять окурков, а это значило многое...

  Было жарко. И без того взмокшие от перенапряжения солдаты пыхтели, канючили и мокли еще сильнее. Шлемы нагревались моментально, ноги в сапогах вскипали, а кирасы приклеивались ко взмокшим рубахам... Солдаты сетовали, что их подняли слишком рано, жаловались на неудобные доспехи, на меч, который пришелся не по руке, потому что какая-то падла нагло стырила давно облюбованный прямо из-под носа. У, сука!

  Потому что

такое

для роты капитана Дрыгало было непривычным.

  Однако не только он один стоял и краснел за своих подчиненных.

  "Ага, а подняли-то не только нас! – с воодушевлением отметил Фейтиз, только-только обративший внимание на остальных. – Ну, теперь не так обидно".

  На плацу, помимо их роты, выстроились еще семь. И нужно было постараться, чтобы найти отличия. Четыре роты друг напротив друга. С двух сторон на специально огороженных землях неподалеку от конюшен стояли наготове лошади, запряженные в нагруженные телеги. Сколько поклажи висело на животных!.. Все ждали, когда полк сформируется в колонну и пойдет на выход, замкнутый с двух концов конными обозами.

  Подул легкий ветерок. Дохнуло навозом. Лошади недовольно фырчали, прядали ушами и размахивали хвостами, хлестко лупя себя по бокам. Возле них суетились конные и все подправляли мешки и прочую поклажу.

  За высокими стенами, отделяющими полки друг от друга, слышались крики тамошних командиров. Фейтиз был уверен, что и в первом, и во втором полках солдаты так же выстроились – или выстраивались – в те же две шеренги по четыре роты, вставших лицом к лицу, а между ними – такое же насупленное руководство.

  Командир полка – его величество жалкий суслик Фовг – щуплый, лысый и зубастый. Он отдавал приказы восьмерке собравшихся вокруг него ротных, а те уже отрывались на своих солдатах.

  – К проверке оружия готовьсь! – рявкнул Фовг.

  – К проверке оружия готовьсь! – подхватили Дрыгало и остальные.

  Роты выстроили в четыре колонны по двадцать пять человек. Первой и третьей приказали повернуться направо, второй и четвертой – налево. Все то же самое, будто на конкурсе зеркальных танцев, повторяли остальные роты. Дрыгало встал в проеме между двумя шеренгами и заложил руки за спину. Он кивнул на друга Фейтиза – рыжего лопоухого Донага, – и тот уверенным шагом приблизился к капитану.

  – Оружие на проверку готовь! – заорал Дрыгало.

  Эхом разнеслись команды семерых ротных. Солдаты одним слаженным движением ухватили ножны левой рукой и повернули по часовой стрелке. Выдержав положенную паузу, они приподняли ножны и застыли.

  Дрыгало самолично проверил шеренги и остался недоволен – он успел сорвать горло, раздавая команды "почистить!", "наточить!", "сменить оружие!", "сменить ножны!". Волей-неволей взгляд падал и на доспехи. Приходилось верещать: кому стоило заменить ремешок, кому – выпрямить нагрудник, отчистить от ржавчины, а кому и вовсе получить новый комплект, а это дерьмо сдать в кузницу.

  Фейтиз, как один из хитрейших и, как следствие, сообразительных солдат, сделал вывод – раз им дают время на смену обмундирования, значит, ни на какие учения сиюминутно никто не выступит. Это обнадежило. Однако он не стал делиться догадкой с товарищами, ибо тогда они точно не пошевелятся. А значит, опять оры Дрыгало, опять наряды, наказания и что-нибудь похуже.

  После смотра капитан все в том же сопровождении Донага отправился проверять лошадей, в то время как похожий на суслика Фовг отдал приказ к строевой, и восемьсот человек, за минусом одного помощника ротного, зашагали по периметру, втаптывая в землю горящие подошвы сапогов. Давно плац не видел такого зрелища. Такого жалкого зрелища. Хуже всего было вот что: чем больше солдат, тем больше поводов для расстройства. Хотя хотелось бы, как отметил Фовг, наоборот. Он искренне надеялся, что Андигон сейчас чем-нибудь занят со своей женушкой или намазывает свой кожаный эфес очередной полынной смесью. Да пусть хоть в задницу ее себе пихает, лишь бы не видел этого позора!

  Дрыгало не верещал по двум причинам: его бы все равно никто не услышал, и орать было не на кого, если не считать Донага. Совсем некстати подоспела и третья причина – мерзкий суслик Фовг, отправившийся с ними на проверку. Было ясно, что старались не только конные Дрыгало, но и остальных ротных, и командир полка, скорее всего, просто искал побольше жертв, на которых можно будет выместить гнев.

  – Да-а-а... Однако, – говорил Фовг. – Палатки прохудились, вон те две почти сгнили...

  Лопоухий осел Донаг исправно помогал командиру и, когда было нужно, кивал, принимал скорбный вид и едва ли не плакал, лишь бы угодить Фовгу и дать понять, что его раздражительность возникала не на пустом месте.

  – Заглянем-ка в мешки... Так, что тут у нас? У-у-у, капитан. Та-а-а-ак, сыр заплесневел, колбаса уже на пороге тухлости, все мятое и... Вы что, спали что ли на провианте?!

  – Никак нет!

  – Лошади в неопрятном состоянии. Колеса скрипят, телеги какие-то косые...

  Капитан скрипнул зубами. Как же его все бесило! Половина проблем – не его роты. Ну и что, что он ответственен за конных? Разве тут уследишь за всеми?!

  – И это армия Андигона? Да нас засмеют еще у самых границ! Исправлять! – напоследок рявкнул Фовг и отвернулся.

  Дрыгало отдал честь и показал неприличный жест, не забыв предварительно спрятать его в кармане. Как же все бесило!

  Но в первую очередь его бесило то, что все это – его вина. Дрыгало не сомневался: у других рот царит такой же бардак. Вечерами ротные частенько заседали у кого-нибудь в кабинете и рубились в кости, попивая кислый эль, купленный в ближайшей деревушке. С местными жителями офицеры хорошо контактировали еще и по долгу службы – именно они вели хозяйство, чтобы снабжать полки пропитанием, дровами, шерстью и прочим.

  Капитан сник. Назначив ответственного, он оставил солдат на попечение Донага, уже гоняющего ребят по тренажерам. Дрыгало почуял неладное и на всякий случай решил помуштровать ребят. Вскоре он убедится, что сделал правильный выбор. Капитан побрел к соседним казармам. И в каждой встречал ротного – одного хуже другого. Кажется, у Вантила даже были заплаканы глаза, но в сумерках Дрыгало могло почудиться.

  Разговоры не отличались разнообразием:

  – Что, и у вас такой же кошмар?

  – Ага... Это у тебя еще ладно, а вот что у меня в роте творится!..

  Дальше ротные мерились, у кого же больше проблем, ведь задача каждого – выставить себя как можно несчастнее. А то что – приходит тут и начинает жаловаться. Нашелся бедолага. А ну пусть знает, что есть те, кому хреновее – нечего плакаться ходить. Сами не успеваем слезы утирать!

  Игра не шла. Все по большей части молчали и хмуро смотрели на разлинованную доску. В тот вечер эль был особенно противным, а самокрутки – какими-то вонючими и совсем не забористыми. Посиделки закончились упаднически, и ротные разошлись по казармам, пришибленные двумя вопросами: "Как же мы все это допустили-то?!" и "Как же нам выбраться из этой задницы, мужики?!".

  Когда на Дрыгало налипло слишком много вины, он решил поделиться ею. Сперва с командиром полка – сусликом Фовгом. Капитан недоумевал всякий раз, когда видел его: как он смог заслужить это звание?! Ведь только и умел, что отдавать команды. Впрочем, что еще надо уметь в армии, кроме как не отдавать команды? Остальное – удел подчиненных и не твоя головная боль. На Фовге Дрыгало не остановился – за ним по цепочке шел лицемерный ублюдок Харх, окружной, в чьем подчинении были не только три полка центрального гарнизона, но и еще три, расположенные в пяти милях от Эстилота. Харх извечно давал салитану Юдинту искаженную информацию, и тот в полной уверенности за собственную центральную армию был спокоен и непоколебим – вверенную ему область под контролем! Благодаря Харху у Юдинта действительно сложилось мнение, что с армией в Андиливии все прекрасно и безукоризненно. И если на границах империи войска еще как-то оправдывали репутацию, то увидь император царящий прямо у него под носом бардак, всем несдобровать. А виной всему что? Все то же – цепочка, где каждое передаточное звено было спаяно неверно. Лжец лгал лжецу, и тот делал лжецом последующего.

  Капитан сидел у себя в кабинете и курил.

  "Сдается мне, Андигон все-таки решил взяться за голову. А то что оно свалилось разом? Ох, нечисто дело. Не быть мне капитаном, если я ошибаюсь!"

  Дрыгало не ошибался.

4

  Под вечер к капитану явился сам салитан Юдинт. Дрыгало не успел ни умыться, ни сполоснуть ноги. За те короткие мгновения помешательства капитан успел хорошенько поработать головой, но так и не смог найти причину такого неожиданного визита. Шутка ли – первое ответственное за армию лицо приходит к какому-то ротному. В имперской армии не было такого, чтобы вышестоящие люди "прыгали" через голову, особенно если дело касалось младшего офицерского состава. Да и зачем? Отдал приказ и спи спокойно. Главное, отследить потом его выполнение, а там уж либо наказать, либо похвалить.

  – Здравия желаю!

  Капитан вытянулся по стойке смирно и приложился костяшками сжатых в кулак пальцев к солнечному сплетению.

  Встревоженный салитан устало махнул рукой.

  – Оставь. Вольно.

  Дрыгало расслабился, но остался настороже. Ох и неспроста все это. Всего один день, а столько дикостей успело произойти!.. Но зеленые глаза парня и вправду были полны грусти, а разглядывая встревоженное лицо, капитан заметил проступившую на висках раннюю седину.

  – Я ненадолго. Мне еще надо успеть пройтись по остальным ротным. Вот что, капитан, через пять-шесть дней начнется война. Война с Переписчиком. Я пришел напрямую к тебе, потому что так мой приказ распространится быстрее и эффективнее. У тебя – прямое взаимодействие со своими солдатами. Просьба у меня одна: сделай все, чтобы за эти дни твои бойцы хоть как-то вошли в колею. Напомни им, с какой стороны надо брать оружие. Потренируй, погоняй, чтобы мышцы привыкли к движению. Если мы выступим против Сарпия... Я, откровенно признаюсь, слабо верю в то, что все эти навыки понадобятся. Либо накинемся на него всей кучей и задавим массой, либо погибнем. Боюсь, третьего не дано. Надежда на выжившего Переписчика, этого Намата. Глядишь, поспособствует.

  – Я сделаю все, что смогу, – клятвенно сообщил Дрыгало. – И... Спасибо вам.

  Салитан поднял бровь.

  – Спасибо? За что же?

  Он ухмыльнулся, ибо все прекрасно понял и без пояснений.

  – За откровенность.

  И откровенность эта включала многое – и предположение о том, что шансы Андигона и Переписчика равны, и понимание ситуации с солдатами, что подразумевало их уровень подготовки и неудовлетворительное состояние гарнизона в целом.

  – Через пять дней, капитан. Но солдатам знать об этом не нужно. Будет тревога. И на сей раз ни я, ни Фовг, ни кто-либо еще не будет смотреть на этих развалюх сквозь пальцы. Я ушел.

  И Дрыгало понял: никаких потворств больше не будет.

5

  "И что же Андигон? – мысли не покидали Дрыгало даже в кровати. И эль, как назло, совсем не действовал – ни сна, ни расслабленности. Хотелось курить, напиться и... Пойти потренироваться. Снова почувствовать тяжесть меча, ощутить одышку после двух часов отработки ударов на деревянных тренажерах, почесать зудящее после доспехов тело... – Так что же Андигон? А нихрена! О, этот индюк не соизволил ни разу спустить свою императорскую натуру вниз, поближе к люду, и заглянуть в какую-нибудь казарму, посмотреть на уровень подготовки роты, не говоря уж про полк или весь округ. Угу, щас. Вот вроде бы рядом они все – три полка, почти две с половиной тысячи человек под твоей воняющей полынью мордой, а все недосуг. Ну да – когда ж мазаться-то?"

  Капитан злился. Очень злился. Потому как крепко попасть могло именно ему. Чем более низкий уровень занимал человек в руководящей цепи, тем больший гнев обрушивался на него, случись что из ряда вон выходящее. Дрыгало не мог этого оспаривать: он оказался одним из тех, кто и вправду признавал свою вину. Но, как и днем, ему хотелось скинуть часть ответственности за неподготовку, и если когда-то, несколько часов назад, он решил остановиться на салитане Юдинте, то сейчас же, раздраженный бессонницей, замахнулся аж на самого Андигона.

  "Мог бы спуститься-то, а? Ну а что... Так бы хоть стимул какой появился. Сам расслабил нас. Вот был у меня в детстве пес. Хороший был пес, ласковый, добрый. Но потом я случайно наступил ему на лапу, а он меня и цапнул. Я замахнулся было на него поленом, но отец перехватил руку. "Вини себя в том, что не занимался своей собакой. Пес вырос таким, каким ты позволил ему вырасти. Нет нужды отыгрываться на нем за собственную распущенность".

  Капитан помнил этот менторский тон, как и незаметное движение отца, который отобрал полено.

  Этот случай позволил Дрыгало немного успокоиться. Стало легче. Теперь он уверовал, что большая часть вины лежит на императоре. И только потом, пройдя все иерархические фильтры, обвинение дойдет до капитана, по пути растеряв свою мощь. Или нарастив... И, тем не менее, это не исключает одного – как только император узнает о состоянии его едва ли не личной армии, остерегающей сердце Андиливии, головы послетают со всех!

  "Этот юнец думает, что его же люди ни за что не станут лгать своему повелителю? Получается, так. Иначе как объяснить, что он принимал всю ложь за чистую монету? Или он просто не считал нужным иметь под рукой воинов? Может, он чересчур уверен? Да и разве ж кто прорвется сюда? Вряд ли... Пускай Андигон воображает себе все, что душе угодно, лишь бы дал пару деньков. У нас есть кратчайший срок. За это время надо привести дела – и солдат со всем причитающимся – в надлежащий вид".

  В конце концов, он все-таки встал, оделся и вышел на тренировочную площадку.

6

  Фейтиз пошел на второй круг. Бег вокруг крепости императора – задача почти что невозможная. Не так пугали мили, которые наворачивали солдаты, полностью оббегая Эстилот. Скелеты. Скелеты и полуразложившиеся трупы. Они валялись на земле тошнотворным месивом, над которым кружили рои мух. Если присмотреться, можно было увидеть сломанные шеи, вылезший позвоночник, вывернутые конечности и размозженные головы. Вонища стояла жуткая.

  "И не поймешь, чем дышать! – сетовал Фейтиз, стараясь не смотреть на трупы. – Если носом, то хоть волком вой от запашины, а если ртом, то потом появится привкус мертвечины и не даст покоя до самого ужина. И жрачку проглотишь без удовольствия – как будто тухлое мясо дали. Но ничего, компотом запьешь, и оно уже нормально идет. А иных рвет. В основном новобранцев. Аппетит как отшибет на день-два! Ходят бледные, а кто и зеленым, и все морщатся, морщатся. Подойдешь так, хмыкнешь, башку задерешь и спросишь: "Чего харю крючишь? Газики?" И рассмеешься так, довольно, победно что ли. Зато в следующий раз юнцу будет легче. И на ужин пойдет, и рядом сядет, и ничего".

  Бытовало мнение, что император растирался для того, чтобы своей вонью перебить вонь мертвечины. Оттого и заседал извечно в своем стеклянном зале, нюхая цветочки.

  Вряд ли мысли и задачи мечника чем-то отличались от мыслей остальных солдат: в сотый раз почистить оружие, наточить, забежать к кузнецу со своими корявыми доспехами... Эти три дня бедный Хурн одуревал от навалившейся работы. К такому кузнец не привык. Всех встречал копченой красной мордой, сам из себя недовольный, смурной – поспать не дают, все прут и прут, как на свадьбу!

  Снабженцы суетились и вертелись как ужи. На следующий день после взбучки парни отправились в деревни и давай трясти тамошний люд. В одной из вылазок участвовал и сам Фейтиз, но там все обошлось тихо-спокойно. Отдали несколько мешков картошки, огурцы-помидоры, семь коровьих туш, четыре свиные. Мелочь, а зато сразу. Деревенские были предупреждены, чтоб к следующему дню готовились основательно, мол, распоряжение самого салитана. Не веришь, так сходи да вызнай, а не хочешь, так на в пятак!

  Сперва молодой солдат силился разгадать причину внезапно навалившихся тренировок после срыва тревоги: "Неужели нас заставят-таки служить как положено?" Но когда объявили приказ о незамедлительном снабжении полков припасами, когда приказали зашивать палатки, приводить их в нормальный вид, некоторые, в том числе и Фейтиз, смекнули – что-то не так. Ох и неспроста командиры затеяли эту суету! Видать, быть беде. То есть войне, что, по сути, одно и то же. Ну, коли война, оно не так обидно будет.

  Кто-то намеренно обмолвился о войне в большой компании, но того быстро высмеяли. Другие болтали про какую-то экспансию, мол, решил император владения свои необъятные сделать еще больше, поглотив пару соседних королевств. Все может быть, тут Фейтиз не отрицал и не ржал вместе с остальными. Но мысль о войне засела накрепко. Все шло к тому самому.

  "А может, – думал он, пытаясь успокоить самого себя, – Андигон лично решил спуститься с Эстилота, чтобы

насладиться

мощью своей армии, отметить выучку солдат, полюбоваться строем, посудить учебные поединки..."

  "Ну-ну, – сам себе возражал мечник, – надейся".

  Эти дни превратились в череду нескончаемой боли в мышцах от постоянного бега, силовых нагрузок и тренировок, рутинных обихаживаний оружия и доспехов, повторений команд... В общем-то, занимались тем, чем подобает заниматься

обычному

армии. Каждый вечер – строевые, отработка команд, муштра днем и ночью, утром перед завтраком обязательны зарядка и бег. Один раз их отправили на пробежку прямо в латах и при оружии. Как назло выдался необычайно жаркий день, хотя ночами осень уже начинала покусывать за высунувшуюся из-под одеяла пятку.

  Как-то во время обеда Фейтиз сквозь шум бьющих о тарелки ложек и многоголосого гула столовой услыхал разговор, вернее, его отрывки:

  – Разрушил Нор'Шаран!

  – Ага, просто по кускам раскидал.

  – Да это что! Вот я слышал, что он Огневеющую залил, а Ондогоран вчера не в тумане был, а его пар застилал, идущий от долины.

  – Ого!

  – Да ладно вам заливать. Вот в то, что он голыми руками перебил палиндорцев, я верю больше.

  – Смысл нам тогда идти против него?

  – Кто сказал, что против него?

  – А кто сказал обратное?

  – Э! Считаешь нас хуже палиндорцев?

  – Считаю его сильнее нас!

  – А ну иди сюда, ты!

  Подрались. Это, как оказалось, перекрикивались ребята с его роты с солдатами второй. А им только дай повраждовать – и Переписчик не нужен.

  Долго они мусолили сомнительные достижения Сарпия. В свободное время Фейтиз и не знал, куда деться. Туда сунешься – перемывают кости Переписчику, туда сунешься – что-то про магию брякают, про могилы размером с город, куда Сарпий скидывал тела убитых. Что оставалось? Да ничего. Напрыгаться до устали и рухнуть на кровать, кимарнуть, покуда минутки есть.

  Как-то раз двоюродный брат Донага Уррик, такой же рыжий, но заметно крупнее, бесстрашный бравый боец и немногословный человек, высказался:

  – Не по чести это против паренька идти такой оравой. Вот один на один я б его да, это другое дело, а так – не знаю. Гурьба гурьбой, и бой не бой.

  – Скажи-ка, а ты что, до этого находился в спячке и не слышал, что...

  – А ты вообще в курсе о...

  И понеслось. Опять перечисление сомнительных достижений Переписчика, опять его жуткие подвиги, помноженные на очередные враки очередного сказителя... Фейтиз закатил глаза и покинул казарму.

  Он сел на бревно около тренажера и закурил.

  "А я и позабыл, что существует столько команд. Забыл, как здорово ходить в строе, петь песни и слышать звон мечей. А когда-то все было именно так. Эх. Сейчас мы отточили все по новой, вспомнили былое, почувствовали вкус службы и.. И мне это стало нравиться! – его отвлекли звуки тяжело дышащего человека. Это щуплый Фирси подтягивался на турнике, смешно дрыгая ногами. – И не только мне".

  За пять дней все как-то успокоилось. Поутихли трели говорунов, солдаты вошли в привычный армейский ритм, втянулись и уставали так, что не было сил почесать языками. К исходу пятого дня и вовсе решили, что ни на какие учения их не отправят, потому что попытка устроить их на месяц раньше показала, как плохо обстоят дела с солдатами.

  "Ну да, не успели подготовиться. Кто ж знал? Раньше-то оно человечнее было, раньше предупреждали. Наверное, и не будет ничего – ни войны, ни учений. И Дрыгало что-то ходит сам не свой. Видать, получил за свою расхлябанность, а теперь на солдатах отыгрывается. А окружной и полковник Фовг, этот генерал Суслик, так вообще носу не высовывают".

  Огребли, значит.

  Значит, поделом.

7

  На шестой день их опять подняли той самой ненавистной командой, которую не ожидал никто.

  – ТРЕВОГА!

  "Да что ж такое-то! – гневно подумал Фейтиз. – Две тревоги за одну неделю – слишком много. Это же перевыполнение плана на целый год!"

  А дальше было одно сплошное мельтешение, шебутное и какое-то паническое. Над каждым зависли тучи напряжения. Они наполняли пространство между солдатами и нагнетали обстановку, готовые разразиться грозой. Настроение у всех отшибло напрочь.

  Полковник Фовг собрал всех на плацу, как и в тот раз, а после бразды правления взял сам окружной генерал Харх. Полкам приказали построиться по ротам, выстроиться в пеший порядок и двинуться вперед. В голове, в конце и в промежутках, отделяющих полки, шли груженые обозы.

  Их отправили в Эпицентр. В место, которое сами солдаты считали легендой. Самые старые ротники, в молодости служившие вместе с Дрыгало, вместе с Переписчиками успели поучаствовать в заложении и дальнейшем строительстве этого места. Но в открытую об этом никому не сообщалось, отчего и пошла молва, что Эпицентр этот – не более чем миф.

  Гигантская площадка, залитая кладочной смесью. Вокруг – частокол резных колонн не то с рисунками, не то с письменами какими... На подступах к ней солдаты прошли через три поста охраны и три высоких забора. Эпицентр был устроен в середине леса, старые ветви и сучья остались валяться в бурьянах еще с прошлых времен. На площадке могло поместиться три тысячи человек разом.

  Никто не знал, что это такое. Никто, кроме императора и салитана Юдинта. Они, между прочим, тоже были здесь, что настораживало вдвойне. Все при оружии и в доспехах.

  "Может, все-таки учения..." – взмолился Фейтиз, поглядывая на остальных. Солдаты были растревожены.

  Никто не знал, что такое Эпицентр.

  Позже узнали.

  И поняли: началась война.

Глава 11

Осталась неделя.

Я все еще держусь...

1

  До того, как сектоны покинули Хиллэнд, он был полон жизни. Холмистые земли с увядающей травой выглядели как заброшенный город. Переписчики проходили через высокие муравейники, видели оторванные конечности насекомых или прозрачные фрагменты тонких крыльев.

  – Невольно и сам почувствуешь себя букашкой, – выдавил Талемано, подавляя боль.