Текст книги "Достичь смерти"

Автор книги: Никоноров Александр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

  – Разве вы не знакомы с обычаями горнцев? – разрезая козлиную тушу, спросил Квартан, глядя на сидящего напротив Переписчика. Хозяин не переставал радушно улыбаться, что совсем не успокаивало Сарпия -

воздушная гладь

все еще

нервничала

. – Здесь в каждом доме есть либо подвал, либо небольшое углубление в землю, вырытое футов на пять, иногда глубже. Они зарывают в землю бочки с вином, настойками и прочим или так же, как и я, обустраивают место, где можно укрыться от жары. Представьте себе, даже таким заматеревшим людям хочется иногда соприкоснуться с комфортом и побыть в благостных условиях. Не прибегая к помощи каменной настойки.

  Квартан рассмеялся. Его поддержали и дочка, и давний друг семьи – Крон, человек лет сорока, с короткими жесткими волосами и очень выступающими скулами. Он прибыл с холодного Альфингейла, чтобы проведать старого приятеля и погреть кости. Отсмеявшись, собравшиеся стукнули кубками за хорошее настроение и пригубили сухое вино из лучшего сорта красного винограда. Посмаковав прохладный напиток, хозяин одобрительно прокряхтел и начал раскладывать мясо по тарелкам.

  Слуги спускали блюда сверху и ставили перед Квартаном, а тот сам орудовал ножом и вилкой, ухаживая за гостями – в знак почета и уважения. Яства не отличались изысканностью, зато здесь было полно всяких сортов мяса, лежали корзины с фруктами, разлитые по кувшинам настойки и компоты пахли так, что Сарпий с трудом удерживал себя, чтобы не осушить их все.

  Переписчик ел с опаской. Тревога не покидала его. Со Стрункой он не расставался ни на секунду. Квартана это обидело и даже оскорбило, но Сарпий был непреклонен. Он попросил табурет, чтобы было удобнее сидеть – плащ бережно держал пику за спиной Переписчика, и со стулом бы так не вышло из-за мешавшей спинки. Сарпий оказался сидящим спиной к дальней стене.

  – Что привело вас в эти края, Сарпий?

  – Я двигаюсь в Куолану к своему товарищу Ольхе. Орден направил меня ему в помощь. Он вывел новый вид животных, но не справляется с их разведением. Меня, как его друга, отправили на подмогу.

  – Надо же... А что за животные?

  Сарпий едва не выругался.

  – Пакералы. Существо, создающее своих же двойников. Оно в буквальном смысле перебрасывает жертву от места к месту, используя метод жонглирования.

  – Ничего се...

  – Жертву? – подал голос Крон.

  – Квартан, скажите, а что за трагическая судьба постигла вас в Данзилтоне? Днем я разговорился с вашей прелестной Интаолью, и она в общих чертах рассказала мне о королевских кознях.

  Девушка, нарядившаяся в облегающее белое платье, со страхом посмотрела на отца.

  "Наверное, я ляпнул лишнее, и теперь дочке не поздоровится за чересчур длинный язык".

  С тенью виноватой улыбки Квартан изрек:

  – Увы, но не всегда верно следовать искренним намерениям и торговать, отдавая себя своему любимому делу. Я оказался жертвой собственного трудолюбия, и в какой-то момент моя деятельность перешла дорогу одному из высокородных подданных короля. Я стал слишком сильным конкурентом, и меня решили устранить, прибегнув к маскарадной нелепице. Вы только подумайте – вор, похитивший браслет из морскодонника и сплавивший его едва ли не первому встречному за меньшую цену. Да он же мог озолотиться! Уверен, они просто-напросто нашли повод наброситься на меня... А король? Дорбалад всегда славился своей близостью к народу, но в случае со мной почему-то решил выставить себя лютым человеконенавистником. А народ, конечно же, воспринял все иначе, и негодяем стал я. Чего стоит королевский отказ от браслета после того как дочь не проносила его и дня...

  – Па-а-ап! – взмолилась Интаоль, отвернувшись от Сарпия. Она не хотела, чтобы Переписчик видел, как ей неприятна эта история. Квартан улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ, неловко и совсем по-детски.

  – Он открестился от него! Как будто моя дочь – чумная собака или заразная крыса! – ни с того ни с сего разгневался Квартан. – Видано ли, чтобы правитель второго по величине королевства вел себя столь бессовестным образом?!

  – Зачем же вы купили браслет по подозрительно низкой цене? Неужели вы не заподозрили неладное?

  – Я... Я подумал, что Небеса одаривают меня за честность и трудолюбие. К тому же в Данзилтон нередко попадает редкий товар, выкупленный у пиратов. Те падки на наживу и давно пристрастились грабить торговые суда и нападать на путешествующую знать. Так что купленным по дешевке морскодонником удивишь разве что богача, который отстегнул бы за такое вдвое, а то и втрое больше.

  "Ох уж эта вибрация. И слова... Я не верю. Не верю! Потому что чувствую... Но как я могу что-то предпринять, если не понимаю причины? Единственное, что остается – покинуть это место. Как можно быстрее. Я и так засиделся здесь".

  – Господин Переписчик?

Ша-эна

тянулась к Квартану. Почему-то это разозлило Сарпия. Словно... Словно он ревновал.

  Резкий тычок в поверхность

глади

. Выкрик. Сарпий прикрыл глаза. Он видел стенку купола, дрожащую, точно желе. Сосредоточившись, Переписчику удалось пробраться сквозь колебания и увидеть оставленный выкриком след. Сарпий углубился в сафекс и заметил нить. И она вела не наверх. Кричали здесь. Позади Переписчика.

  – С вами все в порядке? – услужливо спросил Квартан.

  – Разве я говорил, что принадлежу к Переписчикам?

  Квартан ничуть не смутился.

  – Интаоль в подробностях рассказала мне о схватке. Почерк узнаваемый.

  – Правда? Очень интересно...

  – Да. По роду деятельности я имел честь сталкиваться с вашими собратьями по Ордену. Барль запомнился мне как удивительного гостеприимства... Человек. Также он очень тепло отзывался о вас, господин Сарпий, и восхищался вашим умением владеть таким необычным оружием.

  Все вокруг начало краснеть. Сарпий зажмурился. Он всеми силами старался удержаться и прогнать наваждение.

Он смеет нам лгать?!

– гневно спросила

ша-эна

.

  Переписчик встал и молниеносным движением выхватил Струнку.

  – О ней? – спросил Сарпий и крутанул пикой.

  Интаоль вздрогнула. Молчаливый Крон, не проронивший ни слова, кроме приветствия и собственного имени, испуганно уставился на Переписчика. Квартан остался невозмутимым.

  – Да-да, о ней... О нем...

    Идиот! Я же предупреждал!

      Да кто знал-то?

      Все знают!

      Прекрати. Он просто встал. На из-за нас же...

      Молись Небу, если так. Борлиг, мы готовы! Сигнал прежний?

  – Значит, о ней... – процедил Переписчик, стараясь не обращать внимания на появляющиеся в голове голоса.

  Квартан нерешительно кивнул.

  – Что ж...

  Сарпий завершил восьмерку и метнул Струнку в окутанный полумраком левый угол за своей спиной. С тихим хлопком острие вошло в кладку. Осыпалась каменная крошка, взметнулась пыль, и все присутствующие, за исключением Сарпия, услышали звон, идущий от пики. Ее бросили слишком сильно, и сейчас от нее шла вибрация, как от...

  "Струны", – сглатывая комок, подумал Квартан.

    А-а-а-а!

      Секко!

  – Что такое, любезный Квартан? – язвительно процедил Переписчик.

Тебе лгут!

– упорствовала

ша-эна

.

  "Нет!"

Да.

  "Докажи", – сказал Сарпий и только потом понял, на что пошел. Осознанно.

  Взгляд заволокло алым.

Давай убьем их! Они враги!

  "Н-нет, не смей! Я переборю тебя!" – продолжал сопротивляться Сарпий.

  Туман рассеялся. Вставший из-за стола Квартан замер в полусогнутой позе. Лицо преобразилось; с него словно стряхнули морок, точно пыль с древнего фолианта, и теперь на Переписчика смотрел не изгнанный купец, но властный пожилой мужчина. По одному только виду было ясно – этот человек привык командовать и отдавать приказы. Нижняя челюсть немного выдвинулась вперед, в глазах не осталось и толики угодливости и почтения.

  – Или, быть может,

Борлиг

? – с нажимом спросил Сарпий.

  Хозяин дома если и удивился, то виду не подал. Он смотрел на Переписчика как на готовый товар, который вот-вот передадут в руки покупателя, или как на потенциальную покупку. Борлиг отвернулся.

Воздушная гладь

уловила колебания. Он что-то сказал. Внезапно Сарпий осознал, что может распознать речь. До него долетели обрывки:

«стойте, атаковать, рано, я скажу...»

  "Такого я не ожидал..." – ошарашенно подумал Переписчик, но спохватился и чуть было не упустил последние эманации.

    Секко, жив?

      Да! Меня не задело.

      Ждать команды. Готовьте арбалеты.

  "Так вот откуда эти голоса".

  Квартан повернулся к Сарпию и как ни в чем не бывало сел обратно за стол.

  – Ты прав, – хозяину заметно полегчало. – Я – Борлиг, пастырь этого края.

– Пастырь?! – забыв о статусе, вскрикнул Именующий, пытаясь побороть приступ смеха.

  – А что? По-моему, вполне нормально, – последовал невозмутимый ответ.

  – Ох, коллега, видно, что игру вы начали без меня. Ну что вам стоило указать на этот момент, когда просили меня подкорректировать вашу затею?.. Мы бы все сделали как следует!

  – Не затею, а историю, – деланно оскорбился Созидающий.

  – Тем не менее. Ну какой же это пастырь? При чем тут религия?

  – А не в религии дело. Если вы забыли, пастырь – это еще и пастух. А что такое власть? Ничего не напоминает? Особенно в этом мире, где уровень развития еще далек от тех времен, когда люди будут обижаться на подобную должность и требовать равноправия.

  – Может, провернем по новой, пока начало?

  – Нет уж, коллега. Должен ведь и я внести лепту в создание имен и трактовок. Я же Созидающий, как-никак. Созидание имен, если подумать, тоже входит в мою юрисдикцию?

  – Это нечестно. С вашей должностью вы так можете обыграть любую прихоть.

  Созидающий поднял руки, призывая к спокойствию.

  – Взамен, коллега, предлагаю вам порезвиться, но ближе к финалу. У вас будет простор для реализации фантазий. Разрешаю даже отомстить мне за пастыря и разрушить мир гигантской космической обезьяной!

  Именующий думал недолго. Он щелкнул пальцами и хмыкнул.

  – Годится. Финал за мной. Вот только разрушать ничего не буду – не забывайте, у нас на перевоспитании находится Темный Фрактал. Какой пример мы подадим им?

  – Да, все никак не привыкну к ним. Все равно, я вам доверяю.

  Именующий кивнул в знак благодарности.

  – Давайте дальше, коллега.

  – Пастырь, значит. Оно и видно. И лицо, смотрю, переменилось, и твой известный шрам показался...

  Наконец-то

воздушная гладь

успокоилась.

  "Наговор! – чуть было не воскликнул озаренный догадкой Сарпий. – Все это время она чувствовала действие наговора. Слова..."

  – Я не такой виртуоз как тот, кто тебе его подарил, да и щека у тебя что-то схуднула с того времени, – Переписчик критично осмотрел шрам в виде птичьей лапы на левой щеке пастыря, – но я могу тебя расписать изнутри. Хочешь? Вот только возьму кисточку.

  Он сделал было несколько шагов к левому углу, чтобы взять Струнку, но Борлиг поднял руки и надрывно крикнул:

  – Погоди! Погоди, Сарпий, не кипятись! Присядь.

  Тот хмыкнул.

  – Твой воин жив, не переживай.

Надолго ли? А те трое, спрятанные по углам?

  "Не лезь!"

  – А я и не переживаю. Чего переживать, если уже поздно? Но вообще-то я не о том. Выслушай, прошу. Я предлагаю тебе союз.

  – Ну да, почему бы и нет? Убийство все равно сорвалось.

    Какой уверенный, ты смотри!

      Заткнись, Секко! Не подводи нас снова.

  – Прекрати, пожалуйста, – поморщился Борлиг. – Мы взрослые люди, не какие-то там идиоты. Чего юлить, если каждому из нас понятно, что ты – лакомая добыча? В конце концов, я думаю о народе и не собираюсь впускать лису в курятник. На моего человека не гневайся, я только проверял тебя. И не ошибся. Секко, выходи!

  Из тени вышел коренастый мужчина, одетый в черный плащ и такую же маску, скрывающую лицо – сквозь прорези виднелись серые глаза и плотно сжатые губы.

  – Присаживайся, друг. Ох и рискнули мы тобой. Но благодушие Сарпия взаправдашнее в полной мере, в коей о нем говорят. Хвала Небу, что он пощадил тебя.

  Секко склонил голову.

  – Благодарю, милорд.

  – И вам спасибо, что решили оставить прорезь для рта. Это как минимум вежливо.

  Присутствующие, в том числе Интаоль, нервно засмеялись.

  "А не сидела ли она на один стул дальше? – Переписчик постарался припомнить, какое блюдо было напротив, но слуги давно все заменили. – Ага! Тарелку передвинула, но о кубке и не подумала. Учтем".

  Борлиг сел, пригубил вина. От растерянности не осталось и следа. Сделав несколько глотков, пастырь торжественно объявил:

  – Я предлагаю тебе, Сарпий, примкнуть ко мне. Стать вторым пастырем западной части Засушливого Края. Такого еще не было!

  – Это точно, не было. Пастырь ведет самостоятельную игру, избегая воли короля...

  – Реестр королевств – сборище кретинов! Если я буду согласовывать с ними каждый шаг, уйдет вечность, а дела так и не сдвинутся с мертвой точки. Меня выбрали! И пастырем я стал не просто так. Ты только представь: два могущественных правителя на одной земле! Ничто не помешает нам по праву завладеть соседними землями. Никакие короли! Разнесем в пух и прах Андигона с его Андиливией, а после покончим с войнами: больше никаких стычек и пререканий. Люди Тиэльмы возликуют! Сделаем Арисмаль второй столицей материка, чтобы удешевить и одежду, и продукты, возьмем под контроль уровень цен... Наладим толковый экспорт... И все это может быть нашим!

  Сарпий терпеливо дождался окончания праведной тирады.

  – Может. Но не будет.

  – Не горячись. Откажись от своей идеи. – Борлиг говорил торопливо, как будто чувствовал благоприятный исход беседы и просто хотел побыстрее закончить со всеми формальностями и ненужными диалогами. – К чему ты придешь, ступая по выбранному пути?

  Переписчик не колебался ни секунды.

  – К спасению.

  – К своему? – правая бровь пастыря изогнулась.

  – В том числе. Ко всеобщему. К покою. К удовлетворению. Мне продолжать?

  Ноздри Борлига начали раздуваться. Сарпий чисто случайно успел увидеть стискиваемую в кулак ладонь, когда пастырь убирал руку со стола. Все молчали. Секко смотрел в никуда, дальний гость по имени Крон вообще впал то ли в транс, то ли просто испугался так, что окаменел, а Интаоль усиленно буравила взглядом блюдо и лежавшие на нем фрукты. Один лишь Борлиг смотрел на Переписчика. Взгляд потерял былую трезвость и ясность, сквозившая во всех повадках дипломатия истлела вмиг. На Сарпия исподлобья таращился разгневанный человек, привыкший получать все по одному его велению; но тут он столкнулся с непрошибаемой хладнокровностью и неприступностью, и его извечная уверенность дала сбой. Самое обидное для Борлига было то, что он никогда доселе не сталкивался с развитием событий, ведущих не в его пользу. Это сбило пастыря и лишило былого равновесия. Он покраснел, на виске проступила вена, пульсирующая на шее жила бросалась в глаза.

  – Попробуй все взвесить, – Борлиг предпринял очередную попытку. – Богатство, мир во всем мире, вечная жизнь. Ну? Ради чего тебя учили? Не этого ли вы добиваетесь? О чем твердит ваш хваленый Кодекс?

Заткни его! Как смеет он использовать тебя?!

  – О Балансе, который нам, Переписчикам, необходимо поддерживать, – не обращая внимание на

ша-эну

ответил Сарпий. – О контроле за Равновесием. Мы изменяем соотношение добра и зла и регулируем его, дабы мир не пошатнулся и не канул в бездну.

  "Ох и наплели им там... – подумал Борлиг, пытаясь совладать с собой. – Кто же вам сказал, что с ним что-то случится?! Люди – самостоятельная раса, которая всегда сама устраняла все неровности. Ничья помощь им не нужна!"

  Но вместо приступа злости пастырь победно хлопнул в ладоши.

  – Вот видишь! Сила, пробуждающаяся в тебе, поможет одолеть темную сторону Тиэльмы! Ты останешься таким же Переписчиком, только мощь твоя будет увеличена стократ. Ты сможешь блюсти Кодекс в разы эффективнее!

  – Чтобы потом по праву Кодекса открыли охоту на меня, – кисло подытожил Сарпий. – Нет, пастырь, меня этот вариант не устраивает, не юли. Эта самая мощь скоро станет неконтролируемой. Чего говорить о тебе, если даже я, ее носитель, следящий за всеми стадиями развития, не в силах совладать с ней?! И правление мое продлится недолго. А становиться вторым Аластором Жертвователем я не намерен!

  "Но кто ты, если не он?" – спросил себя Сарпий.

  – А Проводники?! Тебе никто не воспрепятствует, если ты придешь к ним и затребуешь излечения. Угрозой ли или же красивыми глазками... Ты станешь прежним. Если нет, то наверняка эта кучка старцев-отшельников изыщет способ обуздать силу?

  – Да, я и иду к Проводникам, пастырь. Но не за тем. И это конец, – отрезал Сарпий.

  – Упертый глупец! – Борлиг поднял руку, отдавая команду. – Убить!

  Время остановилось. Застыл брошенный Секко кинжал, продолжала колебаться

воздушная гладь

, чьи границы были нарушены арбалетными болтами выстреливших из углов наемников. Тут даже не пришлось оборачиваться – Переписчик давно определил их месторасположение. В странной позе застыла и Интаоль – она как будто чесала живот. Крон так вообще распластался в воздухе, как воздушный змей – лицо напуганное, но сосредоточенное, и, в отличие от остальных, он хотел отпрыгнуть подальше от места схватки, а не стать очередным несостоявшимся убийцей.

  Сарпий действовал четко.

  Итак, четверо силуэтов, три арбалетных болта, один кинжал...

  "Силуэтов?! О нет... Когда же ты успела, тварь?"

О да-а-а!

  Он не будет изощряться и потчевать врагов смертоносными заклятиями. Слишком благородно было бы одаривать их такой смертью.

Они убьют сами себя.

  Прежде, чем закончить дело, Сарпий резким рывком выдернул алые нити, тянущиеся к пастырю.

  "Так лучше".

Да...

  Время начало ускоряться, болты летели все быстрее, рука Борлига уже опускалась, а Переписчик взмахнул кистью и отклонился немного вбок. Пущенные из дальних концов зала болты сменили траекторию, и прятавшиеся там наемники рухнули на пол. Секко бросил кинжал метко, но недостаточно быстро – он пролетел на расстоянии ладони от шеи Переписчика и вонзился в глаз стоящего за спиной Сарпия третьего наемника.

Воздушная гладь

успела

возвестить

о вторжении за ее пределы, и по месту прорыва Переписчик понял, куда летел болт.

Так даже проще.

  Болт пробил горло Секко. Его руки дернулись к шее, ощупывая торчащий из горла металлический штырь. Наемник захрипел, вид его был удивленным. Из левого уголка рта потекла струйка крови. Секко кашлянул и усеял стол алыми брызгами. Наконец, он завалился и опрокинулся назад. Задранные ноги так и остались лежать на скамейке.

  Пастырь осел, не сказав ни слова. Интаоль не сдвинулась с места.

  – Ты забыл одну вещь, пастырь. Я – Переписчик. И моих умений уже хватает на то, чтобы почувствовать полет стрелы на расстоянии в четверть лиги, стоит только мне захотеть этого! Неужели ты думал, что тебе удастся провести меня с помощью своих выкормышей?

  – Пощади. Пощади... – навзрыд залепетал пастырь, потеряв былое красноречие. Подбородок трясся, точно готовый вот-вот отвалиться, по щекам текли слезы.

Какое жалкое зрелище!

  – Ради чего? После нашего разговора мне все стало ясно. Надеюсь, твою кандидатуру займет более подходящая личность. – Сарпий посмотрел на забившегося в угол Крона. – Лучше тебе покинуть это место, гость из Альфингейла.

  Тот кивнул, но с места не сдвинулся. Оцепенел от ужаса. В следующий миг он упал в обморок.

  "Не станет же Переписчик убивать ни в чем не повинного человека? – с надеждой подумал Крон, старательно изображая лежащего без сознания. – Вдруг слух о его мягком нраве всамделишный?.. Император..."

  Дальнейшее прервало мысли Крона.

  Переписчик вскинул руку. Пастырь подскочил. Его горло задрожало. Борлиг замер, нахмурил брови, прислушиваясь к непонятным ощущениям. Шея пошла судорогами. Трясущимися ладонями он потрогал горло – прямо как Секко – и с ужасом обнаружил, что оно разбухло.

  "Как у лягушки..." – бегло подумал Сарпий.

  Горло росло, точно надуваемый мыльный пузырь, и через какое-то время пастырь был вынужден откинуть голову.

  – О... О... Аое... – булькал он, не в состоянии произнести ни слова.

  Пальцы скребли по коже, царапали до крови. Переписчик отметил, что тянувшийся через сафекс алый жгут больше не порывается впиться в Борлига.

  Замершая Интаоль с ужасом смотрела на происходящее выпученными глазами. Рот исказился в немом крике. Сарпий растопырил пальцы на поднятой руке. Горло пастыря с мерзким чавканьем разорвалось. Фонтан брызг долетел даже до Интаоли, уляпав ее белоснежное платье. Самообладанию девушки можно было позавидовать – она не закричала, даже когда ее

отец

упал и задергался в конвульсиях.

  – А ты... – сказал Сарпий, глядя ей в глаза. – Иди ко мне...

Дочка

.

  Последнее слово он проговорил с особой насмешкой. Интаоль коротко кивнула и медленно подошла к нему, невинно хлопая глазками. Переписчик прижал ее к себе, рука легла на затылок. Поцелуй был долгим, страстным и

вкусным

. Подвижный язык девушки творил настоящие чудеса

  "Как?! После всего этого кошмара?.."

  Сарпию стоило немалых трудов не потерять самообладание, не разорвать полупрозрачное платье, чтобы бросить девушку на стол и овладеть ей прямо тут, среди трупов и луж крови. Руки блуждали по стройному телу, изучая каждый изгиб. В какой-то миг рука воина дернулась.

  Поцелуй закончился. Девушка громко охнула и с удивлением посмотрела на Сарпия. Он крепко держал ее в объятиях. Тыльной стороной ладони Переписчик вытер рот. На коже осталась кровавая дорожка.

  Ноги девушки подогнулись. Она упала лицом вниз.

  Из ее спины торчал кинжал, которым две минуты назад Интаоль собиралась убить Переписчика.

Глава 4

Я стараюсь писать при любой возможности. В ожидании боя, посреди Огневеющей, после длительного перехода через степи Палиндора. Неизвестно, как долго я пробуду в созна-нии. Пока я контролирую себя и способен делать заметки – буду писать. Эти буквы вырезаны в железе. Надеюсь, с табличками ничего не случится, и они найдут свое место.

Я стал замечать, что каждая последующая запись является свидетельством моей возросшей силы. Воздушная гладь научилась распознавать звуки, расшифровывать их. Мне теперь необязательно читать по гу-бам... И это страшно. Ша-эна все глубже внедряется в меня. Теперь это не только вспышки, но и незаметная трансформация моих способностей. С этим мне не справиться.

Силы растут. Опасно растут. Такие умения, появляющиеся резко и из ниоткуда, вселяют страх.

Медлить нельзя. Я становлюсь непозволительно сильным. И вместе с тем, я – наживка, лакомый кусочек и главная мишень. Орден Переписчиков не оставит меня в покое – кто, если не он отправил весть обо мне? Откуда эти бесконечные засады? Каждый мало-мальски уважающий себя король, а то и самые наглые пас-тыри, как Борлиг, возжелавшие пойти против верхушки... Слишком много охотников. И все как один думают, что сильнее, умнее, хитрее и убедительнее предшественников. Смешно. Прошло больше месяца, как я покинул Фели-анти, а на меня уже напали восемь раз. Неужели ими всеми движет желание заполучить силу и стать владыкой Тиэльмы? Но все они – недальновидные, жадные до власти болваны. Куда сильнее меня беспокоит тот, чьи об-ширные земли я обхожу стороной и делаю крюк. Андигон. Почему он так и не объявился? Владелец несметного числа земель, в его подчинении колоссальное число воинов. Настоящая империя. С ним не все так просто. Этот зарвавшийся юнец, возомнивший себя чуть ли не богом, норовит подмять под себя все земли. Я подозреваю его в связях с Орденом. Однажды один из Жрецов – Файета – напился и проболтался, что он и еще несколько Жрецов по настоянию Тарлиона были отправлены в Андиливию не только для того, чтобы помочь Андигону с перестрой-кой Эстилота. Он обмолвился о странном месте, расчищенном посреди леса. Вырубили деревья, выкорчевали пни, разровняли землю... Мол, Тарлион просил через сафекс протянуть оттуда нити до Ордена. Что это за площадка – мне неизвестно. Расспрашивать о ней мы с Талемом и Альтеро по понятным причинам не стали. Даже у Ва-лорга. Может, оттого и Баланс не в порядке? Тарлион хитрее, чем кажется... Он вместе со своим пащенком Мордонтом и татуированным Ламином что-то утаивают...

Я чувствую, что близок час, когда сидящий внутри меня зверь сорвется. Падет бесполезный замок, рассохнутся стены клети, сдерживающие ша-эну, и она вырвется, чтобы найти новую жертву и уничтожить мир.

Но пока есть записи, я остаюсь человеком. И я успею.

1

  – Еще. Мажь обильнее.

  Андигон лежал в ванне и наслаждался прикосновениями горячей воды к худому телу. Пожалуй, это было единственным, чем он мог наслаждаться. По рукам и ногам императора неторопливо ползали нариды – существа вроде улиток; они оставляли после себя секрет – кислоту, – который, если вовремя смочить теплой водой и нейтрализовать дальнейшую реакцию, прекрасно размягчал кожу и молодил ее. А нежная кожа – страсть императора, пусть напускная и вынужденная, но именно в ней крылось его превосходство.

  – Не бойся, я тебя не съем. Только если окажешься совсем безнадежной. И добавь еще парочку нарид.

  Юная служанка исполняла обязанности второй день, но уже проклинала Сайку как самого злейшего врага. А ведь когда-то они были подругами – вместе росли, делились женскими секретами и хвастали, у кого грудь побольше, а у кого и зад поокруглее. Когда не стало Сайки, Элика заняла ее место. Прошло два дня, но она все больше поминала подругу недобрым словом, нежели оплакивала. Гнев Андигона обрушился на Сайку страшной лавиной, и тот выбросил служанку вниз. Как мусор, как сдохшую птицу...

  Элика покорно зачерпнула пригоршню мерзкой серо-коричневатой каши и, отбросив стеснение, плюхнула ее на лысину императора Андиливии.

  – Вот так, отлично, – блаженно проворковал Андигон. Он наслаждался работой пальчиков девушки, втирающих мазь в кожу головы. – Хорошая девочка.

  Император прикрыл глаза и постарался сосредоточиться именно на массажных движениях. Но служанка этого, конечно, не поймет и посчитает, что неустрашимый император наслаждается запахом мази и тем, что в ближайшие часы он будет пахнуть просто невыносимо. Ему нравилось видеть напряжение на лицах подданных, нравилось принимать новых людей и наблюдать за их реакцией – когда они входят, а в них бьет аромат концентрированной горечи. Нравилось оставлять за собой шлейф, нравилось резко оборачиваться и заставать прищуренные глаза, сморщенные носы и перекошенные рты тех, кто так и не привык к экстравагантным привычкам правителя. Только один момент омрачал жизнь молодого Андигона – ему самому эта поганая полынь была ненавистна.

  Элика работала аккуратно, стараясь не царапнуть ногтем бледную кожу правителя. Не приведи Небо допустить оплошность, и ее труп присоединится к еще не успевшей разложиться Сайке. Услышав мерное сопение правителя, девушка немного успокоилась. Можно чуть-чуть расслабиться. Умиротворенное лицо императора не внушало такого страха, как невероятно спокойное,

пугающе спокойное

, способное смениться гримасой гнева в одночасье. Ей невольно вспомнился Кантарт – один из кайсинов императора. Его внешность для многих была отталкивающей: вместо бровей – два широких белых шрама, обветренное лицо, рано избороздившие лицо морщины... Но даже он выглядел добрее и человечнее, чем бездушный император.

  "И симпатичнее..." – бегло подумала Элика.

  Она ополоснула руки в чане с теплой водой и насухо вытерла их. Упасите Небеса, если какая-нибудь капелька соскочит с ладони и потревожит Андигона! Взяла сачок. Неумело, с третьего раза – зато бесшумно, – она таки выловила из небольшого таза двух нарид покрупнее, чтобы на всякий случай не услышать в свой адрес никаких замечаний по поводу размера.

  И что же натворила дуреха Сайка, отслужившая императору более трех лет? Кажется, выпущенные нариды подняли слишком много брызг, а плеск, со слов Андигона, нарушил его сон. За то и поплатилась. Такой он, молодой и вспыльчивый император, принявший бразды правления с малых лет.

  К своему тринадцатому дню рождения он сделал себе первый подарок – завоеванные земли, примыкающие к восточной границе тогда еще малых владений. Огромный ровный кусок плодородной почвы – как и везде в этом краю – стал главным провизионным центром его вотчины. Юный завоеватель упорно отказывался регистрировать земли в Реестре и принимать должность короля. Земли не могли быть незарегистрированными ни на чье имя и должны были иметь хозяина, правителя! Но Андигон смотрел дальше: идея расширить

империю

ему очень нравилась, чего нельзя было сказать о налогах. Кто получал новые земли, обязан был вносить их в список территориальной палаты, тем самым обрекая себя платить налоги, участвовать в ежегодных съездах королей и пастырей и блюсти еще ряд занудных обязательств. Ничего из этого императора совершенно не устраивало. Зачем быть королем и играть по навязанным правилам, если можно стать императором и диктовать свои? Попытаются отнять земли? Пусть попробуют. Между прочим, Палиндор придерживался той же тактики. Трогать дикарей никто не собирался, вдобавок они вполне довольствовались имеющимися землями.

  Андигон не спал. При виде разнервничавшейся служки, так старательно выполняющей пожелания, ему становилось жаль девушку. Ее глаза метались во все стороны, чтобы заприметить любую деталь, способную издать шум или как-то помешать... Он решил пожалеть беднягу, оттого и прикинулся спящим. Будет прискорбно, если девушка подведет его. Придется убить ее или скинуть вниз, а не хотелось бы – уж больно она хороша.

  Стоя у люка и с улыбкой провожая визжащего человека, падающего вниз, императору не приходилось притворяться.

Это

ему нравилось.

  "В отличие от поганой дряни на башке! – гневался Андигон. – А как красиво – император блюдет обет, данный им в день кончины отца. Вот только я не блюду, а

вынужден блюсти

. И идти по стопам папаши не собираюсь".

  Как там говорили о нем? Элинтон, докладывал о всех слухах. Первое, что изменилось, это появление пристрастия к полынной смеси? Все правильно. День смерти отца изменил все. И он стал отличным поводом и отправной точкой. Точкой невозврата. Четырнадцать лет он совершал ненавистный ритуал лишь для одной цели – сбить с толку потенциального противника и собственных людей, каждый из которых мог оказаться предателем. Андигон всегда был убежден, что чем страннее замашки правителя, тем он загадочнее. А если у человека за плечами имеется загадка, то на поле софистики и дискуссии он будет находиться в заранее выигрышном положении. Почему? Потому что столь явное чудачество – давление. Ради этого можно потерпеть и злопахучее дерьмо на лысине, и отвратительных нарид, щекочущих ноги. Как хотелось ему смеяться во время этой процедуры еще тогда, в детстве, так и хочется теперь. Он терпел. Прошло столько лет, а привыкнуть к наридам так и не удалось.