Текст книги "По светлому следу (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

ОТКРЫТИЕ ДЖОНА МУННА

Когда-то, будучи еще студентом, Джон Мунн мечтал заняться изучением мира галактик, добраться до границ грандиозной космической системы – Метагалактики. Теперь же все это представляло для него весьма отдаленный и притом чисто теоретический интерес. Практическая же работа Мунна в Центральной обсерватории Грэнд-Сити могла показаться в сравнении с прежними возвышенными мечтами его прозаической. Он занимался здесь изучением так называемых метеорных тел – астероидов и метеоритов. Все это было не чем иным, как космической пылью в сравнении с звездами.

Зато те гигантские звезды, которыми занимались другие астрономы, не имели к нашей маленькой Земле прямого отношения, ибо были удалены от нее на десятки, сотни и даже миллионы световых лет. А вот астероиды, метеориты и прочая «космическая мелочь» вторгались в жизнь нашей планеты не только в переносном, но и в буквальном смысле.

Примерно неделю назад Джон Мунн поймал в объектив своего астрографа с электронно-оптическим преобразователем крупный астероид, не числящийся в каталогах и справочниках малых планет. Так как обладал он повышенной отражательной способностью, Мунн обнаружил его на расстоянии примерно двух астрономических единиц

[2]  [2] Астрономическая единица – 149500000 км.


[Закрыть]. Привлек он внимание молодого астронома тем обстоятельством, что менял свой блеск, а это свидетельствовало о неправильной форме его.

Спустя неделю Мунну уже было известно, что новый астероид обладает примерно восьмой звездной величиной и имеет форму бруска длиной в девяносто километров и толщиной в тридцать.

Размер этот был, конечно, не очень велик в сравнении с такими астероидами, как Церера, диаметр которой составлял семьсот семьдесят километров, или Паллада, поперечник которой равняется почти пятистам километрам. Но таких астероидов, размеры которых превышают сотни километров, немного, не более десяти. Открытый Мунном астероид был, следовательно, явлением в мире малых планет значительным. Джон решил даже окрестить его именем очень нравившейся ему девушки Керри, вопреки традиции давать таким небесным телам имена античных богов и мифических героев.

Мунну внушало теперь серьезное опасение то обстоятельство, что «Керри» упорно сближалась с Землей. Значит, не исключалось и падение ее на нашу планету. Такие, а весьма возможно, и более крупные метеориты или астероиды уже падали на Землю. Тунгусский метеорит, например, был не меньше «Керри». Советский академик Фесенков неслучайно ведь обратил внимание на то обстоятельство, что, начиная с середины июля по вторую половину августа 1908 года, в районе падения этого метеорита наблюдалось заметное понижение коэффициента прозрачности атмосферы. И он не без оснований полагал, что такое помутнение связано с распылением огромного количества вещества Тунгусского метеорита во время его полета через атмосферу нашей планеты.

По подсчетам советского академика, общая масса этого распыленного вещества должна составлять не менее нескольких миллионов тонн!

Чем больше фактов падения на Землю крупных космических тел вспоминал Джон Мунн, тем тревожнее становилось у него на сердце. Молодой астроном не только знал по учебникам, но и лично видел многие кратеры метеоритного происхождения – кратер Чабб, например, находящийся в Канаде. Диаметр его равен примерно трем с половиной километрам. Существует к тому же предположение, что и огромная впадина Ашанти, диаметром в десять с лишним километров, на Золотом берегу в Западной Африке тоже метеоритного происхождения, так же как и кратер Нгоро-Нгоро в Центральной Африке, диаметр которого девятнадцать километров!…

В общем, было отчего встревожиться молодому астроному.

Сегодня удалось Джону окончательно определить и скорость «Керри». Она составляла почти пятьдесят километров в секунду и была гиперболической. «Керри», значит, не принадлежала к телам солнечной системы, а залетела сюда из космических просторов Галактики. Вот почему не оказалось ее ни в одном каталоге малых планет.

Джон Мунн тщательно сверил все имеющиеся у него данные наблюдений за «Керри», но их оказалось недостаточно, чтобы окончательно вычислить ее орбиту. Требовался еще не один день кропотливых наблюдений и сложнейших расчетов на электронной вычислительной машине, прежде чем станет ясно, столкнется астероид с Землей или пролетит мимо. Учтя все это, Мунн решил не говорить никому о своих опасениях до тех пор, пока в руках его не будет достаточного количества бесспорных данных.

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Керри часто ужинала в этом маленьком кафе. Она и сегодня пришла сюда вместе с Мунном. Всегда такой веселый и любезный, он был теперь очень задумчив и отвечал на вопросы Керри невпопад. Это встревожило девушку, и она спросила полушутя-полусерьезно:

– Уж не раскаиваетесь ли вы, что я уговорила вас в тот вечер не только послушать негра Джексона, но и защитить его?

– Ну что вы, Керри! – воскликнул Джон, мгновенно очнувшись от тревожных мыслей.

– А я уж подумала было, что вы опасаетесь, как бы не дошел этот случай до вашего начальства или тайных осведомителей из комиссии по расследованию антипатриотической деятельности, – с облегчением рассмеялась Керри. – В наше время защита негра подобна ведь государственной измене.

– Комиссия эта менее всего меня волнует, милая Керри, – улыбнулся наконец и Джон. – Я просто занят сейчас одной очень серьезной научной работой и прошу простить мою рассеянность.

– Это тайна? – лукаво прищурилась Керри.

– Пока – да, – серьезно ответил Джон и, осмотревшись по сторонам, добавил, понижая голос: – Но вам я все-таки скажу кое-что. Появилась недавно в окрестностях нашей планеты одна небесная крошка, которую я окрестил вашим именем. Вот и все, что я пока могу вам сообщить, и, пожалуйста, Керри, не расспрашивайте меня – вам я ни в чем не могу отказать, а болтать об этом еще рано.

– Можете не беспокоиться, я не из любопытных, – с притворной обидой проговорила Керри. – Обещаю даже, что не напишу в своей газете о том, что вы уже выболтали мне.

– Вы обиделись, Керри? – испуганно проговорил Джон.

– Да нет, Джонни, просто шучу, – снова рассмеялась Керри. – Больше того вам скажу – я не обижусь на вас даже в том случае, если вы уйдете сейчас. Я же вижу, что вам не терпится сесть поскорее за ваши телескопы.

– Это правда, Керри, – смущенно признался Джон и снова взял девушку за руку. – Я просто стал каким-то одержимым в последние дни. На уме одни только цифры, программы операций да коды команд для электронной вычислительной машины.

– Все просто с ума посходили с этими электронными машинами, – нахмурилась Керри и осторожно высвободила свою руку. – Скоро начнут вычислять с их помощью и степень влюбленности и интенсивность взаимного чувства.

– А вы не смейтесь над этим, Керри. Уже есть специальное бюро, которое с помощью электронных вычислительных машин определяет самый безошибочный выбор невест и женихов.

– Боже мой! Неужели есть такие кретины, которые думают о браке с помощью электронных мозгов?

– К сожалению, есть, Керри.

Они поболтали еще немного, и Джон ушел в свою обсерваторию, а Керри осталась, чтобы просмотреть вечерние газеты и придумать название для своей новой статьи.

В кафе, как всегда, было тихо, малолюдно и уютно. Тут можно было и отдохнуть и собраться с мыслями. Керри любила продумывать здесь замыслы своих статей. Однако сегодня она никак не могла сосредоточиться. Перелистав несколько газет, но так и не придумав названия для своей статьи, она уже собиралась уйти из кафе, как вдруг с беспокойством заметила, что к ней направляется изрядно выпивший рослый мужчина в помятом темно-сером костюме.

До этого он сидел за столиком у окна и усердно пил коньяк. Вид у него был самый заурядный, и Керри не обратила бы на него внимания, не окажись он так удивительно похожим на ее дядю, подполковника Джеймса Джессепа. Но дядя ее был важной персоной в военном ведомстве, и увидеть его тут, в этом маленьком дешевом кафе, казалось Керри просто невероятным.

И вот теперь этот мужчина, так похожий на дядю Джеймса, шел к ней, не очень уверенно держась на ногах.

– Здравствуй, племянница, – к удивлению Керри, проговорил он осипшим голосом. – Что смотришь на меня так? Изумляешься?

Керри хотела ответить, что она действительно поражена, но он сердито махнул рукой:

– Не удивляйся. В наш век атомной энергии и кибернетики все возможно. Дядя твой уже не начальник базы тяжелых бомбардировщиков, носителей атомных бомб, и даже не подполковник. Со вчерашнего дня он ничто.

Джессеп брезгливо покосился на пустую бутылку из-под минеральной воды, стоявшую на столике Керри, и спросил:

– Ты не будешь возражать, если я закажу себе что-нибудь промочить горло?

– Пожалуйста, дядя, но ведь вы…

– Э! – снова махнул рукой Джессеп. – Я еще в полной норме. Бой! – крикнул он официанту-негру. – «Черного валета» и вообще все с моего столика.

Керри знала, что «Черным валетом» называется новый сорт коньяка, о котором в шутку говорили, что он изготовляется из радиоактивного винограда. Кто-то даже уверял, что одна рюмка его буквально валит с ног, а большая доза поражает лучевой болезнью в легкой форме. А ведь дядя выпил уже, кажется, целую бутылку…

Извиниться, может быть, и уйти? Но нельзя же оставить его тут одного в таком виде? С ним действительно произошло что-то необычное. Просто поразительно, как изменился этот всегда такой высокомерный человек, почти с презрением относившийся ко всем своим родственникам, а ее, Керри, даже и не замечавший вовсе. Было интересно понаблюдать теперь за дядей Джеймсом и послушать, что же приключилось с ним.

Официант принес Джессепу его бутылку, на этикетке которой была изображена обыкновенная игральная карта с тою только разницей, что в правом верхнем и левом нижнем углу ее вместо масти помещалась фигурка, очень напоминающая условное изображение атомной бомбы.

– Не желаешь ли и ты? – усмехаясь спросил Джессеп, наливая себе в рюмку жидкость бордового цвета. – Впрочем, не советую – эта штука с непривычки свалит тебя в два счета. За твое здоровье, племянница!

Джессеп ловко опрокинул рюмку и, морщась, стал сосать тоненький ломтик лимона, посыпанный сахарной пудрой.

– Н-да, – проговорил он, бросив в тарелку лимонную корку и тяжело облокачиваясь о стол, – с армией у меня теперь все кончено. Выгнали за нерадивость. По моей вине, видишь ли, несчастный случай произошел. Я, конечно, виноват, что не установил сигнала, запрещающего посадку на аэродром нашей старой базы. Но ведь я же не знал, что генерал Хазард в тот момент свой «Эн-Ди» испытывал. И потом нужно же было так случиться, чтобы в это самое время пошел на вынужденную посадку пассажирский самолет… Что-то такое случилось с ним… Видимо, неисправность какая-то в моторах. А тут как раз и сработал этот чертов «Эн-Ди»… Взметнулся в небо водородный гриб – и самолета с шестьюдесятью двумя пассажирами как не бывало! Скандал, конечно. Но почему же я один за все в ответе, а не те, кто этот дьявольский «Эн-Ди» испытывал? Дернул меня черт лишнюю рюмку виски в тот день выпить! Вот они и придрались…

Керри тревожно осмотрелась по сторонам. – Знаете, дядя, – понизив голос, сказала она, – не стоит тут говорить об этом…

– Да, ты права, Керри, – согласился Джессеп, – теперь всюду полно шпиков.

Он помолчал немного, мутными глазами глядя на «Черного валета», неверной рукой налил еще рюмку, но пить не стал.

– Выставили они меня в общем-то по-хорошему, – продолжал он уже более спокойным голосом, – не хотели лишнего шуму поднимать. Обеспечили приличной пенсией. Но все равно обидно быть козлом отпущения. И, откровенно тебе скажу, с удовольствием насолил бы я кое-кому из наших военных вельмож. Генералу Хазарду, например.

– Дядя!… – предостерегающе проговорила Керри.

– Ну, ладно, ладно! – поднял руки Джессеп. – Не буду больше. А ты, говорят, работаешь в какой-то красной газетке?

– В прогрессивной газете, дядя, – нахмурилась Керри.

– А не могли бы вы напечатать в ней одну сенсационную статейку? – спросил Джессеп, и глаза его приобрели при этом вполне осмысленное выражение. – О гибели четырехмоторного пассажирского самолета в одном из наших южных штатов некоторые газеты уже пописывают кое-что. Но они ни черта толком не знают, и правду им все равно никто не скажет. А правительственные газеты опубликуют какую-нибудь официальную версию, чтобы замять дело.

– А вы хотели бы рассказать правду? – насторожилась Керри.

– Зачем же правду? За это, если дознаются, не сдобровать. Я расскажу только кое-какие факты, от которых не поздоровится ни полковнику Причарду, ни генералу Хазарду.

– Если вы хотите только лично им причинить неприятности, не думаю, чтобы согласился на это наш редактор, – с сомнением покачала головой Керри.

– А ты все-таки скажи ему, может быть, согласится, – настаивал Джессеп. – Очень эффектная получилась бы статейка. Много бы наделала шуму и подмочила бы репутацию кое-кому из наших высокопоставленных военных петухов.

– Хорошо, дядя, я поговорю об этом с редактором, – согласилась Керри. – А теперь мне нужно идти. Извините, пожалуйста…

В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОМ УПРАВЛЕПИИ

Начальник разведывательного управления генерал Гоуст вот уже второй час сидел с генералом Хазардом, выключив все телефонные аппараты. Дверь его кабинета была закрыта так плотно, что даже адъютант, дежуривший в приемной, не мог расслышать ни слова, как ни напрягал слух. А разговор у Гоуста с Хазардом был о недавнем происшествии на базе тяжелых бомбардировщиков, из-за которого так пострадал подполковник Джеймс Джессеп.

– Так вы считаете, что «Эн-Ди» выдержал экзамен? – спрашивал Гоуст, пододвигая Хазарду ящик с сигарами.

– Вне всяких сомнений, – убежденно заявил Хазард.

– И, по-вашему, теперь нужно действовать?

– Самым решительным образом! Хватит нам вести эту мягкотелую политику и ухлопывать колоссальные средства на сбор одной только информации. Наши агенты должны проникать за «железный занавес» с более активными заданиями. «Эн-Ди» дает нам теперь такую возможность.

Генерал Гоуст вышел из-за стола и, заложив руки за спину, бесшумно прошелся несколько раз по мягкому ковру кабинета. Было в его походке что-то кошачье, словно он не ходил, а крался за кем-то.

– Боюсь, что в министерстве кое-кто может воспротивиться этому, – будто рассуждая вслух с самим собой, проговорил он. – Помощник военного министра генерал Рэншэл, например.

– Почти не сомневаюсь в этом, – согласился с ним Хазард, невозмутимо попыхивая сигарой. – Но мы можем не очень считаться с Рэншэлом, зная мнение на этот счет самого министра. Поддержат нас и большинство членов военной комиссии конгресса.

Не прерывая Хазарда, Гоуст лишь изредка кивал головой в знак согласия. Идея генерала при всей ее авантюристичности явно нравилась ему. Гоусту давно уже надоела информационно-исследовательская деятельность, которой в последнее время все чаще приходилось заниматься его управлению. Добывание разведывательной информации с помощью таких всем доступных источников, как книги, газеты и журналы, считал он той пассивной формой разведки, которая рано или поздно приведет к полному вымиранию агентурной. Гоуст был совершенно уверен, что глубоко ошибаются те, которые полагают, будто в современных условиях невозможна Мата Хари. Печальнее же всего было то, что подобные мысли высказывают такие люди, как адмирал Хилл, совсем недавно утверждавший, что работник разведки сегодня напоминает исследователя, занятого кропотливым трудом по изучению иностранных газет и журналов, рефератов и других материалов.

По глубокому убеждению Гоуста, вообще слишком много развелось «длинноволосых» умников, занимающихся анализом информации, вместо того чтобы добывать ее методами агентурной разведки. Да и как не быть таким «кабинетным разведчикам», если ответственные работники информационного управления: госдепартамента считают, что для работы в разведке лучше всего пригодны юристы, инженеры, а также антропологи, археологи и даже искусствоведы.

Им, этим «яйцеголовым», этим «интеллектуалистам», кажется, что их ежедневные, еженедельные и ежемесячные разведывательные сводки и прогнозы будущего очень нужны государственным деятелям. На самом же деле многие государственные деятели считают чтение этих информационных сводок пустой тратой времени. Гоуст сам слышал, как они жаловались на их обилие, большой объем и наличие материала, не имеющего отношения к делу. Государственным деятелям нужны факты, а не та жвачка, которую им поставляет «кабинетная» разведка. Настоящие же факты должны добываться активно, в стане врага, а не в библиотеке госдепартамента.

Уже по одному только этому предложение Хазарда заслуживало внимания, и Гоуст слушал его, не прерывая.

– А чего стоят все изыскания наших отделов, изучающих психологию потенциального противника по беллетристике и художественной кинематографии? – все более распалялся генерал Хазард. – Ерунда это! Пустое времяпровождение! О русской психике нужно судить по конкретным данным. Сработают наши «Эн-Ди» в двух-трех хранилищах их термоядерного оружия – вот тогда и посмотрим, какова хваленая стойкость советского народа.

– Вполне согласен с вами, генерал, – удовлетворенно закивал маленькой лысеющей головой Гоуст. – Кому, однако, можно поручить предлагаемую вами рискованную «миссию»?

– Это уж ваше дело, – пожал плечами Хазард. – Кадры подобных людей в ваших руках. Нужен, конечно, очень отчаянный человек, почти самоубийца.

Гоуст снова неслышно зашагал по мягкому ковру кабинета. Генерал Хазард молча наблюдал за ним, критическим взглядом оценивая его щуплую фигурку, в которой не было ничего не только воинственного, но и военного. По сугубо штатскому облику мало чем отличался он от обычных штабных чиновников, каких много в военном министерстве. Презирая людей низкорослых, да еще астенического телосложения, Хазард всегда смотрел на генерала Гоуста с тайным превосходством, хотя и знал, что обладатель столь хлипкой фигуры в делах агентурной разведки – непререкаемый авторитет.

Посидев у Гоуста еще с четверть часа, Хазард откланялся. А как только он вышел, Гоуст вызвал к себе полковника Чэндлера.

– Ну как, полковник, все у вас ясно с Дэвисом?

– Да, сэр.

Разведчик Дэвис был тайным агентом международной категории. Он прошел хорошую школу на родине и опасную практику на территории Советского Союза. Но однажды ему не повезло, и он, не выполнив задания, с трудом ускользнул от советской контра разведки. Этого было достаточно, чтобы некоторые руководящие работники разведывательного управления перестали ему доверять.

Гоуст не верил в те обвинения, которые выдвинули против Дэвиса его недоброжелатели, но он и не вступился за него. Ему казалось, что неудачная операция обескуражила Дэвиса, лишила на какое-то время веры в себя. Нужно было подержать его в резерве, потомить, дать соскучиться по работе.

Все это время за «опальным» агентом велось тайное наблюдение, и вот настала наконец пора снова пустить его в дело.

– Мы были к нему несправедливы в последнее время. Как он перенес это? – спросил Гоуст, хотя ему и самому хорошо было известно состояние Дэвиса.

– Обижен, конечно, – ответил полковник, – но у нас имеются фонограммы всех его разговоров, вплоть до ночного бреда. Дэвис всегда был человеком редкостной, фанатической ненависти к русским, и это осталось в нем. А может быть, даже усилилось, ибо именно русских считает он виновниками всех своих бед.

– В надежности его можно, значит, не сомневаться? – снова спросил Гоуст, перелистывая папку с личным делом Дэвиса.

– Безусловно, сэр. Он соскучился по работе и готов на любое дело.

– Ну, а необычную кличку его «Ва-банк!» мы так и оставим за ним? – улыбнулся Гоуст, вглядываясь в фотографию Дэвиса.

– Конечно, сэр, – совершенно серьезно ответил полковник. – Сейчас больше, чем когда-либо, она подходит ему, ибо в новой операции обстоятельства могут потребовать от него и такой ставки, как его собственная жизнь.

– Ну что ж, – заключил Гоуст, приподнявшись со своего кресла и давая этим понять, что аудиенция закончена, – присылайте тогда ко мне Дэвиса, я лично дам ему задание. Подготовьте также Чепстона и Хинсея.

ЧАРЛЬЗ КАННИНГ УТОЧНЯЕТ ОБСТАНОВКУ

Редактор газеты «Прогресс», в которой работала Керри, был осторожным человеком. Он знал, что сильным мира сего ничего не стоит закрыть его газету, и старался не очень раздражать не только Конгресс, но и военное министерство.

– Мы слишком слабы, чтобы наносить открытые удары, – говорил он обыкновенно в ответ на упреки. – Наш удел – кусать исподтишка.

– Да и кусаем ли мы вообще? – замечали ему на это. – Может быть, только лаем из подворотни?

Керри, уже достаточно знавшая своего редактора, не очень надеялась на то, что он придет в восторг от предложения ее дяди Джеймса Джессепа. Так и случилось. Выслушав от нее даже то немногое, что ей было известно, Каннинг, как она и предполагала, сразу же замотал своей бритой головой самым категорическим образом:

– Нет, нет, милая Керри! С военным министерством мы не будем связываться.

Керри не очень огорчил столь категорический отказ редактора. Ей и самой история разжалования Джессепа казалась неубедительной. Смущало и то, что дядя рассказал ей все это в нетрезвом виде. Разговор с Каннингом состоялся у нее вчера, и она почти не вспоминала о нем больше. Но на этот раз она ошиблась, полагая, что редактора не заинтересовало ее сообщение. Он-то ведь лучше, чем Керри, знал, как взволновала общественность таинственная катастрофа с пассажирским самолетом на территории бывшей базы тяжелых бомбардировщиков.

Всю ночь не выходил у него из головы рассказ Керри о ее дяде, пострадавшем за что-то в связи с этой катастрофой. Неплохо было бы, конечно, самому повидаться с этим Джеймсом Джессепом, но ведь он опальный и за ним, наверно, ведется наблюдение. К тому же он еще и пьяница… Нет, с ним лично не стоит связываться, а порасспросить у людей, сведущих в военной технике, об этом таинственном «Эн-Ди», упоминавшемся в рассказе Джессепа, не мешает.

Перебрав в памяти всех своих знакомых, Каннинг вспомнил о Генри Марчмонте. Вот кто может пригодиться! Генри, во-первых, старинный его приятель, а во-вторых, консультант одного из технических отделов военного ведомства. И так как Марчмонт жил неподалеку от редакции «Прогресса», Каннинг, не откладывая дела в долгий ящик, заехал к нему утром, направляясь на работу.

Выслушав Каннинга, Марчмонт неопределенно пожал плечами:

– Право, не знаю, Чарльз, чем я смогу помочь тебе в этом деле… Они ведь меня ни в какие секреты не посвящают.

– А ты подумай, старина, кто бы смог помочь нам в этом, – не отставал от Марчмонта Каннинг. – Работает же у них кто-нибудь еще, с кем ты в добрых отношениях?

– Не знаю, не знаю… – задумчиво проговорил Марчмонт, прохаживаясь по своей маленькой, заваленной техническими справочниками и научными журналами комнатке. – В военном ведомстве чертовски все засекречено, даже то, что никакого секрета не представляет. Да и не доверяют они никому ничего секретного. Вот если только Писфулу?…

– А ты знаком с ним? – сразу же оживился Каннинг, услышав фамилию профессора Писфула.

– Знаком, и даже в хороших отношениях.

– Так ведь лучшего и желать не надо! – обрадовался Каннинг. – Писфул в самых близких, почти дружеских отношениях с генералом Хазардом. Поговори с ним, пожалуйста, Генри. Очень тебя прошу!

– Ну что ж, попробую, только не очень уверен, что ему известно что-нибудь об этом «Эн-Ди», хотя он и выполнял кое-какие работы для военного ведомства. Главным образом по части радиотехники и телевидения.

Они условились, что, как только Марчмонту удастся разузнать что-нибудь, он немедленно даст знать об этом Каннингу.

А Керри, решив, что судьба бывшего начальника базы тяжелых бомбардировщиков нисколько не интересует редактора «Прогресса», все реже вспоминала о своем дяде. Гораздо чаше задумывалась она теперь о Джоне Мунне, с которым не виделась уже несколько дней. Керри понимала, что Джон занят очень серьезной работой в своей обсерватории, но не мог он разве уделить ей хоть несколько часов в течение почти целой недели?…

А может быть, она вообще надоела ему? Может быть, ей не следовало вести себя так бесхитростно, не скрывая своего расположения к нему? Она знала тактику других девушек и женщин в делах подобного рода, однако сама не только была не способна к этим хитростям, но и презирала бы себя, если бы решилась на подобную игру.

Но тут она вспомнила, что одну из своих планеток Джонни назвал ее именем, и ей уже захотелось просить прощения у него…

«Нет, я просто очень легкомысленная, вздорная, несерьезная девчонка, – с раздражением думала она о себе. – Сколько уж раз ошибалась я в своих скороспелых выводах о людях! И редактор мой показался мне сначала бесстрашным борцом за справедливость, а он просто добропорядочный, либерально мыслящий, осторожный делец мелкого масштаба. А дядя, родной брат моей матери? Разве не казался он мне типичным военным карьеристом, твердо шагающим по ступенькам военной иерархии? Оказалось, однако, что н он был простачком, иначе его не вышибли бы так просто из армии, не сделали бы козлом отпущения. Но все эти мои ошибки еще не так страшны, – со вздохом заключила Керри, – не дай только бог ошибиться мне теперь в Джонни…»