Текст книги "По светлому следу (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

ПО ВЕРНОМУ СЛЕДУ

Вернувшись на энергетическую базу, Курганов тотчас же поспешил к домику Астрова. Он оказался закрытым на замок. Евгений разыскал Рустама и попросил у него ключ.

В домике Дмитрия все предметы были в том же положении, в каком Курганов видел их в последний раз. Теперь он твердо знал, что ему нужно искать, и методически стал осматривать комнату.

Он начал осмотр со стола, выдвигая каждый ящик его в отдельности и тщательно просматривая все до последней бумажки.

В первом ящике не было ничего интересного, но во втором Евгений обнаружил несколько папок с письмами, вырезками из газет и целую кипу любительских фотографий.

Почти все материалы, собранные Дмитрием, касались главным образом вопросов орошения хлопковых полей в засушливых районах Закавказья. По заметкам, сделанным на полях газетных вырезок, чувствовалось, что Астров читал их вдумчиво, отбирая нужные ему данные и технические расчеты.

В том же ящике лежало несколько книг по вопросам ирригации. Перелистав их, Курганов и здесь обнаружил интерес Астрова к технике подачи воды в оросительные каналы и планировке колхозного хозяйства.

Рассматривая все эти материалы, Евгений вспомнил невольно, как ездил Астров на разные стройки, возвращаясь с них возбужденным и взволнованным, с кипами газет и многими метрами израсходованной фотопленки.

Досадно вдруг стало, что все как-то не хватало времени поговорить с Дмитрием по душам, поглубже познакомиться с его идеями и замыслами. И вот теперь его фотоснимки, газетные вырезки с подчеркнутыми строками и восклицательными знаками на полях, письма бывших его однокурсников – участников крупных строек и рассказ Самеда Мамедова совсем в ином свете раскрывали перед Кургановым скромного и не очень разговорчивого Дмитрия Астрова, Каким-то диким показалось предположение Сарычева, что Астров мог обидеться на решение комиссии и демонстративно уехать в институт жаловаться на что-то его директору.

Все с большим интересом стал перебирать Курганов тетради, записные книжки и чертежи Астрова. Он просмотрел все ящики стола, книжный шкаф, этажерку и в одном из круглых футляров нашел наконец то, что составляло главную цель его поисков.

Он развернул плотную ватманскую бумагу, свернутую в рулон, и расстелил ее на столе Дмитрия. Тут не было чертежа в полном смысле этого слова. Имелся всего лишь беглый набросок карандашом, но на нем легко было узнать план хлопковых полей колхоза «Первое мая», квадратики жилых домов колхозного поселка и особо выделенные общественные здания. Жирными линиями обозначались озеро и система ирригационных каналов. На берегу озера был набросан эскиз параболоидной установки, в других местах плана, в соответствии с обстановкой, – остальные солнечные машины энергетической базы. Всем им нашел Дмитрий разумное применение.

Евгений уселся в кресло Астрова и долго изучал составленную Дмитрием схему оснащения колхоза «Первое мая» солнечными машинами. В ней не были еще продуманы все детали, многое намечалось лишь в общих чертах. Чувствовалось, что Дмитрий хотел предложить только ориентировочный набросок, полагая, видимо, что детали разработают те специалисты по гелиотехнике, машины которых предлагал он вывести на колхозные поля. Было несомненно, что Астров представлял себе эту работу коллективным творчеством всех сотрудников энергетической базы.

Совершенно отчетливо увидел Курганов и другое: для него не оставалось теперь никаких сомнений, что, по замыслу Астрова, главная роль в идее оснащения колхоза «Первое мая» солнечными машинами отводилась параболоиду.

А когда Евгений заглянул еще раз в футляр, из которого достал так заинтересовавшую его схему, то обнаружил в нем еще несколько бумаг, среди которых был довольно крупный эскиз общего вида параболоида. Всмотревшись в него внимательнее, Евгений чуть не вскрикнул от удивления: у основания своей солнечной установки он увидел изображение нескольких секций фотоэлектрических батарей Астрова, соединенных проводниками с поворотным механизмом параболоида.

Это тоже не был законченный чертеж, а всего лишь беглый набросок, как и на первой схеме, но замысел Астрова и тут был предельно ясен, и он поразил Евгения. Получалось, что Дмитрий предлагал свои фотоэлектрические батареи для приведения в действие поворотного механизма параболоида.

Вопрос о поворотном механизме до сих пор не был ведь окончательно разрешен Кургановым. Многие трудности стояли па пути этого решения. Механичен скую силу для поворота параболоидного зеркала обычно давал пар, для образования которого требовалось время, пока солнце нагреет гелиокотел. Приходилось поэтому в первые часы после восхода применять специальный бензиновый моторчик, включавшийся автоматически. Работал он четко, но был все же чем-то инородным в общей системе механизмов параболоида, не потреблявших никакой энергии, кроме солнечной.

И вот теперь Астров предлагал свои фотоэлектрические батареи, дававшие электрический ток тотчас же, как только падал на них первый луч солнца. Тут уж не было ничего инородного – вся система составляла единое целое.

Поняв это, Евгений взволнованно прошелся по комнате.

«Вот ведь, оказывается, каков Митя! – растроганно думал он. – А Сарычев заподозрил его в зависти ко мне, в затаенной обиде. Нелепость какая! Как чудовищно слеп Антон Кириллович… Сам затаил какую-то мелкую обиду и уже на свой аршин готов всех мерить…»

Евгений снова взял схему установки солнечных машин на колхозных полях, составленную Астровым, и тщательно стал изучать ее. Кое-что он повернул бы по-другому, кое-что добавил бы, но в целом идея Дмитрия была хороша и вполне могла лечь в основу проекта оснащения колхоза гелиотехникой.

Оторвав наконец глаза от схемы Астрова, Евгений взглянул на окно, собираясь распахнуть его, так как в комнате было душно, и тут будто впервые увидел прямо перед собой свою параболоидную установку. Зеркальная чаша ее, казалось, была наполнена расплавленным серебром. Иллюзию эту еще более усилило легкое парение, исходившее от гелиокотла, висевшего над зеркалом на стальных кронштейнах.

«Значит, Митя, когда чертил свою схему за этим вот столом, все время видел мой параболоид у себя перед глазами? – невольно подумал Евгений. – Значит, когда начался ураган…»

Но так и не закончив этой мысли, с чертежами Астрова в руках он поспешно выбежал из домика.

– Асмар! – крикнул он своему технику, который все еще ремонтировал поворотный механизм параболоида.

Асмар торопливо вскочил на ноги. Возбужденный голос Курганова, видимо, встревожил его.

– Что случилось, Евгений Николаевич? – испуганно спросил он.

– Асмар, – еле переводя дыхание, продолжал Евгений, – вы все еще не знаете, кто пустил воду в гелиокотел во время урагана?

– Не знаю, Евгений Николаевич, – ответил Асмар. – Лишь Дмитрий Иванович мог бы это сделать… Только он один знал, что мы дефокусировали параболоид и перекрыли клапаны питательных труб.

– Да, это мог сделать только Дмитрий, – твердо решил теперь Евгений и понял вдруг все, что произошло в тот день, когда над экспериментальной базой разразился ураган…

ЗАБЛУЖДЕНИЕ САРЫЧЕВА

Курганов побежал к Сарычеву.

У крыльца дома Антона Кирилловича стояла незнакомая Евгению машина. Он невольно остановился возле нее, увидев Рустама, выносившего из машины чей-то чемодан.

– Дядя Рустам, кто это приехал?

– Сумбатов, – ответил комендант.

– Сумбатов? – удивился Евгений. – Назар Мамедович?

– Он самый, – подтвердил Рустам, поднимаясь на веранду.

Назар Мамедович был заместителем директора Энергетического института, и Евгений очень обрадовался его приезду. Никто лучше Назара Мамедовича не смог бы понять его теперь.

Курганов торопливо взбежал на веранду вслед за комендантом. Рустам поставил чемодан в угол и, не решившись идти дальше, прошептал, кивнув на закрытую дверь:

– Распекает, кажется, нашего начальника.

А в это время Назар Мамедович в самом деле распекал Антона Кирилловича, который сидел против него в плетеном кресле с высокой спинкой («а ла Вольтер», – в шутку называл эти любимые кресла Сарычева Гасан Назимов).

– Ссылка ваша, Антон Кириллович, на то, что установка параболоида Курганова и других солнечных машин съест средства, отпущенные на экспериментальную работу, не выдерживает никакой критики, – строго отчитывал Назар Мамедович Сарычева. – Средства на это имелись у вас в достаточном количестве, но вы сами их перерасходовали неумелым хозяйничаньем. Заинтересовать же колхозников установкой параболоида в их колхозе вы, видимо, не нашли нужным. А ведь они могли помочь вам в этом деле и уж рабочей-то силой, конечно, обеспечили бы!

Сарычев попытался было возразить что-то, но Назар Мамедович недовольно остановил его протестующим жестом:

– Вас я терпеливо выслушал, потрудитесь же и вы теперь выслушать меня. Чуждаясь практической работы и связи с народом, вы решили продолжать отсиживаться в стенах экспериментальной базы, убеждая нас в необходимости все внимание сосредоточить на фотоэлектрических батареях Астрова. Значение же этих батарей в настоящее время вы явно переоценили. Огромный экономический эффект их, на который делаете вы главную ставку, к сожалению, не достижим так скоро.

Заметив недовольную гримасу Сарычева, Назар Мамедович добавил:

– Из этого вовсе не следует, однако, что мы должны ослабить работу над изобретением Астрова. Напротив, мы усилим ее, но не в ущерб нашей повседневной работе. А вы не поняли этого и попытались отстраниться от важной задачи внедрения нашей гелиотехники в практику местных колхозов. – Назар Мамедович расстегнул воротник сорочки, вытер потный лоб. – Очень тяжелыми последствиями грозит все это, Антон Кириллович, – продолжал он, нахмурившись. – Жизнь показала, что там, где ученые не связаны с практикой, оторваной от жизни, от запросов народного хозяйства, научная работа становится бесплодной.

Тяжело ступая по мягкому ковру, Назар Мамедович стал медленно прохаживаться по кабинету Сарычева.

– Да и статья эта в иранском журнале, видимо, вскружила вам голову, – продолжал он. – Неужели поверили вы, что иранцы добились большего, чем Астров? Они бы не заигрывали с ним в этом случае, не расточали бы комплиментов по его адресу в своем американизированном журнале.

– Разве Клиффорд и Шарифи как ученые совершенно ничего не стоят? – удивленно спросил Антон Кириллович.

– Шарифи – самый заурядный иранский инженер, – спокойно объяснил Назар Мамедович. – Над фотоэлектрическими батареями он работает уже давно, но коэффициент полезного действия его установок ничтожен. О талантах же Клиффорда вы можете судить по тому, что, работая над зеркальными отражателями, он не пошел дальше параболических конусов и цилиндров, да и то, говорят, «позаимствовал» принцип их устройства у мексиканского инженера Мануэля Альфоро. Проблема же создания параболоидных отражателей, решенная нашей гелиотехникой, оказалась для него непосильной.

Назар Мамедович пытливо посмотрел поверх очков на смущенное, побледневшее лицо Антона Кирилловича и продолжал, чуть-чуть повысив голос:

– А ведь это не что иное, как капитуляция перед трудностями, творческое бессилие. Конусные отражатели, как вы знаете, конструктивно сложнее параболоидных. К тому же в них неосуществим принцип самоизоляции, так как они концентрируют солнечные лучи не на точку, а на прямую линию. Тепловое напряжение их поэтому во много раз ниже, чем в нашем параболоидном отражателе.

Назар Мамедович снова прошелся по комнате и, помолчав немного, добавил:

– Видите, Антон Кириллович, что это за «светила» заграничной науки и техники, а вы хотели вскружить голову Астрову честью соревнования с ними…

В это время в комнату почти вбежал Евгений Курганов, слышавший последние слова Назара Мамедовича.

– К счастью, голова у Астрова оказалась крепкой! – возбужденно воскликнул он. – Не удалось Антону Кирилловичу вскружить ее. Вот, взгляните-ка на эту схему, Назар Мамедович! Ее набросал Дмитрий Астров. Она вам расскажет многое.

И он подал Сумбатову схему, которую нашел в коммате Астрова. Назар Мамедович с интересом стал рассматривать ее. Склонил над ней голову и Сарычев.

– Вы, пожалуй, правы, Евгений Николаевич, – удовлетворенно заметил Назар Мамедович после некоторого раздумья. – Астрову общие интересы дела, видимо, дороже собственных. Он своей схемой высказал это красноречивее всяких слов. Собственным фотоэлектрическим батареям он отвел здесь пока очень скромную роль. Однако придет время, когда они оставят далеко позади все существующие солнечные машины. Я лично не сомневаюсь в этом! Но где же все-таки Дмитрий Иванович? Что предпринято вами для его поисков?

– Я предпринял все, что было в моих силах… – стал оправдываться Сарычев.

Но Евгений перебил его.

– Назар Мамедович, – дрогнувшим голосом проговорил он, – позвольте мне рассказать вам, что случилось с Астровым!

Сумбатов удивленно посмотрел на Курганова и лишь молча кивнул в знак согласия.

– Мне удалось, кажется, разгадать тайну… – тихо начал Евгений. – И знаете почему?

Задав этот вопрос, он помолчал немного, хотя вовсе не ждал ни от кого ответа, просто захотелось перевести дух перед тем, как сообщить главное.

– Вот вы говорите, что предприняли все, чтобы найти Астрова, – обратился он к Сарычеву. – Но как вы искали его? Вы шли к тайне его исчезновения как-то снизу… Видели во всем только отрицательную сторону, полагая, что обида, уязвленное самолюбие всему причина. Но ведь ваши предположения явно не вязались с характером Дмитрия. Я все время смутно чувствовал это, но у меня не было фактов, которые подкрепили бы мое убеждение. Помог же мне один очень чуткий человек – секретарь райкома партии товарищ Джафаров, подсказавший, как напасть на верный след Дмитрия.

И тут Курганов рассказал Сумбатову со всеми подробностями о своем посещении Самеда Мамедова и о схеме установки солнечных машин в его хозяйстве, разработанной Астровым.

– Вот она, эта схема! – кивнул он на плотный лист бумаги, который Сумбатов все еще держал в руках. – Скажите, Назар Мамедович, как по-вашему, на чем будет базироваться гелиоэнергетика колхоза «Первое мая», по замыслу Астрова?

Заместитель директора еще раз взглянул на схему и произнес уверенно:

– Насколько я разобрался в этом деле, для орошения хлопковых полей колхоза Астров намеревался поднимать воду из озера энергией вашего параболоида.

– Мне тоже так кажется, – торопливо проговорил Евгений. – Не подумайте только, Назар Мамедович, что я отмечаю это из честолюбивых побуждений… Нет! Это просто очень важно для дальнейшего хода моих рассуждений. – Курганов так волновался, что голос его начал дрожать. Он сделал над собой усилие и продолжал уже спокойнее: – А теперь представьте себе домик Астрова. Дмитрий работает в нем за своим столом над схемой установки солнечных машин в колхозном хозяйстве целую ночь. Забыв об отдыхе, продолжает работу и на следующее утро. Он торопится, наверное, закончить се к нашему возвращению с районного совещания. Наконец почти все готово, остается сделать только кое-какие надписи и пояснения. Но тут вдруг па базу обрушивается первый удар урагана. Порыв ветра врывается в комнату и сбрасывает со стола все бумаги. Дмитрий торопится, должно быть, захлопнуть поскорее окно, и тут взгляд его падает на мой параболоид, хорошо видный из его домика…

Евгений выпил несколько глотков воды из стакана, стоявшего на столе, глубоко вздохнул и продолжал:

– Зеркало параболоида полыхает ослепительным блеском, и это не может не удивить Дмитрия. Он ведь знает, что мой механик вывел параболоид из фокуса и перекрыл воду, поступавшую в гелиокотел. А ураган продолжает свирепствовать, и яростные порывы ветра наводят Дмитрия на верную мысль. Он догадывается, что это буря сорвала тормоза поворотного механизма параболоида и зеркало его автоматически повернулось теперь к солнцу. Дмитрий хорошо знает, чем все это может кончиться, и, не задумываясь, выбегает из своего домика…

Евгений говорил торопливо, взволнованно, будто видел все перед своими глазами, но, когда подошел к главному пункту догадки, ему стало вдруг страшно рассказывать дальше. Он замолчал, тяжело переводя дыхание.

– Продолжайте же! – нетерпеливо произнес Назар Мамедович.

Евгению стало душно. Он расстегнул все пуговицы своей рубашки и продолжал каким-то чужим голосом:

– Борясь с ветром, Дмитрий бежит к параболоиду и пытается дефокусировать зеркало, но это не удается ему. Тогда он решает открыть вентиль водопроводной трубы. Вода с шумом устремляется вверх, но оказывается перекрытым и верхний вентиль у самого гелиокотла. Астров замечает это и торопливо взбирается по лесенке, ведущей к гелиокотлу. Взбесившийся ветер пытается оторвать его от железных перекладин, но Дмитрий дотягивается наконец до верхнего вентиля, и вода с шумом устремляется в котел. Но вдруг… – снова защемило что-то в горле Евгения и перехватило дыхание, но он окончил все же свой рассказ: -…вдруг резкий порыв ветра отрывает Дмитрия от поручней лесенки и бросает в пылающий конус солнечных лучей…

Несколько минут все сидели молча, будто онемев от страшного рассказа Курганова. Назар Мамедович безжизненно свесил ослабевшие руки. У Евгения выступили на лбу мелкие капельки пота. Даже Сарычев переменился в лице.

– Какой ужас! – прошептал он.

Тяжело переводя дыхание, Назар Мамедович произнес наконец:

– Ну, это еще нужно проверить!

Он хотел сказать еще что-то, но раскашлялся, тяжело поднялся с кресла, подошел к окну и распахнул его.

Наступило томительное молчание. Евгений не решился нарушить его. Назар Мамедович задумался о чем-то. Сарычев тяжело вздохнул и нервно заерзал в кресле.

– Что-то не верится мне, что все случилось именно так, – снова произнес Назар Мамедович, – хотя это пока единственное реальное объяснение бесследного исчезновения Дмитрия Ивановича. Попробуем, однако, проверить вашу догадку, Евгений Николаевич.

УТОЧНЕНИЕ ДОГАДКИ

Курганов послал Рустама за Асмаром и повел Назара Мамедовича к своему параболоиду. Антон Кириллович, понурив голову, шел следом за ними.

– Что делать будем, Евгений Николаевич? – шепотом спросил нагнавший их Асмар. – Опять будет обследование нашего параболоида? – кивнул он в сторону Назара Мамедовича, полагая, видимо, что Сумбатов с этой целью прибыл из института.

– Да, Асмар, будет обследование, но только по другой части, – ответил Курганов и приказал Асмару выключить самоходную установку поворотного механизма и ручным регулятором придать зеркальной чаше параболоида ряд положений.

– В какое время могло произойти это несчастье? – спросил Назар Мамедович.

– Полагаю, что между семью и десятью часами утра. Именно в это время свирепствовал над базой ураган, – ответил Курганов.

Асмар, по указанию Курганова, установил параболоидное зеркало сначала в положение, соответствующее семи часам утра. Затем стал медленно перемещать его в положение, которое оно обычно занимало к десяти часам.

– Что вы теперь скажете, Назар Мамедович? – взволнованно спросил Евгений, когда зеркало прошло все заданные положения.

– Да… – задумчиво отозвался Назар Мамедович, – при таких положениях параболоида Дмитрий Иванович мог, конечно, попасть в конус испепеляющих солнечных лучей, но…

Замолчав, он медленно обошел вокруг параболоида и только после этого закончил свою мысль:

– …но мне кажется, что этого не случилось.

– Почему?

– Да хотя бы потому, что должны были остаться хоть какие-нибудь следы от него.

– При той температуре, которая достигается в фокусе отраженных параболоидом солнечных лучей, всего лишь через несколько минут от него не осталось бы буквально ничего, – заметил Евгений.

– Да, если бы он все время находился в фокусе, а ведь у нас нет доказательств, что он попал именно в фокус.

– Но что же тогда предположить? – растерянно спросил Евгений.

– Будем продолжать поиски, – решительно заявил Назар Мамедович.

В это время на территорию экспериментальной базы въехала какая-то машина. Ее не было еще видно за огромными секциями водонагревателей, но по звуку мотора Асмар сразу же заключил, что машина не принадлежала базе, и насторожился.

– Приехал кто-то, – сказал он и обратился к Курганову: – Разрешите, сбегаю узнаю?

Но тут из-за солнечного кипятильника показался Рустам с высоким смуглым человеком в дорожном плаще.

– Товарищ Джафаров! – удивленно воскликнул Курганов и поспешил к нему навстречу.

Секретарь райкома шел, улыбаясь и приветливо кивая Евгению.

– С хорошей вестью к вам прибыл! – весело сказал он, поздоровавшись со всеми.

Евгений так был заинтригован неожиданным приездом Джафарова, что даже забыл познакомить его с Сумбатовым.

– Нашелся ваш Дмитрий Иванович! – торжественно заявил секретарь райкома.

– Как?! – почти в один голос воскликнули Евгений и Асмар.

Назар Мамедович лишь вопросительно поднял брови и терпеливо ждал объяснений. Антон Кириллович замигал рыжеватыми ресницами. В уголках его тонких губ притаилась самодовольная улыбка. Он все еще надеялся, что, может быть, подтвердится его версия исчезновения Астрова.

– Разыскал Дмитрия Ивановича капитан Керимов, – продолжал секретарь райкома после короткой паузы. – И знаете где? В колхозной больнице. Колхозники нашли Астрова на берегу реки дня два назад в бессознательном состоянии. Но теперь ничего – кризис миновал. Врач уверяет, что дело скоро пойдет на поправку.

– Позвольте, но как же все-таки случилось это?… – недоумевающе развел руками Антон Кириллович. – Неужели он в реку бросился?

– Что за ересь вы несете, Антон Кириллович! – возмутился Курганов и возбужденно спросил коменданта базы: – Дядя Рустам, сильно ли разлилась наша речушка в день урагана?

Все сразу повернулись к небольшой речонке, протекавшей неподалеку. Насосы параболоида засасывали из нее воду для гелиокотла. Река была хотя и мелкая, но, родившись высоко в горах, она стремительно несла в долину свои прозрачные холодные воды. Пологие берега се, усеянные полированной галькой, были несоразмерно широкими.

– Сильный ливень разлился в тот день в горах, – ответил Рустам на вопрос Курганова. – Взбухла речка от этого. До самого постамента параболоида вода доходила.

– Все понятно тогда, – уверенно заявил молчавший все это время Назар Мамедович. – Догадка ваша, Евгений Николаевич, в основном верна. Дмитрий Иванович, видимо, в самом деле пытался спасти параболоид, только он попал при этом не в конус солнечных лучей, а был сброшен ветром в реку.

– Да, да, правильно! – подтвердил Джафаров. – Астров пока еще так слаб, что расспрашивать его врач категорически запретил. Но из того, что он сам сказал, когда к нему вернулось наконец сознание, Керимов сделал предположение, что Астров сорвался откуда-то в реку. Плыл потом по течению, боролся с волнами. Совершенно обессиленный, был выброшен на берег и потерял сознание.

Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в происшедшем. Даже Антон Кириллович отказался окончательно от своих заблуждений.

– Вот ведь как блестяще восторжествовала ваша точка зрения, Евгений Николаевич, – задумчиво заметил Назар Мамедович. – Сарычев не меньше вашего, пожалуй, искал Астрова, но пошел при этом по темному следу, и Дмитрий Иванович пропал для него бесследно. Вы же шли от светлых сторон характера Астрова и оказались правы. Удивительную закономерность вижу я во всем этом происшествии!

1949